Содержание
1. Идейный смысл романа«Преступление и наказание»
2. Нравственныепротиворечия бунта Раскольникова
2.1 Истоки бунта
2.2 Причины,подтолкнувшие к бунту
2.3 Расхождение теории напрактике
2.4 Двойники Раскольникова
2.5 ВоскрешениеРаскольникова через Соню и любовь
Заключение
1. Идейныйсмысл романа «Преступление и наказание»
Достоевский –один из наиболее интересных, спорных и даже загадочных писателей в русской литературе.Каждый читатель, каждый критик видят в нём разные грани, делают акценты на разныхсторонах его таланта. Но вначале следует обратить внимание на высказывание самогоДостоевского о собственном творчестве. В конце творческого пути, незадолго до смертион определяет как главный принцип «найти в человеке человека». Это – выражение своеобразногогуманизма Достоевского, его уверенности, что в любом, даже самом плохом, человекеесть «искра Божья». «При полном реализме найти в человеке человека. Это русскаячерта по преимуществу… и в этом смысле я, конечно, народен (ибо направление моёистекает из глубины христианского духа народного), и хотя известен русскому народутеперешнему, но буду известен будущему.
Меня зовут психологом;неправда, я лишь реалист в высшем смысле, то есть изображаю все глубины души человеческой».
Самые главные,самые трудные — непосильные – вопросы поднимает он в своём творчестве, самыми беспокойнымии беспокоящими мыслями пронизывает своё произведение.
Среди множествапроизведений Достоевского одним из первых является «Преступление и наказание». Вэтом произведении раскрывается творческий мир автора как особая реальность, какживой духовный организм, где имеет значение буквально всё, то есть любая мелочь,незначительные подробности. Истоки романа уходят в прошлое Достоевского, когда онбыл на каторге. 9 октября 1859 года Достоевский пишет своему брату, что он решаетписать книгу, что в эту книгу он вкладывает всё «сердце с кровью» и что эта книга– его исповедание. Он знал, что «Преступление и наказание» окончательно утвердитего имя.
Мой реферат основываетсяна этом романе. Я выбрала тему «Нравственные противоречия бунта Раскольникова».Целью моего реферата является нахождение противоречий в бунте Раскольникова и опровержениеего теории. Перед собой я поставила такие цели: найти истоки и причины бунта, показатьпротиворечия в теории Раскольникова и опровергнуть её, а так же показать воскрешениеРаскольникова через любовь к Сонечки Мармеладовой. В моей работе мне больше всегопомогла статья Тюнькина «Бунт Родиона Раскольникова».
С необыкновеннойсилой удалось Достоевскому обнаружить в романе опасность для человека, который стремитсябыть особенным. Огромная трагическая мощь романа, разоблачение буржуазной идеи «сверхчеловека»,глубокое воспроизведение социальных условий жизни столичной бедноты, подлинный демократизми гуманизм писателя, его сочувствие униженным и оскорблённым сделали «Преступлениеи наказание» одной из вершин реалистических романов 19 веке.
Роман «Преступлениеи наказание» был задуман вначале в форме исповеди Раскольникова, но на каторге Достоевскийсталкивается с сильными личностями, которые повлияли на его дальнейшие рассуждения.В 1859 году роман не был начат, вынашивание замысла продолжалось ещё шесть лет.За это время Достоевский написал «Униженные и оскорблённые», «Записки из мёртвогодома», «Записки из подполья». Основные темы этих произведений – тема бедных людей,тема бунта и героя-индивидуалиста, которые синтезировались затем в романе «Преступлениеи наказание».
Темой романа сталоизображение нищеты униженных и оскорблённых людей, всего бесчеловечного. Проблемы,которые Достоевский показал в своём произведении, очень многочисленны. Это и социальныеусловия, и жизненные противоречия, ведущие к гибели человека, и взаимосвязь личностии общества, и нравственная ответственность за преступления, и проблема наполеонизма,и индивидуализм, и гуманизм, и закон и человек, и бунт и смирение, и бедность инищета, и пьянство и проституция, и многое другое. В романе заложена идея столкновениядвух идеологий, двух нравственных законов (ложного и истинного) и вытекающие отсюданормы поведения.
Главная идея произведения– психологический отчёт состояния преступника.
Преступление РодионаРаскольникова – индивидуалистический бунт против порядков окружающей его жизни.Раскольников совершил убийство ради любви к людям (так он считал), но в то же времяон презирает людей. Он не видел своей вины, не считал себя преступником, однакосовесть оказалась сильней логически неуязвимых теорий, что стало трагедией для Раскольникова.Достоевский глубоко проникает в душу преступника и за идеей заблуждений доброгосердца – « убийство ради любви к людям», «власти ради добрых дел» — открывает самуюстрашную чудовищную идею – «идею Наполеона», идею власти ради власти, разделяющейчеловечество на две неравные части: большинство – «тварь дрожащая» и меньшинство– «властелины», призванные от рождения управлять большинством, стоящие вне законаи имеющее право, как Наполеон, во имя нужных ему целей переступить через закон инарушить божественный мир и порядок. Достоевский много думает над «Преступлениеми наказанием», наконец в окончательной редакции идея Наполеона полностью созревает.Итак, в творческом процессе, в вынашивании замысла «Преступления и наказания», вобразе Раскольникова столкнулись две противоположные идеи: идея любви к людям иидея презрения к ним. Достоевский решает сохранить обе идеи, показать человека,в котором, как говорит Разумихин о Раскольникове, два противоположных характерапоочерёдно сменяются. Мучительно создавал Достоевский и финал романа. В одной изчерновых записей значится: «финал романа. Раскольников застрелиться идёт», но этобыл финал только для «идеи Наполеона». Писатель намечает финал и для любви, когдасам Христос спасает раскаявшегося грешника: «Видение Христа. Прощение просит у народа».Но каков конец человека, соединившего в себе оба противоположных начала? Достоевскийпрекрасно понимает, что Раскольников не примет ни авторского суда, ни юридического,ни суда собственной совести. Лишь один суд примет Раскольников – «высший суд», судСонечки Мармеладовой.
