Логопсихотерапия

Логопсихотерапия
Личностьвсистемеотношений.
Нарушениесемейнойкоммуникации
какисточникневрозов
Одним из центральных компонентов социально-психологической структуры личности является ее отношение к самой себе и к людям, составляющим ее непосредственное окружение.
В.Н.Мясищев, определяя личность как систему отношений индивида с окружающей средой, как целостную, организованную систему активных, избирательных, сознательных и социальных связей с реальной действительностью, — подчеркивал, что пси­хологическое отношение представляет собой обобщенное внут­реннее условие действий человека, содержащее тенденцию опре­деленным образом реагировать на определенные явления, фак­ты, события, объекты. В этом плане психолог рассматривал и трехкомпонентную структуру общения — как единство отраже­ния (познание людьми друг друга), общения (эмоциональный отклик друг на друга) и обращения (поступки, поведение при контактах с другим человеком). Проявляясь в общении, по­ложительные и отрицательные особенности интеллекта человека, характеристики его эмоциональной сферы, манеры, поведение во взаимоотношениях с другими, влияют на развитие личности. Имея в виду самые разные ситуации общения, Б.П.Ананьев от­мечал: “На любом уровне и при любой сложности поведения личности существует взаимозависимость между: а) информацией о людях в межличностном общении; б) коммуникацией и саморегуляцией поступков человека в процессе общения; в) преобра­зованием внутреннего мира самой личности”.
Традиционно общение подразделяется на деловое и межлич­ностное: деловым называют такое взаимодействие людей, в котором его участники выполняют социальные роли, следовательно, в нем запрограммированы цели общения, его мотивы и способы осущест­вления контактов; в отличие от делового, в межличностном, нефор­мальном общении нет жесткой регламентации поведения, эмоций, интеллектуальных процессов. Сущность межличностного общения — это взаимодействие человека с человеком, а не с предметами, и психологи отмечают, что крайний дефицит именно межличностного общения и неспособность осуществлять его отрицательно влияет на деятельность и душевное самочувствие людей. Исследуя проблемы психологии межличностного общения, А.А. Бодалев психологически оптимальным называет такое общение, при котором осуществляют­ся цели участников в соответствии с мотивами, обусловливающими эти цели, и с помощью способов, не вызывающих у партнеров чувства неудовлетворения. При этом подчеркивается, что оптималь­ное общение не обязательно предполагает слияние умов, воли и чувств участников, — оно может быть и при сохранении желаемой для каждого партнера субъективной дистанции, но обязательно — при условии взаимодействия партнеров “на равных”, когда посто­янно делается поправка на своеобразие друг друга и не допускается ущемление достоинства каждого. То есть настоящее межличностное общение — это всегда общение диалогическое .
Исходя из основных научных положений М.М.Бахтина, А.А.Ухтомского, а также теории гуманистической психотерапии К.Роджерса, мы понимаем диалог как особую форму межлич­ностного общения, в которой максимально воплощается кон­структивное влияние общения на его участников. В свою очередь Т.А.Флоренская, давая обоснование научного статуса практи­ческой психологии как самостоятельной гуманитарной науки, базирующейся на диалогической методологии М.М.Бахтина, С.С.Аверинцева, А.А.Ухтомского, П.А.Флоренского, определяет диалог как духовно развивающее общение, без которого невоз­можно полноценное становление личности. Основными характеристиками диалога является:
1) — равенство сущностных позиций общающихся (субъект – субъектные отношения),
2) — доверительная взаимная открытость обеих сторон,
3) — отсутствие оценочного, “измеряющего” отношения к каким бы то ни было сторонам индивидуальности каждого,
4) — взаимное принятие друг друга как неповторимых и ценных личностей.
Диалог является естественной средой развитая личности, одной из основополагающих форм проявления человеческой индивидуаль­ности (наравне с искусством, научными открытиями и т.д.) и, сле­довательно, как форма общения, диалог может быть не только сред­ством достижения тех или иных целей (воспитательных, образова­тельных и т.д.), решения задач (научных, творческих и проч.), но представляет собой самостоятельную ценность человеческой жизни. Отсутствие или дефицит диалогического общения ведут к различно­го рода искажениям личностного развития, росту проблем на внут­ри- и межличностном уровне, росту неадаптивного поведения. Основной механизм, способствующий личностному росту в ходе диалогического взаимодействия, лежит в особой направленности партнеров диалога; не в коцентрации на собственных проблемах и переживаниях, а в ориентации на внутренний мир другого (позиция эстетического отношения, по М.М.Бахтину). Результатом подобной взаимной ориентации является более глубокое познание и структу­рирование собственного духовного мира, вплоть до решения ранее нерешенных мотивационных и ценностных конфликтов, происхо­дящее как результат наблюдения и переживания внутреннего мира партнера, т.е. через опосредование другим. На уровне чувств веду­щим состоянием в диалоге будет состояние взаимной эмпатии. Взя­тое в качестве “техники”, это состояние виртуознейше достигается в рамках клиент – центрированной психотерапии К.Роджерса и сопро­вождается состояниями катарсиса.
Таким образом, можно утверждать, что путем целенаправленного формирования и закрепления определенных психических состояний в процессе диалогического общения можно корригировать черты личности. Но поскольку готовность человека к полноценному меж­личностному, т.е. диалогическому общению — сложный многоком­понентный процесс, который предполагает высокую коммуника­тивную направленность личности, то также необходимо целена­правленное формирование “коммуникативного ядра личности”, что должно осуществляться на всех ступенях ее онтогенеза. Необходимо развивать высокий уровень способности к познанию другого человека и самопознанию, отношения к другому как к выс­шей ценности и умения творчески строить непосредственное обще­ние с ним. Различия же в структуре коммуникативного ядра опреде­ляются глубинными психологическими причинами, многие истоки которых лежат в межличностной коммуникации в семье. И здесь, как отмечают психологи, слишком мало еще известно о связи между межличностной коммуникацией и серьезными личностными нару­шениями — нервно-психическими расстройствами, а именно нарушения внутрисемейной коммуникации играют очень серьезную роль в этиологии широкого круга психогенных психических заболе­ваний, в частности различного вида неврозов.
Еще в ЗО-е годы ряд отечественных авторов, изучая детско-родительские отношения, типы воспитания в семье, выделяли пато­генные родительские установки и соответствующие им болезненные типы поведения. В советсткой педагогической литературе о роли семейного воспитания в формировании личности ребенка приори­тет принадлежит А.С. Макаренко. Известны работы В.И.Гарбузова, А.И.Захарова, Д.Н.Исаева, М.Ратгера и др. Характерные условия неправильного воспитания, предрасполагающие к возникновению невротических расстройств, описаны также В.Н.Мясищевым, Р.А. Зачепицким и Е.К. Яковлевой, Б.Д.Карвасарским, Э.Г.Эйдемиллером и В.В.Юстицким и др.
