Содержание
Введение
1. Наука или религия?
2. Мировоззрение в науке и религии
3. Наука и религия
Заключение
Литература
Введение
Человек — величайшая загадка длясамого себя. Это невольно вызывает естественное желание понять природучеловека, смысл его существования, разумную цель необъятной творческойактивности, истоки разнообразных сил и способностей, скрытых в нем. Направлениядеятельности человека многосторонни. Одни обусловлены пытливостью его разума,стремящегося познать все, что его окружает (наука), другие — необходимостью егосуществования в этом природном мире (общественная, техническая и хозяйственнаядеятельность), третьи — чувством красоты, желанием ее воплощения в своей жизнии деятельности (искусство), четвертые — неистребимым желанием понять смысл и цельсвоей жизни, жизни мира, познать истину (религия, философия). Однакофундаментом и источником всей жизнедеятельности человека, определяющим еенаправление, характер и содержание, является духовное и нравственное состояниечеловека, формируемое его свободой, его волеизъявлением перед лицом добра изла, перед зеркалом своей совести.
1. Наука или религия?
Когда известный французскийастроном, математик и физик Лаплас представил Наполеону свой пятитомный труд“Небесная механика”, о происхождении и устройстве Вселенной, то император,ознакомившись с ним, заметил с недоумением: “Я не нахожу здесь упоминания оТворце”. Лаплас, образованный в духе так называемого свободомыслия (при всехполитических переворотах во Франции он с легкостью необыкновенной менял своивзгляды в соответствии с идеологией новой власти), гордо ответил: “Сир, я ненуждаюсь в этой гипотезе”. Так выразил свое отношение к идее Богавоспитанник эпохи Просвещения, которая, “забыв” о вере Галилеев и Коперников,Кеплеров и Паскалей, открыто объявила войну христианству под флагом науки. Нодействительно ли религия и наука отрицают друг друга?
Вопрос этот в историичеловечества возник недавно. Религия и наука на протяжении веков сосуществовалии развивались без какого-либо антагонизма. Ученый и верующий, как правило,совмещались в одном лице. Ученые-атеисты были редчайшим исключением, но и онине утверждали, что их научные данные доказывают небытие Бога. И лишь в XVIIIвеке, особенно когда ряд французских философов и общественных деятелей, т. н. энциклопедистов,выдвинули лозунг о противоборстве между наукой и религией, эта идея постепенностала захватывать Европу, а затем и нашу страну, где после 1917 года она былавозведена в ранг государственной идеологии. Религия была объявленамировоззрением антинаучным.
Чтобы увидеть реальную картинувзаимоотношений науки и религии, необходимо посмотреть, на каких основах стоитнаука, какими принципами определяется ее развитие, и что действительно можетона сказать о Боге.
В философской энциклопедиидается следующее определение науки: “Наука — есть система развивающихся знаний,которые достигаются посредством соответствующих методов познания, выражаются вточных понятиях, истинность которых проверяется и доказывается общественнойпрактикой. Наука — система понятий о явлениях и законах внешнего мира илидуховной деятельности людей, дающая возможность предвидения и преобразованиядействительности в интересах общества, исторически сложившаяся формачеловеческой деятельности, “духовного производства”, имеющая своимсодержанием и результатом целенаправленно собранные факты, выработанныегипотезы и теории с лежащими в их основе законами, приемы и методы исследования.Понятие “наука” применяется для обозначения как процесса выработки научных знаний,так и всей системы проверенных практикой знаний, представляющих объективнуюистину, а также для указания на отдельные области научных знаний, на отдельныенауки. Современная наука — это чрезвычайно разветвленная совокупность отдельныхнаучных отраслей”. В общей классификации науки обычно разделяются наестественные (естествознание и точные науки) и гуманитарные. Это различениенаук имеет важное значение для правильного понимания проблемы “наука ирелигия”, поскольку основной ее вопрос в том и состоит, опровергают ли религиюестественные науки, а не наука вообще, в которую, по определению, входит веськомплекс человеческого знания, в том числе и религиозная философия, и самарелигия.
