Отражение Великой Отечественной войны в литературе

Реферат
на тему:«Отражение Великой Отечественной войны в литературе»

Литература о ВеликойОтечественной войне прошла в своем развитии несколько этапов. В 1941—1945 гг.ее создавали писатели, отправившиеся на войну, чтобы своими произведениямиподдержать патриотический дух народа, объединить его в борьбе с общим врагом,раскрыть подвиг солдата. Девиз времени «Убей его!» (врага) пронизал этулитературу — отклик на трагические события в жизни страны, которая еще неставила вопросов о причинах войны и не могла связать 1937-й и 1941 г. в один сюжет, не могла знать страшной цены, которую заплатил народ за победу в этойвойне. Самой удачной, вошедшей в сокровищницу русской литературы, стала «Книга пробойца» — поэма А. Твардовского «Василий Теркин». «Молодая гвардия» А. Фадеева оподвиге и гибели юных краснодонцев трогает душу нравственной чистотой героев,но вызывает недоумение лубочным описанием жизни молодежи до войны и приемамисоздания образов фашистов. Литература первого этапа по своему духу была описательной,неаналитичной.
Второй этап развития военной темы в литературе приходится на1945—1950 гг. Это романы, повести, стихи о победе и встречах, о салютах ипоцелуях — излишне ликующие и триумфальные (например, роман С. Бабаевского«Кавалер Золотой Звезды»). Они не договаривали жуткой правды о войне. Вцелом прекрасный рассказ М. Шолохова «Судьба человека» (1957) утаил правду отом, куда попадали бывшие военнопленные после возвращения домой. Об этом позжескажет Твардовский:
И до конца в живых изведав
Тот крестный путь, полуживым —
Из плена в плен — под гром победы
С клеймом проследовать двойным.
Настоящая правда о войне писалась в 60— 80-е гг.,когда в литературу пришли те, кто сам воевал, сидел в окопах, командовалбатареей, бился за «пядь земли», побывал в плену. Литературу этого периоданазвали «литературой лейтенантов» (Ю. Бондарев, Г. Бакланов, В. Быков, К.Воробьев, Б. Васильев, В. Богомолов). Их крепко били. Били за то, что они«сузили» масштаб изображения войны до размеров «пяди земли», батареи, окопа,леска… Их долго не печатали за «дегероизацию» событий. А они, зная ценукаждодневному подвигу, увидели его в будничной работе солдата.Писатели-лейтенанты писали не о победах на фронтах, а о поражениях, окружении,отступлении армии, о неумном командовании и растерянности в верхах. За образецписателями этого поколения был взят толстовский принцип изображениявойны — «не в правильном, красивом и блестящем строе, с музыкой… сразвевающимися знаменами и гарцующими генералами, а… в крови, в страданиях, всмерти». Аналитический дух «Севастопольских рассказов» вошел в отечественнуюлитературу о войне XX в.
В 1965 г. в журнале «Новый мир» была опубликована повесть В.Быкова «Круглянский мост», пробившая брешь в лубочной литературе о войне.… Оперативная группа партизанского отряда получает задание поджечь Круглянскиймост, связывающий два берега: на одном — немцы, на другом — обескровленныепартизаны. Мост охраняется днем и ночью немецкими часовыми. Майор Бритвинзаметил, что каждый день утром по мосту проезжает повозка с бидонами молока длянемцев, управляемая мальчонкой. Гениальная идея осенила майора: вылить молокотайно от мальчика, начинить бидон взрывчаткой и, когда повозка будет насередине моста, поджечь бикфордов шнур… Взрыв. Ни моста, ни лошадки, нимальчонки… Задача выполнена, но какой ценой? «Война — это повод поговорить охорошем и плохом человеке» — эти слова Василя Быкова выражают суть новых задач,решаемых литературой о войне, — дать безжалостный, трезвый анализ времени ичеловеческого материала. «Война заставила многих раскрыть глаза в изумлении…невольно и неожиданно сплошь и рядом мы оказывались свидетелями того, что войнасрывала пышные покрывала… Любитель громких и правильных фраз порой оказывалсятрусом. Недисциплинированый боец совершал подвиг» (В. Быков). Писатель убежден,что войной в узком смысле должны заниматься историки, интерес же писателядолжен быть сосредоточен исключительно на нравственных проблемах: «кто ввоенной и мирной жизни гражданин, а кто — шкурник?», «мертвые сраму не имут, аоставшиеся в живых перед мертвыми?» и других.
