Понятие виктимологии и её роль в предупредительной деятельности

–PAGE_BREAK–2. Виктимология как свойство личности  потерпевшего. Динамика виктимологии различных групп населения
Развитие механизма индивидуального преступного пове­дения зависит, хотя и в различной степени, не только от пре­ступника, но и от другой стороны — жертвы преступления.

Личность и поведение потерпевшего изучает виктимологня (victima—жертва (лат.), лоуосг—изучение (греч.)). Кримино­логическая виктимология  представляет собой сравнительно но­вое научное направление. Вместе с тем оно весьма перспектив­но, поскольку на основе анализа особенностей личности и пове­дения потерпевшего от преступления может быть разработан комплекс эффективных мер профилактики, ориентированных на снижение шансов индивида, обладающего определенными качествами свойствами, стать жертвой преступного посягатель­ства.

В силу новизны данного научного направления ни теоре­тические его основы, ни научный аппарат пока окончательно не определились. Ключевыми в виктимологии являются понятия «жертва», «виктимность», «виктимизация». Эти понятия могут быть использованы как рабочие, операционные. Но следует от­метить, что и их содержание трактуется отдельными авторами различно.9

Жертва—это человек, понесший физический, моральный или имущественный ущерб от преступления, независимо от того, признан ли он потерпевшим в установленном законом порядке и оценивает ли себя таковым субъективно.

Виктимность — повышенная степень предрасположенности лица к тому, чтобы оказаться жертвой преступления в силу присущих ему качеств, свойств либо выполняемых функций.

В принципе в обществе, где существует преступность как социально обусловленное явление, потерпевшим от преступле­ния может в силу обстоятельств различного рода стать каждый гражданин. Этот факт не может, по нашему мнению, рассматри­ваться как основание для вывода о «всеобщей» виктимности. Она должна пониматься именно как большая уязвимость, по­вышенная «способность» стать жертвой преступления.

Под виктимизацией понимается процесс превращения лица в реальную жертву, а также результат такого процесса.

Индивидуальная виктимность зависит от субъективных и объективных факторов. Соответственно различают виктим­ность личностную и ситуативную. Карманные кражи, напри­мер, совершаются обычно в очередях, в местах большого скоп­ления людей. Потерпевшим от посягательства карманника, независимо от личностных качеств, с большей степенью вероят­ности может оказаться находящийся именно в такой обстановке.

Личностные компоненты виктимности обусловлены индиви­дуальными особенностями субъекта, содержанием качеств и свойств, присущих ему: социально-психологических, мораль­ных, ролевых и т. д. Стать потерпевшим от противоправных действий нарушителей общественного порядка с большей сте­пенью вероятности может работник милиции, чем домашняя хо­зяйка, что вытекает из различий их ролевых функций. Не слу­чайно именно в отношении этой профессиональной группы вста­ет вопрос о необходимости усиления социальной защищенности, в том числе и обеспечения гарантий личной безопасности, рас­ширения законных возможностей активно противодействовать преступным посягательствам.

Личностные и ситуационные моменты виктимности взаимо­связаны. Например, наиболее предрасположены к тому, чтобы стать жертвой ограбления в общественном месте, лица/находя­щиеся в степени алкогольного опьянения, исключающей контроль за внешними событиями. Однако попадание ими в соот­ветствующую ситуацию связано с особенностями их собствен­ного поведения до момента посягательства и непосредственно в период его совершения.

Роль жертвы в генезисе индивидуального преступного по­ведения колеблется от прямого противодействия преступлению до провокации преступных действий. Нередко поведение потер­певшего весьма существенно влияет на наступление преступного результата. Например, способ разрешения конфликтной ситуа­ции, пути выхода из -конфликта обусловливаются особенностя­ми личности и поведения каждой из участвующих в нем сто­рон. Возможны и случаи, когда будущая «расстановка сил»— кто именно станет жертвой, а кто—преступником, неясна даже в процессе совершения противоправного акта. Например, при обоюдной драке.