В науке (естествознании),как и в религии, существуют такие безусловные положения — “догматы” — которыене доказываются (и не могут быть доказаны), но принимаются в качестве исходных,поскольку являются необходимыми для построения всей системы знания. Такиеположения называются в ней постулатами или аксиомами. Естествознаниебазируется, по меньшей мере, на следующих двух основных положениях: во-первых, признанииреальности бытия мира и, во вторых, закономерности его устройства ипознаваемости человеком. Рассмотрим эти постулаты:
1) Как ни удивительно, ноутверждение об объективном, т.е. независимом от сознания человека,существовании мира является, скорее, непосредственной очевидностью, нежелинаучно доказанной истиной, более предметом веры, нежели знания. Известныйфилософ Бертран Рассел по этому поводу остроумно замечает: “Я не думаю, что ясейчас сплю и вижу сон, но я не могу доказать этого”. Эйнштейн в своюочередь прямо заявляет: “Вера в существование внешнего мира, независимого отвоспринимающего субъекта, есть основа всего естествознания”. Этивысказывания известных ученых хорошо иллюстрируют понимание наукой реальностивнешнего мира: она есть предмет ее веры, догмат (выражаясь богословским языком),но не знание.
2). Второй постулат науки — убеждениев разумности, закономерности устройства мира и его познаваемости — являетсяглавной движущей силой всех научных исследований. Но и он оказывается таким жепредметом веры (догматом) для науки, как и первый. Авторитетные ученые говорятоб этом однозначно. Так, академик Л.С. Берг писал: “Основной постулат, скоторым естествоиспытатель подходит к пониманию природы, это тот, что в природевообще есть смысл, что ее возможно осмыслить и понять, что между законамимышления и познания, с одной стороны, и строем природы, с другой, есть некаяпредопределенная гармония. Без этого молчаливого допущения невозможно никакоеестествознание. Может быть, этот постулат неверен (подобно тому как, бытьможет, неверен постулат Евклида о параллельных линиях), но он практическинеобходим”. То же самое утверждал Эйнштейн: “Без веры в то, что возможноохватить реальность нашими теоретическими построениями, без веры во внутреннююгармонию нашего мира не могло бы быть никакой науки. Эта вера есть и всегдаостанется основным мотивом всякого научного творчества”. Отец кибернетикиН. Винер писал: “Без веры в то, что природа подчинена законам, не может бытьникакой науки. Невозможно доказательство того, что природа подчинена законам,ибо все мы знаем, что мир со следующего момента может уподобиться игре в крокетиз книги “Алиса в стране чудес”. Известный современный американский физикЧ. Таунс пишет: “Ученый должен быть заранее проникнут убеждением, что воВселенной существует порядок и что человеческий разум способен понять этотпорядок. Мир беспорядочный или непостижимый бессмысленно было бы даже пытатьсяпонять”. Но даже если эти постулаты истинны (а в этом едва ли можно сомневаться),то и тогда остается важнейший вопрос, без решения которого сама постановкапроблемы “наука и религия” теряет всякий смысл, — это вопрос одостоверности самого научного познания.
Основными методамиестествознания являются: наблюдение, эксперимент, измерение и догадка (гипотезы,теории). Руководствуясь ими, можно четко отделить область естествознания отвсех иных областей творческой деятельности человека: гуманитарных наук, искусства,музыки и т.д. Научное знание, таким образом, является лишь малой частьючеловеческого знания в целом. />Вопрос о достоверностинаучного знания настолько деликатен и ответ на него так затрагивает самосущество науки, что лучше предоставить по нему слово наиболее компетентнымученым нашего века. Академик Л.С. Берг: “В науке все то, что способствует ееразвитию, есть истина, все, что препятствует развитию науки, ложно. В этомотношении истинное аналогично целесообразному”. Итак, истина в науке — этовсе то, что целесообразно, что оправдывается и подтверждается опытом, способнымслужить дальнейшему прогрессу науки. В науке вопрос об истине решаетсяпрактикой.