«Литература лейтенантов» сделала картину войны всеохватной:передовая, плен, партизанский край, победные дни 1945 г., тыл — вот что в высоких и низких проявлениях воскресили К. Воробьев, В. Быков, Е. Носов, А.Твардовский.
Повесть К. Д. Воробьева(1919—1975) «Убиты под Москвой». Ее напечатали в России лишь в 80-х гг. —страшились правды. Название повести, как удар молота, — точное, краткое,вызывающее немедленно вопрос: кем? Военачальник и историк А. Гулыгаписал: «В этой войне нам не хватало всего: машин, горючего, снарядов,винтовок… Единственно, что мы не жалели, — так это людей». Немецкий генералГольвицер изумлялся: «Вы не жалеете своих солдат, можно подумать, что выкомандуете иностранным легионом, а не своими соотечественниками». Двавысказывания ставят важную проблему убийства своих своими же. Но то, чтоудалось показать К. Воробьеву в повести, много глубже и трагичней, потому чтовесь ужас предательства своих мальчишек можно изобразить только вхудожественном произведении.
Первая и вторая главки — экспозиционные. Немцы теснятармию к Москве, и на передовую посылают кремлевских курсантов, «по-мальчишескизвонко и почти радостно» реагировавших на пролетавшие юнкерсы, влюбленных вкапитана Рюмина — с его «надменно-иронической» улыбкой, затянутой и стройнойфигурой, со стеком-хворостиной в руке, с фуражкой, чуть-чуть сдвинутой направый висок. Алеша Ястребов, как и все, «нес в себе неуемное, притаившеесясчастье», «радость гибкого молодого тела». Описанию юности, свежести в ребятахсоответствует и пейзаж: «… Снег — легкий, сухой, голубой. Он отдавал запахомантоновских яблок… ногам сообщалось что-то бодрое и веселое, как при музыке».Ели галеты, хохотали, рыли окопы и рвались в бой. И не догадывались оподступавшей беде. «Какая-то щупающая душу усмешка» на губах майора НКВД,предупреждение подполковника, что 240 курсантов не получат ни одного пулемета,насторожили Алексея, знавшего наизусть речь Сталина, что «мы будем бить врагана его территории». Он догадался об обмане. «В его душе не находилось места,куда улеглась бы невероятная явь войны», но читатель догадался, чтомальчики-курсанты станут заложниками войны. Завязкой сюжета становитсяпоявление самолетов-разведчиков. Побелевший нос Сашки, неумолимое чувствостраха не от того, что трусы, а от того, что у фашистов не жди пощады.
Рюмин уже знал — «на нашем направлении прорван фронт», обистинном положении там рассказал раненый боец: «Нас там хоть и полегла тьма, ноживых-то еще больше осталось! Вот и блуждаем теперь». «Как удар, Алексей ощутилвдруг мучительное чувство родства, жалости и близости ко всему, что было вокруги рядом, стыдясь больно навернувшихся слез» — так описывает Воробьевпсихологическое состояние главного героя.
Появление политрука Анисимова вызвало надежду. Тот «призвалкремлевцев к стойкости и сказал, что из тыла сюда тянут связь и подходятсоседи». Но это был очередной обман. Начинался минометный обстрел, показанныйВоробьевым в натуралистических подробностях, в страданиях раненного в животАнисимова: «Отрежь… Ну, пожалуйста, отрежь…», — умолял он Алексея.«Ненужный слезный крик» накапливался в душе Алексея. Человек «стремительногодействия», капитан Рюмин понял: они никому не нужны, они пушечное мясо дляотвлечения внимания противника. «Только вперед!» — решает про себя Рюмин, ведяв ночной бой курсантов. Они не орали «Ура! За Сталина!» (как в фильмах), из ихгрудей рвалось что-то «бессловесное и жесткое». Алексей уже «не кричал, а выл».Патриотизм курсантов выразился не в лозунге, не в фразе, а в поступке. Ипосле победы, первой в жизни, молодая, звенящая радость этих русских мальчишек:«… В пух разнесли! Понимаешь? Вдрызг!»