Поведение потерпевших, особенно негативное в моральном или правовом плане, является существенным компонентом в ме­ханизме преступного акта. Негативное поведение потерпевших констатировалось в 70% случаев убийств, 61,8% умышленных тяжких телесных повреждений, в 74% мошенничества.

Однако данные о виктимностн не должны трактоваться в том смысле, что жертва также является виновной в соверше­нии преступления в той или иной степени, что она должна в ка­кой-то мере нести ответственность за преступный акт. Ответ­ственность за преступление всегда несет именно совершивший его субъект. Это не исключает учета оценки поведения потер­певшего при определении меры, вида ответственности и наказа­ния преступника.

Информация о типичности тех или иных видов поведения потерпевших, корреляция типа поведения и личностных харак­теристик жертвы могут быть весьма значимыми для разработки мер предупреждения, особенно применительно к профилактике отдельных видов преступных посягательств.

Выделяют следующие виды поведения жертвы: 1) нейтраль­ное, когда поведение жертвы никак не способствовало, но и не препятствовало совершению преступления (таково, например, поведение пешехода при совершении водителем наезда на тро­туар и причинении прохожему телесных повреждений); 2) со­циально-одобряемое (положительное) поведение выражается в активном противодействии преступному посягательству (на­пример, пресечение гражданином хулиганских действий, за­держание преступника); 3) негативное поведение жертвы пред­полагает нарушение потепевшим моральных или правовых норм (таковым является, например, инициирование конфликта, вступ­ление в противоправную сделку, нахождение в состоянии алко­гольного опьянения в момент, предшествовавший постатсль-ству). По данным одного из исследований, потерпевшие в 26,5% случаев препятствовали совершению преступления, нейтрально относились (не создавали условий или помех для его соверше­ния)—в 29,4% случаев, создавали своим поведением благо­приятные условия для преступления—в 33,4% случаев, а в 10,7% случаев прямо провоцировали совершение преступного акта

Хотя в целом правомерное и социально-одобряемое пове­дение жертв более распространено, в криминологическом тане интерес представляет аморальное и противоправное (негатив­ное) поведение. Пожалуй, именно в случаях отступления буду­щими потерпевшими от норм права и морали, нравственных требований вероятность стать жертвой преступного посягатель­ства становится особенно реальной. С полной достоверностью это прослеживается применительно к преступлениям, совершае­мым в семейно-бытовой сфере, к насильственным посягатеть ствам, к автотранспортным преступлениям.

Специфична в этом смысле характеристика потерпевших от изнасилований. Так, 38,6% жертв изнасилований находились в моменг совершения посягательства в состоянии алкогольного опьянения, причем 92,8% из них употребляли спиртные напитки вместе с будущим насильником. Типичными для потерпевших от преступлений этого вида являются, как правило, неразбор­чивость в установлении знакомств, неосмотрительность, легко­мыслие. По оценкам исследователей, в 13% случаев поведение самой потерпевшей давало толчок, служило поводом к совер­шению изнасилования (назойливое приставание, словесные «авансы» и т. д.); 29% потерпевших по собственной воле оказались в ситуации, объективно создававшей возмож­ность посягательства (посещали случайных знакомых, употреб­ляли с ними спиртные напитки).

Ярко выражена роль личностных характеристик жертвы в таких преступлениях против личности, как умышленное убий­ства. Потерпевшие в 41% случаев находились в состоянии алкогольного опьянения, при этом более половины из них упот­ребляли спиртное вместе с преступником. 65,2% жертв в ситуа­ции, предшествовавшей совершению преступления, вели себя негативно: являлись инициаторами скандалов и драк, первыми напали на будущего преступника, унижали и оскорбляли его.
Анализ механизмов конкретного преступления невозможен без исследования ситуации, в которой действует преступник. Ситуация не только определяет выбор способа действия, но в отдельных случаях порождает и новые стимулы к действию. Например, внезапно возникший конфликт может привести ранее не помышлявшего об убийстве человека к его совершению, допустим, под влиянием тяжкого оскорбления со стороны партнера. Социальный, правовой, физический и психологический статусы, поведение, а нередко и психическое состояние жертвы в случаях, когда преступление совершается при непосредственном взаимодействии с жертвой, составляют элементы ситуации, в которой действует преступник. Поэтому вполне закономерным и даже необходимым является привлечение в исследования, направленные на выявление механизмов преступлений, данных о жертве. Получение и научная систематизация такого рода данных позволяют более глубоко исследовать детерминацию самих преступлений.

