Л.П. Егорова, П.К. Чекалов
«Моя лирика жива одной большой любовью, любовью к родине,- признавался Есенин И.Розанову в 1921г.- Чувство родины — основное в моем творчестве».
О Русь — малиновое поле
И синь, упавшая в реку,-
Люблю до радости и боли
Твою озерную тоску.
Образ России в стихах Есенина складывается из пейзажных зарисовок, отдельных сценок описаний национальных праздников и обычаев. В стихах Спас-Клепиковского периода родина виделась поэту «покойным уголком», где «все благостно и свято», она предстает беспечальной и светлой в стихотворении «О край дождей и непогоды», где «Ковригой хлебною над сводом Надломлена твоя луна. За перепаханною нивой Малиновая лебеда. На ветке облака, как слива, Златится спелая звезда».
На спокойное и умиротворенное описание смиренной и благочестивой Руси наслаивается нота молодого задора и веселья в стихотворении «Гой ты, Русь, моя родная». Здесь краски кажутся ярче, образы — конкретней и восходят к деревенским картинам: это и веселый пляс на лугах, и звонно чахнущие тополя, и запах яблока и меда, и девичий смех, звенящий, как сережки… А конец стихотворения превращается в страстный гимн во славу отчизны:
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
Итак, на первом этапе творчества тема Родины решается как безмятежное упоение ее красотой, благолепием. В стихах о ней превалирует мифопоэтика, вырастающая на осознании роли основополагающих мировых природных стихий, прежде всего, воды и специфики земледельческого труда (36; 35-51). В то же время образ Родины обретает и социальные контуры. Вглядываясь в лицо родной земли, Есенин все острее осознает ее нищету и заброшенность. В стихи все чаще проникают угрюмые и серые тона, печальные пейзажные зарисовки: “… Приютились к вербам сиротливо Избы деревень”, или: «Край ты мой заброшенный, Край ты мой, пустырь. Сенокос некошеный, Лес да монастырь…»
Несмотря на грустные картины жизни и природы, что «обпечалили русскую ширь», поэт понимает: «Это все, что зовем мы родиной», и потому любит его со всей сыновней жалостью и нежностью:
Нездоровое, хилое, низкое,
Водянистая, серая гладь.
Это все мне родное и близкое,
От чего так легко зарыдать…
При всей своей любви к родной земле, лирический герой Есенина не ощущал ответного чувства. В своей отчизне он сам себе казался «пасынком» и «бесприютным», а после революции 1917 г. поэт еще больше ощущает трагический разрыв между собой и родиной. Вернувшись в «ту сельщину», где жил мальчишкой, лирический герой замечает, насколько все вокруг переменилось; он не может «распознать» отцовский дом, не узнает своего деда. «Ах, милый край! Не тот ты стал, не тот. Да уж и я, конечно, стал не прежний»,- с горечью констатирует поэт и осознает себя лишним в этих местах: «Здесь жизнь сестер, сестер, а не моя». Но тут же, преодолевая печальные мысли, лирический герой, увидев любимые края, готов упасть на колени («Возвращение на родину»).
Грустная тема разлада, ненужности своей земле сквозит и в стихотворении «Русь советская»:
Вот так страна!
Какого ж я рожна
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
Мучительно переживая свой отрыв от земли и народа, лирический герой горько усмехается над своим положением: «Ах, родина! Какой я стал смешной. На щеки впалые летит сухой румянец. Язык сограждан стал мне как чужой, В своей стране я словно иностранец».
Поэт пытается принять новую Россию («Приемлю все. Как есть, все принимаю») и даже, как бы благословляя, в публицистически окрашенных стихах обращается к молодому поколению: «Цветите, юные! И здоровейте телом! У вас иная жизнь, у вас другой напев…», но и при этом он до конца осознает, что ему с ними не по пути: «А я пойду один к неведомым пределам, Душой бунтующей навеки присмирев».
И несмотря на состояние одиночества, ощущение ненужности и несоответствия новому времени, Есенин не изменяет себе и своему отношению к родине. Как и в стихотворении «Гой ты, Русь…», «Русь советская» завершается страстным признанием искренней любви к родной земле:
Но и тогда,
Когда на всей планете
Пройдет вражда племен,
Исчезнет ложь и грусть,-
Я буду воспевать
Всем существом в поэте
Шестую часть земли
С названьем кратким «Русь».
В 1925 г. в стихотворении «Неуютная жидкая лунность» Есенин снова возвращается к теме России, но подходит к ней совершенно иначе, чем в рассмотренных выше произведениях. Здесь вдруг проявляются ноты, не свойственные Есенину до той поры: «Равнодушен я стал к лачугам, И очажный огонь мне не мил, Даже яблонь весеннюю вьюгу Я за бедность полей разлюбил…»
«Равнодушен», «не мил», «разлюбил» — вот слова, которые теперь выражают отношение поэта к родной стороне. Столь же негативную окраску обретают и эпитеты: лунный свет оказывается неуютным и чахоточным, равнины — наводящими тоску, вербы — усохшими, поля — бедными… «Совсем иные краски на поэтической палитре Есенина!» (22;111).