Но началась самолетная атака немцев. Художник К. Воробьевпотрясающе изобразил ад войны какими-то новыми образами: «дрожь земли»,«плотная карусель самолетов», «встающие и опадающие фонтаны взрывов»,«водопадное слияние звуков». Слова автора как бы воспроизводят страстныйвнутренний монолог Рюмина: «Но к этому рубежу окончательной победы роту моглапривести только ночь, а не этот стыдливый недоносок неба — день! О если б могРюмин загнать его в темные ворота ночи!..»
Кульминация происходит после атаки танков, когда бежавший от них Ястребовувидел прижавшегося к ямке в земле молодого курсанта. «Трус, изменник», —внезапно и жутко догадался Алексей, ничем еще не связывая себя с курсантом».Тот предложил Алексею доложить наверху, что он, Ястребов, сбил юнкере.«Шкурник», — думает о нем Алексей, угрожая отправкой в НКВД после их спора отом, как быть дальше. В каждом из иих боролись страх перед НКВД и совесть.И Алексей понял, что «смерть многолика»: можно убить товарища, подумав, чтоон изменник, можно убить себя в порыве отчаяния, можно броситься под танк неради героического поступка, а просто потому, что инстинкт диктует это. К.Воробьев-аналитик исследует эту многоликость смерти на войне и показывает, какэто бывает без ложного пафоса. Повесть поражает лаконизмом, целомудриемописания трагического.
Развязка наступает неожиданно. Алексей выползиз-под укрытия и вскоре оказался на поле со скирдами и увидел своих во главе сРюминым. У них на глазах в воздухе был расстрелян советский ястребок.«Мерзавец! Ведь все это было давно показано нам в Испании! — прошептал Рюмин. —… За это нас нельзя простить никогда!» Вот портрет Рюмина, который осозналвеликое преступление главного командования перед ястребком, мальчишками, ихдоверчивостью и влюбленностью в него, капитана: «Он плакал… невидящие глаза,скосившийся рот, приподнятые крылья ноздрей, но он сидел теперь затаенно-тихий,как бы во что-то вслушиваясь и силясь постигнуть ускользающую от него мысль…»
А еще Алексея ожидал поединок с танком. Удача: танкзагорелся. «Оторопелое удивление перед тем, чему был свидетель в эти пять днейжизни», рано или поздно уляжется, и тогда он поймет, кто был виноват вотступлении, в гибели самых чистых и светлых. Не поймет только, почему седыегенералы там, под Москвой, принесли в жертву своих «детей».
В повести Воробьева как бы столкнулись три правды: «правда»кровавого фашизма, «правда» жестокого сталинизма, и высокая правда юношей,живших, умиравших с одной мыслью: «Я отвечаю за все!»
Повесть «Это мы, Господи». В этой повести автобиографический герой К. Воробьевапредстает перед читателем под именем Сергея, захваченного в районе Клина вплен, — туда, на запад, после разгрома роты двинулся Алексей Ястребов. Повестьо фашистском плене рассказывает не только об ужасах и зверствах фашистов. Она —ответ тем, кто считал попавших в плен предателями.
Два года, проведенные Сергеем в плену, стали основой сюжетаповести о страданиях и воле к жизни.
Вот пленных гонят по шоссе от Солнечногорска на Волоколамск.
«Ив эти дни немцы не били пленных, а просто убивали!
Убивали за поднятый окурок на дороге.
Убивали, чтобы тут же стащить с мертвого шапку и валенки.
Убивали за голодное пошатывание в строю на этапе.
Убивали за стон от нестерпимой боли в ранах.
Убивали ради спортивного интереса, и стреляли не парами ипятерками, а большими этапными группами, целыми сотнями — из пулеметов ипистолетов-автоматов!..»
Каждая строка начинается с абзаца и каждая вопит: «убивали».
