"Научная поэзия" Нобелевского лауреата

“Научная поэзия” Нобелевского лауреата Геродот Геглов,эссеист Ровно сто лет назад, в декабре 1901 года, были впервые вручены Нобелевские премии за самые значительные открытия в области физики, химии и медицины, за миротворческую деятельность и литературные творения в “идеалистическом духе”.Лауреатами стали германский физик Вильгельм Конрад Рентген (1845-1923) – первооткрыватель невидимых Х-лучей, названных его именем; голландский химик Якоб Хендрик Вант-Гофф (1852-1911), направивший физическую химию в русло новой научной дисциплины; германский иммунолог Эмиль Беринг (1854-1917) – создатель антидифтеритной сыворотки, признанной тогда одним из новых “семи чудес света”; швейцарский масон Анри Жан Дюнан (1828-1910), основатель международного Красного Креста и французский пацифист-парламентарий Фредерик Пасси (1822-1912); наконец, французский академик Рене Сюлли-Прюдом (1839-1905) – утонченный лирик с репутацией поэта с “пытливым и любознательным умом, который проникся нравственным величием человека”.Примечателен факт убежденности мировой прессы вековой давности, что среди пяти премий, учрежденных по воле завещателя, самой престижной станет Нобелевская премия мира. Однако вышло иначе – звучный титул Нобелевского лауреата с начала ХХ века воспринимается прежде всего как высший знак признания вклада в естественные, а с 1969 г. – и в экономические науки. Нобелевская премия мира гораздо менее авторитетна, имена большинства ее лауреатов забыты или даже вызывают недоумение, хотя среди них было много и, несомненно, выдающихся личностей (Яльмар Брантинг, Фритьоф Нансен, Карл Осецкий, Альберт Швейцер, Норман Борлоуг, мать Тереза и др.). Спорной является и Нобелевская премия по литературе; современники и позднейшие критики часто находили неадекватным выбор ее лауреатов, начиная с первого. Нобелевский комитет увенчал Сюлли-Прюдома за “выдающиеся литературные достоинства, в особенности же за высокий идеализм, художественное совершенство, а также за необычное сочетание душевности и таланта”. Однако история словесности отводит первому Нобелевскому лауреату место намного более скромное, чем таким общепризнанным “властителям дум” и вершителям стиля, как Лев Толстой, Антон Чехов, Генрик Ибсен, Эмиль Верхарн; да и “сопарнасцы” Сюлли-Прюдома Верлен, Рембо, Малларме считаются большими корифеями стиха. Можно перечислять разные “объективные” ограничения при номинировании или ставить под сомнение принятые Нобелевским комитетом критерии литературной “значительности”, однако не стоит отрицать и действительную возвышенность духа, и виртуозное мастерство лирика-философа, начавшего свой творческий путь как раз в те годы, когда Альфред Нобель развернул свой промышленно-предпринимательский талант*. Русский переводчик Сюлли-Прю-дома Иван Тхоржевский назвал творения своего кумира “ровными матовыми жемчужинами” – с этим трудно не согласиться, читая, например, “Разбитую вазу” или “Сталактиты”. А еще можно признать долю справедливости в награждении первой литературной версией премии, символизирующей высшие научные достижения, поэта, муза которого приветствовала проникновение естествознания в астрономические дали и глубины вещества. Среди первых опубликованных стихов Сюлли-Прюдома -^ Восход Солнца В пустынных небесах пылает Солнце властно,Со скукой царственной снопы лучей струитИ поглощает вновь, безмолвно и бесстрастно…Могучий хор планет вдали, звуча, парит.В провалах вечности, где нет ни дна, ни свода,Оно горит – своим, не занятым огнем.Недвижен взор его и древен, как Природа,Но вечной юностью румянит все кругом.Гигантским пламенем оно слепит нам взгляды,Рождает на земле колосья и людей,Но бережет от них покой своей громады:Без жадной их орды оно само светлей!По бледным глубинам, от воздуха лазурным,Оно ведет, кружа, как черные шары,Планеты младшие; и льнут к лучам пурпурным,И жаждут ласк его подвластные миры.На трепетной оси, кружась, к нему стремитсяЗемля – от мрачных недр до светлого лица.Ждут нивы и моря: когда им даст денницаПобыть в ее лучах, горячих без конца!Но скован шаг людей, и заодно с ЗемлеюТо вверх, то вниз они скользить обречены; Когда одни из нас разбужены зарею,Другие в ночь и мрак, и сон погружены.Что грезы эллинов о светлом Аполлоне!…Казалось им, когда Восток, звуча, горит, – “То скачет юный бог и огненные кониПо своду алому бьют серебром копыт!”