Теория Птолемея в свое времяспособствовала прогрессу знания и была истинной, но когда она перестала служитьэтой цели, Коперником была предложена новая теория мироздания, согласно которойСолнце неподвижно, а Земля движется. Но теперь нам известно, что и этовоззрение не отвечает истине, ибо движется не только Земля, но и Солнце. Всякаятеория есть условность, фикция. Правильность этой концепции истины, посколькуона касается теории, вряд ли будет оспариваться кем-нибудь в настоящее время. Нои законы природы в этом отношении в таком же положении: каждый закон естьусловность, которая держится, пока она полезна. Законы Ньютона казалисьнезыблемыми, однако ныне их признают лишь за известное приближение к истине. Теорияотносительности Эйнштейна опрокинула не только всю механику Ньютона, но и всюклассическую механику.
Польза есть критерий пригодности,а следовательно, в известной мере, истинности. Другого способа различать истинучеловеку не дано. Истина есть полезная фикция, заблуждение — вредная… Итак,мы определили, что такое истина с точки зрения науки”. А. Эйнштейн: “В нашемстремлении понять реальность мы подобны человеку, который хочет понять механизмзакрытых часов. Он видит циферблат и движущиеся стрелки, даже слышит тиканье,но не имеет средств открыть их. Если он остроумен, он может нарисовать себекартину механизма, которая отвечала бы всему, что он наблюдает, но он никогдане может быть вполне уверен в том, что его картина единственная, которая моглабы объяснить его наблюдения. Он никогда не будет в состоянии сравнить своюкартину с реальным механизмом, и он не может даже представить себе возможностьи смысл такого сравнения”.
Крупнейший американский физик Р.Фейнман: “Вот почему наука недостоверна. Как только вы скажете что-нибудь изобласти опыта, с которой непосредственно не соприкасались, вы сразу желишаетесь уверенности. Но мы обязательно должны говорить о тех областях,которые мы никогда не видели, иначе от науки не будет проку. Поэтому, если мыхотим, чтобы от науки была какая-то польза, мы должны строить догадки. Чтобынаука не превратилась в простые протоколы проделанных опытов, мы должнывыдвигать законы, простирающиеся на еще не известные области. Ничего дурноготут нет, только наука оказывается из-за этого недостоверной, а если вы думали,что наука достоверна, — вы ошибались”.
Ярко проявляется гипотетичностьнаучного познания в области микромира. Один из творцов квантовой механики В. Гейзенбергпо этому вопросу писал: “Микромир нужно наблюдать по его действиям посредствомвысоко совершенной экспериментальной техники. Однако он уже не будет предметомнашего непосредственного чувственного восприятия. Естествоиспытатель долженздесь отказаться от мысли о непосредственной связи основных понятий, на которыхон строит свою науку, с миром чувственных восприятий. Наши усложненныеэксперименты представляют собой природу не саму по себе, а измененную ипреобразованную под влиянием нашей деятельности в процессе исследования. Следовательно,здесь мы также вплотную наталкиваемся на непреодолимые границы человеческогопознания”.
Р. Оппенгеймер: “Я имелвозможность проконсультироваться с сорока физиками-теоретиками. Мои коллеги,несмотря на различие их взглядов, придерживаются, по крайней мере, одногоубеждения. Все признают, что мы не понимаем природу материи, законов, которыеуправляют ею, языка, которым она может быть описана”.
Невероятно, но жизненнозакономерно, что в полном согласии с этими взглядами ученых высказываются инаши отечественные философы. В коллективном труде “Логика научного исследования”,составленном под руководством директора Института философии П.В. Копнина,читаем: “К идеалу научного знания всегда предъявлялись требования строгойопределенности, однозначности и исчерпывающей ясности. Однако научное знаниевсякой эпохи, стремившееся к этому идеалу, тем не менее, не достигало его. Получалось,что в любом, самом строгом научном построении всегда содержались такиеэлементы, обоснованность и строгость которых находились в вопиющем противоречиис требованиями идеала. И что особенно знаменательно — к такого рода элементампринадлежали зачастую самые глубокие и фундаментальные принципы данногонаучного построения. Наличие такого рода элементов воспринималось обычно какпросто результат несовершенства знания данного периода. В соответствии с такимимнениями в истории науки неоднократно предпринимались и до сих порпредпринимаются энергичные попытки полностью устранить из науки такого родаэлементы. Однако эти попытки не привели к успеху. В настоящее время можносчитать доказанной несводимость знания к идеалу абсолютной строгости. К выводуо невозможности полностью изгнать даже из самой строгой науки — математики — “нестрогие”положения, после длительной и упорной борьбы, вынуждены были прийти и“логицисты”.
