Основы философских знаний

Электронная  версия 1.04 от 18.01.2003.Подготовил Агран  .Помогал Vahhabit.
Щербаков Эдуард Леонидович
ОСНОВЫ ФИЛОСОФСКИХ ЗНАНИЙ
Учебное пособие
Пособие вводит читателя в одну из основныхобластей духовной куль­туры — философию. Кратко прослеживаются главные этапыразвития фило­софской мысли, начиная с философских учений Древнего Востока и кончая нашим временем.Рассматриваются ключевые проблемы методологии позна­ния, философиитехники, взаимоотношений личности и общества, граждани­на и государства.
Пособие предназначено для студентов высшихтехнических учебных заведений.
/>/>/>/> ПРЕДИСЛОВИЕ
Настоящее учебное пособие специальноразработано для студентов технических вузов, что отличает его от других учебныхпособий по филосо­фии. Обилие точных дисциплин в техническом вузе, серьёзныеучебные на­грузки, особенности технического стиля мышления, а также тообстоятельст­во, что студенты специализированного вуза иногда недооцениваютроли гу­манитарных знаний, — всё это обусловливает особенности преподавания фи­лософиибудущим инженерам. Оно должно отличаться популярностью изло­жения,наглядностью, особым вниманием к «прозрачности» логических свя­зей.Кроме того, приходится чаще воспроизводить в памяти студентов те или иныеисторические события или условия жизни общества в прошлые времена, с которымигенетически связаны различные философские идеи.
Работая над пособием, автор старался постояннодержать в поле своего внимания перечисленные выше особенности, заботясьодновременно о том, чтобы лёгкость слога не шла в ущерб научнойсодержательности (известно, как нелегко говорить просто о сложном).
В основу данного пособия положен авторскийкурс лекций по филосо­фии, читаемый на протяжении ряда лет студентам техническогоуниверситета. Ограниченный объём диктует избирательный подход к структурепособия. Некоторые из тем программы, к сожалению, пришлось просто опустить,оста­вив их для самостоятельной студенческой работы.
Современную философию, если говорить образно,можно уподобить длинному коридору с множеством дверей. Каждая из них обозначаетто или иное философское направление. Их отличие друг от друга не в том, чтоодно, якобы, верное, а другие ошибочны, а в том, что каждое из направлений ото­бражаетразличные аспекты бытия и познания, учитывает разные факторы, влияющие на жизньобщества. Цель пособия — познакомить студентов с ре­альным многообразиемфилософских идей, подходов и позиций, оставив за молодыми людьми правосвободного выбора «своего» направления или «сво­его»философа, идеи которого в наибольшей степени отвечают их мироощу­щению ижизненным устремлениям. Собственно, в этом и состоит смысл зна­комства сфилософией: не только научиться философствовать, научиться вла­деть стилемширокого, гибкого и критического мышления, но и найти теоре­тическую поддержкусвоему мировоззрению, которое до изучения философии могло быть невнятным,аморфным.
В заключение хочу выразить слова признательности тем моимстуден­там, которые своей любознательностью и заинтересованностью способство­валипоявлению данной работы.
/>/>/>/>/>/>/>/>Глава1. ФИЛОСОФИЯ, ЕЁ ПРЕДМЕТ И ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕВозникновение философии
Философия как особая форма культуры и духовногоосвоения мира возникла примерно в середине первого тысячелетия до н.э.одновременно и независимо друг от друга в трёх регионах — в Индии, Китае иГреции. Одновременность её появления говорит нам о неслучайности этогопроцесса. Автором термина «философия» стал известный греческийматематик и философ Пифагор. Как и многие другие греческие мыслители, он имелсвою школу, в которой был единственным преподавателем. Рассказывают, чтооднажды ученик, восхи­щённый его лекцией, воскликнул: «О, Пифагор, ты —софос!». Софос — зна­чит «мудрец». На что учитель скромноответил: «Я не софос, а всего лишь философос», то есть «любительмудрости». Стало быть, слово «философия» переводится как«любовь к мудрости». На Руси, например, философов долгое время так иназывали — «любомудры».
Первые философы были универсалами, энциклопедистами; они срав­ным любопытством исследовали природу и человека, космос и жизнь обще­ства,не отделяя одно от другого. Экспериментальных методов ещё не суще­ствовало,поэтому в их теориях было много фантазии и интуитивных догадок, впрочемгениальных. Наибольшее развитие в это время получают области знания, требующие«чистого» мышления: логика, геометрия, философия. Од­нако именно этизнания со временем легли в основу зарождения и развития таких наук, какастрономия, механика, медицина и т.п. Поэтому философию часто называют«матерью всех наук», сравнивая её с корнями дерева, от кото­рых, какветви, произрастают и питаются другие области знания./>/>/>Мифология
Философия возникла не на пустом месте.  У неёбыли предшественники — мифология и религия, которые поя­вились раньше. Ужепервобытные люди пытались понять окружающий мир и себя. Миф (сказание) — этоисторически первая форма духового приобщения человека к природе. Через этуступень прошли все народы, и мифотворчество каждого из них имеет сходные черты.Основные из них — синкретизм (гр. «соединение») и антропоцентризм(гр. «антропос» — «человек»). Первая черта означаетцелостность, нерасчленённость восприятия общинными людь­ми мира и себя в нём.Их мышление ещё не делит мир на элементы, не выделяет человека из природы. Онопохоже на мышление маленького ребён­ка, который ещё не способен делить вещи наживые и неживые. Кроме того, ребёнка удовлетворяет любое объяснение со сторонывзрослого, но при од­ном условии: в объяснении должна быть логика, пустьнаивная и примитив­ная, но убедительная для него. Подобно этому древние людиобъясняли собы­тия, объединяя их фантастическими логическими связями, которыеони вы­думывали за недостатком знаний о реальных причинах. Мифотворчество — этокак бы своеобразная «тренировка» логического мышления, необходимогодля грядущего более серьёзного познания.
Вторая черта означает очеловечивание природы, то естьобъяснение природы на основе того простейшего знания, которое люди уже имели осебе самих. Например, откуда взялась Луна? Миф гласит, что однажды охотниксидел у костра и сушил свою одежду и обувь. Он не заметил, как его башмак началтлеть. Когда спохватился, осталась лишь обгоревшая подошва. Рассер­дившись,охотник схватил её и что было сил запустил в небо. Так появилась Луна. Конечно,такое «объяснение» вызывает улыбку у современного челове­ка.Но, согласимся, в нём есть логика, пусть и детская./>/>/>Религия
На базе мифологического сознания возникаетрелигия — вторая, более высокая ступень освоения мира. Отличие религиоз­ногосознания в том, что оно подходит к миру уже дифференцированно, делит его напосюсторонний — видимый, осязаемый и потусторонний — невиди­мый и неощущаемый.Кроме того, религиозное сознание вводит Между при­родой и людьми третийэлемент — божества, которые влияют на природу и человека, и перед которымивозникает чувство зависимости и страха. Таким образом, картина мирапредставлялась более сложной, нежели в мифах. Дол­гие века религиозное сознаниебыло языческим (вера во многих богов, олице­творяющих различныеприродные стихии). И лишь с появлением иудаизма, а затем и христианства,совершился переход к монотеизму (вера в единого Бо­га).                          
На первых порах, особенно на Востоке, философское знаниеещё не вычленялось из религиозного, было слито с ним. И лишь затем постепеннопроизошло отделение философии от религии, причём не без взаимной крити­ки иборьбы. Однако история их взаимоотношений знает и попытки объеди­ненияфилософского знания и религиозной веры./>/>/>Как возникла необходимость  в философии
Итак, философия, если подходить исторически,стала третьей ступенью в познании мира. Почему же воз­никла необходимость вновом подходе к познанию действительности, и в чём эта новизна, собственно,состояла? Две причины объясняют это.
Первая была социальной по своейприроде. Дело в том, что становление мифологического и религиозного сознаниябыстро обрастало своего рода со­циальной инфраструктурой: возникали изакреплялись культы, обряды, тра­диции, которые играли громадную роль в жизниобщества, а всякие отступ­ления от правил сурово карались. Естественно, в такихусловиях неизбежно выделялся слой людей, которые занимались всем этимпрофессионально: колдуны, шаманы, жрецы, священнослужители и т.п. Эти«должности» обла­дали большой притягательной силой, так как ихсубъекты обретали большую власть и диктовали свою волю. Сами идеи, которым этилюди были призваны служить, в конце концов отступали на второй план, а напервом оказывались корыстные интересы клана служителей. Иначе говоря, как этовсегда бывало в истории, идеология, кажущаяся сперва вполне невинной и дажепривлека­тельной, рано или поздно становится всего лишь орудием власти в рукахидеологов.
Но как только это происходит, инакомыслию,дискуссиям и поискам истины сразу приходит конец, ибо другой образ мышлениярасценивается как угроза для власти. С учётом этого становится понятно, чтофилософия возни­кает как реакция мыслящих людей на узурпацию права на истину состороны идеологов, как стремление к свободомыслию, когда поиск истины ограниченлишь уровнем интеллекта, а не чьими-то корыстными интересами. Словадревнегреческого философа Платона: «Мы пойдём за истиной, куда бы она насни привела», — прекрасно иллюстрируют это настроение, одновременнонамекая, что свободное философское познание — не такое уж безопасное за­нятие.
Вторая причина возникновения философии — сугубо познавательная:её появление было связано с попытками объяснить мир из него самого, непривлекая для этого третий элемент — божества. Что именно лежит в основе вещей— дух или субстанция, или то и другое вместе — это уже иной вопрос. Но первыхфилософов, при всех различиях их позиций, при всём разнообра­зии их фантазий идогадок, объединяло то, что все они исходили из единства мира, из связи всегосо всем; из идеи, что в мире нет ничего другого, кроме самого этого мира. Этобыл как бы возврат к синкретизму мифов, но уже бо­лее высокого порядка,обогащенный накопленными знаниями и развитием материального производства/>/>/>Бытие
Важную роль при этом сыграло понятие«бытие». Что значит «быть», то есть«существовать»? Несмотря на кажущуюся про­стоту, это довольно сложноефилософское понятие. Например, существова­ние земной оси отличается отсуществования земного шара, а бытие яблока вовсе не то же самое, что бытиесовести. Существует ли «небытие»? Попробуем представить себе абсолютнуюпустоту, ничто. И сразу же возникает мысль: если эта пустота существует, то,стало быть, она уже как бы является разновидностью бытия, хотя и странной. Каквозникло движение? Или оно не возникало, а было всегда? Почему оно никогда не«замирает»? Почему всякая вещь имеет начало и конец во времени?Относится ли это к Миру в целом? Конечен он, или бесконечен в пространственномотношении? А что такое са­ми пространство и время? Вокруг этих и подобных имвопросов развернулись самые горячие дискуссии, которые не прекращаются и по сейдень./>/>/>Предмет философии
Вопрос о предмете той или иной науки всегданепрост. Об этом спорят математики и психологи, историки и биологи. Почему такпроисходит? Потому что каждая из наук раз­вивается, не стоит на месте,следовательно, меняются представления учёных о том, что же именно представляетсобой предмет их исследований. Кроме того, возникают новые науки, которые тожезаботятся о поле своей деятель­ности, покушаются на устоявшиеся представления ограницах наук. Не со­ставляет исключения и философия. В далёком прошломфилософы полагали, что их задача — изучать природу, космос. Затем, по мереразвития естественных наук, получила распространение точка зрения, что главнойцелью фило­софского анализа является человек и всё, что с ним связано. Всредние века, напротив, многие философы считали своей основной задачей поискибезу­пречного доказательства существования Бога. Было время, когда предметомфилософии считали исследование закономерностей и методов научного познанияистины, или анализ и разработку такого языка науки, который бы не допускалпротиворечий и двусмысленностей.
Короче говоря, если мы посмотрим в историю философии, тоувидим, чго представления о предмете философии менялись oт эпохи кэпохе. Дискус­сии на эту тему продолжаются и сейчас, что вполне естественно. Ивсё же, несмотря на обилие различных философских наставлений и школ, можно вы­делитьнекоторое общее основание, которое всех их объединяет. Это общее для всехоснование можно обозначить одним словом — всеобщее./>/>/>Всеобщее
Философия изучает всеобщее, илинаиболее общее, то есть такие свойства и отношения вещей, которые проявляютсявезде и всегда. Например, причина и следствие, содержание и форма, сущ­ность иявление, необходимость и случайность и т.п. Эти и подобные им по­нятия — ихпринято называть философскими категориями — отображают та­кие характеристикивещей и процессов, которые присущи им в любом уголке Вселенной и в любое время.
Кроме того, философия открывает и фиксирует всеобщее в видезако­нов. Вы уже знаете множество научных законов. Знаете также, что они замет­ноотличаются друг от друга по сфере их действия или применимости. Есть частныезаконы и общие законы. Скажем, границы применимости таких общих законов, какзакон всемирного тяготения или закон сохранения и пре­вращения энергии, гораздошире, нежели таких частных законов, как закон Ома или закон Бойля-Мариотта. Но,оказывается, есть и такие законы, кото­рые вообще не имеют границ применимости,то есть действуют в любых при­родных и общественных процессах, а также впознании и в мышлении. Такие законы назвали всеобщими, или иначе — законамидиалектики. С содержани­ем этих законов, заслуга в открытии которых принадлежитименно филосо­фии, мы познакомимся позже. Таким образом, предметом философииявляет­ся исследование наиболее общих законов развития природы, общества ипознания./>/>/>/>О недоверии к философии
Не секрет, что среди студентов техническихвузов иногда встречается мнение, что философия не очень-то и нужна будущемуспециалисту, а то и вовсе не нужна. Молодой человек, пришедший в вуз, иногдарассуждает так: «Я поступил в университет, чтобы стать инженером. Даёт лиизучение философии техниче­ские знания? Нет. Значит, она мне не нужна. Но разбез неё не дают диплом, стало быть нужно как-то получить положительную отметкуи выкинуть потом неё из головы».
Иными словами, речь идёт о предубеждении против философии,даже о пренебрежении философским знанием. Легче всего просто назвать такую по­зициюглупой и недальновидной. Но не будем торопиться, а спокойно попро­буемразобраться, в чём причины такого отношения. Их две./>/>/>/>Последствия политизацией философии
Первая из них связана с особенностями историинашей страны после 1917 г. Десятилетиями в школах и вузах преподавалось толькоодно философское учение в качестве «единственно верного» —марксистско-ленинская философия. Причём, в чрезвычайно идеологизированном иполи­тизированном виде, сведенном к нескольким упрощённым схемам. Другиесовременные философские течения, если они не тяготели к марксизму, либозамалчивались, либо преподносились в критическом и нередко искажённом виде как«ненаучные» и «буржуазные». Работы многих зарубежных филосо­фовнашего века из «капиталистических» стран не переводились на русскийязык.
Между тем, мировую философию можно представитьсебе как длинный коридор со множеством дверей; заходить же дозволялось только водну из них. Таким образом, целые пласты мировой философской культуры былипросто недоступны не только студентам, но и преподавателям. Философия былапревращена в служанку политики, догматизирована, а всякая попытка подвергнутьсомнению то или иное положение «государственной» философии жестокопреследовалась.
Естественно, когда правящий режим рухнул,наступило разочарование во всём, что служило его идеологическими подпорками.Само слово «фило­софия» стало вызывать у части людей раздражение идаже неприязнь, так как оно ассоциировалось со слотом «политика». Иэто понятно, люди престоле знали ничего другого. Ницше и Фрейд, Соловьев иБердяев, Камю и Сартр — даже эти замечательные имена если и упоминались, топреподносились офи­циальной пропагандой как олицетворение чего-то путанного,субъективного, недостойного внимания советского человека.
Сейчас, когда расширились границыинтеллектуальной свободы, когда на книжных прилавках появились переводы ранее«крамольных» философов, когда философия и её преподавание в Россииначали выздоравливать, было бы неразумным упорствовать в отрицанииинтереснейшей сферы человече­ского духа, какой является философия, обедняя темсамым собственное ду­ховное развитие.
Изменилась и задача преподавателя, обретя чертыестественности: не убеждать студента в «правильности» лишь одного изфилософских направле­ний, а познакомить его с разными философскими учениями иконцепциями, оставив за молодым человеком право личного и свободного выборатого уче­ния в качестве основы своего мировоззрения, которое наиболеесоответствует его душе, его мироощущению, его жизненным целям./>/>/>/>Опасность технократизма
Вторая причина пренебрежительного отношения к философии имеет более глубокие корни, выходящие за пределыкакой-либо отдельной страны. Она получила название «технокра­тизм»(букв. — «власть техники»). Технократизм — это преувеличение ролиузко-специальных знаний и недооценка роли знаний гуманитарных, если иметь ввиду систему высшего образования. Эта тенденция проявилась в на­шем веке,особенно ближе к его концу. Она явилась реакцией на ситуацию, когда резковозросла техническая мощь, энергетическая вооружённость ра­ботника, которыйдвижением одного своего пальца приводит в действие ко­лоссальные силы. Высшаяшкола отреагировала на это особым вниманием к профессиональным, функциональнымхарактеристикам личности. Но при этом оказалась нарушенной гармония междунаукой и культурой, между спе­циальными и гуманитарными знаниями. Престиж первыхвырос, а вторых — упал. Если провести линию от XVII в. к XX в., то сменумоделей образован­ного человека можно выразить следующим образом:«культурный человек вообще» — «культурный человек и специалист вчём-то» — «специалист, но с высокой культурой» — «дай Бог,чтобы был специалистом». Таким образом, высшая школа всё в большей ибольшей степени начала выпускать неплохо подготовленных профессионально, нонедостаточно образованных специали­стов. Технический смысл начал подменятьжизненный смысл. В связи с этим рассмотрим два близких по смыслу, но несовпадающих понятия, которые многие люди неоправданно отождествляют./>/>/>/>Обученность и образованность
Обученность — это владение знаниями рецептур­ного свойства, без которыхне бывает специалиста За пять лет обучения в вузе студент получает массу такихзнаний-рецептов. Чтобы взять интеграл, нужно действовать так-то и так-то; чтобырассчитать электрическую цепь, нужно выполнить то-то и то-то; чтобы определитьзапасы нефтяного месторождения, нужно осуществить такие-то и такие-то действияи т.п. Без овладения такими алгоритмами невоз­можно обрести профессию. Носводится ли высшее образование только к обученности? Нет и нет.
Понятие образованности шире: оно включает в себя обученностькак свой фундамент, но, кроме того, предполагает овладение знанияминерецептурными, то есть гуманитарными, без которых не может быть подлинной куль­турычеловека, интеллигентности. Сюда входит знание общей истории и исто­рии своегонарода, пусть не доскональное, но достаточно уверенное; знание ис­ториирелигии, включая знакомство с Библией; знание философии, психологии,социологии, основ экономики; владение хотя бы одним иностранным языком;компьютерная грамотность; знакомство с разными направлениями в живописи,музыке; начитанность в области художественной литературы и т.п. Соотноше­ниепонятий обученности и образованности показано графически на рис. 1.
/>
Рис. 1
А — обученность;
Б — образованность;
пространство между А и Б — гуманитарные
знания;
А входит в Б.
Соотношение понятий обучениости и образованности
Рис. 1-а представляет достаточнообразованного, но плохо обученного специалиста. Такой человек опасен дляобщества своей некомпетентностью и непрофессионализмом; он является источникомвсевозможных аварий и катастроф на производстве и транспорте. Надо сказать, чтовариант 1-а встречается редко, так как по-настоящему образованный человек непотерпит собственного непрофессионализма.
На рис. 1-в представлен технократ, тоесть хорошо обученный, плохо образованный человек. Его кругозор узок, мышлениеоднонаправлено; его нравственная ответственность за свои действия зачастуюослаблена; просто по-человечески он мало интересен для других как личность запределами своей работы. Такой человек становится опасным для общества, будучичестолюбивым, пробивается в руководители. Недостаток образованости быстропроявляется в грубейших ошибках, отзывающихся на судьбах тысяч, а то имиллионов людей. Можно сказать, чем выше должность, тем более отрицательнымпоследствиям приводит дефицит образованности у занимающего её человека.
Наконец, на рис. 1-б представлен специалист,который примерно в равной степени уделяет внимание, как росту своихпрофессиональных знаний так и своему общекультурному, гуманитарному развитию,хорошо понимая что между ними должна быть гармония, а не противоборство. Такойвариант является наиболее предпочтительным со всех точек зрения. Например,специальные исследования показали, что при равной обученности тот изспециалистов, который более образован, находит более оригинальные инженерныерешения, работает продуктивнее и с большей экономией времени. Кроме того,замечено, что  в условиях демократического общества общественно-политическуюкарьеру делают чаще всего те люди, которых отличает высокий уровеньобразованности./>/>/>Динамика образованности
На рис. 2 представлен график, позволяющийлучше понять соотношение между специальными и гуманитарными знаниямив процессе получения человеком среднего, а затем и высшего образования. Навертикальной оси откладываются гуманитарные знания, а на горизонтальной —специальные.
В средней школе рост гуманитарных знаний опережаетнакопление специальных, так как общеобразовательные предметы явно преобладают.В вузе ситуация меняется: рост профессиональных знаний происходит быстры­митемпами, тогда, как приращение гуманитарных знаний происходит медленнее(дисциплины этого цикла составляют 25-30% учебных планов).
/>
Рис. 2
0-1 — средняя школа;
1-2 — обучение в вузе;
2-3 — самообразование и послевузовское повыше­ние квалификации
Динамика соотношения обученности и образованности
После окончания вуза развитие специалистапутём самообразования может пойти разными путями: а/ пренебрежениегуманитарными знаниями и своим общекультурным ростом, и сосредоточение вниманийтолько на ин­формации узко-профессионального плана; б/ поддержание того уровня,который сложился к окончанию вуза в отношении гуманитарного развития, и неболее того; в/ забота о своём гармоническом развитии, когда росту профес­сиональнойквалификации и гуманитарному развитию личности уделяется примерно одинаковоевнимание.
Первые две тенденции из названных могут быть отнесены ктехнокра­тическим со всеми их отрицательными последствиями. В странах снаиболее развитыми системами образования уже давно поняли губительностьтехнократизма, способного породить лишь «учёное невежество». В лучшихтехни­ческих университетах Запада на изучение гуманитарных дисциплин отводитсядо 40-45% учебного времени, а затраты на получение высшего образова­ниясчитаются самой прибыльной инвестицией./>/>/>/>Что даёт изучение философии
Следует сказать, что философия интересна самапо себе, безотносительно к её полезности. Если вы любознательныйчеловек, любящий учиться, узнавать новое, то знакомство с философиейобязательно принесёт вам интел­лектуальное удовольствие. И всё же стоит перечислитьпрактические стороны влияния философии на человека, учитывая, что частьстудентов руководствуется принципом: «А какая мне от этого польза?»
Во-первых, изучениефилософии развивает широту мышления. Широта мышления — это умениенаходить связь между такими явлениями, которые кажутся совершенно не связаннымидруг с другом. Философия, занимающая­ся широкими обобщениями, помогаетразвивать это ценное качество. Дога­даться, например, что между падением яблокаи вращением Луны вокруг Земли есть тесная связь, как это удалось Ньютону, илиобнаружить зависи­мость числа аварий на дорогах от количества пятен на Солнце,как это сделал инженер Чижевский, — для этого надо иметь философскую широтумышле­ния.
Во-вторых, философия развивает гибкость мышления. Гибкость мыш­ления— это умение видеть относительность истины там, где она кажется аб­солютной,бесспорной. Веками никто не сомневался в том, что Солнце вра­щается вокругЗемли, однако нашёлся человек, усомнившийся в этом. Его имя — Коперник.Лобачевский подверг сомнению казавшуюся непреложной ис­тину, что параллельныепрямые не могут пересечься, и создал неевклидову геометрию. Казалось, из прямыхстроительных элементов невозможно соз­дать гиперболическую поверхность, однакоинженер Шухов сумел построить свои знаменитые гиперболические башни, и именноиз прямых элементов. Все эти люди обладали гибким мышлением и не чуралисьфилософии.
В-третьих, философия развивает критичность и самостоятельностьмышления. Философский анализ какого-либо явления редко заканчивается однозначнымвыводом, правильным на все времена. Обычно обнаруживается «веер»ответов, зависящих от конкретной ситуации, от мировоззрения и инте­ресовличности. Вариативность философского знания способствует выработ­ке своейпозиции, и каждый находит «своего» философа, идеи которого наи­болеесоответствуют устремлениям и душевному складу человека.
В-четвертых, изучение философии воспитывает в человеке толерант­ность— терпимость к инакомыслию, уважение к позиции оппонента, умение выслушатьего, найти в его взглядах рациональное содержание и критически взглянуть насобственную аргументацию. Нетерпимость к инакомыслию — основа любогодеспотизма, диктатуры, насилия, которые отвергаются фило­софией.
Заканчивая эту главу, можно сказать: если вы хотите выйтииз универ­ситета не только хорошо обученным, но и образованным человекомвысокой культуры, то пренебрегать гуманитарным знанием, включая философию, ко­тораясоставляет его основу, просто неразумно. Перейдём теперь к знакомст­ву сосновными этапами развития философской мысли.
/>/>/>/>Глава 2. ФИЛОСОФИЯ ДРЕВНЕГОВОСТОКА
Когда говорят о философии Древнего Востока, то прежде всегоимеют в виду философские учения Древней Индии и Древнего Китая, с которыми мыкратко познакомимся./>/>/>Древнеиндийское общество
Расцвет культуры Древней Индии в первомтысячелетии до н.э., географически изолированной от остального мира горами иокеаном, до сих пор вызывает удивление учёных и пока не находит внятногообъяснения. Открытие металлургии, производства тканей, лекарственныхпрепаратов, развитие математики, философии и по­чий — далеко не полный переченьдостижений того времени. Они зафикси­рованы в древних рукописях, получившихназвание «Веды» (знания). Собст­венно философская их часть — это«Упанишады» (букв. — «сидящий у ног Учителя»). Индийскиемудрецы делились знаниями со своими учениками, ко­торые тщательно записываливсе сведения, сидя у ног учителя, на земле. Име­на первых индийских философовпочти не сохранились. И не только в силу давности времён, но и в соответствии стогдашней традицией анонимного из­ложения идей по принципу: «Не важно, ктосказал, а важно, что сказано»./>/>/>/>Касты
Древнеиндийское общество было кастовым посвоему строению. Касты — это социальные слои людей, отличающиеся друг от друга(и это было официально узаконено) происхождением, родом занятий, степеньюбогатства и власти. Высшая каста называлась «брамины», а самая низшая— «чандалы». Общение между высшими и низшими кастами было за­прещенои сурово каралось. Если даже тень чандала случайно падала на вельможу, топервого могли казнить. Молодые люди из низших и высших каст, полюбившие другдруга, нередко кончали жизнь самоубийством, не имея права создать семью. И лишьв редких случаях специальным указом, с выплатой в казну крупной суммы денег, имдозволялось сделать это; однако указ гласил, что данная семья кладет началоновой касте.
Читать Упанишады разрешалось только трём высшим кастам;низшим же за такой проступок грозила смерть. Дело в том, что многие философскиеидеи Упанишад, как увидим ниже, могли вызвать опасные для властей вопро­сы опричинах социального неравенства, грозящие бунтами и восстаниями./>/>/>Учение о Космосе
Философские идеи того времени, что характернодля многих древних цивилизаций, во-первых, тесно переплетались с религией, и,во-вторых, отличались взглядами на мир, как на единое целое. Космос (букв. —«порядок»; отсюда, например, «косметика»  — «порядокна лице») представлялся как живой, целостный организм, имею­щий душу —«Брахман». Каждая вещь — частичка этого организма, которая не можетсуществовать изолированно: любое событие в Космосе отзывается на ней, и каждоеизменение в ней самой так или иначе затрагивает весь Кос­мос, не проходитбесследно.
Космос живёт по законам Добра, Справедливости и Красоты.И по­скольку всё связано со всем. Космос чутко реагирует на любое нарушениеэтих законов, ничего не оставляя без последствий. Душа Космоса бессмертна,считали индийские мудрецы, а так как душа каждого существа или предмета — это«часть» Брахману то бессмертна и каждая отдельная душа: она можетлишь менять свою материальную оболочку, никогда при этом не умирая./>/>/>/>Реинкарнация
Важную роль для нравственных устоевдревнеиндийского общества играло учение о круговращении души, получившееназвание «реинкарнация». После физической смерти человека его душаАтман (буквально — «дыхание») покидает тело и устремляется вКосмос, сливаясь с Брахманом где происходит своеобразная оценка и очищение.После этого она возвращается на Землю и вселяется в тело рождающегося ребёнка,оказываясь в боле высокой касте, если ранее человек жил достойно и не нарушалзаконов Kосмоса.
Если же он творил злые дела, то его душавозрождалась в более низкой касте. И если зло продолжалось, она«опускалась» всё ниже и ниже, попадала далее в тело какого-либоживотного. Верхом же падения души значило оказаться навечно в теле насекомого(аналог «Ада» в христианстве).
Если же умирал брамин, то его душа навсегдасливалась с Брахманом, что расценивалось как высшее блаженство и цель земногобытия (аналог христианского «Рая»). Каждый, кто верил в учение обессмертии души и её перевоплощениях, стремился жить по совести, делать добрыедела, в чём, собственно, и состоял моральный смысл этого учения./>/>/>/>Закон кармы
Однако учением о реинкарнации дело неограничивалось. Влияние Космоса на земные поступки людей и их судьбы выражалосьтакже законом кармы, или законом Высшей Справедливости, суть которого вследующем. Ни один поступок человека не проходит бесследно; воздаяние за те илииные поступки неотвратимо и неизбежно: зло так или иначе наказывается, а доброраньше или позже вознаграждается. Здесь нужны некоторые пояснения, излагаякоторые придётся воспользоваться современным языком
Известно, что любая устойчивая системаобладает механизмами саморегуляции, гомеостаза, которые осуществляются черезобратную связь. Если в системе возникают деформации, грозящие нарушениемстабильности, то включается механизм, направленный на блокирование этойдеформации. Повредите ножом кору дерева, и через некоторое время вы заметитевключение обратной связи: повреждение начнёт затягиваться смолой, после чегоостанется лишь шрам. Очевидно, что механизмы саморегуляции требуют более илименее длительного времени, не могут реализоваться мгновенно.                
Дерево в нашем примере не в состоянииблокировать того, кто нанёс ему рану. Космический же механизм, представленный виндуизме, иной. Человек, совершивший акт злой агрессии, тем самым деформируетКосмос, нарушает его законы, угрожает его стабильности. Злое действие,направленное-против себе подобного, оборачивается атакой, нападением на вселенскийПорядок. Космосу как бы наносится рана. В результате включается механизмзащитной саморегуляции, блокирующий не само зло, которое уже сверши­лось,а источник зла, то есть включается программа на его уничтожение.
Добрый поступок, напротив, укрепляет мировойПорядок, поэтому включается механизм поощрения и поддержки носителя добра. Но влюбом случае обратная связь не реализуется мгновенно, а требует времени(существует предположение, что это время от века к веку сокращается). Поэтомувоздаяние за когда-то совершенные поступки может прийтись не на самогосовортившего их, а на его детей или внуков. Хотя, конечно, воздаяние можетбыть, и прижизненным. Следовательно, любое действие человека, доброе оно илизлое, или даже сам замысел этого действия, неизбежно возвращается к немуобратно в виде воздаяния со Знаком «плюс» или «минус».
Когда ученики спрашивали своих учителей-философов, какимименно образом Брахман реагирует на земные поступки людей, то естьинтересовались самой природой механизма космических связей, которые мы бытеперь назвали информационно-энергетическими, то в ответ слышали предостере­жение:человек не должен вторгаться в эту сферу, ибо в противном случае он может какбы взять на себя функции Космоса, что есть безусловное зло. Иными словами,этого не следует делать, так, как это слишком опасно для любопытного.Достаточно, говорили мудрецы, знать, что закон кармы действует, и что воздаянияза поступки невозможно избежать, что бы человек для этого не предпринимал.
При всей непривычности такой модели для современногочеловека, особенно воспитанного в духе грубого атеизма, в ней есть рациональноезер­но, и не только чисто нравственное. По крайней мере, эту модель вполнеможно принять в качестве работоспособной гипотезы, опираясь на современные идеиединого информационно-энергетического поля Космоса./>/>/>Виды кармы
В индуизме выделяют четыре вида кармы:  индивидуальнаякарма, семейно-родовая, этническая (национальная) и общечеловеческаякарма. В первом случае воздаяние настигает самого носителя поступка. Вовтором — приходится на детей, внуков или других представителей данногосемейного рода. В третьем — воздаяние ложится на племя или нацию, которая, каки отдельный человек, может творить как доб­ро, так и зло. В четвёртом поощрениюили наказанию может быть подвергну­то всё человечество.
В представлении древних индусов блокированиепо отношению к носи­телю зла реализуется через болезнь или несчастный случай.Злым поступком, или даже злыми мыслями, человек разрушает своё защитноебиополе, говоря современным языком, и его организм становится уязвимым. Древниеименно так воспринимали болезни, то есть как наказание за ранее совершенноезло. Кроме тoгo, если в семье родился ребёнок, скажем, без пальцев, то эторасшифровывалось как воздаяние за то, что кто-то из предков крал или грабил.Если рождался слепой или глухой ребёнок, то это прочитывалось как наказа­ние зато, что кто-то из предков видел несправедливость и, не вмешался, или слышалклевету и не пресекал её, а распространял дальше.
С позиции такого понимания Высшей Справедливостивсевозможные случайности, происходящие с людьми, — выигрыш в лотерею, получениене­ожиданного наследства везение в делах, или, напротив, аварии, катастрофы,стихийные бедствия, увечья и т.п. — вовсе не «случайности», адействия ме­ханизма саморегуляции Космоса.
Может показаться, что такая система мировоззрения обрекаетчеловека на пассивность, на невмешательство, когда на его глазах совершаетсязло: мол, Космос всё равно рано Или поздно накажет виновника. Или, напротив,как бы оправдывает неблагодарного человека, которому делают добро: мол, Космосвознаградит. Нет, и то и другое поведение уже расценивается как зло со всемивытекающими отсюда последствиями. Кроме того, философы учили: если добрыйпоступок совершается кем-либо с корыстью, с ожиданием не­пременноговознаграждения, то это уже не добро. Добро — когда человек со­вершает поступокпо движению души, по велению сердца, а не с холодным и расчётливым ожиданиемприбыли./>/>/>Христианская традиция
Здесь уместно провести параллели междухристианством и индуизмом. В христианской религии тоже есть идеи, сходные сзаконом кармы. Только называется это по-другому: «теодицея» (букв. —«богооправдание»). Это религиозно-философское учение, особеннораспространённое в Европе в XVII—XVIII вв., ставило своей задачей разрешить противоречие междублагостью и всемогу­ществом Бога — с одной стороны, и существованием в мире зла— с другой. Вопрос стоял так: как может Бог терпеть существование зла? При этомнеиз­бежно встает и проблема воздаяния за поступки. Христианская карма исходит,во-первых,  из того, что душа, будучи бессмертной, не перевоплощается (отсутствует идея реинкарнации). Во-вторых,если в индуизме воздаяние неотвратимо, то в христианстве грехи можно искупитьискренним раскаянием и добрыми делами (эта идея, как мы помним, вылилась в своёвремя в отврати­тельную практику «индульгенций»). В-третьих, если виндуизме воздаяние может прийтись на потомков данного человека, то вхристианстве оно приходится только на самого этого человека, точнее — на егодушу; потомки же не несут ответственности за его дела./>/>/>/>Будда, его судьба и учение
Древнеиндийская философия неразрывно связана срелигией, что вообще, как уже отмечалось, характерно для ранних философскихвзглядов. Именнопоэтому мы переходим к буддизму, который вырос изиндуизма, и без которого не­возможно представить себе философскую культуруВостока. Обратимся спер­ва к личности Будды.
Настоящее имя этого человека — ГаутамаШакьямуни (623-544 до н.э.). Это не мифологическое, а реальное историческоелицо. «Будда» — бо­лее поздний псевдоним, означающий«просветлённый».
Гаутама родился в семье царя одного из индийских племён.Отец на­столько любил своего сына, что решил воспитать его в условиях, когда бысын не только ни в чём не испытывал нужды, но даже не знал, что кто-либо наЗемле нуждается и страдает. Мальчик полагал, что все люди живут так же, как ион — безмятежно и счастливо. Но однажды слуги не углядели, и юноша оказался наулицах города. Он увидел нищих, калек, похоронную процессию и т.п. ПотрясённыйГаутама подходил к людям и задавал вопросы, по кото­рым можно было подумать,что он сумасшедший. Психологический шок был настолько силён, что юноша невернулся во дворец, а стал бродягой, испы­тавшим все несчастья, которые толькомогут выпасть на долю бездомного и нищего.
В конце концов судьба занесла его в монастырь, находящийсяв горах, где на его счастье была великолепная библиотека из старинныхрукописей, и нашлись знающие учителя, помогшие ему овладеть мудростью древнихавто­ров. Соединение удивительной, редчайшей судьбы Гаутамы, изучения древ­нихтекстов и усиленные размышления над смыслом жизни породило системурелигиозно-философских взглядов, получившую позже название «буддизм»./>/>/>Основные идеи Будды
Если говорить очень сжато, то основные идеиБудды можно выразить следующим образом.
1. Жить — значит страдать. Конечно,жизнь человека не сводится только к страданию, но именно оно, по мнению Будды,делает человека Человеком. Страдание не делает человека лучше; око делает егоглубже. Иными словами, кто не страдал, тот не поймёт страданий другогочеловека, вообще — живого существа; тот не проникнется состраданием, идущим отсердца; его душа будет холодна и расчётлива, эгоистична и равнодушна к бо­лидругой души. Именно так: не удовольствия, не безмятежное существова­ние, а впервую очередь страдания формируют подлинно человеческие качества.
2. Причина страданий — в наших необузданных страстяхн желаниях. Когда эти страсти и желания по какой-либо причине не могут бытьудовле­творены, человек испытывает страдания, в основе которых лежит несоответ­ствиежелаемого и реального. И эта неудовлетворённость толкает его порой набезнравственные поступки, а то и на преступление.
3.  Уменьшить страдания можно лишь путёмсознательного ограничения желаний. Разумеется, речь идёт не о любыхжеланиях, а только о тех, осуществление которых может нанести вред другим людямили самому этому чело­веку. Однако отказаться от каких-либо своих желанийнелегко.
4. Чтобы ограничить желания, нужно научиться властвоватьнад со­бой. То есть путём самосозерцания и изучения собственной душидобиться такого состояния духа, когда сам процесс ограничения желаний приноситвысшее удовольствие. Власть над другими чрезвычайно заманчива, но и опасна. Онапритягивает, завораживает и деформирует личность. Однако власть над собой, учитБудда, выше власти над другими, хоти даётся гораздо труднее. Тот, кто поставилцель добиться власти над собой, должен знать, что это требует значительныхусилий, требует воли духа над телом; на это уходят годы. Но делившийся успехапереходит в новое качественное состояние: пе­ред ним открываются истины,недоступные другим людям; он начинает ощущать себя слитым с Космосом, а каждаявещь -— живая или неживая — от­крывается внутреннему взору совершеннонеожиданными, удивительными сторонами./>/>/>/>/>Философскиеоснования идей Будды
В основе этого мировоззрения лежатопределённые философские идеи, выраженные в Упанишадах. «Всё естьОдно»; «В малом — Всё»; «Малое живёт жизнью большого, абольшое — жизнью малого»; «Душа везде и все­гда у себя дома» ит.п. В этих идеях заложена основа не только подхода к бы­тию (любая частичкаКосмоса связана тысячами нитей с Целым), но к основа теории познания (чтобыпознать Космос, достаточно познать любую малую его частицу). В одной песчинке,говоря образно, содержится информация обо всём мире.
Не случайно Будда утверждал: «Познайсебя, и ты познаешь весь мир». Эту же мысль хорошо выразил одинсовременный физик: «Настоящая встреча квантовой механики и индийскойфилософии ещё не состоялась, она впе­реди»; иными словами, знания оприроде и знания о душе ещё существуют как бы раздельно друг от друга, междуними ещё нет «мостика». И когда он будет переброшен, это будетисключительно важный шаг в познании мира и перспектив человечества. Похоже,неудача Эйнштейна в попытке создания единой теории поля имеет глубокоефилософское основание: это была попыт­ка разработать теорию «мёртвой»материи.
Европейцы иногда свысока смотрят на философию Востока натом ос­новании, что она мало интересовалась вопросами «механики»Вселенной. Действительно, когда, например, Будду спрашивали: «Конечен мир,или бес­конечен?», или: «Имеет мир начало во времени, или неимеет?», то он называл такие вопросы «пустыми» и отказывался их,обсуждать. Отказывался потому, что они никак не затрагивают душу человека, аименно она была в центре его внимания. Замечено, как только Европу охватываеточередной кризис, она тут же ищет утешения и спасения в восточной мудрости.Если Европа обогнала Восток в познании природы, то Восток без сомненияопережает её в познании человеческой души. Поэтому дальнейший прогресснаучного познания скорее всего лежит на пути не их конфронтации, а их союза./>/>/>Философия Древнего Китая
Древнекитайская философия тоже не сильна в познанияприроды. Например, происхождение мира она объясняласкорее мифологично, чем философски. Вначале был Хаос; затемв нём возникли два начала — мужское («Ян» — не­бо) и женское(«Инь» — земля). Их взаимодействие (оплодотворение посред­ствомдождя, который играл роль «мужского семени») привело к рождениювидимых вещей. В древнекитайских философских учениях даже нет понятия«бытие», или его аналога. Китайцев больше интересовала не природавещей, а их ценностные аспекты, полезность для человека. Преуспели же китайскиефилософы в разработке теорий государства и гражданина. Каким должно бытьсовершенное устройство государства? Каким должен быть идеальный гражданин? Каксделать так, чтобы каждому человеку жилось хорошо, и что­бы государство былобогатым и могущественным? Эти и подобные им вопро­сы волновали их в первуюочередь./>/>/>Идеи Конфуция
Наиболее крупным философом Древнего Китая,почитаемым и по сей день, был Конфуций (551-479 до н.э.). Идеальнымгражданином, с его точки зрения, является человек, который сначала живёт длягосударства, затем — для семьи, и только потом — для себя. «Не государстводля человека, — учил философ, — а человек для государства». Идеальныйгражданин — это человек, который чтит и выполня­ет обычаи и традиции предков.Прежде, чем принять решение, посмотри, как поступали в таких случаях предки; итолько если не найдёшь ничего подобно­го, принимай решение сам.
Конфуций ввёл ключевое понятие «Ли»,то есть «установленный поря­док вещей», нарушение которого чреватоотрицательными последствиями как для гражданина, так и для государства.Идеальный гражданин должен руко­водствоваться принципом: «Сын абсолютноподчиняется отцу, отец — на­чальнику, начальник — императору».
В свою очередь, идеальное государство — это государство,которое защищает своих граждан и свою территорию; разрабатывает законы и тща­тельноследит за их соблюдением; чтит обычаи предков и выражает это в своих законах.«Народ — трава, император — ветер; куда дует ветер, туда клонитсятрава». Нарушение этих принципов жестоко каралось. Например, отец занепослушание имел право по закону даже убить сына. Но если он ос­тавил безкакого-либо наказания своеволие сына, и об этом становилось из­вестно властям,то по закону отца и сына публично казнили, а их дом сжигали (остальным членамсемьи предоставлялись средства и земля в другом месте), Сжигались также двасоседних дома, «дабы зараза неповиновения не распространялась», ибососеди могли видеть неповиновение сына. А на месте пепе­лища в течение ста летнельзя было ничего строить, чтобы обугленные голо­вешки напоминали каждому:здесь когда-то сын ослушался отца и не был им наказан./>/>/>/>Система кэцзюй
Большую роль в жизни Китая сыграла идеяКонфуция, согласно которой ни одна должность в государстве не могла быть занятабез предварительного экзамена, проверяющего уровень культуры и профессиональныхкачеств соискателя. Система государ­ственных экзаменов на должность, получившаяназвание «кэцзюй», имела три ступени (уездный, губернский и столичныйэкзамены), и просуществовала в Китае вплоть до 1905 г. Однако в 1989 г. былорешено вернуться к ней, так как резко возросли коррупция, взяточничество инекомпетентность чиновни­ков.
