Народная школа земство и правительство

Народная школа, земство и правительство
Каптерев П. Ф.
В 1864 году было издано Положение о земских учреждениях, которым к предметам ведения земских учреждений отнесено и «попечение о развитии средств народного образования за счет земства школами и другими учебными заведениями» (изд. 1890 г., ст. 2, п. 10). Отношение земства к народному образованию определилось не сразу, довольно долго земство колебалось в своем отношении к народной школе: что она — его родное, кровное детище, или пасынок, или подкидыш? Закон предоставлял земству заботу преимущественно о материальном обеспечении народной школы («участие преимущественно в хозяйственном отношении и в пределах, законами определенных, в попечении о народном образовании», изд. 1864 г., ст. 2, п. 17), оставляя учебную часть в распоряжении министерства. Материальных средств, доходов у земства было мало, расходов много, всякого рода хлопот по благоустройству различных сторон народной жизни, весьма не благоустроенной в то время, было более чем достаточно для самых энергичных земских работников. Естественно поэтому, что земство на первых порах своей деятельности не особенно заботилось о народной школе, да и самое это дело — сельская школа — представлялось как будто не вполне принадлежащим земству, его ведению: в сельской школе учились исключительно дети крестьян, следовательно, крестьянским обществам ею и заниматься. Землевладельцы и лица других сословий не учат своих детей в сельских школах, а земство должно служить благосостоянию всех жителей данной местности, а не одного сословия. Поэтому земство на первых порах не прочь было сбыть со своих рук сельскую школу, предоставив ее, если не всецело, то преимущественно ведению и попечению сельских обществ. Губернские земства признавали устройство и содержание школ делом уездных земств, оставив за собой преимущественно заботы о подготовке учительского персонала; а уездные земства, в свою очередь, считали устройство школ обязанностью сельских обществ. Некоторые земства уездные даже считали нерешенным коренной вопрос, следует ли земству вообще вмешиваться в школьное дело (полтавские земства 1866—1867 гг.). Так, пирятинское земское собрание постановило, что взыскание средств на содержание и устройство школ ближе всего зависит от забот церковных попечительств; земство же может действовать в этом случае с пользою, поощряя только сделанные добрые начинания. Полтавское уездное собрание придерживалось того взгляда, что заботы о начальном образовании должны лежать на сельских обществах, а ведению земства подлежит лишь «общее и высшее образование для всех сословий» и т. п. Неудивительно поэтому, что спустя три года по введении земства, именно в 1868 году, из 324 уездных земств ничего не ассигновали на народное образование 109, т. е. 1/3 их. В 40 уездах на эти нужды были ассигнованы ничтожные суммы. Некоторые земства из числа 215 (324—109 = 215) ассигновали на народное образование вообще, а не на начальное в частности, и выделенные средства на начальное образование систематически не расходовались. Так, например, в 1865 году все херсонские земства, кроме елисаветградского, ассигновали на начальные школы 6285 рублей; но из ассигнованной суммы была израсходована лишь половина, а 3125 рублей остались нетронутыми, потому что, по словам отчета губернской управы, «не оказалось ни школ, которые нуждались бы в поддержке, ни учеников, нуждающихся в пособии, ни учителей, достойных поощрения и забот о них». До 1874 года земства Херсонской губернии почти не вмешивались в дело начального образования в своих уездах 1.
Мало-помалу земства приходили к убеждению, что сельская школа не подкидыш в земстве, а кровное его детище. В 60-х годах земства назначали кредиты на поощрение и награды учителям, а с 70-х годов эти награды превращаются в постоянное жалованье, в доплату к суммам, ассигнуемым сельскими обществами на содержание учителей. Размер таких доплат был крайне разнообразен, но в общем он не превышал сначала половины учительского жалованья. С конца 70-х годов положение дела в большинстве земств меняется: основное жалованье вносят земства, а доплаты производят сельские общества. С 90-х годов земства начинают принимать жалованье учителям исключительно на свой счет, и в 1902 году осталось немного уездов, где в этих расходах участвовали и сельские общества 2.