Откуда же появился этот неожиданный поворот?
В 1922-1923 г.г. Есенин совершил большое путешествие по Европе и Америке. Достижения индустрии на Западе не могло не впечатлить поэта, и ему «показался смешным и нелепым» тот мир, в котором он жил раньше: «Вспомнил про „дым отечества“, про нашу деревню, где чуть ли не у каждого мужика в избе спит телок на соломе или свинья с поросятами, вспомнил после германских и бельгийских шоссе наши непролазные дороги и стал ругать всех цепляющихся за „Русь“, как за грязь и вшивость. С этого момента я разлюбил нищую Россию».
Вот откуда выросло новое отношение Есенина к России. Поэт хотел, чтобы его родина из нищей и убогой страны превратилась в сильную и мощную державу, которая могла бы состязаться уровнем развития с западными государствами. И как заклятие звучит концовка стихотворения, в которой герой обращается к своей родине:
Полевая Россия! Довольно
Волочиться сохой по полям!
Нищету твою видеть больно
И березам, и тополям.
Я не знаю, что будет со мною…
Может, в новую жизнь не гожусь,
Но и все же хочу я стальною Видеть бедную, нищую Русь.
От воспевания патриархальной России Есенин в конце творческого пути приходит к осознанию: чтобы не отстать от времени, России необходимо стать «мощной» и «стальной». Возможно, здесь находит свое завершение спор Есенина с самим собой, с трагическим восприятием противоречий между городом и деревней, столь проникновенно воплощенном в образе красногривого жеребенка, проигравшего соревнование с паровозом:
Милый, милый, смешной дуралей,
Но куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?
В 1920г. маленький жеребенок являлся для него «наглядным дорогим вымирающим образом деревни», и говорил он об этом с щемящей грустью в письме к Евгении Лифшиц: «Трогает меня в этом только грусть за уходящее милое родное звериное». В этом же стихотворении поэт проклинал незыблемую силу мертвого, механического: «Черт бы взял тебя, скверный гость!» и утверждал: «Наша песня с тобой не сживется…» По прошествии же четырех лет он понял необходимость того, что «полевая Россия» должна превратиться в «стальную» державу. Еще в «Стансах» (1924) лирический герой, полный «дум об индустрийной мощи», готов был клясться «чистым сердцем», что «фонари прекрасней звезд в Баку», и, как бы отряхиваясь от патриархальщины, заявлял: «Довольно с нас Небесных всех светил — Нам на земле Устроить это проще…»
Казалось бы, все однозначно и ясно. И тем не менее нельзя не признать наличие противоречия в поэтическом сознании Есенина этого периода.
В стихотворении «Спит ковыль. Равнина дорогая», созданном летом того же года, что и «Неуютная жидкая лунность» с его признанием: «Даже яблонь весеннюю вьюгу Я за бедность полей разлюбил», со всей беспрекословностью звучит совершенно иная мысль: «Но никто под окрик журавлиный Не разлюбит отчие поля». Поэтому думается, что желание и приветствие «каменного и стального» в родной стороне шло больше от головы, от сознания, душой же поэт оставался с милой сердцу старой живой деревней, о чем лишний раз свидетельствует то же стихотворение «Спит ковыль…», в котором Есенин как бы вопреки всему заклинает:
Все равно остался я поэтом
Золотой бревенчатой избы.
Еще одним доказательством тому является и верное наблюдение Куняевых над языком стихотворения «Неуютная жидкая лунность»: шум мотора, в любви к которому признается поэт, называется «лаем» («внимая моторному лаю»), а скрип колес, от которого он хочет отказаться, — «песней» (слушать песню тележных колес”) (16; 9, 4). В этом отношении характерным является и признание в одной из есенинских автобиографий: «Америка — это тот смрад, где пропадает не только искусство, но и вообще лучшие порывы человечества. Если сегодня держат курс на Америку, то я готов тогда предпочесть наше серое небо и наш пейзаж…» (41; 83).
Как видим, не только в политическом, но и социально-нравственном плане оправдываются другие строки Есенина из «Руси уходящей»:
Остался в прошлом я одной ногою,
Стремясь догнать стальную рать,
Скольжу и падаю другою.
Таким образом, пройдя в течение десятилетия ряд этапов, тема родины в творчестве Есенина обретает неоднозначный, а порой и противоречивый характер. Список литературы
1. Бельская Л.Л. Песенное слово. Поэтическое мастерство Сергея Есенина. Книга для учителя.- М., 1990.
2. Беляев И. Подлинный Есенин.- Воронеж, 1927.
3. Васильева М. Кривая истины// Литературное обозрение.- 1996.- № 1.
4. Воронова О.Е. Библейские образы в поэзии С.Есенина// Актуальные проблемы современного литературоведения.- М., 1995.