Исследователи подчеркивают: если в здоровой семейной структуре устанавливается подвижное равновесие, не нарушающее семейную целостность и в то же время проявляющееся в формировании семейно­го “Мы” и способности членов семьи самостоятельно решать противо­речия и конфликты, то в дисгармоничных семьях равновесие и содер­жание семейного “Мы” оказывается либо “семейным мифом”, либо “семейным контрактом” (В.В.Столин); анализируются особо неблаго­приятные для ребенка типы родительских отношений: симбиотический, авторитарный, эмоционально-отвергающий (А.Я.Варга); отмечается, что в основе семейных конфликтов, т.е. дисгармонического взаимодей­ствия, лежит неадекватность восприятия (Петровская Л.А. ), либо отно­шения по типу “соперничества”, “псевдосотрудничества”, “изоляции” (Мишина Т.М.); влияние родителей на формирование психики ребенка ярко представлено в рамках интеракционистского подхода Э.Берном; Е.Х.Соколова, анализируя аномалии личности, выявила, что именно стиль общения родителей с ребенком является интегральной катего­рией, теоретическим и операциональным конструктом, ухватывающим единство инструментального и мотивационного аспектов деятельности.
Таким образом, целым рядом авторов предприняты попытки разностороннего исследования детско-родительских отношений и выделены черты патогенных типов воспитания, приводящих к различного вида нервно-психическим расстройствам у детей.
Как отмечают исследователи, в XX веке во всем мире наблю­дается рост нервно-психических заболеваний, что связано с от­носительным несоответствием научно-технического прогресса и связанных с ним изменений во всех областях человеческой жиз­недеятельности, с одной стороны, и развитием и совершенство­ванием психофизиологической адаптации — с другой. В связи с этим и в структуре заболеваемости населения произошли сдвиги в сторону увеличения удельного веса болезней, в возникновении которых существенную роль играет фактор нервно-психического перенапряжения. К числу таких болезней относятся неврозы.
Неврозы — наиболее распространенная форма нервно-психи­ческих расстройств, при которых необходимо решать вопросы не только психотерапевтического плана, но и клинико-патогенети­ческой диагностики, дифференциальной диагностики и ком­плексного лечения. Это объясняет повышенное внима­ние к эффективным методам лечения и профилактики неврозов, а также к изучению всего комплекса проблем, связанных со сложным процессом социореабилитации личности, “выходящей” из затяжного болезненного состояния.
В отечественной психотерапии проблемами неврозов занимались А.М. Свядощ, В.Н.Мясищев, К.К.Платонов, И.З.Вельвовский, В.Е.Рожнов, Б.Д. Карвасарский и др. Так, в определении невроза В.Н.Мя­сищев, прежде всего, подчеркивает его коммуникативную природу. Рассматривая личность как систему отношения, общения и обра­щения, он создал патогенетическую концепцию неврозов, которая вытекает из признания категории “психогенного”. Данная концеп­ция включает в себя следующие основные положения:
1) психогения личности связана с личностью больного, с психотравмирующей ситуацией, трудностью этой ситуации, с неспособностью личности в данных конкретных условиях самостоятельно разрешить ее;
2) возникновение и течение невроза более или менее связаны с патогенной ситуацией и переживаниями личности: наблюдается определенное несоответствие между динамикой состояния боль­ного и изменениями психотравмирующей ситуации;
3) клинические проявления невроза по своему содержанию в опре­деленной степени связаны с психотравмирующей ситуацией и переживаниями личности, с основными наиболее сильными и глубокими ее стремлениями, представляя аффективную реакцию, патологическую фиксацию тех или иных ее переживаний;
4) отмечается более высокая эффективность психотерапевтических методов по отношению ко всему заболеванию и отдельным его клиническим проявлениям сравнительно с биологическими воз­ действиями.
Говоря о проблеме “личность и неврозы”, обратимся еще к од­ному очень важному для нас замечанию В.Н.Мясищева. Отмечая, что неврозы выступают, прежде всего, как выраженное противоречие между тенденциями и возможностями личности — внешними и внутренними, требованиями человека к себе и жизни к нему, уче­ный подчеркивал, что “неврозом заболевает не орган, а весь человек или личность”, и делал вывод: “Невроз представляет собой болезнь личности еще и потому, что нигде, как в неврозе, с такой полнотой и выпуклостью не раскрывается перед исследователем личность человека, нигде так убедительно не выступает БОЛЕЗНЕТВОРНАЯ И БЛАГОТВОРНАЯ РОЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ, нигде так ясно не выступает уродующая и целительная сила воздей­ствия, не сказывается с такой отчетливостью РОЛЬ СОЗДАННЫХ ЛЮДЬМИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ (выделено нами — К.Н.). Поэтому область борьбы с неврозами — это область пограничная между педа­гогикой и медициной” (46, сс.200, 204, 205).
Социально-психологическийанализпациентов логопсихотерапевтическихгруппиихсемей
Основной контингент пациентов обследованных логопсихо­терапевтических групп — это заикающиеся подростки и взрос­лые со “звучащей психотравмой” (70% — невротическое заика­ние) — многократно лечившиеся. Они характеризуются рядом личностных особенностей: пассивно-оборонительным поведени­ем, изменениями в когнитивной сфере (искаженное представле­ние о себе, как субъекте общения, объяснение своих коммуника­тивных проблем из факта наличия заикания, а не личностных особенностей), неверием в возможность излечения.
Как отмечалось выше, специалисты отделяют невротическое заикание от неврозоподобного (когда пациенты в этиологии и патогенезе речи имеют органические нарушения). Но личност­ная составляющая синдрома заикания у взрослых и подростков представлена как надстройка над ядром основного заболевания и определяется как вторичный невроз заикания. И если в ходе развития организма пациента органические нарушения могут быть сглажены, то невротическая составляющая может быть уси­лена. Поэтому, как показывает практика, повышение психиче­ского тонуса, снятие фрустрирующих факторов при лечении больных с органическими поражениями, хотя и не излечивают дефекты полностью, но дают существенные позитивные сдвиги и результаты. Поэтому в логопсихотерапевтическую группу прини­маются всё пациенты, после консультативного приема и общего знакомства с методикой лечебного перевоспитания изъявившие желание включиться в длительное диагностическое обследование и успешно прошедшие пропедевтический этап, то есть выпол­нившие все предложенные диагностические задания.