Параллельно тому, как земства принимали на свой счет расходы на учительское жалованье, они же обеспечивали школы и учебными принадлежностями, освобождая сельские общества и от этого расхода. Сила вещей привела к такому неизбежному результату: везде в школах обнаруживался недостаток мебели, книг и других пособий. Встречались училища, в которых не обучали письму, потому что писать было нечем и не на чем, не было ни перьев, ни бумаги, ни аспидных досок и т. п. С 80-х годов, а особенно с 90-х, земства все более начинают принимать участие в снабжении школ учебными принадлежностями, а к 1902 году эти расходы были целиком отнесены на земский счет в большинстве уездов. В настоящее время этот налог на сельские общества близок к окончанию 3.
Вместе с материальным обеспечением школы и ее общим утверждением совершенствовалась и ее внутренняя педагогическая организация. Целый ряд видных русских педагогов — барон Корф, Деркачев, Паульсон, Водовозов, Бунаков и др. — значительную часть своих сил и времени отдали разработке педагогической стороны начальной школы: были выработаны методы преподавания, определены продолжительность обучения и число отделений начальной школы, указан учебный курс, составлены учебники и всякого рода пособия, — словом, старая начальная школа была перестроена заново и явилась наиболее правильно поставленным в педагогическом отношении учебным заведением.
Несмотря на указанную энергичную работу педагогов по педагогическому благоустройству народной школы, взгляды земства на ее сущность и основные задачи долгое время колебались, земство не понимало ясно значения народной школы в общем ходе народной жизни, не оценивало достаточно образования, хотя бы и элементарного, как условия успешности созидательной земской работы. Барон Корф, земский педагог, учил земцев, что начальная школа должна воспитывать человека, а не профессионала, что она должна давать не грамотность, а хотя бы и небольшое, но образование, что она должна иметь подготовленного, более или менее образованного учителя и т. п. То же проповедовали и другие педагоги. А земство, руководимое главным образом экономическими, а не педагогическими соображениями, все стремилось устроить народную школу, уж если нельзя сдать ее на руки сельским обществам, попроще, подешевле и долгое время было занято отысканием наиболее дешевого типа народной школы. Чуть что-нибудь в этом роде появится на педагогическом рынке, как земство и набросится на дешевку. Выдумал кто-то в 70-х годах передвижные или «амбулаторные» школы, временные школы в уездах с переездными наставниками, и вот пошли писать уездные земские собрания: предполагалось возложить на лучших учителей в уезде разъезды по участкам. В каждом участке должно быть 6–8 пунктов. На одном участке учитель остается 4 недели, а затем через 6–8 недель снова возвращается к нему и т. д. Заложив основы для самообучения, учитель делит своих учеников на 5–6 товариществ, из которых каждое группируется вокруг наиболее способного и бойкого ученика, а сам переезжает в следующий пункт. Земство пустилось насаждать такое амбулаторное образование, но, по счастью, встретило препону в правительстве, опасавшемся политической агитации посредством таких школ. Земствам был разослан в 1877 году сенатский указ о том, что земства не могут открывать подвижных школ «по неимению закона, разрешающаго земским учреждениям собственною властью открывать подвижныя школы». Когда же у правительства исчезли опасения и оно стало разрешать открытие подвижных школ, земства отказались пользоваться этим разрешением, так как успело уже обнаружиться, что передвижные школы «не достигли ожидаемых успехов» и расходы на них находятся «в несоответствии с результатами преподавания»4.
Мечтали некоторые земства о превращении начальных школ в школы грамоты ради простоты дела и дешевизны, мечтали о придании начальным школам профессионального характера, о превращении их в профессионально ремесленные, сельскохозяйственные и т. п., но мечты так и остались мечтами. Разговоров на эти темы в земских собраниях было много, но сделано было в указанных направлениях очень мало. Зато многие земства с восторгом ухватились за церковно-приходские школы, когда те появились, и думали, что теперь-то они могут сказать: «ныне отпущаеши» нас от народных школ и народного образования. Земства принялись субсидировать церковно-приходские школы, в 1901 году из 359 земств 265 давали им субсидии в размере 434 тысяч рублей, причем с 1880 по 1895 год ни одно уездное земство, раз начав субсидирование церковно-приходских школ, не прекращало окончательно своих пособий; даже временное прекращение наблюдалось всего в 3—4 случаях. Некоторые земства шли еще дальше: они передавали духовенству свои школы, все или часть, а своих больше не заводили. Этим они считали свои земские обязанности по отношению к народному начальному образованию исполненными.