Экзаменоваться на должность имел право любойкитаец независимо от его происхождения и социального положения. Конфуциюпришлось выдер­жать жёсткую борьбу с аристократией, протестовавшей противтакого подхода. В конце концов ему удалось убедить правителей в том» чтоспособные граждане из социальных низов должны иметь законную возможность под­нятьсяпо социальной лестнице, иначе неминуемы восстания и бунты. Позже эту идеюхорошо выразил немецкий канцлер Бисмарк, живший в XIX в.: «Способных ичестолюбивых плебеев, — говорил он, — нужно пропускать в элиту, иначе онистановятся революционерами и террористами».
Европейцы, приезжавшие в своё время в Китай, завидовалиобразован­ности тамошней администрации, и пытались перенести систему кэцзюй наевропейскую почву, хотя и называли устройство государственной власти в Китае«просвещённой деспотией». Однако ничего путного из этого не вышло.Видимо, психология европейцев не соответствует духу этой системы, родив­шейсяна основе менталитета восточного человека. Европейцы исторически пришли к идее,что высшей ценностью является личность. Для людей же Вос­тока надличностью всегда есть что-то более высокое: царь, государство, коллектив,генеральный секретарь и т.п.
/>/>/>/>Глава 3. ФИЛОСОФИЯ ДРЕВНЕЙГРЕЦИИ И РИМА
Расцвет греческой культуры, которая заслуженно считаетсяколыбелью европейской цивилизации, пришелся на 6-4 вв. до н. э. Сначаларассмотрим основные причины, которые позволили небольшому народу,насчитывавшему в те давние времена всего лишь несколько десятков тысяч человек,добиться удивительного взлета в философии и математике, в поэзии и в искусствескульптуры, в системе образования и в устройстве государственной жизни. Этотвзлёт получил название «греческое чудо». Рассмотрим основные причи­ныэтого поразительного явления./>/>/>/>Корни греческого чуда
Во-первых, сыграло свою роль удачное географическое положение: Грециянаходилась на пересечении торговых путей, которые выполняли одновременно рольинформационных потоков, приносящих сведения изо всех уголков мира.
Во-вторых, греки сумели создать превосходную по тем временам систему образования.В их гимназиях юноши получали разнообразные знания и, кро­ме того, училисьораторскому искусству, игре на музыкальных инструментах, обучались декламации иактёрскому мастерству. Занятия спортом были лю­бимы молодыми людьми, так каккрасота и гармония тела были у греков своеобразным культом. Родители обычноотправляли своих сыновей после окончания гимназии в путешествия по другимстранам. И хотя в те времена это было довольно рискованным предприятием, и невсе возвращались, они шли на это, понимая, что это лучший способ обогатить себяжизненным опы­том и знаниями.
В-третьих, в Афинах царило уважение к личности; человека ценилипрежде всего по уму и способностям, а не по богатству и происхождению.Политическую карьеру мог сделать каждый свободный грек, будь он умен, образовани красноречив. Существовал закон, по которому даже рабу, если у негообнаруживался талант в каком-либо деле, хозяин должен был дать сво­боду, агосударство выделяло ему землю и средства, помогая стать на ноги.
В-четвёртых, немаловажным было то, что в Греции существовала ча­стнаясобственность на землю, защищаемая законом (на Востоке земля, кото­руюможно было арендовать, в большинстве случаев принадлежала государ­ству). Крометого, только тот грек, который владел хотя бы клочком земли, имел право голосапри решении важных политических вопросов. В этом был глубокий смысл; гражданинбыл более независим экономически и, вместе с тем, уважал и поддерживалгосударство, которое защищало его собствен­ность.
В-пятых, хотя сознаниегреков было религиозным, религия не играла в жизни общества такойисключительной роли, как на Востоке; её сдерживаю­щее влияние по отношению ксвободе мысли почти не ощущалось./>/>/>/>Афины и Спарта
Ещё одной из причин расцвета греческойкультуры было довольно демократическое  устройство  государственнойжизни (выборность государственных деятелей, серьёзная роль народных собраний ит.п.). Например, рядом с Афинами находилось го­сударство Спарта, гражданекоторого по национальности тоже были греками, однако режим в этой стране былвоенно-полицейским. И Спарта не оставила после себя в истории ни одногозамечательного имени, ничего, кроме мрач­ных воспоминаний. В спартанскихгимназиях обучали только военному делу, а выпускные экзамены (агоны) проходилив виде бичевания: юношей привя­зывали к столбам и хлестали кнутом. Выдержавшийудары считался настоя­щим воином, который не выдаст тайны врагу, если попадёт вплен.
В афинских же гимназиях выпускные экзаменыпроходили как многодневный праздник; десятки юношей в присутствии азартнойпублики состяза­лись в знаниях, различных искусствах, в риторике, спортивнойборьбе и т.п.
В Спарте, как мы помним из истории, действовалзакон, по которому слабых или больных младенцев бросали в пропасть, так как онине обещали стать выносливыми бойцами. Поистине, Спарта бросала в пропасть своихвозможных философов и поэтов. Юноша-спартанец, замеченный в любви к поэзии имузыке, не мог стать офицером, так как считалось, что искусства размягчаютдушу.
Разумеется, говорить о каком-либо расцвете культуры в такихусловиях не приходится. Когда римляне позже завоевали Афины и Спарту, то онираз­рушили последнюю как опасного соседа «с маленькой головой и большимимышцами», однако сохранили нетронутой культуру Афин, взяв из неё многоедля себя. Обратимся теперь к философским идеям античных мыслителей./>/>/>Поиски первоосновы бытия
Греческие философы, как и их восточные коллеги,стремились познать мир как единое целое, находящееся в непрерывном движении.Они пытались разобраться в природе бытия — вещественно оно или духовно? Однивыдвигали в качестве первоосновы всего существующего различные природныестихии: воду (Фалес), воздух (Анаксимен), огонь (Гераклит). Другие, напротив,считали пер­воосновой нечто бестелесное, неосязаемое: числа (Пифагор), эйдосы —идеи (Платон), форму (Аристотель).
Конечно, в их взглядах на природу было многонаивного, так как науч­ного эксперимента ещё не существовало. Однако недостатокконкретных зна­ний компенсировался великолепной прозорливостью. Их стремлениежить и мыслить в единстве с природой, ощущать себя соучастниками космическогопроцесса, позволяло им гениально угадывать действительные связи вещей иявлений, тонко чувствовать закономерности движения и развития всего суще­го.Античных философов-энциклопедистов с полным правом можно назвать великими интуитивнымидиалектиками.
Греческие философы были заядлыми спорщиками. Диалог былестест­венной формой их мышления. Не случайно первоначальное значение слова«диалектика» трактовалось как «умение спорить». Спорили обовсём: о пер­вооснове бытия, о том, существует ли пустота (небытие), обисточниках движения вещей, о наилучшем государственном устройстве, о смыслежизни, о возможностях человеческого познания и т.п. Познакомимся в качестве при­мерас одной из дискуссий, касающейся проблемы бесконечной делимости./>/>/>/>Апории Зенона
Суть вопроса заключалась в следующем: возможноли делить какую-либо вещь на всё меньшие и меньшие части до бесконечности, илиже существует предел делимости? Размышляя над этим, Зенон обнаружилудивительные парадоксы, привле­кающие внимание учёных и по сей день. Этипарадоксы получили название «апории» («апория»—«безвыходное положение»).
Зенон воспользовался методом «от противного»,автором которого он, кстати, и явился. Допустим, рассуждал он, что любойотрезок можно делить до бесконечности, и посмотрим, к чему это логическиприводит. Пусть в точке А (см. рис. 3) находится Ахиллес, а в точке, Б —черепаха (Зенон использу­ет эти образы для наглядности, хотя вполне мограссматривать непрерывное движение двух точек). Они начинают двигаться в одномнаправлении, но ско­рость Ахилла больше, нежели черепахи.
/> Рис. 3
Апория Зенона об Ахиллесе и черепахе
Прежде чем догнать черепаху, он долженпреодолеть расстояние АБ. Однако за это время она доползёт до точки В. Чтобыдогнать черепаху, Ахилл теперь должен пробежать расстояние БВ. Черепаха же заэто время окажется в точке Г и т.д. Но поскольку мы предположили, что отрезокделим до бесконечности, то получается, что Ахиллес никогда не догонит черепаху,так как каким бы малым не было разделяющее их расстояние, пока Ахилл его пре­одолевает,черепаха успевает отползти ещё на чуть-чуть, и Процесс должен продолжаться добесконечности. Таким образом, логически безупречное рас­суждение, в котором досих пор никто не обнаружил ошибки, приводит к аб­сурду: логический выводпротиворечит практике. Следовательно, исходный тезис — отрезок можно делить добесконечности ошибочен. Стало быть, должен существовать наименьший(элементарный) отрезок, разделить кото­рый на части уже невозможно: Невозможноне потому, что он слишком мал, а потоку, что он принципиально неделим, иобычное понятие «отрезок» к нему уже неприменимо.
Таким образом, как только промежуток междуАхиллом и черепахой становится равным этому элементарному «отрезку»,то это означает, что оба они уже находятся в одном и том же месте.Следовательно, Ахиллес догоняет черепаху.
Выдающийся немецкий физик Макс Планк уже в XX в. сумел,опираясь на квантовую теорию, вычислить этот элементарный «отрезок».Он оказался равным 10-33 см. Этот «кирпичик» или«квант» пространства обладает стран­ными свойствами: внутри него нетточек; к нему нельзя применить понятие «длина», так как его начало иего конец тождественны — это одно и то же; никакая частица не может иметьразмер меньше, чем 10-33 см. Добавим, что в наше время учёныепытаются доказать не только квантованность электриче­ского заряда,энергии, пространства, но и времени; и это обещает внести серьёзные изменения внаши представления о свойствах микромира./>/>/>/>Атомизм Демокрита
Можно предположить, что опираясь именно навыводы, вытекающие из апорий Зенона (апория об Ахиллесе и черепахе всего лишьодна из них), Демокрит выдвинул идею атомарного строения материи(«атом» означает «неделимый»). Все вещи в мире, полагал он,состоят из мельчайших атомов, отличающихся друг от дру­га формой: камни,например, состоят из «угловатых» атомов, люди — из«овальных», а боги — из «круглых» (греки считали сферусамой совершенной формой). Атомы вечны и неизменны. Они движутся в пустоте. Ихсоединение друг с другом в определённом порядке и положении (подобноепритягивается подобным) рождает всё разнообразие существующих вещей.
Конечно, в представлениях Демокрита об атомах было многоспекуля­тивного (надуманного), однако сама его идея дискретного (прерывного)строения вещества оказалась в науке весьма плодотворной./>/>/>/>Идеи Гераклита
Гераклита не случайно называют основоположником диалектики.Когда физика Гейзенберга — одного из авторов квантовой механики — как-тоспросили, что больше всего помогло ему в формировании новой концепции, онответил, что это было чтение древнегре­ческих философов, особенно Гераклита.Идея изменчивости всего сущест­вующего, перехода одного в другое, идея единстваи борьбы противополож­ностей, пусть и сформулированная ещё не в очень чёткойформе, — все они пронизывают высказывания философа, многие из которых стали, посути, крылатыми выражениями: «Всё течёт, всё изменяется»; «Наогонь обменива­ется всё и огонь — на всё, как на золото — товары и на товары —золото» (огонь Гераклит считал первоосновой бытия, как наиболее активную,дея­тельную стихию); «Мудрость состоит в том, чтобы, прислушиваясь к приро­де,поступать с ней сообразно»; «Невозможно в одну и ту же реку войти два­жды»;«Не знающий болезни не ценит здоровье; не знающий зла не ценитдобро»./>/>/>/>/>ДиалогиСократа
Особое место в ряду античных мыслителейзанимает фигура Сократа. Его внешность была обманчива; при первом знакомствеего даже можно было принять за бродягу. Но стоило только послушать Сократа хотябы пять минут, как сразу становилось ясно, что перед тобой незауряднаяличность. Сократ не любил писать; его творче­ство было устным, а егослушателями чаще всего были простые люди на ули­цах и площадях Афин. Хотянередко молодые философы специально искали встреч с ним, чтобы поучиться у негоискусству диалектики. Чаще всех среди почитателей Сократа можно было заметитьПлатона, считавшего себя его учеником. Именно благодаря записям, которыестарательно вёл Платон, твор­чество Сократа сохранилось для потомков.
Сократ своеобразно объяснял наличие злыхпоступков людей: люди творят зло потому, что не умеют различать добро изло; следовательно, их нужно научить этому.
Метод обучения включал в себя два этапа:«иронию» и «майевтику». Беседуя с человеком на какие-либоэтические темы (мужество, справедли­вость, свобода и т.п.), Сократ радомхитроумных вопросов показывает неве­жество собеседника в обсуждаемом предмете.Цель Сократа — привести оп­понента к противоречию с самим собой, после чегообычно следовало сму­щённое признание: «Как это получается, Сократ, — добеседы с тобой я счи­тал, что знаю, а теперь вижу, что не знаю». В этом изаключался смысл сокра­товской «иронии».
Далее вступал в действие метод«майевтики» (повивального искусства). Сократ любил напоминать опрофессии своей матери, которая была акушер­кой: как и она, Сократ помогалрождению, но не ребёнка, а истинного поня­тия в голове слушателя. Еслиначальные вопросы философа носили разруши­тельный характер, то теперь новыми ине менее остроумными вопросами он начинает созидать, помогая собеседнику прийтик правильному пониманию предмета.
Казалось бы, Сократ должен был раздражать людей своимпревосход­ством в мышлении, но этого не происходило. Он подчёркивал: «Язнаю, что ничего не знаю», имея в виду, что разрешение какого-либо вопросаставит ещё больше новых вопросов; процесс познания бесконечен. Но при этом лю­билдобавлять: «Многие же и этого не знают»./>/>/>/>/>СмертьСократа
Однако Сократ сильно раздражал вельмож,которым очень не нравилась его резкая критика в адрес властей, а также то, чтомолодёжь больше слушала Сократа, нежели государст­венных чиновников. В концеконцов над ним был устроен публичный суд, а точнее — судилище, которыйприговорил философа к смертной казни с фор­мулировкой: «За неуважение кбогам, и за развращение молодёжи» (разумеет­ся, в духовном смысле). Этобыл, пожалуй, первый случай в истории, когда известного мыслителя казнили за инакомыслие.Обратим внимание также на расплывчатость, абстрактность обвинительнойформулировки, от которой было трудно защититься.
Однако смерть философа примечательна не толькоэтим. Легенда гла­сит, что накануне казни к нему пробрались его ученики, ипредложили побег на корабле, который уже ждал в порту. И семидесятилетнийфилософ отка­зался. «Я слишком уважаю закон, чтобы бежать, — ответилСократ. — Мой побег даст дурной пример молодёжи, и я действительно развращуеё». Опеча­ленные ученики провели с учителем в беседах последнюю ночь, аутром он публично принял чашу с ядом.
Можно сказать, что с этого мужественного поступка философаначина­ется европейское цивилизованное отношение к законам государства. Да, Со­кратбыл осужден несправедливо, но он был осужден по закону, одинаковому для всех.«Закон суров, но он — Закон», — выразят позже эту мысль римляне./>/>/>/>Греки о душе
Греческие философы по-разному представлялисебе душу человека. Наиболее обстоятельно учение о душе изложено у Платона. Он,в отличие от Аристотеля, считал душу бессмертной и неизменной. Аристотель же нетолько считал её смертной, но и полагал, что качество души полностью зависит отсостояния тела или его частей.
Платон представлял образно душу в видеколесницы, запряженной па­рой коней. Возница, управляющий колесницей, эторазум. Один из коней олицетворяет мужественность, эмоциональность; другой конь— чувствен­ность, вожделенность. Первый стремится ввысь, к миру эйдосов (идей);второй же устремлен вниз, к земле. Те души, которые попали в мир идей, полу­чаютвозможность созерцать идеи, наслаждаться их совершенством. Но пе­рейдя затем всмертное человеческое тело, они как бы «забывают» то, что знали обидеях. Однако душа может «вспомнить» это знание; помочь этому долженмудрый наставник, учитель. Поэтому теория познания, разработанная Платоном,получила название «теория воспоминания».
Используя эти представления своего учителя,Аристотель «приземляет» душу, связывая её с определёнными частямитела. Он считает, что душа со­стоит из трёх частей: разумной, эмоциональной ирастительной. Разумная часть души пребывает в голове (греки ещё не зналифункций головного мозга; аргументация Аристотеля иная — самой совершенной частидуши должна со­ответствовать самая совершенная форма, голова же — круглая!). Эмоцио­нальнаядуша находится в сердце. Растительная же — ниже диафрагмы.
Люди с преобладанием разумной души мудры и дальновидны; сдоми­нированием эмоциональной — мужественны и выносливы; с преимуществен­норастительной душой — трудолюбивы и покорны. Ниже мы увидим, что этипредставления легли в основу теории совершенного государства, разрабо­таннойПлатоном./>/>/>/>Идеальное государство Платона
Платон, как и многие другие философы, былнеудовлетворён существующим устройством государственной жизни. Главным егонедостатком он считал то, что слишком многие люди занимаются не тем, к чемунаиболее предрасположена их душа. Идеальным было бы такое го­сударство,утверждал он, в котором бы граждане с разумной душой (он назы­вает ихфилософами) управляли; люди с эмоциональней душой — были стражниками (воинами);а обладатели растительной души были бы ремес­ленниками и крестьянами, то есть производилиматериальные блага.
Родители, полагал Платон, неправильновоспитывают своих детей: учат их заботиться в первую очередь о самих себе.Тогда как на первом месте у гражданина должны быть интересы государства.Поэтому Платон предлагал помещать детей в интернаты, где специальноподготовленные учителя воспи­тывали бы их в правильном духе.
Стражников Платон советовал содержать вкрепостях на полном госу­дарственном обеспечении, где бы они получалинеобходимое образование и обучались военному искусству. А чтобы ничто неотвлекало их от «наведения порядка» в случае необходимости, и защитыот внешних врагов, воинам не следовало обзаводиться семьей; «временныхжен» им бы подбирали по указа­ниям правителей.
Правителей же, чтобы они не злоупотребляливластью и не склонялись к взяткам, Платон предлагает обеспечить за счётгосударства всем, чего они захотят, чтобы они ни в чём не нуждались и неиспытывали соблазна.
Не будем забывать, что эти рассужденияфилософа относятся к време­нам более чем двухтысячелетней давности, когдагосподствовали рабовла­дельческие отношения. У современного человека сразу жевозникает масса вопросов к автору «идеальной» системы государства.Например, кто именно и как будет определять «качество души» у каждогоотдельного гражданина? Согласятся ли люди расставаться со своими детьми намногие годы? Разве не ущемляет права человека запрет обзаводиться семьей? Непохоже ли «полное обеспечение» правителей на одну большую взятку отгосударства, чтобы они не брали «маленьких» взяток?
Однако отдадим должное философу: он нарисовал модельобществен­ного устройства, к которой уже не раз приближались, или хотелиприблизить­ся, отдельные политические режимы в истории человечества. Заметимтакже, что платоновская концепция взаимоотношений гражданина и государства ма­лочем отличается от позиции Конфуция: интересы государства выше интере­совличности; государство — цель, человек — средство. Этот принцип в об­щественномсознании европейцев начнёт постепенно меняться на противопо­ложный, как мыувидим ниже, лишь в эпоху Возрождения./>/>/>Логика Аристотеля
Аристотель — самая крупная фигура в античной философии. Егоне зря называют «Александром Македонским греческой философии»(кстати, в молодости Ари­стотель в течение трёх лет преподавал юному Александруфилософию и другие науки). Благодаря Аристотелю сохранились основные идеи егопредшест­венников, так как он начинал всё свои произведения с подробногорассмотре­ния истории вопроса, явившись, по сути, основоположником этойакадемиче­ской традиции. Нет ни одной области античного знания, в которой быАри­стотель не оставил заметного, яркого следа. Но наибольшего успеха он до­билсяв исследованиях форм мышления.
Как образуются понятия о вещах, и какого вида они бывают?Каким образом понятия связываются в суждения (высказывания), и как последниеклассифицируются? Какими бывают фигуры силлогизмов (умозаключений), с помощьюкоторых из двух суждений делается вывод? Каким путём идёт мышление, строядоказательство?
Эти идругие вопросы были тщательно исследованы философом, су­мевшим сконцентрироватьв своих произведениях весь опыт античной науки в отношении мышления и познания.Можно с полным правом сказать, что ло­гика, как наука, началась именно сАристотеля./>/>/>Римская философия
Культура Римской империи, хронологическиерамки которой охватывают период примерно со II в. до н.э. до V в. н.э.,явилась передаточным звеном между культурой Вос­тока и Греции — с однойстороны, и культурой Западной Европы — с другой. Рим не оставил после себясколько-нибудь крупных имён в философии, срав­нимых по масштабу с Демокритом,Платоном или Аристотелем, Римские фи­лософы в большинстве случаев заимствовалиидеи покорённых народов, пре­жде всего Греции, мало что добавляя своего,оригинального. Римляне больше преуспели в разработке теории и практикигосударственного права, которое с тех пор признано классическим. Учитываясказанное, ограничимся лишь краткой характеристикой римской философии.
Основной своей задачей философы Рима (ЛукрецийКар, Сенека, Марк Аврелий, Секст Эмпирик и др.) считали не изучение сущностивещей, а про­блему высшего блага, счастья, выработки правил жизни.
Одни из них полагали, что источником всех благявляются телесные наслаждения, стремление к которым — высшая цель существованиячелове­ка; стержень жизни — принцип удовольствия (эпикурейцы).       
Другие видели цель жизни в пассивном согласии с миром(стоики). Этический идеал стоиков — мудрец, достигший невозмутимости духа и бесстрастия(апатии): не радоваться тому, что вызывает наслаждение у обычных людей, и неиспытывать страданий от всего того, чего они страшатся, а спо­койно следоватьсудьбе. «Человеческая жизнь, — писал, например, Марк Ав­релий, —странствие по чужбине; её сущность — течение в никуда; ощуще­ние — смутно;судьба — загадочна; тело — бренно; душа — неустойчива; слова — обманчивы;проживи жизнь и расстанься с нею легко, как падает со­зревшая слива сблагодарностью к дереву».
Третьи, напротив, вообще отрицали возможностьдостоверного знания и утверждали, что нравственные нормы выдуманы хитрецами длясобствен­ного удобства; поэтому каждый имеет право на «свою» мораль(скептики).
По мере того, как Римская империя приближалась к своемузакату, в учениях ев философов всё больше стало наблюдаться признаков упадкадуха и мистики.
/>/>/>/>Глава 4. ФИЛОСОФИЯ СРЕДНИХ ВЕКОВИ ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ
Средние века принято отсчитывать, начиная сV в. н.э., то есть со вре­мени упадка Римской империи, и до XVII в. Последние два столетия из этого большого промежутка — эпохаВозрождения, или Ренессанс. Распаду импе­рии предшествовали интересные события,связанные с религией./>/>/>Европа и христианство
Собственная религия Рима была языческой. Когда в Иудеевозникло христианство и христианские секты начали множиться, особенно средирабов и плебеев, Рим безжалостно преследовал их, вплоть до смертной казничленов этих сект. Даже когда отдельные представители самой римской знатиувлекались новой религией, власти не снижали планки жестокости. Но угроза развалаимперии заставила’ римских императоров изменить отношение; христианство былообъявлено в IV в. н.э. Константином Великим государственной религией Ри­мав надежде, что оно сыграет объединяющую, цементирующую роль. Одна­ко это неспасло империю, а христианство за относительно короткое время покорило Европу иобрело большую политическую силу. Долгое время власть кардиналов в странахЕвропы была выше светской (государственной) власти. Восшествие на престолсчиталось фактом, только если Римский Папа благо­словил государя на это поприще(лишь Наполеону удалось поломать эту тра­дицию). Ключевые посты во всех сферахжизни общества занимали богосло­вы. Они же чаще всего были самыми образованнымилюдьми своего времени./>/>/>Схоластика
Церковь полностью контролировала системуобразования. Всё это прямым образом сказалось на развитии философии. Во-первых,большинство средневековых философов являлись одновременно богословами илимонахами. Философская мысль могла существовать только как богословская мысль,всякий философский во­прос мог обрести права гражданства только при условии,если он увязывался с той или иной религиозной проблемой. Одним словом,философия стала «служанкой богословия». Это не значит, что еёразвитие прекратилось. Ведь композиторы, поэты и скульпторы тех времён тожетворили по заказу и под контролем церкви, что вовсе не умаляет значимости ихпроизведений.
И всё же, во-вторых, философиянеизбежно становилась схоластиче­ской, формальной, далёкой от реальных проблемжизни. Лучшие искания и идеи античных философов были почти забыты, а из ученийПлатона и Ари­стотеля было взято лишь то, что не расходилось с церковнымидогматами. Основное занятие схоластов — формально-логическая интерпретация тек­стов,которая чаще всего превращалась в бессодержательное умствование, в пустуюсловесную игру, злоупотребляющую тем, что одни и те же слова имеют разныесмыслы./>/>/>Номинализм и реализм
Однако среди пустых дискуссий иногдавстречались проблемы, которые так или иначе имели прямую связь с философией.Примером могут служить многолетние споры между «реалистами» и«номиналистами». Внешне они выглядели как дискус­сия о правильномтолковании «троичности» Бога (Бог — отец; Бог — сын; Бог — духсвятой) и «единства» Бога в этих трёх ипостасях. В действительно­стиже это был спор о взаимоотношении категорий «общее» и«единичное».
Номиналисты утверждали, что объективно существуют только отдель­ные,единичные вещи, которые мы ощущаем. Общее же существует лишь в форме понятия овещах, то есть только в нашей голове, субъективно. Скажем, существуют отдельныелюди, но «человек вообще» реально не существует, а только мыслится.
Реалисты же полагали,что общее существует в действительности на­ряду с единичными вещами, или в нихсамих, а не только в форме понятия. Данное противопоставление вытекало изформального, недиалектиче­ского (такой способ мышления называют метафизическим)подхода к катего­риям. Объективно существующая вещь, как особенное, содержит всебе, неза­висимо от нашего мышления, оба момента — и общее, и единичное. Укаждо­го человека есть свойства, роднящие его со всеми другими людьми (общее);и у каждого есть черты, отличающие его от всех других людей (единичное). И то,и другое существует объективно в единстве. Это единство как раз и явля­етсяусловием бытия каждой вещи./>/>/>Теоцентризм средневековой философии
Термин «теология» переводится как«учение о Боге (теос — Бог; логос — учение). Центральной своей задачейфилософы средневековья считали поиск убедительных доказательств существованияБога. Церковь относилась к этим поискам довольно сдержанно. С одной стороны,она не противилась исследованиям в этом направлении, считая их богоугодным де­дом.С другой же — хорошо понимала, что сам факт отыскания доказательств говорит обопределённых сомнениях: люди вряд ли нуждаются в дополни­тельных аргументах,если их вера безусловна и крепка.
Одно из доказательств, ставшее знаменитым, иполучившее название онтологическое доказательство бытия Бога», привёл в XI в. философАнсельм Кентерберийский. Суть его в следующем.
Ансельм за аксиому принимает тезис: «Богесть совершенство». Суще­ствование же входит, наряду с другими качествами,в понятие «совершенст­во» по определению, ибо если нечто несуществует, то назвать его совершен­ным уже нельзя; не все необходимые дляэтого качества наличествуют. Сле­довательно, Бог существует.
Это доказательство построено на дедуктивном выводе(движение мыс­ли от общего — к частному), оперирующем чистыми«универсалиями» (поня­тиями). В конечном счёте это напоминаетсловесную эквилибристику, и уже некоторые современники Ансельма это понимали. Стаким же успехом, на­пример, можно доказать существование «совершенногочеловека», понятие о котором есть в нашем уме./>/>/>Разум и откровение
Другим путем пошел самый крупный средневековыйфилософ — Фома Аквинский, живший в XIII в. Фома разграничивает области философии и теологии:предме­том первой являются «истины разума», к которым человекприходит путём логического рассуждения и опыта; предмет же второй —«истины открове­ния», доступные через божественное озарение, и неиначе.
Истины откровения иррациональны, то есть немогут быть логически обоснованными. Истины разума — это знания; истиныоткровения — вера. При этом вторые выше первых. Богословские истины«сверхразумны», но не «противоразумны». Поэтому Фома нетолько допускает поддержку со сторо­ны разума в укреплении веры, но и самприводит доказательства существова­ния Бога.
Однако в отличие от Ансельма Фома ищет их не в логическом«жонг­лировании» универсалиями, а в самом действительном мире, как втворении Бога. Его идея проста: если Бог сотворил мир, а это так, то в самомэтом мире можно найти доказательства существования Творца (подобно тому, какглядя на табуретку, мы догадываемся о существовании мастера, который её изгото­вил)./>/>/>Доказательства Фомы Аквинского
Фома приводит пять доказательств. Рассмотримих по порядку.
Первое  из них  основывается на понятии «движение». Всякая вещь движется подвоздействием, какой-либо другой ве­щи, рассуждает философ. Эта другая — поддействием третьей и т.д. После­довательность не может быть бесконечной;следовательно, должна существо­вать вещь, которая движет другие, но сама ненуждается в источнике движе­ния, то есть должен быть Перводвигатель; это и естьБог.
Второе доказательствоопирается на понятия «причина» и «следствие». Всякоеследствие имеет свою причину; эта причина сама является следствием другойпричины; та, в свою очередь, — следствие третьей причины и т.д. (модель похожана цепочку из костяшек домино). Стало быть, должна быть Первопричина, котораяне нуждается в причине. Это и есть Бог.
Третье доказательствоисходит из категорий «случайность» и «необходимость». Всевещи в мире случайны, то есть могут быть, а могут и не быть. Но если быабсолютно всё в мире было случайным, то и сам мир был бы слу­чайным. В такомслучае его бы уже не было. Однако мир есть. Следовательно, в нём должна бытьнеобходимость. Эта абсолютная и единственная Необ­ходимость и есть Бог.
Четвёртое доказательствоиспользует понятие «совершенство», что напоминает об аргументацииАнсельма. Но ход мысли Аквинского иной. Ве­щиотличаются друг от друга степенью совершенства, констатирует он. Змеясовершеннее червя, а человек совершеннее обезьяны. Стало быть, все вещи в миреможно расположить в воображаемый ряд, где каждая следующая вещь совершеннеепредыдущей. Из них должна быть самая совершенная — это и есть Бог.
Наконец, пятое доказательство берёт за основупонятие «целесообразность». Мир устроен гармонично; одна вещьсоответствует другим, а те — ей. На фруктовых деревьях, к примеру, сначалараспускаются цветы, и только  потом — листья, чтобы не мешать пчёлам опылятьсоцветия. Стало быть, су­ществование каждой вещи подчинено определённой цели,замыслу. И эта цель — гармония. Следовательно, должен быть Целеполагатель —Бог./>/>/>Критика доказательств
Философы — современники Фомы и жившие позжевыдвигали контрдоводы. Так, первые два доказательства были бы неопровержимыми,если бы было точно известно, что мир конечен, и число вещей, в нём тожеконечно. Однако никто ещё не доказал конечность мира; напротив, немало доводовв пользу его бес­конечности.
Из третьего доказательства следуетсуществование необходимости в самих явлениях природы, авовсе не самогоБога. Это значит, что всякое случайное событие содержит в себе элементнеобходимости, вытекающей из внутренней природы вещей. Прорастание пшеничныхзёрен — необходи­мость; выпадение града — необходимость. Но что именно эторастение поги­бает именно от этой градины — случайность. Иными словами,случайность — это точка пересечения необходимостей.
Четвёртое доказательство уязвимо в томотношении, что не существует, чётких и объективных критериев совершенства.Человек совершеннее обезь­яны, когда создаёт орудия труда, изготовляет жилище иодежду. Но обезьяна совершеннее человека, когда нужно лазать по деревьям исрывать кокосовые орехи. Иначе говоря, совершенство может быть только вкаком-то отноше­нии, а не вообще.
Что касается пятого доказательства, котороечасто признают наиболее убедительным, то нужно заметить, что оно вступает вявное противоречие с третьим, чего не заметил Фома. Действительно, в третьемутверждается, что все вещи в мире случайны; однако случайные вещи не могутгармонировать, соответствовать друг другу, что очевидно.
Споры вокруг этих доказательств не затихают и по сей день.Как бы то ни было, можно сказать, что пока на Земле живут люди, они будутразмыш­лять по поводу веры, и будут спорить; вопрос остаётся открытым. Каждый —и верующий, и атеист — имеет право на свою позицию. Одному легче жить, будучи,атеистом; другому — с верой в Бога, Важно только, чтобы один не считал другоговрагом только на том основании, что тот иначе мыслит, иначе представляет себемироздание./>/>/>Философия Возрождения
К концу средневековья позиции церкви в Европеначинают ослабевать. Светская власть всё больше теснит власть религиозную. Этопроисходит в силу ряда при­чин. Развиваются и укрепляются ремёсла, возникаютмануфактуры с чертами разделения труда, появляются серьёзные техническиеизобретения (печатный станок, доменный металлургический процесс, ветряные иводяные двигате­ли), активизируется торговля, растут города. Начиная с XII в.появляются первые университеты, нарастает престиж научного знания. Феодальныеот­ношения, господствовавшие на континенте в течение столетий, начинаютпревращаться в тормоз общественного прогресса.
В духовной сфере намечается возврат кгреческим ценностям. Появля­ются совершенно новые понятия, каких не былопрежде: «личность», «инже­нер» (изобретательный),«студент» (жаждущий знаний). Начинается бурный расцвет искусств,прежде всего в Италии и в Испании.
Всё это сопровождалось нарастающей критикойрелигиозного мировоз­зрения. Изменилось и направление философских исследований,которые на­чали выходить из монашеских келий. Бурно развивается натурфилософия(философия природы); создаются философские системы, авторов которых ин­тересуетуже не просто возрождение того или иного античного учения, а са­мостоятельноеисследование природы, основанное на познании её собствен­ных законов. ДжорданоБруно, позже казнённый инквизицией за свои ерети­ческие взгляды и требованиепередать государству церковные земли, разраба­тывает, опираясь на идеиКоперника, теорию множественности миров. Галилео Галилей в своихнатурфилософских сочинениях развивает новую картину мира, исследуетмеханическую форму движения тел.
Философия Ренессанса уделяет внимание исоциально-политическим учениям. Она приобретает черты антропоцентризма (антропос— человек): в центре внимания философов — личность, её интересы и развитие, еётворче­ский потенциал. Философы подвергают критике существующие обществен­ные порядкии социальную несправедливость. Томас Мор и Томмазо Кампанелла в своихпроизведениях «Утопия» и «Город Солнца» рисуют идеальныеобщественные устройства, лишённые частной собственности, деспотической силыгосударства, разделения на бедных и богатых.
В это же время Макиавелли, ставший в последующем знаменитымкак «теоретик власти», провозглашает в своей работе«Государь» идеал политического вождя. Насилие, вероломство,жестокость — вот арсенал последнего. Нравственно всё, что способствуетукреплению власти; где начинается поли­тика, там кончается совесть; цельоправдывает средства — эти и подобные им принципы сделали эту небольшую пообъёму книжку настольной книгой мно­гих диктаторов.
/>/>/>/>Глава 5. ФИЛОСОФИЯ НОВОГОВРЕМЕНИ И ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ
Новым временем принято называть XVII в., аследующий век — XVIII — получил в истории название века Просвещения. Новое времяхарактеризу­ется прежде всего научной революцией в естествознании и математике.В ис­следованиях природы учёные всё чаще прибегают к экспериментальному ме­тоду.На его базе Галилей открывает законы кинематики, а Ньютон — законы динамики.Французский философ Рене Декарт создаёт аналитическую гео­метрию и формулируетзаконы преломления света и закон сохранения им­пульса в механике.
Лейбниц и Ньютон независимо друг от друга вводят понятиебесконеч­но малой величины и на его основе разрабатывают дифференциальное и ин­тегральноеисчисление. И это лишь часть открытий, сделанных в новое время./>/>/>Развитие гносеологии
Научная революция вызвала особый интерес философовк процессу научного познания. Она обострила внимание как к традиционнымвопросам гносеологии (теории по­знания), так и породила новые вопросы.Что важнее в познании — чувства или разум? Каковы роль и возможностиэксперимента? Что такое научный за­кон? Каким методом должен пользоватьсяучёный, чтобы добиться успеха? Всякое ли явление может быть описано на языкематематики?
Успехи математики были столь впечатляющими,что все остальные науки, в том числе и философия, как бы равнялись наматематику, «завидуя» строгости её построений и однозначностивыводов. Мало того, многие вы­дающиеся философы того времени одновременно былиизвестными матема­тиками. Декарт, Лейбниц, Спиноза даже пытались излагать своифилософские идеи в трактатах, похожих на учебник геометрии (аксиомы,доказательства теорем, выводы и т.д.). Однако из этих попыток математизироватьфилософ­ское знание ничего путного, кроме чисто внешнего сходства, не вышло.
Философия принципиально не математизируется, так как онаимеет де­ло с понятиями, не допускающими количественных отношений не только вчисловом виде, но даже в виде степени. Смешно говорить, что причина этогоявления «больше», чем причина другого явления; или — этот юноша любитдевушку «в 1,8 раза сильнее», нежели его соперник; или — этот человек«по­рядочный», а тот — «очень порядочный». Невозможно быть«более» или «ме­нее» порядочным человеком, подобно Тому,как женщина не может быть «бо­лее» или «менее» беременной./>/>/>Философия и математика
Математику и философию роднят не количественныотношения, а то обстоятельство, что обе они, как тогда говорили,«спекулятивны», то есть «рождаются из ума», опираясь не наэксперимент, а на логическое мышление. В действи­тельности же, математика ифилософия, как и остальные науки, отображают не выдуманные, а реальные связии отношения явлений объективного мира. Но если в других науках это почтиочевидно, то в математике и философии функция отображения завуалирована, в силучего складывается обманчивое впечатление их спекулятивного характера./>/>/>Врождённые идеи
На этом основании Лейбниц выдвинул теорию«врож­дённых идей», согласно которой математическоефилософско-логическое знание дано человеку от рождения, но не явно; опыт лишь«пробуждает» это знание, делая его явным (это весьма напоминает«теорию воспоминания» Платона).
Лейбниц иллюстрирует свои взгляды следующимпримером. Допустим, человек не знает, что такое сахар и никогда его не видел.Если положить пе­ред ним кусочек сахара и спросить, растворится или нет этовещество, если бросить его в воду, то он не сможет определенно ответить,сколько бы ни ду­мал; нужен опыт. Но если, продолжает философ, положить передчеловеком, далёким от математики, чистую бумагу и карандаш, и дать емудостаточно времени, то он при желании сможет вывести все теоремы геометрии, взявза основу всего лишь три понятия: точка, прямая и плоскость, ибо геометриче­скоезнание дано ему от рождения.
Лейбниц считает логику мышления самодостаточной, ненуждающейся во внешнем мире, тогда как логика мышления отображает объективнуюлоги­ку этого мира и логику практических действий человека. Такие всеобщиепринципы, как «часть меньше целого», «всякое событие имеет своюпричину» и т.п., не являются «чистыми спекуляциями» ума, а естьрезультат, вывод из многовековых наблюдений человека, однако человека не«созерцающего», а деятельного./>/>/>Сенсуализм и рационализм
На почве различного понимания роли чувств иразума в научном познании возникла острая полемика между«сенсуалистами» (сенсус — чувство) и «рационалиста­ми»(рацио — идея, мысль). Наиболее видный представитель первых — анг­лийскийфилософ Джон Локк считал, что ведущая роль в познании принад­лежит ощущениям.Разум — всего лишь «чистая доска», на которой органы чувств с помощьюопыта рисуют свои «иероглифы». Единственная роль ра­зума —упорядочивать и систематизировать данные, полученные из опыта.
Рационалисты же (Лейбниц, Декарт) ведущую рольотводили разуму, логике. Опыт же, по их мнению, играет всего лишь роль«спускового меха­низма», пробуждающего врождённые идеи.
В Париже был даже поставлен любопытныйэксперимент, привлекший внимание всей образованной Европы. К тому времени врачинаучились де­лать глазные операции, устраняющие врождённую слепоту. Так вот,рациона­листы полагали, что если перед прозревшим человеком, перенесшим такуюоперацию, поставить на стол куб и шар (ранее он мог различать их на ощупь), тоон сможет отличить, где куб и где шар, не дотрагиваясь до них. Ибо идеи«кубичности» и «сферичности» врожденны сознанию.
Эксперимент закончился отрицательным результатом, что вовсене до­казывает правильность позиции сенсуалистов. Позже философы поняли, чтопротивопоставление чувств и разума в познании друг другу так же некор­ректно,как, например, спрашивать, кто важнее для общества — мужчины или женщины./>/>/>/>Принципы Декарта
Декарт уделил особое внимание вопросу о методенаучного познания. Какими принципами должен руководствоваться учёный в своейдеятельности, чтобы быть уверен­ным в истинности полученных результатов? Онпредложил четыре таких принципа. Они просты и понятны. Заметим также, что ихвполне можно рас­сматривать и как принципы учебно-познавательной деятельностистудента.
1.          Принимай за истину только то, что,представляется твоему уму так ясно и отчётливо, что не вызывает никакихсомнений. Сам Декарт, руково­дствуясь этим принципом, принял за начало своегофилософского учения те­зис: «Я мыслю, следовательно, существую»;действительно, невозможно мыс­лить, что «я не мыслю». Однако слабостьэтого начала в том, что из него ни­как нельзя логически вывести существованиеостального мира.
2.          Дели каждую из проблем на столькочастей, на сколько сможешь.
3.          Начинай решать эти части проблемы,двигаясь от более простых к более сложным.
4.          Время от времени останавливайся и делайобзор, что сделано и что ещё не сделано, дабы ничего не упустить.
К этим замечательным и полезным правилам стоило бы добавитьпятый принцип — принцип практической проверки результатов теоретического ис­следования.Во времена Декарта понятия «практика» ещё не было в филосо­фии;учёные исходили из «созерцающего» исследования, а не из деятельного./>/>/>/>Идолы ума по Бэкону
Автор  индуктивного  метода (индукция —движение мысли от частного знания к общему) английский фило­соф Фрэнсис Бэконподверг исследованию те свойства ума, которые мешают истинному познанию. Этисвойства он назвал «идолами ума» (предрассудка­ми), от которыхпризывает освободить своё мышление, обращаясь прежде всего к учёным. При этомБэкон подчёркивает, что чем менее образован чело-зек, тем в большей степени егоум подвержен этим предрассудкам.
Первый изних — «идол рода». Этот предрассудок коренится в самой природечеловеческого рода. Людям, говорит философ, свойственно рассматривать явленияприроды не сами по себе, а с точки зрения их полезности для себя. Устройствомира рассматривается по аналогии с интересами человека; как будто всё, чтопроисходит в природе, совершается сцелью способство­вать благополучиюлюдей. Такой подход можно назвать антропоморфным. Поэтому люди часто подменяютвопрос «почему» вопросом «для чего». Вме­сто того, чтобы.,спросить «почему идёт дождь?», они спрашивают «для чего идётдождь?». Будто у дождя есть цель, связанная с желаниями людей.
Второй предрассудок— «идол пещеры». Он заключается в том, что че­ловеку свойственнодомысливать то, что дают ему органы чувств, и эти до­мыслы ошибочно приниматьза факты. Человек как бы находится в пещере, из которой видна только частьокружающего мира; однако, предполагая остальное, человек молчаливо обманываетсебя, принимая свои предположения за видимое и бесспорное.