Примером лонгитюдного и разностороннего обследования паци­ентов для нас послужили работы Карвялиса В.Ю., Болдыревой Т.А., Шкловского В.М Исследование проводилось в два этапа: I — 1988-1989 гг. — были проанализированы имеющиеся материалы шести групп пациентов Ю.Б.Некрасовой, проходивших лечение в 1980-1988 годах (курс социореабилитации логоневроза) — общей слож­ностью — 90 человек; II — 1990-1997 гг. — углубленное обследова­ние новых пациентов и их семей (66 пациентов и 138 их родствен­ников), из которых 34 пациента и 53 их родственника прошли весь полный курс групповой семейной логопсихотерапии.
Необходимо особо подчеркнуть, что, говоря о процессе социореабилитации в совокупности всех его составляющих, следует решать вопрос не только о реабилитации самого пациента, но и о включении в этот процесс членов его ближайшего окружения — родителей и род­ственников, о чем говорят Абелева И.Ю., Соколова Е.Т., Спиваковская АС., Эйдемиллер Э.Г., Юстицкий С.Г. и др. Многолетняя практи­ка психотерапии логоневроза показывает, что: 1 — неучитываемая дисгармония семейных отношений (между родителями и детьми, между супругами и т.д.) значительно усугубляет дефект речи и его субъек­тивное переживание пациентами; 2 — оставаясь без изменений, пато­логический характер семейных взаимоотношений оказывается фак­тором, тормозящим процесс коррекции при непосредственных за­нятиях в лечебной группе; 3 — по окончании лечения может быстро вызвать рецидив заикания. Поэтому привлечение и активное включение в процесс коррекции заикания в качестве третьей стороны (по отношению к пациенту и психотерапевту) членов ближайшего окружения пациента (или хотя бы некоторых его представителей) увеличивает эффективность процесса социореабилитации.
При обследовании можно сделать вывод, что соотношение заикающихся мужчин и женщин тради­ционно — 3 : 1; по возрасту преобладают пациенты 17-30 лет (более 70%), причем в основном 21-25 лет, соответственно и образование у абсолютного большинства — средне-специальное, высшее и незаконченное высшее.
Углубленное обследование пациентов, проведенное в 1989-1997 гг., выявило дополнительные факторы: родители 20 пациентов (66) отметили возникновение заикания на фоне общей болезненности (у 10 был детский энурез, у 8 — невроз развития, 7 в детстве перенесли операции); у двух пациентов из Ленинакана (АА — 22 года и ОЛ. — 25 лет) заикание возникло после землятресения 1988 года, у 30-летнего Ф.В. — после автокатастрофы, у 29-летнего Я.Ю. заика­ние значительно усилилось после участия в Афганской войне.
Таким образом, состав пациентов групп социореабилитации очень разнороден — и по возрасту, и по образованию, — здесь ска­зывается принципиальный подход к формированию группы: опти­мален для данной методики разновозрастный состав (аналогично принципу разновозрастных отрядов в педагогике А.С.Макаренко), что позволяет наиболее адекватно для каждого участника процесса логопсихотерапии идентифицировать события “лечебного перевос­питания” с явлениями окружающего социума.
Социально-психологическиеособенностисемей заикающихсяподростковивзрослых
На основе комплексного анализа всех полученных материалов был выявлен ряд тенденций в детско-родительских отношениях, способствующих закреплению речевого дефекта. Хотя родители часто указывают в качестве причины заикания у ребенка – ис­пуг он является лишь дополнительным поводом для развития этого сложного нервно-психического и психомоторного рас­стройства. Определенную роль в возникновении заикания играет конституциональный фактор, или общая с родителями речевая, моторная и коммуникативная недостаточность (сбивчивая, ско­роговоркой или, напротив, медленная, с растягиванием слов, речь) Но особую роль в возникновении неврозов у детей играют личностные особенности родителей. В большинстве своем они недостаточно общительны, интровертированны, у матери – по­вышенная тревожность, отец более импульсивен, но семье уде­ляет внимания недостаточно. Оба, как правило, предъявляют к ребенку повышенные требования и часто поторапливают во всех действиях, а он не успевает за их темпом жизни и речи. Это ско­вывает ребенка, создает напряженность в общении, которое осо­бенно усиливается при трудносовместимом сочетании полярных темпераментов родителей и, зачастую, их “полярной” тактикой воспитания. На основании анализа имеющейся документации и методом включенного наблюдения за пациентами четырех логопсихотерапевтических групп был выявлен ряд особенностей в детско-родительских отношениях в семьях наших пациентов:
1) прослеживается линия преобладающего «материнского» воспитания как в полных семьях пациентов, так и в неполных;
2) семьи, где преобладают отношения повышенной ответственности и тревоги друг за друга;
3) семьи, где к ребенку относятся по типу гипоопеки, причем мать порой перекладывает семейные заботы на ребенка;
4) семьи с пониженным эмоциональным фоном по отношению к детям;
5) семьи, где четко выражена ориентация на внешние оценки, на будущую профессию (это в основном семьи подростков, где ро­дители занимают руководящие или престижные должности).
Показательна выявленная при анализе внутрисемейной пси­хологической атмосферы проблема восприятия близким челове­ком (в основном — братьями и отцами) пациента как “неполноценного”.
Говоря о семье как о системе со сложным внутренним строе­нием, своей психологической структурой и свойством целого определять некоторые особенности входящих в нее элементов,
исследователи отмечают, что основные нарушения в семейном взаимодействии объясняются в психологическом плане как на­рушения в ролях, контактах, согласовании потребностей. И если основные характеристики здоровых ролей — гибкость, продол­жительность, соответствие потребностям различных стадий раз­вития ребенка и семьи, то патологические роли — закрепленные, жесткие, не поддающиеся изменению (Спиваковская А.С.).
Отметив вышеперечисленные особенности семей наших па­циентов, мы выявили также ряд тенденций в детско-родительских отношениях, способствующих, на наш взгляд, появлению, закреплению и поддержанию речевого дефекта. Это:
1) Сверхзаботливое отношение в семье к ребенку, где матери факти­чески “сверхопекают” во всем не только больного ребенка, но и мужа, что проявляется в стремлении даже принять на себя рече­вую функцию ребенка.
2) “.Ловящая”, контрольно-регламентирующая атмосфера семьи прояв­ляется в повышенной тревожности и ригидности в отношениях, что соотносится с авторитарным стилем родительских позиций в воспи­тании, блокирующих также и речевую функцию ребенка.
3) Состояние одиночества, неудовлетворенности в семье кого-либо из родителей (чаще — матерей) ведет к снижению оценки своего ребенка, “вытеснению” его из сферы личностной проблематики, что сказывается на снижении ценности общения как в целом, так и речевого, в частности.
4) Преобладающая в семье атмосфера “стремления к достижению” ведет и в речевом поведении ребенка или к постоянному повышен­ному напряжению для достижения “успеха” или к “уходу в заика­ние” как оправданию своей несостоятельности в случае неуспеха.