Все это свидетельствует нетолько о том, что любая система человеческого знания включает в себя элементы,не могущие быть обоснованными теоретическими средствами вообще, но и о том, чтобез наличия подобного рода элементов не может существовать никакая научнаясистема знания”. Подобные заявления ученых и мыслителей становятся ещеболее понятными в свете общего взгляда на характер развития научного знания. Всеоно делится как бы на две неравные части: первая — действительное знание (строгопроверенные факты, научный аппарат), имеющее незначительный объем, и вторая — незнание,занимающее почти весь спектр науки (теории, гипотезы, модели — “догадки”, повыражению Р. Фейнмана). Самое любопытное при этом, что по мере роста первойчасти (знания), объем второй (незнания) увеличивается значительно интенсивнее,поскольку решение каждой проблемы, как правило, порождает целый круг новыхпроблем.
Академик В.И. Вернадский,оценивая процесс развития познания в науке, писал: “Создается единыйобщеобязательный, неоспоримый в людском обществе комплекс знаний и понятий длявсех времен и для всех народов. Эта общеобязательность и непреложность выводовохватывает только часть научного знания — математическую мысль и эмпирическуюоснову знаний — эмпирические понятия, выраженные в фактах и обобщениях. Нинаучные гипотезы, ни научные модели в космогонии, ни научные теории,возбуждающие столько страстных споров, привлекающие к себе философские искания,этой общеобязательностью не обладают. Они необходимы и неизбежны, без нихнаучная мысль работать не может. Но они преходящи, и в значительной,непреодолимой для современников степени неверны и двусмысленны: как Протейхудожественной чеканки, они непрерывно изменчивы”. Академик Г. Наан потомукак-то заметил: “Мало кто знает, как много надо знать для того, чтобы знать,как мало мы знаем… ”. Именно по той причине, что главная движущая часть наукиникогда не есть знание окончательное и истинное, Фейнман говорил о еенедостоверности. Польский ученый С. Лем назвал эту часть науки мифом: “И каккаждая наука, кибернетика создает собственную мифологию. Мифология науки — этозвучит как внутреннее противоречие в определении. И все же любая, даже самаяточная наука развивается не только благодаря новым теориям и фактам, ноблагодаря домыслам и надеждам ученых. Развитие оправдывает лишь часть из них. Остальныеоказываются иллюзией и поэтому подобны мифу”. Современный русский ученый В.В. Налимовпрямо заключает, что “рост науки — это не столько накопление знаний, скольконепрестанная переоценка накопленного — создание новых гипотез, опровергающихпредыдущие. Но тогда научный прогресс есть не что иное, как последовательныйпроцесс разрушения ранее существующего незнания. На каждом шагу старое незнаниеразрушается путем построения нового, более сильного незнания, разрушитькоторое, в свою очередь, со временем становится все труднее.
Сейчас невольно хочется задатьвопрос: не произошла ли гибель некоторых культур, скажем египетской, идеградация некогда мощных течений мысли, например древнеиндийской, потому, чтоони достигли того уровня незнания, которое уже не поддавалось разрушению? Ктознает, сколь упорной окажется сила незнания в европейском знании? ”. Условностьнаучного знания становится еще более очевидной при рассмотрении научныхкритериев истины. Поскольку здание наук возводится не только на основаниинаблюдений, экспериментов, измерений, но и на гипотезах и теориях, встает серьезныйвопрос о критериях их истинности. Факты сами по себе еще мало говорятисследователю, пока он не найдет общей для них закономерности, пока не “свяжет”их одной общей теорией. В конце концов, любое понимание какой-то группы явлениймира и тем более миропонимание в целом есть не что иное, как теория, которойпридерживаются большая или меньшая часть ученых. Но возможно ли доказатьистинность теории? Оказывается, безусловного критерия, с помощью которого можнобыло бы окончательно определить, соответствует ли данная теория (картина) объективнойреальности, не существует. Главным и самым надежным всегда считается критерийпрактики. Но даже и он часто оказывается совершенно недостаточным. Известныйфилософ и физик Ф. Франк по этому поводу остроумно замечает: “Наука похожа надетективный рассказ. Все факты подтверждают определенную гипотезу, ноправильной оказывается, в конце концов, совершенно другая гипотеза”. Особеннотрудно бывает решить данный вопрос, когда сразу несколько теорий одинаковохорошо объясняют данное явление. “Естественно, — пишет один отечественныйавтор, — что эмпирический критерий здесь не срабатывает, поскольку надовыбирать одну из числа нескольких гипотез, эквивалентных в плане совпадения сэмпирией, иначе выбор не представлял бы труда. Так возникает необходимость вовторичных критериях”. Этих вторичных, или дополнительных критериев много, и всеони еще более условны, чем эмпирический критерий. Назовем в качествеиллюстрации некоторые.