Таким образом,идейный смысл романа подчинён главной и единственной задаче – воскрешению Раскольникова,избавлению сверхчеловека от преступной теории, приобщению его к миру остальных людей.
2.Нравственные противоречия бунта Раскольникова
2.1 Истокибунта
Герой «Преступленияи наказания» — герой времени. Достоевский недаром подчёркивал современность своегоромана. «Действие современное, в нынешнем году», — писал он М.Н. Каткову в сентябре1865 года. Путей самого глубокого – социального, духовного, нравственного – обновленияискала передовая русская молодёжь конца пятидесятых – начала шестидесятых годов.Трагические метания Раскольникова имеют тот же источник. Отсюда начинается движениеего мысли. Однако в судьбе молодых людей вроде Раскольникова годы реакции сыгралироковую роль, толкнули их к особым, бесплодным, трагическим несостоятельным формампротеста.
Годы, когда создавалсяроман «Преступление и наказание» (1865 – 1866), были и для самого Достоевского годамитяжёлого одиночества, мучительных мыслей и трудных решений. Когда Достоевский писал«Преступление и наказание», жил он в той части Петербурга, где селились мелкие чиновники,ремёсленники, торговцы, студенты. Здесь в холодном осеннем тумане и жаркой осеннейпыли «серединных петербургских улиц и переулков», лежащих вокруг Сенной площадии Екатерининского канала, возник перед ним образ бедного студента Родиона Раскольникова,здесь и поселил его Достоевский, в Столярном переулке, где в большом доходном домеснимал квартиру сам.
Под вечер жарчайшегоиюльского дня, незадолго до захода солнца, уже бросающего свои косые лучи, из жалкойкаморки «под самой кровлей высокого пятиэтажного дома» выходит в тяжкой тоске бывшийстудент Родион Раскольников. Так начинается роман Достоевского. И с этого момента,не давая себе передышки, без мгновения покоя и отдыха – в исступлении, в глубокойзадумчивости, в страстной и безграничной ненависти, в бреду – мечется по петербургскимулицам, останавливается на мостах, над тёмными холодными водами канала, поднимаетсяпо вонючим лестницам, заходит в грязные распивочные герой Достоевского. И даже восне, прерывающем это «вечное движение», продолжается лихорадочная жизнь Раскольникова,принимая уже формы и вовсе фантастические. «Ужасный, дикий и фантастический вопрос»гонит и ведёт героя Достоевского.
Какой же вопросзамучил, истерзал Раскольникова?
Уже в самом началеромана, на первых его страницах, узнаём мы, что Раскольников «покусился на какое-тодело, которое есть «новый шаг, новое собственное слово», что месяц назад зародиласьу него «мечта», к осуществлению которой он теперь близок.
А месяц назад,почти умирая с голоду, он вынужден был заложить у старухи – «процентщицы», ростовщицы,колечко – подарок сестры. Непреодолимую ненависть и отвращение почувствовал он,«задавленной бедностью», к вредной и ничтожной старушонке, сосущей кровь из бедняков,наживающейся на чужом горе, на нищете, на пороке. «Странная мысль наклёвываласьв его голове, как из яйца цыплёнок». И вдруг услышанный в трактире разговор студентас офицером о ней же, «глупой, бессмысленной, ничтожной, злой, больной старушонке,никому не нужной и, напротив, всем вредной». Старуха живёт «сама не знает для чего»,а молодые свежие силы пропадают даром без всякой поддержки» — «и это тысячами, иэто всюду!» «За одну жизнь, — продолжает студент, — тысячи жизней, спасённых отгниения и разложения. Одна смерть и сто жизней взамен – да ведь тут арифметика!Да и что значит на общих весах жизнь этой чахоточной, глупой и злой старушонки?Не более как жизнь вши, таракана, да и того не стоит, потому что старушонка вредна».Убей старуху, возьми её деньги, «обречённые в монастырь», возьми не себе – для погибающих,умирающих от голода и порока, и будет восстановлена справедливость! Именно эта мысльнаклёвывалась и в сознании Раскольникова.
А ещё раньше,полгода назад, «когда из университета вышел», написал Раскольников статью «О преступлении».В этой статье Раскольников «рассматривал психологическое состояние преступника впродолжении всего хода преступления» и утверждал, что оно, это состояние, оченьпохоже на болезнь – помрачение ума, распад воли, случайность и нелогичность поступков.Кроме того, в своей статье он коснулся, намёком, и вопроса о таком преступлении,которое « разрешается по совести» и потому, собственно не может быть названо преступлением.Дело в том, разъясняет позднее Раскольников мысль своей статьи, « что люди, по законуприроды, разделяются вообще на два разряда: на низших (обыкновенных), то есть,так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственнона людей, тот есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово». Первыесклонны к послушанию, смирению, благоговению перед законом. Вторые – во имя нового,лучшего могут переступить закон, и «для своей идеи», если потребуется, «дать себеразрешение перешагнуть через кровь». Такое «преступление», нарушение закона – непреступление (разумеется, в глазах необыкновенного человека).
Итак давно ужезародилась в мозгу Раскольникова мысль, что во имя справедливости, во имя прогрессакровь по совести может быть оправдана, разрешена и даже необходима. Идея Раскольникова– не только идея, она – действие, дело. «Это человек идеи, — писал позднее Достоевскийо своих героях раскольниковского типа – носителях идеи, — идея обхватывает его ивладеет им, но имея то свойства, что владычествует в нём не столько в голове его,сколько воплощаясь в него, переходя в натуру, всегда со страданием и беспокойством,и, уже раз поселившись в натуре, требуя и немедленного приложения к делу».