5) Семьи, где присутствует повышенное чувство вины, отличаются общей депрессивной обстановкой, повышенной сензитивностью, эмоциональной напряженностью детей и родителей, что ведет к повышенной ранимости, неуверенности в себе. Это сказывается на речи и в свою очередь усиливает чувство неполноценности у ребенка и чувство вины за его дефект — у родителей.
И если в первом случае мы наблюдаем прямую фиксацию на де­фекте, провокацию роли “больного” и культ болезни (за ребенка, уже взрослого, даже говорят, прерывая его самостоятельные попыт­ки ответа), то атмосфера “давления” на пациента в семье приводит к повышению защитных характеристик “Я”, что сказывается порой в избегании речевого контакта вообще. А при осознанном и не осознанном отстранении матерью или отцом ребенка заикание мо­жет стать и способом привлечения к себе внимания родителей.
Сопоставляя выявленные тенденции в детско-родительских от­ношениях с ранее выявленными типами воспитания в семьях паци­ентов с нарушением речевой коммуникации, следует отметить, что одно здесь проявляется через другое, за исключением выявленной особо тенденции повышенного чувства вины, поскольку в данном случае надо говорить не о типе воспитания, а о более субъективных показателях. Здесь же подчеркнем, что в каждой семье может быть выявлено сочетание нескольких тенденции в детско-родительских отношениях, как и смешанные стили воспитания, но чувство вины так или иначе (на более или менее осознаваемом уровне) присут­ствует во всех семьях данного контингента пациентов, что провоци­рует формирование “вторичного невроза заикания”.
Спецификасемейзаикающихсяпациентов
При анализе уже имевшегося документального материала и обследовании пациентов — кандидатов в новые логопсихотерапевтические группы особо важным показался факт, что среди страдающих нарушением речевой коммуникации — и дети “гениев” общения, “королей” речевой коммуникации — заслу­женных учителей (в основном — филологов, а папа 17-летнего Г.В. — доктор филологических наук), известных адвокатов, жур­налистов, дикторов радио. По нашему мнению, обладая способ­ностью эстетического и личностного, эмоционального пережи­вания и открытия другого в “дальнем”, эти мастера речевого общения оказываются порой не в состоянии перенести свое умение на самого “ближнего” — своего ребенка и зачастую стро­ят свои отношения с ним на уровне формальной коммуникации, что ребенок и ощущает, “протестуя” в форме невроза речи.
Если сравнить оценки и самооценки уже взрослых детей у родителей-педагогов, то в слу­чае с пациентами мы получаем в основном неадекват­ные, конфликтные самооценки как с одной, так и с другой сто­роны, что говорит о достаточной напряженности как межлич­ностных, так и внутриличностных отношений.
Успешно проведенная уже в трех ком­плексных группах (1993, 1995 и 1997 гг.) (работа с родителями и с родственниками взрослых пациентов подтвердила, что она не толь­ко обеспечивает коррекцию поддерживающих заикание семейных отношений, но и, что особенно важно, — создает основу для новых отношений с вылеченным, “обновленным” и личностно выросшим ребенком независимо от его возраста). Это позволяет говорить о разработке и создании нового метода ГРУППОВОЙ СЕМЕЙ­НОЙ ЛОГОПСИХОТЕРАПИИ.
СТРУКТУРАМОТИВАЦИОННОГО ПРОЦЕССАЛОГОПСИХОТЕРАПИИ
Для успеха процесса социореабилитации необходимо учитывать все элементы и структуру строения мотивационной сферы заи­кающихся и их родственников. Кроме этого следует контролировать динамику их мотивации к излечению, планировать воздействия на каждую из ее сторон, а при исследовательском подходе — выявлять, что определяет, побуждает лечебную активность пациента, что в целом детерминирует его поведение в процессе лечения на каждом из этапов выздоровления и социореабилитации.
Как известно, мотивация выполняет несколько функций: воз­буждает жизненную активность, побуждает поведение, направляет и организует его и придает ему личностный смысл и значимость, т.е. мотивация не только предшествует поведению, но и постоянно присутствует на всех его этажах, во всех его звеньях. Единство всех вышеперечисленных основных функций обеспечивает регули­рующую роль мотивации в поведении, причем “смыслообразуюшая” (А-НЛеонтьев) — специфически человеческая и имеет центральное значение для характеристики мотивационной сферы.
Поскольку методика логопсихотерапии, разработанная Ю.Б.Нек­расовой, имеет ярко выраженную когнитивно-личностную направ­ленность (т.е. планомерно развивает интеллектуальную сферу лич­ности), при анализе мотивационной сферы лечебно-воспитатель­ного процесса правомерно сравнивать ее с мотивацией обучения школьников, выделяя общие и специфические черты. Например, так же как для данного конкретного ребенка смысл учебной деятель­ности определяет проявления побуждающей и направляющей функции мотивации, — от того, какой смысл имеет деятельность по преодолению недуга для каждого конкретного пациента и его род­ственников, зависят проявления и других функций: побуждающей и направляющей. А это в свою очередь означает, что и побудительная сила мотивов любого вида деятельности (выраженность, интенсив­ность, длительность, устойчивость, эмоциональная окраска), и их роль в реальной организации деятельности зависят прежде всего от сформированности смыслообразующей функции мотивации дея­тельности.
В случае логопсихотерапии, как и в учебной деятельности, глав­ным объектом лечебного перевоспитания должна быть именно смыслообразующая функция для мотивации к излечению в макси­мально возможной для каждого конкретного пациента степени, приводящей каждого к ощущению своей личностной и коммуника­тивной полноценности независимо от уровня оставшегося пораже­ния речевой функции. И поскольку мотивационная сфера всегда состоит из целого ряда побуждений (основные названные выше функции мотивации реализуются многими побуждениями: идеалами и ценностными ориентациями, потребностями, целями, интересами и др.), — эти побуждения выполняют различную роль в общей кар­тине мотивации, приобретая на различных этапах процесса социореабилитации то большее, то меньшее значение, поэтому знание их помогает логопсихотерапевту более дифференцированно воздей­ствовать на отдельные составляющие мотивации лечения пациентов и мотивации помощи в излечении у их родственников.
