Петербург в произведениях Гоголя

«ПЕТЕРБУРГ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Н.В.ГОГОЛЯ» ВЫПОЛНИЛА: Ученица 11 «А» класса Средней школы № 71 Кузьмина Наталья. ПРОВЕРИЛА: Шаброва Н.М. Ижевск, 2007 Содержание: 1. Введение стр.2. Начало творческого пути Н.В.Гоголя стр.3. Художественный мир писателя стр.4. Петербург в произведениях

Н.В.Гоголя стр.5. Заключение стр.6. Список литературы стр.27 Введение. Целью моей работы является выявление образа Петербурга в произведениях Николая Васильевича Гоголя, а также обозначение отношения писателя к городу на Неве. Данную тему я выбрала, во-первых, потому что мне интересен город Санкт – Петербург с исторической точки зрения. Интересно узнать культуру и быт людей, живших в

Петербурге в то время. Причём люди жили там разные: как буржуазия и дворяне, так и совсем нищие. Во-вторых, в Петербурге жило множество великих русских писателей, таких как Некрасов, Блок, Достоевский и, конечно же, сам Н.В.Гоголь. У каждого писателя было своё видение Петербурга. Возможно сравнить мнения некоторых из них с мнением

Гоголя. А, в-третьих, было бы очень интересно узнать, как относился писатель к такому городу как Санкт – Петербург. Во большинстве произведений Гоголя много фантастических вещей. А сейчас проявляется большой интерес к оккультным наукам, к мистике. И всё это представляется возможным узнать с помощью произведений Н.В.Гоголя. Я хотела бы рассмотреть необычный, фантастический

Петербург Гоголя. Начало творческого пути Н.В.Гоголя. Каждый большой художник – это целый мир. Войти в этот мир, ощутить его многогранность и неповторимую красоту – значит приблизить себя к познанию бесконечного разнообразия жизни, поставить себя на какую-то более высокую степень духовного, эстетического развития. Творчество каждого крупного писателя – драгоценный кладезь художественного и душевного, можно сказать,
«человековедческого» опыта, имеющего громадное значение для поступательного развития общества. Щедрин называл художественную литературу «сокращённой вселенной». Изучая её, человек обретает крылья, оказывается способным шире, глубже понять историю и тот всегда беспокойный современный мир, в котором он живёт. Великое прошлое невидимыми нитями связано с настоящим. В художественном наследии запечатлены история и душа народа.

Вот почему оно – неиссякаемый источник его духовного и эмоционального обогащения. В этом же состоит реальная ценность и русской классики. Своим гражданским темпераментом, своим романтическим порывом, глубоким и бесстрашным анализом реальных противоречий действительности она оказала громадное влияние на развитие освободительного движения России. Генрих Манн справедливо говорил, что русская литература была революцией «ещё до того, как произошла

революция». Особая роль в этом отношении принадлежала Гоголю. «…Мы не знаем писал Чернышевский как могла бы Россия обойтись без Гоголя». В этих словах, возможно, всего нагляднее отразилось отношение революционной демократии и всей передовой русской общественной мысли XIX века к автору «Ревизора» и «Мёртвых душ». Герцен говорил о русской литературе: «…слагая песни, она

разрушала; смеясь, она подкапывалась». Смех Гоголя также обладал огромной разрушающей силой. Он подрывал веру в мнимую незыблемость полицейско-бюрократического режима, которому Николай I пытался придать ореол несокрушимого могущества; он выставлял на «всенародные очи» гнилость этого режима, всё то, что Герцен называл «наглой откровенностью самовластья». Появление творчества Гоголя было исторически закономерно.

В конце 20-х – начале 30-х годов XIX века перед русской литературой возникали новые, большие задачи. Быстро развивавшийся процесс разложения крепостничества и абсолютизма вызывал в передовых слоях русского общества всё более настойчивые, страстные поиски выхода их кризиса, будил мысль о дальнейших путях исторического развития России. Творчество Гоголя отражало возраставшее недовольство народа крепостническим строем, его пробуждавшуюся революционную энергию, его стремление к иной, более совершенной действительности.
Белинский называл Гоголя «одним из великих вождей» своей страны «на пути сознания, развития, прогресса». По следу, проложенному Пушкиным, шёл Гоголь, но шёл своим путём. Пушкин раскрыл глубокие противоречия современного общества. Но при всём том мир, художественно осознанный поэтом, исполнен красоты и гармонии, стихия отрицания уравновешена стихией утверждения. Обличие общественных пороков сочетается с прославлением могущества

и благородства человеческого разума. Пушкин, по верному слову Аполлона Григорьева, «был чистым, возвышенным и гармоническим эхом всего, всё претворяя в красоту и гармонию». Художественный мир Гоголя не столь универсален и всеобъемлющ. Иным было и его восприятие современной жизни. В творчестве Пушкина много света, солнца, радости. Вся его поэзия проникнута несокрушимой силой человеческого духа,

она была апофеозом молодости, светлых надежд и веры, она отражала кипение страстей и того «разгула на пиру жизни», о котором восторженно писал Белинский. Пушкин охватил все стороны русской жизни, но уже в его время возникла необходимость в более детальном исследовании отдельных её сфер. Реализм Гоголя, как и Пушкина, был проникнут духом бесстрашного анализа сущности социальных явлений современности.