Каунасский лагерь был пересылочным пунктом. Пленных встречалиэсэсовцы, вооруженные лопатами, и с «нечеловеческим гиканьем врезались в гущупленных и начали убивать. Брызгала кровь, шматками летела срубленная косымударом лопаты кожа». Умер на руках у Сергея капитан Николаев, которому лопатараскроила череп. Натурализм в описании зверств заставляет читателя не«услышать», а «увидеть» содеянное. Гиперболы в повести нет. Это обыкновенныйкаждодневный фашизм, а зверства и жестокость нелюдей — это норма длятех, кто забыл общечеловеческий закон отношения к пленным.… Сергей шелдорогой плена, обозначенной страшными указателями. Вот пленные попрошайничают:«Тетя, вынеси хоть картошку сырую… корочку…» Старушка, бросившая пленнымсырые капустные листья, была убита. Вот Коля с фиолетовыми от гангрены ногами,тоскующий о маме, умирает. Вот сам Сергей сброшен немцами под нары, раздетдонага. Вот пленных везут четверо суток без воды, хлеба и воздуха в заколоченныхвагонах. Вот один уговаривает другого висельника: «Подымись, дура еловая! Разяэто люди? Анчихристы! Встань же, ну!»
Сергей не хотел умирать, не дал отнять ногу: «Я еще будудраться!» Решение приходит в лагере смерти, который не охранялся, потому что вруках пленных были палки, без которых они не могли передвигаться. Восковыесвечи пальцев тянулись к редкой травке, чтобы пожевать. Он все-таки бежал,скитался по болотам без хлеба, попал в руки полицейских и назвался:Русси-новский (от слова «Русь»). Рвался на родину. Источник мужества Сергея в любвик России и ненависти к фашизму. Ему не довелось испытать сталинскогоплена, потому что прибился к партизанскому отряду.
Название повести — «Это мы, Господи» — стон, молитва, котораяпомогала пленным.
Повесть В. Быкова«Сотников». УВасилия Владимировича Быкова (род. 1924) особый стиль, своя тема.Художественное пространство его произведений сужено до размеров леска, хутора.Действующих лиц немного. Ситуация «двое в степи» предполагает особыйхудожественный конфликт не между «немцами» и «советским воином», а между своими.И оба героя стоят перед нравственным выбором, ведущим либо к возвышению,либо к падению личности. Для Быкова важно, что свой выбор герой совершает безсвидетелей, наедине с собой. Выбор не зависит от стыда перед другими.
Повесть «Сотников» в свое время (70-е гг.) вызвала большиедискуссии. Напомним сюжет: Сотников и Рыбак — два партизана, согласившиесядобровольно в условиях окружения пойти в ближайшие села и достатьпродовольствие для отряда, были схвачены немцами, допрошены и получилипредложение служить полицаями. Сотников отверг возможность спасения и былповешен, а Рыбак надел мундир полицая и, собственноручно казнив товарища(«ловушка» ему была приготовлена немцами), хотел удавиться, но ему помешали.
Смысл споров вокруг повести сводился к тому, что какой жеСотников герой, если не успел сделать ни одного выстрела, и какой же Рыбакпредатель, если честно тащил на себе товарища и нашел выход спасти свою жизнь,чтобы потом перейти к своим и отомстить немцам. Оказалось непросто разобратьсяв коллизии повести, потому что в жизни мы пытаемся найти выход из критическогоположения, цепляясь за распространенную логику: «Безвыходных ситуаций нет».Чтобы разобраться в поведении героев и дать окончательную оценку, нужновнимательно вчитаться в текст и психологический рисунок обоих характеров. Рыбакискренне и люто ненавидит фашистов — никто с этим не спорит. Но вот «детали»,компрометирующие его: удивился, что больной Сотников вызвался идти в разведку(разве других нет?), удивился, что друг в пилотке зимой (шапку можно взять улюбого крестьянина, ведь его же мы защищаем!). Он тащит на себе раненогоСотникова, но была минута слабости, хотел оставить друга, но помешала мысль:«Что скажут в лесу?» Внутренний монолог героя проясняет тип человека с фамилиейРыбак: «За время продолжительной службы в армии в нем появилось несколькопренебрежительное чувство к слабым, болезненным, разного рода неудачникам,которые по тем или другим причинам чего-то не могли, чего-то не умели…»Рыбаку на войне все было просто. «Цель борьбы была очевидной, а над прочимиобстоятельствами он не очень раздумывал», — пишет о герое В. Быков. «Прочиеобстоятельства» — плен — оказались ему не под силу.