Чтобы было яснее о чём идёт речь, рассмотримконкретный пример.  Что является фактом в фразе: «Человек зашёл в магазин,чтобы купить хле­ба»? Кажется, фактом является вся фраза, тем более, чточеловек действительно вышел с хлебом. Но в действительности покупка хлеба можетбыть всего лишь маскировкой: он, скажем, увидел сквозь витрину знакомую де­вушкуи зашёл назначить ей свидание. Но, не желая афишировать свои наме­рения, сказалнам, что хочет купить хлеба. Таким образом, в приведенной фразе фактом являетсятолько первая часть — «человек зашёл в магазин». Вторая же часть —«чтобы купить хлеба» — не более чем интерпретация фак­та. Корочеговоря, если о чём-то можно поспорить, то это ещё не факт. Когда говорят:«Факты — вещь упрямая», то прежде всего имеют в виду их бес­спорность.Отождествление факта с его интерпретацией, точнее — признание интерпретации зафакт, и есть проявление идола пещеры.
Третий предрассудок— «идол площади». Заключается в том, что мышление многих людей как бызаколдовано магией слов. Людям свойствен­но; говорит философ, слишком доверятьсловам. Слова же часто используют­ся не для того, чтобы выразить мысль, а длятого, чтобы скрыть её, или скрыть её отсутствие. Кроме того, привыкая к словам,люди привыкают и к тем заблуждениям, которые часто заключаются в словах. Поэтому нередки ситуации, когдалюдям кажется, что они спорят о деле, тогда как на самом де­ле спор идёт всеголишь о словах.
Четвёртый — «идол театра». Его суть в том, что люди нередкослепо  верят в авторитеты. Им иногда важнее не «что сказано», а«кто сказал». Как зрители в театре, увлекшись, верят актёру, такмногие люди слишком дове­ряют известным учёным и политикам, забывая при этомчто даже выдаю­щиеся личности могут ошибаться или преследовать свои корыстныеинтере­сы. При этом, чем крупнее авторитет человека, тем губительнее его ошибкии промахи для общества. Авторитеты заслуживают уважения, но, предупрежда­етБэкон, не нужно им слепо преклоняться, не нужно «стоять перед ними наколенях»; нужно больше доверят собственному разуму и опыту.
Первые два идола из перечисленных философ относит к«естествен­ным» предрассудкам ума; вторые же два он считает«приобретёнными», то есть зависящими от сознания и характерачеловека. Поэтому Бэкон советует начинать избавление от идолов ума именно споследних двух, так как это лег­че сделать./>/>/>/>Техническая революция
Во второй половине XVII — начале XVIII в. в Европе активно развивается промышленное производство.В крупных городах, где строились фабрики и заводы, явно не­доставало рабочихрук. Население городов могло бы пополниться за счёт де­ревни, однако феодальныеотношения и крепостная зависимость крестьян тормозили этот естественныйпроцесс. В основном по этой причине между классом феодалов и молодым классомбуржуазии возникли острые противо­речия, которые в конце концов разрешились входе буржуазных революций. Первыми на капиталистический путь развития сталиГолландия, Англия и Франция. Лозунг, начертанный на знамени буржуазии —«Свобода, равенство и братство» — обещал хорошие перспективы.
Но вскоре, в основном в связи с крупнымитехническими изобретения­ми (паровая машина, ткацкий станок и т.п.), началсяпроцесс вытеснения «лишних» рабочих за ворота фабрик и заводов.Предприниматели стали ак­тивно использовать женский и детский труд. Появиласьбезработица, а вместе с нею стали расти нищета, голод; возросло число больных,повысилась дет­ская смертность.
Радужные картины социальных преобразований, которыерисовало не­терпеливое воображение всего несколько десятилетий назад, сменилисьуны­нием и растерянностью. Рабочие, вместо того, чтобы приветствовать новыйстрой, ломали машины (движение луддитов), а позже начали устраивать стач­ки изабастовки. Требовалось как-то объяснить происходящее, вскрыть при­чинысоциального нездоровья. Попытку такого объяснения предпринял анг­лийскийсвященник и экономист Томас Мальтус./>/>/>/>Теория Мальтуса
Он аргументировал противоречия общественногоразвития не особенностями материального производства, а «вечными законамиприроды». Мальтус сформулировал так называе­мый «естественный законроста народонаселения», по которому средства су­ществования людей (пища,одежда, жильё и т.п.) растут в арифметической прогрессии, а численностьнаселения растёт в геометрической прогрессии. Таким образом, ростнаселения со временем всё больше и больше опережает прирост материальных благ.Возникает «лишнее» население, и это приводит к голоду, нищете,безработице, следовательно — к обострению социальных противоречий. Всё этосопровождается, как считал Мальтус, убывающим плодородием почвы, которая уже неможет прокормить растущее население.
Где же выход? Мальтус обращает свой взор на такие явления,как эпи­демии, голод, войны, стихийные бедствия, называя их «естественнымирегу­ляторами роста населения». «Не надо мешать природе делать своёдело — уносить лишние рты», — вот его лозунг. Кроме того, он призываетввести су­ровые меры на государственном уровне по регламентации браков(повысить брачный возраст, запрещать нищим вступать в брак и т.п.) и снижениюрож­даемости.
Современные последователи Мальтуса(неомальтузианцы) развивают далее его идеи. Врачи борются с эпидемиями; учёные,ищут способы повы­сить урожайность полей и защитить людей от землетрясений итайфунов; па­цифисты выступают против больших и малых войн, — и все они непонима­ют, что своими «гуманными» действия они «закладывают минузамедленного действия под человечество». Грозящая перенаселённость Землиоднажды приведёт к тому, что голодный и озлобленный Юг нападёт на богатый и сы-тый Север. Защищаясь, Север будет вынужден применить ядерное оружие. Это ибудет третья мировая война — последний трагический аккорд в исто­рии населенияЗемли.
Некоторые неомальтузианцы даже предлагаютсрочно ввести доброволь­ную стерилизацию; населения отсталых стран, гдемногодетность является нор­мой, за солидные денежные вознаграждения, на которыедолжны потратиться промышленно развитые страны, если они не хотят ядернойкатастрофы.
Конечно, Мальтуса можно упрекнуть не только заего антигуманные рекомендации, но и в научной недобросовестности: он исследовалрост насе­ления в основном в Северной Америке, где, как известно, приростнаселения происходил не только за счёт естественной рождаемости, но и попричине ак­тивной эмиграции из Европы. И всё же ему надо отдать должное: ещёдва ве­ка назад он почувствовал грядущие проблемы, связанные с ростом населенияЗемли, и обратил на них внимание учёных.
Пока ещё остроту проблемы удается сдерживать обильнойгуманитар­ной помощью отсталым народам. Но это не может продолжатьсябесконечно. Здесь уместно вспомнить мудрость Иисуса Христа, который говорил,что го­лодному можно помочь двояко: дать ему рыбу и он насытится, но единожды;или — научить его ловить рыбу, и он сам будет себя насыщать. Развитые страныпока идут преимущественно первым путем, тогда как нужно давать не«рыбу», а «удочку» (помощь в развитии систем образования,здравоохране­ния, управления, новых технологий и т.п.)./>/>/>/>Субъективизм Джорджа Беркли
Промышленная и научная революции в Европепривели помимо всего прочего и к тому, что атеистическое сознание всё большестало заявлять о себе. Молодых буржуа мало трогала религия; их большеинтересовали науч­ные и технические знания, использование которых давало ростприбылей. В столкновении же двух систем (феодальной и капиталистической)церковь стояла на стороне первой, так как она, по сути, была самым крупным феода­ломна континенте. Ясно, что церковь не могла оставаться в стороне от борь­быатеизма и религии, равнодушно наблюдать, как подрываются устои по­следней.Времена инквизиции, когда на кострах гибли сотни еретиков, уже миновали; борьбаприняла более цивилизованный, теоретический характер.
Философский поход против атеизма предприняланглийский епископ Джордж Беркли. Понимая, что в основе атеизма лежит понятие«материя», он взялся доказать, что никакой материи, как субстанции,не существует, что это слово — пустой звук, ничто. С этой целью он тщательнопроанализировал природу человеческих ощущений. Сразу же заметим, что этотанализ он вы­полнил блестяще, обратив внимание на такие детали ощущений, надкоторы­ми ранее никто не задумывался:/>/>/>Цвет розы в темноте
Поразмышляем над «детским» вопросом:«Какой цвет у красной розы в абсолютной темноте?». «Конечно,роза остается красной и в темноте, только мы этого не видим», — скажетслегка озадаченный читатель. Однако не всё так просто. Если гово­ритьсовременным языком, то выясняется следующее. Падающий на розу свет, в которомпредставлены разными частотами все цвета радуги, в основ­ном поглощается, заисключением частоты, соответствующей красному цве­ту. Эти «красные»лучи, которые на самом деле не имеют «красноты» (это всего лишьвысокочастотное излучение), отразившись от розы, попадают в наш глаз, где,раздражая нервные клетки сетчатки, как раз и вызывают ощу­щение красноты. Сталобыть, «цветность» предмета возникает лишь в глазу.
В темноте на розу не падает свет; нетпоглощения и отражения; нет также и ощущения. Следовательно, в темноте розавообще не имеет цвета. Но мало того, она не имеет цвета не только в темноте, нои тогда, когда на неё никто не смотрит! Поглощение и отражение есть, но«красные» лучи уходят в никуда, не натыкаясь на чью-либо сетчатку, тоесть так и не становятся крас­ными. Собака или попугай, у которых сетчаткаустроена иначе, видят розу не такой, как мы.
Из всего этого Беркли делает безупречный вывод: без глазанет цвета; без, вкусовых рецепторов во рту нет вкуса (например, молекулыхлористого натрия сами по себе не имеют «солёности»); безобонятельных рецепторов нет запаха (молекулы одеколона сами по себе не«пахнут») и т.п. Стало быть, мир сам по себе бесцветен, беззвучен, неимеет запахов, то есть не имеет «вторичных» качеств. Сходным образомБеркли обосновывает субъектив­ность и «первичных» качеств(протяжённость вещей, их массу, твёрдость)./>/>/>Комбинации ощущений
Но что такое любая вещь, как не комбинациянаших ощущений, — восклицает Беркли. То, что мы называем яблоком, есть не чтоиное, как определённое сочетание цвета, запаха, вкуса, гладкости кожуры и т.д.Существование же субстанции, из которой, якобы, состоит яблоко — не более чемпредположение, не имеющее под собой ника­ких серьёзных оснований. И философделает принципиальный вывод: суще­ствовать значит быть воспринимаемым. Нетсубъекта, нет и объекта. По крайней мере, нет уверенности в его бытии.
Беркли обращается к коллегам-философам с предложением —попро­бовать доказать, что вещи субстанциально существуют, когда их никто невоспринимает, не ощущает. Выясняется, что чисто логическим путём сделать этоневозможно. Значит, торжествует Беркли, то, что вы — атеисты называете материей— выдумка, ноль, ничто. Бог рождает в человеке комбинации ощущений, называемыевещами, и нет никакого субстрата, к которому вы «цеп­ляете» в силуобыденной привычки те или иные свойства. Вещь тождественна её свойствам; никтои никогда не ощущал «материю» как таковую, помимо этих свойств. Такимобразом, заключает Беркли, от вашего здания атеизма, построенного навымышленном понятии, остаются одни развалины./>/>/>/>Прав ли Беркли?
Однако он рановато торжествует. Во-первых,понятие мате­рии выражает не то, из чего «состоят» вещи (для этогоесть понятие «содержание»), а сами эти вещи в их совокупности,включая и людей. Цвет, запах, вкус и т.п. действительно не существуют внеорганов чувств, тут Беркли прав. Но он делает натяжку, утверждая, что ис­точникэтих ощущений — в самом субъекте, а не вне его. Роза, когда на неё никто несмотрит не имеет «красноты», но это не значит, что на это время онаисчезает вообще, и появляется всякий раз, как только кто-то бросит на неёвзгляд.
Во-вторых, если стать на позицию Беркли ирассуждать последователь­но; то получается, что в мире никого и ничего, кромесубъекта, не существу­ет; и всё богатство связей и отношений вещейразворачивается только в нём. Такая позиция получила название«солипсизм» (соло — один). Беркли опаса­ется упрёков в такойкрайности, и как бы нехотя признаёт бытие других лю­дей.
Это, в-третьих, заставляет его противоречитьсамому себе. Если задать ему любой практический, подчеркнём —практический!, вопрос, например: «Сомневается ли он в существовании своихприхожан, для которых он гото­вит завтрашнюю проповедь в тиши ночногокабинета?», то он попадает в крайне неприятное положение. Если прихожане —всего лишь возможные комбинации его, Беркли, ощущений, то выходит, что онготовит проповедь только для самого себя. Тогда он должен бросить это занятие.Однако он про­должает готовить проповедь; следовательно, не сомневается вреальном су­ществовании прихожан, когда не видит и не слышит их. Стало быть,Беркли-практик опровергает Беркли-теоретика. Практика же — критерий истины.
Следует сказать, что в своё время учение Беркли наделаломного шума в философии; наблюдалась даже некоторая растерянность. Философы незна­ли, как возразить, потому что не владели понятием «практика», неосознавали её роли в познании и в формировании мировоззрения. Подробный иглубокий анализ идей Беркли сделал в своей книге «Материализм иэмпириокрити­цизм» В.И. Ленин. Дальнейшие попытки реанимировать эти идеи врусле по­зитивизма (позитивизм — направление, преувеличивающее роль эмпириче­скогознания) не принесли какого-либо заметного успеха.
/>/>/>/>Глава 6. НЕМЕЦКАЯ ФИЛОСОФИЯ XVIII-XIX ВЕКОВ
Когда говорят о классической немецкой философии, то преждевсего имеют в виду учения таких философов, как Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель,Фейербах. Их творчество можно назвать вершиной философской мысли: в их трудах,как никогда раньше, да и после, за исключением, пожалуй, Аристоте­ля, былипредставлены грандиозные системы философского знания, а самих их авторов вполнеможно назвать последними из энциклопедистов в истории науки. В XX в. научноезнание так стремительно и мощно разрослось, что быть осведомлённым во всех егообластях не под силу даже самым крупным учёным. В силу ограниченного объёмапособия мы имеем возможность крат­ко познакомиться с идеями лишь Канта иГегеля./>/>/>Трансцендентальная философия Канта
Иммануил Кант— родоначальник классиче­скойнемецкой философии. Особенно велики его заслуги в области гносеологии. Кантсовершает своеобразный переворот, впервые рассматривая научное познание как деятельность,протекающую по своим собственным законам. До Канта теоретиков познаниябольше интересовал объект познания. Если они обраща­ли свой взор на познающегосубъекта, то их интерес не шёл дальше анализа, предрассудков, мешающих познанию(Бэкон), или исследования методов по­знания (Декарт).
Предшественники Канта рассматривали всё субъективное,идущее от человека, привносимое им, как помеху познанию, как то, что искажает иза­темняет действительное положение вещей. Кант же ставит вопрос иначе. Ка­киесвойства ума вообще делают возможным познание? Существуют ли гра­ницыпознавательных возможностей? Как получается, что наши мысленные конструкции обустройстве вещей согласуются с этими вещами, пусть и не во всех деталях?
Размышляя над этим, философ выделяет в познающем субъектедва уровня: эмпирический (опытный) и трансцендентальный (букв. —«выходящий за пределы»; в данном случае — за пределы опыта). Кпервому он относит индивидуальные психологические и физиологические особенно­стичеловека; ко второму — такие надындивидуальные формы мышления, ко­торыеизначально присущи человеку как таковому; которые наполняются конкретнымсодержанием благодаря опыту. Эти трансцендентальные формы подобны идеямархитектора, которые, соединяясь со строительным материа­лом (данные опыта),рождают здание (единство эмпирического и сверхэмпирического знания)./>/>/>Синтетические-априорные суждения
Этот аналог идей в голове архитектора Кантназыва­ет —«синтетические априорные суждения» (синте­тические —появляющиеся в результате синтеза, со­единения; априорные — доопытные). Онспрашивает, как они возможны. Рассмотрим примеры суждений, чтобы было понятнее.Например, суждение: «Этот лебедь белый», является апостериорным(апосте­риорное знание — знание из опыта, в результате опыта). Когда, обобщая,лю­ди говорят: «Все лебеди белые»; то мы имеем синтетическоеапостериорное суждение, которое не является всеобщим, несмотря на словечко«все», так как содержит вероятное знание и в любой момент может бытьопровергнуто.
Однако когда мы говорим: «Всякое явление имеетпричину»; «Если не­что существует, то оно имеет содержание и форму»;«Всякая вещь имеет про­тяжённость и длительность существования» ит.п., то ситуация меняется. Та­кие высказывания, согласно Канту, и естьсинтетические априорные сужде­ния. Можно представить себе чёрного лебедя, ноневозможно помыслить яв­ление, чтобы оно не имело причины. Эта всеобщность, этабезусловность — свойство самого мышления, считает философ. Он полагает, чтотакие сужде­ния не могут быть объяснены из опыта, возможности которого всегдаограни­ченны, но изначально присущи мышлению как априорные формы возможно­гознания. К ним Кант относит созерцание «чистого пространства» и«чистого времени», а также те понятия, которые принято называтьфилософскими кате­гориями (необходимость и случайность, содержание и форма,причина и следствие и т.д.). Априорные синтетические суждения — это не толькооб­ласть философии, но и предмет математики, так как математические абстрак­циине черпаются непосредственно из опыта./>/>/>Рассудок и разум
Рассудок, по Канту, — это наша способностьоперировать понятиями,   наполняя  эти  формы  данными  чувственного опыта.Таким образом, рассудок сам конструирует предмет исследования в соответствии саприорными формами — категориями. Следо­вательно, научное знание объективно посвоему источнику; в то же время, это же научное знание субъективно по форме иаприорно по своей движущей си­ле. Разум — руководитель рассудка, интуитивный посвоей природе целеполагатель. Рассудок без разума никогда не смог бы выйти запределы индиви­дуального опыта субъекта; именно разум обеспечивает безусловностьи об­щезначимость научных (математических и философских) истин./>/>/>/>Антиномии разума
Рассудок, считает Кант, не свободен в своейдеятельности. Свобода — прерогатива разума. Рассудок ограничен данными опыта ицелевыми установками разума. Последний же может позво­лить себе всё, чтоугодно. Чтобы подтвердить это, Кант предпринимает сле­дующий шаг. С равнойстепенью логической убедительности он доказывает справедливость противоположныхвысказываний: «Мир конечен в простран­стве — мир бесконечен в пространстве»;«Мир имеет начало во времени — мир безначален во времени»; «Мирсоздан Богом — мир существует сам по себе, небудучи созданным».Эти и подобные им высказывания получили название «антиномии разума»(антиномии — противоречия),
Обнаружив антиномии, Кант, который в молодости былвоинствующим атеистом, склоняется к религиозной вере: «Я ограничил знание,чтобы осво­бодить место для веры». Сам факт обнаружения антиномий, считаетфилософ, показывает, что возможности науки не безграничны; не следует строить,ил­люзии, что ей всё по силам./>/>/>/>/>АгностицизмКанта
Вообразим себе на минуту мысленный диалогКанта с самимсобой, в котором бы он попробовал популярно выразить свои взгляды. Допустим,что философ выбрал вопросно-ответную форму.
Вопрос первый. — Что движет человеческимпознанием, — спросил бы Кант; — что толкает человека к необходимости познавать?
Ответ Канта. — Любопытство и удивление передгармонией мира.
Вопрос второй. — Могут ли органы чувствобманывать нас?
Ответ Канта.—Да, могут.
Вопрос третий. — Способен ли наш разумошибаться?
Ответ Канта.—Да, способен.
Вопрос четвёртый. — Что есть у нас, кромечувств и разума, для позна­ния истины?
Ответ Канта. — Ничего.
Вывод Канта. — Следовательно, у нас не можетбыть уверенности, га­рантии, что мы в состоянии познавать сущность вещей.
Эта позиция получила название«агностицизм». («а» — не; «гносис» — знание).Вещи, которые только кажутся «вещами для нас», на самом деле яв­ляются«вещами в себе», считает философ./>/>/>/>/>Рольпрактики
Рассматривая процесс научного познания как специфиче­скийвид деятельности человека, Кант вплотную подошёл к понятию практики. Однакопоследнего шага так и не сде­лал. Практика — это орудийно-предметнаядеятельность, направленная на удовлетворение тех или иных потребностейчеловеческого общества. Кант же ограничился лишь разумно-логической сторонойдеятельности, не видя связи логики познания с экспериментом и промышленным производством.Не со всеми его ответами на приведенные выше вопросы можно согласиться.
Так, анализ первого же ответа показывает, чтохотя любопытство учё­ного — мощный двигатель познания, но не решающий.Например, и геометрия возникла именно в Древнем Египте не из «чистогосозерцания пространства», как считает Кант, а из вполне земнойпрактической потребности. В этой стра­не разливы Нила весной и осенью, приносяна поля отличное удобрение — речной ил, одновременно смывали и заносили иломграницы между земель­ными участками (межи). Восстановление этих границ приотсутствии знаний было довольно сложным делом, что не раз приводило к острымконфликтам между владельцами земли. Именно это практическое обстоятельствовызвало в конце концов особый интерес к способам измерения площадей разной конфигурации;само название «геометрия» указывает на её происхождение(«гео» — земля; «метр» — меряю).
Точно так арифметика появилась не из«чистого созерцания временного ряда», а из практической потребности всчёте, возникающей при развитии торговли; десятичная система исчисления прямоуказывает на первый «каль­кулятор» — две человеческих руки.Термодинамика возникла в результате сильного желания владельцев первых паровыхмашин повысить их отдачу (КПД). Подобные примеры можно множить и множить.
Трудно согласиться и с четвёртым ответомКанта. Кроме чувств и ра­зума у познающего субъекта (Кант считал субъектомотдельного человека, тогда как субъектом познания может быть и сообществоучёных) есть ещё та­кое мощное средство, как практическая проверкатеоретического знания. Таким образом, практика выступает не только как основнаядвижущая сила познания, но и как главный критерий истины. Она же, со временем,показывает ограниченность, относительность наших знаний./>/>/>/>Категорический императив
Кантовский агностицизм в целом не выдерживаеткритики, но в нём есть и рациональное содержание. Говоря о «вещах всебе», философ предостерегает от чрезмерного преклонения передвозможностями науки. Он как бы говорит учёным: «Будьте осторожны! Наукане всё может; исследования могут при­водить к ошибочным результатам». Кантпредупреждает от иллюзии в всеси­лии науки. Особенно, добавим, когда речь идёто социальных науках, где возможности эксперимента сильно ограничены, а«проверка практикой» ино­гда лишь констатирует сломанные судьбыдесятков миллионов людей, слиш­ком доверившихся «единственно научнымтеориям».
Нравственные принципы Кант ставит выше научных истин«Две вещи в мире не перестают удивлять и восхищать меня, — говоритфилософ, — это звёздное небо надо мной, иморальный закон во мне».Его притягивают своей таинственностью глубины космоса и загадочностьчеловеческой души, тайна совести. Если приходится выбирать между научнымиистинами и принципа­ми совести, то предпочтение, считает Кант, нужно отдатьсовести, какими бы привлекательными и заманчивыми научные истины не были. Инымисловами, если наука «диктует» совершить нечто (скажем — революцию,гражданскую войну), и это нечто требует переступить через совесть, то от негонадо отка­заться. Высший нравственный принцип Канта, получивший название«катего­рический императив», звучит так: «Поступай так, чтобымаксима твоей воли могла стать основой всеобщего законодательства». Чтоозначает — живи так, чтобы с твоей жизни могли быть списаны законы жизни длявсех людей. Можно выразить мысль ещё проще — поступай с другими так, как тыхотел бы, чтобы поступали с тобой. Кант призывает каждого из нас не превращатьдругого человека в средство для достижения своих партикулярных (частных) целей.Всё, что есть в мире, говорит Кант, может быть использовано как средство; всё,кроме человека, который сам по себе есть цель./>/>/>Философия Гегеля
Георг Гегель создал удивительно стройнуюфилософскую систему, в которую вошли не только логика (теория мышления) ионтология (теория бытия), но также философия истории и философиягосударственного права, философия религии и филосо­фия искусства. В основусвоей системы он положил идею тождества субъ­екта и объекта. Еслипредшественники Гегеля исходили из противопоставле­ния друг другу мысли(понятия) и объективного мира (бытия), то он, напро­тив, полагает понятиесущностью природных вещей. Поэтому понятия о ве­щах, которые образуются вголовах людей, он рассматривает лишь как «блед­ную копию» объективносуществующих понятий. Понятие есть душа вещи. Гносеология, стало быть,сливается воедино с онтологией. В связи с этим его система получила название«объективный идеализм» в противовес «субъек­тивномуидеализму» Беркли.
Таким образом, вещи существуют благодаря тому, что они есть«мате­риализованные понятия». Но эти понятия обладают способностью кизмене­нию, саморазвитию. Источником последнего, по Гегелю, являются диалекти­ческиепротиворечия (с этим понятием мы познакомимся в тринадцатой главе)./>/>/>/>Абсолютная идея
При создании системы, призванной объяснитьвозникновение и сущность видимого мира, самой сложной задачей является проблеманачала. С чего начинать? Ге­гель решает эту задачу следующим образом (ход мыслифилософа поначалу шокирует неподготовленное мышление, поэтому наберёмсятерпения).
Представьте себе, хотя это нелегко, что в миреещё ничего нет, то есть нет самого мира. Нет ни одной вещи; нет дажепространства и времени. Ниче­го. Но это «ничего», однако, существует,что бесспорно. Эта абсолютная пус­тота, ничто, нуль — «пустое бытие»,то есть «бытие небытия». Гегель называ­ет его «неопределённоебытие».
Кажется, что с этой точки Невозможносдвинуться, ибо из ничего не может родиться что-то. Но послушаем дальше. Дело втом, что неопределён­ное бытие есть мысль. Мысль совершенно пустая. Чья мысль?— спросит чи­татель. — Ничья! О чём мысль? — Ни о чём! Где она находится? —Нигде! Эту абсолютно пустую мысль Гегель называет «абсолютная идея»(мировой дух). Абсолютная в том смысле, что она абсолютно не обладаеткакими-либо характеристиками кроме того, что она — мысль.
Поскольку же она — мысль, идея однажды как бы просыпается иобна­руживает собственное существование: «Я — есть»(в словечке«однажды» чи­татель может заметить логический «прокол»:этим словом Гегель неявно вво­дит время, которого, по условию, ещё нет). Такимобразом, мысль раздваива­ется на «просто мысль» и «мысль о себесамой». Стало быть, уже есть две мысли. Из двух же мыслей может родитьсятретья, что и происходит: появля­ется понятие становления, как единства бытия инебытия. Из ничего возника­ет нечто; бытие становится определённым[1]./>/>/>/>Система Гегеля
Таким образом, абсолютная идея начинает долгийпуть самопознания своих возможностей, первый этап которого — логика, развитиечистой мысли. Абсолютная идея как бы спрашивает себя: «Что я есть? Что ямогу? В чём моя суетность?». Не удовле­творяясь игрой в чистые понятия ижелая иметь «место» и «длительность», она превращается впространство и время. Далее происходит материализация идеи — овеществлениевыработанных ранее понятий: возникает неживая ма­терия («окаменелыйинтеллект»). Из неживой субстанции появляется живая. На основе живойматерии возникает человек и человеческое общество. Разви­ваясь, обществорождает государство — высшую ступень мирового духа, по мнению Гегеля. В лонегосударства возникает философия как попытка субъ­ективного осмысленияобъективного саморазвития абсолютной идеи. В лице философов она всё большеприближается к пониманию собственной сущно­сти. Эволюция философии в концеконцов приводит к появлению философ­ской системы Гегеля, которая, наконец, даётисчерпывающее объяснение — откуда и как всё возникло, и почему это«всё» именно таково. Абсолютная идея, образно говоря, теперь можетпередохнуть и удовлетворённо сказать себе устами философа: «Я прошла всеступени развития, стала всем, чем мог­ла стать, разобралась в своей собственнойсущности». Круг замкнулся (см. рис. 4).
/>
Рис. 4
Этапы развития абсолютной идеи
Можно представить себе интеллектуальный восторг философа,завер­шившего в четырнадцати томах сочинений свой грандиозный замысел. И бы­лочем гордиться: подобной энциклопедической системы философского зна­ния, вкоторой логика бытия сливается воедино с логики познания, история ещё не знала.Осознание сделанного, видимо, привело Гегеля к мысли, проти­воположнойсдержанной позиции Канта относительно возможностей науки. В трудах Гегеляявственно прослеживается идея: нет ничего более высокого и значимого, нежелинаучная истина; стало быть, она выше морали.
Конечно, в системе Гегеля много мистического, особенно напервых её ступенях. Кроме того, философ подводит нас к мысли, что на его учениидальнейшее развитие философии как бы прекращается; всё объяснено, и дру­гимфилософам остаётся только осмысливать сделанное Гегелем./>/>/>/>/>МетодГегеля
Но если мы обратим внимание на следующие послепространства и времени этапы саморазвития мирового духа, то увидим, что онилегко согласуются с естественнонаучной картиной ми­ра. Правда, в заключительныхстадиях системы Гегель вступает в противоре­чие с самим собой: если всё в миренаходится в непрерывном изменении и развитии, то почему в таком случаефилософские вопросы он объявляет окончательно решенными? И практика жизнипоказывает, что развитие фи­лософии после Гегеля не остановилось. Однако не этоглавное.
Основная и великая заслуга философазаключается в том, что, строя свою систему, он разработал чрезвычайноэффективный метод познания — диалектику. Действительно,«строительные леса» гегелевского учения оказа­лись намного ценнеепостроенного с их помощью «здания». Гегель не только сформулировалтри закона диалектики, но и применил их практически ко всем основным областямчеловеческой деятельности. С содержанием этих за­конов мы познакомимся в главе,посвященной методам познания./>/>/>Европа в XIX веке
В первой половине XIX в. в Европепродолжался процесс первоначального накопления капитала. Эту стадиюразвития  капитализма характеризуют жестокая эксплуатация, широкое использование более дешёвого женского и детскоготруда, чрезвы­чайно низкая заработная плата. Положение рабочего класса былоисключи­тельно тяжёлым. Социально-экономические процессы, происходившие в этовремя, подробно описаны Марксом в «Капитале», где он, используядиалек­тический метод Гегеля блестяще объяснил «тайну» прибавочнойстоимости и показал товарный характер рабочей силы.
Однако во второй половине XIX в. ситуацияначинает меняться. Разви­тие промышленного производства привело к тому, чтопредложение на рынке товаров всё больше стало опережать спрос. Начались кризисыперепроизвод­ства. Главной их причиной была низкая покупательная способностьнаселе­ния. Рабочие, составляющие основную часть городского населения, получализа свой труд столь мало, что не могли позволить себе делать покупки за пре­деламиминимальных потребностей.
В этих условиях перед предпринимателями вовесь рост встала альтер­натива: либо сворачивать производство и разоряться,либо, напротив, расши­рять его, сопровождая это повышением заработной платы,дабы население могло покупать товары. Естественно, был избран второй путь.Стало быть, предприниматели оказались вынужденными «поделиться» срабочими, преж­де всего наиболее квалифицированными (позже эту часть рабочегокласса ре­волюционеры назовут «рабочей аристократией»,«подкупленной» буржуази­ей), частью своих прибылей. Этот шаг былпродиктован не какими-либо абст­рактными соображениями гуманности или страхомперед революцией, а кон­кретной экономической целесообразностью. В противномслучае владельцев фабрик и заводов ожидала «закупорка сосудов» всистеме оборота капитала, другими словами — банкротство.
Именно в это интересное и непростое время, время переходаот стадии хищнического накопления капитала к стадии, скажем так, более цивилизо­ванногокапитализма, выпало жить и творить Карлу Марксу./>/>/>/>Социология Маркса
Маркса трудно назвать философом в строгомсмысле этого слова. Он был скорее экономистом, социологом, политологом. Мощныйум этого незаурядного человека впитал массу идей, добытых предшественниками ванализе общественной жизни. Среди них прежде всего нужно назвать идею обвинениячастной соб­ственности на средства производства, выдвинутую французскимпросветите­лем Жан Жаком Руссо.
Первобытное общество Руссо называл«золотым веком» человечества («первобытный коммунизм»). Ондлился, пока не нашёлся кто-то, кто вос­кликнул: «Это — моё!». Илюди, вместо того, чтобы ударить его по рукам и образумить, сами началирастаскивать общее добро. Частная собственность, считал Руссо, стала, причинойсоциальных пороков. Именно она сделала лю­дей алчными, жестокими, коварными.
Отсюда — вывод: если мы хотим вернуть людямизначальное благо­родство души и чистоту помыслов, надо уничтожить частнуюсобственность. Частная же собственность не может быть отдана добровольно.Отсюда — марксова идея социалистической революции, диктатуры пролетариата, кото­рая(идея) стала главным теоретическим выводом «Капитала».
Оппоненты Маркса предостерегали его: этот путь означаетнасилие, кровь, гражданскую войну; могут погибнуть миллионы людей; стало быть,призывы к диктатуре безнравственны, бесчеловечны. На что Маркс — один израдикальнейших учеников Гегеля — отвечал, что научная истина выше морали; еслинаучный анализ приводит нас к конкретным выводам, то надо твёрдо следовать им,не оглядываясь на размягчающие волю соображения. При этом сам Маркс и егофанатичные ученики ни на йоту не сомневались в истинности своих выводов, недопускали мысли, что они, может быть, кое в чём заблуждаются. ПредостереженияКанта не были приняты во внимание. «Мы научимся предсказывать революции стакой же точностью, с какой нау­ка предсказывает лунные затмения!», — вотсамонадеянный лозунг Маркса./>/>/>/>/>Европаразвивается не по Марксу
Свобода частного предпринимательства иэкономическая инициатива личности, не подавляемые структурами социальногоконтроля в западном мире, всё более избавлялись от негативных черт, присущих имна ран­них ступенях накопления капитала. Трагедия наиболее ортодоксальных по­следователейучения Маркса об уничтожении частной собственности заклю­чалась в том, чтолежащие на поверхности и ужасающие всякого морально здорового исследователясоциальные язвы раннего капитализма были вос­приняты как неизбежные спутники,атрибуты частного предпринимательства вообще. Эти язвы были расценены какубедительные доказательства беспер­спективности данного общественного строя;как признаки его скорой гибели. «Детские болезни» капитализма былиошибочно диагностированы как старче­ская дряхлость со скорым летальным исходом.Умирающий социальный ор­ганизм требовалось лишь подтолкнуть в могилуобъединёнными усилиями пролетариев.
Таким образом, положительное в частнойсобственности и конкурен­ции, заключающееся в том, что без реальнойэкономической свободы инди­вида не может быть никаких других свобод — мысльпочти тривиальная в наши дни, хотя и не отрицалось начисто, но было явнонедооценено.
Некоторые ученики Маркса заметили новыетенденции. В их работах появились предостережения, что капитализм «уже нетот», что прогнозы не оправдываются. Проанализировав статистикупромышленного развития Гер­мании и Франции, Бернштейн показал, что числособственников средств про­изводства, вопреки предсказаниям Маркса, неуменьшается, а увеличивается; что средний класс не исчезает, а, наоборот,растет; что доходы рабочих повысились настолько, что многие стали делатьсбережения и даже открывать своё дело.
Интересы рабочих, заключил он, теперь болеедифференцированы, чем прежде, а развивающиеся рабочие товарищества (кооперативы)демонстри­руют уже «социалистическую собственность», котораястановится более эффективной, нежели частная.
На основании своего анализа он пришёл квыводу, что темпы эволюции капитализма к гибели оказались «гораздомедленнее», если последняя «вооб­ще не уходит в бесконечность».Бернштейн предложил вообще отказаться от самой идеи экспроприации,насильственного захвата власти, диктатуры пролетариата. «Захотят лирабочие экспроприации, к которой вы стремитесь? Ведь им уже есть чтотерять,»— поставил он вопрос перед социал-демократами[2].
Надо ли подробно говорить о реакции последних напредложения Бернштейна? Оппортунист, ренегат (предатель), разучившийся мыслить,— вот ещё не самые злые эпитеты в его адрес. Между тем, историческая практи­каподтвердила высказанные им идеи, и это делает ему честь как исследова­телю,нарисовавшему основные черты процесса, когда его контуры только намечались./>/>/>/>Основные ошибки и уроки
Объективно говоря, предостережения и не моглибыть восприняты в то время. Слишком велик был энтузиазм революционеров, слишком«железной» казалась логика выводов о перспективах классовой борьбы, аотрезвляющие уроки «реального социализма» были ещё впереди.
Историческая практика показала, что многиетеоретические построения Маркса не выдержали испытания временем. Сюда входят ивывод о необхо­димости уничтожить частную собственность, и преувеличение роликлассо­вой борьбы в развитии общества, и учение об особой, мессианской роли про­летариатаи его диктатуры, и теория классовой природы государства вместе с выводом о егонеизбежном отмирании. В конечном счёте утопичной оказа­лась сама идеякоммунизма, в не меньшей степени, чем теории социалистов-утопистов, которыеМаркс в своё время с таким азартом критиковал.
Одним из главных уроков всего этого оказалсявывод, что власть наро­да, когда личность подавлена и превращена, в «навозистории», есть вели­чайшая фикция и ложь, ведущая к мрачной диктатуре. Неможет быть сво­бодным народ, если каждый отдельный его представитель унижен,оскорблен и несвободен.
Другой урок — осознание того, чтотрадиционно-шаблонная теория общественного прогресса, где каждое последующеесостояние общества счи­тается целью всей предыдущей истории; где, якобы,действуют строгие зако­ны, выводящие одно состояние общества из другого, — неболее чем фанта­зия самоуверенного автора. История совсем не похожа на процесс,где все на­роды, как хорошо обученные роты солдат, проходят одни и те же этапыраз­вития и заканчивают той стадией, которую предначертал им установительсхемы.
Ещё один урок — недопустимость насилия в любых его формах, каки­мибы заманчивыми и благородными целями оно не пыталось оправдаться. Это реальнолишь в том случае, если меньшинство не подавляется, не пресле­дуется, незагоняется в угол, а имеет правовые гарантии стоять на своих по­зициях,легально распространять свои взгляды, завоёвывать общественное мнение. Ноуважение к меньшинству невозможно без уважения к индивиду, без признания правличности на равенство с институтами власти. Если общество таково, что отдельныйчеловек в его структуре ничтожен, то меньшинст­во бесправно. Если меньшинствобесправно, то естественное развитие зами­рает, ибо генератором новых идейвсегда является именно меньшинство. Если развитие замирает, то большинствопревращается в силу, уничтожающую не только меньшинство, но и самоё себя. Трагическимфиналом такого «разви­тия» может быть только гибель нации.
/>/>/>/>Глава 7. РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ
Русская философия начинает отсчёт своего существованияпримерно с X в. н.э. История сохранила имя первого древнерусскогофилософа — киев­ского митрополита Илариона, главной идеей которого была мысль овклю­ченности русской земли в общемировой процесс «торжества божественногосвета» (имелось в виду учение Христа, противопоставляемое «тьмеязычест­ва»). Сразу же возникает вопрос о причинах такого явногоотставания в фор­мировании философии у русских по сравнению с другими народами,тем бо­лее, что долгие века русская философия, если судить строго, не была,собст­венно, «русской», а была в основном заимствованной./>/>/>/>Немного истории
Дело заключается прежде всего в исторической молодостинашей нации. Климатические условия на родине наших далёких предковизначально были столь суровы, что заселение земель, названных уже в наше время«европейская часть СССР», началось лишь тогда, когда у народовСреднего и Ближнего Востока уже Давно была своя государственность, письменностьи довольно высокая культура. Доста­точно сказать, что ко времени крещенияКиевской Руси в 988 г. на этих об­ширнейших землях проживало немногим болеетрёх миллионов человек.
Заселение этих территорий происходило за счётмиграционных потоков с востока и с юга, В результате образовались кочевыеплемена, занимавшиеся в основном скотоводством. В трудах древнегреческихисториков их называли «венеды», затем — «анты».«Славяне» — это уже самоназвание наших пред­ков (сначала было«словяне» — от «словные», то есть говорящие на своём на­речии).
В результате христианизации Руси активноначалось культурное при­общение славян к более цивилизованным соседям. В началеXIв. в Киеве уже действовала первая «высшая школа», курируемая княземЯрославом Мудрым. Десятки переводчиков, а это были самые образованные людисвоего времени, денно и нощно трудились, перелагая на старославянский лучшие вЕвропе книги по всемирной истории, философии, географии, космогонии, богосло­вию.Одновременно вырабатывалась новая научная лексика, поскольку для многих понятийпросто не было в языке подходящих терминов.
Качество преподавания в Киевской школе высшегоучения было на­столько высоким, что в неё не гнушались посылать своих отпрысковдля прохождения наук норвежские, шведские, датские и венгерские монархи. Вшколе изучалась древнегреческая философия, знакомство с которой произошлоблагодаря связям с Византией (поэтому начальный этап приобщения Руси к мировойфилософской мысли получил название «византийский»). Трудно ска­зать,каких бы высот достигло развитие образования на Руси, включая фило­софское,если бы не беда, обрушившаяся на нашу землю — нашествие монголо-татар,затормозившее все сферы общественного прогресса чуть ли не на триста лет.
В XVII-XVIII вв. в первых российских университетах изучались в ос­новном,наряду с греческими, французские авторы, что объяснялось тесными связями сФранцией. При этом, с основанием в 1765 г. Московского универ­ситета, философиюв нашей стране начинают преподавать на русском языке (прежде это делалось налатинском).
В XIX в. в центре внимания российских философов была интерпрета­циятекстов классических немецких философов, прежде всего — Канта. И лишь начинаясо второй половины XIX в., и в начале XX в. русская филосо­фия становится, наконец, оригинальной исамостоятельной. Во весь голос заявили о себе, привлекая внимание всейобразованной Европы, такие мысли­тели, как П.Л. Чаадаев и Н.Г. Чернышевский,Вл.С. Соловьев и Н.Ф. Федоров, Ф.М. Достоевский и Л.Н. Толстой, Н.А. Бердяев иП.А. Флоренский, И.О. Лосский и И.А. Ильин, В.И. Вернадский и К.Э. Циолковский./>/>/>/>Религиозная философия
В русской философии сложилось нескольконаправле­ний. Одно из них, привлекшее наибольшее внимание ми­ровой философскоймысли, — религиозно-философское. Была предпринята попытка, оказавшаяся вцелом удачной, гармонического соединения философии (преимущественноидеалистического характера) и православной религии. Представителями этогонаправления западная фило­софия была оценена как слишком рационалистическая,акцентирующая вни­мание в большей степени на познании природы, нежели наисследование внутреннего мира человека.
В основу русской религиозной философии былаположена идея при­оритета христианской нравственности перед всеми остальными принципами,а также идея «всеединства», призывающая народы к отказу отконфронтации и недоверия друг к другу. При этом русские мыслители ориентировалифило­софию не на борьбу с религией, и не на соперничество с естественными нау­камив познании мира, а на триединый союз между всеми ними. Истинное знание, писалВл. Соловьев, возможно лишь в результате синтеза теологии, философии и опытныхнаук; в основу же этого синтеза следует положить нравственное начало. Без неголюбая область человеческого духа, предосте­регает философ, превращается всовокупность идей, опасных для человека. Любой идее, если она противоречитнравственным установлениям Христа,
должнобыть отказано в реализации./>/>/>/>/>Русскийменталитет
Русские философы большое внимание уделилиизучению национальных особенностей русского характера, психологии русских.Отмечалась особая склонность россиян к патернализму («патер» — отец),имеющая свои корни в молодости нации, что придаёт её характеру черты,свойственные ребёнку. Ребёнок, каким бы ни был его отец, любит отца ипреклоняется перед ним, хотя порой и страшится его. Точно так молодая нацияиспытывает особое чувство к царю, вождю, в конечном счете всецело доверяя емусвою судьбу. Нация может злиться, выражать недоверие, даже высмеивать, но врешающий момент она, как бы забыв обо всех своих обидах и недовольствах,уповает, на «отца», ибо монархическое начало изна­чально присуще втой или иной степени каждому русскому.
Другая черта характера русских — доверчивостьи нетерпеливость. Русских легко обмануть, увлечь их какой-либо сомнительнойидеей. Увлек­шись же, русские хотят достичь всего быстро, в один-два шага.Нации трудно откладывать исполнение желаний. При этом русские легко переступаютгра­ницу разумной меры. Их бесстрашие перед возможным риском и надежда натрадиционное «авось вывезет», или на чудо, удивляют рациональныхевропейцев, имеющих гораздо больший исторический опыт.
