Реферат по философии Гегель Г.В.Ф. “О преподавании философии в университетах” Тема преподавания философии в университетах была актуальна не только во времена Гегеля, она обсуждается и сейчас. Лично мне интересно, что будет, если действительно изменить преподавание философии. Поэтому я решил ознакомиться и проанализировать письмо Гегеля, которое было написано им как раз на эту тему.
А также больше узнать об этом знаменитом немецком философе. ГЕГЕЛЬ, ГЕОРГ ВИЛЬГЕЛЬМ ФРИДРИХ (Hegel, Georg Wilhelm Friedrich) (1770–1831), немецкий философ, родился в Штутгарте (герцогство Вюртемберг) 27 августа 1770. Его отец, Георг Людвиг Гегель, секретарь казначейства, был потомком протестантского рода, изгнанного
из Австрии в период Контрреформации. Окончив гимназию в родном городе, Гегель учился на богословском отделении Тюбингенского университета в 1788–1793, прослушал курсы по философии и теологии и защитил магистерскую диссертацию. В то же время в Тюбингене учились Фридрих фон Шеллинг, который был на пять лет моложе Гегеля, и Фридрих Гёльдерлин, поэзия которого оказала глубокое влияние на немецкую литературу.
Дружба с Шеллингом и Гёльдерлином сыграла значительную роль в умственном развитии Гегеля. Изучая в университете философию, он обратил особое внимание на работы Иммануила Канта, которые широко обсуждались в то время, а также на поэтические и эстетические произведения Ф. Шиллера. В 1793–1796 Гегель служил в качестве домашнего учителя в швейцарской семье в Берне, а в 1797–1800 – во Франкфурте-на-Майне. Все эти годы он занимался изучением теологии и политической
мысли и в 1800 сделал первый набросок будущей философской системы ("Фрагмент системы"). После смерти отца в 1799 Гегель получил небольшое наследство, которое, вкупе с его собственными сбережениями, позволило ему отказаться от учительствования и вступить на поприще академической деятельности. Он представил в Йенский университет вначале тезисы (Предварительные тезисы диссертации об орбитах планет), а затем и саму диссертацию Планетные орбиты (De orbitis planetarum) и в 1801 получил разрешение читать лекции. В 1801–1805 Гегель – приват-доцент, а в 1805–1807 экстраординарный профессор на весьма скромном содержании. Йенские лекции были посвящены широкому кругу тем: логике и метафизике, естественному праву и чистой математике. Хотя они и не пользовались большим успехом, годы в Йене были одним из счастливейших периодов в жизни философа.
Вместе с Шеллингом, преподававшим в том же университете, он издавал "Критический журнал философии" ("Kritisches Journal der Philosophie"), в котором они были не только редакторами, но и авторами. В тот же период Гегель подготовил первую из своих главных работ, Феноменологию духа (Phnomenologie des Geistes, 1807), после опубликования которого отношения с
Шеллингом были разорваны. В этом труде Гегель дает первый очерк своей философской системы. В нем представлено поступательное шествие сознания от непосредственной чувственной достоверности ощущения через восприятие к познанию разумной действительности, которое единственно и приводит нас к абсолютному знанию. В этом смысле реальным является только разум. Не дождавшись опубликования Феноменологии, Гегель покинул
Йену, не пожелав остаться в захваченном французами городе. Он оставил должность в университете, оказавшись в трудных личных и материальных обстоятельствах. Какое-то время Гегель редактировал "Бамбергскую газету" ("Bamberger Zeitung"), но меньше чем через два года отказался от "газетной каторги" и в 1808 получил место ректора классической гимназии в Нюрнберге.