Как всякая человеческая деятельность начинается с потребно­стей, которые, даже будучи биологическими по происхождению, складываются у ребенка во взаимодействии со взрослыми и поэтому являются социально обусловленными, потребность в любом виде деятельности и, в частности, в избавлении от недуга, — актуализи­руется при создании “дискомфорта” между содержательной и деятельностной сторонами жизнедеятельности человека (Асеев В.Г.). Определяя потребность как направленность активности человека на психическое состояние, создающее предпосылку деятельности, пси­хологи подчеркивают, что сама по себе потребность еще не опреде­ляет характера деятельности. Это объясняется тем, что в самом “потребностном” состоянии предмет ее удовлетворения жестко не записан (Леонтьев А.Н.): одна и та же потребность может быть удо­влетворена разными предметами, разными способами. Предмет ее удовлетворения определяется только тогда, когда человек начинает действовал, что и приводит к “опредмечиванию” потребности. Но без потребности не пробуждается активность человека, у него не возникают мотивы, он не готов к постановке цели.
Что из этого следует для организации лечения людей, много­кратно и безуспешно лечившихся, а также для организации включенности и вовлеченности в этот процессе членов их бли­жайшего окружения?
Для сравнения обратимся опять к примеру достаточно хорошо изученного учебного процесса. Если в процессе обучения учитель, прежде всего, опирается на потребность ребенка в новых впечатле­ниях, переходящую в ненасыщаемую познавательную потребность (Божович Л.И.), и стремится актуализировать ее, сделать более чет­кой и осознанной у большинства учащихся, то наша задача — актуали­зировать и сделать осознанной и целенаправленной у пациента потреб­ность в разносторонней работе над собой для восстановления (реконструкции) речевой коммуникации, а со стороны его близких — сделать четкой и необратимой потребность в грамотной помощи пациенту и его психологической поддержке. Эта цель достигается всей психолого-педагогической организацией логопсихотерапевти-ческого процесса, который сами пациенты и их родственники назы­вают “лечением-учением”, зачастую — “обучением-лечением”, вы­двигая на первый план именно удовлетворение актуализированной (опять же с помощью разнообразных нетрадиционных приемов методики) широкой познавательной потребности, создающей мотивационную готовность как к принятию новой терапевтической ин­формации, так и к переходу к другим, более активным формам по­буждений, например, к постановке и реализации новых долгосроч­ных и краткосрочных жизненных целей, самостоятельному опреде­лению новых лечебных перспектив.
Деятельность ПАЦИЕНТА по преодолению речевого дефекта и нарушенной коммуникации в рамках представленной методи­ки развертывается в содержательном и динамическом планах на каждом из 4-х этапов лечения по-разному в зависимости от задач каждого этапа и условий его проведения (это будет рассмотрено в следующих главах) и в результате целенаправленно приводит к закреплению нормальной речевой функции и формированию навыков полноценного диалогического общения — как межлич­ностного, так и группового, поэтому весь лечебно-обучающий цикл можно считать не только логопсихотерапевтическим, но и программным курсом личностного роста для каждого участника.
Отметим особо, что для некоторых “выпускников” группы становится возможным и выход на V этап — участие в работе новых групп в качестве помощника логопсихотерапевта (их тра­диционно называют “старики”). К сожалению, для большинства пациентов это в настоящее время недоступно, поскольку многие из них — иногородние и не могут приехать для помощи нович­кам, хотя эта форма работы важна для всех прошедших курс логопсихотерапии и в плане подтверждения собственных приоб­ретенных умений и навыков общения, и в плане поддержки и дополнительного тренинга своей нормальной речи.
Таким образом, на всех этапах групповой семейной логопси­хотерапии в процесс излечения вовлекаются следующие стороны мотивационной сферы личности пациентов: побудительная, на­правляющая и ориентирующая, организующая, познавательная, а главное — личностно-смысловая, что подтверждает динамиче­ское и содержательное строение мотивации.
ДЛЯ РОДИТЕЛЕЙ И РОДСТВЕННИКОВ пациентов также четко выстроена содержательная и динамическая стороны деятель­ности, в которой реализуется потребность помощи своему близкому человеку: на I этапе — так же как и для пациента — участие в дина­мической психотерапевтической диагностике; на П этапе — присут­ствие на сеансе эмоционально-стрессовой психотерапии и активное сопереживание всему происходящему на сцене и поддерживание в последующие после сеанса дни режима молчания для пациента; на III этапе — активное участие в групповом логопсихотерапевтическом процессе, включенность во все предлагаемые формы со­вместной с пациентами работы; на IV этапе — так же как и на предыдущем — участие в групповых занятиях, ежедневное ведение дневниковых записей с анализом происходящих изменений как с пациентом, в группе, так и собственных; участие в текущей диагно­стике, а также в подготовке и проведении выпускного вечера, кото­рый является своеобразным экзаменом для всей группы.
На каждом этапе логопсихотерапевтической работы, следуя теории В.Г. Асеева о зональной структуре мотивации, можно выделить “оптимальные” и “блокирующие” деятельность зоны, что позволяет и среди участников лечебного процесса выделить особые группы, проведя типологию их деятельности и осу­ществляя индивидуально-групповой подход.
Особо остановимся на таком важном аспекте анализа мотиваци­онной сферы заикающихся как МОТИВ, т.е. направленность АК­ТИВНОСТИ на предмет, внутренние психические состояния чело­века, прямо связанные с объективными характеристиками предмета, на который направлена активность. Если потребность характеризует готовность к деятельности, то наличие мотива придает активности точную целевую направленность. В обучении мотивом является направленность учащегося на определенные стороны учебного про­цесса, куда практически входит направленность ученика и на овла­дение знаниями, и на получение хорошей отметки, и на похвалу родителей, и на установление желаемых отношений с одноклассни­ками, т.е., как отмечают исследователи, учебное поведение побуждается всегда несколькими мотивами.
В ходе групповой семейной логопсихотерапии мотивом у па­циентов также является направленность на отдельные стороны терапевтического процесса — как на овладение навыками тре­нинга речи, нормализации дыхания, специальными приемами и упражнениями по управлению своими психическими состояния­ми, которые дают максимальный эффект, будучи встроенными в сложный комплекс глубинной личностно-ориентированной пси­хотерапии в ее индивидуальных и групповых формах. И сюда входит также и направленность пациентов и их родственников на овладение предлагаемыми знаниями из области психологии личности, общения, дифференциальной и педагогической психо­логии. Соответственно, как и в учебной деятельности, в мотива-ционную сферу пациента входит направленность и на получение хороших результатов в каждом виде лечебной деятельности, и на похвалу со стороны руководителя группы, родителей и близких (принимающих непосредственное участие в данный момент в работе группы или отсутствующих), и на становление желаемых отношений со всеми участниками сложной комплексной группы семейной логопсихотерапии.