Ещё одна черта — особое отношение к своейисторической миссии, склонность к преувеличенному пониманию своей роли всудьбах человечест­ва. Пренебрегать нерешённостью насущных проблем, терпетьсиюминутные лишения и неудобства, и, одновременно, мечтать о переустройствемира, — национальная черта русских. Она проявилась и в острой полемике между фи­лософами,по-разному представлявшими себе перспективы дальнейшего раз­вития русскойнации./>/>/>/>Славянофилы и западники
Одни из них, называвшие себя «славянофилами»(«филео» — любить), считали, что Россия должна идти своим самобытнымпутём, не перенимая веяния, идущие с Запада. Основой российской самобытностиони полагали, во-первых, православную религию, без которой нация утратитцелостность; во-вторых, монархическое правление, отвечающее духупатернализма; в-третьих, кресть­янскую общину, которую расценивали какнаиболее подходящую русскому характеру форму хозяйствования.
Иначе подходили к вопросу «западники». Они виделиперспективу раз­вития России в усилении контактов с Западом, в постепенномпереходе стра­ны к европейской системе ценностей: демократическаяреспублика, научно-технический прогресс, свобода вероисповедания или атеизма,развитие инди­видуального фермерства и т.п.
Мыпогорячимся, если скажем, что эта дискуссия о стратегических пу­тях развитияРоссии уже ушла в прошлое. Она продолжается. И сегодняшние горячие споры на этутему в ветвях власти, да и среди думающей части насе­ления,— веское томуподтверждение./>/>/>Русские космисты
Второе направление, активно развиваемоерусскими философами, — исследование проблемы единства человека и космоса,значение которой стало ясно, пожалуй, только к концу нашего столетия. Вначале XX в. в европейской философии существовали двепротивоположные точки зрения. Одна из них, получившая название«космоцентризм», исходила из идеи, согласно которой человечество, чтобы оно о себе не мнило, — ничтожная сила, несравнимая по масштабам с косми­ческимисилами. Образно говоря, человечество — не более чем «плесень» на телеземного шара, влияние которой на космические процессы стремится к нулю. Темболее, что оно в любую секунду просто может исчезнуть по при­чине какой-либо, дажене очень значительной, космической катастрофы.
Другая точка зрения, получившая название«антропоцентризм», опира­лась на идею, что возникновение человечестване случайно, а как бы входит в программу саморазвития космоса; что лишь напервых ступенях его возмож­ности исчезающе малы. Но в перспективе, по мерероста научного знания и технической мощи, человечество станет силой,определяющей направление и характер космических процессов. Космос, станет длялюдей лишь.сценой, на которой они, подобно актёрам, разыграют спектакль,исходя из своих интере­сов и целей.
Русским философам удалось преодолеть этикрайности. Их позицию можно назвать «антропокосмизмом»: возможностичеловечества влиять на ход космических процессов возрастают; уже сейчас онистановятся сравни­мыми с геологическими масштабами. Человек и космос — это, вперспективе, как бы два равноправных «партнёра», уважительноотносящихся друг к другу. Их отношение должно быть отношением живого к живому,а не живого к мёртвому.
При этом следовал призыв к осторожности иблагоразумию, суть кото­рого — не навредить природе, не уничтожить среду своегообитания; жить в единстве и гармонии с космосом, а не с стремлением непременно«покорить» его. Очевидно, что эти идеи мысленно возвращают нас кпониманию косми­ческих связей в индуизме, хотя и в ином свете.
Человечество, предостерегали философы-космистыещё на заре XX в., может попасть в ловушку собственной самонадеянности.Желая выйти из плена «первой природы» (естественной), люди могутоказаться в плену «вто­рой природы» (техногенной, созданной самимилюдьми). Человек может уле­теть на другие планеты, писал К.Э. Циолковский; дляэтого у него достаточно ума. Но он не может улететь «от собственнойглупости». А глупость его нача­лась тогда, когда он возомнил себя Богом.Люди ведут себя так, как будто жить им осталось до ближайшей пятницы. Вместотого, чтобы быть «частью природы», они считают себя «господаминад природой»./>/>/>Биосфера и ноосфера
Замечательный  русский философ  иестествоиспытательВ.И. Вернадский, наряду с французским ученым Тейяромде Шарденом, вводит в научный оборот понятие «ноосфе­ра» (сфераразума). Это новая, высшая стадия биосферы (сферы жизни), свя­занная сдеятельностью человечества. Зародившись на Земле, ноосфера — оболочкаинтегрального интеллекта — имеет тенденцию к постоянному рас­ширению,превращаясь таким образом в особый структурный элемент космоса. Влияниечеловеческого общества на ход космических процессов осуществляется иусиливается именно через посредство ноосферы. Осознание этого обстоятельствапоможет человеку почувствовать себя «гражданином Вселен­ной». В своюочередь, воздействие космоса на жизнь людей также происхо­дит (и усиливается!)через ноосферу. Можно высказать предположение, что последняя как раз иобъясняет механизм кармических связей, с которыми мы познакомились во второйглаве./>/>/>Философия жизни
Третье направление в русской философии — этофилософия жизни, или экзистенциальная философия («экзистенция»— существование). Такие философы, как Ф.М. Дос­тоевский, Н.А. Бердяев, Л.И.Шестов, стояли у истоков этого нового течения, с которым мы подробнеепознакомимся в следующей главе. Для него харак­терен поворот философскогоисследования от глобальных идей, связанных с миром в целом, — к человеку, к еговнутреннему миру. Становление и само­утверждение личности — вот предметизучения; преодоление «маленьким че­ловеком» его страха передогромным и враждебным миром; решение вопроса— как жить свободно, не ущемляясвободы других и т.п.
Русский экзистенциализм имел явную религиознуюокраску. Вера — тот стержень, благодаря которому человек остаётся человеком, нетеряя твёр­дости духа, как бы тяжело ему не было. Русские философы преодолелитра­дицию истолкования Бога, как Бога — «судьи», Бога—«надзирателя», усто­явшуюся со времён средневековой философии. Имприсуще экзистенциаль­ное понимание Бога. Например, Бердяев, писал, что емучужд лик Бога всемогущего, властного и карающего; и близок лик Богастрадающего, любящего и распятого (философ ставил Христа выше Отца). Бог далчеловеку два начала — свободу и творчество. Однако свобода означаетодновременно и ответст­венность, вот почему многие страшатся ее. Быть рабомнамного проще, пото­му что у него нет проблемы выбора, которая пороймучительна.
Стремись жить так, призывает философ, какбудто каждый твой шаг виден некоему абсолютно справедливому существу и неостаётся без его оценки. Но это «существо» — твоя душа, твоя совесть.Совесть есть глубина личности, где человек соприкасается с Богом.
Русская философия жизни не похожа на рационалистическуюевропей­скую философию. Это философия души, а не внешнего мира. Мы уже нико­гдане узнаем, что стояло за последними словами умирающего Льва Толстого: «Непонимаю…»; но определенно можно сказать, что его скорбное недоумениебыло связано именно с душевным страданием./>/>/>Драматический финал
Однако русскую философию, находившуюся навзлёте (не случайно мировая общественность назва­ла описанный выше период«русским ренессансом» в философии, проча ему блестящее будущее),ожидали суровые испытания, связанные с политическими событиями 1917 г. Дело втом, что после прихода к власти большевиков, когда в России некоторое время ещёсуществовала свобода печати, подавляющее большин­ство университетскойпрофессуры, включая философов, выступили с резкой критикой их действий. Главнаяидея этой критики — осуждение их методов и целей; подчёркивалось, что новаявласть ведёт нацию к гибели.
Всё это чрезвычайно мешало и раздражало. Врезультате, в 1922 г. по личному распоряжению Ленина был составлен поимённыйсписок наиболее активных критиков режима, в который вошло более двухсот фамилийизвест­нейших учёных России (архивы сохранили зловещую фразу: «Неплохобыло бы расстрелять всю эту интеллигентскую сволочь, но будет слишком многошума»). После чего им с семьями было предложено покинуть страну. Паро­ходоминтеллектуальная элита России была отправлена сначала в Германию, а затемученые «разбрелись» по всему свету, большей частью оказавшись в США./>/>/>/>Философский пароход
Этот пароход позже назвали«философским» (там оказались не только философы, но и представителивсех других наук; название объясняется тем, что в прошлые времена слово«философия» было синонимом слова «наука»). Многие из из­гнанныхпродолжали научные исследования и добились немалых успехов, но всё это уже нешло на пользу России.
Например, среди «эмигрантов» былбудущий Нобелевский лауреат Питирим Сорокин — создатель теории рыночнойэкономики, по которой живёт и развивается до сих пор весь Запад. Среди них былтакже философ Н. Бердя­ев, который позже скажет горькие слова: «Я оченьизвестен в Европе и США, переведен на многие языки, обо мне много пишут. Естьтолько одна страна, в которой меня почти не знают — это моя несчастнаяродина».
Среди вынужденно покинувших Россию были такжезнаменитый ин­женер В.К. Зворыкин (изобрёл телевизор, электронный микроскоп,бинокль ночного видения); инженер И.И. Сикорский (изобрёл вертолёт); химик В.Н.Ипатьев (создал высокооктановый бензин); теплотехник М.Т. Зарочинцев (изобрёлхолодильник, вагон-рефрижератор).
Нечего и говорить, какой невосполнимый урон был, нанесенэтой поли­тической акцией интеллектуальному, научному и техническому развитиюна­ции. Двойственные чувства испытываешь (сочетание гордости и досады), ко­гдаузнаёшь тот факт, что несколько лет назад конгресс США объявил благо­дарностьрусским учёным-эмигрантам за «выдающийся вклад в развитие нау­ки и техникиСША». Что же касается русской философии, то её естественное имногообещающее развитие было скомкано, оборвано.
/>/>/>/>Глава 8. ФИЛОСОФИЯСУЩЕСТВОВАНИЯ  (ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ)
С середины XIX в. в европейской философии развивается новое на­правление,получившее название неклассического. Традиционная (классиче­ская)философия — это рациональная философия. Она исследует преимуще­ственно такиепроблемы, которые в принципе допускают логическое обосно­вание, доказательство,выведение одного из другого: изучение сущности бы­тия, закономерностей иметодологии научного познания, соотношения рас­судка и разума и т.п./>/>/>Человек и философия
Короче говоря, это философия вещей и идей.Когда классическая философия обращает внимание на человека, а она делает это,то её интересует сущность челове­ка, общее в людях, а не отдельное, единичное,касающееся судьбы и чувств индивида как неповторимого, оригинального существа.Человек, читающий труды классических философов, посвященные личности,безусловно, кое-что важное узнаёт о себе; но о себе — лишь как об обезличенномпредставителе всего рода человеческого. Он не найдёт в них о своих личныхтревогах и же­ланиях, мечтаниях и чувствах, устремлениях и надеждах. И поэтомуимеет полное право сказать: «Это написано не обо мне, а о человеке вообще.Но я-то не абстрактный; я конкретный — живой и тёплый; меня волнуют не столькоглобальные проблемы, сколько вопросы, касающиеся меня лично — какой я человек?— правильно ли я живу? — соответствуют ли мои цели моим спо­собностям? — в чёмсмысл моего появления на свет? — счастлив ли я? — что будет со мной завтра,послезавтра?». Традиционная философия почти не по­могает человеку получитьответы на такие вопросы.
Экзистенциальная же философия, напротив,совершает поворот к чело­веку со всеми его чувствами и страданиями, со всем егопротиворечивым от­ношением к миру и обществу. От сущности человека онапереходит к его су­ществованию, пытаясь дать ответы на принципиальныевопросы Канта: «Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могунадеяться?». Когда учёный исследует молекулу поваренной соли, то ясно, чтоона лишена оригинально­сти; она — точная копия миллиардов других таких жемолекул. Иное дело, когда речь заходит о человеке. При наличии общих черт,каждый — неповто­рим, единственен в своём роде, уникален. Одно только,осознание этого факта рождает массу вопросов, о которых порассуждаем ниже.Одним словом, к че­ловеку нельзя подходить с теми же мерками, с какими мыподходим к другим объектам науки. Мысль, высказанная однажды древнегреческимфилософом Протагором — «Человек есть мера всех вещей» — не утратиласвоей истин­ности и по сей день.
Экзистенциальная философия зарождалась и развивалась втрудах та­ких исследователей (кроме уже упомянутых в седьмой главе русских),как датский философ С. Кьеркегор, немецкие философы А. Шопенгауэр, К. Ясперс,М. Хайдегтер, Ф. Ницше, французские философы А. Камю и Ж. Сартр. Одни из нихстроили свои концепции на религиозной основе, другие — на атеистической. Новсех их объединяло стремление к созданию не «обезли­ченной», а«личной» философии./>/>/>Иррациональное в человеке
Предмет их исследований — смысл жизни и смыслсмерти, свобода и ответственность, совесть и долг, счастье и любовь, воля ивера. Эти и подобные им категории выражают иррациональные свойства человеческойжизни, то есть такие качества, которые не поддаются логическому обоснованию.Невозмож­но, например, внятно и логически корректно ответить на вопрос — почемуэтот юноша любит именно эту девушку, а не другую; «за что» он еёлюбит. Даже если все учёные мира полнейшим образом изучат юношу и девушку, всеих свойства, хоть до молекулярного уровня, эти учёные вряд ли смогутопределенно ответить на вопрос — полюбят они друг друга, когда встретятся, илинет.
Любовь, счастье, воля, совесть и т.п. — иррациональные свойствачело­веческой души, что делает их исследование чрезвычайно трудным делом,поддающимся далеко не каждому. Не случайно многие из вышеназванных философовимели трудную личную судьбу, перенесли немалые страдания, и не раз бывали вкритических ситуациях, что невольно сделало их более чув­ствительными кдушевным переживаниям человека. Сложность предмета объясняет также тот такт,что некоторые из них излагали свои взгляды не в виде академических трактатов, ав форме романов и повестей, что позволяет сделать идеи более понятными идоступными массовому читателю./>/>/>Основной вопрос
Экзистенциальная философия отвергает тевопросы, которые классическая философия считает основными. Точнее, она отвергаетих статус быть основными. Первичен дух или первична материя, создан мир илисуществует вечно, способен человек по­знавать сущность вещей или не способен, —эти проблемы, при всей их науч­ной важности, мало задевают бытие каждогочеловека, особенно не связанно­го с наукой.
В качестве основного рассматриваетсядругой вопрос — заслуживает ли жизнь того, чтобы прожить её? Жизнь наполненапротиворечиями, пробле­мами, страданиями и трагедиями. Стоит ли она того чтобытерпеть и перено­сить всё это? А если стоит, то что именно даёт человеку силывыдерживать груз проблем и несчастий, что держит его «на плаву» и непозволяет одним махом покончить со всем трагизмом своего существования?
Каждый из нас появляется на свет помимо своейволи, что очевидно. Родители не спрашивают и не могут спросить своего будущегомладенца, хочет ли он быть. И умирает человек чаще всего не по своей воле.Выходит, он не такой уж и хозяин самому себе. В возрасте трёх-четырёх леткаждый из нас делает исключительной важности открытие — маленький человекобнаружи­вает собственное существование: «Я — есть!». В этомзаключается принципи­альное отличие от животных, которые никогда не делаюттакого открытия; почему, собственно, в их среде никогда не встречаетсясамоубийство (суи­цид).
Трагедия человека не в том, что он существует, а в том, чтоон осознаёт себя существующим. С этого открытия начинается развитие личности.,Но вместе о тем, раньше или позже, начинаются и размышления о смысле своегосуществования. Эти размышления являются атрибутом (неотъемлемым свой­ством)человеческого «Я». Сказанное не означает, что человек только об этоми думает, но время от времени тревожные мысли возникают./>/>/>Трансцендирование
По мере взросления и обретения опыта жизни,человек всё чаще начинает сталкиваться с вопросом
«зачем?»; зачем, с какой целью я появился насвет? Выход личности к этому непростому и даже опасному вопросу получилназвание «трансцендирование». Неужели, думает человек, смысл моегобытия заключается лишь в том, чтобы повторить то, что до меня делали миллионы имиллионы людей? Но я ведь не насекомое, не бабочка, которая вылупляется изкокона, порхает, вос­производит себе подобных, и погибает, не осознавая приэтом мимолётности и случайности своего кратковременного бытия. Я — человек, янаделен разу­мом, и я не могу не думать о том, зачем я.
Таким образом, стоит лишь сознанию начаться, как ононачинает под­тачивать. Вопрос «зачем?» — опасный вопрос. Ведь если ненайти на него от­вета, то возникает следующий вопрос — как жить дальше?Мучительность этого состояния переживается нелегко. Оно тревожит и беспокоит.Поэтому возникает желание прогнать от сёбя этот вопрос, не думать о нём./>/>/>Машинальные люди
Большинство так и поступает. Таких людей,которые интуитивно чувствуют угрозу со стороны этого «проклятого»вопроса, и не хотят размышлять о нём, назы­вают ”машинальными”. Человекговорит себе — не надо дергаться, живи спо­койно, радуйся жизни: посмотри, какживут остальные — работают, рожают детей, покупают красивые вещи. Будь как все.Не высовывайся, не усложняй ненужными мыслями и без того нелёгкую жизнь.
Философия машинального человека — этофилософия ”маленьких ра­достей”. Человек ищет суррогаты (искусственныезаменители) смысла жизни и легко находит их. «Построй дом, посади дерево,вырасти сына», — это при­думано именно машинальными людьми в качествезащиты от опасного во­проса. Но ведь это то же самое, что делает любое живоесущество в природе; любая пичуга строит гнездо, выращивает птенцов иразбрасывает по земле семена съеденных ею ягод.
Машинальные люди чувствуют себя спокойно в«толпе», где каждый, глядя на соседа, делает то же самое. И даже,если основные жизненные задачи решены, человек готов искусственно создаватьсебе проблемы, лишь бы не дать вопросу «зачем?» поднять голову, лишьбы заполнить душевный вакуум, который возникает на его месте.
Конечно, построить дом, вырастить сына,посадить дерево — это уже немало, не каждому удаётся. Однако опять и опять аглубине души точит мысль — и всё? И для этого только я появился на свет? Норазмышлять на эту тему недостаёт мужества, и человек находит себе очереднуюпроблему, лишь бы занять себя.
Религия снимает остроту вопроса о смысле жизни, поэтому онастоль притягательна. Человек как бы перекладывает на Бога ответственность застратегию своей жизни, и поэтому ему легче жить. Такую же роль, по сути,выполняла в своё время идея строительства коммунизма, без которой теперь многимлюдям, особенно пожилым, искренне верившим в возможность её осуществления,трудно обрести душевный покой./>/>/>Лабиринтные люди
Другая же часть людей, и их гораздо меньше, небоят­ся вопроса «зачем?» Это не значит, что они постоянно размышляютнад ним, но по крайней мере, они не бе­гут от него. Хотя и подозревают, чтоответ, возможно, так и не будет найден. Они научаются жить с этим лабиринтнымвопросом, и не теряют из вида пер­спективы, выходящей за рамки повседневныхжитейских забот.
Однажды, гласит легенда, философ подошёл кдвум рабочим, копав­шим на строительстве яму, и спросил, что они делают. Одиниз них ответил: «Разве не видишь, — копаю яму». Другой же сказал:«Я строю собор Париж­ской Богоматери». Каждый делал то же, что идругой, однако смысл своих, действий они воспринимали по-разному.
Лабиринтный человек осознаёт разницу междусиюминутным смыслом жизни и стратегическим, для человека, несколько днейбредущего по раска­лённой пустыне и томимого жаждой, смысл жизни сужается достакана хо­лодной вода. Для матери, склонившейся над кроваткой тяжело больногоре­бёнка, смысл жизни — в его выздоровлении. Но такие и подобные им жиз­ненные ситуациирано или поздно исчерпываются, имеют преходящий харак­тер, и возникает вопрособ интегральном, суммарном смысле бытия.
Было бы ошибкой думать, что машинальные люди —это «плохие» лю­ди, а лабиринтные — «хорошие». Каждый самвыбирает свою жизненную стратегию, и каждая имеет право на существование.Условное деление людей на эти два типа — не обвинительное в чей-либо адресделение. Машинальные люди нужны обществу; без них оно не смогло бысуществовать. Они являют­ся консервативным началом; гарантирующимстабильность жизни и преемст­венность традиций. Мало того, машинальные людисоставляют основание общества, если представить его в виде пирамиды.
Лабиринтные же люди обеспечивают динамизм общества,являются двигателем его развития. Если представить себе на минуткуфантастическую ситуацию, что остались лишь машинальные люди, то мы получимзастой, за­тухание прогресса. Если же, напротив, общество будет состоять толькоиз ла­биринтных людей, то его ждут анархия, непредсказуемость тенденций ивсевозможные потрясения. Два типа людей, таким образом, дополняют друг дру­га,обеспечивая одновременно устойчивость и изменчивость социального процесса./>/>/>Человек как Сизиф
Разумеется, в жизни каждого человека естьэлемент маши­нальности, монотонности бытия, некоторой повторяемости действий.Мы ходим на работу, выполняем домашние дела, воспитываем детей, смотримтелевизор и.т.д. В связи с этим вспомним из­вестную легенду о Сизифе,которому Зевс за непослушание придумал изо­щрённое наказание — втаскивать нагору камень, который затем скатывался вниз, и всё надо было повторять сначала.Трагичность Сизифа в том, что; во-первых, его труд очевидно бесполезен; и,во-вторых, наказание вечно. Чело­века, которого на длительный срок заключили втюрьму, всё-таки согревает мысль, что когда-то всё это кончится, и он выйдет насвободу (не случайно пожизненно заключёнными смерть зачастую воспринимается какблаго, ибо они теряют надежду). Вдумаемся в это полное драматизма слово —вечно.
Спрашивается, когда Сизиф более несчастен —когда, он вкатывает ка­мень, или когда спускается за ним? Надо думать, когдаспускается. Пока он вкатывает, его голова занята конкретным делом. Когда же онспускается за скатившимся камнем, его голова свободна для мыслей; и первая жемысль — в чём смысл? И это — вечно?!
Подобно Сизифу люди «вкатывают» свои«камни» изо дня в день, из года в год. Но однажды человек как быостанавливается и ловит себя на чув­стве, окрашенном недоумением скуки. Унекоторых это чувство однообразия и пресности жизни вызывает духовную «тошноту».Одни начинают убеждать себя высокими словами — долг, труд, общественнаянеобходимость, творче­ство…; другие — вдруг бросают всё и идут покорятьгорные вершины, в оди­ночку плывут через океан, становятся каскадёрами, ловцамизмей, испытате­лями парашютов и т.п. Короче — ищут острых ощущений, чтобы«припер­чить» ими пресную монотонность повседневной жизни.
Это своеобразный бунт личности против машинальностибытия. Таким людям претит «жить как все», которые будто бы точнознают, зачем они жи­вут; будто бы каждый их час и каждый день пронизанысмыслом; будто они выполняют кем-то начертанный план. На самом же делебольшинство ”делает вид”, что знает, как надо жить, и довольно тем, каконо живёт./>/>/>Пограничная ситуация
Но бунт связан с риском, с возможностьюпотерять жизнь. Ситуация между жизнью, и смертью, в которую вольно или невольнопопадает человек, получила назва­ние пограничной. Это может быть рискальпиниста, риск бизнесмена в сомнительных финансовых операциях, риск азартногоиг­рока, поставившего на карту всё своё состояние, или предстоящая хирургиче­скаяоперация с неясным исходом, когда можно было бы ещё пожить и без неё и т.п.Риск считается оправданным, если приобретения в случае удачи больше, чем потерипри возможной неудаче. В противном случае риск не оправдан.
Однако, даже осознавая ничтожность шансов,некоторые всё равно предпочитают рисковать. Чаще всего это лабиринтные люди;машинальные в большинстве случаев предпочитают «синицу в руке»,нежели «журавля в не­бе».
Если человеку удаётся благополучно«выкарабкаться» из пограничной ситуации, то происходит структурноеизменение его личности: меняется ие­рархия (порядок расположения) жизненныхценностей. То, что стояло в шка­ле жизненных предпочтений на первом-второмместе, переходит в низший разряд; а то, что человек раньше почти не ценил,выходит на первый план. Изменение личности, связанное с переоценкой ценностей,может быть весьма радикальным; перед нами теперь уже как бы другой человек.Нередко люди сознательно, а чаще всего бессознательно, стремятся к пограничнымситуаци­ям. Их толкает на это недовольство собой, недовольство своим образомжиз­ни; они интуитивно чувствуют, что серьёзный риск, которому они подверга­ютсебя, принципиально изменит их жизнь. Не совсем ясно — в какую сторо­ну, но определенноизменит.
Подросток, занимающий в среде своих сверстников, образноговоря, «десятое место», предпринимает отчаянный шаг: едва умеяплавать, переплы­вает серьёзную реку; он чудом не утонул, он страшно рисковал,он «постоял на краю»; но после этого поступка он изменился какличность, и теперь вхо­дит в число неформальных лидеров. Вряд ли он сам внятнообъяснит, что им двигало. Но мы понимаем: им двигало острое недовольство собой,жажда са­моутверждения. И у него нашлось для этого достаточно мужества./>/>/>Смысл смерти
Смерть — сложнейшее философское понятие.Вопрос — почему каждый должен умереть? — мало трогает, пока человек молод иполон сил; но с возрастом он начинает беспокоить всё сильнее. Смертьвоспринимается как абсурд: человек полон знаний и жизненного опыта,многое умеет и глубже понимает; казалось бы, наступает время, когда он,наконец, может максимально реализовать свои возможности; ан нет, уже«звучит колокол», напоминая, — пора, брат, пора.
Существование человека, в отличие от другихвещей, предшествует его сущности. Когда мастер задумывает изготовить книжныйшкаф, то сущность шкафа (как замысел, назначение) предшествует егосуществованию (материа­лизации замысла). Человек же рождается сначала физическии только потом —  духовно. Машинальные люди, как правило, умираютсначала духовно и лишь затем — физически.
Духовная смерть — это утрата интереса к жизни.Почему лабиринтные люди, не находя ответа навопрос «зачем?»,всё-таки продолжают жить? Потому что они надеются, что завтра жить будет интереснее,чем сегодня, интерес ко всем сторонам жизни, азарт к жизни — великаядвигательная сила человека.
Представим себе фантастическую ситуацию:изобретен «эликсир бессмертия», и нам предлагают маленькуютаблеточку, проглотив которую, мы уже никогда не сможем умереть. Поторопимся лимы глотать её? Вряд ли. Какие непривычные и удивительные мысли начнут возникатьв связи с этим в нашей голове! Мы интуитивно почувствуем, что это внесётрадикальные из­менения в наше существование, предвидеть все последствия которогослож­но. Бессмертие, которое на первый взгляд столь заманчиво, опасно. Мы дога­даемся,что утратим в таком случае нечто очень важное, а именно — интерес к жизни.Зачем напрягаться и торопиться жить? Ведь впереди — немерянные века итысячелетия; успеется.
Мы потеряем некий внутренний стержень, точкуопоры, нить Ариадны, волну интереса и азарта, которая несет нас сквозьобстоятельства жизни. Не зря Мефистофель требовал за бессмертие душу. Слишкомвелика цена.
Получается странный, но единственный вывод: смысл смертизаключа­ется в том, чтобы придавать смысл жизни. Не будь смерти,жизнь утратила бы смысл. Виктор Цой однажды произнёс поразительные по точностии глу­бине слова: «Смерть стоит того, чтобы жить». Они скорее быподошли убе­лённому сединами мудрецу, чем молодому человеку, трагично ушедшемуиз жизни. Именно смерть приоткрывает человеку абсолютную ценность — сча­стьебыть./>/>/>Суицид
Кажется, что люди, прибегающие к самоубийству,просто не осознают этого момента. Однако всё сложнее. Высшую ценность — быть —иногда перевешивает антиценность — одиночество. Имеет­ся в виду неуединение, не временная отгороженность от людей, а одиночест­во души. Всущности, ни одно живое существо так не одиноко, как человек. Таким его делаетналичие разума, осознающего призрачность и неустойчи­вость связей с другимилюдьми. Люди, страшась одиночества, тянутся друг, к другу, но интуитивночувствуют, что «другой» всегда остаётся загадкой, как и он сам,способной на непредсказуемость. Взаимное доверие редко бывает аб­солютным, есливообще таким бывает.
Самый ужасный вид одиночества — это ”одиночество втолпе”, когда вокруг — масса людей, но нет ни одной родственной души, скоторой можно поделиться тем, что волнует, что наболело, рассчитывая напонимание. Ос­тавшись один на один со всеми проблемами и противоречиями,наиболее тон­кие и ранимые натуры не выдерживают их груза и, когда силыиссякают, а равнодушие окружающих потрясает, уходят из жизни. Ужас одиночестваока­зался сильнее страха смерти и инстинкта самосохранения./>/>/>Свобода
О свободе написано много правильных слов.«Свобода есть осознанная необходимость»; «Жить среди людей ибыть сво­бодными от них нельзя»; «Свобода относительна; абстрактной иабсолютной свободы не бывает» и т.п. Но все, эти определения не содержатличностного отношения, то есть чувства свободы. Свобода рассматривается в нихпре­имущественно как отношение к внешнему миру.
Экзистенциальное же понимание свободы связанос переживанием этого отношения; оно ориентировано не во вне, а внутрь человека.Например, за­ключённый в тюрьму «за политику», будучи несвободнымфизически, внут­ренне может опушать себя свободным, так как пребывание в тюрьмеза свои убеждения Изначально воспринималось им как возможный и даже закономер­ныйэтап его политической борьбы. Таким образом, тело его несвободно, но духсвободен; это облегчает неизбежные тяготы заключения и даже даёт ощущениепревосходства над своими мучителями.
В свою очередь, человек, обладающий большойвластью над людьми, особенно если она имеет диктаторский характер, не можетощущать внутрен­ней раскованности и свободы. Кажется, уж он то свободен, онможет делать всё, что захочет; ан нет: он находится в плену своей власти,постоянно опаса­ется заговоров, покушений; любой человек воспринимается им какпотенци­альная угроза и т.п. Из-за власти он вынужден кривить душой, обещатьневы­полнимое, заглушать в себе голос совести.
Человек свободен, если он может позволить себебыть самим собой, не казаться быть другим. Прикидываться другим — признакнесвободы, зависи­мости. Свобода — это когда человек может не лгать; когдамежду его мыс­лями и словами нет разнобоя. Это может позволить себе толькосвободная личность, и достаточно сильная личность. Ложь — следствие давящеговоз­действия других людей или обстоятельств жизни, когда человек в силу своейслабости вынужден приспосабливаться к ним, расплачиваясь за это утратойощущения свободы.
 Но приспособляемостьопасна. Известен поучительный, хотя и не ли­шённый жестокости, эксперимент.Если лягушек поместить в посудину с во­дой и начать эту воду очень медленноподогревать, то они постепенно свари­ваются и погибают, не проявляя при этомникаких признаков беспокойства. Их способность приспосабливаться к температуреокружающей среды в данных условиях оказывается губительной. Так и у человека,слишком уж «лави­рующего», подлаживающегося под внешние факторы идругих людей, проис­ходит утрата своего «Я», потеря чувства свободы,что означает в конечном счёте потерю самоуважения и внутреннего достоинства./>/>/>Восприятие времени
Экзистенциальная философия рассматриваетсуществование и как «переживание времени». При этом одним людямсвойственна погруженность в прошлое. Они кон­сервативны по духу; для нихнастоящее (сейчас) имеет смысл лишь как про­должение того, что уже было. Винтерпретации настоящего их отличает осо­бая склонность к аналогии с прошедшимисобытиями, уважение к прецеден­ту. Принимая то или иное решение в своей личнойжизни, они прежде «всего „оборачиваются назад“ и ищут тамуверенности в своих поступках, которые чаще всего предсказуемы длянаблюдательного ума. Они обожают историче­ские параллели и любят читатьисторическую литературу.
Другие люди, напротив, „растворены“в настоящем. Их стихия — спонтанность (самопроизвольность) бытия; имидвижут больше эмоции, не­жели разумные начала. Их поведение чаще всегонепредсказуемо, решения — импульсивны (Вронский в „Войне и мире“ Л.Толстого — пример такой личности, тогда как Каренин — образец первого типа).Такие люди не склонны искать убедительную аргументацию своих решений; на нихслабо влияют ло­гические доводы и ссылки на аналогии. „Копаться впрошлом“ для них — са­мое унылое занятие.
Наконец, третий тип людей — это люди,устремленные по своей при­роде в будущее. Это чаще всего творческиенатуры. Они торопливы, не любят долго и терпеливо ждать результатов своихдействий; они, образно говоря „любят пилить дрова“ (имеется в виду,что это занятие мгновенно приносит, видимый результат). Самое ужасное длятакого человека, — монотонная, од­нообразная работа, рассчитанная на длительныесроки. Они любят начинать новое дело, но доводить его до конца — не их стихия.Их одолевают проекты, но их замыслы плохо понимают, что порой приводит вотчаяние.
Разумеется, описанные типы не следует абсолютизировать ипротиво­поставлять их друг другу; каждый из них имеет свои достоинства инедостат­ки. Не будем забывать — человек есть существо динамическое, способноеизменяться и поворачиваться самыми неожиданными сторонами./>/>/>Модели времени
Кроме того, приведенное выше описаниеопирается на традиционную, прямолинейную модель времени (см. рис. 5). Однакосуществует и иная, спиралевидная мо­дель, вытекающая (здесь мы невольнозабегаем вперёд) из закона отрицания (см. рис. 6).
/>
Рис. 5
Прямолинейная
модель времени
П – прошлое;
Н – настоящее;
Б – будущее.
/>
Рис. 6
Спиралевидная
модель времени
Во втором случае время»заворачивается” подобно конденсаторной фольге, в результате чегопрошлое, настоящее и будущее существуют как бы параллельно друг другу. Всовременной физике есть вполне жизнеспособные гипотезы, наделяющие времяэнергетическими характеристиками. Физики го­ворят о ”хрональном поле”(хронос — время) и «тахионах» — частицах этого поля. Отсюда следуетпредположение, что мощные энергетические воздейст­вия (землетрясение, взрыватомной бомбы и т.п.), в том числе психологиче­ские (войны, конфликты), могутдеформировать хрональное поле и «замы­кать» настоящее с прошлым илибудущим. Таким образом, в результате этого «пробоя» прошлое илибудущее могут «врываться» в настоящее, порождая явления, совершеннонеобъяснимые с точки зрения традиционных представ­лений.
Обратимся теперь к одному из представителей описанного вышефило­софского направления — к Фридриху Ницше. Выбор не случаен. Из всех от­вергавшихсяв нашей стране он был наиболее замалчиваемым.
/>/>/>/>Глава 9. ФИЛОСОФИЯ ФРИДРИХАНИЦШЕ
Ф. Ницше, немец с польскими корнями, жил во второй половинеXIXв. Он родился в семье священника, получил прекрасное гуманитарное образова­ние.Уже в юношеские годы он заявил о себе как о незаурядной личности. Достаточносказать, что во время учёбы на втором курсе университета фа­культет пригласилего читать лекции студентам по истории искусств, на ко­торых частенько и не безудовольствия сиживали его старшие коллеги — профессора./>/>/>/>Судьба философа
Ницше является, пожалуй, самым противоречивыммысли­телем в истории философии. Жестокая болезнь, терзавшая его на протяжениипочти всей взрослой жизни, а также одиночество и непонимание многимиокружающими, сделали его колючим и язвительным человеком. Это проявилось внеординарном характере его идей, порой шокирующих читателей, привыкших кклассическим философским по­строениям.
Крометого, огромный ущерб его научной репутации был нанесен уже после смертифилософа, последовавшей в 1900 г., его ближайшими родствен­никами — сестройи зятем. Они были видными фигурами в фашистской пар­тии Германии и хорошопонимали, что партия нуждается в «своём» философе. Ницше оказалсяжертвой этого желания, одобренного Адольфом Гитлером (в 1934 г. впропагандистских целях последний даже посетил архив Ницше). По­следние годыжизни Ницше посвятил своему главному и неоконченному тру­ду «Воля к власти(опыт переоценки всех ценностей)» Воспользовавшись тем, что рукописи этойкниги оказались в их руках, родственники фальсифициро­вали их, добавив в нихидеи откровенно фашистского толка. Его труд был хитроумно напичкан такимиотрывками, которые придали философу одиоз­ную «славу» теоретикафашизма, а его концепция «сверхчеловека» самым ос­корбительнымобразом трансформировалась в идею «истинного арийца». Шлейф этойпровокации до сих пор проходит через многие головы, в том числе и в России,одурманенные в своё время пропагандой./>/>/>/>Справедливы ли обвинения вфашизме
Чтобы определиться в отношении этих обви­нений,рассмотрим кратко главные признаки фашизма. Это живучее политическое течение вразных странах имеет свои оттенки. Например, основными признаками немецкогофашизма являются следующие три: а/ идея превосходства арийской расы над всемиостальными; б/ идея геноцида (физического уничтожения евреев, уходящая своимикорнями в крестовые походы против«мучителей Христа»; в/ славянофобия — страх и недоверие к славянам,считавшимися главными врагами арийской расы.
У американского фашизма эти же идеи несколькоотличаются: а/ идея превосходства американской нации; б/ идея геноцида поотношению к «чёр­ным»; в/ презрительное, в лучшем случае —равнодушное, отношение ко все­му неамериканскому.
В основании русского фашизма лежат следующиепризнаки: а/ идея превосходства славянской расы над другими; б/ идея вытесненияиз России «инородцев» особенно — евреев («чемодан — вокзал —Израиль»); в/ абсо­лютное недоверие ко всему, что исходит от Запада.
Таким образом, в основе любого фашизма, еслиотвлечься от частно­стей, усматриваем три сущностных признака: идея превосходстваодной расы или нации; идея геноцида или вытеснения того или иногонарода; идея стра­ха или недоверия к какой-либо нации или расе.
Ни на один из этих признаков в трудах Ницше, не замаранныхфальси­фикацией, нет и намека. Упрекнуть в фашизме философа, который говорил,что ему «иногда стыдно за то, что он — немец»; который писал, что«одарён­ность славян выше, чем одарённость немцев»; который вообщеникогда не поднимал антисемитскую тему, — значит серьёзно погрешить противистины и оскорбить его память. Недоверчивый читатель может сам убедиться вэтом, если возьмет на себя труд заглянуть в двухтомник сочинений Ницше, издан­ный,наконец, в России[3]./>/>/>/>Ницше и читатель
Читать Ницше нелегко, к нему надо привыкнуть.Это своеобразный и, так сказать, «непричёсанный» философ.
Его стиль далёк от академического, оннепредсказуем и афористичен в поворотах мысли. Иногда считают, что его манераписать кратко и отрывочно объясняется серьёзностью его болезни (когда человекзнает, что в любую минуту может умереть, ему некогда писать длинные, ло­гическисвязанные тексты).
Но дело не только в этом. Ницше былпринципиальным противником «системной» философии. Когда философстроит систему, то он неизбежно будет лгать, считал Ницше, так как всё времявынужден оглядываться назад: не противоречит ли то, что он пишет сейчас, тому,что он писал прежде. Взгляды же имеют свойство так или иначе меняться, нофилософу приходится подстраивать их в угоду системе, что вызывает недоверие ктакому автору.
Ницше — далеко не добродушный мыслитель.«Я — антиБудда», «человек — динамит», «философнеприятных истин», — говорил он сам о себе. «Мой способ любить людей— это показать, сколь они ничтожны». Его цель — разозлить читателя,побудить его захотеть стать другим. Ницше не рассчитывает на любовь и признательностьчитателей, ибо кому же понравит­ся, когда твою душу выворачивают наизнанку идемонстрируют всем и тебе самому, сколько в ней мелочного, обывательского итрусливого.
Например, свой труд «Антихристианин» начинаетсловами: «Эта книга для тех, кто ещё не родился. Мой день — послезавтрашний».Мой читатель — это человек, стремящийся к вершинам гор; человек, который неопускается до вопроса о «пользе» истины; человек, имеющий мужествовступать в область запретного и «держать в узде энергию вдохновения».Таких немного. «Что проку от остальных? Остальные — всего лишьчеловечество…» Философа мало трогает, что он раздражает людей; такраздражает спящего тот, кто не даёт ему спать и толкает — проснись!/>/>/>/>Государство, религия, мораль
Качества человека, по поводу которых большевсего негодует философ, — это слабость духа, безволие, приспособленчество. Ночеловек не рождается сла­бым; таким его делают, по мнению Ницше, государство,религия и мораль. Их определения у Ницше выглядят колюче: государство — «тюремщикчеловека»; религия — «клевета на мир»; мораль —«мошенничество высшего поряд­ка».
Именно они, опасаясь, что энергия человекаможет выплеснуться в ан­тисоциальные, преступные формы, так«пеленают» его всевозможными за­претами, что он становится похож намладенца, которому остаётся только один способ выразить свой протест — кричать,вращать глазами и шевелить кончиками пальцев.
Моя философия, говорит Ницше, это отчаянныйкрик туго спелёнутого человека, который нашёл только такой путь выразить своёнесогласие с суще­ствующим порядком вещей; возможно, кто-то услышит меня и тоженачнёт «брыкаться», растягивая путы.
Государство «грозит пальцем» каждомучеловеку, каким бы он не был. Большинство людей могли бы сказать, что им ненадо грозить, что дни и без того законопослушны, моральны и трудолюбивы. Однакогосударство на вся­кий случай подозревает каждого в дурных намерениях,уподобляясь недалё­кому педагогу, который заставил всех учеников вывернутькарманы, когда обнаружилось, что у кого-то пропал перочинный ножик; и каждогоокружает частоколом предостерегающих законов. В свою очередь, религия и моральприсущими им установлениями навязывают человеку определённый образ жизни, лишаяего свободы воли, свободы выбора, свободы поступка.
Конечно, Ницше, как и всякий человек, видит положительное вэтих социальных институтах, но отрицательное в них по отношению к личности, вего глазах, явно перевешивает./>/>/>/>Сверхчеловек
Важное место в философии Ницше занимаетпонятие «сверхчеловек». Ницше как-то сказал, что ни один фило­соф неоказал на него такого сильного влияния, как Достоевский. Как и у последнего,герой Ницше — человек, который стремится «выйти из толпы», стремитсястать сильным. Сверхчеловек — это человек с маниакальной волей к власти,Как только человек утрачивает волю, к власти, он деградирует. Сверхчеловекнастолько выше «просто человека», насколько «просто чело­век»выше обезьяны.
На первый взгляд кажется, что«сверхчеловек» Ницше — это фантасти­ческое существо, которое всёможет, которому всё дозволено. Это, говоря со­временным языком, как бы «Рембо»обывателя, или «Гитлер» мещанина, за­давленного скукой повседневногобытия. На самом же деле, сверхчеловек — это Личность с большой буквы. То естьсильная личность, которая знает, чего она хочет, и знает, как этого достичь./>/>/>/>Воля к власти
Каждый человек, считает философ, рождается сопределенной волей к власти, с определённым зарядом агрессивной энергии.Опасаясь, что воля к власти может породить угрозу общественному благополучию,государство стремится вообще уничтожить её; стремится превратить человека всвоё безвольное и послушное орудие. При этом люди, ставшие слабыми, с завистьюсмотрят на сильных, не утра­тивших волю к власти. Они (слабые) находятудовольствие, обнаружиавая не­достатки и изъяны у сильных, уподобляясь лисицеиз известной басни, кото­рая говорит: «Виноград всё равно зелёный!».Она догадывается, что виноград на самом деле спелый и сладкий, но не имея силдопрыгнуть до него, объяв­ляет его незрелым и не таким уж привлекательным,чтобы успокоить задетое самолюбие.
Слабому остаётся только одно утешение:«Да, я не сильный, но зато я нравственный». Это перекликается сословами Гегеля о школьном учителе, который с удовольствием описываетотрицательные качества Наполеона, на­ходя удовлетворение в том, что сам он — неНаполеон, и, благодаря этому, морален. Религиозная вера и мораль, по мнениюфилософа, это утешение сла­бых.