5. Гарина Н. Воспоминания о С.А.Есенине и Г.Ф.Устинове// Звезда.- 1995.- № 9.
6. Гуль Р. Есенин в Берлине// Русский рубеж. Спец. Выпуск газеты «Литературная Россия».- 1990.
6а. Журавлев В. «Словесным опален огнем»// Литература в школе.- 1991.- № 5.
7. Зайцев П.Н. Из воспоминаний о встречах с поэтом// Литературное обозрение.- 1996.- № 1.
8. Зуев Н.Н. Поэзия С.А.Есенина. Народные истоки. Философия мира и человека// Русская литература. ХХ век. Справочные материалы.- М., 1995.
9. Енишерлов В. Три года// Огонек.- 1985.- № 40.
10. Есенин С. Собр. Соч. в 2 т.- Минск, 1992.
11. Иванов Г. Сын «страшных лет России». Русский рубеж. Спец. Выпуск газеты «Литературная Россия».- 1990.
11а. Иванов Г. Маяковский. Есенин// Вестник МГУ. Сер. 9.- М., 1992.- № 4.
12. Капрусова М.Н. Темы и мотивы поэмы С.Есенина «Иорданская голубица»// Русская классика ХХ века: Пределы интерпретации. Сборник материалов научной конференции.- Ставрополь, 1995.
13. Карохин Л. Петроградские адреса Есенина// Лит. Россия.- 1990.- 5 окт.
14. Карпов А.С. Поэмы Сергея Есенина.- М., 1989.
15. Корнилов В. Победа над мифом// Литературное обозрение.- 1996.- 1.
16. Куняев С., Куняев С. «Божья дудка». Жизнеописание Сергея Есенина// Наш современник.- 1995.- N 3-9.
17. Лурье С. Самоучитель трагической игры// Звезда.- 1996.- N 5.
18. Маклакова Г. Иное разрешение старых проблем// Русский язык в школе.- 1989.- № 11.
19. Маяковский В.В. Сочинения в 2 т.- М., 1988.
20. Мекш Э.Б. Мифопоэтическая основа поэмы С.Есенина «Черный человек»// Вечные темы и образы в советской литературе.- Грозный, 1989.
21. Микешин А. Об эстетическом идеале поэзии Есенина// Из истории советской литературы 20-х годов.- Иваново, 1963.
22. Микешин А.М. «Инония» С.Есенина как романтическая поэма// Жанры в литературном процессе.- Вологда, 1986.
22а. О, Русь, взмахни крылами. Есенинский сборник.- М., 1994.
23. Пастухова Л.Н. Поэт и мир. Урок по лирике Сергея Есенина// Литература в школе.-1990.- № 5
24. Перхин В.В. Поэзия С.А.Есенина в оценке Д.А.Горбова (По страницам забытой статьи 1934 года)// Филологические науки.- 1996.- N 5.
25. Петрова Н. «Сам-третей». Есенин-Миклашевская-Бармин// Литературное обозрение.- 1996.- N 1.
26. Прокушев Ю. Даль памяти народной.- М., 1978.
27. Прокушев Ю. Сергей Есенин. Образ. Стихи. Эпоха.- М., 1989.
28. Пьяных М. Трагический Есенин// Нева.- 1995.- № 10.
29. Раскольников С. Сергей Есенин// Поиск.- 1990.- 14-20 дек.
30. С.А.Есенин в воспоминаниях современников. В 2 т.- М.- 1986.
31. Сергей Есенин в стихах и в жизни. Воспоминания современников.- М., 1995.
32. Скороходов М.В. Оппозиция жизнь/смерть в ранней поэзии С.А.Есенина// Русская классика ХХ века: пределы интерпретации. Сборник материалов научной конференции.- Ставрополь, 1995.
33. Семенова С. Преодоление трагедии.- М., 1989.
34. Сосновский Л. Развенчайте хулиганство// Комс. правда.- 1926.- 19 сент.
34а. Тартаковский П. «Я еду учиться…» «Персидские мотивы» Сергея Есенина и восточная классика// В мире Есенина.- М., 1986.
35. Хазан В.И. Проблемы поэтики С.А.Есенина.- Москва-Грозный, 1988.
36. Хазан В.И. Мифологический «анамнезис» воды в поэзии С.А.Есенина// Вечные темы и образы в советской литературе.- Грозный, 1989.
37. Хазан В.И. Тема смерти в лирических циклах русских поэтов ХХ века.- Грозный, 1990.
38. Ходасевич В. Есенин// Русский рубеж. Спец. Выпуск газеты «Литературная Россия».- 1990.
39. Харчевников В.И. Поэтический стиль Сергея Есенина (1910-1916).- Ставрополь, 1975.
40. Холшевников В. «Шаганэ, ты моя, Шаганэ!..» Стилистико-стиховедческий этюд// В мире Есенина.- М.- 1986.
41. Эвентов И.С. Сергей Есенин. Книга для учащихся.- М., 1987.
42. Юдкевич Л.Г. Певец и гражданин.- Казань, 1976.