Побуждения к такому способу действий у земств были различные: Васильское земское собрание полагало, что в силу исторических обстоятельств духовенство более компетентно и более заинтересовано в успехах просвещения, чем земство. Вольское земское собрание ссылалось на то, что в массе крестьянства имеется более сочувствия к церковно-приходской, чем к земской школе. Тверская губернская управа выражала уверенность, что церковно-приходская школа будет весьма близко стоять к земской школе и все ее отличие будет заключаться лишь в том, что она будет хуже обставлена и будет иметь меньше средств, чем земская. В Елатомском земском собрании один гласный (Ершов) необходимость поддержки церковно-приходской школы мотивировал таким весьма реальным и убедительным соображением: «Мы избавим земство и сельския общества от непроизводительных расходов».
Но были в земствах и другие взгляды на отношение земских школ к церковно-приходским и вообще на положение народной школы в земстве. Сущность этих иных взглядов прекрасно выразил московский гласный Д. Ф. Самарин, который (в 1894 г.) говорил, что, «приветствуя появление, распространение и развитие церковно-приходских школ как школ, устраиваемых духовным ведомством на его специальные средства и на частные пожертвования, земство не может отнестись иначе, как отрицательно, ко всякой попытке отвлечь хотя бы часть земских средств на поддержание школ духовного ведомства… Земская общественная школа не должна стать школой правительственнаго ведомства». И московское земство, много заботившееся об улучшении своих школ, отрицательно относилось к отвлечению земских средств на церковно-приходские школы. Одесское земство еще в 80-х годах признало, что материальное пособие церковно-приходским школам — совершенно неуместная и бесцельная затрата со стороны земства. Но таких земств, как Московское и Одесское, было немного, большинство стояло за субсидирование церковно-приходских школ.
Так дело тянулось до конца 90-х годов прошлого столетия. В это время в земской деятельности по народному образованию совершился крупный переворот: губернские земства, воздерживавшиеся от непосредственного участия в устройстве и содержании начальных школ, с 90-х годов постепенно входят в организацию школьного дела, вырабатывая проекты школьных сетей, систематизируя работу уездных земств, выдавая ссуды на постройку школ, производя доплаты к жалованью учителей и т. п. Число земских школ с 90-х годов значительно увеличивается, существование школ становится более устойчивым, многие школы приобретают собственные помещения; увлечение церковно-приходскими школами проходит, субсидии им уменьшаются, обнаруживаются деятельные заботы о создании учреждений для подготовки народных учителей; вырабатывается тип земской начальной школы, содержимой и направляемой земством, который и противопоставляется типу церковно-приходской школы 5.
Таким образом, та школа, которая называется ныне земской народной школой, есть результат многообразного народно-общественного творчества. В основе ее лежит, без всякого сомнения, старинная дьячковская школа, созданная мастерами грамоты и поныне еще существующая кое-где в глуши, особенно же среди старообрядческого населения, например в Пермской губернии. Из частной школы, существовавшей в силу частного договора между родителями ученика и учителем-мастером, она превратилась в общественную сельскую школу, содержимую сельским обществом. Эта сельская общественная школа была весьма плоха и бедна, с неподготовленным, малообразованным учителем и без учебных пособий, ютившаяся в сторожке или в обыкновенной крестьянской избе. От старинной дьячковской школы она ушла недалеко. Но вот явился новый школьный орган — земство — и мало-помалу вошел в школьное дело. Сельская общественная школа постепенно превратилась в крестьянско-земскую, потом — в земскую — почти всецело по источникам содержания и земско-общественную — по своей внутренней педагогической организации, приданной ей общественниками-педагогами. Таким образом, в настоящей земской народной школе мы можем различить целый ряд напластований народно-общественного творчества, ее организация есть дело многолетней и многосложной работы и творчества по преимуществу массового, народного, когда она была всецело в руках народа, и творчества личного, лучших людей, когда она попала в руки земств и отдельных педагогов.