Патологическая жалость к своему молодому телу, полноеравнодушие к тем, кто страдал рядом, нравственная глухота — все это привело кпадению Рыбака. Сотников в своих раздумьях о Рыбаке точно поставил диагноз: «какчеловек и гражданин, безусловно, недобрал чего-то». Во-первых, он непонимал логику фашизма, «который, ухватив свою жертву за мизинец, неостановится до тех пор, пока не проглотит ее целиком», во-вторых, не подумал,что ему, уже духовно мертвому человеку, придется быть свидетелем казни своих.
В логике самооправдания Рыбака вся тяжесть падает наобстоятельства, а не на личность, которая не имеет права идти на компромисс созлом. В жизни бывают обстоятельства, считает автор, сам прошедший войну, когдапростым, ясным и честным выходом может быть только один — смерть. И«хозяином» такого решения является сам человек и его совесть.
Сотников — более традиционный характер для военнойлитературы, но несомненной удачей писателя можно считать внутренние монологигероя, которые, по контрасту с рыбаковским состоянием, помогают понять красотупоследних часов жизни героя. «Господи, только бы выдержать», ведь он несупермен. Но Сотников человек идеи, он тоже не хочет умирать как скотина,которую ведут на заклание. «Каждая смерть в борьбе должна что-то утверждать,что-то отрицать и по возможности завершить то, что не успела завершить жизнь».Он вышел в сферу духовности, когда увидел сон про себя, ребенка, и отца,сказавшего: «Был огонь, и была высшая справедливость на свете». Не на земле —на небе. И Сотников понял: в его власти уйти из мира по совести. Это былапоследняя милость, последняя роскошь, которую, как в награду, давала ему жизнь.
Василь Быков своей повестью еще раз напоминает, что дело не вярлыках: предатель или герой, а в том, сохранил ли человек в себе человека.
Рассказ Е.И. Носова«Красное вино победы». В небольшом по объему рассказеЕвгений Иванович Носов (род. 1925) рисует госпиталь под Москвой, где лежатраненые, привезенные с полей войны, шедшей уже за пределами России. Главныйгерой, от имени которого ведется рассказ, поначалу не может привыкнуть кбелизне тумбочек и простыней, к белизне гипсов и лиц без кровинки. Белый,белая, белое… Там, на войне, он сражался, а здесь сделал открытие: какие жевсе уязвимые, обыкновенные, «серийные». Но знакомство с ранеными имедперсоналом постепенно разрушает это представление. И Копешкин, и СашаСамоходка, и Бугаев, и тетя Зина, и сестра Таня — все они прекрасны ииндивидуальны. Копешкин все смотрит за окно, пытаясь разглядеть лес и поле,возможно, такие же, как у него в деревне. Милая Таня жалеет Михая, которомуампутировали руку. Тетя Зина помогает ему оправиться в туалете, не брезгует.Самоходка, калека, все мечтает о «девчоночке». «Я вдруг ощутил, чтогоспитальные часы отбили какое-то иное, новое время… Что-то враз обожгло менявнутри гулкими толчками, забухала в подушку напрягшаяся жила на моем виске», —говорит главный герой накануне 9 мая.
В этот день, когда все медсестры и врачи будут думать, каксделать его праздничным в палате тяжелораненых, когда вся страна будетготовиться к салютам и маршам, в госпиталь придет старичок фотограф… Ну и чтоже? Это естественно, такой день нужно запечатлеть! Но вот как запечатлеть— в этом все дело.
У фотографа в сундучке было прямо-таки богатство: новенькиегимнастерки с блестящими пуговицами, кубаночки, ордена на выбор, намалеванныйтанк на полотне, манишки, целые руки и ноги. Почему автор сопровождаетдействия ловкого старичка ремарками: «встряхнул гимнастеркой, как фокусник»,«проворно натянул», «шутил… морщась в улыбке», «цепким взглядом окинулКопешкина»? Что хотел сказать этой кульминационной в рассказе сценой автор?Многое. Во время праздника можно все: выпить обезболивающее средство,принарядиться… Но если в масштабах государства начинается маскарад: калек иуродов наряжаем, чтобы они не портили нам вид и не напоминали опережитом, если мы переносим центр тяжести войны на героику, на подбитыетанки и самолеты, — что получается? Красочная декорация для киноверсий осчастливом окончании войны. Соблазн велик — спрятать всех, кто наколясках, на костылях, без рук, без ног. Сфотографировать их этакими молодцамии фотографии разослать по всем журналам и газетам, а потом всех, скопом, наостров Валаам, подальше от здоровых, сытых, благополучных… Е. Носов угадал вэтом фотоспектакле наметившуюся тенденцию лакировки жизни: фасад сталинскойимперии должен быть безупречен — только белозубые улыбки на плакатах, только вполный рост победители-богатыри, освободившие Европу. Фотограф-старичок далеконе заглядывал, честно зарабатывал гонорар, но фальсификация войны уже началась.За фотографами последуют авторы «Белой березы» и «Кавалера Золотой Звезды»,художники, киносценаристы. Бородухин, солдат, все понял: «Трупоед», — исплюнул.