Восемь лет, которые Гегель провел в Нюрнберге, дали ему богатый опыт преподавания, руководства и общения с людьми. В гимназии он преподавал философию права, этику, логику, феноменологию духа и обзорный курс философских наук; ему также приходилось вести уроки литературы, греческого, латинского, математики и истории религии. В 1811 он женился на Марии фон Тухер, семья которой принадлежала к баварской знати. Этот сравнительно спокойный период жизни Гегеля способствовал появлению его наиболее важных произведений. В Нюрнберге вышла первая часть гегелевской системы – Наука логики (Die Wissenschaft der Logik, 1812–1816). В 1816 Гегель возобновил университетскую карьеру, получив приглашение в Гейдельберг на место, которое ранее занимал его соперник по Йене Якоб Фриз. В Гейдельбергском университете он преподавал в течение четырех семестров; из прочитанных
лекций был составлен учебник Энциклопедия философских наук (Enzyklopdie der philosophischen Wissenschaften im Grundrisse, первое издание 1817), по-видимому, лучшее введение в его философию. В 1818 Гегель был приглашен в Берлинский университет на место, которое когда-то занимал знаменитый И.Г. Фихте. Приглашение было инициировано прусским министром по делам вероисповеданий (ведавшим вопросами религии, здравоохранения и просвещения) с надеждой усмирить при помощи гегелевской философии опасный
дух мятежа, бродивший в студенческой среде. Первые лекции Гегеля в Берлине остались почти без внимания, однако постепенно курсы стали собирать всё большую аудиторию. Студенты не только из различных областей Германии, но также из Польши, Греции, Скандинавии и других европейских стран устремились в Берлин. Гегелевская философия права и государственного строя все более становилась официальной философией
прусского государства, и целые поколения деятелей образования, чиновников и государственных мужей заимствовали свои взгляды на государство и общество из гегелевского учения, ставшего реальной силой в интеллектуальной и политической жизни Германии. Философ находился на вершине успеха, когда скоропостижно скончался 14 ноября 1831, по-видимому, от холеры, свирепствовавшей в те дни в Берлине. Последней опубликованной работой Гегеля была Философия права (Grundlinien der Philosophie des Rechts oder Naturrecht und Staatswissenschaft im Grundrisse), вышедшая в свет в Берлине в 1820 (на титуле – 1821). Вскоре после смерти Гегеля некоторые его друзья и ученики стали готовить полное издание его работ, которое было осуществлено в 1832–1845. В него вошли не только работы, опубликованные при жизни философа, но также лекции, подготовленные
на основе обширных, довольно запутанных рукописей, а также студенческих записей. В результате вышли в свет знаменитые лекции по философии истории, а также по философии религии, эстетике и истории философии. Новое издание трудов Гегеля, частично включившее новые материалы, началось после Первой мировой войны под руководством Георга Лассона в рамках "Философской библиотеки" и после смерти последнего было продолжено
Й. Хоффмайстером. Старое издание было заново отредактировано Г. Глокнером и вышло в 20 томах; оно было дополнено монографией о Гегеле и тремя томами Словаря Гегеля (Hegel Lexikon) Глокнера. С 1958 после основания в Бонне "Архива Гегеля" в рамках "Немецкого исследовательского общества" была создана "
Гегелевская комиссия", принявшая на себя общую редакцию нового историко-критического собрания сочинений. С 1968 по 1994 работой Архива руководил О. Пёггелер. Философия. Гегелевская философия обычно считается высшей точкой в развитии немецкой школы философского мышления, именуемой "спекулятивным идеализмом". Главными ее представителями являются Фихте, Шеллинг и
Гегель. Школа начала с "критического идеализма" Иммануила Канта, однако отошла от него, отказавшись от кантовской критической позиции в отношении метафизики и вернувшись к убеждению в возможности метафизического познания, или познания всеобщего и абсолютного. Философскую систему Гегеля иногда называют "панлогизмом" (от греч. pan – все, и logos – разум). Она отправляется от идеи, что реальность поддается рациональному познанию потому, что рациональна сама Вселенная. В предисловии к Философии права содержится знаменитая формулировка этого принципа: "Что разумно, то действительно; и что действительно, то разумно". (Существуют и другие формулировки самого Гегеля: "Что разумно, станет действительным; и что действительно, станет разумным"; "Все, что разумно, то неизбежно") Последней сущностью мира, или абсолютной реальностью, является разум. Разум проявляет себя в мире; реальность есть не что иное, как манифестация разума.