Практическое использование виктимологических данных. Данные о жертве могут быть полезными как для изучения причин и условий преступности и вик-тимизации, так и для решения конкретных проблем следствия — поиска лица, совершившего преступление, квалификации его деяния, определения степени вины, дифференциации наказания, принятия адекватных профилактических мер.

Например, обобщение сведений о жертвах серийных сексуальных убийств (возраст, образ жизни, социально-психологический статус и пр.), способах совершения преступления (неожиданные нападения, заманивание жертвы с помощью обмана, отсутствие или наличие на теле потерпевшего следов садистских действий, истязаний и пр.) помогает созданию психологического портрета посягателя, облегчает его поиск.

Установление состояния жертвы (в частности, состояния беспомощности или зависимости от преступника) может помочь правильной квалифицикации преступного деяния, определению наличия и степени вины посягателя, дифференциации наказания.

Типизация ситуаций взаимодействия преступника и жертвы с учетом роли лиц, которым наносится вред, позволяет не только разобраться в особенностях детерминации преступных действий, но и помочь в выработке способов оптимального поведения потенциальной жертвы. Разработка и обучение навыкам противостояния викти-мизации — одно из направлений виктимологической профилактики.

В то же время речь о виктимологии как об отдельной научной дисциплине может идти в случаях, когда данные о жертве самостоятельно, без учета сведений о преступнике и ситуации могут помочь решению практических вопросов. В настоящее время виктимология все чаще самостоятельно исследует проблемы социально-психологической реабилитации пострадавших от преступления, компенсации причиненного жертве ущерба.

За самостоятельность виктимологической науки ратовал румынский исследователь Б. Мендельсон и некоторые другие ученые. Объектом виктимо-логического анализа эти исследователи предлагают считать не только пострадавшего от преступления, но и жертву несчастного случая, катастрофы, стихийного бедствия, войны. Способы решения проблем возмещения ущерба и социально-психологической реабилитации жертв криминальных и некриминальных событий схожи. Лишь в минимальной степени они требуют учета особенностей ситуации и действий причинителя вреда. Данные о жертве в этих случаях имеют собственную практическую значимость, что делает более резонными высказывания о виктимологии как особой дисциплине.

Из история виктимологии. Рождение виктимологии принято связывать с именем немецкого ученого Ганса фон Хентинга. Он выдвинул идею о существовании зависимостей между определенной категорией преступников и определенным типом жертвы. Выявление взаимосвязей, существующих между преступником и жертвой в преступлениях разного типа, учет роли жертвы в порождении преступного акта позволяют, по мнению Хентинга, глубже разобраться в механизмах и причинах преступлений, точнее осуществить криминологический прогноз, принять более адекватные меры, направленные на социальное противодействие преступности.

Работы Г. Хентинга активизировали научный поиск других ученых. В 1958 г. М.Е. Вольфганг издал работу «Типы убийств», в которой, обобщив результаты многочисленных исследовании, типизировал ситуации, складывающиеся при взаимодействии убийц с их жертвами. Пристальное внимание ученых вызвали и виктимологические аспекты таких преступлений, как мошенничество, разбойные нападения, истязания, хулиганство, изнасилования и некоторые другие.

Справедливым представляется мнение[7]о том, что виктимологический анализ наиболее эффективен при исследовании преступлений, в которых  преступник непосредственно взаимодействует с жертвой. К таковым в первую очередь относятся насильственные и корыстно-насильственные посягательства, а также некоторые виды мошенничества.

В наиболее развернутом виде ситуация взаимодействия представлена при совершении половых преступлений, в частности, изнасилований и насильственных действий сексуального характера. В 1967 г. израильский ученый Ме-нашем Амир (М. Amir) изучил ситуации, возникающие при изнасилованиях.Работа М. Амира 1971 г. «Типы изнасилований» расценивается как одно из наиболее глубоких и серьезных исследований жертв этого типа.

