Федеральное агенство по образованию
Филиал Федерального государственного образовательного учреждения высшего профессиональногообразования
«Северо-западная академия государственной службы»
в г. Выборге (Ленинградская Область)
Реферат
на тему:Политические идеи П. Я. Чаадаева и их влияние на русскую общественную жизнь
Студента3 курса дневного отделения
поспециальности
«Государственноеи муниципальное управление»
ИзмайловаЕвгения Наимовича
Предмет:Политология
Преподаватель:Оськин Сергей Александрович
г. Выборг
2010
Введение
Абсолютно все философыРоссии (точнее, Руси) задавались одним, но очень емким и глубоким вопросом –какая же роль в мировой цивилизации принадлежит России? Этот вопрос затевалнешуточные споры в элите русской философской мысли, приводил к трагическимисходам рвения молодых и неспокойных людей, ставил в тупик всю общуюмировоззренческую основу России в глазах мыслящих людей всех временсуществования страны как нации. Одним из таких людей был Петр ЯковлевичЧаадаев.
Труды великого философаРоссии Петра Яковлевича Чаадаева раскололи мыслительную элиту первой половины XVIII века на две стороны баррикад –западников (сторонников) и славянофилов (критиков)[1].Две основные концепции трудов Чаадаева (а в дальнейшем и всей русскойфилософии) – это стремление создать утопическое общество и поиск национальнойнеповторимости России. Петр Яковлевич называл себя религиозным мыслителем,признавая существование Высшего Разума, который проявляет себя в истории странычерез Провидение. Чаадаев не отрицает христианство, но считает, что егоосновная идея заключается в «водворении царства божьего на Земле», причёмЦарство Божье — это метафора некого справедливого общества, которое ужеосуществляется в западном мире (на это акцентировали основное внимание западники).Что касается национальной идентичности родной страны, то автор лишь обозначаетидею яркой самобытности России. «Мы не принадлежим ни к Западу, ни кВостоку, — писал он, — мы — народ исключительный». Главный смыслРоссии — быть уроком всему остальному человечеству. Однако Чаадаев был чрезмернодалёк от шовинизма славянофилов и веры в исключительность России. Для негоцивилизация – единое целое, а все дальнейшие попытки поиска самобытности —предрассудки и предубеждения, свойственные нации.
Актуальность – думаю,вопрос о самобытности России будет актуален всегда, потому что любая нациястремится к самоопределению в цивилизации, а так как этот вопрос раскрылЧаадаев и какие силы он пробудил в философской мысли своего времени, ставит егоработы в заповедное место «бриллиантов» русской философии и политической науки.
Цель – определитьосновные постулаты трудов Чаадаева и их дальнейшее влияние на развитиефилософской мысли России.
Задачи – 1) дать краткуюбиографию П. Я. Чаадаева и его оценку как философского мыслителя; 3) создатьполную картину смысла трудов мыслителя и его резонанса в русском обществе.
Объект – выдающийсямыслитель своей современности Петр Яковлевич Чаадаев.
Предмет – основныефилософские трактаты философа – «Философические письма», «Апологиясумасшедшего» и сборник многочисленных писем и эссе Чаадаева «Отрывки и разныемысли».
Пространственные ивременные границы рассмотрения темы – Российская Империя первой половины XVIII века.
Использованные источникии литература – вышеперечисленные произведения автора, рецензии критиков тоговремени на них, учебники истории России XVIII века, статьи из научно-публицистических журналов иИнтернет-ресурсы.
Методы изучения – анализтрудов Чаадаева, отзывов критиков и исторических фактов для выявления наиболееточной и достоверной информации для этой работы.
Структура работы –введение, 3 главы, заключение и список использованной литературы.