Но своеобразие гоголевского реализма состояла в том, что он совмещал в себе широту осмысления действительности в целом с подробным микроскопическим исследованием её самых потаённых закоулков. Гоголь изображает своих героев во всей конкретности их общественного бытия, во всех мельчайших деталях их бытового уклада, их повседневного существования. «Зачем же изображать бедность, да бедность, да несовершенство нашей жизни, выкапывая людей из глуши, из отдалённых закоулков государства?»
Эти начальные строки из второго тома «Мёртвых душ», может быть, лучше всего раскрывают пафос гоголевского творчества. Значительная его часть была сосредоточена на изображении бедности и несовершенства жизни. Никогда прежде противоречия русской действительности не были так обнажены, как в 30 – 40-х годах. Критическое изображение её уродств и безобразий становилось главной задачей литературы. И это гениально ощутил Гоголь. Объясняя в четвёртом письме «По поводу «Мёртвых душ» причины сожжения

в 1845 году второго тома поэмы, он заметил, что бессмысленно сейчас «вывести несколько прекрасных характеров, обнаруживающих высокое благородство нашей породы». И далее он пишет: «Нет, бывает время, когда нельзя иначе устремить общество или даже всё поколение к прекрасному, пока не покажешь всю глубину его настоящей мерзости». Гоголь был убеждён, что в условиях современной ему

России идеал и красоту жизни можно выразить прежде всего через отрицание безобразной действительности. Именно таким было его творчество, в этом заключалось своеобразие его реализма. В знаменитом рассуждении о двух типах художников, которым открывается седьмая глава «Мёртвых душ», Гоголь противопоставляет парящему в небесах романтическому вдохновению тяжёлый, но благородный труд писателя-реалиста, дерзающего выставить на всенародные очи «всю страшную, потрясающую тину мелочей,

опутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая и скучная дорога». Больше всего Гоголю была враждебна идеализация жизни, всегда казавшаяся ему оскорбительной для художника. Только правда, какой бы дорогой ценой она ни достигалась, достойна искусства. Гоголь хорошо понимал трагический характер современной ему общественной жизни.
Его сатира не просто отрицала и обличала. Она впервые приобрела аналитический, исследовательский характер. В своих произведениях Гоголь не только показывал те или иные стороны русской «ежедневной действительности», но и вскрывал её внутренний механизм, не только изображал зло, но и пытался выяснить, откуда оно происходит, что его порождает. Исследование вещественной, материально – бытовой основы жизни, её невидимых черт и возникающих из неё нищих духом характеров, самонадеянно уверовавших в своё достоинство и право, было

открытием Гоголя в истории отечественной литературы. Белинский отмечал, что в авторе «Ревизора» и «Мёртвых душ» русская литература обрела своего «самого национального писателя». Общенациональное значение Гоголя критик видел в том, что с появлением этого художника наша литература обратилась к русской действительности. «Может быть писал он через это она сделалась более одностороннею и даже однообразною, зато и боле оригинальною,

самобытною, а следовательно, и истинною». Всестороннее изображение реальных процессов жизни, исследование её «ревущих противоречий» – по этому пути пойдёт вся большая русская литература послегоголевской эпохи. Художественный мир писателя. Художественный мир Гоголя необыкновенно своеобразен и сложен. Кажущаяся простота и ясность его произведений не должна обманывать. На них лежит отпечаток оригинальной, можно сказать, удивительной личности великого мастера, его очень

глубокого взгляда на жизнь. И то и другое имеет непосредственное отношение к его художественному миру. Никто из предшествующих автору «Мёртвых душ» русских писателей не показал с такой убеждающей художественной силой, реалистической достоверностью отжившие формы крепостнической действительности России. Грибоедов, Пушкин, Лермонтов с позиций дворянской революционности обличали пороки помещичьего строя. В их произведениях глубоко раскрывался идейный конфликт между передовой дворянской интеллигенцией
и господствующими реакционными устоями жизни. Чацкий, Онегин и Печорин – каждый из них по-своему отразил различные стороны этого конфликта. Гоголь не призывал свергнуть царя – тирана и на «обломках самовластья» водрузить знамя вольности. Ему был не свойствен и мятежный ум Чацкого, страстным словом своим предававшего анафеме мир Фамусовых и Скалозубов. Гоголь тоже ненавидел этот мир, но казнил его иными средствами – смехом, который

Герцен считал «одним из самых мощных орудий разрушения». В «Ревизоре» и «Мёртвых душах» жизнь старой России показана с такой стороны и с такой обличительной силой, с какой её ещё никто не изображал. Но выражало ли это изображение сознательную тенденцию самого писателя? В своё время в советском литературоведении довольно широко бытовала легенда об отсутствии у автора «Ревизора» и «Мёртвых душ» сознательно – критического отношения к действительности.

Утверждалось, что писатель субъективно не разделял обличительного пафоса собственных произведений, что он создавал их якобы вопреки своим убеждениям. Согласно этой теории, Гоголь даже в 30-х и в начале 40-х годов, т.е. в пору своего творческого расцвета, стоял на неизменно консервативных позициях. Обличительный пафос гоголевской сатиры, таким образом, прямо противопоставлялся мировоззрению писателя. Его талант творил якобы независимо и вопреки мировоззрению.