Когда Ницше говорит о воле к власти, то надо учитывать, чтопод «вла­стью» он понимает не только политическую власть, как иногдадумают, но власть вообще, всякую власть. Это может быть власть писателя надчитате­лем, актёра над зрителем, полицейского над преступником, начальника надподчиненным и т.п./>/>/>/>/>/>Вечное круговращение
Кажется, всё ясно. Ницше — певецагрессивности, пе­вец сильной личности, которой наплевать на вырабо­танныеобществом ограничения и запреты. Кажется, что обвинения в фашизменебеспочвенны. Но не будем торопиться, послушаем дальше. А дальше философизлагает, какие ступени должна пройти душа человека, чтобы он мог статьЛичностью.
Первуюступень он называет образно «дух-верблюд». Это дух человека, которыйпослушно принимает все запреты общества, считая их должными и необходимыми. Емуговорят: «Это — нельзя!», — и он безропотно соглашается, доверяя тем,кто говорит «нельзя». Он даже не спрашивает, почему нельзя. На плечахтаких людей покоится благополучие цивилизации. Они трудолюби­вы и послушны; ониудобны для государства. Мало того, они необходимы.
Вторая ступень— ”дух-лев”. Это дух человека, который приподнимает­ся над однообразиембытия и не так слепо доверяет общепризнанному. Он на­ходит в себе мужествоспросить; «А почему, собственно, нельзя? Кто приду­мал, что это —нельзя?» И не найдя вразумительного ответа, говорит: «А может бытьмне — можно?» Такой человек вырабатывает собственную систему цен­ностей иприоритетов, и действует в соответствии с ними, приводя порой в смятениеокружающих. Его поступки зачастую расцениваются ими как вызов общественномумнению; однако это не более чем проявление воли к власти. Проследите заповедением известных политиков, эстрадных звёзд и т.п.: их по­ступки иногдашокируют общественное мнение; они подчас даже провоцируют скандалы, когдачувствуют, что о них стали «забывать». Такой человек всегда рискует,так как «высовывается» из толпы и самоутверждается.
Но особенно любопытна третья ступень.Ницше называет ее «дух-ребёнок». Это и есть состояние«сверхчеловека», то есть Личности. Идея «вечногокруговращения» воплощается здесь в образе взрослого человека, ко­торыйсумел сохранить, точнее — возродить в себе ребёнка. Его сила — в его чистоте,бескорыстии и смелости. Ему неведомы страхи «маленького челове­ка»,который не решается на рискованные поступки, всё время высчитывая, чем они длянего могут обернуться. «Дух-ребёнок» живет спонтанно и твор­чески.Жить спонтанно — значит говорить то, что думаешь, и делать так, как говоришь.Ни малейшего расхождения между мыслями, словами и поступка­ми. Жить творчески —значит любое дело пытаться сделать иначе, чем дела­ли до тебя.
Позволить себе жить так могут лишь немногие сильные натуры,кото­рые не боятся быть спонтанными. Они настолько сильнее и выше окружаю­щих,что могут разрешить себе не опасаться острых слов и уверенных жестов. Ониоткрыты, уверенны и не боятся общественного мнения. Это признак не глупости, асилы. Они часто гибнут, так как часто раздражают и даже меша­ют. Но статьдругими, приспосабливаться и юлить — для них это слишком низко. Они вышерасчётливых мотивов. Но именно благодаря им есть про­гресс в любом деле; именноблагодаря им общество не превращается в стоя­чее болото, где тепло и уютно, нопреследует тяжёлый запах «маленьких лю­дей», запах «толпы».«Хочешь дышать свежим воздухом, — вопрошает фило­соф, — покинь толпу, идив горы. Но помни, — предостерегает он, — от гор­ного воздуха иногдаумирают»./>/>/>/>«Толкни слабого»
Фридриху Ницше часто ставят в вину егознаменитую фразу: «Падающего — толкни!». Вырывая её из контекста, этуфразу толкуют как призыв к агрессии и жестокости по отношению к слабому«маленькому человеку». При таком прочтении идеи философа воспринимаютсячуть ли не как инструкции для ресторанного вышибалы.
Но читаем у Ницше: «В человеке тварь итворец соединены воедино: в человеке есть глина, грязь, бессмыслица, хаос; но вчеловеке есть и творец, ваятель, твёрдость молота». Есть люди, которыехотят стать Личностью, но не знают, возможно, как надо действовать. Для них ипишет философ.
Но есть и такие, кто мог бы, но не пытается,боится рисковать, опасает­ся потерять то малое, что имеет. Они предпочитаютоставаться в толпе, не осмеливаются реализовать в себе «творца».Именно таких людей Ницше на­зывает «падающими» и предпочитает«толкнуть» их, но не буквально, не фи­зически, а толкнуть презрением.За то, что «тварь» в них победила «творца»; за то, чториску стать Личностью они трусливо предпочли мелкое и суетное прозябание.
Таким образом, Ницше воспевает сильную личность — человека,кото­рый находит в себе силы жить спонтанно и творчески, преодолевает соблазннезаметного существования. Он приветствует желание утвердить себя, зая­вить осебе./>/>/>/>Вариант Ницше
Правда, он не обозначает принципиальногоразличия между сильными личностями со знаком «плюс» и со знаком«минус». «Овца», говоря образно, может покинуть«стадо» двумя путями: она может стать «пастухом» (социальноположительным лидером), а может превратиться в «волка» (социальноотрицательный лидер). Для Ницше не так уж и важно, кем именно она станет, ногораздо важнее, что она захоте­ла перестать быть овцой.
Было бы ошибкой считать, что философ призываетчеловека к некуль­турным формам агрессии и вседозволенности. Но «овцеподобное»существо­вание раздражает его больше, чем даже криминальная, но сильнаяличность. Это как раз и порождает различные, вплоть до полярных, толкования еготек­стов.                                                                                     
Известно, что отношение человека к окружающейего жизни может быть трояким: либо попытаться изменить саму эту жизнь,используя любые средства — вплоть до насилия; либо приспособиться к ней,подавляя при этом своё «Я»; либо уйти всторону отпротиворечий жизни, замкнувшись в «скорлупе» своего внутреннегодуховного мира.
Первый вариант Ницше считает уделом сильных,но глупых (револю­ционеры, террористы и т.п.); второй — удел слабых, но хитрых(обыватель, удовлетворяющийся «маленькими радостями», которые удалосьурвать от жизни); третий, — удел гордых, но слабых (монашество, суицид,отшельниче­ство и т.п.).
Философ предлагает четвёртый вариант — изменитьсебя, — путь сильных и умных. В мире есть зло. Оно было, есть и будет.Глупо и бесполез­но отрицать это. Нужно научиться жить в окружении зла,постоянно ему со­противляясь; и прежде всего необходимо найти мужествосопротивляться, когда замечаешь зло в себе самом. Зло коварно; оно постояннохочет сделать тебя своим союзником. «Если борешься с чудовищем, не забывай:когда всматриваешься в пропасть, она тоже всматривается в тебя».
Есть «добро» от слабости, отбессилия; это не истинное добро. Иногда человек не совершает зла только потому,что боится последствий, боится на­казания. Это «добро от страха», ане от души. Немощная добродетель, гордя­щаяся своими лохмотьями, с завистливойжадностью глядит на силу, стать похожей на которую ей не дано, и поэтомупостоянно бранит её.
И есть добро бескорыстное, спонтанное, истинное, идущее отдуши, от осознания своей силы. «Лучший способ начать день: проснувшись,подумать, — нельзя ли в этот день порадовать чем-нибудь хотя бы одногочеловека».
/>/>/>/>Глава 10. ФИЛОСОФИЯ ЛИЧНОСТИ ВУЧЕНИИ ЗИГМУНДА ФРЕЙДА
В учении З. Фрейда философские ипсихологические аспекты слиты на­столько тесно, что отделить одно от другогопросто невозможно. Главная за­слуга Фрейда — исследование бессознательного иего влияния на поведение человека. Классическая философия в изучениичеловека не идёт дальше соз­нания, считая его основным регулятором общественныхи межличностных отношений. И это действительно так.
Однако в каждом из нас существует целый пласт психическихявлений, которые не осознаются индивидом, но, вместе с тем, оказывают на его жизньисключительно сильное воздействие./>/>/>/>Фрейд и СССР
На базе учения о роли бессознательного Фрейдразработал теорию психоанализа — метода коррекции и лечения различныхпсихических отклонений и заболеваний. Этот метод ши­роко и эффективноиспользуется в психиатрической практике западных стран. В нашей странеконцепция Фрейда подвергалась ранее острой критике как одно из проявлений«буржуазной идеологии», его работы долгое время не публиковались нарусском языке, а научные исследования в русле его идей не поощрялись, еслисказать мягко. Причина неприятия теории Фрейда была, конечно же, политическая.
Согласно коммунистической доктрине основнойисточник человече­ских пороков — частная собственность. Фрейд же заявлял, чтовсё гораздо сложнее; дело не в частной собственности, а в самой натуречеловека, в глу­боких внутренних инстинктах людей. Когда еще никому не былиизвестны будущие результаты «коммунистического эксперимента» вРоссии, он писал, что коммунисты ошибочно считают человека добрым от природы,испорчен­ным лишь институтом частной собственности; уничтожение частной собст­венностине решит проблемы врождённой человеку агрессивности. Что будут делатькоммунисты, когда они уничтожат всех буржуев? Надо думать, они начнутуничтожать всех остальных, а затем и самих себя, ибо, чтобы совсем искоренитьвсякое зло, надо истребить всех людей.
Такие взгляды покушались на основу основмарксизма-ленинизма и по­этому отвергались с порога, объявлялись далёкими отнауки. Всё это привело к тому, что миллионы наших людей, страдающих различнымипсихическими заболеваниями, не получили той помощи, какую могли бы получить; ицелые поколения россиян выросли без достаточной психологической грамотности,особенно важной в области межличностных отношений и воспитания детей./>/>/>/>Понятие бессознательного
Когда говорят о бессознательном, то преждевсего имеют в виду автоматические, рефлекторные дей­ствия, которыеосуществляются, не проходя через сознание. Например, дотронувшись нечаянно доострого предмета, мы рефлекторно отдёргиваем руку, осознавая происшедшее лишьзадним числом. В учении Фрейда бессознательное трактуется гораздо шире. Этовсе, а не толь­ко утилитарно физиологические, активные психические процессы,непосред­ственно не участвующие в сознательном отношении субъекта к действитель­ности.Они представляют собой глубинный, исторически древний фундамент психики,проявляющийся в действиях и поступках человека, истинные моти­вы которыхнеявны, скрыты от его собственного сознания, тем более от соз­нания окружающих.
Человеку кажется, что он своим разумом,логикой своего мышления полностью контролирует все свои действия. На самом жеделе, в детермина­цию (причинную обусловленность) поступков вмешиваются такиемотивы и влечения, которые либо недоступны сознанию, либо отвергаются им как не­желательные.Иначе говоря, эти мотивы замаскированы, таинственны. Они напоминаютсвоеобразный «чёрный ящик», информация на выходе которого позволяетдогадываться о происходящих внутри него процессах, но не даёт для этого прямыхи однозначных указаний.
Рассмотрим пример бессознательного. Известно,что подавляющее большинство людей, входя в незнакомое помещение, автоматическиначина­ют двигаться влево. Почему не вправо или прямо, а именно влево? Это дви­жениеимеет глубинную инстинктивную природу. Когда первобытный чело­век входил впещеру с целью обследовать её, он двигался влево. В пещере может подстерегатьопасность, возможно нападение. При этом левая часть тела, где находится сердце,наиболее уязвима; она прикрывается стеной. А правая рука, как более сильная, даещё вооружённая дубинкой, готова отра­зить атаку (животные в большинствеслучаев, попав в незнакомое помещение, тоже движутся влево). Ошибочно думать,что первобытный человек осозна­вал всё это. Его поведение было бессознательным.Современному человеку в помещении ничто не грозит, но природные инстинкты,столь сильны, что они по-прежнему заставляют его бессознательно двигатьсявлево.
Проявления бессознательного весьма разнообразны. Это исновидения, и вербальные (словесные) ошибки, которые обнажают скрываемыежелания или мотивы человека, и различные реакции на внешние воздействия, нереги­стрируемые органами чувств, и различные комплексы, переживаемые индивидом,и т.п. Остановим внимание лишь на двух формах бессознательного — на сновиденияхи на эдиповом комплексе./>/>/>Природа сновидений
Сновидение — исключительно важная составляющаявнутреннего мира человека. Оно, по Фрейду, «подобно Луне светит отражённымсветом», то есть является ото­бражением жизненных проблем и влеченийчеловека в символической форме. Сновидение, особенно если оно становитсянавязчивым, повторяющимся, — это абстрактное осуществление иррациональных,неосознанных желаний и влечений, подавляемых цензурой сознания во времябодрствования.
В прошлом, замечает Фрейд, люди свободновладели искусством «чте­ния» сновидений, пусть всего лишь наинтуитивно-эмпирическом уровне. Они больше доверяли им, чем современные люди.Затем, с развитием науки и техники, которые невольно вызвали огрубление нашейчувствительности к собственному внутреннему миру, это умение было почтиутрачено.
Люди, считающие сны бессмыслицей, всего лишьночными «судорога­ми» уставшего за день мозга, уподобляются человеку,который даже не рас­печатывает письмо с важной для него информацией; а сразубросает его в му­сорную корзину. Люди, не считающие так, но забывшие языксимволов, пы­таются прочесть «письмо», но с горечью обнаруживают, чтооно «написано» на непонятном для них языке.
Логика сновидений отличается от обычной: события во снесвязаны друг с другом не причинно-следственной связью, к которой мы привыкли, атем, что все события в сновидении являются разными выражениями одного и того жевнутреннего состояния психики человека. В состоянии бодрствования внешний мирврывается и отвлекает от внутреннего. Во сне наше «Я» осво­бождаетсяот двух вещей: от мешающего влияния внешних событий и от цен­зуры сознания.Сновидение, по Фрейду, это свобода бессознательного, свобо­да иррационального,не отвлекаемого и не заглушаемого внешним информа­ционным шумом. В сновиденияхнаше «Я» без помех встречается с самим со­бой. Важную роль Фрейдотводит понятию «вытеснение»./>/>/>/>Вытеснение
Цензура сознания вытесняет, гонит отсебя пугающие или неприятные человеку мысли, желания, влечения. Всё, чтоприносит огорчение, досаду, угрызения совести, и т.п. — всё это вытесняется иоказывается в сфере бессознательного. Однако проблема от этого не исчезает, оналишь «переодевается», маскируется, и вновь возвращается избессознательного, но уже в новой, символической форме. Цензор сознания темсамым обманут, обведен, как говорится, вокруг пальца. Но символическая форматребует расшифровки, толкования, прочтения.
Вот классический пример Фрейда: сновидениянеудачника. Человеку, у которого не ладится с карьерой и общественнымпризнанием его способно­стей, начинают навязчиво, то есть из ночи в ночь,сниться эпизоды, в которых он постоянно опаздывает — на поезд, на самолёт, наработу, на свидание и т.п. Эти сны мучительно переживаются. Человек просыпаетсяв страшном огорчении — опять опоздал! Сновидения сопровождаются чувством безыс­ходности:двери трамвая захлопываются перед самым носом, таксисты берут других, а на негодаже не смотрят и т.д. Все уезжают, а он остаётся на пустом перроне.
Причём, такие сновидения интернациональны посвоей природе. Они снятся и неудачнику-немцу, и неудачнику-русскому, инеудачнику-японцу. Дело в том, что сознание вытесняет неприятные, тревожащиемысли на эту тему; человек пытается успокоить себя: ну и что, что я не стал досих пор на­чальником, многие люди являются прекрасными работниками, оставаясьна рядовых должностях; многие начальники проигрывают мне по знаниям испособностям и т.д. и т.п. Человек гонит от себя неприятные мысли, но про­блема-тоостаётся, хотя её «отодвигают» в бессознательное. И вот она вновьвыныривает на поверхность, но уже и символической, замаскированной фор­ме — ввиде навязчивых сновидений с постоянными опозданиями.
Такая ситуация не безобидна; наступает бессонница, человекне просто плохо спит, а начинает страшиться сна; появляются признаки депрессии,апа­тии, упадка сел. И если в жизни ничего не меняется, возможно серьёзное пси­хическоезаболевание, а в крайнем случае — даже самоубийство. Подобные сновиденияисчезают и психическое здоровье восстанавливается в двух слу­чаях: а/ если«неудачник» добивается успеха в какой-либо сфере его деятель­ности иполучает внешние проявления общественного признания; б/ если психоаналитик, ккоторому обращается за помощью человек, объясняет ему скрытые причины егодепрессивного состояния (осознание причин, таким об­разом, помогает изменитьотношение к проблеме, воспринимать её не столь драматично)./>/>/>/>Эдипов комплекс
Большую роль Фрейд отводит понятию«либидо», выражающему врождённую сексуальную энергию индивида,которая, по его мнению, определяет с первых лет жизни развитие личности. Причёмэто влияние развёртывается на бессознательном уровне. Проявления либидомногообразны. Например, у мальчиков 3-5 лет сексуаль­ное развитие оформляется ввиде так называемого «комплекса Эдипа» (у дево­чек того же возрастаэто комплекс Электры). Названия комплексов взяты Фрейдом из древнегреческоймифологии.
Эдипов комплекс проявляется в том, что мальчик начинаетревновать отца к матери, но не как к матери, а как к женщине. Это чувство, поФрейду, проходит три стадии. Во-первых, агрессия к отцу-мужчине как к сопернику(родители могут вспомнить, как сынишка начинает отталкивать отца, когда онхочет обнять жену). Во-вторых, страх перед отцом, который может нака­зать его,будучи более сильным. Наконец, в-третьих, уважение и любовь к от­цу, как кзащитнику и покровителю.
Грубую ошибку совершают родители, когданаказывают ребёнка за проявления ревности. Агрессия к отцу на почве ревности —это не патология, не болезнь, а естественная программа сексуального развития,которую прохо­дит каждый человек в раннем возрасте.
У девочек комплекс Электры (девочка ревнует мать к отцу каксопер­ницу) протекает не так остро. Но всё же встречаются удивительные проявле­ния.Например, дочь четырёх лет, оставшись дома одна, выливает долой ма­миныфранцузские духи, которые папа подарил маме на 8 Марта, наливает в них воду иставит на место. Затем берёт ножницы и делает надрезы на самых любимых маминыхплатьях, от которых папа в восторге. Представьте себе сцену, когда всё этообнаружилось! Между тем ничего подобного не случи­лось бы, если бы папа, дарядухи маме, подарил бы одновременно крохотный флакончик и дочери, подчеркнув темсамым, что они в ней видитженщину, пусть маленькую. Но, увы, папа не читал Фрейда./>/>/>/>«Сверх-Я» и«Оно»
В личности человека Фрейд выделяет триосновных элемента. Это — «Я» человека как атрибут его сознания иволи, затем «Оно» и «Сверх-Я». «Оно» — этосовокупность глубинных инстинктов, присущих любому живому существу, включая,есте­ственно, и человека. Ведущими среди них, то есть такими, которые опреде­ляютразвитие личности и поведение индивида, Фрейд считает инстинкт аг­рессивностии инстинкт сексуальности. Главный принцип «Оно» — этопринцип удовольствия.
«Сверх-Я» — это ставшая вторым«Я» человека совокупность общест­венных норм поведения (юридических,моральных, религиозных), которые усваиваются индивидом через воспитание, икоторые выполняют запретно-ограничительные функции.
Основной принцип «Сверх-Я» — этопринцип общественной необхо­димости. Иными словами, далеко не всё, чтоприносит мне удовольствие, дозволено. Заботясь о своих удовольствиях, я должен,как разумное общественное существо, учитывать, что другие люди обладают такимиже правами на удовольствия, как и я. Там, где моё удовольствие наталкивается нанеудовольствие другого, я вынужден ограничивать себя, ожидая, что он в подобнойситуации поступит так же. Это самоограничение, которое в цивилизованномчеловеке действует автоматически, Фрейд называет «цензурой Сверх-Я»,или «стражником»;
В свою очередь, «Оно», руководствуясь принципомудовольствия, стре­мится во что бы то ни стало достичь его, преодолеть цензуру,обмануть стражника. Поэтому Фрейд называет его «заключённым», которыйкак бы си­дит в камере, созданной общественными запретами, и мечтает вырватьсяна волю. «Волей» в данном случае является полная свобода действийинстинк­тов, когда можно не оглядываться на запреты и получать удовольствие лю­бымдоступным способом. «Я» выступает «посредником» между«Сверх-Я» и «Оно»; основной принцип «Я»— этопринцип реальности.
Борьба между «Сверх-Я» и «Оно», междубдительностью и жаждой удо­вольствий, приводит к трём возможным вариантам./>/>/>/>Три варианта
Первый изних — когда «Оно» вырывается и торжествует. При таком исходе обществоимеет перед собой в лучшем случае аморальную личность, в худшем — личность кри­минальную,преступную.
Второй вариант— когда цензура «Сверх-Я» настолько сильна, что «за­ключённый»скован и даже не мечтает о свободе. Решётки крепки и запоры надежны. Обществоимеет перед собой исключительно законопослушного гражданина твёрдыми моральнымипринципами, для которого слово «со­весть» — важнейшее понятие. Однакодавление «Сверх-Я» на «Оно» не про­ходит бесследно. Человекза свою близость к социальному идеалу расплачи­вается неврозами, депрессиями,нервными срывами. «Чем цивилизованнее общество в историческом плане, —говорит Фрейд, — тем больше в нём лю­дей, страдающих психическимирасстройствами». В древних или отсталых сообществах людей запретыминимальны, поэтому заболевания психики там редкость. Нигде, добавляет он, небыло так много душевнобольных, как в средневековых монастырях, где цензура«Сверх-Я» была максимальной.
Но фактом является то, что большинство людей не являютсяпреступ­никами и не относятся к числу психически нездоровых. Значит, возможен третийвариант, вариант большинства, Фрейд называет его «сублимацией»./>/>/>/>/>Сублимация
Сублимация — это трансформация энергии «Оно», то естьэнергии инстинктов, в культурные, цивилизованные формы. Возможности такойтрансформации предоставляет, в принципе, любой вид деятельности, гдеприсутствует элемент соревнования, состязательности. Состязание с коллегами впрофессионализме, конкуренция в бизнесе, соревнование между студентами в учёбе,которое подспудно при­сутствует в учебном процессе, состязание между юношами,влюблёнными в одну и ту же девушку, соревнование между подростками надискотеке, где каждый стремится танцевать лучше всех, схватка боксёров на рингеи т.п. — всё это формы сублимации агрессивной энергии, когда удовольствиеуспеха и победы сочетается с той или иной степенью общественного признания.
Вместе с тем существует целый ряд профессий, которые самойсвоей природой как бы предназначены для сублимации агрессивности: хирург, зуб­нойврач, патологоанатом, спортсмен, полицейский, воин, телохранитель, рубщик мясана рынке, забойщик скота на бойне, следователь, спасатель, ис­пытательпарашютов, каскадер, пожарник, укротитель зверей, ловец змей и т.п. Эти иподобные им профессии объединяет то, что все они сублимируют природную тягу кразрушению, к агрессии, к риску. «Если бы Агата Кристи была лишенавозможности писать и издавать детективы, — пошутил как-то Фрейд, — онавероятнее всего стала бы грабить банки». Однако с этой шутке есть доляправды: переживая вместе со своими героями преступления, Кристи сублимируетсвою природную агрессивность. />/>/>Энергия агрессивности
Таким образом, большинство людей не становятсяпреступниками и не заболевают психически потому, что им удаётся так или иначе сублимироватьсвою природную тягу к агрессии, выраженную в той или иной степени. Отсюдаследует важный вывод: если человек в силу тех или иных причин не нашел способовсублимации своей агрессивной энергии, то его природная тяга к разрушению можетвылиться в варварские формы. Вот описание поведения деревенского подростка;оказавшегося в подобной ситуации.
Воскресный день. Старшие отдыхают после обеда.А наш подросток, запасшись коробком спичек, проделывает следующее. Сидя возлекопны сена, он поджигает пучок сена и смотрит, как огонь подбирается к копне.Не давая ему разгореться, он гасит огонь. Затем снова поджигает, и даёт огнюразго­реться сильнее, и снова гасит; Он прекрасно понимает возможные последст­вия,своего ”эксперимента”: может сгореть всё — и дом, и пристройки. Нопродолжает, взмокнув от напряжения. Ещё и ещё раз. Гасить огонь становит­ся всётруднее. И прекращает лишь тогда, когда чувствует: ещё чуть-чуть и погаситьогонь уже не удастся. Рубашка прилипла к телу. Обессиленный, он опрокидываетсяна спину и долго лежит, прислушиваясь к своим ощущениям. Несколько месяцев онтеперь будет жить спокойно.
Не следует думать, что подросток психическинездоров. Обычный де­ревенский парнишка. Он вряд ли сможет внятно объяснить,что именно толк­нуло его на столь рискованные действия. Мы же с вами понимаем:однообра­зие и пресность деревенской жизни, отсутствие острых ощущений, возмож­ностейдля сублимации агрессивности, заставили его искать выход для энер­гииразрушения, и он нашёл его. Способ мог быть другим, но вряд ли он мог бытьцивилизованным.
Что движет бытовым вандализмом подростков,когда они безмотивно истязают слабого, мучают животных, срезают телефонныетрубки, поджига­ют кнопку в лифтах и т.п.? Говорят — недостатки воспитания.Конечно, но не это главное. Зачастую это дети из вполне благополучных семей, спрекрас­ными характеристиками из школы. Что же движет обыкновенным подрост­ком,когда он, затаившись, ждет ночного трамвая, чтобы швырнуть камень в егоосвещенные окна? Он знает, чем это чревато; знает, что может быть пой­ман инаказан, и всё-таки, Им движет то же самое удовольствие риска, опас­ности,разрушения, остроты переживания, которое двигало деревенским пар­нишкой,испытывавшим судьбу поджиганием сена.
Не имея достаточных способов для сублимациисвоей природной аг­рессивности, подростки находят варварские, дикие формы. Этои вина, и беда их. Значит, государство, общество, семья не предоставили имдостаточного спектра возможностей для трансформации агрессивной энергии вкультурные формы. Ими должны быть: широкая сеть спортивных залов, стадионов, не­большихи хорошо оборудованных спортивных площадок во дворах, диско­тек, клубов поинтересам, всевозможных развдекательно-соревновательных шоу и т.п., участвуя вкоторых молодые люди могли бы давать цивилизован­ный выход своей агрессивности,в существовании которой они не виноваты.
В западных странах, где учение Фрейда вобязательном порядке входит в школьные и университетские программы, его, идеидавно уже стали состав­ляющим звеном государственной политики в отношениимолодёжи. Напри­мер, ни один проект крупного жилого дома, не говоря уж омикрорайоне, не будет утвержден муниципалитетом, если в нём не предусмотреныспортивные залы и площадки, помещения для клубов и дискотек. Особое вниманиеэтому уделяется в студенческих кампусах (общежитиях). Именно поэтому, надо дутмать, подростковый вандализм на Западе далеко не так масштабен, как у нас.
Разумеется, мы коснулись далеко не всех идей выдающегосяпсихолога и философа, каким является Зигмунд Фрейд. Автор надеется, что интереск ним побудит студентов к самообразованию в этой области.
/>/>/>/>Глава 11. ПРОБЛЕМА СОЗНАНИЯ ВФИЛОСОФИИ
Происхождение сознания и его сущность — однаиз сложнейших фило­софских проблем. Достаточно сказать, что до сих порпродолжаются дискус­сии о вторичности или первичности сознания по отношению кматериальному миру. О мыслительной деятельности человека известно уже довольномного (нейрофизиология мышления, законы логики, связь сознания и языка и т.п.),однако остаётся ещё немало загадочного и таинственного.
Например, человек в состоянии управлятьмногими функциями своего организма: может некоторое время не дышать, обходитьсябез воды и пищи; встречаются уникумы, способные усилием воли даже изменятьчастоту бие­ния собственного сердца. Но никто из нас не может даже на короткоевремя приостановить процесс мышления, который продолжается непрерывно и днём иночью, — всю жизнь. Попробуйте ни о чём не думать, и вы тут же поймаете себя натом, что, по крайней мере, думаете о том, что ни о чём не думаете.
Близкие друг к другу понятия «мышление»,«сознание» и интеллект” иногда неоправданно отождествляют; считают,что это одно и то же. Это до­пустимо в обыденной жизни, но в научном плане ихследует различать./>/>/>Мышление
Мышление,— это способность к логическимоперациям, то есть умений выводить одно, из другого с помощью слов илиобразов. Эта способность имеется у любого живого суще­ства от рождения, еслиего нервная система достигла определённого уровня развития и сложности. Каждый,кто наблюдал за поведением животных, вспомнит не один случай, когда животноедемонстрирует логичное поведе­ние, далеко не всегда генетическизапрограммированное. Животные способны обучаться новому и«изобретать» такие действия, которых нет в генетиче­ском коде.
Автор этих строк однажды чуть не опоздал наработу, наблюдая, как ворона подкладывала грецкие орехи на трамвайные рельсы.Установлено, на­пример, что многим животным свойственна даже такая сложнаялогическая операция, как счёт. Правда, счёт у них осуществляется не наабстрактном уровне (словами или цифрами), а на образном. Птицы умеют«считать» до трёх, муравьи — до двенадцати, собаки — до двадцати,дельфины — до шес­тидесяти. Приведу описание классического эксперимента смуравьями, под­тверждающего это умение.
Недалеко от муравейника исследователи расположили доску,утыкан­ную колышками (см. рис. 7).
/>
Рис. 7
1 — муравейник;
2 — доска с колышка­ми;
3 — лакомство;
4 — траектория муравья-разведчика.
Эксперимент на способность муравьев к счёту
На одном из колышков, скажем, на пятом посчёту от муравейника, по­местили лакомство. Муравей-разведчик, наткнувшись на доску,начинает об­следовать колышки, поочерёдно взбираясь на них. Дойдя до пятого иобна­ружив пищу, он спускается и по доске устремляется в муравейник. Спустявремя из него выбегают муравьи-грузчики и уверенно-деловито направляются сразук пятому колышку, минуя первые четыре.
Не совсем ясно, как именно«разведчик» передал информацию о место­нахождении лакомства своимколлегам, но возникает предположение, что здесь замешан счёт. Следуетвозражение, что «грузчики» бегут по обратным следам«разведчика», или ориентируются на запах пищи, и счёт здесь ни причём. Чтобы проверить это, исследователи в то время, когда «разведчик»скры­вается в муравейнике, выдёргивают первый колышек. И что же?«Грузчики» бегут к шестому колышку, который теперь стал пятым, и, естественно,не на­ходят пищи. Можно представить себе их разочарование.
Чтобы снять все сомнения, в очередном эксперименте вмомент, когда «разведчик» скрывается в муравейнике, вообще заменяютдоску новой доской с колышками, но уже без всякого лакомства. Таким образом,следы и запахи теперь полностью отсутствуют. Однако «грузчики»по-прежнему бегут прямо к пятому колышку.
Когда в эксперименте лакомство располагали на 7, 8, 9 ит.д. колышках, вплоть до двенадцатого, «грузчики» действовали весьмауверенно; но стоило только поместить пищу на тринадцатый колышек или дальше,они оказывались неспособными найти её./>/>/>Сознание и интеллект
Сознание — это способность мышления анализироватьсамо себя. Умением думать о том, как именно он думает, обладает лишьчеловек. По крайней мере, другие случаи науке не известны. И это умение рождаетпонятие «Я», то есть осозна­ние собственного существования, котороележит в основе всех остальных че­ловеческих, качеств.
Сознание не дано от рождения, а вырабатываетсяу ребёнка при обще­нии с окружающими людьми через воспитание и обучение. Внеэтого обще­ния сознание не возникает. Случаи, когда младенцы волеюобстоятельств на­долго попадают в стаю обезьян или волков и в силу этогонавсегда утрачива­ют возможность стать людьми в строгом смысле этого слова,лишний раз подтверждают сказанное. Следовательно, сознание — не природный, небио­логический, а социальный, общественно-исторический продукт.
Наличие сознания у человека (и только у человека!)оказывает сильное влияние на его мышление, то есть на сам процесс реализациилогических опе­раций, на уровень их сложности и эффективности. Мышление,которое осознаёт себя, становится способным к целенаправленному развитию и со­вершенствованию,становится тем, что мы называем интеллектом человека. Можно сказать, чтоинтеллект человека — это его мышление, облагорожен­ное сознанием. В такомслучае интеллект содержит в себе две составляющие; природную, данную, какговорится, от Бога, и приобретённую через приоб­щение индивида кцивилизационной культуре.
Существует и более строгое определение интеллекта: этопонятие, вы­ражающее способность человека быстро принимать правильные решения вусловиях дефицита или избытка информации. В нём выделяются три ключе­выхаспекта: быстрота мышления; его правильность по отношению к цели; умениедействовать (анализировать) в некомфортных ситуациях, когда избы­ток информацииили её недостаток одинаково затрудняют поиск верного ре­шения или еговариантов. Чем быстрее протекает мыслительный процесс, чем меньше ошибок приэтом совершается, и чем меньшей помехой при этом ока­зывается дефицит илиизбыток информации, тем выше уровень интеллекта человека./>/>/>Сознание и язык
Сознание неразрывно связано с речью — второйсигнальной системой (первой являются ощущения). Понятие «язык» шире понятия«речь». Язык — это любой способ передачи ин­формации, тогдакак речь — передача информации с помощью слов. Есть язык звуков, жестов,мимики, рисунков и т.п.; и есть язык слов — речь — высшая форма языка.
Язык животных выполняет лишь сигнальную функцию,он не способен обозначать вещи и явления. Например, вожак гусиной стаи, заводялисицу или ястреба, тут же подаёт сигнал опасности, но именно сигнал, а незнак; его крик одинаков при любой угрозе, он не обозначает характера опасности:гро­зит она с земли или с воздуха, и что именно угрожает. Стая гусей в этот мо­ментпрерывает своё занятие и поступает так, как поступает вожак — взлета­ет, еслиподнимается в воздух он, или устремляется в кустарник, если туда прячетсявожак.
Речь, как язык сознания, как материальнаяоболочка мысли, не только сигнализирует, но и обозначает, то естьвыполняет знаковую функцию. Кро­ме того, слово, выполняет функцию обобщения,без чего невозможно абст­рактное мышление. У животных, даже высших, этафункция практически не развита. Вот описание хрестоматийного опыта. Шимпанзебыла обучена заливать огонь водой из банки, чтобы достать банан из ящика (огоньмешал это сделать). Когда ящик с бананом и огонь расположили на плоту, а банкус во­дой оставили на берегу, то шимпанзе побежала по мосткам за банкой с водой,хотя вокруг было полно воды и имелась пустая банка.
Что мешает обезьяне зачерпнуть воды из озера?Низкий уровень обоб­щения: для шимпанзе вода в банке и вода в озере — не одно ито же. У неё нет понятия «вода вообще». Известно, что у отсталыхнародов севера снег, лежащий на земле, имеет одно название; снег на дереве —другое; падающий снег — третье, и т.д. Их сознание ещё не столь развито, чтобыподняться до обобщающего понятия «снег вообще». Именно поэтомуотсталые народы не имеют философских систем, так как для их создания необходимвысокий уро­вень абстрактного мышления и соответствующей ему лексики./>/>/>Парадокс Лейбница
Во второй половине XIX в. в европейскомнаучном мире происходили довольно азартные дискуссии о природе мышления,отголоски которых звучат и по сей день. В них участвовали не только философы,но и естествоиспытатели, преимуществен­но — физиологи. Спор шёл вокруг вопроса:материальна мысль как таковая, или нематериальна (идеальна)?
Одни учёные считали, что мысль — это особогорода вещество, выде­ляемое мозгом во время его работы (в наше времявысказываются предположения, что материальность мысли имеет не вещественную, аполевую осно­ву). Другие же возражали, полагая, что хотя мысль и связана сматериальны­ми процессами в мозге (физическими, химическими), но не более того;сама же мысль идеальна, то есть не обладает ни одним из свойств, присущих веще­ствуили физическому полю.
Справедливости ради нужно сказать, что началоэтой дискуссии поло­жил ещё раньше немецкий философ и математик Лейбниц. Онсформулиро­вал парадокс, суть которого, если говорить современным языком, можновы­разить следующим образом.
Представим себе, что человеческий мозгувеличился до размеров крупного промышленного предприятия. И мы можем, проходяпо его «цехам», на­блюдать работу оборудования и весь ходпроизводства. При этом, однако, мы не смогли бы понять из наших наблюдений,какого рода продукция произво­дится на этом заводе. Гудят станки, движутсяконвейеры, мелькают детали и узлы, но неясно, каков же конечный продукт. Будучизаинтригованными, мы просим показать нам склад готовой продукции, на чтополучаем потрясаю­щий ответ, что такового на заводе вообще нет. Таким образом,парадокс за­ключается в том, что мозг похож на завод, где всё крутится ивертится, одна­ко продукцией этого удивительного завода является не нечтоосязаемое, а… само это кручение и верчение.
Сторонники материальности мысли приводили вкачестве аргумента эксперимент (такие опыты физиологи демонстрировали студентамна своих университетских лекциях). Студента укладывали на горизонтальную доску,имеющую посередине ось вращения, и уравновешивали. Затем ему задавали вопрос:«Сколько будет 14×17?». Он начинал думать, и равновесие наруша­лось всторону головы. «Вот видите, — восклицал профессор, — мозг начал выделятьмысль, подобно тому, как печень выделяет желчь, и голова стала тяжелее!».На это сторонники идеальности мысли возражали, что при усилен­ном размышленииувеличивается приток крови к головному мозгу, и опыт, таким образом, ничего недоказывает.
Можно сделать вывод, что спор, по сути, свелся к вопросу:мысль — это ПРОДУКТ мозга, или ФУНКЦИЯ мозга? Если верно первое, то мысльматериальна; если верно второе, то мысль идеальна. Дискуссия не окончена, хотя,нужно заметить, большинство учёных склоняются к тому, что мысль — функциямозга; и эта функция — анализ информации. Мозг не рождает ин­формацию, аперерабатывает её, переводя в новое качество. Информация же не обладаетсвойствами материального объекта, то есть идеальна./>/>/>Сознание как отражение
Как и всё в мире сознание есть результатразвития. Любой материальный объект обладает свойством, ко­торое можнорассматривать как предпосылку созна­ния. Это свойство — отражение(отображение). Слово «отражение» в при­вычном смысле означаетотбрасывание, отскакивание чего-то от какой-либо преграды, подобно тому, каклучи света отражаются от зеркальной поверхно­сти. В философии этот терминнаполняется иным содержанием.
Когда вещи взаимодействуют друг с другом, то вних непременно про­исходят какие-то изменения. При этом на какое-то время —короткое или зна­чительное — остаются следы воздействия, по которым довольночасто можно догадаться, восстанавливая картину, что именно воздействовало икак.
Учёный, изучающий в лаборатории различныевоздействия на предмет исследования; охотник, идущий по следу таёжного зверя;дактилоскопист, снимающий отпечатки пальцев на месте преступления и т.п. — всеони так или иначе заняты как раз восстановлением картины случившихся событий поих следам. Стало быть, отражение — это реакция материальной системы навоздействие, которая сопровождается запечатлением и сохранением следов этоговоздействия. Как универсальное (всеобщее) свойство материи отражение со­провождаетлюбое взаимодействие независимо от его природы. Если рассмат­ривать эволюциюматериальных систем, то можно выделить простейшие фор­мы отражения(механические, электрические, химические и т.п.) и более слож­ные, связанные споявлением живых существ. У одноклеточных это раздражи­мость. У многоклеточныхпоявляется избирательная реакция на воздействия, возникают органы чувств и, какследствие, появляются ощущения. На основе ощущений развивается психика. На базепсихики формируется способность к мышлению. Наконец, на фундаменте мышленияпоявляется сознание.
Таким образом, сознание является высшей ступенью развитиятакого всеобщего свойства материй, как свойство отображать. Этот выводпозво­ляет сделать предположение, что сознание в самом общем плане является ре­зультатомэволюции живой материй, поднявшейся в своём развитии до со­стояния общественнойжизни, то есть человеческого общества. Однако наука пока не может похвастать,что в вопросе о происхождении сознания имеется полная ясность. Напротив,неясного гораздо больше./>/>/>Эволюционно-трудовая гипотеза
Объяснять происхождение сознания через слу­чайность— занятие не очень серьёзное. Вероят­ность такого события ничтожно мала; онанамно­го меньше, чем, скажем, вероятность того, что внезапный вихрь, налетевшийна городскую свалку, случайно «соберет» из хлама и мусора«Мерседес-600».
Одной из наиболее распространённых гипотезвозникновения сознания является эволюционно-трудовая гипотеза, соавторамикоторой считаются Ч. Дарвин и Ф. Энгельс. Согласно ей многие тысячелетия назадодин из под­видов человекообразных обезьян через посредство трудовойдеятельности и членораздельной речи эволюционировал в сторону человеческогообщества.
Предполагается, что этот процесс былдлительным и постепенным. Биологическими предпосылками к сознанию явились:крупный мозг, стадный образ жизни обезьян, особенности анатомии переднихконечностей, позво­ляющие брать предметы. Это способствовало прямохождению иизготовле­нию простейших орудий труда (как известно, ни одно животное не всостоя­нии изготовить орудие труда).
Переход от мышления к сознанию, совершившийся когда-то наэтой основе, привёл к появлению у древних людей таких качеств, как умениеобщаться друг с другом посредством слов и способность планировать свои дей­ствия(животные, образно говоря, живут «сиюминутно»); Наглядную схему эволюционно-трудовогопроцесса можно увидеть любом школьном кабине­те биологии, где в развёрнутом,виде показано, как, начиная с появления амё­бы и инфузории, развитие живыхсуществ приводит к появлению приматов, а затем и человеческого общества./>/>/>Сильные стороны
Разумеется, данная гипотеза имеет сильныестороны.
Во-первых, все виды живых существ легко расположить на ступеняхвоображаемой эволюционной «лестницы», каждая из которыхсопровождается появлением новых свойств, которых не было раньше; на верхнейступени как раз и располагается человек с его новым свойством — сознанием, чтовыглядит вполне логичным.
Во-вторых, установлено, что зародыш человека за девять месяцев сво­еговнутриутробного, развития как бы кратко проходит (воспроизводит) ос­новные изупомянутых ступеней (появляется хвост, жаберные щели, плавни­ки и т.п., которыезатем атрофируются). Это говорит о родстве человеческого рода со всем остальнымживотным миром, то есть априродно-эволюционном происхождении человека. Однакозаметим, что из этого родства не вытекает автоматически факт сознания:биологически человек — продукт эволюции, скорее всего это так и есть; но егосознание невозможно объяснить как всего лишь «бесплатное приложение»к этой эволюции.
В-третьих, известно,что генетические коды человека и человекооб­разных обезьян совпадают на 97%.что косвенно указывает на идею прямого родства людей именно с ними, а не скакими-то другими видами живых орга­низмов. Немаловажную роль играет такжевнешнее сходство человека с выс­шими обезьянами, что рождает обычно какое-тосмутно-интригующее и ост­рое любопытство к этим существам у наблюдающих ихлюдей. Но и здесь нужно добавить, что генетические коды кошек и собак,например, тоже сов­падают в почти такой же степени, однако никто не спешит наэтом основании утверждать, что кошки произошли от собак, или наоборот./>/>/>Слабые стороны
Вместе с тем, эволюционно-трудовая гипотезапроисхождения сознания имеет и слабые стороны, которые в нашей стране в годысоветской власти замалчивались из идеологи­ческих соображений (борьба срелигией, логическая незыблемость марксиз­ма-ленинизма и т.п.).
Во-первых, до сих пор, несмотря на все старания, не найдено останковтак называемого «промежуточного звена» между обезьяной и человеком.Сто­ронники данной гипотезы пытаются объяснить это тем, что переходное звено неотличалась устойчивостью, стабильностью; оно, мол, было кратковремен­ным ипоэтому не оставило следов. Другие же говорят, что пока не нашли, но, возможно,найдём завтра или послезавтра. Надо признать, что всё это звучит не оченьубедительно.