Поскольку это так и поскольку, в конечном счете, бытие и разум (или понятие) тождественны, возможно не только применять наши понятия к реальности, но и узнавать о строении реальности через изучение понятий. Следовательно, логика, или наука о понятиях, тождественна метафизике, или науке о реальности и ее сущности. Всякое понятие, продуманное до конца, с необходимостью ведет к своей противоположности. Итак, реальность "превращается" в свою противоположность.
Тезис приводит к антитезису. Но это не все, поскольку отрицание антитезиса приводит к примирению на новом уровне тезиса и антитезиса, т.е. к синтезу. В синтезе противоположность тезиса и антитезиса разрешается, или упраздняется, однако синтез в свою очередь содержит в себе противополагающее начало, которое приводит к его отрицанию. Таким образом, перед нами не имеющая конца смена тезиса антитезисом, а затем синтезом. Этот метод мышления, который Гегель называет диалектическим методом (от греческого слова "диалектика"
, ведение спора), применим к самой реальности. Вся действительность проходит через три стадии: бытие в себе, бытие для себя и бытие в себе и для себя. "Бытие в себе" – ступень, на которой действительность пребывает в возможности, но не завершена. Оно различно с другим бытием, но развивает отрицание последней все еще ограниченной стадии существования, образуя "бытие в себе и для себя". В применении к разуму или духу эта теория предполагает, что дух эволюционирует, проходя три ступени. Вначале дух есть дух в себе. Распространяясь в пространстве и времени, дух превращается в свое "инобытие", т.е. в природу. Природа в свою очередь развивает сознание и тем самым образует свое собственное отрицание. На этой третьей ступени, однако, происходит не простое отрицание, но примирение предшествующих ступеней на более высоком уровне. Сознание составляет "в себе и для себя" духа.
В сознании, таким образом, дух возрождается. Но затем сознание проходит три различные стадии: стадию субъективного духа, стадию объективного духа и, наконец, высшую стадию абсолютного духа. Согласно тому же принципу производится деление философии: логика – наука о "в себе" духа; философия природы – наука о "для себя" духа; и собственно философия духа. Последняя также делится на три части. Первая часть – философия субъективного духа, включающая антропологию,
феноменологию и психологию. Вторая часть – философия объективного духа (под объективным духом Гегель имеет в виду разум, рассмотренный в его действии в мире). Выражениями объективного духа являются мораль (этическое поведение в его применении к индивиду) и этика (проявляющаяся в этических институтах, таких, как семья, общество и государство). Эта вторая часть состоит соответственно из этики, философии права и философии истории.
Искусство, религия и философия как высшие достижения разума принадлежат царству абсолютного духа. Поэтому третья часть, философия абсолютного духа, включает в себя философию искусства, философию религии и историю философии. Таким образом, триадический принцип (тезис – антитезис – синтез) проводится через всю гегелевскую систему, играя существенную роль не только как способ мышления, но и как отражение присущего реальности ритма. Наиболее значимыми областями гегелевской философии оказались этика, теория государства и философия истории. Кульминацией гегелевской этики является государство. Для Гегеля государство – действительность нравственной идеи. В государственном строе божественное врастает в действительное. Государство – это мир, который дух создал для себя; живой дух, божественная идея, воплощенная на Земле. Однако это относится только к идеальному государству.
В исторической действительности имеются хорошие (разумные) государства и дурные государства. Государства, известные нам из истории, суть лишь преходящие моменты в общей идее духа. Высшей целью философии истории является демонстрация происхождения и развития государства в ходе истории. Для Гегеля история, как и вся действительность, является царством разума: в истории все происходит согласно разуму. "Всемирная история есть всемирный суд".
Мировой Дух (Weltgeist) действует в царстве истории через избранные им орудия – индивиды и народы. Героев истории нельзя судить по обычным меркам. Кроме того, сам Мировой Дух порой кажется несправедливым и жестоким, неся смерть и разрушение. Индивиды полагают, что преследуют свои собственные цели, но на самом деле осуществляют намерения Мирового Духа. "Хитрость мирового разума" заключается в том, что он пользуется человеческими
интересами и страстями для достижения собственной цели. Исторические народы являются носителями мирового духа. Всякая нация, подобно индивиду, переживает периоды юности, зрелости и умирания. Какое-то время она господствует над судьбой мира, а затем ее миссия заканчивается. Тогда она покидает сцену, чтобы освободить ее для другой, более молодой нации.