Лечебное поведение также побуждается всегда не одним, а несколькими мотивами, среди которых доминирующими на раз­ных этапах и в разных ситуациях становятся то одни, то другие. И если особая забота учителя состоит в том, чтобы у школьника сформировался, прежде всего, учебно-познавательный мотив, ориентирующий ребенка на овладение новыми способами учеб­ных действий и на осознание этого мотива, — в процессе социореабилитации основным мотивом является направленность па­циентов на овладение новыми приемами и формами конструк­тивного речевого общения (межличностного, группового, внутриличностного), свободой управления своими психическими состояниями. Задача логопсихотерапевта здесь также состоит в способствовании развитию рефлексии (критическому анализу, сознанию ситуации, явления), саморефлексии, взаиморефлексии, повышению самоценности и осознанию пациентом и его род­ственниками важности этого мотива, превращение его в один из ведущих не только в дальнейшей работе, но в жизнедеятельности и вне группы, по окончании лечебного курса.
Особенность мотивации как одной го сторон мотивационной сферы состоит в том, что она прямо связана СО СМЫСЛОМ, лич­ностной значимостью выполняемой деятельности. Так, если изме­няется мотив, ради которого школьник учится, то это принципи­ально перестраивает и смысл всей его учебной деятельности, и на­оборот, — с изменением смысла меняется мотивация деятельности. Как отмечают педагоги-исследователи, возможны разные пути фор­мирования новых мотивов учения. Отметим, что подобное явление мы наблюдаем и в передовом опыте воспитания и перевоспитания личности (А.С.Макаренко, В.А.Сухомлинский, И.П.Иванов, В.А.Караковский и др.). Говоря о лечебно-реабилитационном процессе, мож­но также отметить, что в ряде случаев рождение новых мотивов самоиз­лечения происходит тогда, когда удается придать действиям человека личностный смысл, который ранее не имел для него внутренней зна­чимости. Это ярко проявляется на I пропедевтическом этапе в ходе выполнения библиотерапевтических заданий. И как в случае изменения отношения школьника (зачастую на первых этапах обучения) к выполнению домашних заданий, можно усмат­ривать и в появлении новых мотивов к излечению у пациентов про­явление творческой активности.
И если в школьной практике в ряде случаев формирование но­вых познавательных мотивов целесообразнее строить не через ре­альную учебную работу, а сразу через осознание мотивов (чему спо­собствует определенная организация активных учебных действий ребенка), то и в воспитательной практике А.С.Макаренко быстрая “переориентация” в мотивационной сфере воспитанников достига­лась порой методом “взрыва” и методом авансированного доверия. Аналогично этому педагогическому методу доктор К М. Дубровский выстроил свой сеанс эмоционально-стрессовой психотерапии — метод “одномоментного” снятия ряда функциональных неврозов, в том числе и заикания, — а Ю.Б.Некрасова заложила в методику логопсихотерапии принцип выстраивания “портрета неповторимос­ти” пациента.
Анализируя мотивацию учебной деятельности, психолога под­черкивают тот факт, что учителю необходимо специально организо­вывать предметное наполнение познавательной потребности и тем самым — переход от общей познавательной активности к познава­тельному мотиву, поскольку наличие познавательной потребности само по себе не вызывает и не определяет учебную деятельность, если первая не связывается с предметом ее удовлетворения. Тем самым среди необходимых условий эффективной учебной деятель­ности актуализируется задача формирования у школьника умений ставить самостоятельные цели в учебной работе. В процессе “лечебного перевоспитания” подобная задача ставится как необхо­димость формирования и целенаправленного развития интрагенной активности пациента не только в лечебной группе, но и за ее преде­лами, в дальнейшей жизнедеятельности. (Мы понимаем под ЦЕЛЬЮ направленность активности субъекта на промежуточный результат, представляющий этап достижения предмета потребности в любом виде деятельности.)
Следует отметить, что ДИНАМИКА МОТИВОВ И ИХ ОСО­ЗНАНИЯ особо прослеживается в ходе процесса социореабилитации от этапа к этапу: во многих случаях изначальная довольно “пассивная” мотивация к излечению сменяется на желание и готов­ность к активной самостоятельной деятельности по изменению не только речевого поведения, но и своей личности; отказу от стерео­типов внутрисемейного и межличностного общения. Уже на первом пропедевтическом этапе у большинства пациентов происходит пе­реосмысление своего отношения не только к болезни, но и к про­цессу лечения, своей роли в нем и ответственности за результат. В зависимости от смены мотива (от пассивно-наблюдательного участия к активной включенности и вовлеченности в процесс социореабилитации) меняется и смысл терапевтической деятельности родителей и родственников больного. И ОСНОВНОЙ ЗАДАЧЕЙ ЛОГОПСИХОТЕРАПЕВТА является превращение процесса приня­тия готовых целей пациентом в процесс активного целеполагания им самим, что осуществляется в ходе совместных активных дей­ствий с группой и ее руководителем. Этого с необходимостью тре­бует один из основных принципов методики — сотворчество психо­терапевта и пациента.
Существенная сторона мотивационной сферы любого вида деятельности — это ИНТЕРЕС именно к этой деятельности, что тесно связано с уровнем ее сформированности. И здесь находит выражение и проявление состояния других сторон мотивацион­ной сферы — МОТИВОВ И ЦЕЛЕЙ. Так, А.Н. Леонтьев пола­гал, что для возбуждения интереса к учению у младших школь­ников необходимо сначала создать мотив, а затем открыть им возможность нахождения цели (а точнее — системы целей в из­учаемом материале): “Интересный учебный предмет — это и есть учебный предмет, ставший “сферой целей” учащегося в связи с тем или иным побуждающим его мотивом”. Еще раз в связи с этим подчеркнем, что для многократно и безуспешно
лечившихся уже взрослых пациентов элемент вызывания, фор­мирования и закрепления заинтересованного отношения к про­цессу лечения приобретает очень важное значение, — и один из основополагающих принципов методики логопсихотерапии — принцип парадоксальности, нестандартности, нетрадиционности применяемых наряду с традиционными методов лечения.
Таким образом, мы с необходимостью обращаемся и к про­блеме ИНТЕРЕСА в лечебно-воспитательном процессе. Иссле­дователи порой выделяют в качестве основной черты интереса ЭМОЦИОНАЛЬНУЮ ОКРАШЕННОСТЬ, связь с эмоциональ­ными переживаниями человека. Но, подчеркивая важность этой особенности, психологи говорят о связи интереса с положи­тельными эмоциями больше на первых, начальных этапах воз­никновения любознательности (например, у ученика при зна­комстве с новыми учебными предметами, у маленького ребенка при появлении в поле зрения новой яркой игрушки и т.д.), и при этом подчеркивают, что для поддержания устойчивости интере­са, например, в области образования, необходима СФОРМИРО­ВАН НОСТЬ учебной деятельности, а также связанные с ней СПОСОБНОСТИ К САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ постановке учеб­ных целей и их разрешению.