Подобная точка зрения ошибочна и совершенно искажает характер творчества Гоголя, даёт неправильное представление о его мировоззрении. Гоголь – один из самых сложных писателей мира. Его судьба – литературная и житейская – потрясает нас своим драматизмом. Противоречия раздирали его сознание и творчество. В своих произведениях он, разумеется, сознательно разоблачал порядки, которые насаждал несправедливый
общественный строй России. Но эта «сознательность»имела определённые границы. Гоголь был далёк от мысли о необходимости радикального, революционного преобразования этого строя. Искренне и убеждённо ненавидел он уродливый мир крепостников и царских чиновников. В то же время он часто пугался выводов, естественно и закономерно вытекавших из его произведений. Дар гениального художника – реалиста сочетался в писателе с узостью его политического кругозора.

В этом смысле Белинский отмечал присущую Гоголю ограниченность «интеллектуального развития», а Чернышевский – «тесноту горизонта». Здесь – истоки той духовной драмы, которую пережил Гоголь в последние годы жизни. В своём творчестве писатель испытал определённое воздействие идей Белинского. И хотя своей теоретической мыслью он не возвышался до революционных позиций великого критика, но его произведения боролись с тем же политическим врагом, которому противостоял

Белинский. В своей известной статье «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина» Апполон Григорьев писал, что «Гоголь стал литературным верованием Белинского и всей эпохи». Автор «Мёртвых душ» импонировал Белинскому и всей «молодой России» не только поразительной оригинальностью и художественным совершенством своего творчества, но и направлением этого творчества.

Идейная направленность творчества Гоголя была близка Белинскому; кроме того, в самом мировоззрении писателя были такие элементы, которые помогли ему создать произведения обличительной колоссальной силы. В мировоззрении Гоголя было немало отсталых, патриархальных сторон. Он верил в разум правительства и высшую справедливость власти царя.

В 1837 году был убит Пушкин. В 1838 году умер от чахотки в солдатской больнице разжалованный в рядовые и замученный непосильной муштрой поэт Александр Полежаев – автор поэмы «Сашка», в которой он с необыкновенной силой и остротой критиковал крепостнический, жандармский строй России. Но никакие преследования и гонения не могли заглушить живую и независимую мысль. Передовые русские писатели были подлинными защитниками народа.
Таким был в те годы и Н.В.Гоголь. Его произведения, так же как и критические и публицистические статьи Белинского, служили делу освободительного движения. Петербург в произведениях Н.В.Гоголя. Белинский считал Гоголя представителем литературы «среднего сословия», ибо герои его произведений – выходцы из социальных низов, обитатели чердаков и подвалов, мелкие чиновники петербургских департаментов, те, чья жизнь была

невыносимо трудна, однообразна и беспросветна. Уже в первых сборниках («Вечера на хуторе близ Диканьки» – 1831 год, «Миргород» и «Арабески» – 1835 год) Гоголь явился выразителем и защитником народных интересов. Своими произведениями Гоголь стремился пробудить у читателей чувство протеста против тех общественных условий, которые уродуют и принижают человека. О первых гоголевских повестях

Белинский говорил, что они в «высочайшей степени народны». И народность их основана на «страшной верности действительности». Эта «страшная верность действительности» ещё более значительна в петербургских повестях. Остриё социальной сатиры направлено здесь не на отдельные недостатки, а на всю систему общественных отношений, на обличие страшных противоречий Петербурга, где настоящим людям нет места, где процветают

глупцы, пошляки и взяточники, где человек боится назвать себя человеком. В петербургских повестях Гоголь с глубоким сочувствием и любовью говорит о судьбе обездоленных простых людей, об их забитости и униженности. Но он не был абстрактным гуманистом. Произведения Гоголя направлены против реального зла, против самодержавно – бюрократического строя николаевской России. Впервые в русской литературе Петербург изображён в этих повестях во всей наготе, мелочности
и трагической нищете повседневной будничной жизни. Петербург представлялся Гоголю великолепным, почти волшебным городом. «Ежели об чём я теперь думаю, так это всё о будущей жизни моей. Во сне и наяву мне грезится Петербург…» (Гоголь – матери. 26 февраля 1827 г. Нежин). Но первая встреча с столицей не оправдала надежд.

Когда Гоголь приехал в 1829 году в Петербург, он писал матери о том представлении, которое сложилось у него о городе. Более того, юноша даже испытал чувство, близкое к разочарованию. В письме к матери Гоголь передаёт удивительно тонкие наблюдения, выражает своё понимание столицы, метко рисует облик Петербурга. «Каждая столица вообще характеризуется своим народом, набрасывающим на неё печать национальности, на Петербурге же нет никакого характера: иностранцы, которые поселились сюда,

обжились и вовсе не похожи на иностранцев, а русские в свою очередь объиностранились и сделались ни тем, ни другим…Всё служащие да должностные, все толкуют о своих департаментах да коллегиях, всё подавлено, всё погрязло в бездельных, ничтожных трудах, в которых бесплодно издерживается жизнь их». (Гоголь – матери. 30 апреля 1829 г. Петербург). Самым длительным пребыванием Гоголя в Петербурге было время с декабря 1828 года по весну 1836 года.