Однако история является эволюционным процессом. Конечная цель эволюции – достижение истинной свободы. "Всемирная история есть прогресс в сознании свободы". Главной задачей философии истории является познание этого прогресса в его необходимости. Согласно Гегелю, свобода – фундаментальное начало духа. Однако свобода возможна только в рамках государства. Именно в государстве человек обретает свое достоинство как независимая личность. Ибо в государстве, говорит Гегель, придерживаясь руссоистской концепции истинного государства, правит именно всеобщее (т.е. закон), а индивид по своей свободной воле подчиняет себя его правлению. Однако государство претерпевает замечательную эволюцию в том, что касается сознания свободы. На Древнем Востоке свободным был только один человек, и человечество знало только, что свободен один
человек. То была эпоха деспотизма, и этот один человек был деспотом. В действительности то была абстрактная свобода, свобода в себе, скорее даже произвол, а не свобода. Греческий и римский мир, юность и зрелость человечества, знали, что свободны некоторые люди, но не человек как таковой. Соответственно свобода была тесно связана с существованием рабов и могла быть лишь случайным, недолговечным и ограниченным явлением. И только с распространением христианства человечество
узнало настоящую свободу. Путь к этому знанию подготовила греческая философия; человечество начало сознавать, что свободен человек как таковой – все люди. Различия и недостатки, присущие индивидам, не затрагивают сущности человека; свобода является частью самого понятия "человек". Французская революция, которую Гегель приветствовал как "чудесный восход солнца", – еще один шаг на пути к свободе. Однако в поздний период своей деятельности
Гегель возражал против республиканской формы правления и даже против демократии. Идеалы либерализма, согласно которым в управлении государством должны участвовать все индивиды, стали казаться неоправданными: на его взгляд, они вели к необоснованному субъективизму и индивидуализму. Гораздо более совершенной формой правления Гегелю стала казаться конституционная монархия, в которой последнее слово оставалось за сувереном. Философия, по Гегелю, занимается только тем, что есть, а не тем, что должно быть. Подобно тому как каждый человек есть "сын своего времени", "философия есть также время, постигнутое в мысли. Столь же нелепо предполагать, что какая-либо философия может выйти за пределы современного ей мира, сколь нелепо предполагать, что индивид способен перепрыгнуть через свою эпоху". Поэтому Гегель в Философии права ограничивается задачей познания государства как разумной субстанции.
Однако, рассматривая прусское государство и период реставрации как модель рационального анализа, он был все в большей мере склонен к идеализации прусской монархии. Сказанное Гегелем о государстве в целом (государство – божественная воля как наличный, развертывающийся в действительный образ и организацию мира дух), по-видимому, относилось и к этому конкретному государству. Это соответствовало и его убеждению, что последняя из трех стадий исторического развития уже достигнута:
стадия старости, но не в смысле дряхлости, а в смысле мудрости и совершенства. В философской концепции Гегеля имеются фаталистические и даже трагические мотивы. Философия не может поучать мир, каким ему следует быть. Для этого она приходит слишком поздно, когда действительность закончила процесс формирования и достигла завершения. "Когда философия начинает рисовать своей серой краской по серому, тогда некая форма
жизни стала старой, но серым по серому ее омолодить нельзя, можно только понять; сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек". Письмо прусскому королевскому правительственному советнику, профессору Фридриху фон Раумеру от 2 августа 1816 г. Руководствуясь самыми благородными целями, я позволю себе сим письмом в связи с нашей беседой изложить дополнительно свои мысли о преподавании философии в университетах. Я очень Вас прошу быть снисходительным к форме этого письма и не требовать большей ясности и связности, чем это возможно в поспешно написанном письме, которое должно Вас застать еще невдалеке от нас. Я сразу же начну с замечания, как вообще может зайти речь об этом предмете, ибо совершенно естественно может показаться, что о преподавании философии можно сказать лишь то же самое, что и о преподавании других наук. Я не буду останавливаться в этой связи на том, что и