Для студента втрактире столь красноречиво развитая им идея убийства с благой целью, во имя лучшего– только «головная» теория, ведь он – то никогда не убьёт, никогда не переступит,а раз так, «коль сам не решаешься, — замечает офицер, — так нет тут никакой и справедливости».И всё – разговор студента и офицера закончен, содержание, темы его исчерпаны. Сознаниеже Раскольникова, его мысль продолжают свою напряжённую, беспокойную работу, своё«хождение по мукам», точнее – начинают, с посещения старухи, свой последний круг,чтобы достичь той точки, когда мысль уже действие, уже «дело».
Достоевский, поего собственным словам, не хочет забегать вперед, и поэтому мы почти ничего не знаемо том долгом мыслительном процессе, о той колоссальной работе мысли, в результатекоторых в конце концов выкристаллизовалась в сознании Раскольникова, за месяц лежания«в углу», в каморке, похожей на гроб, его идея. Мы не знаем сначала и что это за«ужасный, дикий, фантастический вопрос». Лишь после убийства раскроется идея Раскольникова– во всём её величии и во всём ужасе.
2.2Причины, подтолкнувшие к бунту
А пока что, втри последние перед убийством дня – им посвящена первая часть романа – трижды мысльРаскольникова, до предела, до крайности возбуждённая трагедией жизни, переживаетименно те моменты наивысшего напряжения, которое прикрывают, но ещё не открываютполностью самые глубинные его причины преступления.
В отвратительномгрязном трактире, под пьяный шум, крик и хохот, слушает Раскольников витиеватую– шутовскую и трагическую – речь «пьяненького» Мармеладова – о семнадцатилетнейдочери, Сонечке, её подвиге, её жертве, о спасённом ею – страшной ценою – семействе.
И что же? – привыклии пользуются: «Катерину Ивановну облегчает, средства посильные доставляет», Мармеладовупоследние тридцать копеек вынесла – на полуштоф. «Ко всему – то подлец человек привыкает!»
Но правда ли,что нет другого выхода, что «ко всему привыкать», примеряться и терпеть – всеобщийудел, удел всего рода человеческого? И вот яростная вспышка бунтующей раскольниковскоймысли. «Ну, а коли я соврал, — воскликнул он вдруг невольно, коли действительноне подлец человек, весь всеобще, весь род, то есть человеческий, то значит, чтоостальное всё – предрассудки, одни только страхи напущенные, и нет никаких преград,и так тому и следует быть!..»
Подлец тот, ктоко всему привыкает, всё примиряет, со всем смиряется. Но нет, нет, не подлец человек– «весь вообще, весь род человеческий», не подлец тот, кто бунтует, разрушает, переступает– нет никаких преград для необыкновенного, «непослушного» человека. Выйти за этипреграды, переступить их, не примериться!
И ещё один удар,ещё ступень к бунту – письмо матери о Дунечке, сестре, «всходящей не Голгофу», Дунечке,нравственную свободу свою не отдаст за комфорт, из личной выгоды. За что же отдаётсясвобода? Чувствует по письму матери Раскольников, что ради него, ради «бесценногоРоди» восхождение на Голгофу предпринимается, ему жертвуется. Маячит перед ним образСонечки – символ вечной жертвы: «Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, покамир стоит!»
А где же выход?Можно ли без этих жертв, нужны ли они? Письмо матери «вдруг как гром в него ударило.Ясно, что теперь надо было не тосковать, не страдать пассивно, одними рассуждениямио том, что вопросы неразрешимы, а непременно что – нибудь сделать, и сейчас же,и поскорее. Во что бы то ни стало надо решиться, хоть на что – нибудь, или… «Илиотказаться от жизни совсем! – вскричал он вдруг в исступлении, — послушно принятьсудьбу, как она есть, раз и навсегда, и задушить в себе всё, отказавшись от всякогоправа действовать, жить и любить!» Послушно склонить голову перед судьбой, требующейстрашных жертв, отказывающей человеку в праве на свободу, принять железную необходимостьунижения, страдания, нищеты и порока, принять слепой и безжалостный «фатум», с которым,казалось бы смешно спорить – это для Раскольникова – «отказаться от жизни совсем».Но Раскольников хочет «действовать, жить и любить!»
И наконец – встречас пьяной обесчещенной девочкой на Конногвардейском бульваре. И она – жертва каких– то неведомых стихийных законов, жестокой и непреодолимой необходимости, успокоительнооправдываемой теми, кто принял, кто примирился: «Это, говорят, так и следует. Такойпроцент, говорят, должен уходить каждый год… куда-то… к чёрту, должно быть, чтобостальных освежать и им не мешать. Процент! Славные, право, у них эти словечки:они такие успокоительные, научные. Сказано: процент, стало быть, и тревожиться нечего!».Но ведь Сонечка, Сонечка-то уж попала в этот «процент», так легче ли ей оттого,что тут закон, необходимость, судьба? И можно ли принять такую судьбу покорно ибезропотно? «А что, коль и Дунечка как-нибудь в процент попадёт! Не в тот, так вдругой?..» Вновь – исступлённый «вскрик», вновь – предельный накал бунтующей мысли,бунт против будто бы «законов» бытия. Пусть экономисты и статистики хладнокровновысчитывают этот вечный процент обречённых на нищету, проституцию, преступность.Не верит им Раскольников, не может принять «процента».
Но при чём тутстаруха-ростовщица? Какая же связь между бунтом Раскольникова и убийством гнуснойстарухи? Может быть, эта связь разъясняется услышанным Раскольниковым рассуждениемстудента о справедливости и вся разница между студентом и Раскольниковым лишь втом, что Раскольников осуществляет, так сказать, воплощает теорию, идёт до конца,до корня, восстанавливает справедливость? И, значит, убийство совершается с цельюсправедливою – взять деньги и облагодетельствовать ими нищее человечество? И преступленияникакого нет, а есть элементарная арифметика: за тысячи спасённых жизней – однажизнь ничтожной старухи, и даже меньше одной жизни, ибо старуха вредна?