Первые годы петербургской жизни были трудными. Гоголь, по его словам, пламенел «…неугасимою ревностью сделать жизнь свою нужною для блага государства». Каким образом он это сделает, юноша не знал. Он пробовал служить чиновником, стать актёром, читать лекции в университете но всё это не удовлетворяло его. И только выход в свет сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» решил судьбу Гоголя, определив весь его дальнейший путь – путь писателя.
Белинский, приехав в Петербург несколькими годами позже, также увидел в нём лишь царство «чинолюбия, крестолюбия, взяточничества, отсутствия высоких духовных интересов, торжество бесстыдной и наглой глупости, посредственной бездарности». Гоголь жил в мещанском и чиновничьем квартале Петербурга, на Екатерининском канале. «Поэт жизни действительной», Гоголь запечатлел в своих произведениях образ Петербурга, увидев в нём не столько город роскоши и великолепия,

сколько город резких социальных контрастов. Писатель горько задумался над судьбой «маленьких» людей, жителей чердаков, подвалов и рассказал о них. Жизнь и быт бедных лавочников, ремесленников, чиновников хорошо были ему знакомы. Наблюдения над их жизнью и послужили Гоголю материалом для петербургских повестей. Белинский, характеризуя «Арабески» и «Миргород», писал: «Он (Гоголь) расширил свою сцену действия и, не оставляя своей любимой, своей прекрасной, своей ненаглядной

Малороссии, пошёл искать поэзии в нравах среднего сословия в России. И, боже мой, какую глубокую и могучую поэзию нашёл он тут!» В повестях «Невский проспект», «Портрет», «Нос» и «Шинель» представлены люди противоположных групп. Одни довольны петербургской жизнью, являются убеждёнными её защитниками. Чинопочитание, взяточничество, карьеризм, презрение к беднякам – вот их характерные черты.

Таковы преуспевающий поручик Пирогов, немцы – ремесленники Шиллер и Гофман, обыватель и взяточник майор Ковалёв, значительное лицо из повести «Шинель». Жизнь других складывается иначе. Это художник Пискарёв, художник Чартков, чиновник Поприщин («Записки сумасшедшего») и Акакий Акакиевич Башмачкин. В петербургских повестях, в отличие от первых своих повестей,
Гоголь не только клеймит частные пороки и недостатки своих героев, а заставляет читателей думать о том, какие именно причины вызывают в жизни появление и забитого, исковерканного Акакия Акакиевича, и потерявшего человеческий облик майора Ковалева. Причины эти писатель находит в самой действительности самодержавно – крепостнического государства, где отношения между людьми основаны на угнетении, взяточничестве и продажности, и такую действительность,

такие отношения отрицает Гоголь в первую очередь. Одна из первых повестей на петербургские темы – «Невский проспект»- напечатана в «Арабесках» в 1835 году. Невский проспект является здесь главным объектом изображения. Эта «всеобщая коммуникация» олицетворяет собою чиновничье – бюрократический Петербург. Основное впечатление от его облика – «всё не то, чем кажется».

Красота Невского проспекта не может скрыть нищеты, бедности трагизма жизни бедняков. Наряду с блеском, великолепием Невского проспекта, где, как иронически замечает Гоголь, «человек менее эгоист, нежели в Морской, Гороховой, Литейной», изображены и бедные заброшенные окраины, где царят беспробудное пьянство, нищета и разврат. «…Он лжёт, во всякое время, этот Невский проспект».

Сюжет повести основан на двух происшествиях, случившихся в одно и то же время: встреча художника Пискарёва с прекрасной незнакомкой и другая встреча – поручика Пирогова с блондинкой. Различна судьба этих людей. На фоне ложного великолепия Невского проспекта проходит трагедия «бедного, детски – простодушного» художника Пискарева. Он умер, не выдержав «вечного раздора мечты с существенностью».

Судьба Пискарева типична и трагична. Пискарев гибнет, убедившись в крушении своих иллюзий, в эгоизме и продажности окружавшего его общества. Невский проспект погубил и другое существо – прекрасную незнакомку. «Толпа звёзд, крестов и всякого рода советников» толкнула её на путь разврата. Преуспевает лишь самонадеянный, тупой и довольный своим чином поручик Пирогов. Когда его высекли за волокитство, Пирогов готов был подать прошение в
Государственный совет, но дело кончилось тем, что он «зашёл в кондитерскую, съел два слоёных пирожка, прочитал кое – что из «Северной пчелы» и вышел уже не в столь гневном положении». Вечером же он отплясывал мазурку в собрании чиновников и офицеров. Цензура, считая неудобным описание позорного наказания поручика, изъяла эту сцену. Пушкин же писал Гоголю после прочтения беловой рукописи повести: «Прочёл с большим удовольствием; кажется,

всё может быть пропущено. Секуцию жаль выпустить; она, мне кажется, необходима для полного эффекта вечерней мазурки». Описывая толпу праздного Невского проспекта, Гоголь не раскрывает характеров обывателей, не даёт их внутренних переживаний. Это особый приём, сущность которого состоит в том, что Гоголь берёт лишь одну какую- нибудь особенность облика или туалета и доводит характеристику героя до

гротеска. И потому не люди двигаются по улице, а «бакенбарды, атласные, чёрные, как соболь», «усы, которые заворачиваются на ночь тонкою веленевою бумагой», «дамские рукава, похожие на воздухоплавательные шары». Таким приёмом Гоголь ещё более подчёркивает условность и «призрачность» петербургской жизни. Петербург – город, где цену человеку придают вещи, а не мысли и чувства. Интересно заметить, что ещё в повести «Ночь перед

Рождеством» изображена петербургская жизнь, такая непохожая на простую и вместе с тем поэтическую жизнь украинских крестьян – героев этой повести. «Стук, гром, блеск…кареты летали, извозчики, форейторы кричали…пешеходы жались и теснились под домами» – вот впечатление от Петербурга у кузнеца Вакулы. Близко соприкасается с «Невским проспектом» и другая петербургская повесть сборника «Арабески» – «Портрет». В этой повести поставлены два основных вопроса: о развращающей силе
золота и о роли искусства в буржуазном обществе. Так же, как и в «Невском проспекте», Гоголь сталкивает здесь два враждебных друг другу мира: мир богатства и роскоши и мир столичной бедноты. «Гениальными эскизами» назвал Белинский зарисовки Гоголем быта и жизни бедного художника Чарткова, жизни обитателей чердаков, окраин. «Кажется, слышишь, перейдя коломенские улицы, как оставляют тебя всякие молодые желания и порывы.