от преподавания философии требуется ясность, соединенная с основательностью и целесообразной детальностью, и что она в университете разделяет участь других наук относительно установленного времени, ибо, как правило, преподавание ее должно быть приспособлено к полугодию, то есть материал в соответствии с этим приходится растягивать или сокращать и так далее. Особого рода затруднение для преподавания философии в настоящее время проистекает из полученного этой наукой направления, при котором прежняя структура
науки философии и частные науки, принявшие от нее философский материал, по форме и содержанию более или менее устарели и когда, с другой стороны, пришедшая на это место идея философии остается еще без научной разработки, а материал частных наук еще не полностью или вовсе не преобразовался и не перешел в новую идею. Поэтому мы видим, с одной стороны, научность и науки без интереса, а с другой – интерес без научности. То, что в основном излагается в университетах и в литературе это все некоторые из древних
наук: логика, эмпирическая психология, естественное право и, может быть, еще мораль. Хотя для тех, кто придерживается вообще более старых взглядов, основу составила метафизика, так же как для юридического факультета – немецкое государственное право. Если при этом не очень ощущается отсутствие всех строгих наук, составлявших прежде метафизику, то это и не могло быть иначе, по крайней мере в отношении естественной теологии, предметом которой было разумное познание бога. Кажется, что оставшиеся науки, и в частности логику, в большинстве случаев чуть ли не сохраняют лишь традиция и признание пользы формального образования ума. Ибо ее содержание и форма, как и форма остальных наук, слишком резко отличаются от вызывающей ныне интерес идеи философии, то есть философствования в общепринятом смысле слова, для того чтобы дать достаточное удовлетворение. Хотя молодежь только начинает изучение наук, но ее уже коснулись слухи, будь они даже
расплывчатые, об иных идеях и методах, так что она приступает к изучению этих наук без необходимого, заранее составленного мнения об их авторитете и важности, и тогда она без труда обнаруживает отсутствие того, к ожиданию чего она уже подготовлена. Мне хотелось бы даже сказать, что и чтению курсов таких наук не сопутствуют больше непринужденность и полное доверие, как было некогда из-за производящего сильное впечатление контраста. А вытекающие отсюда неуверенность и раздраженность не способствуют введению в
курс дела и доверию. С другой стороны, новая идея еще не выполнила требования, состоящего в упорядочении широкого круга предметов, относящихся к философии, когда философия стала бы целым, организующим все отдельные части. Требование определенных познаний и общепринятую истину, что целое воспринимается действительно как таковое лишь при условии разработанности всех его частей, не только оставляют без внимания, но и отвергают, утверждая, что определенность и многообразие знаний излишни для идеи, даже направлены против
нее и недостойны ее. Согласно такому взгляду, философия – это такой же компендиум, как медицина или хотя бы терапия во времена броуновской системы, по которой медицину можно изучить за полчаса. С философом, имеющим отношение к этому интенсивному методу, Вы, вероятно, лично познакомились в Мюнхене: Франц Баадер печатает время от времени один или два листа, содержащих якобы сущность всей философии или какой-либо частной ее науки. Кто печатается в таком виде, имеет еще преимущество, ибо завоевывает у публики веру в то, что является мастером изложения такого рода общих мыслей. А Фридрих Шлегель, лекции которого о трансцендентальной философии я прослушал еще в Иене, завершил их уже через 6 недель к неудовольствию своих слушателей, ожидавших и оплативших полугодовой курс. Мы видели как общим идеям с помощью фантазии придавалась большая широта, как возвышенное и низкое,
близкое и далекое блестяще и туманно, часто с глубоким смыслом и столь же часто совершенно поверхностно соединялось вместе, и для этого использовались особенно такие области природы и духа, которые сами по себе туманны и произвольны. Противоположный путь для достижения большей широты – это критика и скепсис, имеющие в наличном материале тот предмет, от которого они отправляются, впрочем ни к чему не приводя, кроме безрадостных, наводящих скуку отрицательных результатов.