Может быть, делоещё проще: студент Раскольников голоден, «задавлен бедностью», «до того худо одет,что иной, даже и привычный человек посовестился бы днём выходить в таких лохмотьяхна улицу». И сразу возникает естественное: был голоден — потому и убил.
Конечно, желалбы Раскольников помочь Соне старухиными деньгами, спасти детей Катерины Ивановны,как потом спасает их, определивши в пансионы и приюты, «благодетель» Аркадий ИвановичСвидригайлов.
Конечно, и личныеневзгоды и боли мучили Раскольникова: ведь недаром письмо матери было, пожалуй,окончательным толчком к бунту, недаром именно это письмо вновь и уже неотразимопоставило перед ним «ужасный, дикий, фантастический вопрос».
Но так ли — вглубине своей, в сути своей – так ли просты нравственные побуждения Раскольникова,подвигнувшие его на убийство? Ведь на какое дело он покусился! Не романтическийже он «благородный разбойник», раздающий беднякам награбленные богатства! Да и голоденон если и был, то вовсе не голод – причина его мучений. Да и матери с сестрой могбы он помочь (признаётся Раскольников Соне), стоило лишь приняться за какую-нибудьработу: давать уроки, переводить – ведь работает ведь Разумихин. Да и комфорту дажемог бы достичь Раскольников, с его-то незаурядными способностями (достиг же ПётрПетрович Лужин, а куда ему до Раскольникова!).
«Не то, не то!»- понимает Соня. «Совсем, совсем, совсем тут другие причины!» — с мучением, почтив бреду, подтверждает Раскольников. «Если бы только я зарезал из того, что голоденбыл… то я бы теперь… счастлив был!».
Так в чём же тогдадело? Что нужно Раскольникову, с его страстной мятущейся мыслью, что нужно этому«мученику» и «скитальцу» Достоевского? Какой вопрос замучил его?
Не собственнаябедность, не нужда и страдания сестры и матери терзают Раскольникова, а, так сказать,нужда всеобщая, горе вселенское – и горе сестры и матери, и горе погубленной девочки,и мученичество Сонечки, и трагедия семейства Мармеладовых, беспросветная, безысходная,вечная бессмыслица, нелепость бытия, ужас и зло, царствующее в мире, нищета, позор,порок, слабость и несовершенство человека – вся эта дикая «глупость создания», какбудет сказано позднее в черновиках «Подростка».
Мир страшен, принятьего, примириться с ним – невозможно, противоестественно, равносильно отказу от жизни.Но Раскольников, дитя своего «смутного», трагического времени, не верит и в возможностьтем или иным способом залечить социальные болезни, изменить нравственный лик человечества.«Так доселе велось и так всегда будет!» Остаётся одно – отделиться, стать выше мира,выше его обычаев, его морали, переступить вечные нравственные законы (не говоряо законах формальных, временных), вырваться из той необходимости, что владычествуетв мире, освободиться от сетей, спутавших, связавших человека, оторваться от «тяжестиземной». На такое «преступление» способны поистине необыкновенные люди, единственнодостойные именоваться людьми. Стать выше и вне мира – это значит стать человеком,обрести истинную, неслыханную свободу. Итак, все бремя неприятия, бунта Раскольниковвозлагает на себя, на одного себя, на свою личную колоссальную энергию и волю. Илипослушание, или бунт «гордого человека», необыкновенной личности – третьего, поРаскольникову, не дано.
Всё это бунт нетолько против мира, но и против бога, отрицание божественной благости, божественногосмысла, предустановленной необходимости мироздания. Навсегда запомнилась Достоевскомубогоборческая аргументация его друзей – петрашевцев: «Неверующий видит между людьмистрадания, ненависть, нищету, притеснения, необразованность, беспрерывную борьбуи несчастия, ищет средства помочь всем этим бедствиям и, не нашел его восклицает:«Если такова судьба человечества, то нет провидения, нет высшего начала! И напрасносвященники и философы будут ему говорить, что небеса провозглашают силу божию! Нет,- скажет он, — страдания человечества гораздо громче провозглашают злобу божию».«Бог, бог такого ужаса не допустит!» — говорит Соня после разговора о гибели, котораянеизбежно ждёт детей Катерины Ивановны. Как не допустит?! Допускает! «Да, может,и бога – то совсем нет!» — отвечает Раскольников.
Итак вот идеяРаскольникова – встать выше мира и «сломать что надо, раз и навсегда». Но вот вопрос:способен ли ты быть настоящим человеком, право имеющим «сломать», способен ли набунт – преступление: «…мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я,как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнутьсяи взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею?..» Поистине – «ужасный, дикий,фантастический вопрос»!
Убийство старухи– единственный, решающий, первый и последний эксперимент, сразу всё разъясняющий:«Тою же дорогою идя, я уже никогда более не повторил бы убийства».
Раскольниковуэтот эксперимент нужен именно для проверки своей способности на преступление, ане для проверки идеи, которая, как он до поры до времени глубоко убеждён, неопровержима.«Казуистика его выточилась, как бритва, и сам в себе он уже не находил сознательныхвозражений» — это перед убийством. Но и потом, сколь строго он ни судил бы своюидею, казуистика его только вытачивалась всё острее и острее, делалась всё изощрённее.И уже решившись выдать себя, он говорит сестре: «Никогда, никогда не был я сильнееи убеждённее, чем теперь!» И наконец на каторге, на свободе, подвергнув свою «идею»беспощадному нравственному анализу, он не в силах от неё отказаться: идея неопровержима,совесть его спокойна. Сознательных логических опровержений своей идее Раскольниковне находит до конца. Ибо вполне объективные особенности современного мира обобщаетРаскольников, уверенный в невозможности что-либо изменить: бесконечность, неизбывностьчеловеческого страдания и разделение мира на угнетённых и угнетателей, властителейи подвластных, насильников и насилуемых, или, по Раскольникову, на «пророков» и«тварь дрожащую».