Проблема виктимного («способствующего») поведения. В практике уголовного судопроизводства многих стран проблема оценки поведения в криминальной ситуации жертв половых посягательств является «наиболее трудной и вызывающей наибольшее число споров» в специальной литературе. Основные сложности концентрируются вокруг вопроса о том, какова была воля потерпевшего в случаях, когда он при объективно имеющихся возможностях избежать вступления в половую связь (нет грубого насилия, имеется возможность убежать, обратиться за помощью) не делает никаких шагов для этого. Более того, совершает действия, позволяющие предполагать его согласие на половую близость.

Эта проблема породила концепцию так называемой способствующей жертвы (victim precipitation), которая и была развита в русле виктимологиче-ских исследований. На модели изнасилований в основном был разработан подход к понятию «способствующая» жертва. Впервые к жертвам изнасилования термин «способствование» применил М. Амир. Под «способствующим» им понималось поведение потерпевшего, «которое могло быть интерпретировано преступником или как явное приглашение к сексуальному взаимодействию, или как знак того, что жертва будет доступна, если он проявит достаточную настойчивость».

«Способствующее поведение», с точки зрения М. Амира, может выступать в двух видах: либо как «необоснованное доверие» (commission), когда потерпевшая соглашается пить вино, гулять с малознакомым и пр., либо в виде «оплошности» (omission) — глупой и неосторожной поспешности, недостаточно сильного сопротивления сексуальным домогательствам.

М. Амиром было обнаружено, что для изнасилований, в которых жертвы «способствовали», характерны: принадлежность преступника и жертвы к одной расе (чаще белой); знакомство жертвы и преступника; молодой возраст жертвы (15—19 лет); употребление жертвой алкоголя до встречи с преступником или вместе с ним; «плохая» репутация жертвы; проживание жертвы и преступника в одном районе; встреча жертвы с преступником в день посягательства в компании (у друзей, в баре, на вечеринке); совершение преступления в значительном отдалении от места жительства преступника и жертвы; использование преступником различных форм принуждения, в том числе достаточно грубых; унижение жертвы и глумление над нею. Эти данные получены путем статистического сравнения 122 случаев изнасилования «способствующих» жертв и 524 случаев «неспособствующих». Различия оказались статистически значимыми.

На основании полученных таким образом данных М. Амир выделяет некий усредненный тип «способствующей» жертвы. Преступник, действующий в условиях «способствования» жертвы, по мнению М. Амира, должен наказываться менее строго, чем тот, который совершает изнасилование «неспособствующей» жертвы.

Отечественные авторы[8]предлагают подобное или более дробное деление «способствующего» (в отечественных исследованиях оно называется виктим-ным) поведения жертвы. Виктимное поведение делится ими на провоцирующее (толчковое) — порождающее у преступника на первых этапах взаимодействия уверенность в доступности партнерши; благоприятствующее — постепенно, благодаря аморальному поведению потерпевшей, формирующее у преступника предположение о возможности совершения полового акта с согласия партнерши; морально небезупречное, облегчающее изнасилование.

В виктимологических исследованиях «способствующих жертв», проводимых в нашей стране (Ю.М. Антонян, В.В. Волженкин, А.П. Дьяченко, В.П. Коновалов и Л.В. Франк и др.), были получены результаты, сходные с результатами Амира: жертва и преступник знакомы до возникновения криминальной ситуации; знакомство носило случайный характер; жертва зачастую была в нетрезвом состоянии и употребляла спиртное вместе с преступником; имела плохую репутацию; невысокий социальный статус (незаконченное или законченное среднее образование, работала в сфере бытового обслуживания); в качестве жертвы нередко выступали несовершеннолетние или молодые девушки с ранним половым созреванием, обладающие психическими или половыми аномалиями, воспитывающиеся в неблагоприятных условиях; не имеющие опыта половых отношений, незамужние и пр.