1. Критерий экономии и простоты(И. Ньютон, Э. Мах). Теория та истинна, которая проста для работы, дляпонимания, экономит время.
2. Критерий красоты (А. Пуанкаре,П.А. Дирак). Красота математического аппарата, лежащего в основе физическойтеории, — свидетель ее правильности.
3. Критерий здравого смысла.
4. Критерий “безумия”, т.е.несоответствия здравому смыслу. Академик Г. Наан об этом пишет: “… Что такоездравый смысл? Это воплощение опыта и предрассудков своего времени. Он являетсяненадежным советчиком там, где мы сталкиваемся с совершенно новой ситуацией. Любоедостаточно серьезное научное открытие, начиная с открытия шарообразности Земли,противоречило здравому смыслу своего времени”.
5. Критерий предсказательности — способность теории предсказывать новые факты и явления. Но этой способностьюобладают, как правило, все теории. И т.д., и т.п.
Все эти критерии очень далеки оттого, чтобы могли действительно засвидетельствовать бесспорную истинность тойили иной теории. Поэтому Эйнштейн говорил: “Любая теория гипотетична, никогдаполностью не завершается, всегда подвержена сомнению и наводит на новыевопросы”. Приведенные высказывания ученых и критерии, которыми пользуетсянаука, достаточно красноречиво говорят по вопросу достоверности научного знания.Оно, оказывается, всегда ограничено, условно и потому никогда не можетпретендовать на абсолютную истинность. Тем менее оно способно быть таковым ввопросах специфически религиозных, относящихся к области того мира, которымнаука не занимается.2. Мировоззрение в науке и религии
Вопрос о науке и религиивключает в себя и принципиальную методологическую проблему. Поскольку религия — это мировоззрение, то естественно, сопоставлять ее можно только смировоззрением. Является ли наука таковым? Что представляет собой т. н. научноемировоззрение, столь часто противопоставляемое религии?
Наука по самой сути своейявляется системой развивающихся знаний о мире, то есть непрерывно изменяющихсяи потому никогда не могущих дать полного и законченного представления о мире вцелом. Академик Г. Наан справедливо говорит: “На любом уровне развитияцивилизации наши знания будут представлять лишь конечный островок в бесконечномокеане непознанного, неизвестного, неизведанного”. Другой современныйученый В. Казютинский рисует такую картину науки: “Объектом познания в науках оприроде являются всегда лишь стороны, аспекты, фрагменты неисчерпаемогоматериального мира, выделяемые субъектом в процессе общественно-историческойпрактики. Правда, объект исследования естествознания в целом и каждой изестественных наук в частности все более расширяется, а наши знания о природестановятся все более адекватными ей, тем не менее, в каждый данный моментестествознание имеет дело лишь с отдельными аспектами той части объективнойреальности, которая выделена имеющимися в данный момент эмпирическими итеоретическими средствами. Космология в этом отношении не занимает какого-либоособого положения среди других естественных наук — “вся материя” (материальныймир как целое) не является сейчас и никогда не станет ее объектом”. Ноесли даже вся материя, не говоря о мире духовном, не является сейчас и никогдане станет объектом исследования естествознания, то возможно ли научноемировоззрение? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к тому, чтопредставляет собой мировоззрение?