Сюда не заходит будущее, здесь всё тишина и отставка, всё, что осело от столичного движения». Весь этот убогий мир в кабале у ростовщика. Портрет ростовщика с «живыми» глазами – это символ страшной силы денег, которую несёт с собою наступающий век капитализма. Ростовщик проникает всюду: лишает благополучия семьи, честных людей делает ворами, рождает убийц, талантливых и бескорыстных тружеников превращает в бесчувственных ремесленников от искусства.

В начале тридцатых годов XIX века Гоголя особенно сильно волновал вопрос о роли искусства и судьбе художника в современном ему обществе. Поэтому весьма закономерным было появление в его творчестве трагического образа художника Чарткова на фоне «призрачного, фантастического Петербурга». Чартков, будучи не в состоянии бороться с нищетой, решается писать портреты петербургских красавиц и гусаров. Постепенно, желая угодить вкусам своих заказчиков, художник превращается в модного

живописца, в ремесленника, потерявшего свой талант. «Кист его хладела и тупела, и он нечувствительно заключился в однообразные, определённые, давно изношенные формы». Вопроса о роли искусства в буржуазном обществе писатель касается и в «Невском проспекте», и в «Портрете». В обеих повестях гоголь показывает, как вторжение капиталистических отношений в жизнь и разрушающая сила денег губят искусство. Пискарев умер потому, что не мог активно бороться со злом, источник которого
таился в несправедливом строе. Чартков убил свой талант, угождая вкусам богатой публики. Но, критикуя отрицательные стороны существующего строя, Гоголь не впадает в отчаяние, не разделяет мнения тех, кто считал, что расцвет искусства в прошлом, а не в будущем. Гоголь верил в светлое будущее своей страны, в торжество разума и справедливости. Но далеко не все произведения Гоголя были по достоинству оценены его современниками.

Некоторые из этих произведений воспринимались как бездумные юморески или шалости гения. Такая судьба постигла в своё время повесть о Шпоньке, а позднее – «Нос». Весьма устойчивой репутацией невинной художественной шутки пользовалась «Коляска». Между тем за видимостью шутки здесь совершенно явно проглядывало перо сатирика, далеко не безобидно рисующего быт и нравы провинциального дворянского общества, его крайнюю духовную скудость, его мелочность

и пошлость. Персонажи «Коляски», включая и главного её героя Чертокуцкого помещики и офицеры – предстают перед нами во многих отношениях как прообразы будущих героев «Мёртвых душ». Критические отзывы на сборник «Арабески»,содержавший обе повести («Невский проспект» и «Нос»), выражали мнения двух совершенно противоположных лагерей. Реакционно – охранительный лагерь стремился затушевать острое социальное значение повестей

Гоголя. Критик из этого лагеря Шевырёв видел в его произведениях «безвредную бессмыслицу», «стихию смешного». Шевырёв не заметил никакой перемены, происшедшей в творчестве Гоголя после «Вечеров на хуторе». Только Белинский правильно и глубоко растолковал значение гоголевского смеха. Впечатление, которое остаётся после чтения повестей Гоголя, говорил Белинский, «комическое воодушевление, всегда побеждаемое чувством грусти и уныния».
Это определение Белинского раскрывало особенность гоголевского юмора, где чувствовался «смех сквозь слёзы». «Его повести смешны писал Белинский когда вы их читаете, и печальны, когда вы их прочтёте. Он представляет вещи не карикатурно, а истинно: в его «Вечерах на хуторе», в повестях «Невский проспект», «Портрет», «Тарас Бульба» смешное переплетается с серьёзным, грустным, прекрасным, высоким». Вскоре после появления сборника «Арабески» Гоголь пишет повесть «Нос».

Журнал «Московский наблюдатель» отказался напечатать эту повесть, находя её «грязною», видя в ней «пошлость и тривиальность». Повесть «Нос» была напечатана в третьем номере пушкинского «Современника» за 1836 год. В каждой из гоголевских повестей раскрывается какая – то существенная грань Петербурга, его бытового или общественного уклада. В этом отношении особенно примечательна повесть «Нос».

Сюжет её развивается таким образом, что позволяет автору дать наиболее полный социально – психологический разрез петербургского общества. Это при том, что сюжет основан на совершенно невероятной истории. Нелепое, фантастическое происшествие, случившееся с коллежским асессором Ковалёвым, дало возможность писателю заглянуть в самые потаённые углы Петербурга и сделать важные обобщения. Всё в этой повести кажется абсолютно достоверным.