Содержа школы, наблюдая за ними в лице двух членов училищного совета и вообще имея к ним самые близкие отношения, непосредственно заинтересованное в их благоустройстве земство, естественно, обращалось с ходатайствами по разным школьным делам к правительству и по большей части получало от него отказы. За время с 1865 по 1884 год земства представили не менее 259 ходатайств о школах, из которых отклонено или не получило дальнейшего движения 158, т. е. 61%. Из числа удовлетворенных 2/5 ходатайств касались почти исключительно вопроса об учреждении новых, преимущественно средних учебных заведений или о расширении существующих на собственные средства земств. Посмотрим, каковы были главнейшие виды отклоненных правительством земских школьных ходатайств и по каким причинам они отклонялись.
Многие земства (числом 18) ходатайствовали об усилении земского элемента в составе училищных советов еще одним-двумя членами или о предоставлении председателю или членам управ права заседать в училищных советах по должности или по выбору земских собраний. Ходатайства были изложены и в разных других формах. Мотивом всех этих ходатайств служила признанная необходимость в привлечении большего числа лиц к деятельности и к наблюдению за народным образованием и, в частности, для контроля над школьным преподаванием. Волчанское земство указанную побудительную причину формулировало так (в 1876 г.): «В настоящем числе члены училищного совета не успевают посещать всех народных училищ и не могут присутствовать на всех окончательных экзаменах, вследствие чего в некоторых училищах экзаменов вовсе не бывает». Инспектора народных училищ находились, вероятно, в таком же положении. Таким образом, в усилении наблюдения нужда была большая, надзора за школами не было, но тем не менее министерство народного просвещения отклонило все ходатайства, признав увеличение числа членов от земства в училищных советах «излишним». В то же время число инспекторов народных учиищ возрастало весьма медленно, да и в настоящее время их число еще недостаточно.
Вследствие этого последнего обстоятельства некоторые земства (числом 9) возбудили ходатайства о предоставлении права самим земствам избирать инспекторов своих училищ, обладающих соответственным педагогическим цензом, для руководства учителями, для улучшения приемов преподавания, для постоянного действительного надзора за ходом учебного дела в школах. Потребность в таком педагоге-руководителе вызывалась как педагогической неподготовленностью в иных случаях членов от земства (по свидетельству ходатайства Рязанского губернского собрания), так и тем, что «правительственные инспектора, по недостаточному количеству их, едва ли в силах так заботиться о школах, как земство» (по словам Таврического губернского собрания). Все подобные ходатайства были отклонены министерством народного просвещения на том резонном основании, что они «не подлежат удовлетворению по действующему положению о начальных народных училищах» (об изменении этого действующего положения именно и возбуждалось ходатайство). Рязанскому земству было указано, что если земство желает усилить надзор за школами, то пусть ходатайствует об учреждении необходимого числа должностей правительственных инспекторов народных училищ с содержанием от земства. А по поводу такого же ходатайства Таврического земства министр народного просвещения прямо и откровенно заявил, «что правительству ни в каком случае не может быть удобным отказаться от того надзора и контроля над народным образованием, которые поручены его специальным агентам в лице определенных им инспекторов народных училищ».
Наконец, в 1875 году вследствие ходатайства Елабужского уездного земского собрания вопрос этот разрешился в законодательном порядке: Высочайше утвержденным 22 ноября 1875 года мнением Государственного совета в Елабужском уезде была учреждена должность инспектора с содержанием от земства, с предоставлением ему всех прав и преимуществ инспекторской должности на общем основании, но и с подчинением его в порядке определения на должность и в отношении его служебных обязанностей общему положению о правительственных инспекторах, т. е. с постановлением самого назначения его и затем всей его службы в зависимость от правительственного директора народных училищ. Тем же законом было предоставлено министру народного просвещения по соглашению с министрами финансов и внутренних дел, а также с главным начальником III отделения Собственной Его Величества канцелярии учреждать должности инспекторов народных училищ с содержанием от земства и в других местностях — в случае ходатайства о том местных земских собраний. Но земства мало пользовались этим законом.