Глава I. Краткая биография П.Я. ЧаадаеваГод рождения Петра Яковлевича точно неизвестен. Лонгиновговорит, что он родился 27 мая 1793 г., Жихарев />считает годом егорождения 1796-й, Свербеев неопределенно относит его к «первым годам последнегодесятилетия XVIII века». Чаадаев родился в старинной зажиточной дворянскойсемье. Рано остался сиротой. Его и брата Михаила, совсем маленьких, забрала вМоскву тётка — княжна А. М. Щербатова, у неё они и жили вМоскве, в Серебряном переулке, рядом с известной церковью Николы Явленного наАрбате.Поматери Чаадаев приходится племянником князей Щербатовых />и внукомизвестного русского историка. На руках этой родни Чаадаев получил первоначальное,замечательное для того времени образование, которое закончил слушанием лекций вМосковском университете. Зачислившись юнкером в Семеновский полк, он участвовалв войне 1812 г. и последующих военных действиях[2].Служа затем в лейб-гусарском полку, Чаадаев близко сошелся с учившимся тогда вЦарскосельском лицее молодым Пушкиным. По словам Лонгинова, «Чаадаевспособствовал развитию Пушкина, более чем всевозможные профессора своимилекциями». О характере бесед между друзьями можно судить по стихотворениямПушкина «Петру Яковлевичу Чаадаеву», «К портрету Чаадаева» и другим. Чаадаевувыпало на долю спасти Пушкина от грозившей ему ссылки в Сибирь или заключения вСоловецкий монастырь. Узнав об опасности, Чаадаев, бывший тогда адъютантомкомандира гвардейского корпуса князя Васильчикова, добился не в урочный чассвидания с Карамзиным и убедил его вступиться за Пушкина. Пушкин платилЧаадаеву теплой дружбой. В числе «самых необходимых предметов для жизни» онтребует присылки ему в Михайловское портрета Чаадаев. Ему посылает он первыйэкземпляр «Бориса Годунова» и горячо интересуется его мнением об этом произведении;ему же шлет из Михайловского целое послание, в котором выражает свое страстноепожелание поскорее в обществе Чаадаева «почитать, посудить, побранить,вольнолюбивые надежды оживить». В предисловии к «Oeuvres choisies de Pierre Tchadaieffpubliees pour la premiere fois par P. Gagarin» говорится следующее: «Вмолодости Чаадаев был прикосновенен к либеральному движению, завершившемусякатастрофой 14 декабря 1825 г. Он разделял либеральные идеи людей, которыепринимали участие в этом движении, соглашался с ними по вопросу о реальноститого сильного зла, от которого страдала и страдает Россия, но расходился с нимипо вопросу о причинах его и в особенности по вопросу о средствах к его устранению».Если это верно, то Чаадаев мог вполне искренно примыкать к Союзу Благоденствияи столько же искренно не соглашаться с направлением, возобладавшим впоследствиив Северном и особенно в Южном обществе. В 1820 г. в Санкт-Петербурге произошли известные волнения в Семеновском полку. Чаадаев просил одноймилости у императора Александра — отставки, и получил ее даже без обычногонаграждения следующим чином. В этот момент Чаадаев пострадал вдвойне: разбилась егоблестящая карьера, и вместе с тем он сильно упал во мнении товарищей-офицеров,среди которых был весь цвет тогдашней интеллигенции. Говорили, что он ни вкаком случае не должен был брать на себя такого щекотливого поручения; зная ожалуемых курьером в таких случаях флигель-адъютантских аксельбантах, он долженбыл чувствовать себя особенно неловко пред своими бывшими сослуживцами поСеменовскому полку, на которых обрушилась весьма тяжелые кары. Весьма возможно,что вследствие этого от него отдалились члены тайного общества, куда он былпринят Якушкиным, и что именно потому Чаадаев не любил говорить впоследствии освоих отношениях к декабристам, поездке в Троппау и разговоре с Александром.После отставки он прожил за границей целых шесть лет.