Потрясённый бездонностьючеловеческих страданий, страданий массы, которой нет места на жизненном пиру, Раскольниковотражает по-своему ту форму обособления, которая характерна именно для мира социальнойнесправедливости, как своеобразное его неприятие – «отделение от нашей общественнойформулы, отделение упорное, бессознательное; инстинктивное отделение во что бы тони стало для – ради спасения, отделение с отвращением от нас и ужасом». Раскольниковжаждет отделиться.
Неотразимость«бунта» Раскольникова, его, так сказать, укоренённостью в современном мире Достоевскийчувствовал лучше, чем кто-либо другой. Иначе он не возвращался бы к раскольниковскимидеям до самого конца жизни и не дал бы их более захватывающий вариант в образеИвана Карамазова.
Вместе с тем –и в этом гениальность романа Достоевского – как бы параллельно с вытачиванием казуистики«всё нарастает, усиливается и наконец побеждает опровержение раскольниковской идеи– опровержение душой и духом самого Раскольникова, а главное – духом и нравственнойсилой Сони. Это опровержение не логическое, не теоретическое, — это опровержениежизнью.
Глубочайшая уязвлённостьужасом и нелепостью мира сего родила раскольниковскую идею. Но она же и уничтожилаеё до конца.
2.3Расхождение теории на практике
Весь месяц отубийства до признания проходит для Раскольникова в непрестанном напряжении, в непрекращающейся ни на секунду борьбе.
И прежде всего– это борьба с самим собою.
Борьба в душеРаскольникова начинается даже до преступления. Совершенно уверенный в своей идее,он вовсе не уверен в том, что сможет поднять её. И от этого глубоко несчастен. Ужев это время начинаются его лихорадочные метания хождение души по мытарствам.
Благодаря множествукак бы нарочно сошедшихся случайностей Раскольникову поразительно удаётся, так сказать,техническая сторона преступления. Материальных улик против него нет. Но тем большеезначение приобретает сторона нравственная.
Без конца анализируетРаскольников результат своего жестокого эксперимента, лихорадочно оценивает своюспособность преступить.
Со всей непреложностьюоткрывается ему страшная для него истина – преступление его было бессмысленным,погубил он себя напрасно, цели не достиг: «Не переступил, на этой стороне остался»,оказался человеком обыкновенным, «тварью дрожащею». «Те люди (настоящие властелины)вынесли свои шаги, и потому они правы, а я не вынес, и стало быть, я не имел праваразрешить себе этот шаг», — окончательный итог, подведённый на каторге.
Но почему же он,Раскольников, не вынес, и в чём его отличие от необыкновенных людей?
Сам Раскольниковобъясняет это, с презрением и почти с ненавистью к самому себе именуя себя — «вошьэстетическая». Сам Раскольников даёт точнейший и беспощаднейший анализ своей «эстетической»несостоятельности, производит безжалостную операцию на собственном сердце.
Эстетика помешала,целую систему оговорок построила, самооправданий бесконечных потребовала – не смогРаскольников «вошь эстетическая», идти до конца; вошь «уж потому одному, что, во-первых,теперь рассуждаю про то, что я вошь; потому, во-вторых, что целый месяц всеблагоепровидение беспокоил, призывая в свидетели, что не для своей, дескать, плоти и похотипредпринимаю, а имею в виду великолепную и приятную цель, — ха-ха! Потому, в-третьих,что возможную справедливость положил наблюдать в исполнении, вес и меру, и арифметику:из всех вшей выбирая самую наибесполезнейшую …! «Потому, потому я окончательно вошь,- прибавил он, скрежеща зубами, — потому что сам – то я, может быть, ещё сквернееи гаже, чем убитая вошь, и заранее предчувствовал, что скажу себе это уже послетого, как убью!»
Итак, с самогоначала, ещё до убийства, ещё лишь думая о его осуществлении, которое должно былоему доказать, что – «никаких преград» — поставил Раскольников себе преграды. Ужесли идти до конца, то нечего обманываться и обманывать, нечего «украшать» своёпреступление, так сказать, эстетизировать его декорацией некой великолепной цели- и вот первая преграда. И уж если идти до конца, способность свою к преступлениювсех преград проверять – выбор наибесполезнейшей вши тут неуместен, да и вообщевыбор неуместен. Ведь подлинный – то, настоящий властелин, необыкновенный человек,все границы переступающий, просто ставит батарею поперёк улицы и «дует» в правыхи виноватых. И это вторая преграда.
А главное – даженаибесполезнейшую вошь не вынес Раскольников, ибо в глубине души убеждён, что человек,- какой бы он ни был, пусть даже отвратительная старуха, пусть самый ничтожный изничтожных, — не вошь. И если бы не было у него этого убеждения, то он просто пошёлбы и убил, и не стал бы рассуждать подводить, себя оправдывать перед всеми – Соней,Дуней, Разумихиным. Если же, пусть в подсознании, пусть в самых дальних, сокровенных,не только от всех, но и от себя самого тщательно скрываемых, и всё же предчувствуемыхуголках сознания, и даже не в сознании, а в самой нравственной природе, таиласьэта мысль, это ощущение – что не вошь человек, что нет и быть не может «твари дрожащей»,а есть человек,- тогда рушится вся столь искусно построенная, казуистически выточеннаятеория: «всё позволено», «нет никаких преград».