Само собой разумеется, что попытки земств повлиять на внутренний строй содержимых ими школ изданием своих положений, инструкций и правил для земских училищ по учебно-воспитательной части, попытки обсуждать на земских собраниях педагогические вопросы, например, о масштабах преподавания грамматики в начальных школах, образовать при земских управах советы по вопросам народного образования при участии лиц школьного персонала, исполнительные комиссии, порайонные совещания земских учителей в целях помощи земским управам — все такие попытки пресекались как незакономерные, недопустимые, противоречащие закону — то Министерством народного просвещения, а то и Сенатом (например, указ Правительствующего сената от 26 марта 1910 г. по жалобе Звенигородской уездной земской управы; указ от 18 ноября 1896 г. № 11099; от 23 февраля 1910 г. № 2966).
Некоторые земства ходатайствовали, нельзя ли учителям собираться на съезды, чтобы путем взаимного обмена мыслей выяснять свои учительские нужды и изыскивать средства их удовлетворения. На такое ходатайство Уржумского земства (1875) министерство ответило, что оно находит подобные съезды излишними, при низком уровне образования учителей народных училищ они могут сопровождаться вредными последствиями как в педагогическом, так и в политическом отношении и что оно полагало бы оставлять без удовлетворения и другие такие же ходатайства земских учреждений. Очевидно, в глазах министерства существенна и ценна была политическая благонадежность образования, а само образование без политической благонадежности в духе и смысле того или другого министра или правительства никакой цены не имеет.
Нечего уже говорить о том, что такие ходатайства земств, как о предоставлении им права определения и увольнения наставников начальных народных училищ, содержимых на счет земства (положением 1874 г. учредителям школ, а следовательно, и органам земства предоставлено только приискание и избрание кандидатов на учительские места, допущение же к исполнению учительских обязанностей предоставлено этим положением исключительно инспекторам народных училищ), отклонялись министерством весьма решительно. Вятскому земству по поводу такого ходатайства было объяснено, что «права училищных советов как по определению и увольнению учителей, так и по выдаче ученикам свидетельств, дающих право на льготу по воинской повинности, слишком важны, чтобы предоставить их в руки лиц, выбираемых земством, особенно при шаткости установившихся у нас понятий о земских и общественных выборах».
Семь земств просили (в 1870, 1872 и 1873 гг.) Министерство народного просвещения: нельзя ли исходатайствовать, чтобы окончивших курс народной школы не драли, освободили бы от позорного телесного наказания? Министерство отвечало — и ответ этот весьма знаменателен, что никак нельзя, что народные школы «не могли еще достаточно упрочиться как со стороны педагогическаго, так и материальнаго своего обеспечения; что объем сведений, сообщаемый ученикам этих училищ, невелик и что едва ли сведения эти могут способствовать ученикам их к дальнейшему развитию и самообразованию и что ввиду этих соображений присвоение ученикам начальных народных училищ каких бы то ни было преимуществ, коими пользуются ученики высших учебных заведений, было бы преждевременно».
Нельзя ли, просили министерство (в 1870 и 1874 гг.) четыре земства, для улучшения положения народных учителей и привлечения более подготовленных и способных лиц для занятия этой должности предоставить народным учителям права государственной службы? Нельзя, отвечало министерство, потому что, по признанию Государственного совета, «предоставление учителям сельских училищ прав и преимуществ классных чиновников не послужило бы к пользе сих училищ». А от себя министерство еще прибавило, что «более верным поощрением наставников было бы достаточное материальное обеспечение их и их семейств».
Нельзя ли, ходатайствовало Мещовское земство (в 1876 г.), отменить сбор со свидетельств, выдаваемых на звание учителя, так как сбор этот, составляющий налог на народных учителей, обращается на увеличение пенсионного капитала лиц учебного ведомства, а сельские учителя на службе по учебному ведомству не состоят и пенсией не пользуются, а потому упомянутый налог совершенно несправедлив? Нельзя, отвечало министерство, так как возбужденное ходатайство противоречит Высочайше утвержденному положению комитета министров 1817 года, в силу которого производится сбор со всех свидетельств, выдаваемых как на ученые степени, так и на учительское звание.