В Европе Чаадаев вращался среди замечательных умов. В числеего личных знакомых были Шеллинг, Ламенна и др. Воззрения этих людей не моглине иметь влияния на Чаадаева, имевшего от природы сильный ум и определеннуюфилософскую складку мысли. Обширное чтение также много способствовало выработкеЧаадаеву прочного миросозерцания. «В моих понятиях, — говорит Жихарев, — Чаадаев был самый крепкий, самый глубокий и самый разнообразный мыслитель,когда-либо произведенный русской землей». Все события 1825 — 1826 годов прошли, таким образом, в егоотсутствие. Эти события снесли с исторической арены почти весь цвет тогопоколения, к которому принадлежал Чаадаев. Возвращаясь на родину, он застал ужеиное время и иных людей. С этого же времени фигура Ч. выделяется на фонерусской жизни уже не в качестве общественного деятеля или одного из будущихреформаторов России, не в том образе, о котором говорил Пушкин, что «он был быв Риме Брут, в Афинах – Периклес», а в образе мыслителя, философа, блестящегопублициста. С конца двадцатых годов Чаадаев был очень близок с старшимКиреевским. Когда издававшийся последним журнал «Европеец» был запрещен и самКиреевский отдан под надзор полиции, Чаадаев написал (в 1831 г.) «Memoireau compte Benkendorf, redige par Tchadaeeff pour Jean Kireifsky»[3].Вэтом документе Чаадаев излагает свои взгляды на историю России, весьма близкиек тем, которые появились пять лет спустя в его знаменитом «Философском письме»,а котором речь пойдет ниже. В отличие от «Письма», документ указывает и наположительные средства, при помощи которых можно направить Россию к лучшему будущему.Для этого необходимо «прежде всего — серьезное классическое образование», затем«освобождение наших рабов», являющееся «необходимым условием всякого дальнейшегопрогресса», и, наконец, «пробуждение религиозного чувства, дабы религия вышлаиз некоторого рода летаргии, в котором она ныне находится». Была ли доставленаэта записка по назначению или нет — неизвестно. Она была написана в 1831 г. и содержала уже в себе много «чаадаевских» мыслей. Работа над «Философическими письмами» ужевелась.Те философские письма Чаадаева, «К госпоже N» (по однимсведениям — Пановой, урожденной Улыбышевой, по другим — жене декабриста М.Ф. Орлова,урожденной Раевской), из которых появилось в печати (в 1836 г.) только первое, были написаны за семь лет перед тем. О них упоминает Пушкин еще 6 июля 1831 г. Круг знавших о существовании этих писем лиц был, однако, очень невелик: до появления первогоиз них в печати о них ничего не знал даже такой сведущий в литературных иобщественных делах своего времени человек, как Герцен.Впечатление от напечатания Надеждиным />в«Телескопе» «философского письма» Чаадаева было чрезвычайно сильное. «Кактолько появилось письмо, — говорит Лонгинов, — поднялась грозная буря». «После«Горя от ума» не было ни одного литературного произведения, которое сделало бытакое сильное впечатление», — рассказывает по этому же поводу Герцен. По словамСвербеева, «журнальная статья Чаадаева произвела страшное негодование публики ипоэтому не могла не обратить на него преследования правительства. На авторавосстало все и вся с небывалым до того ожесточением в нашем довольно апатичномобществе». Ожесточение в самом деле было беспримерное. «Никогда, — писал Жихарев,- с тех пор как в России стали читать и писать, с тех пор как в ней завеласькнижная деятельность, никакое литературное и ученое событие, не исключая дажесмерти Пушкина, не производило такого огромного влияния и такого обширногодействия, не разносилось с такой скоростью и с таким шумом. Около месяца средицелой Москвы почти не было дома, в котором не говорили бы про чаадаевскуюисторию. Не было такого осла, который бы не считал за священный долг и приятнуюобязанность лягнуть копытом в спину льва историко-философской критики…» Известный писатель Вигель/>послал тогдаже петербургскому митрополиту Серафиму донос; Серафим довел об этом до сведенияБенкендорфа /> — и катастрофаразразилась. Надеждин был сослан в Усть-Сысольск, а Чаадаев объявлен сумасшедшим.Жихарев приводит подлинный текст бумаги, в которой Чаадаев объявлялся сошедшимс ума; «Появившаяся тогда-то такая-то статья, — гласила эта бумага, — выраженными в ней мыслями возбудила во всех без исключения русских чувствагнева, отвращения и ужаса, в скором, впрочем, времени сменившаяся на чувствосострадания, когда узнали, что достойный сожаления соотечественник, авторстатьи, страдает расстройством и помешательством рассудка. Принимая всоображение болезненное состояние несчастного, правительство в своейзаботливости и отеческой попечительности предписывает ему не выходить из дому иснабдить его даровым медицинским пособием, на который конец местное начальствоимеет назначить особого из подведомственных ему врача». Это распоряжениеприводилось в исполнение в течение нескольких месяцев. По свидетельствуГерцена, доктора и полицмейстера приезжали к Чаадаеву еженедельно, причем ониникогда и не упоминали, зачем приезжали. Этому показанию противоречит одно изписем Чаадаева к брату, в котором находятся такие строки: «что касается домоего положения, то оно теперь состоит в том, что я должен довольствоватьсяодной прогулкой и видеть у себя ежедневно господ медиков ex-officio, меняпосещающих. Один из них, пьяный частный штаб-лекарь, долго ругался надо мнойсамым наглым образом, но теперь прекратил свои посещения, вероятно, попредписанию начальства»[4].