И ещё одну преградуне смог преодолеть Раскольников. Порвать с людьми, окончательно, бесповоротно, хотелон, ненависть испытывал даже к сестре с матерью. «Оставьте меня, оставьте меня одного!»- с исступлённой жестокостью бросает он матери. Убийство положило между ним и людьмичерту непроходимую. «Мрачное ощущение мучительного, бесконечного уединения и отчуждениявдруг сознательно сказалось в душе его». Как бы два отчуждённых, со своими законами,мира живут рядом, непроницаемые друг для друга – мир Раскольникова и другой – внешниймир: «всё – то кругом точно не здесь делается».
Отчуждение отлюдей, разъединение – вот необходимое условие и неизбежный результат раскольниковскогопреступления – бунта «необыкновенной» личности. Грандиозное кошмарное видение (вэпилоге романа) разъединенного и оттого гибнущего мира – бессмысленного скопищаотчуждённых человеческих единиц – символизирует тот результат, к которому можетприйти человечество, вдохновлённое раскольниковскими идеями.
Но не выдерживаетРаскольников одиночества, идёт к Мармеладовым, идёт к Соне. Тяжко ему, убийце, чтосделал несчастными мать и сестру, и в то же время тяжка ему любовь их. «О, еслиб я был один и никто не любил меня и сам бы я никого никогда не любил! Не было бывсего этого!» (То есть тогда переступил бы!) Но Раскольников любит и поступитьсясвоей любовью не может. Отчуждения окончательного и бесповоротного, разрыва со всеми,которого он так хотел, Раскольников не в силах вынести, а потому не в силах вынестии своего преступления. Много перетащил на себя Раскольников, по словам Свидригайлова,но одиночества, уединения, угла, отчуждения решительного не перетащил. Поднялсявроде бы Раскольников на высоту неслыханную, необыкновенным, земным людям не доступную– и вдруг почувствовал, что дышать – то там нечем – воздуха нет, — а ведь «воздуху,воздуху человеку надо!» (говорит Порфирий).
И только в том,что «не вынес», видит Раскольников своё преступление. Но здесь же и его наказание:наказание в этом ужасе своей непригодности, неспособности перетащить идею, наказаниев этом «убийстве» в себе принципа, наказание и невозможности быть верным своемуидеалу, в тяжких мучениях выношенному.
2.4Двойники Раскольникова
преступлениенаказание раскольников бунт
Жестоко наказанРаскольников. Но в этом наказании его спасение. Ибо, если бы вынес, кем бы оказалсяРаскольников? Недаром стоит рядом с Раскольниковым Аркадий Иванович Свидригайлов.Свидригайлов – двойник Раскольникова, оборотная сторона одной медали.
В отличие от Разумихина,Дуни, Сони, Свидригайлов совершенно спокойно и хладнокровно принимает преступлениеРаскольникова. Он не видит здесь никакой трагедии. И тогда – то обнаруживается самоеглубокое различие этих двух «частных случаев» и в то же время истинный, сокровенныйсмысл раскольниковской идеи. Свидригайлову удивительны трагические метания и вопросыРаскольникова, совершенно лишняя и просто глупая в его положении «шеалировщина»: «Понимаю, какие у вас вопросы в ходу: нравственные, что ли? Вопросы гражданинаи человека? А вы их побоку; зачем они вам теперь – то? А коли так, так соватьсяне надо было: нечего не за своё браться». Так и Свидригайлов ещё раз, по – своему,грубо и резко выговаривает то, что, в сущности, давно уже стало ясно самому Раскольникову– « не переступил он, на этой стороне остался», а всё потому, что «гражданин и человек».
Свидригайлов жепереступил, человека и гражданина в себе задушил, всё человеческое и гражданскоепобоку пустил. Отсюда – тот равнодушный цинизм, та обнажённая откровенность, а главное,та точность, с которой формулирует Свидригайлов самую суть раскольниковской идеи.Свидригайлов признаёт эту идею и своей: « Тут своего рода теория, то же самое дело,по которому я нахожу, например, что единичное злодейство позволительно, если главнаяцель хороша». Просто и ясно. И нравственные вопросы здесь лишние. «Хорошая» цельоправдывает злодейство, ради достижения её совершенного.
Однако если нету нас «вопросов человека и гражданина», то как же мы, с помощью каких критериев,определим, хороша ли цель наша? Остаётся один критерий – моя личность, освобождённаяот «вопросов человека и гражданина», никаких преград не признающая.
Свидригайлов ив самом деле освободил себя от «вопросов человека и гражданина», перед которымив смятении остановился Раскольников. Одно осталось и от его личности – сладострастиебезграничное, безо всяких преград, «нечто всегдашним разожженным угольком прибывающее».Вот она – «хорошая цель» Свидригайлова! Ради неё – любое («единичное») злодейство.И погибает девочка, и умирает Марфа Петровна, и подготавливается ужасная, отвратительнаяженитьба на шестнадцатилетней, и замысляется насилие над Авдотьей Раскольниковой.
Но даже Свидригайлов,истинное воплощение тезиса: «никаких преград», вдруг наталкивается на преграду –в себе и в другом. Столь привязанный к жизни, так боявшийся смерти, в конце опустошённый,кончает Свидригайлов самоубийством.
Нравственный поединокДунечки и Свидригайлова – одно из самых захватывающих мест романа. Не отступил Свидригайловперед Дунечкиным револьвером, а перед духовной и душевной силой Дунечки – отступил,перед своей к ней любовью отступил. И не осталось ему после этого ничего другогокак умереть. Окончательное опустошение, смерть – вот результат последовательногоосвобождения себя от всех преград, от «вопросов человека и гражданина». Раскольниковже, несмотря ни на что, остаётся жить, хотя и он был на грани самоуничтожения.