Можно ли расширить программу образования в народных школах? — спрашивали некоторые земства (в 1877 г.). Нельзя, отвечало министерство, так как учебный курс училищ установлен в законодательном порядке, а испрашивать в том же порядке его изменения министерство признавало «по разным соображениям крайне нецелесообразным». Можно ли ввести в сельские школы и учительские семинарии чтение положений о земских, волостных и сельских учреждениях с разъяснением крестьянам их обязанностей? — спрашивали Брянское и Вологодское земства в 1879 году. Нельзя, отвечало министерство, потому что введение означенных занятий «не соответствовало бы задаче этих заведений» и «нарушало бы строй педагогической системы, приноровленной к известной цели». А нельзя ли ввести преподавание в учительских семинариях родиноведения и правознания? — спрашивало Воронежское земство в 1881 году. Нельзя, отвечало министерство, потому что родиноведение не составляет самостоятельной науки, а входит в курс географии, отчасти физики и естествознания и в таком виде преподается в семинариях, а изучение правознания «едва ли доступно детскому пониманию».
Возможно ли каждому училищу для привлечения наибольшего числа пожертвований на училищное дело иметь попечителя или попечительный совет? — спрашивало Владимирское губернское земство в 1882 году. Нельзя, отвечало министерство, потому что от такой меры едва ли можно ожидать более пользы, чем вреда. Ну, а нельзя ли поставить хотя бы кружки для сбора пожертвований на школы? — спрашивало Петербургское земство (в 1869 г.). И кружки нельзя поставить, отвечало министерство, потому что едва ли они много дадут, да «и мера эта не соответствует также нравственному достоинству дела народного образования» (а сборы на церкви и на разные благотворительные учреждения посредством кружек всюду производятся) 6.
Бердянское земство с самого своего открытия усердно принялось за школьное дело: учредило много школ, выработало их организацию, т. е. определило порядок преподавания, объем учебного курса, время начала и окончания занятий, приняло меры к подготовке учителей, выяснило отношения учителя к местному обществу и земству, разработало вопрос о выборе руководств и т. п. Нуждаясь в педагогическом контроле над учрежденными школами, земство в 1872 году ходатайствовало перед министерством о назначении инспектора, предлагая принять его содержание на свой счет с тем, что земство изберет инспектора, а министерство его или утвердит, или не утвердит в должности. Казалось бы, такой деятельный в деле образования уезд заслуживал полного благоволения и поощрения со стороны министерства народного просвещения. На деле оказалось не то. В ходатайстве земству было отказано. Тогда земское собрание ввиду увеличения числа школ стало просить о назначении правительственного инспектора уже без всяких условий и ограничений. Инспектор прибыл в 1877 году, и со времени его прибытия в бердянской земской управе было заведено особое «дело о пререканиях управы с инспектором народных училищ». Пререкания возникли из-за того, что управа, заведуя хозяйством школ и желая производительности расходов, смотрела на школу с точки зрения педагогической; инспектор же, которого управа вызвала к себе в уезд как педагога, относился к школе исключительно с точки зрения полицейской и бюрократической. Вскоре по прибытии инспектор начал произвольно перемещать и увольнять учителей, оставляя школу без учителя на учебное время. Управа указала инспектору, что от его действий должен понизиться педагогический уровень школ; инспектор ответил: «Считаю долгом предупредиь управу, что я не буду вовсе отвечать ни на какия отношения ее, в которых будут заключаться рассуждения о причинах успеха или безуспешности школ». Инспектор отменил выработанную земством организацию школ как незаконную, но отмененное ничем не заменил. Чтобы заместить освободившееся место учителя новым лицом, управе приходилось вести длинную переписку, а школа пока оставалась без учителя. Инспекция не допускала управу до ознакомления с тем, как идет в уезде учебное дело, ею созданное и налаженное; когда же председатель училищного совета разрешил управе прочесть отчет, поданный инспектором в совет, то директор училищ строго воспретил это, поясняя, что никто не имеет права читать никаких отчетов о школах, так как это было бы посягательством на педагогический контроль, а земству предоставлен только хозяйственный (в положении о земских учреждениях сказано, что земство участвует в попечении о народном образовании «преимущественно» в хозяйственном отношении).