О РОЛИ “ЭМОЦИОНАЛЬНОГО НАПОЛНЕНИЯ” мотивационной стороны процесса социореабилитации в данной мето­дике — речь особая, поскольку в основе логопсихотерапии лежит метод эмоционально-стрессовой психотерапии. И здесь следует говорить не только о самом сеансе эмоционально-стрессовой психотерапии, — большинство элементов методики рассчитаны на эмоциональный отклик пациента и его родственников и прежде всего — на развитие и поддерживание у них положитель­ных психических состояний.
Выстраивая МОТИВАЦИОННУЮ СТОРОНУ ПРОЦЕССА СОЦИОРЕАБИЛИТАЦИИ, мы исходим из положения о том, что психологическое изучение мотивации и “оздоровление” мотивационной сферы, ее формирование — две стороны одного и того же процесса воспитания мотивационной сферы целостной личности пациента и членов его ближайшего окружения. Изуче­ние и изменение мотивации — это выявление ее реального уровня и возможных перспектив, зоны ее ближайшего развития у каждого пациента и (в пределах возможного) его семьи на всех этапах процесса социореабилитации , а также у логопсихотерапевтической группы в целом на всех этапах групповой работы в плане развития мотивации к полному излечению. Еще раз подчеркнем, что в отличие от многих известных зарубежных мето­дик, которые не столько излечивают дефект речи, сколько учат больного скрывать и “обходить” свой недостаток, или приводят к “соглашению” со своим недугом, — рассматриваемая методика позволяет подавляющему большинству пациентов улучшить речь, нормализовать речевое поведение, а в случае “чистого” логоневроза “снять” заикание полностью. Методика способствует значи­тельной трансформации личности и поведения больных: для многих из них лечение становится поворотным пунктом в судь­бе, открывает возможность освоить недоступную раньше про­фессию или по-настоящему проявить себя в прежней. Вылечен­ные люди начинают познавать богатство и прелесть полноценно­го общения, полноту жизни.
Результаты изучения мотивационной сферы заикающихся на подготовительном этапе становятся основой для выстраивания стра­тегии и тактики работы с каждым пациентом и его родственниками, а также с группой на всех этапах логопсихотерапии. Вместе с тем в процессе формирования мотивации к излечению вскрываются ее резер­вы, поэтому подлинное изучение мотивационной сферы личности и ее диагностика совпадают с ходом ее становления. Анализ мотивационной стороны всего процесса лечебного перевоспитания — сложного, многоэтапного, многоуровневого и длительного по времени — дает нам основание рассматривать процесс групповой семейной логопсихотерапии как формирующий психолого-подагогический экспе­римент. В свою очередь А.Б.Орлов, рассматривая подобный тип эксперимента (длительный психолого-педагогический эксперимент) как синтетический метод, отмечает, что он относится не столько к методам изучения, сколько к методам формирования мотивации деятельности, причем данный метод выступает в качестве широкого экспериментального контекста для использования всех других мето­дов изучения мотивации и сопоставления их влияния. Это мы и постараемся показать, анализируя конкретный опыт работы в рамках групповой семейной логопсихотерапии.
Рольдинамическойпсихотерапевтической диагностикивсоциореабилитации
Убедительная диагностика неврозов, отграничение их от сходной патологии, изучение динамики болезни должны всегда предусматривать три основных критерия: 1 — выраженность и своеобразие клинических проявлений, 2 — структуру и особен­ности личности больного и 3 — тип патогенной конфликтной для них ситуации. В.Н.Мясищевым и его сотрудниками для исследования неврозов был разработан метод клинико-патогенетического анализа. Этот метод основан на тщательном анамнестическом изучении истории развития болезни в соотно­шении с историей развития личности больного, прежде всего с особенностями его эмоционального реагирования, спецификой формирования, структурой и функционированием его системы отношений. Понимая логоневроз (заикание) прежде всего как нарушение системы речевого общения, межличностных и внутриличностных отношений, и мы, следуя методу В.Н.Мясищева, используем для диагностики не только сведения, полученные из анамнеза, но и материалы наблюдений в ходе процесса логопсихотерапии (метод изучения в процессе лечения).
На подготовительном (пропедевтическом) этапе в блоке динами­ческой психотерапевтической диагностики для пациентов есть ав­торские (Ю.Б.Некрасовой) опросники в форме управляемых сочинений — “Речевой дневник”, “Самохарактеристика до и после лечения”, тест на лидерство и др. Нами в диагностический блок для родителей было введено сочинение “Я и моя семья”, а также ряд тестов на исследование мотивации. Работая в рамках семейной логопсихотерапии, мы разделяем мнение Б.Д.Карвасарского о том, что в связи с представлениями о первичных (способствующих возник­новению) и вторичных (способствующих сохранению) механизмах развития неврозов, следует подчеркнуть важность психосоциального аспекта позитивной диагностики, отражающего настоящую жиз­ненную ситуацию больного, взаимоотношения его с окружающими, их требования по отношению к больному, способы разрешения больным патогенной ситуации, характер используемых защитных психологических механизмов и др.
Следуя замечанию А.Л.Леонтьева, что смысл “выступает . прежде всего как отношение, которое создается в жизни, в дея­тельности субъекта” и что “сознательный смысл отражает отно­шение мотива к цели”, говоря о динамике основ­ных жизненных смыслов в процессе психотерапии (а именно это является ее основной целью, как подчеркивает К.Роджерс), в данной методике, на наш взгляд, следует особо выделить на­чальный момент 1-го — пропедевтического — этапа лечения — первую консультативную встречу будущего пациента и его род­ственников (их присутствие обязательно) с логопсихотерапевтом. Эта встреча обязательно проводится при участии проходящих в данный момент лечение или уже вылеченных пациентов, а также студентов-психологов и дефектологов, помогающих в работе логопсихотерапевтической группы, т.е. “прилюдно” (это своего рода уже первый мини-сеанс эмоционально-стрессовой психоте­рапии, который достаточно ярко высвечивает для всех некоторые личностные характеристики будущего пациента и особенности его взаимоотношений с близкими родственниками).
Так, 23-летний пациент В.Е., которого мать (врач по профес­сии) привезла, опасаясь проявлений суицидного комплекса, — после первой встречи в группе написал:
— “В тот день, мне кажется (я уверен в этом), я показал и выва­лил перед всеми все свое нутро, которое любил и даже уважал .3а очень многое, сказанное тогда, мне уже сейчас стыд­но. И я отмечаю это с радостью. Лед тронулся”.