Мировоззрение — это совокупностьвзглядов на самые основные вопросы бытия в целом и человека (сущность бытия,смысл жизни, понимание добра и зла, существование Бога, души, вечности). Оно независит от степени образования, уровня культуры и способностей человека. Поэтомуи ученый, и необразованный могут иметь одно и то же мировоззрение, а людиравного образовательного уровня — прямо противоположные убеждения. Мировоззрениевсегда предстает в виде или религии, или философии, но не науки. “Вообщеструктура религиозного учения, — утверждают религиоведы, — не очень отличаетсяот структуры философской системы, ибо религия, как и философия, стремится датьцелостную картину мира, целостную систему ориентации личности, целостноемировоззрение”.
П. Копнин писал: “Философия посвоему предмету и целям отличается от науки и составляет особую формучеловеческого сознания, не сводимую ни к какой другой. Философия как формасознания создает мировоззрение, необходимое человечеству для всей егопрактической и теоретической деятельности. Ближе всего по общественной функциик философии стоит религия, которая тоже возникла как определенная формамировоззрения. Поэтому наука одна не может ее заменить. Мировоззрение непокрывается ни какой-то одной наукой, ни их совокупностью”.
Поэтому, если говорить особственно научном мировоззрении, то таковое понятие нужно признать условным,используемым только в самом узком, специфическом смысле этого слова — каксовокупность научных взглядов на материальный мир, его устройство, его законы. Мировоззрениемже наука не может быть, поскольку:
а) вопросы чистомировоззренческие входят в компетенцию исключительно философии и религии и кобласти естествознания не относятся;
б) наука непрерывно изменяется,что противоречит самому понятию мировоззрения, как чему-то законченному, вполнеопределенному, постоянному;
в) как совершенно справедливозамечает В. Казютинский, “в естествознании нет теорий “материалистических”и “идеалистических”, а лишь вероятные и достоверные, истинные и ложные”.
Научными или антинаучными могутбыть представления (знания) человека о явлениях этого мира, но не егомировоззрение как таковое (религиозное, атеистическое и т.д.). Наука имировоззрение это два различных, несводимых друг к другу понятия и потомупротивостоять друг другу они не могут.
Но если даже поверить вбезграничность научного познания, и в способность науки разрешить когда-то всевопросы духа и материи и достичь уровня мировоззрения, то и в таком случаемыслящий человек не может ждать этого гипотетического будущего. Жизнь даетсятолько один раз, и потому человеку, чтобы знать, как жить, чемруководствоваться, каким идеалам служить, необходим сейчас ответ на главнейшиедля него вопросы: кто я? каков смысл моего существования? имеется ли смысл вбытии человечества, мира? есть ли вечная жизнь? Кварки, черные дыры и ДНК наэти вопросы не отвечают и ответить не могут.3. Наука и религия
Наука не может и не должназаниматься доказательством существования души, Бога, и т.п. И вот почему:
Во-первых, наука и религияпросто несопоставимы, как километр и килограмм. Каждая из них занимается своейстороной жизни человека и мира. Эти сферы могут соприкасаться, пересекаться, ноне опровергать одна другую. И “беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапогитачать пирожник”.
Во-вторых, в силу выше указанныхпричин, наука никогда не сможет сказать: “Бога нет”. Напротив, углубленноепознание мира естественно обращает мысль человека-ученого к признанию высшегоРазума-Бога источником нашего бытия. И в силу этого наука все более становитсясоюзницей религии. Об этом свидетельствует христианское убеждение очень многихсовременных ученых. Не случайно, один из крупнейших представителей “научного”атеизма Шахнович, возмущаясь религиозностью выдающихся западных ученых, писал впылу полемики: “Многие буржуазные ученые говорят о “союзе” науки и религии. М. Борн,М. Планк, В. Гейзенберг, К.Ф. фон-Вейцзекер, П. Иордан и другие известныефизики неоднократно объявляли, что наука будто бы не противоречит религии”.Шахнович пишет о некоторых современных ученых. Но общеизвестен факт, чтоподавляющее число ученых всегда стояло за этот союз.