Инспектор оставлял школы нередко без учебных пособий. Управы обязаны были высылать учебники, одобренные министерством, не иначе как через училищный совет, при списках, подписанных инспектором. Бердянский инспектор придумал на каждом экземпляре учебника делать собственноручную надпись или наклеивать ярлык с обозначением, когда и с чьего разрешения книга посылается. А так как Бердянское земство тратило на покупку учебников довольно много, например в 1881 году 5690 рублей, то у инспектора вырастали горы учебников, и он надолго задерживал их для пометки, а школы на то время оставались без учебников. Бердянский инспектор в наставлении, разосланном учителям, вменял в обязанность учителю перед каждым уроком составлять письменный конспект и подшивать его к делу! Он же предписал учителям при посещении инспектором школы не поднимать никаких вопросов устно, но обращать их к нему не иначе как письменно. Инспекторов поддерживал директор, директоров — попечитель округа, попечителей округов — министерство. В объяснении на одну жалобу, поданную Бердянским училищным советом попечителю учебного округа на директора училищ, последний утверждал, что члены Бердянского училищного совета «все реалистического направления и потому в школах Бердянского уезда упускается нравственная сторона дела… а что нужнее для блага нашего отечества, люди ли наделенные познаниями из реальных наук, или верные слуги Царю?» И такое объяснение директора попечитель признал возможным прислать в местный уездный училищный совет! В 1877 году Бердянское земство ходатайствовало перед министерством о преобразовании 23 одноклассных уездных училищ в двуклассные, которые должны содержаться земством, чтобы они служили звеном соединения между народною школою и местною учительскою семинарией. Министерство же народного просвещения не удостоило земство даже и ответом на это ходатайство 7.
Столкновения между земствами, подобными Бердянскому, и инспекторами или директорами народных училищ бывали и у других земств, хотя и не часто. Относительно школьной инспекции Тамбовской губернии сенатор Мордвинов, ревизовавший губернию в 80-х годах, свидетельствовал, что «состав инспекторов — большею частью люди, не сведущие по педагогической части, — директор училищ систематически противодействует земству в деле развития образования» 8. Естественно, что земские школьные ходатайства продолжали отклоняться по множеству вопросов, постоянно слышался все один и тот же ответ: нельзя, нельзя, нельзя. Мотивы отказов указывались часто чисто формальные, какие-то странные, видно, что хотели во что бы то ни стало отказать, а потому отписывались, придирались, нередко же просто молчали на ходатайство по целым годам. Неблагожелательное отношение центральной власти к деятельности земства по народному образованию, конечно, вызвало, такое же неблагожелательное отношение и у местных властей, так что параллельно законодательным ограничениям шли и административные. Одни губернаторы (херсонский, тамбовский) оспаривали право губернских земств субсидировать уездные на нужды народного образования; другие отрицали за земством право открывать книжные склады с продажей всех дозволенных цензурою книг (курский, воронежский); некоторые противились учреждению постоянных школьных комиссий (тверской, уфимский, тульский); оспаривались самые бесспорные вещи, например, право собраний обращаться к училищным советам с просьбой выработать программы преподавания, право предъявлять к субсидируемым церковным школам определенные требования и т. п. В Тверской губернии был даже поставлен вопрос: могут ли земства без одобрения епархиального начальства открывать свои школы? К счастью, Сенат во многих случаях становился на сторону земства, но образовательная деятельность последнего все же тормозилась 9.
В 1903 году Уфимская губернская управа произвела опрос земств относительно курсов для народных учителей. Из общего числа 17 губернских и 21 уездного земства, приславших сведения об устраивавшихся ими курсах, только третьей части их не пришлось испытать значительных затруднений в деле устройства курсов благодаря тому, что они или буквально следовали правилам 5 августа 1875 года, или давали только деньги на устройство курсов, а самое устройство предоставляли учебному начальству. В большей же части других земств курсы не могли состояться по причине внешних обстоятельств, т. е. попросту от неполучения разрешения на их устройство (Ярославским, Харьковским, Тульским, Нежинским, Хотинским и др.). Некоторые земства (Глуховское) целый ряд лет не могли организовать желательные для них курсы, а некоторые, как Тульское, Саратовское, Ярославское, Екатеринославское, отказывались от устройства курсов до «более благоприятнаго времени».