А мы – мы шлем привет Безбрежности, Вселенной,Она сама – свой бог, свой жрец и дивный храм.В ней неразрывно все: мы с нашей твердью пленной,Она с другой звездой… и нет конца мирам!Завеса сброшена: волшебные одежды,Жизнь золотившие, распались как туман,Откинул человек неясные надежды,Рассеян знанием очей его обман.Признались небеса, что свод их – только мнимый,Что нет у них опор, воздвигнутых мечтой,Все в бездну брошено… Но все неколебимо, И мир оделся новой красотой.”Восход солнца” прежде всего имел в виду Сюлли-Прюдом, когда в год присуждения ему Нобелевской премии говорил в “Завещании поэтам”:”Кроме изображения нежных и тонких движений души, особенно меня занимавших в первые годы моей деятельности, я обязан моему научному образованию и моей страсти к философии – горячим желанием ввести в область поэзии чудесные завоевания науки и возвышенные обобщения современной теории. Можно ли, например, обладая хотя бы общими познаниями в астрономии, не оторваться от мифологических концепций, которые по большей сути составляют основу античной поэзии. Как нам кажутся жалки колесница Аполлона, его золотые стрелы и бег его коней в сравнении со страшным блеском громадного солнца, которое мы теперь знаем!”В этом восклицании – полемика с поэтами-романтиками первой половины XIX века, упрекавшими – как Джон Китс – науку в том, что она снизила до обыденщины таинственную радугу, обрезала крылья у ангелов, лишила воздуха укрывшихся в подземельях гномов, или осуждавшими – как Ламартин – “наглядную тиранию” геометров, давивших поэзию своей политехнической тяжестью.Сюлли-Прюдом, показав лицеистом успехи и в стихосложении, и в математике, не смог из-за болезни глаз поступить в Политехническую школу, но поэтическим словом воздал должное достижениям механики земной и небесной, сумевшей и проложить электрический кабель по дну Атлантического океана, и метко направить удар парового молота на огромные куски раскаленного для ковки железа, и рассчитать движения Земли по околосолнечной орбите в безднах звездного пространства.Однако космические струны навевали все же и иные мотивы, отчетливо прозвучавшие в обращении к самому известному из небесных созвездий.Большая МедведицаБольшая Медведица! Там, в океанеБезбрежно-лазурном, как цепь острововТы блещешь давно. Пастухи в ХанаанеЕще не бродили. Во мраке вековНе знала земля ни людей, ни желаний;Блистала и блещешь ты в бездне миров.Что люди, их взоры… пусть гибнут в тумане!Не дрогнешь ты, чуждая грусти их снов.В рисунке твоем, монотонно-узорном,Нет сердца, – Христа нет! На бархате черномСемь, блещущих золотом, вбитых гвоздей…Для веры моей те лучи – роковые:Их холод смутил и разрушил впервыеВечернюю нежность молитвы моей!(Перевод Ив. Тхоржевского)Этот сонет близок к мотивам антипозитивистов, укоризненно вздыхавших, что Бессмертный светоч свой наука предлагает,Но миллионами томительных ночейКак мало от него труд гения бросаетМир озаряющих лучей!Пусть мглу ее лучи кой-где избороздили,Пусть мрачных призраков исчез ненужный рой -Она расчистила пространство, но не в силеНаполнить пустоту собой.И человек один в тоске неутолимойДать разуму ответ зовет пустую тьму.Увы! Незримое по-прежнему незримо… Освобожденному уму!(Луиза Аккерман(1813-1890), “Света!”,перевод Вас. Курочкина)Поэзия Сюлли-Прюдома, не остановившись на “мировой скорби”, от “Испытаний” (1866) перешла к “Действию” (1869), нацеленному не только на овладение преобразующей силой, но и на поиск новой красоты и духовной опоры. Те из его сонетов которые можно назвать “научными” (“В пучине”, “Мир без завесы”), как и “Восход Солнца”, пересекаются с тропами современников и соотечественников Сюлли-Прюдома – Жюля Верна и Камиля Фламмариона, из которых первый достиг наибольшего размаха дарования научного фантаста в романе “Двадцать тысяч лье под водой”, а второй – не только звездочет и планетолог, но и воздухоплаватель – открыл галерею “Популярной астрономии” уподоблением полета аэростата величественному (и скрупулезно просчитанному астрономами!) движению Земли в пространстве. Но в том самом 1870 году, когда вышел жюльверновский шедевр о вояже “Наутилуса” под волнами океанов, на аэростате из осажденного прусской армией Парижа вынужден был отлететь в сумбурных попытках организации отпора неприятелю Леон Гамбетта – министр “правительства национальной обороны” капитулировавшей Франции. Не имевший военной подготовки резервист Верн получил назначение командиром сторожевого судна в нормандскую портовую деревушку, а капитан инженерных войск Фламмарион руководил в Париже постом слежения за действиями вражеской артиллерии.