Антон Павлович Чехов — драматург, не менее тонкий и пластичный, чем Чехов-прозаик. Его пьесы не сходят со сцен современных театров всего мира, подтверждая мысль, что истинный талант не имеет границ.
«Три сестры» — первая пьеса после провала «Чайки». Как ни в одной другой пьесе, сюжет здесь строится на том, что он никак не «строится», не складывается. Главное желание, мечта трех сестер — уехать в Москву, — кажется, вот-вот осуществится, но каждый раз откладывается, пока, наконец, не становится ясно: никуда они не уедут. Мечта останется мечтой— жизнь «следует своим собственным законам». Символическое «ружье» так и не выстрелит.
Характерная особенность: не только в жизни героев рушатся мечты, но и в быту все время что-то не получается, оказывается «не тем». Не случайно слово «не то» так часто повторяется персонажами. Ирина говорит о сестре Маше и ее муже: «Он казался умным человеком. А теперь не то». Сама Маша говорит Вершинину о своем муже: «Он казался мне тогда ужасно ученым, умным и важным. А теперь уж не то, к сожалению». Сам Вершинин признается Маше: «Да, когда меня называли влюбленным майором, я был еще молод, был влюблен. Теперь не то».
В этом, если можно так сказать, общем климате «не того», неполучившегося, несбыточного не покажутся нейтральными и такие бытовые подробности, как неприход ряженых или то, что Вершинин у сестер Прозоровых никак не может дождаться чаю. На этом примере особенно ясно видно, как велика роль чеховских «микросюжетов». Это маленькие миры много повторяют из того, что творится «на большой земле» чеховского сюжета. За рядом крупных несвершений, неудач, драм, потрясений — как бы уходящие в перспективу ряды мелких неладностей, неутоленных ожиданий. В этом одна из важных особенностей структуры чеховского сюжета, причем характерная не только для «Трех сестер». Он все время строится на перекличке большого и малого, бытийного и бытового. Ирина говорит: «Душа моя как дорогой рояль, который заперт и ключ потерян». Андрей просит у Ольги: «Дай мне ключ от шкапа, я затерял свой. У тебя есть такой маленький ключик».
И эти ключи — метафорические и реальные — странным образом соединены в чудодейственном механизме чеховского сюжета. Однако «несвершения» — большие и малые — лишь одна грань сюжета у Чехова. Группе героев, которые все время ждут чего-то и не могут дождаться, противостоят другие, которые, не дожидаясь, стремятся добиться своего. Насколько все не осуществляется в мире Прозоровых, Тузенбаха и Вершинина — настолько же сбывается — жестоко и зловеще — у Соленого. Свои угрозы Тузенбаху он приводит в исполнение. Есть что-то общее в том, как «нависает» над бароном Соленый и как все больше и больше приближается к дому сестер, к Наташе остающийся невидимым Протопопов. В этом же ряду — Наташа. Протопопов осадил дом Прозоровых извне, она овладевает им изнутри. Ольга вздыхает: «Все делается не по-нашему». А эти трое — Соленый, Протопопов, Наташа — могли бы сказать: все будет по-нашему.
В пьесе две линии сюжета: томящегося, тоскующего о будущем добра и активно действующего зла. Так что вывод о нестреляющем ружье должен быть уточнен. «Ружье» сестер Прозоровых, Тузенбаха и Вершинина не выстрелит. Но разряжен пистолет Соленого, грозно нацелены «свечи» и «вилки» Наташи. И все-таки финал пьесы не безнадежен. Три сестры утратили многие иллюзии, но не потеряли веры в будущее.