Хотя этот путь и служит, может быть, упражнению проницательности ума, а средства фантазии стремятся вызвать движение духа, называемое также состоянием духовного подъема (Erbauung), а в иных зажечь саму всеобщую идею, однако ни один из этих методов не достигает того, что должно быть достигнуто и что является изучением науки. При введении новой философии молодежи сперва нравилась возможность отделаться при изучении философии, да и вообще наук, некоторыми общими формулами, содержащими в себе якобы все.
Но вытекающие отсюда последствия, недостаток знаний, незнание как философских понятий, так и специальных отраслей наук, вступили с требованиями государства, равно как и с научным образованием вообще, в слишком серьезное противоречие, чтобы это ложное представление не потеряло бы кредита, и практически оно было отвергнуто. Насколько научное формирование философии и ее частей является ее внутренней необходимостью, настолько же современной мне представляется эта точка зрения. К прежним ее наукам нет возврата. Но массу понятий и содержание, которое они в себе заключали, нельзя также просто игнорировать. Новая форма идеи требует своего права, и старый материал поэтому нужно преобразовать в соответствии с теперешней точкой зрения на философию. Этот взгляд на своевременность и несвоевременность я могу представить, правда, лишь как субъективную оценку, так же как я рассматривал сначала субъективным то направление, по которому я пошел в своей разработке
философии, давно поставив перед собой такую цель. Я только что закончил издание своих работ по логике и теперь должен ждать, как публика примет такой образ мыслей. Насколько правильно я могу полагать, преподавание философии в университетах, как мне кажется, должно вести к приобретению определенных знаний, а это возможно лишь тогда, когда оно пойдет определенным, методическим, включающим детали и упорядочивающим путем.
Только в такой форме эта наука, как и всякая другая, становится доступной изучению. Если даже учитель избегает это слово, то он должен осознавать, что в первую очередь и по существу речь идет именно об этом. Предрассудком не только философского образования, но и педагогики – и здесь он нашел более широкое распространение – стало положение, что самостоятельное мышление следует развивать и упражнять, что, во-первых, при этом не важен материал и, во-вторых, будто бы обучение противоположно
самостоятельному мышлению, так как, в самом деле, мышление можно упражнять на таком материале, который не является порождением и комбинированием фантазии или созерцанием, будь оно чувственным или интеллектуальным, а является мыслью и не может изучаться иначе, как мышлением о самом себе. По общему заблуждению иному кажется, что мысль лишь тогда несет печать самостоятельности, когда она отклоняется от мыслей других людей, и тогда обыкновенно находит применение известное положение, что новое – не истинно, а истина – не нова. Вообще отсюда идет стремление к тому, чтобы у каждого была своя собственная система и что выдумка считается тем оригинальнее и замечательнее, чем более она безвкусна и безумна, потому что именно этим она в большинстве случаев доказывает своеобразие и отличие от мыслей других людей. Философия становится более пригодной для обучения благодаря своей определенности, поскольку лишь в результате этого она становиться ясной, пригодной для передачи другим и получает способность
стать общим достоянием. И если, с одной стороны, ее нужно специально изучать и она с самого начала на является общим достоянием лишь потому, что каждый человек вообще имеет разум, то ее способность быть переданной всем снимает с нее видимость, приобретенную ею, между прочим, в последнее время, выступать в виде идиосинкразии некоторых трансцендентальных умов, и соответственно своему истинному положению она становиться филологией, в качестве первой пропедевтической науки для отрасли знания, которая должна
быть второй. При этом всегда остается открытым вопрос, застрянут ли некоторые на этой второй ступени и не станут ли они философами хотя бы как это имеет место у некоторых, по той причине, что они ничего путного вообще не выучили. Все равно такая опасность, которую я только что упомянул, кажется, вообще не столь велика, и во всяком случае меньше, чем опасность останавливаться сразу же на филологии, на первой ступени. Научно построенная философия воздает должное определенному мышлению и основательному