И этот же В.Е., присутствуя на следующий день в группе во время консультации другого пациента, 19-летнего М.М., на его вопрос — “когда начнется лечение?” — ответил: “Ты разве не понял? — Оно уже началось!” — тем самым еще раз подтвердив начавшиеся с ним серьезные личностные изменения. Характер­ный факт: В.Е. приехал к нам накануне возможного отчисления его из университета из-за плохих ответов на экзаменах по при­чине заикания и невозможности уже в течение трех месяцев получить зарплату в учреждении, где работал сторожем: он ухо­дил от кассы, будучи не в состоянии произнести свою фамилию. Налицо у пациента был сильный логоневроз, который удалось снять сразу при первой консультации. В течение всех двух не­дель, проведенных далее в группе, которая уже проходила контрольно-поддерживающий этап, В.Е. ни разу не заикался. На одном из занятий в ответ на замечания, высказанные группой по поводу его поведения, он сам признался: “С вами сейчас говорит уже другой В.Е., — не тот, что был вчера”.
И такие “превращения” наблюдаются не только у пациентов: отец 15-летнего А.А, ожидавший на консультации традиционного разговора с врачом “с глазу на глаз”, после этой встречи написал нам: “Был крайне удивлен необычностью консультации: болезнь — дело интимное, а здесь присутствовало столько людей . Но все они выразили такую заинтересованность и сочувствие . Как бы ни сло­жились наши дальнейшие отношения, за эту встречу — спасибо!”. Мама 20-летнего Ш.А. подчеркнула: “После консультации, где при­сутствовало так много интересных людей, у меня и моего сына по­явилась уверенность в возможности излечения”.
В подобных случаях, на наш взгляд, можно найти подтверж­дение у К.Роджерса, который писал: ” .когда у меня есть данный (“поддерживающий”) .тип отношений и когда другой человек может как-то чувствовать их, я верю, что НЕИЗБЕЖНО произойдут изменения и человек будет конструктивно развивать­ся”. Следует отметить, что в каждый определенный момент, на каждом определенном временном отрезке у человека, как правило, нет только одного жизненного смысла, а есть сложный комплекс смыслов (здесь можно говорить о разнопла­новых, более или менее осознанных и неосознанных смыслах, выделяя среди них ведущие, главные, “сквозные” — как долго­срочные жизненные цели). В психотерапии, по нашему мнению, можно вести речь только об условиях возможных изменений смыслов в заданном психотерапевтическом направлении.
В рассматриваемой методике социореабилитации весь 1-ый про­педевтический этап лечения (помимо наглядной психотерапии — присутствия на сеансе эмоционально-стрессовой терапии, на заня­тиях в группе, на выпускном вечере в качестве зрителя) построен на динамической психотерапевтической диагностики, в основе которой — нетрадиционный метод библиотерапии — лечения кни­гой. Диагностический блок для пациентов состоит из 15 тестов и опросников и 30 специально подобранных художественных произ­ведений в особой “связке”. Задания высылаются пациенту по мере их выполнения в определенной последовательности. Данная диаг­ностика является динамической и психотерапевтической, поскольку проводится в течение длительного времени (не менее полугода), “на расстоянии” (многие наши пациенты — иногородние) и требует ответов только в письменном виде, что для больных с трудностями речевого общения обеспечивает щадящий режим и позволяет “раскрыться” в доступной им письменной форме, а главное — сформировать устойчивую мотивацию к излечению.
В рамках семейной логопсихотерапии ЗАДАЧИ, необходимые для решения на начальном этапе ПСИХОКОРРЕКЦИОННОЙ РАБОТЫ С РОДИТЕЛЯМИ, ставились следующие:
1) заинтересовать, включить родителей и родственников пациентов в начавшийся с их близким человеком психотерапевтический процесс, не мешая его развитию;
2) получить дополнительный диагностический материал, позволяю­щий определить характер семейных дисгармоний, связанных с нарушениями общения у пациента, отношение его к дефекту,
3) сформировать установку на сотрудничество и осознание своей роли в предстоящем лечении близкого человека, снять возмож­ные сопротивления предстоящей работе. С этой целью родители и родственники пациентов были включены в динамическую пси­хотерапевтическую диагностику, апробированную и прошедшую многолетнюю проверку в системе данной методики. Диагностический блок для родителей и родственников выстроен на основе и с соблюдением основных принципов комплексного диагностического блока для пациентов. Он содержит в себе как традиционные психологические методы исследования (стандарти­зованные тесты С.Розенцвейга, Рикс-Уэссмана, Д.Тейлор (шкала тревожности) и др.), так и специально разработанные или специ­фичные только для данного контингента (опросники по семье, управляемое сочинение “Я и моя семья”, “Мотивация и потреб­ность”). Особое место в данной диагностике занимает письменный анализ предложенной библиотерапевтической литературы.
Основные задачи, решаемые на пропедевтическом этапе и для самих пациентов, и для их родственников, в рамках данной дина­мической психотерапевтической диагностики были следующие:
— установление психолого-педагогического диагноза испытуемого с опорой на неповторимые индивидуальные особенности, на со­хранный личностный потенциал;
— прогноз и планирование “лечебного перевоспитания”;
— непосредственное начало “лечебного перевоспитания” через ряд изменений в потребностно – мотивационной сфере, формирова­ние психологической установки на выздоровление и работу в группе, формирование “оптимистической модели будущего”. Одной из главных гипотез проведенного диагностического исследо­вания являлось предположение о возможности включения членов ближайшего окружения пациентов в работу на пропедевтическом этапе и выполнение ими заданий, аналогичных “детским”. Другой гипоте­зой служило предположение о том, что в случае включения род­ственников в выполнение задания проявятся основные принципы и функции диагностического блока для пациентов, которые в общих чертах сводятся к единству диагностики и психокоррекции, а также информативности всех элементов системы блока.

Исходя из представленной структуры данного диагностиче­ского блока, анализ полученных материалов проводился по сле­дующим показателям:
а) наличие и особенности “прямых” тем (т.н. “блочных”, заданных самим предлагаемым произведением), о чем говорится в 3-й ко­лонке приведенной таблицы № 3, а также проявление “личных” для каждого испытуемого тем и их содержание;
б) переживание психических состояний (их отражение в сочинени­ях, опросниках и текстах библиотерапии);
в) выявление т.н. “якорных” произведений, ставших основными для пациента или его родственника, где исследуемый раскрывается наиболее полно, эмоционально ярко. Эти произведения, как правило, связаны с переосмыслением каких-либо жизненных фактов или событий, открытием для себя новых знаний, — что говорит о происходящем психокоррекционном эффекте;
г) соотношение полученных данных с показателями тестов и опросников;
д) выявление “опорных” для психотерапевта черт индивидуаль­ности, позволяющих выстроить “портрет неповторимости” лич­ности испытуемого и “портрет неповторимости” его семьи. Полученные результаты убедили нас, что данный диагности­ческий блок “работает” и на новой выборке — родители и род­ственники, — имея столь же высокую диагностическую и психо­терапевтическую эффективность, как и среди пациентов.