Франция была любимой страной “самого прославленного европейского бродяги” Альфреда Нобеля, но ее традиции государственной монополии заблокировали внедрение изобретенного им динамита в технический обиход и для потребностей армии. А вот прусский милитаризм как раз взял на вооружение динамитные снаряды, сыгравшие не в победе над французами не последнюю роль (де Руддер 1997, с.133, 136). Будущий лауреат премии имени творца динамита, лиричный Сюлли-Прюдом вступил добровольцем во французское ополчение, пережил национальное унижение и осаду Парижа, после снятия которой, у поэта отнялись ноги. Его “Военные впечатления” и поэма в сонетах “Франция” заполнены национальной скорбью – но и старанием поддержать в молодом “поколении поражения” мужество и уверенность в будущем.В сборнике “Тщетная нежность” (1875) поэт-мыслитель приходит к трагически прочувствованному признанию отсутствия справедливости во внешнем “материальном” мире – в неумолимом вселенском тяготении, в жестоких законах борьбы за существование, в человеческом обществе, раздираемом эгоистическими страстями и насилием. Но Сюлли-Прюдом не замкнулся в уединении пессимизма, не отрекся от идеи прогресса – он обратился к душе человека в поисках совести – Со-Вести. “Страна, где впервые были заявлены миру права человека, – писал Сюлли-Прюдом своему другу, – должна была дать и первую поэму о справедливости” (цит. по: Цебрикова 1887, с.99). Это была поэма самого Сюлли-Прюдома “Справедливость” (1878), за которой через 10 лет последовала поэма “Счастье” – герой которой, взыскующий истины, носит имя Фаустус и находит ответ на гетевские вопросы в самопожертвовании.В поэме “Справедливость” диалоги мрачного, “больного иронией” Искателя и Голоса сновидений также прямо отсылают к общению Фауста с Мефистофелем. Но ситуация противоположна той, что изобразил Гете: сверхъестественный собеседник не разубеждает героя, не провоцирует желчный скептицизм, а обод- ряет дух, уверяет, что “скудость жизненных скитаний душа сама позолотит”.Снискав репутацию одного из выдающихся представителей философской лирики, стремящегося к сочетанию художественного и научного постижения мира, Рене Франсуа Арман Сюлли-Прюдом оставил декларативную инициативу “научной поэзии” другому Рене – Гилю (1862-1925). В России тему “научной поэзии” озвучили мэтр-“междумирок”, “позитивист в символизме” Валерий Брюсов и песнопевец звезд, шлиссельбургский “сиделец Вселенной” Николай Морозов. “Научность” метафор, проникнутость пониманием природы и связи миров предполагал в чаемой “пролетарской поэзии” тектолог Александр Богданов. Он ожидал, что будущий поэт “будет ощущать всю Вселенную как поле труда, борьбы сил жизни с силами стихий, сил стремящегося к единству сознания с черными силами разрушения и дезорганизации” (Богданов 1990, с.423). Так ощущал связь миров богдановский “Марсиянин, заброшенный на Землю”, которого мы осмеливаемся поместить в контекст раздумий Гете и Сюлли-Прюдома о коренных вопросах бытия и рассматриваем как один из интересных образцов “научной поэзии”. А “научными сонетами” первого нобелевского лауреата по литературе Сюлли-Прюдома мы продолжаем начатое в “Марсотопии” путешествие по тропам** науки.Библиография Богданов А.А Вопросы социализма. Работы разных лет. М. – 1990.Брюсов В.Я. Литературная жизнь Франции. Научная поэзия // Русская мысль. – 1909 – № 6.Г[орнфельд] Ар. Прюдом // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. П\том Зенкин С. Первый лауреат // Иностранная литература. – 1991 – № 10.Морозов Н.А. Наука в поэзии и поэзия в науке // Русские ведомости. – 1912 – № 1. Руддер О. де. Альфред Нобель. Р/Д. – 1997.Цебрикова М.К. Поэт-мыслитель // Русская мысль. – 1887 – Кн. 2, отд. 2.* Сюлли-Прюдом свой первый сборник “Стансы и сонеты” выпустил в 1865 г., в 1866 г. вошел в круг авторов “Современного Парнаса”. А.Нобель в 1865 г. возглавил свое первое предприятие мирового значения “Альфред Нобель и К” (производство нитроглицерина на Эльбе), а в 1866 г. основал в Сан-Франциско “US Blasting oil company”, вызвав инженеров-шведов и наняв рабочих-китайцев.** Слово тропы является множественным числом не только от “тропа”, но и от “троп”.