После инцидента с «философическим письмом», Чаадаев прожил безвыезднов Москве 20 лет. «Хотя он во все эти годы ничем особенным себя не проявил, но,- свидетельствует Герцен, — если в обществе находился Чаадаев, то, как бы нибыла густа толпа, глаз находил его тотчас же». Чаадаев скончался в Москве 14апреля 1856 г.Чаадаев, получив прекрасное воспитание, занялся изучениемкультурного феномена России как нации. Имея природный литературный талант инепоколебимые моральные принципы, Чаадаев преподносил в своих произведениях инаучных беседах идеи, противоречившие главенствующей идеологии правительстваАлександра I, но, при всем этом, не примыкал ни к Северному, ни кЮжному обществ, отрицая революционные мотивы молодых офицеров из-за ихбессмысленной жертвенности. Но слово Чаадаева имело не менее разрушительнуюсилу, нежели восстания или бунты людей, разделявших мысли писателя. Клеймо«сумасшедшего», которое поставили на него ханжи и невежды России за«Философические письма», преследовало автора до конца его дней. Труды ПетраЯковлевича стали нетленными только после его смерти.чаадаев философия россия патриотизмГлаваII. «Философические письма»Обыкновенно о «Философических письмах» (время написания –1829 — 1831 гг..) судят по первому из них, опубликованному в «Телескопе», ипоэтому считают, что Чаадаев рассуждал в них прежде всего об историческойсудьбе России. Однако непосредственно России посвящено лишь одно из восьмиписем. Чаадаев строит систему христианской философии истории, и, уже исходя изнее, рассматривает и интерпретирует историю России. Размышления Чаадаева осудьбе России и ее месте в мировой истории могут быть понятны лишь в контекстевсей системы историко-философских взглядов, высказанных в восьми письмах.Изложению как первого «философского письма», так ипоследующих, я считаю необходимым сделать два замечания: 1) у нескольких русских писателей приводится из первогописьма Чаадаева такая фраза: «прошедшее России пусто, настоящее невыносимо, абудущего для нее нет. Россия — это пробел разумения, грозный урок, данныйнародам, до чего отчуждение и рабство могут довести». Подобной фразы в письмеЧаадаева просто нет. 2) А.М. Скабичевский утверждает, что перевод письмаЧаадаева на русский язык сделан Белинским. Это неверно: перевод сделан неБелинским, а Кетчером. Знаменитое первое письмо Чаадаева проникнуто глубокоскептическим по отношению к России настроением. «Для души, — пишет он, — естьдиетическое содержание, точно так же как и для тела; умение подчинять ее этомусодержанию необходимо. Знаю, что повторяю старую поговорку, но в нашемотечестве она имеет все достоинства новости. Это одна из самых жалкихособенностей нашего общественного образования, что истины, давно известные вдругих странах и даже у народов, во многих отношениях менее нас образованных, унас только что открываются. И это оттого, что мы никогда не шли вместе сдругими народами; мы не принадлежим ни к одному из великих семействчеловечества, ни к Западу, ни к Востоку, не имеем преданий ни того, ни другого.Мы существуем как бы вне времени, и всемирное образование человеческого рода некоснулось нас. Эта дивная связь человеческих идей в течение веков, эта историячеловеческого разумения, доведшая его в других странах мира до настоящегоположения, не имели для нас никакого влияния. То, что у других народов давновошло в жизнь, для нас до сих пор, только умствование, теория…»[5].В этом отрывке Чаадаев пытался выразить мысль об отсутствии«родовых корней» у России. Если каждый народ проходит через ступень дикоговарварства к более разумным и гуманистическим формам общественности, то вРоссии, цитата: «в самом начале было дикое варварство, потом грубое суеверие,затем жестокое, унизительное владычество, следы которого в нашем образе жизнине изгладились совсем и доныне». По Чаадаеву, русский народ, в виду своегоэтнического происхождения, не смог задержать в общественном бессознательном нисемейных обычаев, ни правил размеренной жизни. Все течет в России бурным потоком– время, люди, события, ничто не задерживает человека на чем-то одном, урусского народа нет ореола бытия – он просто существует, без сочувствия к себеи понимания собственного бытия.