Второй дополнительный опрос по тому же предмету был произведен Уфимской губернской земской управой в 1910 году и охватывал период с 1903 по 1910 год. За этот период около двух третей числа попыток губернских земств устроить учительские курсы того или иного типа остались безрезультатными по внешним причинам, т. е. не были разрешены министерством народного просвещения; число безуспешных попыток уездных земств ниже — около одной четверти. Причины неразрешения курсов двоякие: организационные и личные — лекторские. Наибольшее число попыток устроить курсы принадлежит губернским земствам, а губернские земства стремились открывать общеобразовательные курсы. Министерство таким курсам не сочувствовало, а потому большинство их и не разрешило. Уездные земства по большей части устраивали курсы педагогического характера, под непосредственным руководством учебного начальства. Поэтому ходатайства об устройстве таких курсов разрешались чаще, а не разрешались потому, что министерству были нелюбы выбранные земствами руководители. Уфимское губернское земство в 1902 году устроило смешанные (педагогические и общеобразовательные) курсы по правилам 1875 года без особых затруднений; в 1903 и 1909 годах такие курсы не были разрешены, а отказ в их устройстве получен земством тогда, когда приглашенные, с согласия директора народных училищ, лекторы и курсисты уже начали съезжаться. В результате земство понесло убыток около 2,5 тысячи рублей. Владимирское губернское земство в 1903—1905 годах не могло устроить общеобразовательных курсов из-за требования, чтобы все программы были утверждены ученым комитетом министерства народного просвещения. Новгородскому губернскому земству учебное ведомство отказало в разрешении общеобразовательных учительских курсов в 1903, 1904 и 1905 годах, вследствие чего земство прекратило и сами попытки устраивать курсы. В самое последнее время несколько раз открывались весьма многолюдные общеобразовательные учительские курсы в Петербурге, но в 1912 году министерство не разрешило их по неизвестным причинам, причем о запрещении курсов было сообщено тогда, когда учителя из далеких окраин уже начали съезжаться в Петербург.
Министерство народного просвещения по соглашению с Министерством внутренних дел в 1907 году признало, что общеобразовательные курсы для учителей и учительниц начальных училищ, устраиваемые не в зданиях учебных заведений, открываются на основании закона от 4 марта 1906 года о собраниях так же, как публичные чтения и лекции. В случае же, если такие общеобразовательные курсы для учащихся устраиваются при учебных заведениях, к ним должны быть применяемы правила от 5 августа 1875 года (циркуляр от 16 мая 1907 г.). Некоторым земствам удалось воспользоваться этим циркуляром при устройстве учительских курсов, а некоторым не удалось. После выхода означенного циркуляра был целый ряд отказов в разрешении общеобразовательных курсов, например Полтавскому (1908) и Уфимскому (1909) губернским земствам и Новоторжскому уездному (в 1909 и 1910 гг.). При этом Уфимскому губернскому земству не разрешено было устройство общеобразовательных курсов как по правилам 1875 года, так и в порядке закона от 4 марта 1906 года, хотя по этому последнему закону никаких разрешений на устройство собраний даже и не требуется 10. –PAGE_BREAK–Список литературы
1. Веселовский Б.Б. История земства за 40 лет. СПб., 1909. Т.1. Гл. XXVIII.
2. Там же. С. 463-464.
3. Там же. Гл. ХХХ.
4. О передвижных школах см.: Бунаков Н.Ф. Русская подвижная школа. СПб., 1881.
5. Веселовский Б.Б. История земства за 40 лет. Т. 1. Гл. ХХХ, ХХII и XI.
6. Карышев П. Земские ходатайства 1865-1884 гг. М., 1900. С. 34-66; Веселовский Б.Б. История земства… Т. III. С. 167,168,172-174.
7. Корф Н.А. Народная школа в руках крестьянского земства // Наши педагогические вопросы. М., 1882.
8. Веселовский Б.Б. История земства… Т. III. С. 177.
9. Веселовский Б.Б. История земства… Т. III. С.390.
10. Доклады на первом общеземском съезде по народному образованию. Доклад уфимской земской управы о краткосрочных курсах для учителей начальных школ. Т. 1. №57.