Всё происходит «как в жизни». Ап. Григорьев называл «Нос» «оригинальнейшим и причудливейшим произведением, где всё фантастично и вместе с тем всё в высшей степени поэтическая правда». Местом действия и здесь избран Петербург. Герой повести – коллежский асессор, называвший себя «майор Ковалёв» олицетворяет собою бездушный, чванливый и пустой чиновничье – бюрократический мир. Сюжетом повести служит необыкновенное происшествие – пропажа носа у майора
Ковалёва. Ряд критиков и исследователей пытались истолковать это произведение как выражение мистических воззрений писателя, как вторжение таинственных сил в жизнь людей. Однако это не так. «Необычный» сюжет обусловлен сатирическим замыслом повести. Юмор повести «Нос» заключается в том, что, будучи всего-навсего коллежским асессором, Ковалёв мнил себя, особенно с теми, которыми мог хоть немного командовать, настоящим большим чином,

нос он задирал слишком высоко. Говоря о своих знакомых и о самом себе, Ковалёв не забывает сказать, что он майор, что одна его знакомая – «статская советница», другая – «штаб – офицерша». И потому невероятное происшествие – превращение носа в статского советника – заключало злую издёвку над чинопочитателем Ковалёвым. Нелепое происшествие, случившееся с носом коллежского асессора Ковалёва, не так уж выделяется в этом мире, в котором повседневная жизнь полна историй куда более нелепых

и трагических. Вся повесть прослоена такими историями, упомянутыми очень кратко, вскользь, полунамёками, без нажима, часто с иронической усмешкой, как это умел тонко делать один только Гоголь. Гоголь придаёт своей повести фантастический характер потому, что только в таком городе, как гоголевский Петербург, где вместо людей по улицам движутся маски, где выше всего ценятся вещи и чины, могло случиться такое происшествие, как пропажа носа.

Этим невероятным происшествием Гоголь как бы подчёркивал «призрачность» петербургской среды, её противоречие всем правилам и нормам человеческого существования. В повести Гоголь развивает приём, которым воспользовался и в «Невском проспекте» создание образа гиперболизированной характеристикой одной из его черт доводит в «Носе» его до гротеска. В мире уже действуют не люди, а предметы, вещи. Белинский, отмечая типичность образа
Ковалёва и реалистическую направленность повести, писал: «вы знакомы с майором Ковалёвым? Отчего он так заинтересовал вас? Отчего так смешит он вас необычным происшествием со своим злополучным носом? Оттого, что он есть не майор Ковалёв, а майоры Ковалёвы, так что после знакомства с ним, хотя бы вы зараз встретили целую сотню Ковалёвых, тотчас узнаете их, отличите среди тысячей».

Своей направленностью, сатирическим изображением чиновников повесть «Нос» близка к «Ревизору». В 1836 году под влиянием злостных нападок врагов, вызванных постановкой «Ревизора» на сцене, Гоголь решает уехать за границу. За границей он пишет и последнюю петербургскую повесть «Шинель», которая полна горячей любви и сострадания к бедным людям. Впервые напечатана «Шинель» была в 1842 году в третьем томе сочинений Гоголя. Работу над этой повестью Гоголь начал значительно раньше, в 1839 году, в период

самых тяжёлых раздумий о России. Потрясённый трагической смертью Пушкина, Гоголь писал из-за границы: «Моя жизнь, моё высшее наслаждение умерло с ним». После смерти Пушкина ещё более чужой, холодной и бездушной казалась Гоголю николаевская Россия. Но в этом же письме он говорил о своей любви к народу, к своей родине: «Ни одной строки не мог посвятить я чуждому. Непреодолимою цепью прикован я к своему, и наш бедный, неяркий

мир наш, наши курные избы, обнажённые пространства предпочёл я небесам лучшим, приветливо глядевшим на меня. И я ли после этого могу не любить своей отчизны». Если в повести «Нос» Гоголь рисует высших чиновников, направляет остриё своей сатиры на взяточников и карьеристов, то в «Шинели» он создаёт образы мелких чиновников, бесправных, забитых, изнурённых работой и нищетой. Акакий Акакиевич – предел того унижения, до которого может быть доведён человек.
Только в обстановке самодержавия могла возникнуть такая исковерканная человеческая личность. Нет другой жизни у Башмачкина, кроме переписывания бумаг. Покупка шинели была единственной радостью для Акакия Акакиевича в течение многих лет. И всё это время он носил «в мыслях своих вечную идею будущей шинели». Покупка шинели имела преувеличенно большое значение, потому что вся жизнь

Акакия Акакиевича состоит из мелочей. Поэтому потеря шинели для него – трагедия. Эта трагедия становится ещё значительнее и ужаснее именно оттого, что причина её так мелка. С горьким упрёком говорит автор в повести о бесправии и забитости таких Башмачкиных. «И долго потом, среди самых весёлых минут представлялся ему низенький чиновник с лысиною на лбу, с своими проникающими словами: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете» и в этих проникающих

словах звенели другие слова: «я брат твой». Акакию Акакиевичу чуждо всякое возмущение и активное сопротивление; он никогда не решится протестовать. Однако Гоголь не этом останавливает внимание читателя. Чернышевский, говоря об особенностях изображения простых русских людей в тридцатые – сороковые годы, писал в статье «Не начало ли перемены?»: «Говорить всю правду об

Акакии Акакиевиче бесполезно и бессовестно, если не может эта правда принести пользу ему, заслуживающему сострадания по своей убогости. Можно говорить о нём только то, что нужно для возбуждения симпатии к нему». И Гоголь так и изображает народ, чтобы судьба Поприщиных и Башмачкиных стала горьким упрёком для сытых и довольных, чтобы пробудить в русском обществе жалость и сострадание к ним, из которого вырастет стремление бороться за изменение жизни этих людей.