Чаадаев не вызвал бы столько споров в своей современности,если бы не проявил личную позицию по отношению к западному миру:«Все народы Европы выработали определенные идеи. Это — идеидолга, закона, правды, порядка, И они составляют не только историю Европы, ноее атмосферу. Это более, чем история, более психология: это физиология европейца.Чем вы замените все это? Силлогизм Запада нам неизвестен. В наших лучшихголовах есть что-то большее, чем неосновательность. Лучшие идеи, от недостаткасвязи и последовательности, как бесплодные призраки цепенеют в нашем мозгу…Даже в нашем взгляде я нахожу что-то чрезвычайно неопределенное, холодное,несколько сходное с физиономией народов, стоящих на низших ступенях общественнойлестницы. По нашему местному положению между Востоком и Западом, опираясь однимлоктем на Китай, другим на Германию, мы должны бы соединять в себе оба великихначала разумения: воображение и рассудок, должны бы совмещать в нашемгражданственном образовании историю всего мира».Петр Яковлевич считал, что русские – это вечные отшельники,выросшие на бесплодной на мировоззренческие мысли пустоши. Мы ничего не далимиру (потому что не можем), в нашей земле не родилось ни одного полезного дляокружающей нас цивилизации постулата. Истина, которую несет нам гуманистическийЗапад, мы искажаем из-за своей иррациональности и отсутствия последовательностисуждений, превращая ее в более подходящее нам варварское поверье, выбирая изэтой истины только поверхностный блеск и красоту, не желая заглядывать глубже.Мы (Россия) – жестокая шутка судьбы, грозный урок окружающему миру,показывающий, как пагубно отсутствие самосознания народа влияет на нацию иобщество в целом. Россия – пробел, не несущий ничего, кроме пустоты и хаоса.Завершая обличительную часть письма, Чаадаев приходит квыводу: мы взяли знания из отравленного источника – Византии, презираемой всемиостальными народами. Так Чаадаев подходит к христианской проблеме России,основанной на культе страсти, родившимся в Византии. Он определяет Византию какпогрязшей в мелкой суетности и оторванной от библейских догматов нации.«Несмотря на звание христиан, — писал Чаадаев, — мы не тронулись с места, тогдакак западное христианство величественно шло по пути, начертанному егобожественным основателем. Взгляните на картину полного развития нового обществаи вы увидите, что христианство преобразует все человеческие выгоды в своисобственные, потребность вещественную везде заменяет потребностью нравственной,возбуждает в мире мыслительном эти великие прения, которых вы не встретите вистории других эпох, других обществ… Вы увидите, что все создано им и толькоим: и жизнь земная, и жизнь общественная, и семейство, и отечество, и наука, ипоэзия, и умы, и воображение, и воспоминания, и надежды, и восторги, игорести». Это касается только западного христианства, не православного.Во втором письме Чаадаев умозаключает, что прогресс идетвперед благодаря Провидению, благодаря избранному народу и людям. Христианствозастало мир в упадке языческих догматов – насилии, разврате и нравственномголоде. Не варвары разрушили великие цивилизации Рима и Египта – они самиразложились и начали морально устаревать и распадаться. Вот как Чаадаевописывает концепцию Запада в свете принятого христианства:«Европейское общество в течение целого ряда веков покоилосьна основе федерации, которая была разорвана только реформацией; до этогопечального события народы Европы смотрели на себя не иначе как на единыйсоциальный организм, географически разделенный на разные государства, носоставляющий в моральном смысле единое целое; между народами этими не было иногопубличного права, кроме постановлений церкви; войны представлялисьмеждоусобиями, единый интерес одушевляет всех, одна и та же тенденция приводилав движение весь европейский мир. История средних веков была в буквальном смыслеслова историей одного народа — народа христианского».Христианство по Чаадаеву – это мысль, дающая людям право насуществование, нечто высшее их понимания, но при этом направленная на выражениечеловеком его гуманной, то есть лучшей стороны; оно ведет к единению народов.