Во-вторых, установлено, что мы, люди, используем возможности своегомозга в среднем всего лишь на 7-9%. Природа же ничего не создаёт«впрок»; все живые, существа используют свои биологическиевозможности «на полную катушку». Наличие такого огромного«резерва» у человеческого мозга совершенно необъяснимо с точки зренияэволюционно-трудовой гипо­тезы. Возникает фантастическая мысль о том, чточеловек, возможно, появил­ся не а земных, а в других условиях, требующих иногоиспользования интел­лектуальных способностей.
В-третьих, известно, что различные виды животных только исчезают (иосновном по причине техногенной деятельности человека): никто и никогда ещё ненаблюдал возникновения нового вида как в естественных, так и в лабораторных условиях. Все попытки создать искусственно новыйвид путём скрещивания уже имеющихся терпят неудачу. В одних случаях получаемыегибриды не могут размножаться (например, мул — гибрид лошади и осла — неспособен давать потомство); в других — у гибридов вновь рождаются ис­ходныевиды (скажем, помесь волка и собаки даёт потомство в виде либо«чистых» собак, либо «чистых» волков). Это наталкивает намысль, что люди и обезьяны — это разные виды, а не подвиды одного вида.
Идею скрещивания человека и обезьяны в экспериментальныхцелях вряд ли можно признать этичной и гуманной. Однако в годы второй мировойвойны немецкие врачи, если их можно так назвать, проводили и такие «опы­ты».Они дали отрицательный результат: оплодотворение не происходило. Всё это весьмасерьёзно подрывает доверие к гипотезе о происхождении че­ловека от обезьяны.
В-четвёртых, методами радиоуглеродного анализа установлено, что биомасса(масса всего живого) на Земле на протяжении миллионов лет практически неизменяется; она колеблется в ту или иную сторону лишь в связи с изменениямиклимата. Тогда как согласно эволюционной гипотезе биомасса должна со временемнарастать. Это рождает невероятное с точки зрения тра­диционных представленийпредположение об одновременном появлении всех видов живых существ на Земле./>/>/>Другие гипотезы
Таким образом, мы видим, что вопрос опроисхождении сознания остаётся открытым. Существуют и другие предположения наэту тему. Это, например, космологическая гипотеза, согласно которой вдалёком прошлом произошло случайное или плановое, «засевание» Землиматрицами ДНК, включая генетический код че­ловека.
Это гравитационная гипотеза, по которойгравитационное поле имеет разные частоты, аналогичные частотамэлектромагнитного поля; этим часто­там соответствуют различные материальныеобразования, среди которых есть «биргравитоны». В этом планематериальная основа сознания — гравитаци­онное поле особой частоты.
Это лептонно-полевая гипотеза, всоответствии с которой существуют особые частицы — лептоны, создающие поля сразными уровнями одушев­лённости и мышления (эти частицы уже открытысовременной наукой, одна­ко их свойства пока недостаточно изучены).
Как бы то ни было, можно сказать, что три крупных проблемы,по ко­торым у современной науки пока нет внятных ответов — происхождение Вселенной,возникновение жизни, появление сознания — продолжают волно­вать воображение ибеспокоить своей неразрешённостью.
/>/>/>/>Глава 12. ФИЛОСОФИЯ НАУЧНОГОПОЗНАНИЯ
Теория научного познания (гносеология) — одна из областейфилософ­ского знания. Каковы движущие силы и средства научного познания? Каковывозможности человека в познании мира, всё ли доступно ему в этом отноше­нии?Что является критерием истинности тех или иных научных положений? Какой должнабыть деятельность учёного, чтобы быть наиболее рациональ­ной и эффективной? Какотличить науку от псевдонауки (псевдо — «как бы»)? Эти и подобные имвопросы возникают перед любым учёным, незави­симо от того, в какой именнообласти он работает./>/>/>/>Движущие силы науки
Наука — это область деятельности людей, сутьюкоторой является получение знаний о природных и общественных явлениях, а такжео самом человеке. Она зародилась в те далёкие времена, когда в связи сразвитием материального производства люди перестали довольствоваться случайныминаблюдениями и ощутили потребность в точном знании о сущности тех или иныхявлений, без которого они уже не могли удовлетворять свои растущие потребности.Сле­довательно, основной движущей силой научного познания является практи­ческаяпотребность в знаниях. Большинство наук выросли из этих потребно­стей, хотянекоторые из них, особенно в таких областях, как математика, тео­ретическаяфизика, космология, родились не под прямым влиянием практиче­ской надобности, аиз внутренней логики развития знания, из противоречий в самих этих знаниях.Например, математическая логика и физика внутриядер­ных процессов развивалисьсначала как «чистое» знание, и лишь позже обна­ружилась возможностьих практического использования для разработки ком­пьютеров и атомныхэлектростанций.
На второе место нужно поставить любопытствоучёных. Один из них как-то пошутил: «Занятие наукой — этоудовлетворение собственного любо­пытства за государственный счёт». И вэтой шутке есть глубокий смысл: не­любопытный учёный — это не учёный. Задачаучёного — задавать природе вопросы с помощью экспериментов и получать на нихответы.
На третьем месте, в качестве движущей силы научногопознания, сле­дует расположить интеллектуальное удовольствие, котороеиспытывает че­ловек, открывая то, что до него никто не знал (в учебном процессеинтеллек­туальное удовольствие тоже присутствует как открытие студентом новыхзна­ний «для себя»). Определенно можно сказать, что наличие этогосвойства позволяет отличить настоящего студента от молодого человека, случайнооказавшегося в стенах высшего учебного заведения./>/>/>Средства науки
Главным средством научного познания является разум,ло­гическое мышление учёного, его интеллектуальные и эври­стические(творческие) способности. Однако мыслительная деятельность осуществляется вединстве с данными органов чувств. В далёкие времена первыеисследователи природы не располагали ничем, кроме своих органов чувств,показания которых весьма приблизительны, субъективны. Но, начиная примерно сXVII в., появляются первые приборы, пусть ещё несовер­шенные, которые давалиуже более точную информацию о свойствах вещей.
Прибор — это как бы вышедший за свои естественные границытот или иной орган человеческого тела, возможности которого в смыслечувствитель­ности и точности намного превосходят природные реакции человеческогоор­ганизма на различные воздействия. Тело человека различает степени темпе­ратуры,массы, освещённости, силы тока и т.п., но термометры, весы, гальва­нометры ит.д. делают это гораздо точнее. С изобретением приборов познава­тельныевозможности человека невероятно расширились; стали доступными исследования нетолько на уровне близкодействия, но и дальнодействия (яв­ления в микромире,астрофизические процессы в космосе). Наука начинается с измерения. Поэтомудевиз учёного — измерь то, что можно измерить, и найди способ измерить то, чтоизмерению пока не поддаётся./>/>/>Роль практики
Практика — это предметно-орудийнаядеятельность людей, суть которой в реализации тех или иных замыслов и проектов,вытекающих из их материальных или духовных по­требностей. Формы практическойдеятельности разнообразны: это и прибор­ный эксперимент в лаборатории; это ипроизводственная деятельность в про­мышленности, в сельском хозяйстве, натранспорте и т.п.; это и конкретное участие людей в общественно-политической,жизни (участие в выборах, рефе­рендумах, забастовках и т.д.).
Практика выступает основой познания,его главной движущей силой и, в конечном счёте, его целью. Крометого, практика является критерием (ме­рилом) истинности научногознания. И в этом смысле практика выше тео­рии. Однако это не абсолютныйкритерий. Практика не только проверяет и подтверждает истинность теории, еслипоследняя действительно даёт объек­тивное знание, но она же со временемпоказывает ограниченность, приблизи­тельность этой теории, то есть относительностьвыраженного в ней знания. Следовательно, практика является побудителем кпостроению новой теории, дающей более точное знание и имеющей более широкиеграницы применимо­сти. Единство теории и практики выражено в известномафоризме: «Практика без теории слепа; теория без практики мертва».
Важным вопросом в гносеологии является следующий: какотличить собственно научную деятельность от псевдонаучной. Или, иными словами,каким критериям должна отвечать деятельность учёного, чтобы определенно можнобыло сказать, что это деятельность в рамках науки, а не за её предела­ми, неоколо неё. Сообщество учёных за всю многовековую историю науки выработалонесколько таких основных критериев, принципов./>/>/>Принцип причинности
Прежде всего это принцип причинности (детерминизма).Суть его в том, что всякое явление или событие (событием называется любоеизменение ситуации или процесса) имеет причину (или причины), которую можнообнаружить и выразить на языке научных понятий. Допущение беспричинных явленийили событий означает, что учёный покидает почву науки, начинает заниматьсямистикой. Например, предположение, что электрон «обладает свободойволи», то есть может дви­гаться совершенно непредсказуемо, как бы «посвоему желанию» выбирая тра­екторию, свидетельствует о том, что автортакого предположения выходит за границы науки как таковой, переходит в областьлженауки.
В истории философии были попытки вообщеотрицать объективность причинно-следственных связей. Например, английскийфилософ XVIII в. Да­вид Юм считал их не более чем «привычкой»человека к определённой после­довательности событий, которая в любой моментможет нарушиться, в ре­зультате чего случится то, чего никто не ожидал.Действительно, такие нару­шения случаются сплошь и рядом, однако и они имеютобъективные (или субъективные, если в процесс вмешивается человек) причины,существование которых Юм как раз и отрицал, настаивая на принципиальнойнепознаваемо­сти связи явлений друг с другом. Вы, иронизировал он наддетерминистами, уподобляетесь курице, которая привыкла, что хозяин каждое утроприходит к ней с лукошком кукурузных зёрен; но однажды он пришёл с ножом…Однако это замечание Юма хотя и остроумно, но ошибочно. Если одно событиепредшествует другому по времени, то это, конечно, ещё не значит, что первое —причина, а второе — его следствие. День не причина ночи, иночь не при­чинадня, но сама их смена имеет объективную (не зависящую от привычек людей)причину — вращение Земли вокруг своей оси.
Причинно-следственная связь событий — этобольше чем просто при­вычка. Привычка опирается на веру, тогда как вывод обобъективности при­чин и следствий вытекает из всей многовековой практикичеловечества. Вся история производства и научной деятельности людей показывает,что если мы не знаем почему произошло то или иное событие, то это лишьозначает, что мы ещё мало знаем и поэтому пока ещё не можем объяснить причинуданного события, но, возможно, сумеем сделать это позже. В основе научнойдеятельности как раз и лежит установление объективных причинно-следственныхсвязей между явлениями и событиями./>/>/>Принцип воспроизводимости результатов
Ещё одним важным критерием научности являет­ся принцип воспроизводимостирезультатов экс­перимента. В науке существует довольно жёсткая конкуренция.Соображения приоритетности (кто первым сделал то или иное открытие) играютдалеко не последнюю роль. Учёные с исключительным интересом следят задостижениями друг друга, особенно в области точных наук. Для этого используютсянаучные публика­ции в периодических изданиях, монографиях, участие в симпозиумах,конфе­ренциях и т.п. Обмен свежей информацией о полученных результатах — это таважнейшая сторона деятельности сообщества учёных, без которой невоз­можнопредставить себе развитие современной науки. Новое знание! тут же используется,чтобы двигаться дальше.
Поэтому как только кем-либо из учёных, или группой учёных,получен интересный и важный результат, в родственных по направлению лаборатори­яхнепременно постараются повторить его, руководствуясь описанием в пуб­ликации.Эксперимент считается строгим и представляющим интерес только в том случае,если при соблюдении тех же условий будет получен именно тот результат, окотором заявил его автор. Будучи подтвержденным, этот резуль­тат становитсявкладом в науку, которым теперь можно пользоваться в даль­нейших исследованиях.В противном случае авторитет автора в научном мире будет серьёзнейшим образомподорван, и к его дальнейшим публикациям бу­дут относиться с недоверием./>/>/>Принцип соответствия
Серьёзным критерием научности в областитеоретической деятельности является также принцип соответствия, сутькоторого в следующем: новая теория должна включать в себя старую теорию(предшественницу) как свой частный случай. Иначе говоря, если на смену однойтеории, уже проверенной на прак­тике, приходит другая, более точная,учитывающая факторы, которыми пре­небрегала первая, то уравнения этой новойтеории должны превращаться в уравнения старой, как только мы введёмсоответствующие ей ограничения.
Например, зависимость массы тела от скоростиего движения в теории относительности А. Эйнштейна выглядит так:
/>
где m0— масса покоя; V — скорость тела; с — скорость света в ва­кууме. Есливвести ограничение, то есть допустить, что скорость тела слишком мала посравнению со скоростью света, то величиной /> можнопренебречь, и подкоренное выражение даёт единицу. Следовательно, т = т0, то есть мы получаем вывод, что масса тела не зависит от егоскорости. А это и есть основополагающий принцип классической механики Ньютона,на смену ко­торой пришла теория относительности.
Если жепри сравнении старой и новой теории принцип соответствия не выполняется, то этослужит основанием серьёзных сомнений в истинности новой теории./>/>/>«Бритва Оккама»
Люди, занимающиеся научными исследованиями,придерживаются также принципа, получившего название «бритва Оккама».У. Оккам — английский философ XIV в., выразил его в следующей форме: «Не следуетумножать сущности без надобности». Иными словами, объясняя какое-либоявление, не нужно торо­питься вводить для этого принципиально новые понятия;сначала нужно попытаться сделать это, используя уже известные понятия ипринципы. И толь­ко в том случае, когда это не даёт результата, необходиморазработать и вве­сти новые понятия.
Данный принцип Оккама можно назвать ещёпринципом рационально­сти: если имеются несколько объяснений (гипотез)данного явления или со­бытия, то начинать проверку этих гипотез следует с самойпростой, не тре­бующей сложных теоретических построений. В случае неудачинужно; двига­ясь последовательно, перейти к более сложному объяснению и т.д.
Таким образом, перечисленные выше четырепринципа (причинности, воспроизводимости, соответствия и рациональности),вместе с критерием практической проверки, являющимся основным, дают достаточнонадёжную защиту от проникновения в науку таких «исследований»,которые не могут быть отнесены к собственно научным исследованиям./>/>/>/>Кумулятивизм
Впрошлом в науке господствовал взгляд,согласно которому развитие научного знания происходит путём непрерывного икропотливого накопления учёными различных сведений о мире. Иными словами, делопредставлялось следующим образом. Как строи­тели кладут кирпич к кирпичу, строяздание, или пчёлы несут и несут в свои ульи нектар, заполняя им восковыеячейки, так и учёные добывают новые знания и добавляют их к уже имеющимся,обеспечивая этим кумулятивный (накапливающий) рост науки. Такой подходисходил из чисто количественно­го понимания развития науки, не учитывающегокачественные скачки, то есть нарушения плавности и непрерывности.
На Самом деле в развитии науки время отвремени происходят настоя­щие научные революции, когда рушатся старыепредставления, создаются новые методы исследования и выдвигаются гипотезы, неукладывающиеся в прежние привычные схемы. При этом приходится перестраиватьстарые «этажи» здания науки. В результате изменяется научная картинамира, изме­няется сам стиль мышления учёных и их представления о«правилах» научной деятельности. Примерами таких научных революцийявляются гелиоцентри­ческая система Коперника, механика Галилея и Ньютона,теория относитель­ности Энштейна, квантовая механика и т.д. При этомпринципиально новые идеи всегда встречают сопротивление со стороны научногосообщества. За­тем к этим идеям начинают присматриваться, проверять, убеждаютсяв их правильности и, наконец, наступает время, когда они становятся общепри­знаннымии привычными.
Гегель писал по этому поводу: «Истинарождается как ересь, а умирает как предрассудок». Предрассудок не следуетпутать с суеверием. Предрассу­док — это знание, а не синоним обязательноошибочного представления; но это знание, ставшее общеизвестным, тривиальным,принимаемым некритиче­ски как нечто должное и бесспорное. Например, в своёвремя таким предрас­судком было утверждение — «масса тела не зависит отего скорости». И это было верно, но лишь при небольших скоростях. Большихскоростей, сравнимых со скоростью света, наука, просто не знала.
Когда же была выдвинута идея зависимости массытела от его скоро­сти, то она была воспринята как абсурдная. Первоначальноенесогласие с идеями теории относительности было столь значительным, что комитетпо присуждению нобелевских премий не осмелился дать за её разработку пре­миюЭйнштейну, а сформулировал своё решение иначе — «за объяснение яв­ленияфотоэффекта», значимость которого была намного меньше.
Таким образом, всякая принципиально новая идея проходит всвоём становлении три этапа. Сначала говорят: «Этого не может быть!»;затем — «В этом что-то есть»; и, наконец, — «Ну кто же этого незнает?!». В «науке, как и в любом другом деле, авторы чего-то нового,непривычного должны обладать определённой долей мужества, терпения и готовностивыдержать сопротив­ление тех, кто не желает расставаться с устоявшимисяпредставлениями и ме­тодами, гарантирующими их интеллектуальный комфорт./>/>/>Парадигма
Дляобозначения описанной вышеситуации, связанной с научными революциями, в философии науки используетсяпонятие „парадигма“ (от гр. — „образец“). Сообществоучёных, живущих и действующих в данную эпоху, вырабатывает определён­ныемодели, образцы научной деятельности, своего рода „дисциплинарныематрицы“. В парадигму входят наиболее распространённые среди учёныхданного поколения убеждения, представления о том, какой крут проблем и какименно должен решать учёный; какими средствами, включая техниче­ские, он обязанпри этом пользоваться. В неё входят определённые ценности, признание которыхявляется обязательным условием приобщения к научному сообществу. Собственно,само понятие „научное сообщество“ обозначает круг людей,придерживающихся господствующей в данное время парадигмы.
Парадигма находит своё воплощение вдействующих научных школах, в учебниках, в классических трудах учёных, влияниеи значение которых ста­ло общепризнанным. Парадигма как бы полуофициальна. Еёпринципы и тре­бования не имеют протокольного, официального перечисления. Онинигде не записаны буквально. Но эти неписанные правила и предписания научнойдея­тельности выражают определённую модель, образец последней, и служат вслучае их признания своеобразным „пропуском“ в научное сообщество.
Например, в догалилеевские времена считалосьдурным тоном ставить какие-либо опыты, так как главным и достаточным орудиемучёного счита­лось логическое рассуждение. Поэтому на любителейэкспериментировать смотрели как на „чужаков“ в науке. Во временаДекарта и Лейбница образцом научной теорий считалась математика, в силу чегодаже гуманитарии стреми­лись писать свои труды на манер учебника геометрии.
Принципиально новые идеи или новые методыочевидно покушаются на сложившуюся парадигму и именно поэтому встречаютсопротивление со стороны научного сообщества. Это неприятие бывает стольвелико, что, как однажды выразился Т. Кун, который ввёл в оборот понятие»парадигма”, но­вой идее или методу приходится дожидаться времени,когда носители старой парадигмы просто физически вымрут.
Таким образом, всякая научная революция связана со сменойпарадигм. Этот процесс, конечно, не одномоментный. Он иногда занимаетдесятилетия. Новые поколения учёных легче усваивают прежде непривычные, идеи иоб­разцы научной деятельности. Затем наступает более или менее длительныйпериод «нормального» (кумулятивного) развития данной науки, до техпор, пока не возникнут новые «еретические» идеи. Ересь — признакновизны. Од­нажды Нильс Бор сказал молодому учёному: «Ваша теория недостаточносу­масшедшая, чтобы быть истинной». И в этих словах содержится глубокийсмысл./>/>/>Понятие истины
Понятие истины определялось в историифилософии по-разному. Одни считали достаточным для истины, если она мыслитсяясно и отчётливо. Другие принимали за истину то, что соответствует мнениюбольшинства людей. Третьи полагали истиной то, что выгодно, полезно человеку(такая точка зрения получила название ”праг­матизм”). Четвёртые вообщеотрицали объективную, то есть не зависящую от воли людей, истину. Например,Ницше писал: «Истина — это наиболее целе­сообразное заблуждение».
Разнообразие мнений во многом объясняется тем,что иногда отождест­вляют между собой такие понятия, как «истина»,«правда», «ценность”, „поль­за“. Скажем, в известномвысказывании Бэкона: „Истина — дочь времени“, — слово»истина” нуждается в замене на слово «правда», так какимеется в виду, что правду о тех или иных исторических событиях и их причинахлюди чаще всего узнают не сразу, а лишь спустя десятилетия, а то и столетия,когда исчезает заинтересованность кого-либо в сокрытии правды.
Чтобы избежать путаницы терминов, условимся употреблятьслово «истина» только в смысле «научная истина». Еслиотталкиваться от сильного критерия практики, то научная истина — это такиезнания о мире, обществе, человеке и т.д., которые выдержали испытаниепрактикой, в силу чего их со-. держание уже не зависит от воли и интересовлюдей./>/>/>Абсолютное и относительное в истине
Истину не следует рассматривать только как гото­вый,окончательный, раз и навсегда данный ре­зультат познания. Как писал Гегель,истина есть процесс. Она не похожа на отчеканенную монету, которую можноположить в карман. Иными словами, как научное знание ис­тина содержит в себедва момента, находящиеся в единстве — устойчивость и изменчивость. Любоепроверенное практикой знание содержит в себе такие элементы, от которых наукауже никогда не откажется, каких бы глубин она не достигла. И, одновременно, этоже знание имеет элементы, приблизитель­ность и относительность которых раньшеили позже обязательно обнаружится. Если человек видит в истине толькоустойчивое, абсолютное, то это будет проявлением догматизма. Если же,напротив, замечает в ней только изменчивое, относительное, временное, то этобудет проявлением релятивизма./>/>/>Верификация
Учёные, исследующие проблему принципиальногоотличия истинных высказываний в науке от неистинных, выдвинули принцип,получивший название «принцип верифицируемости». Его суть в следующем.Истинными было предложено считать только такие высказывания, которые допускаютлибо прямую, либо косвенную проверку опытом, экспериментом. Такуюпроверку называют эмпирической. Например, закон Ома проверяется прямым опытом,тогда как постулат теории относи­тельности — скорость света в вакууме одинаковаво всех инерциальных сис­темах — проверяется косвенно.
Замысел авторов принципа верифицируемостизаключался в том, чтобы с его помощью отсечь от науки теоретическиевысказывания, которые не яв­ляются научными, но претендуют на это высокоезвание. Например, «атаке» подверглись такие высказывания, как,«материя — первична, сознание — вторично», «мирбесконечен», «беспричинных явлений не бывает» и т.п. Оче­видно,это философские высказывания. Так же очевидно, что ни прямо, ни косвенно ихневозможно проверить.
Однако выяснилось, что в структуре научного знания (и нетолько фи­лософского, но и естественнонаучного!) вообще нет таких даже эмпириче­скихутверждений, которые бы были совершенно свободны от явной или скрытойтеоретической (непроверяемой) интерпретации. Мало того, выясни­лось, что сампринцип верифицируемости не верифицируется. Таким обра­зом, попытка отсечьнепроверяемые, сугубо теоретические (как сказали бы во времена Гегеля —спекулятивные) высказывания от остальных очевидно на­учных (эмпирических)высказываний оказалась неудачной, иными словами, научное знание всегда содержитв себе некоторую компоненту, которую не­возможно прямо или косвенно проверитьна опыте./>/>/>Фальсифицируемость
Когда это выяснилось, то была предпринятаследующая попытка. К. Поппером был сформулирован более сильныйпринцип — принцип фальсифицируемости. Суть его в том, что высказываниеможно считать на­учно истинным, если возможно указать условия, пусть дажемысленные, при которых данное высказывание будет очевидно ложным. Например,если ско­рость тела окажется близкой к скорости света, то законы ньютоновскоймеха­ники становятся неистинными. Или: если подвергнуть газ высокому давле­нию,то законы для идеальных газов уже не работают, так как уже невозмож­нопренебрегать силами взаимодействия между молекулами, расстояние меж­ду которымисущественно уменьшается.
С этой точки зрения теоретические (в частности— философские) выска­зывания действительно не фальсифицируются. Скажем, указатьусловия, при которых высказывание «беспричинных явлений не бывает»нарушается, действительно невозможно. Стало быть, его следует объявитьненаучным. Однако рассмотрим высказывание, в истинности которого вряд ликто-либо будет со­мневаться — «часть меньше целого». Оно тоже нефальсифицируется.
Следовательно, желая доказать ложность философских истин,точнее — их ненаучность, автор принципа фальсифицируемости рискует избавитьнауку от многих и многих теоретических положений, истинность и научностькоторых очевидна. Таким образом, данный принцип, как и принцип верифи­цируемости,не может служить абсолютным критерием отсечения ненаучных теоретическихвысказываний от научных. Можно сделать предположение, что таких абсолютныхкритериев вообще не существует; Здание научного знания оказывается сложнее, чемэто представляется некоторым философам науки.
/>/>/>/>Глава 13. МЕТОДЫ ПОЗНАНИЯ И ПРАКТИЧЕСКОЙДЕЯТЕЛЬНОСТИ/>/>/>Понятие мётода
Слово «метод» в переводе сгреческого означает «исследование». Метод — это способдостижения цели, определённые приёмы познания или практической деятельности.Методо­логия — учение о методах. Метод не следует путать с методикой. Методика— это алгоритм каких-либо действий, для овладения которым не требуетсяобязательное знание теории процесса. Иными словами, это лишь техническая,внешняя сторона метода. Метод же опирается на определённую научную концепцию исистему теоретических знаний, то есть является следствием глубокогопроникновения в суть явления. Например, существует метод «ме­ченныхатомов»: в лекарство вводят небольшое количество радиоактивного изотопа, азатем с помощью регистрирующих излучение приборов наблюда­ют за концентрациейатомов этого изотопа” в тех или иных органах человече­ского тела, делаяотсюда выводы о распространении в нём лекарства. Мето­дика на основе этогометода означает лишь процедуру, последовательные действия, необходимые дляконкретной реализации метода (приготовление раствора, обеспечение стерильности,введение раствора в организм, подклю­чение приборов и т.п.).
Френсис Бэкон сравнивал метод с фонарём, которым путник втемноте освещает себе путь. Даже хромой человек, говорил он, вооружённый пра­вильнымметодом, достигнет цели раньше, нежели всадник, скачущий на­обум. Знаменитыйрусский учёный И.П. Павлов подчёркивал, что даже не очень талантливый учёный,если он использует надёжный метод, обязательно достигнет успеха. Применительнок высшему техническому образованию можно сказать, что главная задача студента —овладеть методами инженер­ной деятельности, для чего необходимо усвоить всёбогатство фундаменталь­ных теоретических знаний по своей специальности. Методыпринято подразделять на обыденные и научные./>/>/>Обыденные методы
Обыденными называются методы деятельности,которыми люди пользуются в своей повседневной жизни.
Это прежде всего метод «здравогосмысла» — спо­соб действий на основе массового житейского опыта. Способыдействий, приводящие к успеху, накапливались, закреплялись и передавались отпоко­ления к поколению. Принцип метода здравого смысла — подражание, а егодевиз — «делай как я».
Ещё один обыденный метод — метод «проб и ошибок».Этот метод ис­пользуется, когда нет теории процесса, или она не известна.Человек пытается достичь цели; но не знает, каким путём идти. Он пробует так,пробует эдак — не получается. Попробовал иначе — получилось! Хотя чёткогопредставления — почему получилось — у него нет. Однако цель достигнута.Очевидно, что метод проб и ошибок — не лучший метод. Но, как говорится, лучшеплохой метод, чем никакого. Следует заметить, что если в научной лабораториипользуются методом проб и ошибок, то это говорит о невысоком качестве ис­следований./>/>/>Эмпирические методы
Научные   методы   подразделяются  на эмпирические(опытные) и теоретические. К эмпирическим относится наблюдение —самый исторически древний ме­тод. Наблюдение — это исследование какого-либопроцесса без вмешательст­ва в его протекание. Более высокая ступень —эксперимент, который осуще­ствляется с обязательным вмешательством в изучаемыйпроцесс.
Допустим, мы хотим измерить силу тока вэлектрической цепи. Для это­го включаем в цепь амперметр. И хотя, амперметробладает очень маленьким собственным сопротивлением, его включение несколькоувеличивает сопро­тивление цепи. Следовательно, его показания немного меньшедействительного значения силы тока. Но разницу при желании легко вычислить,добавив её к показаниям прибора. Таким образом, вмешательство и процессвключением измерительных приборов искажает сам процесс, но в большинствеслучаев это вмешательство легко скорректировать, сделав соответствующиерасчёты.
Однако существуют эксперименты, когда вмешательствостановится непредсказуемым. Это прежде всего связано с исследованиямимикромира, то есть мира элементарных частиц. Например, принципнеопределённостей Гейзенберга гласит: если мы измеряем координаты элементарнойчастицы, ска­жем — электрона, то её импульс (произведение массы на скорость)становит­ся неопределённым, и наоборот. Следовательно, рассчитать”возмущение”, вызванное вмешательством в процесс, уже не удаётся. Неудаётся не потому, что мы не знаем, как это сделать, а потому, что этопринципиально невоз­можно. То есть элементарная частица, если бы она умелаговорить, сама о се­бе не могла бы сказать, какая у неё скорость в тот момент,когда объявляет свою координату. Именно эта особенность эксперимента в областимикромира в своё время породила острые дискуссии в философии науки, пока учёныене осознали, что при переходе к очень малым пространственным и времен­нымпромежуткам явления природы обретают совершенно непривычные свойства, какие невстречались прежде. Осознание этого момента существен­ным образом повлияло на методынаучного исследования: выяснилось, что каждый метод не абсолютен, то есть имеетграницы своей применимости./>/>/>Теоретические методы
Теоретические методы, в отличие отэмпирических, не нуждаются в прямом приборном обеспечении.
Главным средством этих методов является логиче­скаяработа мысли, подчиняющаяся определённым правилам, выработанным за всюмноговековую историю научных исследовании. К теоретическим ме­тодам относятсяследующие.
Абстрагирование — отвлечение от тех свойств изучаемого объекта, ко­торые вданном исследовании не играют существенной роли. Синонимом аб­страгированияявляется термин «идеализация». Например, в понятии«математический маятник» мы отвлекаемся от веса нити, еёрастяжимости, и мыс­ленно заменяем колеблющееся на нити тело «материальнойточкой», то есть пренебрегаем размерами этого тела. Такая идеализациястановится возмож­ной потому, что перечисленные свойства мало влияют наосновные характе­ристики процесса колебаний.
Индукция — вывод общего следствия из частных посылок, и дедукция —выведение частных следствий из общих положений. Индукция может быть полной инеполной. Полной называется индукция, когда исследованы абсо­лютно все объекты,свойства которых обобщаются. Например, изучив все ме­таллы, мы приходим кзаключению, что все металлы электропроводны. Если бы мы сделали это жепредположение, изучив лишь часть металлов (как и было в истории науки), то этобыла бы неполная индукция.
Индукция и дедукция, как методы теоретическогомышления, всегда выступают в единстве друг с другом. Великий сыщик Шерлок Холмсбыл не совсем прав, называя себя мастером «дедуктивного метода».Например, им была написана монография о характеристиках пепла, получающегося израз­ных сортов трубочного табака. Это индуктивный метод в действии, ибо Холмсобобщил результаты частных наблюдений. Когда же он использовал свои познания вэтой области для раскрытия преступлений, на месте которых преступникиопрометчиво оставляли табачный пепел, то здесь сыщик руко­водствовался ужедедуктивным методом, двигаясь от общего к частному. Так что правильнее было быназвать его мастером «индуктивно-дедуктивного ме­тода».
Анализ — мысленноерасчленение целого на части, и синтез — мысленное воссоздание целого изчастей. Чтобы понять работу двигателя, нужно скачала изучить части, из которыхон состоит; в свою очередь, знание процесса работы двигателя помогает лучшепонять назначение и функции каждой его отдельной части. Таким образом, анализ исинтез всегда дополняют друг друга, находясь в неразрывном единстве.
Аналогия — приём мышления, когда на основе сходства одних призна­ков разныхобъектов делают предположение о сходстве и остальных призна­ков. Так, например,по, аналогии с жидкостью в физике в своё время сложи­лись понятия«теплород» и «электрический ток». Метод аналогии широко ис­пользуетсяв инженерном творчестве, когда изобретатели копируют в техни­ческих устройствахповедение или строение тех или иных живых существ (движение кальмара иреактивный двигатель, паутина и подвесной мост и т.п.).
Моделирование —изучение не самого оригинала, а его уменьшенной (увеличенной) копии илиматематической модели (в этом смысле любое уравнение, если оно правильное,является моделью соответствующего про­цесса). Физическая модель, например —плотины или самолёта, воспроизво­дит свойства оригинала, но не все, а лишь те,которые интересуют исследова­теля./>/>/>Законы логики
К теоретическим методам относятся и законытрадиционной (классической) логики. Было время, когда в специализированныхвузах нашей страны логика не преподавалась. В старых словарях можно встретитьопределение логики как буржуазной лженауки, с помощью которой капиталистыобманывают рабочих. Кроме того, считалось, что знание законов логики непомогает лучше мыслить, подобно тому как знание физиологии пищеварения непомогает лучше переваривать пищу. Дей­ствительно, законы традиционной логики неявляются достаточными для творческого мышления, но они есть его необходимоеусловие, так как следо­вание законам логики предостерегает от грубых ошибок,иными словами, знание логики помигает мыслить не лучше, а безошибочнее.
Логические же ошибки встречаются сплошь ирядом, особенно на обы­денном уровне. Взять, например, знаменитую песню о СтенькеРазине, в ко­торой поётся: «Есть на Волге утёс, диким мохом порос он свершины до само­го края». А через несколько строф слышим: «На вершинеего не растет ниче­го, только ветер свободный гуляет». Здесь явноенарушение закона исклю­ченного третьего. Однако люди десятки лет поют этупесню, не замечая логи­ческой ошибки. Такие же нарушения встречаем в известнейшейпесне «Под­московные вечера»; «Речка движется и не движется…;песня слышится и не слышится…» и т. д.
Конечно, это безобидные случаи, для которыхгораздо важнее поэтиче­ские метафоры и их выразительность. Гораздо хуже иопаснее, когда не в ла­дах с логикой оказывается специалист, в руках которогонаходится энергоём­кое производство, или политик, решения которого влияют нажизнь миллио­нов людей.
Законы логики, их четыре, не являются чем-то заумным исложным; они просты и понятны, так как обобщают многовековый и массовыйчеловеческий опыт./>/>/>/>Закон тождества
Суть этого закона в том, что всякий термин(термины —ключевые слова) в процессе рассуждения должен иметь один и тот жесмысл. Слова естественного языка в боль­шинстве случаев имеют несколько смыслов;если избран один смысл, то нель­зя в рассуждении «перескакивать» надругой смысл. В противном случае со­вершается ошибка, получившая название«подмена термина». Рассмотрим пример, который воспринимается какшутка, однако он точно выражает суть нарушения закона тождества.
Студент «обращается к преподавателю:
— Скажите, можно ли наказывать человека за то,чего он не сделал?
— Нет, конечно; это будет не справедливо, —отвечает преподаватель.
— Тогда, — продолжает студент, — ненаказывайте меня за то, что я не сделал домашнее задание.
Нарушение заключается в том, что в первомслучае студент использо­вал термин „не сделал“ в смысле „несовершил ничего предосудительного“, а во втором случае — в смысле „невыполнил заданного или обещанного“.
В любой дискуссии, особенно научной, важно предварительно,уточ­нить смысл основных терминов, которые предполагается использовать, и за­темстрого придерживаться этого смысла. Иначе спор будет не о сути дела, а ословах./>/>/>Закон непротиворечия
Формулировка этого закона: если есть двапротиво­положных высказывания, то они не могут быть одно­временно истинными водном и том же отношении. Например, „Свет есть волновой процесс“ и»Свет не есть волновой процесс”. Это противоположные высказывания,ибо второе отрицает то; что утверждается в первом. Следовательно, истиннымможет быть только одно из них, в данном случае — первое, так как свет в любыхусловиях сохраняет волновые свойства.
Если же во второе высказывание вкладывается смысл:«Свет есть кор­пускулярный процесс», что тоже истинно, то нужноучитывать, что это уже не противоположное, а дополняющее высказывание,объясняющее свет не в од­ном и том же, а уже в другом отношении,Противоположным ему будет: «Свет не есть корпускулярный процесс», чтоложно, поскольку свет при лю­бых условиях сохраняет не только волновые, но икорпускулярные свойства, Многие дискуссии просто не возникали бы, если быоппоненты строго при­держивались законов логики./>/>/>/>Закон исключённого третьего
Если есть два противоположных высказывания, тоони не могут быть одновременно ложными; одно из них обязательно истинно, адругое — обязательно, ложно; третьего не дано.
Например, в песне поётся: «Кораблям неспится в порту», а далее слышим: «Им снятся моря…». Одно издвух — любо корабли «не спят», и тогда они не могут ”видетьсны”; либо они «видят сны», следовательно, спят. Третьего недано.
Ещё пример. Высказывание: «Движущеесятело находится в данном месте и, одновременно, не находится в нём»,когда-то выдавалось за образец диалектического мышления. В действительности оноявно нарушает закон исключенного третьего и закон тождества, так как термин«находится» ис­пользуется здесь в разных смыслах: в первом случае впространственном от­ношении, а во втором — во временном (время пребываниядвижущегося тела строго в границах данного места равно нулю)./>/>/>Закон остаточного основания
Всякое высказывание должно быть обоснованным(доказанным), и обоснование не должно быть избыточным. Пример из учебникалогики. Некий царь объезжал с проверкой свои крепости. Крепости должны были приветствоватьего залпом из всех орудий. Так и было. Но одна крепость встретила его тишиной.Разгневанный царь обрушился на коменданта: «По­чему нет залпа!?».«Тому есть пять причин, — ответил дрожащий комендант — Во-первых, вкрепости нет пороха; во-вторых…» — «Довольно!», — пре­рвал егоцарь, который, очевидно, знал закон достаточного основания.
А вот отрывок из английской сказки, в которойнарочито нарушаются сразу все четыре закона логики.
Вопрос: «Жива ли ещё та старушка, которуюповесили в прошлую пят­ницу за то, что она утопилась в собственной ванне? Онаещё жива?»
Ответ: «Ещё нет».
Попробуйте сообразить также, какой из законов логикинарушается в плакате, висящем у входа в студенческую столовую: «Здесьможно заморить не только червячка!»/>/>/>/>Диалектика как метод
К общенаучным  методам  относится  и  диалектика.В Древней Греции слово «диалектика» означало умение побеждать вспоре, то есть умение разрушать позицию оп­понента и созидать собственную. Внаше время это слово обозначает учение о наиболее общих законах развитияприроды, общества и познания. Философия прошла многовековый и трудный путьпознания этих законов, прежде чем они были четко сформулированы в философииГегеля. Ключевым понятием диалектики является «понятие»противоположности”. Всякая вещь, любой процесс содержат в себе такиесвойства, которые находятся в сложном отно­шении друг к другу: они не могутсуществовать друг без друга и, одновре­менно, исключают друг друга.Положительные и отрицательные электриче­ские заряды, действие и противодействие,дифференцирование и интегриро­вание, мужчины и женщины, добро и зло и т. п. —всё это примеры противо­положностей, ряд которых каждый может без трудапродолжить. Противопо­ложности играют важнейшую роль в изменении и развитиилюбых вещей и процессов./>/>/>/>Единство и борьба противоположностей
Суть этого закона в том, что единство и борьбапротивоположностей является источником, причиной всякого изменения и развития.
Именно благодаря противоположностям в мире ненайти ни одной вещи, ко­торая бы абсолютно не изменялась со временем. Процесснаучного познания, по своей сути, сводится к обнаружению и разрешению тех илииных диалек­тических противоречий.
С точки зрения инженерного мышления полезнознать, что всякое изо­бретение есть не что иное, как разрешение того или иноготехнического про­тиворечия. В большинстве случаев обнаружение и чёткаяформулировка та­кого противоречия означает половину успеха, если не больше.Хрестоматий­ный пример — изобретение затвора у винтовки.
Первоначально оружие было шомпольным; черезствол шомполом на­бивали порох, пыж, затем свинцовую пулю; для выстрела порохподжигался через небольшое запальное отверстие. Противоречие заключалось вследую­щем. Чтобы повысить скорострельность ружья, ствол надо было делать поко­роче,но чтобы увеличить дальность и точность боя, ствол нужно было делать длиннее.Требования, как видим, взаимоисключающие. И лишь когда ору­жейники осознали ичётко сформулировали для себя это противоречие, воз­никла идея затвора,позволяющая отделить функцию зарядки от функции вы­стрела у ствола.
Изобретательские приёмы, опирающиеся на закон единства иборьбы противоположностей, получили названия «противопоставление»(поиск ново­го образа как разрешение противоречия в старом) и«инверсия» (сделай на­оборот)./>/>/>Переход количества в качество
Формулировка закона перехода количественныхизменений в качественные и обратно: всякое количественное изменение,выражающееся числом или степенью, обязательно приводит к переходу вещи илипроцесса в новое качественное состояние, то есть к появлению таких свойств,которых не было раньше; в свою очередь, новое качество порождает новыеколичественные характеристики вещи или процесса.
Например, охлаждение жидкости переводит её втвёрдое состояние; по­являются новые свойства и новые количественныехарактеристики — кри­сталлическая решетка, твёрдость и т. п. Или рассмотримструйку воды, кото­рой может играть рука ребёнка. Стоит только увеличить еедавление до не­скольких атмосфер, как перед нами уже мощная струя, бьющая избранспойта пожарника, ещё повысим давление — получим гидромонитор, разрушающийугольный пласт и превращающий его в пульпу. Наконец, увеличим давление донескольких десятков атмосфер, и тонкая струя воды обретает способность резатьгранитный камень, как нож режет масло.
Изобретательский приём, основанный на данном законедиалектики, получил название «гиперболизация» — мысленное увеличениеили уменьшение детали, узла, устройства и т. п., сопровождающееся анализомвозможных качественных изменений и выбором подходящего варианта. Скажем, машин­кадля стрижки волос, газонокосилка, сенокосилка, комбайн — всё это ре­зультатыиспользования приёма гиперболизации в инженерном творчестве./>/>/>Отрицание отрицания
Суть закона двойного отрицания заключается втом, что развитие вещи или процесса проходит три этапа: исходная ступень(тезис), переход в противоположность (анти­тезис), соединение некоторых свойствтезиса и антитезиса (синтез), приводя­щее к новому качественному состоянию.
Это новое состояние означает как бы возврат кисходной ступени, но именно «как бы», так как происходит обогащениевозможностями второй сту­пени. Следовательно, вместо движения по кругувозникает восхождение по спирали. Хрестоматийный образ такого спиралевидногоразвития — пшенич­ное зерно отрицается стеблем, а стебель, в свою очередь,отрицается колосом.
В инженерном деле важно знать историю своей специальности,исто­рию попыток решения той или иной технической проблемы. Триадичный ха­рактерразвития технических идей (новое есть хорошо забытое старое) при­водит квыводу, что знание истории своего дела позволяет не повторять уже сделанныхкогда-то ошибок, не заходить в тупики, в которых изобретатели уже побывали иубедились в их бесперспективности. С другой стороны, зна­ние истории проблемызачастую помогает найти ключ к решению современ­ной задачи, так как в прошломмогли рождаться идеи, опережающие своё время, но реализуемые в наши дни в связис появлением новых технологий и материалов./>/>/>/>Ложные методы
Существуют методы, которые имеют внешниепризнаки пра­вильных, а на самом деле таковыми не являются. В науке их называютпсевдонаучными. Как правило, такими методами пользуются люди, которыхинтересует не истина как таковая, а реализация каких-либо корыстных целей илистремление к победе над оппонентом любой ценой. Иными словами, использованиеложных методов свидетельствует прежде всего о моральной нечистоплотностисубъекта. Нужно знать признаки таких методов, чтобы своевременно разоблачатьтех, кто берёт их на воору­жение по принципу «цель оправдываетсредства».
Простейший из таких «методов» — подгонкарезультатов. Когда сту­дент на лабораторной работе «подгоняет»точки, чтобы они ложились на гра­фике поближе к теоретической кривой, то естьвносит в таблицу не истинные показания приборов, а «правильные», —это обычно воспринимается как без­обидная студенческая лукавость.