Своим жестокимэкспериментом, своим актом безграничного своеволия, осуществлением своей идеи Раскольниковхотел достичь абсолютной для себя свободы, разорвать сковывающие «тварь дрожащую»цепи, сбросить моральные путы. Новый мир свободы должен был неминуемо засиять. Ноэтого не произошло. Наоборот, идея поработила Раскольникова, лишила свободы действий,превратила в пешку, лишённую воли, повела его.
Итак, стремлениек безграничной свободе оборачивается порабощением, несвободой.
Другой двойникРаскольникова – расчётливый буржуазный делец – Пётр Петрович Лужин отбрасывает всюэстетику. Он открыто проповедует эгоизм и индивидуализм, якобы на основах «науки»и «экономической правды»: «Наука» же говорит — возлюби прежде всех одного себя,ибо всё на свете на личном интересе основано». Ему вовсе не нужно переступать существующийформальный закон для удовлетворения личного интереса – он не грабит, не режет, неубивает. Он переступает нравственный закон, закон человечности, и преспокойно выноситто, чего Раскольников вынести не мог.
Самая яркая иллюстрация,самое безусловное подтверждение и самое окончательное разоблачение теории Раскольникова– бесчеловечное надругательство Лужина над Соней, страшная боль ничем не заслуженногожестокого оскорбления. Вот он, «настоящий властелин», хладнокровно превращающий«тварь дрожащую» в средство достижения своих, по его мнению вполне достойных, целей– «ведь всё на личном интересе основано». А тут личный интерес требовал – переступить,что и было незамедлительно исполнено.
Подавление слабых– вот какой стороной оборачивается теория Раскольникова. Бунт его не мыслим, простоне существует без принесения в жертву раскольниковской творческой «необыкновенной»личности, её свободе – другой личности, другой свободы. В своём бунте Раскольниковсмыкается с тем «единственным», для которого весь мир – лишь средство утверждениясвоей «единственности», своего безграничного эгоизма собственника. Раскольниковстоит на пути к ницшеанскому «сверхчеловеку», утверждающему себя за счёт, а ещёточнее – на крови, на костях другого – «вши», «твари дрожащей».
Признание Раскольникова– так он думает, отправляясь донести на себя, — есть признание собственной несостоятельности,собственного ничтожества – «тварью дрожащей» оказался. Но идея, верит Раскольников,стоит нерушимо и незыблемо.
Не так думаетДостоевский. Побеждает человек Раскольников, потрясённый страданиями и слезами людскими,глубоко сострадающий, и в глубине души своей уверенный, что не вошь человек, с самогоначала «предчувствовавший в себе и убеждениях своих глубокую ложь». Терпит крахего бесчеловечная идея.
2.5Воскрешение Раскольникова через Соню и любовь
При косых лучахзаходящего солнца вышел Раскольников в самом начале романа из своей убогой каморки– делать «пробу». И вот завершается его трагический путь, уложившийся, как всегдау Достоевского, в несколько катастрофических дней, насыщенных до предела битвамисодержания неизмеримого, борьбой «непосильных» идей и «великих сердец».
Опять закатываетсясолнце, и косые лучи его освещают крестный путь Раскольникова – на перекрёсток,опять на Сенную, где решилось его преступление и где теперь, со слезами припадаетон к осквернённой этим преступлением земле.
Целая жизнь, дакакая, прожита за эти дни, и всё время сопутствует Раскольникову, страдает с ними за него, живёт им, проходит тот же крестный путь – Соня Мармеладова.
Соня и Раскольников– два полюса, но как всякие два полюса, они не существую друг без друга. И как Сонеоткрылся в Раскольникове целый новый неведомый мир, так и Раскольникову открываетСоня и новый мир, и путь к спасению, к выходу.
Сделавши свою«пробу», возвращается Раскольников, подавленный и разбитый, в свою каморку. В трактиреза бутылкой пива, слышит он повесть о безграничной жертве Сонечки – от шута и безумцаМармеладова, отца.
Жертва, приносимаякакому-то ненасытному и всегда голодному божеству, «вечная Сонечка, пока мир стоит»,жертва, ужас которой тем бездоннее, что она бессмысленна, не нужна, ничего не меняет,не исправляет – так, как символ вечной жертвенности, понимает Соню Раскольников.
Соня погубиласебя, но спасла ли она кого-нибудь? Нет, отвечает Раскольников.
Да! – патетическизаключает свою исповедь пьяненький Мармеладов, — спасла, восстановила падшего.
И вот раскольниковскомубунту «гордого человека» во имя свободы противопоставил Достоевский постоянное иактивное проявление подлинной, по его мысли, свободы. Накануне своего «выхода наперекрёсток», ещё пытаясь избежать надвигавшейся развязки, Раскольников окончательнопонимает: «Соня представляла собою неумолимый приговор, решение без перемены. Тут– или её дорога, или его».
Соне глубоко чуждыпредставления Раскольникова о безграничной и неоправимой бессмыслице всего существующего.Она верит в некий исконный, изначальный, глубинный смысл жизни, высокий смысл человеческогобытия.
Раскольниковуэтот смысл в полной мере открылся, когда он всей душой, всем сердцем, после смертиМармеладова, разделил горе несчастного семейства. Его охватила тогда «новое, необъятноеощущения вдруг прихлынувшей полной и могучей жизни».
И в другой раз,когда он идёт на перекрёсток и целует землю, которую своим преступлением осквернил,вновь посещает его «цельное, новое, полное ощущение»: «Каким-то припадком оно кнему вдруг подступило: загорелось в душе одною искрой и вдруг, как огонь, охватиловсего. Все разом в нём размягчилось, и хлынули слёзы. Как стоял, так и упал он наземлю… Он стал на колени среди площади, поклонился до земли и поцеловал эту грязнуюземлю с наслаждением и счастьем»
Лишь изредка,отдельными, иступлёнными вспышками, «припадками» приходит к Раскольникову это счастье.Преступлением своим задавил он в себе «ощущение полной и могучей жизни».