знанию уже в своих собственных пределах, а ее содержание, всеобщее духовных и природных отношений, само собой приводит к непосредственно к положительным наукам, которые раскрывают это содержание в более конкретной форме, в дальнейшей обработке и применении так, что изучение этих наук, наоборот, оказывается необходимым для основательного понимания философии; тогда, как напротив, понимание филологии, раз уж оно зашло в детали, которые по существу должны оставаться лишь средством, имеет нечто особенное и чуждое другим наукам, поскольку в ней заключены лишь немногочисленные связи и точки соприкосновения с какой-либо наукой и какой-либо реальной профессией. Как пропедевтическая наука философии особенно должна давать формальное образование и упражнениедля мышления. А это возможно лишь в результате полного освобождения от фантастического благодаря определенности понятий и последовательному методическому пути. Она должна обеспечивать такими упражнениями в большей степени, чем математика, потому что последняя
в отличие от философии имеет чувственное содержание. Перед этим я упомянул состояние духовного подъема, которое часто ожидают от философии. С моей точки зрения, ее вообще не нужно связывать с подъемом, если даже она преподается молодежи. Но философия должна удовлетворять родственную ему потребность, чего я коснусь еще вкратце. Сколь ни старалось бы именно новое время в направлении добротности материала, высоких идей и религий,
столь же мало и меньше, чем когда-либо, для этого подходит форма понятий, чувства, фантазий, смутных понятий. Сделать содержательное доступным для понимания, охватить его определенными мыслями, понять и уберечь тем самым от печальных заблуждений должно быть делом философии. Учитывая это, как и вообще содержание философии, я упомяну еще об одном странном явлении, когда философ излагает в философии, больше или меньше, некоторые или вообще различные науки, как и представитель любой
другой науки. Материал – духовный и природный мир – тот же самый, и, следовательно, философия должна расчленяться на те же самые частные науки. Такое различие следует, пожалуй, отнести главным образом к путанице, которая не позволила оформиться определенным понятиям и твердым отличиям. А затруднительное положение, при котором наряду с новейшей трансцендентальной философией читается логика, а рядом со скептической метафизикой выступает естественная теология, вероятно, также делает свое дело. Я уже касался того, что старый материал, конечно, нуждается в переосмысливании и не может быть просто отложен в сторону. Впрочем, безусловно ясно, на какие науки должна распадаться философия. Совершенно абстрактное общее относится к логике со всем, что из этого прежде включала в себя метафизика. Конкретное делится на натурфилософию, представляющую собой лишь часть целого, и на философию духа, куда, кроме психологии с антропологией, учения о праве и учения об обязанностях, входит также этика
и философия религии; ко всему этому относится и история философии. Какое бы различие не было в основоположениях, природа предмета влечет за собой подразделение именно на названные науки с их необходимым рассмотрением. О мероприятиях внешнего порядка для закрепления материала лекций, например собеседованиях, я воздерживаюсь что-либо добавить, так как я с испугом замечаю, как пространно мое письмо и как я уже слишком злоупотребил
Вашей снисходительностью. Добавлю еще сердечное пожелание счастливо продолжать путешествие и заверение в самом высоком уважении и преданности. Нюрнберг, 2 августа 1816 года (Подпись) Гегель. Как видно, к преподавательской деятельности Гегель приступил, уже издав "Феноменологию духа". Сам Гегель так представлял свое произведение в "
Общественной литературной газете" от 28 октября 1807 г.: "Этот том представляет становящееся знание. Феноменология духа должна прийти на место психологических заявлений или также абстрактных обсуждений об обосновании знания… Она понимает различные формы духа как станции пути в себя, на котором он становится чистым знанием или абсолютным духом". Второй заголовок этого произведения "Наука опыта сознания". Здесь слово опыт, кроме обозначения предмета данного произведения, имеет тот смысл, что в нем изложен опыт самого Гегеля. "Феноменология духа" может рассматриваться как личный дневник Гегеля, отчет о его внутреннем пути, каждую ступень которого он осуществил в действительности. И в этом смысле, в своей преподавательской практике