Однако не так уж редки случаи, когда молодой диссертантведёт себя по-студенчески: не видит, точнее, не хочет видеть отклоненийэксперимен­тальных данных от теоретических установок, с которыми он уже свыксяили в которых крайне заинтересован. Легче «не заметить» аномалию, чемискать объяснение её появлению. Начинается фальсификация истины из корыстныхпобуждений или из страха покуситься на устоявшиеся авторитеты, который являетсясамым большим грехом в науке./>/>/>Софистика
Одним из ложных методов является софистика.Софистами в античные времена называли учителей «ложной муд­рости»,которые за деньги обучали своих учеников умению побеждать своих оппонентов вполитике или судебных процессах, не гнушаясь при этом ника­кими средствами.Софистика — это приёмы ведения дискуссии, когда целью является не объективнаяистина, а лишь победа в споре.
Приёмы софистов, в том числе в науке,многообразны. Это ловкая под­мена терминов, ложные ссылки на авторитетов, когдаприведенную «цитату» невозможно быстро проверить — действительно литак говорил тот «или иной выдающийся учёный. Это замалчивание»невыгодных” фактов, их подтасовка, или даже выдумывание«фактов» в расчёте на неожиданный удар по оппоненту. Это переход наличность оппонента, поиски «компромата» на него с цельюдискредитировать его в глазах окружающих. Это манипулирование эмоциями публикиили толпы с целью завоевать доверие, пусть даже временное.
Софист обычно проявляет чудеса изворотливости, в том числелогиче­ской, не брезгует самыми грязными, средствами, вплоть до закулисных ин­триг,наушничества, сколачивания «своих» группировок и т. п. Самым опас­нымдля софиста является человек, который хорошо знает его приёмы и улов­ки и, нестесняясь, разоблачает их аргументировано и публично. Однако разоблачениесофиста, требует изрядного мужества, так как софисты мститель­ны и коварны. Приэтом нужно избежать соблазна воспользоваться в разобла­чении софиста его жесредствами./>/>/>/>Эклектика
Ещё одним из ложных методов является эклектика.Это способ «выдёргивания» идей из различных, порой дажепротивоположных, концепций или теорий и их механическое соединение в одноцелое. При этом создаётся видимость новизны. Получается некое подобие«лоскутного одеяла», какие шили из-за бедности крестьянки из кусочковткани, остающихся от других пошивок.
Эклектизм в науке — это по сути дела не чтоиное, как плагиат, но не прямолинейный, а замаскированный. Главный признакэклектика — бесприн­ципность, желание бесконфликтного существования, стремлениек чрезмерной «гибкости» позиции. Самый опасный человек для эклектика— так называемый «энциклопедист», то есть человек с широкимипознаниями и эрудицией, кото­рый легко распознает плагиат, даже тщательнозакамуфлированный.
Особенно опасен эклектизм в политике. Заимствоватьидеи из про­грамм других политических партий; давать обещания, которые приятнослы­шать избирателям; говорить сегодня одно, завтра — другое, порой прямопротивоположное: манипулировать кадрами в угоду сильным оппонентам; искажатьфакты без зазрения совести и т.п. — вот далеко не полный перечень приёмовполитика-эклектика. Выразительным примером подобного поведе­ния, хотя ишутливым, является одна из историй, случившаяся с Ходжей На­среддином —среднеазиатским мудрецом.
Однажды, повествует легенда, к Ходже пришёлсосед с жалобой на другого соседа, с которым у него произошёл конфликт.Выслушав его, На­среддин сказал, что он прав. Удовлетворенный сосед ушёл.Спустя время пришёл второй сосед и тоже начал жаловаться на первого, обвиняяего во всех смертных грехах. Выслушав его, и ему Ходжа сказал, что он прав. Иэтот сосед ушёл удовлетворённым. Жена Насреддина, которая слышала оба разго­вора,возмутилась: «Как так, Ходжа? Они утверждали противоположные вещи икаждому ты сказал, что он прав. Такое ведь невозможно!». На что Ходжа,подумав, ответил: «И ты права, жена моя». И жена удовлетворилась.
Конечно, с житейской точки зрения поведениеХоджи Насреддина нельзя не признать разумным, однако в логическом плане онопредставляет собой эклектизм чистейшей воды.
Как бы то ни было, уловки софистов и эклектиков нельзяоставлять без­наказанными; в противном случае это плохо кончается.
/>/>/>/>Глава 14. ФИЛОСОФИЯ ТЕХНИКИ
Развитие человека и развитие техники связаны между собойнеразрыв­но. Если сравнить деятельность животных и деятельность человека, тосразу бросается в глаза принципиальное отличие. Животные лишь приспосаблива­ютсяк окружающей среде, почти не изменяя её. Они органично слиты с природой, таккак представляют собой её часть. При этом животные, создавая различныесооружения (восковые ячейки у пчёл, птичьи гнёзда, плотины у бобров и т.п.),пользуются только своими естественными органами. Человек же не ограничиваетсяприспосабливанием к природе; напротив, он начинает активно и сознательнопреобразовывать её, в известной степени подчинять её себе ради удовлетворениясвоих потребностей. На первых ступенях эволюции общества этапреобразующе-подчиняющая деятельность людей ещё мало за­метна. Но с дальнейшимразвитием она становится всё более очевидной и оп­ределяющей./>/>/>Понятие техники
Техника (отгреч. — «мастерство») — это совокупность средств, создаваемых дляосуществления производства и обслуживания непроизводственных потребностейобщест­ва. Она появляется путём опредмечивания в природном ма­териале трудовыхфункций, опыта и знаний людей. Основное назначение тех­ники — частичнаяилиполная замена производственных функций человека с целью облегчения труда иповышения его производительности. Техника явля­ется составной частьюпроизводительных сил общества, и в определённом смысле служит показателемуровня его развития.
Принято разделять технику на пассивную иактивную. Пассивная тех­ника включает в себя производственные сооруженияи здания, технические средства коммуникации (железные дороги, мосты, каналы,трубопроводы и т.п.), технические средства связи (радио, телефон, телевидение),подземные коммуникации, одним словом то, что принято сейчас называть инфраструк­туройпроизводства. Активная техника — это орудия труда (физического иумственного), инструменты, механизмы, машины, автоматические линии, средствапрограммного управления, компьютеры и т.д.
В историческом плане создание активной техникипредшествует появ­лению пассивной техники. Историю техники можно делить наэтапы по раз­ным критериям: по использованию разных природных материалов(каменный век, бронзовый, железный и т.д.); по применению различных видовэнергии (век пара, век электричества и т.п.); по качественно отличающимсятехноло­гиям. Если взять за основу развитие активной техники, то выделяются триключевых этапа: орудия и механизмы ручного труда — машины — автоматы иавтоматические линии.
На первом этапе человек является материальнойосновой технологиче­ского процесса; на втором этой основой становится машина, ачеловек лишь дополняет её как технологический элемент; на третьем происходитвысвобо­ждение человека из технологической цепи.
Все элементы активной и пассивной техники, начиная скаменного мо­лотка и кончая современным компьютером, получили название«артефакты» (лат. — «искусственно сделанное»). Сущность артефактов— соединение природного вещества с знанием; это соединение порождает новыефункцио­нальные свойства, которые содержатся в природном веществе лишь потенци­ально./>/>/>Философские проблемы
Долгие тысячелетия изобретения новых орудийтруда, механизмов и технологий не вызывали каких-либо проблемгуманитарно-социального характера. Напротив, всякий следующий шаг в нахождениисредств облегчить производственный процесс и повысить его отдачу воспринималсяв конечном счёте как благо (не будем обращать внимания на бесплодные попытки впрошлом затормозить технический прогресс со стороны религии). Однако уже вовторой половине XIX в. люди начинают осознавать, что техника не так ужбезобидна, что её развитие начинает показывать пугающие перспективы, вовсе непланируемые самими создателями новых технических устройств.
Рассмотрим, к примеру, ветряные и водяныемельницы — с одной сто­роны, и современную электростанцию, работающую накаменном угле, — с другой.
Во-первых, мельницытолько передавали движение, не выходя за пре­делы одной её формы, в данномслучае механической. В этом случае, как известно, отходы (потери энергии)минимальны.
Во-вторых, они органично вписывались в ландшафт, не вступая в про­тиворечиес окружающей природой, а как бы дополняя её.
В-третьих, эти порождения человеческого ума создавали определённоеэстетическое чувство, навевающее романтическое настроение, когда однооб­разиеравнины прерывалось крыльями ветряной мельницы, а за излучиной реки вдруготкрывалась приятная взору водяная мельница, поскрипывающая своими колёсами (неслучайно фантазия населяла русалками именно такие места). Каждая мельница вединстве с ландшафтом как бы имела «своё лицо», что отдаленно роднилоэти утилитарно-производственные сооружения с та­ким произведением искусства,каким является храм. Мельницы и церкви бы­ли в прошлые времена элементамиодного цивилизационного ряда, несмотря на принципиальное различие их функций.Они не подавляли человека, а дава­ли ему ощущение гармонии с природой и Богом.
Иное дело — современные электростанции.Различие не только в том, что это более грандиозные сооружения.
Во-первых, тепловая электростанция не передаёт движение, как это де­лалимельницы, а высвобождает движение (энергию), затем преобразует его в другиеформы и, наконец, транспортирует его потребителям. В данном случае мы имеетчетыре этапа: химическая энергия (уголь) — тепловая (пар) — ме­ханическая(вращение турбины и ротора генератора) — электрическая. При этом появляетсязначительное количество отходов (вещественных и энерге­тических), связанныхименно с высвобождением и преобразованием энергии, которые так или иначевыбрасываются вовне.
Во-вторых, крупные электростанции со своими громоздкими кубиче­скимиформами, дымящимися трубами и переплетениями коммуникаций со­вершенно невписываются в ландшафт. Напротив, они уродуют его своей чужеродностью, как быбросая вызов природе, не говоря уж о прямом отравле­нии.
В-третьих, если у создателей станции она ещё может вызывать некое эстетическоечувство строгостью линий и рациональностью математического расчёта, то урядового человека, воспринимающего её не саму по себе, а в единстве сокружающим миром и собственным мироощущением, эстетиче­ское чувство не можетвозникнуть. Наоборот, понимая умом необходимость электростанции, человек не можетпринять её чувством, интуитивно ощущая опасность этого сооружения.
Рядом с гордостью за технический прогресс возникает и всёбольше беспокоит тревога, вызванная психологическим и физическим дискомфортом.Человеку уже не приходит в голову проводить аналогии между техническим монстроми храмом; техника, уже оказывается не в одном ряду с последним, а в полярнопротивоположной позиции. Расхождение, которое прежде едва на­мечалось,приближается к своему апогею. Электростанция гармонирует с за­водом, телевизионнойвышкой, стартовой площадкой для запуска ракет; при­рода же и храмы оказываютсяв положений ещё сохранившихся островков былой гармонии, рождающихностальгическое чувство.
Возникают противоестественные по своей сутисловосочетания: «инду­стриальный пейзаж», «промышленныйландшафт», «вторая природа». Человек всё более начинает ощущатьсебя подавленным и уязвимым в этой «природе» и на фоне этого«пейзажа». То, что люди создавали, чтобы защитить и обезо­паситьсебя, сделать свою жизнь более комфортной, обернулось угрозой и опасностью длясамого их бытия.
Осознание этих и подобных им проблем привело квозникновению в философии нового направления, получившего название«философия техни­ки». Само это понятие было введено в научный оборотв конце XIX в. в Гер­мании. Философы,работающие в рамках этого направления, ставили своей задачей изучениезакономерностей, методологии и перспектив развития тех­ники, егосоциально-нравственных, экологических, политических и психоло­гическихаспектов. В наше время проблемы в системе «общество — техника —природа» очевидно обострились, стали буквально кричащими. Попытки решитьих исторически развивались в русле определённого противостояния двух основныхконцепций — «инженерной» и «гуманитарной»./>/>/>Инженерная философия техники
Система взглядов, получившая это название,исторически возникла первой. Некоторые её элементы можно заметить уже в трудахИ. Ньютона. Прежде чем показать основные идей инженерной философии техники,заметим, что слово «инженерная» не означает, что так думают толькоинже­неры или все инженеры. Этот эпитет следует воспринимать лишь в том смыс­ле,что если инженер отвлечётся на время от своего технического творчества и начнётразмышлять более масштабно о смысле своей деятельности и о связи междуартефактами и человеком, то он раньше или позже придет к следую­щим мыслям.
Как уже говорилось, на заре цивилизации людистали изобретать ору­дия, и механизмы, чтобы облегчить труд и сделать его болееэффективным. Единственный путь, по которому они тогда могли идти — это копироватьсвои естественные органы труда, придавая первым орудиям форму этих орга­нов.Анализируя устройство первых артефактов, нетрудно заметить, что они тесносвязаны с функционированием руки, кисти, пальцев, зубов человека. Изогнутыйпалец становится прообразом крючка, горсть руки — чашей; в ме­че, копье, весле,корзине, граблях, лопате, рычаге и катапульте, щипцах и ку­сачках легкоразглядеть различные положения и позиции руки, кисти, пальцев и т.п.
Вряд ли это копирование было сознательным.Морфологические па­раллели между артефактами и органами человеческого тела,станут очевид­ными гораздо позже, ближе к нашему времени.
С дальнейшим развитием техники эта похожесть формстановится всё менее выраженной, а то и просто отсутствует. Например, колесо, ивообще транспортные средства, совсем не копируют форму ног человека, хотя функ­циональнаяаналогия несомненна.
Таким образом, можно сформулировать основнуюидею инженерной философии техники: артефакты есть не что иное, как проекция техили иных органов человеческого тела на деятельность человека. В орудиях трудачело­век, следовательно, систематически воспроизводит самого себя. Техника —это своеобразное продолжение органов тела человека, это как бы их выходза свои естественные границы.
Этот процесс осуществляется с усилениемфункций того или иного ор­гана, но с одновременным обеднением этих функций.Скажем, подъёмный кран — это как бы вышедшая за свои естественные границы рукачеловека. Последняя может играть на скрипке, переносить тяжести, делатьтончайшие хирургические операции, играть в карты и т.д. Подъёмный кранмногократно усиливает руку, но при этом выполняет только одну её функцию:поднять — перенести — положить.
Микроскоп, телескоп, телевизор — этотрансформация глаз человека; радио — его уши; очистные сооружения — егопечень и почки; железные до­роги — система кровообращения; телефонные цепи икомпьютерные сети — его нервная система. Мясокомбинат — вышедший за своиестественные гра­ницы желудок человека; процесс пищеварения, который упервобытного ди­каря начинался с нуля (сырое мясо), у современного человеканачинается за­долго до того, как мясо уже в переработанном виде попадает в егожелудок.
Разумеется, инженерную концепцию техники, о которой здесьидёт речь, не следует абсолютизировать и вульгаризировать в том смысле, чтобыстараться непременно найти аналог всем без исключения органам человече­скоготела среди артефактов по принципу: каждому органу — артефакт, а ка­ждомуартефакту — орган. Однако главная идея этой концепции плодотвор­на: техника естьсредство высвобождения человека из непосредственной тру­довой деятельностичерез проекцию его органов на эту деятельность, через воспроизведение самогосебя в качественно ином виде, через усиление в ар­тефактах своих органов содновременным их функциональным обеднением. Другим направлением в развитии этойидеи является создание искусственных органов в медицинских целях (искусственноесердце, лёгкие, почки и т.д.), а также успехов области робототехники./>/>/>Гуманитарная философия техники
Гуманитарная философия техники возникла позжеин­женерной. Это направление философско-методологических и мировоззренческихисследований феномена техники оформилось, начиная с 60-70-х гг. нашего века,прежде всего в странах Западной Европы, Северной Америки, а также в Японии. Тоесть в странах с наибольшим про­мышленным развитием, которые первымипочувствовали и осознали необхо­димость таких исследований.
Была сформирована программа этого направления,суть которой в пе­реходе от чисто прагматического, функционального подхода к техническимустройствам — к комплексно-системному, междисциплинарному анализу техники каксложного, противоречивого фактора современной цивилизации, который вполне можноопределить как фактор риска.
В основе этой программы лежит идея, согласнокоторой изучение зако­номерностей развития техники, его перспектив, а такжевлияния техники на социальные процессы, человека и природу возможно только объединённымиусилиями многих наук, таких как философия, социология, психология, аксио­логия(теория ценностей), этика, эстетика, экология.
Нужно сказать, что к настоящему временисинтезирующая функция этой программы всё ещё не реализована в более или менеезаметном виде, хо­тя тенденция к указанному синтезу налицо. Следует признать,что комплекс­ные исследования феномена техники лишь разворачиваются и пока ещёне могут похвастать какими-либо серьёзными и внятными выводами и рекомен­дациями,прислушиваясь к которым человечество могло бы уже сейчас избе­жать скрытыхопасностей, которые несёт с собой технический прогресс, если осуществлять егобездумно.
Ясной и бесспорной является мысль: историясовременной технической цивилизации показывает, что рациональное планированиетехники, если оно оторвано от гуманистических целей и ценностей,способно порождать ирра­циональные последствия, разрушающие основычеловеческого бытия. Однако попытки довести эту мысль до конкретных ивыполнимых рекомендаций на­талкиваются на противоречивость факторов, влияющихна технический про­гресс. Любой крупный технический проект, будучи оптимальнымпо своим инженерным параметрам, может не соответствовать, например, определён­нымнациональным или культурным традициям, моральным или религиозным требованиям;судьба масштабных технических проектов, даже вполне отве­чающих экологическимтребованиям, зачастую натыкается на несовпадение интересов различных классов,групп населения; на расхождение геополитиче­ских устремлений различныхгосударств, соображений национальной безо­пасности, экономической конкуренции ит.п.
Инженерная философия техники, о которой речьшла выше, исходит из лозунга: «Машина должна работать, а человек должендумать». Но в рамках этой концепции «думание» предполагается какразмышление над тем, как заста­вить машину работать больше и лучше, взять насебя всё больше функций, вы­полняемых людьми. Гуманитарная философия техники —это не зачёркивание инженерной, а дополнение её весьма важной идеей, аименно: необходимо ду­мать не только над совершенствованием техническихустройств и созданием новых, но и над теми скрытыми, неявными, отдалённыминегативными послед­ствиями гуманитарного плана, которые неизбежно несёт с собойтехнический прогресс. Важная заслуга гуманитарной философии техники в том, чтоона ста­вит тревожный диагноз опасных тенденций в развитии техники, грозящемнеоб­ратимыми разрушениями природной среды и ставящем под сомнение историче­скуюперспективу человечества Но гуманитарная философия техники пока ещё большеставит вопросы, нежели даёт ответы (впрочем, вопрошание и критика это и естьглавные функции философии). Ясно, что проблема не может быть решена призывамиприостановить, сократить темпы технического прогресса. Предложения запретитьстроительство новых фабрик и заводов, атомных элек­тростанций, ограничитьвыпуск автомобилей и т.п., уповающие на создание не­коего «мирового правительства»,которое могло бы законодательно решить все эти вопросы, очевидно обречены нанеудачу или, по крайней мере, имеют очень отдалённую перспективу. Столь женереальными являются и призывы решить социальные проблемы техники средствамисамой же техники. Утопическими являются и надежды на «исправление»человеческого духа, на то, что в обозри­мом будущей произойдёт коренноеизменение массового сознания, его переори­ентация на достижение гармонии сприродой, отказ от приоритетов экономиче­ской выгоды, власти, конкуренции ивоенного преимущества.
Таким образом, противоречие, разрыв междунаучно-технической куль­турой и гуманитарной культурой современного обществанарастает. Ядром этого противоречия является отчуждение, возникшее в системе«человек — техника»./>/>/>Проблема отчуждения
Понятие «отчуждение» имеет следующеесодержание. Всякий продукт человеческой деятельности, будь он материальнымпредметом или идеей, грозит обернуться опасностью для самого человека.Неся ему определённое благо, правда, ино­гда кажущееся, этот продукт как быобретает самостоятельную силу и норо­вит выйти из-под контроля своихсоздателей, которые попадают в зависи­мость от него. Глубинный источник этогоотчуждения находится не в самих артефактах или теориях, которые чаще всегонейтральны, а в противоречивой природе самого человека. Если люди изначальнонесут в себе не только доб­ро, но и зло (Каин и Авель лишь поверхностномувосприятию представляют­ся разными людьми; идея Библии глубже: Авель и Каин —две ипостаси каж­дого из нас), то эта двойственность отображается в ихдеятельности и в про­дуктах этой деятельности.
Отчуждение в системе ”человек — техника”проявляется двояко. Во-первых, это отчуждение техники от человека. Любойартефакт так или иначе при определённых условиях превращается в угрозу.Столовым ножом можно резать хлеб и капусту, но можно и убить человека, чтоиногда и происходит. • Смешно на этом основании призывать к запрету производитьстоловые ножи. Однако призыв запретить или сократить производство атомныхэлектростан­ций или веществ, разрушающих озоновый слой, уже не кажется смешным.
Во-вторых, происходит отчуждение человека от техники. Еслиустрой­ство и принцип действия ветряной мельницы понятны любому, в силу чегоошибки в организации её работы минимальны, то устройство и работа ком­пьютера,авиалайнера или электростанции для подавляющего большинства людей являютсятайной за семью печатями. Люди начинают воспринимать технику так же, как дикарьвоспринимал молнию. Техника становится для них непонятной и пугающей силой, скоторой приходится соседствовать и мириться.
Даже профессионалы, специально обученные иподготовленные к рабо­те с такой техникой, всё чаще перестают соответствоватьей по своим психо­физиологическим характеристикам. Иными словами, человек всёочевиднее превращается, в весьма ненадёжный элемент технических систем, обладаю­щихзачастую громадным энергетическим потенциалом, что делает ошибкикатастрофическими. Всё чаще причиной технических трагедий становится такназываемый «человеческий фактор», то есть несоответствие возможностейчеловека возможностям технических устройств.
Например, известно, что внимание человекаподвержено непроизволь­ным флукгуациям (флуктуация — отклонение некоторойвеличины от номи­нального значения), напоминающим сокращения сердечной мышцы. Всред­нем через каждые 12 сек. происходит расконцентрация внимания на 1-1,5 сек.Это вызвано необходимостью передышки для нервной системы, нуждающей­ся вотдыхе, и не может контролироваться человеком, даже не замечается им. Вусловиях работы с техникой, требующей высокой и стабильной концентра­циивнимания, флуктуации внимания становятся источником грубых ошибок операторов,диспетчеров, водителей, лётчиков и т.п. При этом даже дублиро­вание принятийрешений, как средство защиты от флуктуации внимания, не всегда помогает.Медленная техника прошлых веков прощала человеку несо­вершенства его органов,современная техника уже не прощает.
Всё это говорит о том, что техника в своём развитии ужедостигла того предела, за которым её «минусы» начинают (или скороначнут) перевешивать её «плюсы». Именно поэтому проблемы, которыеставит и пытается решить гуманитарная философия техники, как никогда актуальны./>/>/>Информационная цивилизация
Одним из аспектов обсуждаемой темы являетсявопрос о роли и перспективах информационных процессов в современномобществе. Давно минули времена, когда общественный прогресс определялсяспособностью людей ов­ладевать новыми видами вещества или энергии. Лозунг«Кто владеет инфор­мацией, тот владеет миром» становится всё болееактуальным. Техника полу­чения, преобразования и передачи информации становитсявсё более совер­шенной, а с созданием «мировой паутины» (Интернет) вэтой области откры­ваются принципиально новые перспективы, возможности которыхещё далеко не осознаны.
Положение человека в системе информационныхпотоков становится всё более сложным и менее предсказуемым. В индивидуальномплане проис­ходит переход от «классической культуры» к так называемой«мозаичной культуре», описанный французским социологом А. Молем ещё в60-е годы. Классическая система образования, фундамент которой сложился в XVI-XVIII вв.,давала относительно стройную систему знаний о мире. Человек усваивал их попринципу ступеней: отталкиваясь от ядра фундаментальных по­нятий, он овладевалдругими понятиями, спускаясь к ним с помощью логиче­ских связей. Получаемый приэтом «экран знаний» индивида напоминал по своей структуре ткань,прочно соединённую поперечными нитями. Постепен­но, в процессе обучения, этихсоединительных нитей становилось всё больше и больше, ткань знаний уплотнялась,образуя крепкую и экономно построен­ную структуру.
Во второй половине нашего века характерприобретения знаний суще­ственно изменился. Современный человек значительную,если не большую, часть знаний получает не в системе рационального образования.Последние вылавливаются им из ежедневно обрушивающегося на него обильного и бес­порядочногопотока случайных сведений из газет, журналов, радио, телеви­дения, компьютерныхсетей и т.п. Оснащение его ума, таким образом, происходит сейчас не столькочерез систему образования, сколько через средства массовой коммуникации.
Информационный взрыв привёл к ситуации, когдани вузовский профес­сор, ни тем более школьный учитель, уже не являются«передним краем» науч­ного знания. Школьные предметы, построенные наупрощённой классифика­ции наук, уже почти вышли из игры, демонстрируя иногдачуть ли не полуве­ковое отставание. Традиционные учебные заведения уже не могутслужить ос­новными носителями всех и новейших знаний. Такое под силу лишьмощным компьютерным системам, интеграция которых даёт мировую память, откры­вающуюпринципиально новые возможности для творчества. Возникла угроза существенногообесценивания индивидуальных знаний, приобретенных путём книжного образования.Она наиболее реальна, когда индивид по тем или иным причинам выпадает изсистемы компьютерной грамотности и вытесняется по­этому на обочину жизни,становится социальным аутсайдером.
Продолжая аналогию с тканью, можно сказать,что «экран знаний» со­временного человека всё более становитсяпохожим на «войлок»: знания  складываются из разрозненных обрывков,связанных друг с другом не логи­кой, а простыми, чисто случайными отношениямиблизости по времени ус­воения, по созвучию или ассоциации идей. Эти обрывки необразуют струк­туры, но они обладают силой сцепления, которая не хуже старыхлогических связей придает знаниям определённую плотность и компактность.Культуру, основывающуюся именно на таких знаниях, похожих на войлок, можно на­звать«мозаичной».
Эта констатация равносильна признанию несостоятельностисущест­вующей системы образования. Можно спорить, действительно ли гуманитар­наякультура, основы которой закладывались один-два века назад, уже исчер­паласебя; действительно ли следует свыкнуться с мыслью о мозаичности знаний современногочеловека. Но бесспорно одно: системы массовой ком­муникации уже превратились всерьёзного конкурента существующим систе­мам образования. Настолько серьёзного,что последним необходимо поду­мать о кардинальном реформировании, если онинамерены и в дальнейшем оставаться главным посредником между индивидом икультурой.
В наше время, чтобы стать квалифицированным специалистом,челове­ку необходимо учиться в общей сложности 16-17 лет. Это намного больше,например, чем в XVII-XIX вв. При этом неизмеримо выросла не только про­фессиональная,но и социальная ответственность индивида. А что дальше? Если способы обученияне изменятся, то скоро понадобится учиться 20-25 лет, что представляетсяслишком расточительным. Уже сейчас крупнейшие библиотеки мира жалуются, чтопримерно 50% всех книг, которыми они рас­полагают, ни разу не затребовались ниодним читателем с момента их изда­ния. Стало быть, книжное обучение почтиисчерпало свои возможности, но никто пока не может указать на кардинальныйвыход из положения.
/>/>/>/>Глава 15. ЛИЧНОСТЬ И ОБЩЕСТВО
Взаимоотношения отдельной личности и общества— многоплановая тема. Мы рассмотрим здесь лишь один её аспект, но весьмаактуальный: что заставляет некоторых людей вступать в конфликт с обществом,становиться уголовным преступником, политическим террористом, коррупционером ит.п. В каждом из таких случаев можно указать множество конкретных факторов,способствующих подобной трансформации человека, но нет ли более глубин­ныхпричин, заслуживающих философского обобщения?
Испокон веков людей волнует вопрос: почемуодин человек законопос­лушен, порядочен и трудолюбив, а другой, живущий в томже самом общест­ве, безнравственен, агрессивен, стремится отнять у первого то,что он зарабо­тал своим трудом? Ни один народ в истории человечества не можетпохва­статься тем, что у него нет или не было слоя людей, которые стремятся со­вершитьнасилие над другими, унизить, ограбить или убить. В каждом обще­стве, в любомэтносе всегда находятся люди, которые как бы заряжены на обман, интригу, насилие,преступление. Они как бы находятся в состоянии молчаливой войны с остальнойчастью общества. Этот слой людей называют по-разному: безнравственным,антисоциальным, аномальным, криминаль­ным. Дело не в названиях, а в самой сути:почему такие люди всегда были и есть? Может ли общество достичь когда-либотакого состояния, когда все его члены статут порядочными и не агрессивными,когда одни люди перестанут унижать и обманывать других, прекратят насилие иразбой?
Над этими вопросами задумывались крупные мыслители, онипродол­жают волновать всех думающих людей. Попытки найти ответ (а на эту темунаписаны десятки томов) привели к двум основным точкам зрения, к двумконцепциям./>/>/>Концепция внешних факторов
Первая из них настаивает на том, что истокиагрессивности и склонности к насилию находятся в условиях жизни людей, вструктуре общественных отношений, в недостатках воспитания. С этой точки зрениякаждый человек не рождается агрессивным существом, он рождаетсяпредрасположенным к доб­ру. Но обстоятельства жизни делают его агрессивным, ион начинает творить зло. Иначе говоря, он — продукт внешних обстоятельств,продукт тех отношений и свойств общества, которые от него не зависят, которыеон застаёт в момент своего рождения.
Таким образом, первая концепция ищет причинучеловеческой агрес­сивности и порочность не в самом человеке, а вне его — вусловиях и обстоя­тельствах жизни, в несовершенстве общества. Классическимивыразителями этой точки зрения явились Сократ, Руссо, Маркс, Ленин. Очевидно,что эта концепция легла в основу коммунистической доктрины, согласно которойименно частная собственность изменила людей в худшую сторону, сделала ихалчными, жестокими и безнравственными. Одни попали в зависимость от других,более удачливых и сильных. И началась классовая борьба. Одни сде­лали своиморудием государственную машину, а другие — булыжник. В кон­це концов у этих«других» появились свои теоретики и вожди, которые объ­яснили, чтонужно делать.
На основе указанной концепции были выработаныопределения: «Об­щественное бытие определяет общественное сознание»,«Сущность человека — в совокупности общественных отношений»,«Каково общество — такова и личность» и т.п. Было бы ошибкой считать,что в этих определениях нет ни­чего рационального. Но такой подход как быснимает с человека ответствен­ность за свою собственную сущность, ибо она неего собственный продукт, а результат определённых общественных отношений,которые от человека не зависят. Кроме того, преувеличение роли внешних факторовв формировании личности породило теоретическую иллюзию, что уничтожениемчастной соб­ственности можно добиться создания нового типа личности(коммунистиче­ского), подобно тому, как папа Карло вытесал из поленасимпатичного Буратино. Попытка практической реализации этого тезиса всоциалистическом ла­гере лишь подтвердила, что никакими теориями и никакимиреволюциями не­возможно кардинально изменить набор основныхсоциально-психологических качеств людей. По сути они остаются такими же, какимибыли и тысячу, и две тысячи лет назад, хотя знают и могут намного больше, чемих далёкие предки./>/>/>Концепция внутренних факторов
Вторая концепция, не отрицая влияния внешнихусловий и обстоятельств на поведение людей, на первое место по значимости всёже ставит внутренние, природные свойства человека, с которыми онрождается и затем, взрос­лея, начинает осознавать. Она исходит из того, чточеловек по своей природе агрессивное, существо, хотя степень агрессивности уразных людей разная. Условия и обстоятельства жизни, а также меры воспитания,способны либо ослабить, либо усилить склонность к агрессии, но не более того.
Истоки этой точки зрения мы находим виндуизме, у древнегреческого философа Платона, в христианской религии, унемецкого философа Ницше. Но наиболее полное выражение она нашла в трудахЗигмунда Фрейда, с идея­ми которого мы уже познакомились в главе 10.
Если сравнить образно человека с произведениемживописи, то согласно первой концепции само полотно — это и есть общественныеотношения и обстоятельства, жизни, нашедшие в данном человеке своё конкретноевопло­щение. Тогда как рама — это природные его свойства. Согласно же второйконцепции, рама — это внешние общественные обстоятельства и условия жизни,тогда как полотно — это врождённые особенности индивида. В пер­вом случаесоциальная среда и воспитание решают дело: каковы они, такова и личность. Вовтором — социальная среда и воспитание могут лишь несколько усилить илиослабить природные склонности души: если полотно великолеп­но, то даже плохаярама не зачеркнёт его гениальности; но если живопись убога, то никакая шикарнаярама не сможет превратить его в истинное произ­ведение искусства.
Очевидно, что вторая концепция приводит кмысли, что наличие в лю­бом обществе слоя антисоциальных личностей не толькозакономерно, но и неуничтожимо. Иными словами, этот слой, увеличиваясь илиуменьшаясь в зависимости от исторических условий, будет всегда. И обществунужно при­мириться с его существованием, сконцентрировав свои усилия не на еголик­видацию, что невозможно, а на минимизацию того неизбежного зла, которое оннесёт. Первая же концепция предполагает, что с уничтожением социальных условийи причин этот слой людей исчезнет сам собой, ибо потеряет пи­тательную среду.
Какая же из этих двух концепций ближе к истине? Желаниесказать, как это часто делают, что «истина лежит посередине», малопомогает, так как по­середине лежит проблема. Чтоб разобраться в этом нелёгкоми важном во­просе, нам предстоит познакомиться с некоторыми дополнительнымиидеями и фактами, которые накопились в этой области. Сначала обратимся к Библиии посмотрим как этот мудрый источник объясняет различные качества души у разныхлюдей./>/>/>Христианская традиция
Текст Библии — это самый решительный протестпротив агрессии и насилия в любых их формах. Основным понятием, связанным среализацией зла, является по­нятие греха. Греховными обозначаются поступки,которые идут вразрез с должным, с нравственными установлениями Христа. Есливдуматься, то лю­бой грех, по сути дела, является той или иной формойагрессивности. Убий­ство, прелюбодеяние, воровство, клевета и т.д. — всё эторазличные формы вторжения и насилия. Основным средством, направленным противгреховности, христианство полагает раскаяние, покаяние, искупление. Бог— не «по­лицейский» и не «судья», который, якобы, стоит настраже христианских за­поведей и стремится покарать каждого, переступившего их.Только поверх­ностное мышление видит в Боге всего лишь карающую десницу. Когдарус­ский философ Н. Бердяев говорит, что ему ближе экзистенциальное понима­ниеБога, который страдает и мучается, видя несовершенства людей, он прав. Послатьсвоего Сына на крест, чтобы в людях, видящих его мучения, просну­лась совесть,и они прозрели и раскаялись в грехах своих, поняв, что Он берёт на себя их винуи поэтому погибает, — поступить так Бог — «полицейский» никогда бы несмог.
Бог даёт человеку свободу, но и возлагает нанего ответственность за его поступки и мысли. Уже первые страницы Библиипоказывают, что люди изначально склонны к греховности, но далеко не склонны краскаянию. Вспомним классический эпизод грехопадения первых людей в книге«Бытие». Дьявол в лице змея искушает Еву: «Я слышал, что здесьвам всё запрещено вкушать?», — коварно спрашивает он. «Нет, —простодушно отвечает Ева, — нам всё можно вкушать, кроме плодов с древапознания. Иначе мы умрём.» «Бог обманул вас, — провоцирует змей, — неумрёте! Наоборот, станете как боги». И когда Адам и Ева вкусили, тообнаружили свою наготу и устыди­лись, и спрятались в заросли, услышав голосБога. Ему сразу же стало ясно, что они нарушили запрёт, но не гнев испытываетБог, а жалость и огорчение, сопровождаемые надеждой. Он даёт им шанс напокаяние: «Адам, где ты?». И ещё раз вопрошает, надеясь, что онираскаются и попросят прощения.
Но нет, они и не думают каяться. На упрёкиБога Адам отвечает: «Я не виноват. Это жена, которую Ты дал мне, научиламеня». Это откровенный вы­зов, дерзость, агрессия против Отца. Адам как быобвиняет: ведь это Он дал ему Еву, стало быть, Он и виноват. Тогда Бог обращаетвзор свой на Еву, мо­жет она одумается и покается. На что Ева отвечает: «Яне виновата, это змей искусил меня». Не надо думать, что Библия повествуетвсего лишь о каких-то первых мифических людях; она рассказывает о нас с вами,живущих сегодня, и о тех, кто будет жить завтра. Природа человека такова, что онсклонен к на­рушению запретов, к агрессии; честолюбие и гордыня мешают егопокаянию. Не случайно первое грехопадение называют «первороднымгрехом», то есть грехом от рождения.
Ещё более поучительна история о первомбратоубийстве. Каин — старший сын Адама и Евы. Его образ — это образ жестокого,агрессивного, алчного человека. Завидуя своему младшему брату Авелю — чистому,доб­родушному и трудолюбивому, он убивает его. Бог, уже зная об этом страш­номпреступлении, вопрошает: «Каин, где брат твой Авель?» Он даёт ему шансраскаяться, попытаться искупить свой страшный грех. Но куда там! От­вет Каинадерзок: «Откуда я знаю, разве я сторож брату моему». Вдумаемся:Библия показывает, что Каин и Авель родились противоположными типами личности.В окружающей Каина жизни нет даже намёка на такие внешние об­стоятельства,которые могли бы сделать его жестоким, агрессивным и дерз­ким. Остаётся однообъяснение — он таким родился.
Приверженцы первой концепции, привыкшиеобъяснять формирование определённого типа личности характером социальной среды,общественных отношений и особенностями воспитания, должны признать, что вслучае Каи­на и Авеля это объяснение не работает. Ибо социальной среды, кактаковой, ещё не было, и воспитывались братья в одной семье, одними и теми жероди­телями. Где же корни настолько принципиального различия между ними, чтоодин убивает другого? Они не во внешних обстоятельствах жизни, а во внутреннихразличиях их душевного склада, их души различны от рождения, в этомсуть./>/>/>Механизм различия
Каков же механизм этого различия, если братьяродились от одного отца и одной матери? Христианская традиция объясняет егоследующим образом. (В скобках заметим, что человеку неверующему этот механизмможет показаться фантастическим и абсолютно не научным. Но к Библии не стоит относитьсякак к научному трактату. Многие истины в ней интуитивно угаданы, и результатыуж слиш­ком часто совпадают с тем, что мы видим в жизни).
Когда рождается живая душа, то, согласнохристианским взглядам, Бог посылает к ней ангелов, а Дьявол — бесов. Задача техи других — проник­нуть в душу, определяя тем самым тип личности, говорясовременным язы­ком. Однако, в душе есть два «места», две«вакансии». Это любопытный мо­мент. Здесь выражается диалектическоепротивоборство добра и зла, сил со­зидания и сил разрушения. Исход борьбыангелов и бесов за душу реализует­ся в трёх возможных вариантах: либо душаокажется во власти двух ангелов; либо одного ангела и одного беса; либо в нейугнездятся два беса. Соответственно этому мы имеем перед собой либо человека сангельской душой (поря­дочного, доброго, трудолюбивого, совестливого); либо,так сказать, «промежуточный» тип личности, который, в зависимости отобстоятельств, ведёт се­бя то положительно, то отрицательно; либо человека сдьявольской душой (жестокого, агрессивного, бессовестного, коварного).
С этой точки зрения «классификация»первых библейских людей по ти­пу их души даёт следующий результат: Адам и Еваотносятся скорее всего ко второй группе (вспомним их поведение в садах Эдема);Авель — к первой; Каин — к третьей.
Попробуем теперь применить к библейскойистории средства матема­тики. Нетрудно подсчитать, используя теориювероятностей, что первый ва­риант осуществляется в 25% случаев (0,5×0,5=0,25),второй — в 50% (1,0×0,5=0,5), третий — снова в 25% случаев (0,5×0,5=0,25). Этодаёт нам представление о количественном соотношении разных (трёх) типовличности и больших сообществах, если принять христианскую концепцию. Остаётсялишь поражаться прозорливости Библии, которая демонстрирует в первой семьеименно такие пропорции.
Познакомимся теперь с результатами некоторых любопытныхэкспе­риментов и жизненных наблюдений, которые дают пищу для дальнейших раз­мышленийо причинах различий между людьми./>/>/>Эксперимент с животными
Сначала рассмотрим эксперимент, который, осущест­вилиамериканские исследователи с крысами (крысы — благодатный материал дляпсихологических опы­тов, гак какони отличаются активностью, сообразительностью и быстро ос­ваиваются в новойдля них обстановке). Суть его в следующем. В двух, расположенных вплотную другк другу клетках, помещены крысы, по одной в каждой клетке (см. рис. 8). Онихорошо видят и слышат друг друга. В правой клетке находятся два рычага, один изкоторых нажимается легко (назовем его «лёгкий рычаг»), а другой — струдом (назовем его «трудный рычаг»).
При нажатии на любой из рычагов, в кормушке,находящейся между ними, появляется небольшое количество лакомого для крысыкорма. Однако лёгкий рычаг связан проводами с левой крысой так, что если праваякрыса нажимает на лёгкий рычаг, то левая крыса получает ощутимый удар электри­ческимТоком, от которого она начинает громко визжать, корчиться от боли и метаться поклетке. Трудный же рычаг с током не связан.
Итак, освоившись в клетке, правая крыса вконце концов начинает на­жимать на рычаги, спеша после каждого нажатия ккормушке. При этом она прекрасно видит и слышит всё, что творится в левойклетке, когда она нажи­мает на лёгкий рычаг.
Таким образом, здесь реализуются две принципиальнопротивополож­ные модели поведения: нажатие трудного рычага олицетворяетбиблейский принцип «добывай хлеб свой в поте лица своего», не наносяпри этом никому вреда; тогда как нажатие лёгкого рычага означает приобретениеблаг без осо­бого труда, но с нанесением ущерба ближнему.
/>
Рис. 8
1 — левая клетка.
2 — правая клетка
3 — лёгкий рычаг
4 — трудный рычаг
5 — кормушка
6 — соединительные провода
Эксперимент с животными на агрессивное поведение
Проведя большое количество серий экспериментовс разными крысами, чтобы набрать материал для статистических обобщений, ученыепришли к следующим результатам. Примерно 25% крыс, попробовав нажимать на каж­дыйиз рычагов, довольно быстро перешли к нажатиям только на трудный рычаг, оставивв покое лёгкий. Их желание легко добывать корм очевидно оказалось слабее тогостраха, который они испытывали, наблюдая мучения соседки. Около 50% крыспредпочли нажимать только на лёгкий рычаг, но лишь до тех пор, пока не побывалив левой клетке, куда их пересаживали экс­периментаторы. После возвращения вправую клетку они стали нажимать только на трудный рычаг. И примерно 25% крыс влюбом случае нажимали только на лёгкий рычаг, даже после того, как побывали наместе «страдалицы» из левой клетки. Иначе говоря, их«жестокость» не убавилась даже после того, как они сами испытали насебе действие тока. Заметим также, что когда экспериментаторы давали крысамалкоголь, то число «гуманных» крыс уменьшалось в два раза, аколичество «жестоких», напротив, вдвое увеличи­валось.
Пока повременим с выводами. Однако не может не удивлятьсовпаде­ние результатов этого эксперимента с выводами, которые мы сделали выше,анализируя христианскую концепцию. Случайно это совпадение, или здесь кроетсянекая устойчивая и важная закономерность?/>/>/>Эксперимент с людьми
Следующий эксперимент проводился уже с людьми, первоначально — со студентами одного из университетов США.Суть его в следующем.
В двух отдельных комнатах, оборудованныхсовершенно одинаково, находились: телевизор, телекамера, пульт, кресло (см.рис. 9).
/>
Рис. 9
1  — левая комната
2 — правая комната
3 — телевизор с телекамерой
4 — пульт
5 — сигнальные лампочки
6 — указатели напряжения
7 — кнопки
8 — кресло испытуемого
9 — кресло «добровольца»
Эксперимент с людьми на агрессивное поведение
Пульты выглядели одинаково. На каждом из нихбыл ряд кнопок, над каждой из которых было указано напряжение в вольтах понарастающей сле­па направо: 10 В, 20 В, 30 В,… 100 В,… 150 В и т.д. Принажатии кнопки за­жигалась соответствующая лампочка из расположенных выше,причём одно­временно на обоих пультах. Всё, что происходило в одной комнате,было хо­рошо видно в другой, и наоборот, с помощью монитора. В правой комнатесидел человек, опутанный проводами и датчиками.