В третьем письме Чаадаев развивает те же мысли, иллюстрируяих своими воззрениями на Моисея, Аристотеля, Марка Аврелия, Эпикура и Гомера[6].Возвращаясь к России и к своему взгляду на русских, которые не принадлежат ни ккакой из систем нравственного мира, но своей общественной поверхностьюпримыкают к Западу, Чаадаев рекомендует сделать все что можно, чтобы приготовитьпути для грядущих поколений.«Так как мы не можем оставить им то, чего у нас самих небыло: верований, воспитанного временем разума, ярко очерченной личности,развитых течением длинной, одушевленной, деятельной, богатой результатами,интеллектуальной жизни, мнений, то оставим же им, по крайней мере, несколькоидей, которые, хотя мы их и не сами нашли, будучи передаваемы от поколения кпоколению, будут иметь больше традиционного элемента и, поэтому, большемогущества, больше плодотворности, чем наши собственные мысли. Таким образом,мы заслужим благодарность потомства, и не напрасно пройдем по земле». Короткое четвертое письмо посвящено архитектуре.В «Философическим письме» Чаадаев выносит вердикт России:прошлое России – бесплодное усилие понять тысячелетнее существованиехристианства в западном мире, приведшее русский народ к горьким ошибкам из-засобственного невежества и нравственной пустоты. Настоящее – жестокоецарствование, основанное на изначально ошибочной византийской сторонехристианства, не несущее в себе ничего, кроме разрушения и хаоса. Будущее –методичное исправление ошибок прошлого, основанное на единственно верныхпостулатах западного христианства и применяемое потомствами без оглядки напрошлое России. «Письмо» вызывало негодование в обществе того времени преждевсего из-за своей первой части, обличительной, призванной трезво взглянуть напроблемы России глазами мыслителя.ГлаваIII. «Апология сумасшедшего»Это произведение было написано Чаадаевым как ответ наобвинения в отсутствии патриотизма, увиденного многими людьми в «Философическихписьмах». Автор делает кое-какие уступки, соглашается признать некоторые изсвоих прежних мнений преувеличенными, но зло и едко смеется над обрушившимисяна него за первое философическое письмо из «любви к отечеству»обществом[7]:«Существуют различные роды любви к отечеству: самоед,например, любящий свои родные снега, ослабляющие его зрение, дымную юрту, вкоторой он проводит скорчившись половину жизни, прогорклый жир своих оленей,окружающий его тошнотворной атмосферой — самоед этот, без сомнения, любитродину иначе, чем любит ее английский гражданин, гордящийся учреждениями ивысокой цивилизацией своего славного острова… Любовь к отечеству — вещь оченьхорошая, но есть нечто повыше ее: любовь к истине». Дальше Чаадаев излагает свои мнения на историю России всвоем полуслепом патриотизме. Ставя Петра I во главупреобразователей «русской нравственности» через западные идеалы, автор обвиняетвеликорусский шовинизм, отвергающий Запад и превозносящий Восток с еготысячелетним укладом и таинственными религиозными обрядами.«Петр Великий нашел лишь лист бумаги и своей мощной рукойнаписал на нем: Европа и Запад. И великий человек сделал великое дело. Но вотявилась новая школа (славянофилы). Запад более не признается, дело ПетраВеликого отрицается, считается желательным снова вернуться в пустыню. Забыввсе, что сделал для нас Запад, будучи неблагодарны к великому человеку, которыйнас цивилизовал, к Европе, которая нас образовала, отрекаются и от Европы, и отвеликого человека. В своем горячем усердии новейший патриотизм объявляет наслюбимейшими чадами Востока. С какой стати, — говорит этот патриотизм, — будеммы искать света у западных народов? Разве мы не имеем у себя дома всехзародышей социального строя бесконечно лучшего, чем социальный строй Европы?