Гегель мог основываться на личной практике, а в вопросах: чему учить, куда и откуда вести за собой учеников – на теории, не внешней для себя. Так куда же? К философии как науке! Почему именно к ней? Философия как наука – это царство абсолютного знания; царство абсолютной свободы. А именно свобода была главным предметом размышлений Гегеля, и именно идеей свободы и стремлением к свободе были пронизаны все политические события
Европы XVIII – XIX столетий. Гегелю было 19-ть, когда во Франции пала Бастилия. Ему было 36-ть, когда он лично увидел Наполеона Бонапарта, скачущего верхом на лошади по только что завоеванной им Йене, – этот Мировой Дух, как писал Гегель в письме к Нитхаммеру. В связи с наполеоновским завоеванием и освобождением от него, в
Германии появилась возможность реформировать образование, "стряхнуть католическую пыль". Для участия в этом деле и был приглашен Гегель. Из письма Гегеля Фридриху фон Раумеру видна настоятельная потребность нового преподавания философии в университетах. Гегель полагает, что то, что в основном излагается в университетах под видом философии, это мысли из древних наук, расплывчатые и не научные. В то время, как и в настоящее, ощущается потребность, чтобы
идея философии обрела научную разработку, упорядоченный широкий круг предметов, относящихся к философии. Нельзя, считает он, преподавать философию, как собрание общих мыслей, которые поверхностно соединялись вместе, для этого использовались такие области природы и духа, которые сами по себе туманны и произвольны. Эти лекции читались в короткое время и не удовлетворяли молодые умы, которые ожидали гораздо большего. Гегель полагает, что научное формирование философии, является ее внутренней необходимостью, новая форма идеи требует преобразовать старый материал в соответствии с современной точкой зрения на философию. И преподавать философию в университетах надо как упорядоченную науку, тогда она становится ясной, понятной и пригодной для передачи другим. В этом письме также прозвучала его идея о том, на какие науки должна распадаться философия. Это совершенно абстрактная логика, натурфилософия, представляющая собой часть целого, и философия духа, куда кроме психологии с антропологией, учения о праве и учения об обязанностях,
входит также этика и философия религии. На то время идея Гегеля была передовой и востребованной. Пора было преобразовать философию в науку идей, Гегель правильно считал, что мировой дух движется вперед, неодолимо, хоть и неприметно для глаз. Даже в современное время в силу индустриального развития все более разрабатывается идея прогресса. Гегелевская диалектика, его “вперед”, как раз и выражает идею прогресса и развития.
Гегелевскую точку зрения на преподавание философии в университетах, хотелось привести как пример научного подхода в решении образовательных проблем в отличие от множества произвольных мнений. Научный подход берется в том смысле, что это есть осуществление необходимого, логически связанного познания в процессе исследования. Если вопрос о научности предпосылок гегелевской системы – это предмет исследований и полемики для философов, то логичная взаимосвязь его философской системы с тем, что
Гегель говорит в различных сферах наличного бытия, например, праве, искусстве или в системе образования – это научный факт не только для философов. Образование – это целенаправленная деятельность. Но в российской педагогической мысли нет единой концепции образования, а, следовательно, и целей много. На движении к какой цели надо строить образование, если все они научны? Или не все? Что есть тогда научное определение "образования"? И соответственно, для какой цели преподавать философию? И шире – что такое вообще философия? Это необходимые вопросы, ответы на которые должен знать каждый, кто научно подходит к образованию. Гегелевский взгляд был приведен потому, что у него есть ответы на эти вопросы, пусть особенные ответы, но все-таки есть. Для нас Гегель не мировоззренческий идеал, но в смысле сознательности своего мировоззрения – он не
самый последний пример для представителя научного мировоззрения. ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ ДАННЫХ 1. Гегель Г. В.Ф. “О преподавании философии в университетах” Работы разных лет. 2. В двух томах. Т.1. Москва. 1972. 3. В.А. Канке. “Основы философии”. Москва, 1999. 4. http: // www. philosophiya. ru/kabinet/hegel_ph_gimnasiy.
html 5. 4) http: // www. krugosvet. ru/articles/07/1000791/1000791a1. htm 6. http: // www. krugosvet. ru/articles/07/1000791/1000791a2. htm