М. Ломоносову принадлежатзамечательные слова: “Создатель дал роду человеческому две книги, — писал он. — Первая — видимый мир… Вторая книга — Священное Писание… Обе общеудостоверяют нас не токмо в бытии Божием, но и в несказанных нам Егоблагодеяниях. Грех всевать между ними плевелы и раздоры”. Наука и религия “враспрю прийти не могут… разве кто из некоторого тщеславия и показания своегомудрования на них вражду восклеплет”.
Но, может быть, религиозноемировоззрение противостоит науке, знанию, прогрессу? Исходя из широкогопонимания науки, правомерно говорить о религии как об одной из форм “духовногопроизводства” человека. Имея свои постулаты (бытие Бога, бессмертие души),особый метод познания (духовно-нравственное совершенствование личности), своикритерии в различении истины от заблуждения (соответствие индивидуальногодуховного опыта единству опыта святых, как компетентнейших “инженеров” душчеловеческих), свою цель (познание Бога и достижение вечной в Нем жизни — обожение),- религия структурно оказывается не отличающейся от естественных наук. Особенносущественное сходство ее с эмпирическими науками наблюдается в необходимостиправильного опыта для получения достоверного знания в процессе познания. Неслучайно, “академики” Православной Церкви — великие святые, правильную (праведную)религиозную жизнь называли “наукой из наук”.
Однако религия как опытная наука(“религия-наука”) представляет собой в то же время замечательное исключение вряду всех эмпирических наук: религия-наука в отличие от естествознания являетсямировоззрением в полном смысле этого слова. И вот почему. Если естествознаниене может служить базой для построения мировоззрения (религиозного илиатеистического), то религия-наука, опытно подтверждая бытие Бога, души, мирасверхчувственного, становится научным фундаментом религиозного мировоззрения. Вэтом смысле религия является действительно научным мировоззрением в отличие отвсех других: атеистического, агностического, материалистического, остающихсявсегда лишь верой.
В то же время религиозноемировоззрение, в частности, православное, в принципе не может иметьпротиворечий с естественными науками и тем более противостоять им, посколькуоно не включает в себя ни их законы и теории, ни конкретные “детали” знанияматериального мира. Оно остается неизменным независимо от того, что утверждаетнаука сегодня и к чему придет завтра. Для религиозного мировоззрения не имеетникакого значения Земля или Солнце являются центром нашей системы, что вокругчего вращается, из каких “кирпичиков” построена Вселенная.
А тот факт, что многиецерковнослужители были одновременно великими учеными (например, Коперник, св. митрополитМосковский Иннокентий (Вениаминов), священник Павел Флоренский, патер В. Шмидт,архиепископ Лука Войно-Ясенецкий, аббат Леметр и многие другие), красноречивосвидетельствует о лживости самой идеи борьбы религии с наукой.
Правда, в качестведоказательства приводят бесспорные, на первый взгляд, факты притеснения и дажеказни отдельных ученых католической церковью в средневековье. На это следуетсказать.
Во-первых, в описании этихфактов много преувеличений. Осуждению подверглось ничтожное число ученых и нестолько за их научные взгляды, сколько за догматические и нравственныеотступления от католической веры, то есть за ереси (напр., Джордано Бруно,объявивший себя “учителем более совершенного богословия, сыном неба и земли”). Далее,все это относится к поврежденной церкви — католической, одно из яркихзаблуждений которой как раз в том и проявилось, что она, фактически,догматизировала отдельные научные теории того времени (в чем теперьраскаивается). Наконец, боролась в средневековье не столько религия с наукой,сколько старые научные представления и представители (со всеми обыденнымичеловеческими страстями) с новыми, используя религию.
Значение веры в религии стольвелико, что саму религию часто называют просто верой. Это справедливо, но неболее, чем и в отношении к любой другой области познания. Путь к знанию длячеловека всегда открывается с веры родителям, учителю, книге и т.д. И толькопоследующий личный опыт укрепляет (или, напротив, ослабляет) веру вправильность ранее полученной информации, претворяя веру в знание. Вера изнание, таким образом, становятся единым целым. Так происходит рост человека внауке, искусстве, экономике, политике. Столь же необходима человеку вера и врелигии. Она является выражением духовных устремлений человека, его исканий и частоначинается с доверия тем, кто уже имеет в ней соответствующий опыт и знания. Лишьпостепенно, с приобретением собственного религиозного опыта, у человека нарядус верой появляется и определенное знание, которое возрастает при правильнойдуховной и нравственной жизни, по мере очищения сердца от страстей.