В изображении «маленьких людей» Гоголь продолжил традицию Пушкина, который рассказал о судьбе Самсона Вырина в «Станционном смотрителе» и показал жизнь мелкого чиновника, «сущего мученика четырнадцатого класса». Трагедия «маленького человека» нашла своё выражение и в романе Достоевского «Бедные люди». Герой этого романа – Макар
Девушкин – духовно близок к Акакию Акакиевичу. Но в романе «Бедные люди» Достоевский пошёл дальше. Герой этого романа уже перестаёт чувствовать себя полнейшим ничтожеством, но до настоящего осознания своего «я» он ещё не поднялся. Гоголь, Некрасов, Григорович, Тургенев развили и закрепили свойственные передовой русской литературе традиции демократизма, углубили интерес к жизни и быту простого человека, сосредоточили внимание на

изображении социальных противоречий России. В петербургских повестях Гоголь, беспощадно критикуя крепостнический строй, будучи защитником интересов простых людей, смог миру взяточников и подлецов противопоставить только беспомощных Башмачкиных и Поприщиных да мечтателей вроде Пискарева. Но «Петербургские повести» являются очень важным этапом в творческой эволюции

Гоголя. С одной стороны, это итог творческих исканий Гоголя в тридцатые годы, с другой – прямой подход к «Мёртвым душам». Глубиной реалистического воспроизведения действительности, типичностью и яркостью обрисовки характеров и особым качеством юмора, сочетавшего в себе и грустно – лирические, и обличительные тона, петербургские повести близки «Мёртвым душам». Итак, Петербург Гоголя – это город, поражающий социальными контрастами.

Парадная красота его пышных дворцов и гранитных набережных, беспечно разгуливающая по тротуарам Невского щегольски наряженная толпа – это не подлинный Петербург. Оборотной стороной этого фальшивого великолепия выступает Петербург – город мелких чиновников и мастеровых с его мрачными трущобами на окраинах, город тружеников – бедняков, жертв нищеты и произвола. Такой жертвой является

Акакий Акакиевич Башмачкин – герой повести «Шинель». Мысль о «Шинели» возникла впервые у Гоголя в 1834 году под впечатлением канцелярского анекдота о бедном чиновнике, ценой невероятных усилий осуществившем свою давнюю мечту о покупке охотничьего ружья и потерявшем это ружьё на первой же охоте. Все смеялись над анекдотом, рассказывает в своих воспоминаниях П.В.Анненков. но в Гоголе эта история вызвала совсем иную реакцию.
Он выслушал её и в задумчивости склонил голову. Этот анекдот глубоко запал в душу писателя, и он послужил толчком к созданию одного из лучших произведений Гоголя. В петербургских повестях преобладает не сарказм, а сострадание к человеку. Своей повестью Гоголь прежде всего отмежевался от характерной для реакционных писателей 30-х годов разработки сюжета о бедном чиновнике, являвшемуся у них мишенью для насмешек и пошлого зубоскальства.

Полемический адрес был указан Гоголем совершенно ясно: Башмачкин «был то, что называют вечный титулярный советник, над которым, как известно, натрунились и наострились вдоволь разные писатели, имеющие похвальное обыкновенье налегать на тех, которые не могут кусаться». Гоголь, конечно, не скрывает своей иронической усмешки, когда он описывает ограниченность и убожество своего героя. Акакий Акакиевич – робкий, пришибленный нуждой человек, ценой тяжкого труда

и мучительных унижений зарабатывающий свои четыреста рублей в год. Это забитое, бессловесное существо безропотно сносит «канцелярские насмешки» своих сослуживцев и деспотическую грубость начальников. Нищета духа оборачивается всепожирающей «страстью» Акакия Акакиевича Башмачкина обзавестись шинелью. Слово «страсть» не Гоголя, но оно, кажется, довольно точно передаёт напряжённость, неодолимость стремления его героя стать

владельцем новой шинели. Ирония Гоголя заключена уже в самой неизмеримости предмета стремления и той властной силы, с какой оно выражается. Этот приём Гоголь использует в повести неоднократно. Задумался Акакий Акакиевич – а какой воротник положить на шинель? «Огонь порою показывался в глазах его, в голове мелькали даже самые дерзкие и отважные мысли: не положить ли точно куницу на воротник?» Весь иронический строй фразы основан на тончайшем восприятии «разномерности» лексического материала:
решение простой житейской задачи возведено на высокий пьедестал. Огонь в глазах, мелькнувшие в голове дерзкие и отважные мысли – и воротник шинели! Несоответствие одного и другого создают яркий комический эффект. Башмачкин проникнут застенчивым сознанием своей малости. Отупляющая работа переписчика бумаг парализовала в нём малейшее проявление духовности.

Он словно даже лишён дара речи: «Акакий Акакиевич изъяснялся большей частью предлогами, наречиями и, наконец, такими частицами, которые решительно не имеют никакого значения». В этих строках Гоголя нет ни малейшего издевательства над героем повести. Башмачкин крайне ограничен, но писатель, по выражению Чернышевского, «прямо не налегает на эту часть правды».

