Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
А. С. Пушкин
Осмысление роли литературы, искусства в жизни общества — это, наверное, один из самых важных вопросов, стоящих перед писателями и поэтами. Каждый большой художник рано или поздно задумывается о том, что он оставит людям, каким целям служило его творчество, какова вообще роль поэзии в жизни народа. Эти вопросы не могли не волновать Александра Сергеевича Пушкина. Его размышления на эту тему нашли полное и глубокое отражение в его лирике.
Идеальный образ поэта воплощен Пушкиным в стихотворении «Пророк». Время написания — 1826 год. Это была тяжелая для Пушкина пора духовного кризиса, вызванного известием о казни декабристов. Название и содержание стихотворения позволяют предположить обращение Пушкина к библейской книге пророка Исайи, который находился в отчаянии, видя, что окружающий его мир погряз в беззаконии и пороках. «И тогда прилетел… один из серафимов, и в руке у него горящий уголь». Ангел «удалил беззаконие» и «очистил грех» Исайи, поручив ему миссию по исправлению людей.
Пушкин дает в «Пророке» свою интерпретацию библейского сюжета. Его лирический герой не чувствует себя оскверненным беззаконием общества, но он не равнодушен к происходящему вокруг, хотя и бессилен что-либо изменить. Именно к такому человеку является посланник Бога:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Все образы здесь истинно пушкинские, несмотря на библейский сюжет. Они знакомы нам по другим его произведениям. Так, в «Подражаниях Корану» мы встречаем тот же образ одинокого путника:
И путник усталый на Бога роптал:
Он жаждой томился и тени алкал.
В пустыне блуждая три дня и три ночи…
Концовка данного цикла стихотворений также перекликается с воззванием и призывом к пророку:
Мужайся ж, презирай обман,
Стезею правды бодро следуй…
Мужественная энергия стиха, призыв проповедовать правду людям роднят «Подражания Корану» с «Пророком», но последний гораздо шире и богаче по содержанию.
Можно отметить также некоторые черты «Пророка» в более позднем стихотворении Пушкина «В часы забав иль праздной скуки…». Духовное преображение поэта в этом стихотворении перекликается с физическим и нравственным преображением пророка, очищенного, опаленного в горниле человеческих страданий.
Явление «шестикрылого серафима» в «Пророке» помогает поэту обрести дар прозрения, научиться видеть и слышать то, что недоступно зрению и слуху обыкновенных людей, постичь великие тайны бытия:
Перстами легкими, как сон,
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход.
И дольней лозы прозябанье.
Отныне для поэта нет тайн ни на земле, ни под водой. Это возвышает его над людьми, но вместе с тем и накладывает огромную ответственность. В минуты творческого вдохновения поэт обретает нечеловеческую обостренность видения мира, он отрешается от своего обычного состояния и внутренним взором может постичь то, что недоступно обыкновенным людям. Действия серафима становятся все более жестокими, но дар, полученный героем, приобретает все большую ценность. Наконец настает момент наивысшего духовного подъема: через ряд мучительных превращений происходит обретение мудрости, истины. Взамен «грешного» языка серафим вкладывает в уста пророка «жало мудрыя змеи», а вместо сердца вдвигает «угль, пылающий огнем». Поэт-пророк слышит голос, повелевающий ему:
Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей —
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей.
Суровым и торжественным воззванием, побуждающим поэта стать глашатаем правды, заканчивается стихотворение, посвященное высокому общественному и гражданскому назначению поэта и поэзии: Стихотворение «Арион», написанное в 1827 году, воссоздает в аллегорической форме трагические события декабристского восстания. Но если в «Пророке» автор размышляет о роли поэта и поэзии философски обобщенно, то в «Арионе» он проверяет жизнеспособность своих идей в конкретной трагической ситуации. Певец Арион связан со своими друзьями общностью взглядов, он стремится помочь им в их благородном деле своей смелой поэзией. Но его друзья гибнут… А поэт, несмотря на опасность, продолжает выполнять свою великую миссию, как истинный пророк. «Я гимны прежние пою», говорит пушкинский герой.
Раздумья о быстротечности жизни звучат в поздних произведениях Пушкина. Поэт предчувствует близкую гибель. Наступает время подвести итог своей творческой деятельности, оцепить значение поэзии. Своего рода поэтическим завещанием Пушкина оказалось стихотворение «Памятник», записанное в 1836 году. По теме это стихотворение восходит к оде римского поэта Горация. Первый перевод оды был сделан М. В. Ломоносовым. В дальнейшем эти мотивы развивал Державин в своем стихотворении «Памятник». Но разные поэты по-разному оценивали свои поэтические заслуги и смысл творчества. Пушкин уверен, что к его памятнику «не зарастет народная тропа». Он пророчески предсказывает, что его поэзия станет достоянием всех народов России:
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
Великий русский поэт утверждает, что право на всенародную любовь он заслужил гуманностью своей поэзии, тем, что своей лирой он пробуждал «чувства добрые». Пушкин дает точную и лаконичную оценку идейного смысла своего творчества, подчеркивает, что вся его поэзия была проникнута духом свободы.
Концовка стихотворения — традиционное обращение поэта к своей музе. Она должна быть «послушна» «веленью Божию», то есть голосу правды, и следовать к своей цели, не обращая внимания на «хвалу и клевету» невежественных глупцов.
Тема одиночества поэта среди толпы поднималась Пушкиным во многих стихотворениях о положении поэта в обществе. Так, в стихотворении «Поэту» он писал:
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
А в стихотворении «Разговор книгопродавца с поэтом» мы встречам те же выражения, когда Пушкин размышляет о славе:
Что слава? шепот ли чтеца?
Гоненье ль низкого невежды?
Иль восхищение глупца?
Не надо думать, что Пушкин превозносил себя над людьми, говоря о «невеждах» и «глупцах». Он просто подчеркивал независимость своих суждений, свое право поэта идти туда, «куда влечет его свободный ум». И тут Пушкин высказался однозначно. Возьмем его стихотворение «Из Пиндемонти». Быть свободным, по Пушкину — значит стоять в стороне от общественных волнений, не отождествляя себя ни с одной из социальных групп:
Зависеть от царя, зависеть от народа —
Не все ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать: для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Вот счастье! Вот права…
Муза поэта преданно и отважно служила свободе, красоте, добру, справедливости. Это ли не сущность и роль истинной поэзии?