Таким образом, как во всехестественных науках вера предваряет знание, и опыт подтверждает веру, так и врелигии вера, исходя из глубоко интуитивного чувства Бога, приобретает своюсилу только в непосредственном личном опыте Его познания. И только вера внебытие Бога, во всех своих мировоззренческих вариантах, остается не только неоправданной в опыте, но и находящейся в вопиющем противоречии с великимрелигиозным опытом всех времен и народов.
Заключение
Религия и наука — это двепринципиально разные области человеческой жизнедеятельности. У них разныеисходные посылки, разные цели, задачи, методы. Эти сферы могут соприкасаться,пересекаться, но, как видим, не опровергать одна другую. В то же время,христианство исповедует двусоставность человеческого существа, нераздельноеединство в нем духовной и физической природ. Обе они отвечают Божественномузамыслу о человеке, и только гармоничная взаимосвязь их деятельностиобеспечивает нормальный характер жизни человека. Такая жизнь предполагает и«хлеб» научно-технического развития для тела, и дух религиозной жизнидля души. Однако руководящим для человека всегда должно оставаться егонравственно-разумное, духовное начало.
Христианство видит в науке одноиз средств познания Бога. Но в первую очередь оно рассматривает ее какестественный инструмент этой жизни, которым, однако, пользоваться нужно оченьосмотрительно. Христианство отрицательно относится к тому, когда этотобоюдоострый и страшный по своей силе меч действует независимо от нравственныхпринципов Евангелия. Развиваясь же независимо от духовных и нравственныхпринципов христианства, утратив идею Бога-Любви как верховного Принципа бытия ивысшего критерия истины, и, в то же время, открывая огромные силы воздействияна окружающий мир и на самого человека, наука легко становится орудиемразрушения и из послушного инструмента своего творца превращается в еговластителя и убийцу. Современные достижения в области физики элементарных частиц,микробиологии, медицины, военной и промышленной техники и т.д. убедительносвидетельствуют о реальной возможности такого трагического финала. Церковь,изначально получившая Откровение о конечной Катастрофе, если человечество непокается в своем материализме, вновь и вновь напоминает: “Ум должен соблюдатьмеру познания, чтобы не погибнуть” (св. Каллист Катафигиот). Этой мерой вданном случае являются Евангельские принципы жизни, которые служат фундаментомдля такого воспитания человека науки, при котором он, познавая мир, никогда несмог бы открывающиеся ему знания и силы использовать во зло.
/>Литература
1. Бердяев Н.А. Истина и Откровение. — СПб.: РХГИ, 1996. — 384 с.
2. Булгаков С.Н. Первообраз и образ: Сочинения: в 2т. — Т.1. Светневечерний. СПб.: ООО «ИНАПРЕСС; М.: „Искусство“, 1999. — 416 с.
3. История философии: Запад — Россия — Восток: (Кн. четвертая. Философия ХХв). — М.: „Греко-латинский кабинет“, 1999. — 448 с.
4. Коплстон Ф. История философии ХХ век/Пер с англ. Сафронова. — М.: ЗАОЦентрполиграф, 2002. — 269 с.
5. Новая философская энциклопедия. В 4 т. / Ин-т философии РАН, Нац. общ. фонд.- М.: Мысль, 2001. — Т.3.
6. Новейший философский словарь/ 2-е изд., переработ. и дополн. — Мн.: Интерсервис;Книжный дом, 2001. — 1280 с.
7. Философы двадцатого века: Книга первая.2-е изд. — М.: Издательство»Искусство ХXI век”, 2004. — 367 с.
8. Шестов Л. Киркегард и экзистенциальная философия. — М.: Прогресс — Гнозис, 1992. — 304с.
9. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. М. «Прогресс», 1990г.- 512с.
10. Сто русских философов. Библиографический словарь. Сост. и ред. А.Д. Сухов,М., «Мирта», 1995 г. — 320 с.