Предоставленные самим себе, нашему светлому разуму, плодотворному началу,сокрытому в недрах нашей могучей натуры и в особенности нашей святой веры, мыскоро оставили бы позади все эти народы, коснеющие в заблуждениях и лжи. И чемунам завидовать на Западе? Его религиозным войнам, его папе, его рыцарству, егоинквизиции? Хорошие все это вещи, — нечего сказать! И разве, в самом деле,Запад является родиной науки и глубокой мудрости? Всякий знает, что родинавсего этого — Восток. Возвратимся же к этому Востоку, с которым мысоприкасаемся повсеместно, откуда мы восприняли некогда наши верования, нашизаконы, наши добродетели, словом, все, что сделало нас могущественнейшимнародом на земле». Чаадаев находит истинную подоплеку собственного обвинения всумасшествии:«Старый Восток отходит в вечность, и разве не мы егозаконные наследники? Среди нас должны жить всегда его чудесные традиции,осуществляться все его великие и таинственные истины, хранение которых ему былозавещано от начала веков… Вы понимаете теперь происхождение недавноразразившейся надо мной бури и видите, что среди нас происходит настоящаяреволюция, страстная реакция против просвещения, против западных идей, противтого просвещения и тех идей, которые сделали нас тем, что мы есть, и плодомкоторых явилось даже само настоящее движение, сама реакция». Мысль, что в нашем прошлом не было ничего творческого,Чаадаев, видимо, хотел развить во второй главе «Апологии», но сохранившаясяверсия произведения содержит в себе лишь несколько строк:«Существует факт, верховно владычествующий над нашимисторическим движением во все его века, проходящий через всю нашу историю,заключающий в себе в некотором смысле всю философию, проявляющийся во все эпохинашей социальной жизни, определяющий ее характер, составляющий одновременно исущественный элемент нашего политического величия и истинную причину нашегоинтеллектуального бессилия: этот факт — факт географический». Издатель сочинений Чаадаева, князь Гагарин, говорит впримечании следующее: «Здесь оканчивается рукопись, и нет никаких признаков,чтобы она когда-либо была продолжена»[8]. «Апология» не была оправдательным письмом для русскогообщества, обрушившего весь свой праведный гнев на вольнодумца Чаадаева. Автор,попутно высмеивая всю бесполезность беспочвенного патриотизма русского народа, обосновываетпервое из «писем», избегая резких высказываний и шокирующих выводов. Запад поЧаадаеву – это цитадель мудрости и истинной веры, приводящая в смятение русскихмыслителей, которые, в свою очередь, обращаются за поиском ответов к Востоку.Хула на западный мир, как считает писатель, происходит из географическогорасположения России. Но эта мысль не была развита Петром Яковлевичем, так какна этом умозаключении рукопись, как было упомянуто выше, обрывается. Возможно,эта интереснейшая мысль могла бы стать одной из самых многозначительных,которую Чаадаев запечатлел письменно.
ЗаключениеФигура Петра Яковлевича Чаадаева будет еще долго выделятьсяиз сонма лучших философских умов царской России. Будучи аристократом духа ирациональным патриотом своей страны, Чаадаев предложил свою теорию опроисхождении русского народа, его культурного феномена и предназначении. Ноэто никак не отождествляется с первым из «Философических писем», опубликованнымв «Телескопе». Чаадаев, как мыслитель тонких материй, излагал на протяжениивсего своего творческого пути одну большую истину – предыдущие поколения шли положному пути поверхностного отношения к высокодуховному началу нации, но у насеще есть шанс. Он состоит в будущих поколениях, их предполагаемых мыслях идействиях, направленных на гуманное значение существования человека.Политические идеи Чаадаева, направленные на создание целостного государства создоровой системой нравственных принципов, актуальна до сих пор.Христианство — в его западной интерпретации — Чаадаевпонимал как начало единения народов, резким движением от материального кдуховному, от частного — к общему. В этом и был весь смысл «Писем», суть их несводилось лишь к низвержению фальшивых идеалов России как нации, хотя эта темазанимает не последнее место в трудах философа.Произведения Чаадаева будут еще долго вызывать споры инаучные дискуссии из-за своей зачастую нелицеприятной, но самой насущной изпроблем России во все времена, поднимаемой писателем – проблемы национальнойопределенности нашего государства.
Списоклитературы1. Чаадаев П.Я., «Философические письма», периодическое издание «Телескоп», 1836;2. Щетинов Ю.А., «История России – XIX век», издательство «Гранд», 1999;3. ТарасовБ., «Чаадаев в Москве», М.: «Мик», 2007;4. «Философия»,Миронов Ф., М.: «Инфра», 2008;5. Ревзин Г.,«Коммерсантъ-Власть», периодическое издание, №5 (2006);6. Кондаков И.М.,«П.Я. Чаадаев и проблема психологической парадигмы», Журнал прикладнойпсихологии, №1, 1998.7. Всемирнаяэлектронная библиотека «Wikipedia», www.wikipedia.org.