Многие отечественные правоведы делают на основании полученных данных выводы, сходные с теми, которые сделаны Амиром. В частности, о том, что в случае, когда негативно расцениваемое с точки зрения морали поведение потерпевшей играло значительную роль в порождении преступления, т.е. способствовало возникновению у субъекта умысла совершить изнасилование или облегчало реализацию этого умысла, вина преступника будет меньше. Однако рассуждения эти носят слишком абстрактный характер. На основании выделения типичного «способствующего» поведения усредненной жертвы невозможно решать вопрос о вине посягателя. Вряд ли можно согласиться с утверждением о том, что в виктимологии для «выявления всех причинно-следственных связей между отрицательным поведением потерпевшего… и противоправным деянием причинителя вреда… не имеет значения, сознавал и предвидел ли потерпевший результаты своего упречного поведения или нет, ожидал ли ответной реакции причинителя вреда или нет»[9].

Решение вопроса о влиянии поведения жертвы изнасилования на участь посягателя требует углубленного психологического исследования особенностей деятельности и сознания преступника и его жертвы в ситуациях их взаимодействия. Недооценка роли психологических аспектов поведения преступника и жертвы затрудняет внедрение результатов криминолого-виктимологических исследований в практику.

К чему ведет оторванное от конкретной уголовно-правовой материи теоретизирование по поводу роли поведения и личности жертвы в генезисе такого преступления, как изнасилование, можно проследить на примере развития в Америке концепции М. Амира.

Как известно, не существует единого для всех представления о том, какое поведение можно назвать «способствующим». Амир делил ситуации на те, где жертва способствовала, и те, где она не способствовала, более или менее произвольно, на основании собственных представлений о том, какое поведение может быть истолковано мужчиной как приглашение к половому сближению. Другие исследователи выделили другие критерии. В результате создалось положение, при котором все случаи провокационного, соблазнительного или просто неосторожного поведения жертвы стали называться «способствованием». Например, не закрытая женщиной вовремя входная дверь в дом, слишком броская манера в одежде, поведении, плохая репутация, пьянство могли расцениваться как способствование изнасилованию. «Способствованием» стали называть случаи, когда жертва перед тем, как быть изнасилованной, флиртовала с преступником, или случаи, когда она доверчиво села в попутную машину с незнакомым мужчиной.

Дальнейший анализ теории, согласно которой вина преступника может быть снижена за счет «вины» жертвы, показывает, что в последнее время в США, где этот подход зародился, она претерпела определенные изменения. Так, если на первых этапах (1965—1968 гг.) внимание специалистов было привлечено к проблеме восприятия криминальной ситуации преступником и сложилось мнение, что юридическая система слишком жестко и несправедливо подходит к оценке его поведения, то позднее развиваемые М. Амиром идеи и особенно их последующая интерпретация вызвали протест со стороны многих исследователей. В адрес приверженцев этой концепции было брошено обвинение в том, что таким образом узаконивается мужская агрессивность и сужается сфера сексуального самоопределения женщины, ее половая свобода (Medea AA, Thompson К., 1975; Weis KA, Borges S.S., 1973; Brodyaga L. et al., 1975).

В отдельных случаях дезориентация жертвы в происходящем совершенно сознательно использовалась более опытным в половых отношениях преступником.

Использовалось беспомощное состояние жертвы, не понимающей характера и социальную значимость предкриминальной ситуации. Вряд ли можно утверждать, что к таким лицам общество должно проявлять снисходительность и смягчать заслуженное ими наказание.

Другое дело, когда в роли посягателя выступал тот, кто не смог правильно разобраться в причинах «способствующего» поведения жертвы в силу личностной незрелости, малоопытности, неискушенности в межличностном взаимодействии. Зачастую такими лицами являлись несовершеннолетние. В отношении этих субъектов действительно требуется снисхождение.

Ряд статей Уголовного кодекса (ч. 3 ст. 20, 22 УК РФ и др.) предусматривает возможность более глубокого и психологически более осмысленного, с учетом имеющихся криминолого-виктимологических накоплений, подхода к уголовно-правовому анализу взаимодействия преступника с жертвой. Необходимо далее усовершенствовать экспертные психологические службы и создать ресоциализирующие посягателя и реабилитирующие жертву социально-психологические институты.

    продолжение
–PAGE_BREAK–