Кончается рассказ горестной смертью солдата Копешкина,который так мечтал вернуться в свою деревню, к своей семье, к маленькому домикус березой под окном. «Я онемело смотрел на взбитую подушку, на ее равнодушнуюпраздную белизну, и вдруг с пронзительной очевидностью понял, что ее хозяин уженичто… Его не просто вынесли из палаты — его нет вовсе. Нет!..» Так Е.Носов своим рассказом утвердил очень важную мысль: правда жизни и правдаискусства должны быть в согласии, и никогда нельзя забывать, что праздничноевино, вино победы, красно всегда — ив прошлом, и в настоящем, и в будущем: в немкровь наших солдат.
Поэма А.Т. Твардовского «Василий Теркин» — самое удивительное, самоежизнеутверждающее произведение, с которого, собственно, и началась военная темав нашем искусстве. Она поможет нам понять, почему же все-таки, вопрекисталинизму и рабскому положению народа, великая победа над коричневой чумойсостоялась.
«Василий Теркин» — это поэма-памятник русскому солдату,который был воздвигнут задолго до окончания войны. Читаешь ее и как быпогружаешься в пушкинскую стихию живого, естественного, точного слова,сдобренного юмором, подковыркой («А в какое время года лучше гибнуть навойне?»), просторечиями, придающими языку терпкость («и хотя бы плюнь ей вморду»), фразеологизмами («вот тебе сейчас и крышка»). Через язык поэмыпередается бодрое, честное перед собой и другими народное сознание.
Содержание поэмы поистинеэнциклопедично, достаточно выписать название глав: «На привале», «Перед боем»,«Переправа», «Теркин ранен», «О награде», «Гармонь», «Смерть и воин», «Подороге на Берлин», «В бане». Василий Теркин будет проведен от боя — кпередышке, от переправы — к окопу, от жизни — к смерти, от смерти — квоскрешению, от Смоленской земли — к Берлину. А закончится движение по дорогамвойны в бане. Почему в бане, а не с победным красным знаменем у рейхстага? Чемкончается в деревне пахота, сенокос, любая потная работа? Баней. Гениальнойдогадкой сын крестьянина Твардовский пришел к такому истинно народному финалупоэмы. Баня потому, что закончилась самая потная для народа работа — война. Вбане потому, что можно рассмотреть все шрамы и рубцы на теле солдата,победившего войну.
При всей эпической заданности сюжета в поэме торжествуетлирическое начало, сообщающее повествованию пронзительную ноту любви и доброты,благоволения к человеку, будь он Теркин, будь старик ветеран, будь жена друга,будь санитар, будь генерал. Любовь растворена в каждой строчке поэмы.
Твардовский показал своего героя в полный рост. Его отличаютдоброта, юмор, чуткость, благожелательность, внутренняя сила. Он принимает всекак есть, не занят только собой, не унывает и не предается панике («Передбоем»). Ему не чужды чувство благодарности, сознание единства со своим народом,не уставное «понимание долга», а сердцем. Он смекалист, храбр и милосерден кврагу («Поединок»). Все эти черты можно обобщить в понятие русский национальныйхарактер. Твардовский все время подчеркивал: «парень он обыкновенный».Обыкновенный в своей нравственной чистоте, внутренней силе и поэтичности.Именно такие герои, не супермены, способны заряжать читателя бодростью,оптимизмом и «добрыми чувствами» к людям, стране, природе, ко всему, чтоименуется жизнью.