За хитроумной сатирической оболочкой Булгаков скрывает от искушенного глаза свой замысел обличить «кардинальные перемены» в общественном и личностном сознании людей периода «ударной индустриализации» и «поголовной коллективизации».
«Лакмусовой бумажкой» или (лучше выразиться менее избитым выражением) «фенолфталеином» в выявлении массовой доли всякой пакости на, потрясенную общественными и прочего рода трясениями, душу населения, служат, в неимоверном порыве с легкой руки Булгакова слетевшие коллизии, то там то тут подворачивающиеся этим самым душам, до мозга костей сознательным и политически корректным. А подворачивает эти штучки (заметьте — подворачивает, не перекручивая) ни кто иной, как г-н Воланд со своими «сотрудниками».
Кстати, приехал он, надо полагать, отнюдь не за тем, чтобы подышать болезненным московским воздухом, а, чтобы (как бы так сказать, не вдаваясь в дебри химии, которая на грани «тройки»?) отследить количество осадка нелицеприятных черт, казалось бы, нового советского общества, находящегося, по многочисленным и убедительным (нет, не просьбам радиослушателей) свидетельствам официальной пропаганды, на полпути к коммунистическому благоденствию. Осадок этот должен материализоваться и стать, по замыслу Воланда «налицо» при взаимодействии с «реагентом», в виде никак не укладывающихся в любой кодекс чести (будь он хоть сборником правил поведения в зоопарке) «подножек» по отношению к трепетно относящимся друг к другу гражданам.
Уж чего-чего, а этого добра (т.е. «подножек») профессор не жалеет. А ведь всё с одной целью: чтобы потом, прищелкнув пальцами победоутверждающе произнести четыре заветных слова любого амбициозного естествоиспытателя: «что и требовалось доказать!». Что Воланд не без удовлетворения и делает на своем сольном, правда, под аккомпанемент свиты, концерте:
«Обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их… люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было…»
Ясно понятно, что Булгаков опустил те самые слова двигателя материального производства, но тем не менее.
Вот такая суровая булгаковская правда.
«Велик и могуч русский язык, поэтому его нужно субсидировать».
В. С. Черномырдин, великий русский баснописец и острослов.