Всегда, не припадками,живёт это ощущение в Соне, как постоянный и ровный огонь согревает оно её тяжкуюжизнь, страшнее которой не придумаешь.
Ибо всякий смыслчеловеческого бытия для Сони (и для Достоевского тоже) – в великой силе сочувствиячеловека к человеку, силе сострадания, того сострадания, которое, как уверены буржуаЛужины и ничтожные Лебезьятниковы, снимающие накипь современных идей, «наукой воспрещено».
В нравственнойстойкости и ненасытном страдании – весь смысл жизни Сони, её счастье, её радость.Ибо не было бы рядом с ней Катерины Ивановны, Полечки, детей Капернаумовых, наконецРаскольникова, Соне осталось бы одно – умереть. И если раскольниковская идея разъединяетего с людьми и осуществлена может быть лишь при окончательном разрыве со всеми,- Сонино «ненасытное сострадание» ведёт её к людям, к единению человеческому, ксолидарности.
Соня склоняетсяперед великим смыслом бытия, пусть не всегда доступным её разуму, но всегда ощущаемымею, отвергая – как заблуждение – претензию гордого раскольниковского ума на личныйсуд над законами мироздания: «Как может случиться, чтоб это от моего решения зависело?И кто меня тут судьёй поставил: кому жить, кому не жить?»
«Это человек-товошь?» — почти со страхом восклицает Соня.
От моего решенияне может зависеть – переступать через другого человека, сделать кого-то своим средством.От моего решения может зависеть лишь одно – преступить через себя, отдать себя людям.
В этой самоотдаче,в этом служении людям – нет никаких границ и преград для полного проявления личности,обретающей тем самым истинную свободу.
Отдать свою личностьвсем, до конца, и тем самым до конца проявить её – ведь это, как писал Достоевский,задумывая «Идиота», идеал, не достигнутый на земле, ещё не выработавшийся, в братстве,«в настоящем братстве» так будет.
Соне отдаёт всё– но ведь гибнет Мармеладов, умирает Катерина Ивановна, погибли бы её дети, не подвернисьтут «благодетель» Свидригайлов.
Соня вносит свет,восстанавливает души, поддерживает падших на грани их окончательного падения. Номожет ли она противостоять Лужиным, восстановить человеческое в Лужиных и Свидригайловых.
Соня спасает Раскольникова.Но ведь он сам шёл навстречу этому спасению, он наказан, он спасён своей собственнойнепотерянной человечностью, своим состраданием, своей любовью.
Но как же бытьс «настоящими властелинами», истинными Наполеонами, тратящими миллионы невинныхжертв, как быть с Лужиными?
Раскольников наказан,но ведь они-то остаются ненаказанными, они продолжают «тратить миллионы».
Перед лицом ЛужиныхСоня принижается, «стушёвывается», в надежде защитить себя кротостью, покорностью,робостью – делается беспомощной и растерянной. И понятно почему так поразил СонюРаскольников, преклонившийся перед ней – маленькой, робкой, испуганной. Соня спасаетРаскольникова от «своеволия», но и Раскольников «восстанавливает», поднимает Соню,наполняет её душу мужеством.
«Их воскресилалюбовь: сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого».
Заключение
Раскольников,дитя огромного мрачного города, попав в Сибирь (эпилог романа), оказывается в новомдля него мире – он вырван из фантастической больной жизни Петербурга, из той искусственнойпочвы, которая взрастила его страшную идею. Это иной, доселе чуждый Раскольниковумир, мир народной жизни, вечно обновляющейся природы.
Весной, когдатак остро и как бы заново пробуждается в человеке жизнь, когда так непосредственно,по-детски неудержимо, возвращается каждый раз вечная радость бытия, — в ясный итёплый весенний день, в краю, где «как бы само время остановилось, точно не прошлиещё века Авраама и стад его»,- приходит к Раскольникову возрождение, вновь и ужеокончательно охватывает его новый путь – новая жизнь. Раскольников расстаётся сосвоей идеей бунта и своеволия, он выходит на тот каменистый и трудный путь, которымне колеблясь – с мукой и радостью – идёт тихая Соня.
Но неужели Раскольников– мыслящий, действующий, борющийся Раскольников – откажется от сознания и суда?Достоевский знает, что новую жизнь Раскольникову «надо ещё дорого купить, заплатитьза неё великим, будущим подвигом». И конечно, свой великий, будущий подвиг Раскольниковмог совершить только как Раскольников, со всей мощью и остротой своего сознания,но и с новой высшей справедливостью своего суда, на путях «ненасытимого сострадания».
Это будет подвигчеловеколюбия, а не ненависти к людям, подвиг единения, а не обособления.
Несмотря на тяжёлыймрак, окутывающий нарисованную Достоевским в «Преступлении и наказании» картинучеловеческого бытия, мы видим просвет в этом мраке, мы верим в нравственную силу,мужество, решимость героя Достоевского найти путь и средства истинного служениялюдям – ведь он был и остался «человеком и гражданином». И поэтому, в конце концов,с светлым чувством закрываем мы эту книгу – одно из самых высоких творений человеческогогения.
Список используемойлитературы
1. БурсовБ. И. «Избранные работы» в 2-х т. Л. Худ. лит., 1982г. Т.2 «Личность Достоевского»
2. БурсовБ. И. «Национальное своеобразие русской литературы» Л., «Сов. писатель», 1967г.
3. ГаринИ. И. «Пророки и поэты» М. Терра, 1994г.
4. ЗастрожноваЕ. М. «Маленький человек» (От Гоголя к Достоевскому) М. Теис, 2004г.
5. «Литературнаякритика» М. Худ. лит., 1980г.
6. «Литературноенаследство. Неизвестный Достоевский. Записные книжки и тетради» М. Худ. лит., 1985г.