По официальной версии (для студентов) это был«доброволец», кото­рый, якобы, за приличное вознаграждение вызвалсяиспытывать на себе уда­ры электрическим током в научных целях (влияние тока наорганизм и разра­ботка мер безопасности). В действительности же это был актёр,который уме­лo разыгрывал страдания от «ударов током»,соответственно тому напряжению, на которое указывала загорающаяся на его пультелампочка. Разумеется, всё это было хорошо отрепетировано, и никаких ударовтоком не было.
В левой комнате за пульт усаживался один изстудентов, каждый раз новый, которому предварительно излагалась официальнаяверсия: он должен по нарастающей нажимать на кнопки, начиная с наименьшихнапряжений, делая это с определёнными паузами.
Таким образом, испытуемыми были сами молодыелюди, а вовсе не «доброволец». Студенты, конечно, не были посвящены вистинные замыслы экспериментаторов и принимали всё за чистую монету. Замысломже было — исследовать поведение человека, когда он по ситуации должен приноситьстрадания другому человеку.
После проведения серий опытов с достаточнобольшим числом людей были получены следующие результаты. Около 25% студентовсразу же и ка­тегорически отказались участвовать в этом эксперименте, кактолько узнали о его официальной цели и методике, посчитав его негуманным,бесчеловечным, недопустимым. Примерно 50% согласились участвовать и началинажимать кнопки. Но когда дошли до серьёзных напряжений, вызывающих очевидноболезненные реакции добровольца, то отказались от дальнейшего участия, за­являя,что они не могут перешагнуть некий барьер, за которым опыт стано­вится слишкомжестоким.
Однако около 25% молодых людей не толькопродолжали нажимать кнопки с большими напряжениями, но не прекратили дажетогда, когда становилось ясно, что «доброволец» уже испытываетнастоящие муки, что ещё немного и он может просто погибнуть.
Именно эта последняя группа молодых людейвызвала наибольший ин­терес у исследователей. С каждым из нихиндивидуально были проведены бе­седы. На вопрос, что двигало ими, когданапряжения стали предельными, они сначала отделывались ответами, что доверяютэкспериментаторам, что им, дескать, виднее, что, в конце концов, именноорганизаторы эксперимента, а не они должны нести ответственность за его исходыи т.п. Но при переводе разговора в более доверительное русло выяснилось, чтобольшинство из них продолжали нажимать кнопки потому, что это приносило имстранное удо­вольствие. Молодые люди признавались, хотя эти признания вызывалиу них явное чувство неловкости, что они испытывали непонятное им самим возбу­ждающееволнение, даже некоторый азарт, наблюдая дёргания, судороги и крики добровольцапод воздействием предельных напряжений.
Мы опять видим те же пропорции. С крыс,конечно, спрос невелик. Но здесь уже речь идёт о людях. Мало того, что снованаблюдаются три модели поведения, впечатляют цифровые совпадения. Возникаетмысль, что. здесь проявляются некие глубинные свойства психики, имеющиеприродную осно­ву и мало подверженные влиянию внешних обстоятельств./>/>/>Опыт Форда
Следующее наблюдение связано с именемгосподина Форда — основателя, знаменитой автомобильной фирмы. Дело в том, чтоФорда, как и всякого предпринимателя, раздражало наличие среди сотрудников ирабочих фирмы слабых, плохих работников. Он поручил составить список таких лиц,которые отличались слабой производительно­стью труда, низкой дисциплиной и т.д.Таких оказалось около 25% от всего состава фирмы. Но прежде чем уволить их, какон поначалу и намеревался сделать, Форд решил провести эксперимент, дающий имшанс. С каждым из них представители администрации провели беседу, в ходекоторой были вы­ражены претензии и было сказано, что если они кардинальнопоправят своё отношение к работе, то их заработная плата значительно увеличитсяи будет превосходить среднюю по фирме. Предупреждение и стимул подействовали, имногие загорелись желанием работать лучше.
Однако, спустя несколько месяцев, выяснилось,что только единицы из них смогли дать стабильное улучшение показателей труда,тогда как осталь­ные, несмотря на желание, так и не смогли работать лучше.После их уволь­нения были набраны новые работники, прошедшие строгие критерии, ипока­затели работы фирмы несколько улучшились. Но самое любопытное, что спустянесколько лет, несмотря на усилия администрации, Форд опять кон­статировал, чтооколо четверти сотрудников не выдерживают критики. Вы­вод, который Форд сделализ своих попыток избавиться от плохих работни­ков, заключался в следующем:около 25% работников в принципе не в со­стоянии хорошо работать, хоть ты ихозолоти; никакие стимулы не могут превратить их в хорошо работающих, так какони просто не в состоянии из­менить свою природу. Я убедился, пишет Форд всвоих воспоминаниях, что слой плохих работников неискореним; если всё обществов целом содержит в себе круг таких людей, то любая крупная фирма также будетиметь эту кате­горию сотрудников, несмотря на все усилия от них избавиться. Этииздержки, продолжает он, вероятнее всего вызваны определёнными особенностями че­ловеческойприроды. Поэтому можно надеяться лишь на некоторое уменьше­ние числа такихсотрудников, но не на избавление от них вообще.
Современные исследования, проведенныесоциологами в Италии, США, России, Германии и других странах, убедительнопоказывают, что лю­бой достаточно крупный трудовой коллектив так или иначесодержит около 25% хороших, надежных, творческих и активных работников,примерно 50% средних по своим показателям, и приблизительно 25% работников,которые чаще всего являются «головной болью» руководителей.
Таким образом, мы снова наблюдаем знакомыепропорции, хотя прямо­го отношения к агрессивному поведению они не имеют.Однако можно за­ключить, что между повышенной агрессивностью индивида и егонеспособ­ностью хорошо трудиться существует связь./>/>/>Опыт Англии
Исторический опыт Англии, о котором пойдётречь, проливает свет на вопрос: передаются ли качества души человека, включаяагрессивность, по наследству. В первой половине XIX в. Великобританияпопыталась решить раз и навсегда задачу очищения общества от криминальныхличностей. Было решено, хотя и не без острых дискуссий, сослать всевозможныхуголовников, насильников, рецидивистов, алкоголиков и т.п. в Австралию навечное поселение. Это была широкомас­штабная, многолетняя и довольно дорогаяоперация. Криминальные элементы из тюрем самой Англии и её колоний тысячамивывозились десятками кораб­лей на край света без надежды когда-либо вернутьсяна родину. Уголовники под присмотром администрации и надёжной охраны самистроили поселения для себя, закладывали основы будущих производств, занималисьсельским хозяйством, создавали семьи и обзаводились детьми.
Если бы качества этих «отбросовобщества» передавались по наследст­ву, как полагал в свое времяитальянский психиатр и криминалист Чезаре Ломброзо, то можно вообразить, какимжутким стало бы спустя десятилетия австралийское общество. Однако фактомявляется то, что оно теперь ничем не хуже остальных сообществ, хотя предкибольшинства нынешних граждан Австралии были насильниками и убийцами.Следовательно, склонность к аг­рессии и жестокости не передаётся по наследству.А что же Англия? Её наде­жды стать «стерильной» по большому счёту неоправдались; в конце концов, она имеет такой же слой антисоциальных личностей,как и другие страны./>/>/>Некоторые выводы
Итак, если доверять логике и фактам, тоследует прийти к заключению, что христианское объяснение, существования трёхгрупп людей, отличающихся качествами души, имеет под собой основания. Механизмможет быть оспорен, но интуитивная догадка древних авторов удивительным образомподтверждается. Внешние социальные условия и обстоятельства жизни, которыеавторы цервой концеп­ции объявляют главным фактором, объясняющим поведениелюдей, на самом деле не являются определяющими. Эти внешние факторы могут либоусили­вать, либо ослаблять, смягчать природные качества людей, но они не в со­стоянииизменить их принципиально. Внешние факторы способны порождать те или иныесоциальные явления, но они не могут объяснить, почему конкретными субъектамиэтих явлений становятся именно эти, а не другие люди. Почему именно этотчеловек становится террористом, а не другой; почему именно этот человекстановится серийным убийцей или киллером, а не его сосед; почему именно этотнасилует детей или женщин, а не другой, — на эти и подобные им вопросы можноответить только путём анализа их внутренних, врождённых свойств, а не внешнихусловий и обстоятельств.
Необходимо свыкнуться с мыслью, что в любом обществе,на любой ступени его развития, как бы далеко вперёд мы не заглядывали, всегдабудет слой людей от рождения жестоких и агрессивных, нацеленных на насилие иобман. Этот слой, в зависимости от социальных процессов и историческихобстоятельств, может становиться шире или уже, но он был, есть и будет все­гда.Вывод кажется слишком пессимистичным, удручающим. Однако горькая истинапредпочтительнее расслабляющей иллюзии.
Стало быть, обществу нужно научиться жить с этим слоем. Чтозначит «научиться жить»? Это значит научиться распознавать такихлюдей, начиная с детского возраста; предоставлять каждому, особенно вмолодости, самый широкий спектр возможностей для сублимации агрессивнойэнергии, как это советует Фрейд; минимизировать неизбежное зло, исходящее отэтого слоя людей, всеми средствами, какие есть у государства.
/>/>/>/>Глава 16. ЧЕЛОВЕК И ГОСУДАРСТВО
Совместная деятельность людей порождаетсложную систему их взаи­моотношений друг с другом, опосредованную институтамивласти. Эти от­ношения уместно разделить на две группы. К первой относятся те,которые дестабилизируют состояние общества, имеют деструктивный характер. Ковторой принадлежат такие отношения, которые, напротив, способствуют са­мосохранениюсоциальных структур, обеспечивают их стабильность и преем­ственность.
Развитие общества как раз и происходит благодаря единствуэтих раз­нонаправленных векторов: отношения первого рода обеспечивают динамикуобщественной жизни, тогда как отношения второго рода гарантируют её от­носительнуюстатику. Война и мир, любовь и ненависть, правые и левые, радикалы иконсерваторы, отцы и дети — вот лишь кое-что из длинного спи­ска такихотношений, который каждый без труда сможет продолжить. Важ­нейшим регуляторомэтих отношений является государство./>/>/>Сущность государства
Государство — это аппарат управления деламиобщества. Этот аппарат включает в себя следующие органы управления:правительство, законодательные органы, органы регионального (местного)управления, судебные и правоохранительные орга­ны, прокуратуру, налоговые органы,армию. Государство выполняет внешние функции (забота о целостноститерритории, безопасность страны, контакты с внешним миром) и внутренние (законодательнаядеятельность, контроль за соблюдением законов, создание условий для развитияэкономики, забота о здоровье и образовании граждан, сбор налогов). Однаконикакой аппарат не способен функционировать сам по себе, без людей. Люди,реализующие функции государства — это государственные чиновники всех уровней,начи­ная с премьер-министра и кончая рядовым клерком. Стало быть, государствоправильнее было бы определить не просто как аппарат управления, а как ап­паратуправления вместе (в единстве) с людьми, которые конкретно осущест­вляютвластные функции, властные полномочия.
В древние времена, когда люди жили небольшими замкнутымисообще­ствами, в государстве не было необходимости. Каждый знал каждого, илюбые вопросы решались сообща. Но по мере укрупнения сообществ и развитиясвязей между ними возникла необходимость в разделении труда: небольшаячасть наиболее уважаемых членов общества получила от остальных особые полно­мочия,связанные с безопасностью, контролем и управлением. По мере эволю­ции обществаразвивалось и государство, обрастая новыми структурными эле­ментами ифункциями. Теорию возникновения государства как «общественногодоговора» впервые разработал английский философ XVII в. Т. Гоббс.
Разумеется, в обществе с антагонистическимиклассами государство не могло не защищать прежде всего интересы экономическигосподствующего класса. Поэтому определение сущности государства как аппаратаподавления одним классом других, сложившееся в марксизме, верно для большогоисто­рического периода, связанного с классовой борьбой. Однако идея государства«диктатуры пролетариата» оказалась в конечном счёте величайшей фикцией,а вывод об «отмирании» государства не выдержал проверки временем.
Многовековая классовая борьба привела не котказу от государства, а к трансформации его в институт согласования интересовразличных слоев об­щества. То есть к ситуации, когда демократическоегосударство в равной сте­пени учитывает и защищает интересы каждого гражданина,независимо от его социального положения и степени богатства. Если жегосударство начинает служить интересам какого-либо «избранного» слоя,то демократические ме­ханизмы вынуждают правительство к отставке. Современныегосударства, та­ким образом, за редкими исключениями утратили классовуюприроду, реали­зуя функцию классового сотрудничества, а не борьбы.
Однако самая большая опасность, которая исходит отгосударства,да­же самого демократичного, это его постоянное стремление превратиться изсредства оптимизации общественной жизни в её цель. Люди, голосуя на вы­борах,отдают часть своих свобод государству, относясь к нему как к нани­маемому обществомаппарату. Но государство в лице своих чиновников стремится отнять у граждан иостальные свободы, представляя себя в качестве высшей ценности. Иначе говоря,лозунг «государство для человека» оно тайно или явно хочетперевернуть в духе Конфуция и Платона — «человек для государства».Именно эта черта государства воспринималась со стороны Ницше как«отвратительная», в силу чего он называл его «тюремщиком чело­века».Государство, которое веками было отчуждённым по отношению к лич­ности, в нашевремя перестаёт быть таким, но рецидивы отчуждения всё вре­мя заставляетобщество быть начеку, не терять бдительности, В связи с этим обратимся кпонятию социального контроля./>/>/>Понятие социального контроля
Понятие «социальный контроль» определяется каксово­купность процессов в социальной системе, посредством которыхобеспечивается следование определённым об­разцам деятельности, а такжесоблюдение ограничений в поведении, нарушение которых отрицательно сказывает­сяна функционировании системы. Иными словами, социальный контроль — это системарегламентации, определяющая поведение индивида или социаль­ной группы, приусловии выполнения которой общество сохраняется как це­лостность. Выход жеиндивида или группы за пределы установленной регла­ментации автоматическиозначают попадание их в «пространство наказания». Таким образом,понятие социального контроля укладывается, если говорить максимально просто, встарую как мир и вечно актуальную дилемму «можно-нельзя».
Принято различать два основных видасоциального контроля — формальный и неформальный. Формальный контрольосуществляется специально выделенными для этой цели официальными«субъектами власти: юридический, идеологический, профессиональныйконтроль. Неформальный контроль воплощается в неписанных системах оценоки реакций, связанных с общест­венным мнением, традициями, привычками, обычаямии т.п.: моральный контроль, национально-этнический контроль, семейно-родовойконтроль.
Эти шесть основных форм социального контроля в своейсовокупности охватывают фактически все виды и уровни жизнедеятельности любогочеловека и любой социальной группы. В связи с этим возникает ряд актуальныхвопросов. Защищает или угнетает индивида система социального контроля? Являетсяли система ограничений тормозом или, наоборот, условием развития личности? Ктоименно должен взять и берёт на себя ответственность ре­шать, что»можно” и что «нельзя» в обществе? Вправе ли индивидпересту­пать границы норм контроля, пренебрегать ими, пусть даже во имя возвы­шенныхи прогрессивных с его точки зрения устремлений? Наконец, не должна липретерпеть существенные изменения сама концепция социального контроля в конце XX в. поддавлением бурных социально-политических процессов и связанных с ними подвижек вобщественном сознании?/>/>/>Контроль как условие развития
Ограничивающая, сковывающая функциясоциального контроля очевидна. Анархизм является крайней формой протеста противнеё. Его идеи утопичны, но сам факт упорного существования этого теченияследует воспринимать как постоянное напоминание и предупреждение институтамвласти, пре­жде всего государству, о том, что их стремление к диктату надличностью должно знать разумную меру, выход за границы которой чреватсоциальными взрывами.
В истории немало учений, исходящих изустановки, в основе которой держит доктрина об изначальной порочности человеческойнатуры. Однако эта доктрина вызывает сомнения. Из неё вытекает«полицейское» понимание со­циального контроля как системы норм,враждебных индивиду, а каждый гра­жданин воспринимается как субъект, постояннонацеленный на конфронта­цию с обществом, на желание досадить и навредить ему,вырваться из-под его цензуры.
Социальный контроль должен быть понят непросто как система запре­тов и ограничений, не как «оковы» на телеличности, а как одно из фундамен­тальных условий её действительной свободы, еёсамореализации. Разумные ограничения позволяют человеку чувствовать себяувереннее, ведь они в рав­ной степени распространяются и на других людей; еслинечто нельзя делать мне, то это нельзя делать и другим, следовательно, действиячленов общества становятся в значительной мере предсказуемыми, а самиограничения выпол­няют функцию защиты от произвола и неожиданных разрушительныхактов.
Однако эту свою функцию социальный контроль выполняет лишьв том случае, если сам он не становится произволом, если он достаточно динами­чен,оставляет человеку достаточное число степеней свободы, если механиз­мыосуществления контроля таковы, что они сами1 способны изменяться поддавлением жизни. Образно говоря, разумный социальным контроль — это не толькоподдержание курса корабля, но и основа для изменения курса, когда это диктуетсянеобходимостью. Большинство ошибок управления делами общества возникает как разиз-за того, что социальный контроль рассматри­вается только как средствоминимизации отклонений от однажды установ­ленного порядка, а не как способвнесения корректив в цели, планы и нормы общественной жизни./>/>/>Гражданин и власть
Но как добиться такого не статичного контроля,как осуществить это практически? Ясно, что это возможно только в том случае,когда внутри структуры социального контроля существуют механизмы воздействия наинституты власти, доста­точно мощные, чтобы не позволять им превращаться вжёсткую, закостене­лую запретительную систему. Очевидно, речь идёт о механизмахдемократии. Но не совсем ясно, на каком именно фундаментальном принципе может идолжен развиваться демократический процесс, и какое положение человека вструктуре социального контроля может считаться не только приемлемым, но визвестной степени «идеальным». Социальный контроль трактуется иногдакак однонаправленное действие со стороны институтов власти по отношению кличности. Однако демократический общественный строй, правовое граж­данскоеобщество могут быть таковыми лишь тогда, когда механизм контроля институтоввласти над человеком уравновешен не менее развитым и дейст­венныммеханизмом контроля каждой отдельной личности над институтами власти.
Чрезмерный контроль власти над человеком, как известно,ведёт к то­талитаризму и диктатуре. Слабость же контроля, напротив, порождаетвоз­можность социального и экономического хаоса, в атмосфере которого наибо­леевольготно чувствуют себя всевозможные антисоциальные элементы. Та­кая опасностьобычно подстерегает общество в эпоху серьёзных перемен и переходных периодовмежду более или менее стабильными состояниями, ко­гда институты власти по темили иным причинам временно утрачивают авто­ритет и действенность. Смыслпроисходящих сейчас в бывшем СССР преоб­разований заключается в переходе отжестко однонаправленного формально­го контроля, в условиях которого самореализацияличности была очевидно подавлена, к уравновешенному контролю, то есть к такомуобщественному устройству, в котором личность выступает не как средство,придаток госу­дарства, а как социальная единица, равная государству. То естьединица, ко­торая в неменьшей степени обладает правом социального контроля поотно­шению к институтам власти, в силу чего для последних также должно суще­ствовать«пространство наказания», если субъекты власти так или иначе ущемляютправа человека./>/>/>Двунаправленность контроля
Идея равенства личности и государствапосте­пенно формируется и укрепляется в нашем об­щественном сознании, хотямногие десятилетия даже сама постановка вопроса в этом плане была простоневозможной. Незначительность, ничтожность индивида перед пар­тийным игосударственным аппаратом насаждалась и молчаливо признава­лась как нечтоизначально данное, а противоположная точка зрения не могла быть воспринятаиначе, как абсурдная. Но именно эта идея равенства в наше время является темфундаментальным принципом, на котором только и может реализоватьсядемократический процесс. Всякая демократия, в недрах кото­рой личность так илииначе не равна государству, прежде всего юридически, остаётся демократией лишьна словах, а не на деле.
Что же касается социального контроля, токонцептуальное его измене­ние в конце XX в. заключается в том, что изоднонаправленного процесса он превращается в двунаправленный: нормы иограничения не только по отно­шению к личности, но также не менее сильные нормыи ограничения по от­ношению к институтам власти со стороны личности; нетрадиционная кон­фронтация, имеющая многовековую историю, а взаимоуважительноепарт­нерство индивида и государства.
Эта идея пробивает себе дорогу, как показывает практика, согромным трудом. И дело здесь не только в многолетнем господстве командно­административнойсистемы в «социалистическом лагере», которая последова­тельно ицеленаправленно насаждала взгляд на человека как на довольно де­шевый материалдля осуществления грандиозного социального эксперимента. Дело и в определённыхисторических традициях, определённой «восточной» психологии, согласнокоторой всегда находится нечто неизмеримо более вы­сокое, чем индивид с егочастными устремлениями и интересами. Нельзя сказать, что «западной»системе мышления не было свойственно принижение личности перед институтамивласти. Напротив, это длилось веками. Но про­цесс изменения статуса человека вдемократическом направлении начался там гораздо раньше. Развитие свободногочастного предпринимательства и кон­куренции толкало к развитию политическихсвобод. Это, в свою очередь, привело к тому, что личность в Европе всё болеестановилась противовесом институтам власти. Формирование демократии происходилов первую оче­редь, и это важно подчеркнуть, не в силу «благородства» техили иных поли­тических лидеров, и даже не потому, что люди якобы осознавалипреимуще­ства демократического устройства, а по объективной причине, сутькоторой можно выразить в общем-то просто. Человеком, имеющим собственное дело, тоесть частным предпринимателем, равно как и человеком, свободно располагающимсвоими физическими и интеллектуальными силами в качестве соб­ственности всистеме рыночных отношений, невозможно безраздельно ко­мандовать. Безусловно,независимость такого человека не может быть абсо­лютной, но столь же верносказать, что значительный экономический сувере­нитет его ставит институтывласти в зависимость от успеха его деятельности, и они в известной степенивынуждены «заискивать» перед ним и создавать такие условия, прикоторых этот успех будет максимальным. Главным итогом оказалось созреваниеобщественного сознания европейцев в том направле­нии, что без суверенитеталичности нет и не может быть суверенитета госу­дарства, нации, семьи, вообще —нет и не может быть суверенитета никакой социальной общности./>/>/>Контроль и насилие
Когда социальный контроль жёсток, не гибок, недемократичен, жизнь не останавливается, но её динамика уходит «вподполье». Те, кто не согласен с существующими порядка­ми, вынужденыприбегать к тайным средствам борьбы, в конечном счёте — к насилию, непризнающему ни авторитета закона, ни авторитета моральных норм. Мало того, чтосамо это насилие сопровождается прямыми человече­скими жертвами и социальнымипотрясениями, диктат меньшинства, убеж­дённого в своей правоте и невстречающего нормальной критики, оборачива­ется ещё большими жертвами, аобщество в таком случае отбрасывается да­леко назад. Уроки нашего века таковы,что они развеиваю г налёт романтизма и героики с нарушителей социальныхзапретов, которые не утруждали себя размышлениями о правомерности своихдействий. Они слишком легко брали на себя ответственность переступать запреты,если последние казались им тормозом развития, или несправедливостью. Правда,«нарушители» так или иначе всегда попадали, даже в случае успеха, в«пространство наказания»: ре­волюции «пожирали своихдетей», а организаторов переворота, в свою оче­редь, поджидал новыйпереворот. И слишком часто история подтверждает правоту Бисмарка:«Революции задумывают гении, осуществляют фанатики, а плодами ихпользуются проходимцы».
Стало быть, механизмы социального контроля со стороныинститутов власти должны предусматривать возможность законного изменения собст­венныхнорм и ограничений. Всегда будут люди недовольные существующим общественнымустройством, желающие изменить его. И оппозиции должна быть предоставленаправовая, легальная возможность для этого: открыто из­ложите свои идеи и цели,сплотите единомышленников, боритесь за общест­венное мнение, выдвигайте своихкандидатов, завоёвывайте большинство в парламенте. И если ваши идеи будутподдержаны избирателями, осуществите их через структуры законодательной иисполнительной власти./>/>/>Две концепции законов
Издавна философы спорят по поводу двухконцепций юридического закона как главного регулятора отношений в системе«гражданин — государство». Одна из них классически выраженаанглийским философом XVII в. Джоном Локком: «Разрешено всё, что не запрещенозаконом». Противоположная сформулиро­вана французским философом XVIII в.Монтескье: «Свобода есть право де­лать всё, что разрешено законами».Подход Локка получил название «нельзя-концепция», а позиция Монтескье— «можно-концепция». Первая из них, как известно, всё большеукрепляется в мировой общественной жизни и юриди­ческой практике. И этопрогрессивная тенденция. Социальный контроль во­обще не должен быть«разрешительным»; таким он бывает лишь в условиях монополизма идиктатуры власти. Демократический контроль призван уста­навливать толькозапреты, имеющие принципиальное значение, автоматиче­ски разрешая всё запределами этих запретов.
Если исходить из двунаправленности контроля и«нельзя-концепции», то социальные запреты представляют собой двегруппы «нельзя». Первая из них включает следующие безусловныетребования к индивиду: 1/ нельзя на­рушать юридические законы; 2/ нельзянарушать нормы нравственности; 3/ нельзя быть профессионально некомпетентным.Если гражданин выполняет в своей жизни эти три «нельзя», то есть онзаконопослушен, морален и профес­сионален, то в рамках контроля к нему не можетбыть никаких претензий, и он совершенно свободен в своих устремлениях идействиях.
В свою очередь, в качестве противовеса,обеспечивающего гарантии свобод, индивида от посягательств власти, выдвигаютсятри безусловных «нельзя» по отношению к государству: 1/ нельзянарушать естественные пра­ва человека, то есть права «от рождения» —гражданство, свобода слова, со­вести, жительства, выезда и въезда и т.п.; 2/нельзя лишать его права собст­венности и предпринимательства; 3/ нельзяпреследовать человека за инако­мыслие.
При этом очевидно, что люди, попадающие волею судьбы вовластные структуры, то есть государственные чиновники всех уровней, тем самымвоз­лагают на себя двойную ответственность: во-первых, как граждане;во-вторых, как субъекты государственной власти. Как гражданин чиновник дол­женбыть образцом законопослушания, порядочности и профессионализма. А как субъектвластных полномочий он обязан в меру своей компетенции сто­ять на стражезапретов в отношении государства, то есть быть бюрократом в хорошем смысле слова(не по отношению к людям, а по отношению к госу­дарственной машине). Только тообщество, в котором социальный контроль двунаправлен и уравновешен, а такжереально содержит в себе перечислен­ные выше «нельзя» и механизм ихвыполнения, является правовым граждан­ским обществом, следовательно —динамичным и социально здоровым.
/>/>/>/>/>ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Философские идеи имеют удивительное свойство.Они не стареют со временем. Каждое новое поколение находит в них нюансы;незамеченные прежними, наполняет их неожиданными интерпретациями и смыслами.
Это не значит, что не появляются новыефилософские идеи, что чело­вечество будто бы «питается» лишьдостижениями мыслителей далёкого прошлого. Однако новые идеи не могутпроизрастать из интеллектуального вакуума, идеи прошлого являются для нихсвоеобразной питательной средой. Выдающегося физика В. Гейзенберга — одного изсоздателей квантовой ме­ханики — как-то спросили, что именно помогло ему вформировании прин­ципиально новых взглядов на закономерности микромира. И онответил, что в наибольшей степени ему в этом помогло чтение трудовдревнегреческих фи­лософов. Зёрна, брошенные античными мыслителями, не пропали.
Знаменитый французский философ, физик иматематик Р. Декарт срав­нивал семейство наук с деревом: его корни — философия;ствол — физика; ветви — все остальные науки. Корни скрыты под землёй, их работане видна, говорил он. Поэтому некоторые люди не понимают роли и значения филосо­фии,а иногда даже бранят её, полагая, что от неё нет пользы.
Работая над данным пособием, читатель могзаметить, что в науке фи­лософии ещё много нерешённых проблем, по крайней мерев рамках нашей эпохи. До, сих пор нет ясности в таких вопросах, какпроисхождение жизни, возникновение человека, перспективы космических процессов;не существует чёткой программы решения экологических проблем, проблемтехнического прогресса, связанных с нарастанием отчуждения между человеком итехни­кой; нет уверенного прогноза в социальных и психологических последствияхвсеобщей компьютеризации технологических и информационных потоков; не совсемясно, в каком именно направлении необходимо реформировать систе­му образования;нет внятного обоснования перспектив развития общечелове­ческой цивилизации(отношения Востока и Запада, «голодного» Юга и «сыто­го»Севера, глобализация экономики и её последствия, межнациональные конфликты ит.д.).
Эти и подобные им проблемы, каждая из которых имеетвыраженные философские аспекты, пробуждают интерес к самостоятельному мышлениюи желание продолжить изучение философии путём самообразования. Автор бу­детвознаграждён, если данное пособие вызовет такой интерес и стремление непорывать с замечательной наукой — философией.
БИЛЕТЫ К ЭКЗАМЕНУ ПО ФИЛОСОФИИ
В скобках указывается номерстраницы учебного пособия, на которой можно найти ответ на вопрос. Запись “(стр.70/44)” означает, что ответ на вопрос в бумажной методичке находится настранице 70, а в электронной на 44.
Билет 1Где, когда и почему /две причины/ возникла философия. Мифология и религия как её предшественники. Что отличает философию от других наук и от религии. «Хочешь дышать свежим воздухом — покинь толпу, иди в горы. Но помни, от горного воздуха иногда умирают». Каков смысл этих слов Ницше? (стр. 70/44)
Билет 2Причины недоверия к философии у некоторых людей /основных — две/(стр. 8-9/5). Качества ума, которые развивает философия /дайте определения, приведите собственные примеры/ (стр. 11-12/7). Движущие силы научного познания (стр. 87/55). Почему геометрия возникла именно в Древнем Египте? (стр. 43/27) Как объяснить появление арифметики, астрономии, термодинамики, истории?
Билет 3(стр. 9/6) Что такое обученность и образованность, почему их надо различать. Причины и сущность технократизма в системе высшего образования. Возможно ли появление наук или отдельных теорий без практической потребности,  а только из любопытства учёных? (стр. 87/55)
Билет 4Кастовость древнеиндийского общества. Веды и Упанишады (стр. 13/8). Представления о Космосе. Учение о реинкарнации, его нравственный смысл. (стр. 14/8) Как вы понимаете тезис: «Строительные леса гегелевского учения оказались ценнее  возведенного с их помощью здания» (стр. 47,100/29,63).
Билет 5Закон кармы в индуизме, его моральное значение. Виды кармических связей. Механизмы воздаяния (стр. 14-15/9). Гегель писал: «Сова Минервы начинает свой бесшумный полёт лишь с наступлением сумерек». Как вы понимаете гносеологический смысл этих слов?
Билет 6Будда, его судьба (стр. 16-17/10). Основные идеи Будды. «Встреча квантовой механики и индийской философии ещё не состоялась, она впереди». Каков смысл этого высказывания? (стр. 18/11) Известно, что в своё время социалисты пытались создать в Америке социалистические коммуны. Почему эксперимент оказался неудачным, и как объяснил неудачу К.Маркс? (стр. 49-50/30,31)
Билет 7Идеальный гражданин и идеальное государство по Конфуцию. Система «кэцзюй». Почему эта система не привилась в Европе? (стр. 19-20/12) Н.Бердяеву принадлежат слова: «Нравственно здоровый человек может увлечься идеями К.Маркса лишь ненадолго». Почему он выдвигает против марксизма именно нравственный аргумент? (стр. 48-49/30)
Билет 8Корни «греческого чуда» (стр. 20/13). Афины и Спарта (стр. 21/13). Дискуссия о делимости отрезка /апории Зенона/ (стр. 22/14). Атомизм Демокрита (стр. 23/14). Почему Ницше опасался системных философов и сам предпочитал писать афористически? (стр. 67/42)
Билет 9Греческие философы о душе. Теория идеального государства по Платону, её анализ (стр. 25-26/16). Гегель пишет: «Истина рождается как ересь, а умирает как предрассудок. Истина есть процесс, а не готовый результат». Как вы это понимаете? (стр. 91/57)
Билет 10Сократ, его диалоги, их цель. Ирония и майевтика. Обстоятельства смерти философа. (стр. 24-25/15) Почему на картинах средневековых художников, изображающих мадонн с младенцами, у младенцев, как правило, взрослое выражение лица? Незнание какого закона диалектики объясняет это? (стр. 99,102/62,64)
Билет 11Социальные процессы в Европе в XYII веке. Теория Мальтуса. Современные демографические и геополитические проблемы (стр. 37-38/23). Два человека, один из которых встал из постели, а другой вошёл с мороза, опустили руки в один и тот же сосуд с водой. Один назвал её холодной, а другой — тёплой. Чьё суждение является фактом? Почему?
Билет 12Субъективная философия Дж. Беркли,  её замысел и главный принцип. Заслуга Беркли в анализе ощущений. Как обосновать несостоятельность главного принципа Беркли? (стр. 39-40/24,25) Декарт писал: «Наука подобна дереву. Корни его — философия, ствол — Физика,   ветви — все остальные науки.  Плоды собирают не с корней, а с ветвей,  поэтому многие люди…». Продолжите мысль философа. Аргументируйте. (стр. 130/81)
Билет 13Принципы научного исследования по Декарту (стр. 35/22). Идолы ума по Ф.Бэкону. (стр. 35-36/22) Гераклит утверждал, что «в одну и ту же реку невозможно войти дважды». Какие смыслы в философском плане содержатся в этом афоризме? (стр. 24/15)
Билет 14Антиномии разума по Канту (стр. 42/27). Агностицизм Канта (стр. 43/27). Роль практики в научном познании (стр. 43/27). Когда Будду спрашивали, конечен мир или бесконечен, имеет ли он начало во времени или не имеет, — он называл такие вопросы «пустыми» и не желал их обсуждать. Почему? (стр. 18/11)
Билет 15Абсолютная идея и ступени её самопознания по Гегелю (стр. 45-46/28). Система и метод Гегеля (стр. 46-47/28,29). Основные законы диалектики (стр. 101-103/63-64). Сократ говорил: «Я знаю, что я ничего не знаю. Но многие и этого не знают». Какие философские смыслы содержатся в этом высказывании? (стр. 24-25/15)
Билет 16Этапы развития русской философии, её основные направления (стр. 51-52/32). Менталитет русских (стр. 53/33). Западники и славянофилы (стр. 53/33). «Философский пароход» (стр. 56/34). «Если бы Агата Кристи была лишена писать детективы, она скорее всего стала бы грабить банки». Какие идеи стоят за этой фразой З.Фрейда? (стр. 77/48)
Билет 17Ницше, его судьба (стр. 66/42). Самоопределения философа. Обвинения в фашизме (стр. 67/42). Отношение Ницше к государству, религии и морали. (стр. 68/43) Демокрит считал, что «ничего случайного в мире нет, люди придумали идол случая, чтобы прикрывать им собственное незнание причин». Объясните уязвимость такой точки зрения. Что такое случайность?
Билет 18Учение Ницше о «сверхчеловеке» (стр. 68/43). Воля к власти (стр. 69/43). Ступени развития духа (стр. 70/44). «Падающего — толкни» (стр. 70/44). Три варианта отношения к жизни и вариант Нише (стр. 71/44). Фалеса однажды упрекнули, что он стал философом потому, что ни на что другое не способен. Как философ доказал, что легко мог бы стать богатым, умея, как учёный, предсказывать годы, урожайные на оливки?
Билет 19Фрейд и большевизм (стр. 72/46). Последствия замалчивания. Бессознательное и основные формы его проявления (стр. 73/46). Вытеснение (стр. 79/47). Эдипов комплекс (стр. 75/47). Категорический императив Канта (стр. 44/27). Сформулируйте его и дайте интерпретацию
Билет 20Фрейд о структуре личности /«Я», «Оно», «Оверх-Я»/, их основные принципы (стр. 76/48). Три варианта борьбы «заключённого» и «стражника» (стр. 77/48). Сублимация (стр. 77/48). «Любая революция приводит к ещё более деспотической власти, чем была до нее». Как понимать эти слова Ницше? Аргументируйте?
Билет 21Философия существования. Основной вопрос и трагизм бытия человека. Трансцендирование. Пограничная ситуация и переоценка ценностей. Макиавелли утверждал: «Там, где начинается политика, там кончается совесть». Аргументируйте вашу позицию. Начните с определения – что такое политика?
Билет 22Машинальные и лабиринтные люди. Одиночество и суицид. Смысл жизни и смысл смерти. «Смерть стоит того, чтобы жить» — как это понимать? Аристотель утверждал, что «целая вещь всегда больше, чем механическая сумма его частей». Каков смысл этого высказывания?
Билет 23Мышление, сознание, интеллект. Эволюционно-трудовая гипотеза сознания, её сильные и слабые стороны. Человек как Сизиф. Когда Сизиф более несчастен — когда вкатывает камень, или когда спускается за ним? Аргументируйте.
Билет 24Каковы сущностные признаки любого фашизма? Каковы их конкретные проявления у немецкого фашизма, у русского фашизма? В чём заключаются различия /их три/ между индуистской и христианской кармой?
Билет 25Теоцентризм средневековой философии. Доказательства Фомы Аквинского о существовании Бога, их анализ. Остаётся ли роза красной в абсолютной темноте? Какой цвет у розы, когда на неё никто не смотрит? Аргументируйте. В чём здесь связь с философией Беркли ?
/>/>/>/>ОГЛАВЛЕНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ. 2
Глава 1. ФИЛОСОФИЯ, ЕЁ ПРЕДМЕТ ИПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ… 3
Возникновение философии (3). Мифологи (3). Религия (3). Как возникла необходимость  в философии (4). Бытие (4). Предметфилософии (4). Всеобщее (5). Онедоверии к философии (5). Последствияполитизацией философии (5). Опасностьтехнократизма (5). Обученностьи образованность (6). Динамикаобразованности (6). Что даётизучение философии (7).
Глава 2. ФИЛОСОФИЯ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА… 8
Древнеиндийское общество (8).Касты (8). Учение оКосмосе (8). Реинкарнация (8). Закон кармы (9). Виды кармы (9). Христианскаятрадиция (10). Будда.его судьба и учение (10). Основныеидеи Будды (10). Философскиеоснования идей Будды (11). ФилософияДревнего Китая (11). ИдеиКонфуция (11). Системакэцзюй (12).
Глава 3. ФИЛОСОФИЯ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ ИРИМА… 13
Корни греческого чуда (13). Афины и Спарта (13). Поискипервоосновы бытия (13). АпорииЗенона (14). АтомизмДемокрита (14). ИдеиГераклита (15). ДиалогиСократа (15). СмертьСократа (15). Греки одуше (16). Идеальноегосударство Платона (16). ЛогикаАристотеля (16). Римскаяфилософия (17).
Глава 4. ФИЛОСОФИЯ СРЕДНИХ ВЕКОВ ИЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ… 18
Европа и христианство (18). Схоластика (18). Номинализми реализм (18). Теоцентризмсредневековой философии (18). Разум иоткровение (19). ДоказательстваФомы Аквинского (19). Критикадоказательств (19). ФилософияВозрождения (20).
Глава 5. ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ ИВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ… 21
Развитие гносеологии (21). Философия и математика (21). Врождённые идеи (21). Сенсуализм и рационализм (22). Принципы Декарта (22). Идолы ума по Бэкону (22). Техническая революция (23).
Теория Мальтуса(23). Субъективизм Джорджа Беркли (24). Цветрозы в темноте (24). Комбинацииощущений (24). Правли Беркли? (25).
Глава 6. НЕМЕЦКАЯ ФИЛОСОФИЯ XVIII-XIX ВЕКОВ… 26
Трансцендентальная философия Канта (26). Синтетические-априорные суждения (26). Рассудок и разум (26). Антиномии разума (27). Агностицизм Канта (27). Роль практики (27). Категорический императив (27). Философия Гегеля (28). Абсолютная идея (28). Система Гегеля (28). Метод Гегеля (29). Европа в XIX веке (29). СоциологияМаркса (30). Европаразвивается не по Марксу (30). Основныеошибки и уроки (31).
Глава 7. РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ… 32
Немного истории (32). Религиознаяфилософия (32). Русскийменталитет (33). Славянофилыи западники (33). Русскиекосмисты (33). Биосфераи ноосфера (34). Философияжизни (34). Драматическийфинал (34). Философскийпароход (34).
Глава 8. ФИЛОСОФИЯ СУЩЕСТВОВАНИЯ (ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ) 36
Человек и философия (36). Иррациональное в человеке (36). Основной вопрос (36). Трансцендирование (37). Машинальные люди (37). Лабиринтные люди (37). Человек как Сизиф (38). Пограничная ситуация (38). Смысл смерти (39). Суицид (39). Свобода (39). Восприятие времени (40). Модели времени (40).
Глава 9. ФИЛОСОФИЯ ФРИДРИХА НИЦШЕ… 42
Судьба философа (42). Справедливыли обвинения в фашизме (42). Ницшеи читатель (42). Государство,религия, мораль (43). Сверхчеловек (43). Воля к власти (43). Вечное круговращение (44). «Толкни слабого» (44). Вариант Ницше (44).
Глава 10. ФИЛОСОФИЯ ЛИЧНОСТИ В УЧЕНИИЗИГМУНДА ФРЕЙДА… 46
Фрейд и СССР (46). Понятиебессознательного (46). Природасновидений (47). Вытеснение (47). Эдипов комплекс (47). «Сверх-Я» и«Оно» (48). Триварианта (48). Сублимация (48). Энергия агрессивности (49).
Глава 11. ПРОБЛЕМА СОЗНАНИЯ В ФИЛоСОФИИ… 50
Мышление (50). Сознаниеи интеллект (51). Сознаниеи язык (51). ПарадоксЛейбница (51). Сознаниекак отражение (52). Эволюционно-трудоваягипотеза (52). Сильныестороны (53). Слабыестороны (53). Другиегипотезы (54).
Глава 12. ФИЛОСОФИЯ НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ… 55
Движущие силы науки (55). Средства науки(55). Роль практики (55). Принциппричинности (56). Принципвоспроизводимости результатов (56). Принципсоответствия (56). «БритваОккама» (57). Кумулятивизм (57). Парадигма (58). Понятие истины (58). Абсолютное и относительное вистине (58). Верификация (59). Фальсифицируемость (59).
Глава13. МЕТОДЫ ПОЗНАНИЯ И ПРАКТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ… 60
Понятие мётода (60). Обыденныеметоды (60). Эмпирическиеметоды (60). Теоретическиеметоды (61). Законылогики (61). Законтождества (62). Законнепротиворечия (62). Законисключённого третьего (62). Законостаточного основания (62). Диалектикакак метод (63). Единствои борьба противоположностей (63). Переходколичества в качество (63). Отрицаниеотрицания (63). Ложныеметоды (64). Софистика (64). Эклектика (64).
Глава 14. ФИЛОСОФИЯ ТЕХНИКИ… 66
Понятие техники (66). Философскиепроблемы (66). Инженернаяфилософия техники (67). Гуманитарнаяфилософия техники (68). Проблемаотчуждения (69). Информационнаяцивилизация (69).
Глава 15. ЛИЧНОСТЬ И ОБЩЕСТВО… 71
Концепция внешних факторов (71). Концепция внутренних факторов (71). Христианская традиция (72). Механизм различия (73). Эксперимент с животными (73). Эксперимент с людьми (74). Опыт Форда (75). Опыт Англии (75). Некоторые выводы (76).
Глава 16. ЧЕЛОВЕК И ГОСУДАРСТВО… 77
Сущность государства (77). Понятие социального контроля (77). Контроль как условие развития (78). Гражданин и власть (78). Двунаправленность контроля (79). Контроль и насилие (79). Две концепции законов (80).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ… 81
БИЛЕТЫ К ЭКЗАМЕНУ ПО ФИЛОСОФИИ… 82
ОГЛАВЛЕНИЕ. 85