Юмор Гоголя мягок и деликатен. Писателя ни на один момент не покидает горячее сочувствие к своему герою. Когда Акакия Акакиевича ограбили, он в порыве отчаяния обратился к «значительному лицу». Но здесь даже не захотели выслушать несчастного человека: генерал топнул ногой и грубо накричал на него. Акакия Акакиевича без чувств вынесли из кабинет. Упоминая о «значительном лице», Гоголь выделяет эти два слова курсивом и не уточняет, кто оно. «Какая

именно и в чём состояла должность значительного лица, это оставалось до сих пор неизвестным» замечает автор. Гоголь создаёт сатирически обобщённый тип человека – представителя бюрократической власти России. Не существенна его должность, это начальство вообще. Так, как оно ведёт себя с Башмачкиным, ведут себя все «значительные лица». Сцена у генерала является идейной кульминацией повести.

Здесь с наибольшей силой показана социальная трагедия «маленького человека» в условиях самодержавной России. Примечательно, что именно этот эпизод повести не понравился тишайшему герою романа Достоевского «Бедные люди». Макар Девушкин был потрясён «Шинелью», но, по его мнению, Гоголь должен был бы не так закончить своё скорбное повествование об Акакии Акакиевиче. Он рассуждает: «А лучше всего было бы не оставлять его умирать, беднягу, а сделать
бы так, чтобы шинель его отыскалась, чтобы тот генерал, узнавши подробнее об его добродетелях, переспросил бы его в свою канцелярию, повысил чином и дал бы хороший оклад жалованья, так что, видите ли, как бы это было: зло было бы наказано, а добродетель восторжествовала бы, и канцеляристы товарищи все бы ни с чем остались. Я бы, например, так сделал…» Смирение и покорность несчастного Башмачкина в контрасте с грубостью «значительных лиц» вызывали в читателе не только чувство боли за

унижение человека, но и протест против несправедливых порядков жизни, при которых возможно подобное унижение. С большой поэтической силой выражен в «Шинели» гуманистический пафос Гоголя. «Шинель» была написана десятью годами позже «Станционного смотрителя». В судьбах Вырина и Башмачкина немало общего. Но Гоголь острее подчеркнул общественный смысл конфликта. Проблема социальных противоречий и сословного неравенства впервые в русской литературе

XIX века была поставлена Гоголем с такой трагической и обличительной силой. В петербургских повестях с огромной силой раскрывалось обличительное направление творчества Гоголя. Возомнив себя испанским королём, Поприщин с презрением отзывается о всесильном директоре: «Он пробка, а не директор». Больше того, Поприщин считает себя ничуть не хуже самого Николая I. Встретив на Невском «государя – императора», он лишь для формы, чтобы соблюсти инкогнито,

снял шапку. Даже бессловесный Башмачкин в предсмертном бреду начинает «сквернохульничать, произнося самые страшные слова», которые непосредственно следовали за обращением «ваше превосходительство». Скорбная повесть об украденной шинели, по словам Гоголя, «неожиданно принимает фантастическое окончание». Подобные решительные поступки совершаются в произведениях Гоголя не только сумасшедшими или в форме фантастического происшествия.
Вспомним хотя бы знаменитую сцену избиения самодовольного поручика Пирогова мастеровыми. Любопытно, что много лет спустя Достоевский, перепуганный резким обострением социальных противоречий в России, сослался в «Дневнике писателя» на этот эпизод и назвал его «пророческим»: «Поручик Пирогов, сорок лет тому назад высеченный в Большой

Мещанской слесарем Шиллером был страшным пророчеством гения, так ужасно угадавшего будущее…». Резко критикуя дворянское общество, его паразитизм, его внутреннюю фальшь и лицемерие, произведения Гоголя объективно возбуждали мысль о необходимости иной жизни, иных социальных порядков. Как говорил в подцензурных условиях Белинский о петербургских повестях, «грязная действительность» наводила читателей «на созерцание идеальной действительности».

Эти произведения великого русского писателя учат нас острее ненавидеть лицемерие и ханжество, продажность и бездушие, помогают бороться за нравственную чистоту и высокие моральные качества человека, строящего новую, счастливую жизнь. Заключение. Изучив нижеприведённые источники литературы, можно сделать вывод, что Гоголь разделял Петербург на богатых и бедных, считал Петербург городом социальных контрастов. Остриё своей сатиры

Гоголь направлял не на отдельные недостатки, а на всю систему общественных отношений, на обличие страшных противоречий Петербурга, где процветают те, у кого больше денег, у кого выше положение или звание, т.е. чинопочитание и сребролюбие. В Петербурге нет места настоящим людям, тем, кто ставит духовные ценности превыше материальных. Да, возможно, это люди не столь богаты, как чиновники – взяточники, но это настоящие люди, в отличие от глупцов, которые правят теми, кто даже боятся назвать себя людьми.
Произведения Гоголя направлены против реального зла, против самодержавно – бюрократического строя николаевской России. Произведения Гоголя, написанные им в XIX веке, актуальны и по сей день. Ведь когда Гоголь создавал свои произведения, он надеялся, что в будущем не будет униженных и оскорблённых, «маленьких» людей. А в наше время так же есть и бедные, и богатые, и «маленькие» люди, и чиновники. Список литературы: 1. Алтынов П.И. «Петербургские повести»,

Ленинград: «Детская литература», 1978 173с. 2. Марченко Н.А. «Жизнь и творчество Н.В.Гоголя», М.: «Детская литература», 1979 64с. 3. Машинский С.И. «Художественный мир Гоголя», М.: «Просвещение», 1979 432с. 4. Рубцов М.Г. «Тропа к Гоголю», М.: «Детская литература», 1976 351с.