–PAGE_BREAK–Для этого нам необходимо быть точными в понимании основной концепции того, о чем собираемся рассуждать. А именно, определиться в том, что мы подразумеваем под самоубийством. Как ни странно, но даже в определении существуют разногласия между различными этическими системами. Об этом пойдет речь в следующем разделе.
4. Определение самоубийства
Зададимся вопросом: «Что нам дает основание расценивать акт самоуничтожения человека как самоубийство? Форма деяния, при которой человек совершает определенные действия, провоцирующие свою собственную смерть, или нравственные установки, которыми пользовался человек в период совершения или отказа от совершения поступка, приведшего к смерти?» Попросту, делаем ли мы вывод о самоубийстве по внешним или по внутренним признакам, на основании наличия факта самоуничтожения или на основании предшествовавших смерти намерений и убеждений.
Рассмотрим следующие примеры:
1. Молодой человек, убежденный в бессмысленности жизни кончает жизнь самоубийством;
2. Во время гонений Диоклетиана в 304 г. впервые появились случаи самоубийства христиан из-за ужасных пыток и казней, которым они подвергались. [9]
Схваченная христианка бросается со стены крепости, чтобы избежать мучений, не отречься от Христа и не выдать имена других христиан.
3. Летчик горящего самолета уводит самолет за город, чтобы не пострадали люди, и не воспользовавшись катапультированием (хотя он предвидел свою смерть), сгорает во взорвавшемся за городом самолете.
4. Из-за производственной травмы мужчина теряет обе ноги, потеряв способность самостоятельно передвигаться, он потерял высокооплачиваемую работу и стал иждивенцем. Чтобы избавить семью от психологических и финансовых затрат, он застрелил себя.
5. Два буддийских монаха прибегли к публичному самосожжению в знак протеста против войны во Вьетнаме.
6. Безнадежно больная пациентка, предвидя неизбежную смерть, отказывается от принятия пищи и помощи систем жизнеобеспечения, без которых она не может самостоятельно существовать, и вскоре умирает.
Каждый их этих случаев окончился смертью, которая была спровоцирована теми или иными действиями погибших. Все эти примеры можно назвать актами саморазрушения, но можно ли их все назвать самоубийством? В этом предстоит разобраться.
Современные споры об определении
Например кто-то может согласиться с тем, что поступок, бросившейся со стены христианки, является самоубийством. Другой может утверждать, что ее поступок не является самоубийством, рассматривая его не только с позиции физического деяния, но и нравственной установки человека. Итак, прежде всего, следует решить какой характер должно иметь подобное определение: сугубо описательный, и не выносящий моральной оценки, или моралесодержащий.
Поясню важность этой разницы на примере. Скажем мы задались целью дать определение человеку. У нас есть два пути как это сделать:
1. дать определение на основании внешних, физиологических признаков, то есть дать описательное определение (скажем такое: человек это существо, которое ходит на двух задних конечностях, работает двумя передними конечностями и имеет голову);
2. дать определение на основании внутренних признаков, то есть, дать моралесодержащее определение, выражающее оценку и отношение (скажем такое: человек это наиболее разумное и совершенное из всех существо, способное к самостоятельной творческой деятельности).
И в том и в другом случае мы определяли один объект, но разными способами. Согласно первому подходу, человеком является то существо, которое соответствует данному описанию, под которое вполне может подойти животное, скажем обезьяна, но под которое не подходит человек, утративший какую-то конечность. При этом данному существу не дается оценка и не выражается отношение к нему. Следуя же второму подходу, можно наиболее точно определить кто является человеком, при этом не возникает двусмысленности и благодаря выраженной оценке становится понятно, что человек это не просто существо, а наиболее лучшее и совершенное существо, благодаря внутренним врожденным способностям: разуму и способности к самостоятельному творчеству. Выраженная оценка формирует в сознании читателя наиболее правильное и недвусмысленное отношение к человеку.
Подобное происходит и с моральными терминами в зависимости от того дается ли им описательное или моралесодержащее, выражающее оценку, определение.
Том Бичемп и Джеймс Чайлдресс в своей книге «Принципы биомедицинской этики»[10] утверждают, что определение самоубийства, как термина, должно содержать описательный характер, но ни в коем случае не выражать отношения и этической оценки поступка. Вот определение, которые они вывели: «Деяние является самоубийством в том случае, если некто преднамеренно лишает себя жизни независимо то того, какими были причины, условия и характер обстоятельств, приведших к смерти». Это определение является описательным, так как выводится на основании внешних признаков, то есть факта смерти. Согласно ему самоубийцей является тот, кто каким -либо образом причастен к собственной смерти.
Достоинством такого определения, как считают авторы, является то, что оно не несет в себе негативной и вообще какой-либо оценки данного действия, тем самым претендуя на объективность. Согласно данному определению, все, приведенные выше примеры, являются примером самоубийства.
Недостатком данного определения является то, что оно:
не точно определяет критерии классификации поступка как самоубийства;
не учит правильному отношению к самоубийству.
Авторы этого определения стремились избежать моралесодержащей нагрузки руководствуясь следующими соображениями. Многие люди, говоря о самоубийстве, вкладывают в сам смысл слова негативную оценку, и термин самоубийства становится синонимом плохого поступка. Бичемп и Чайлдресс утверждают, что подобное предубеждение в понимании суицида, лишает этот термин объективного осмысления. Может случиться, что действие, которое спровоцировало собственную смерть, можно оправдать с позиции нравственности, тогда следует опасаться называть это самоубийством, т.к. за этим термином закрепилась негативная оценка. Поэтому они утверждают, что определение должно быть морально нейтральным, т.е. сугубо описательным.[11]
Можно согласиться с общим ходом мыслей Бичемпа и Чайлдресса в отношении того, что некоторые акты саморазрушения действительно трудно осуждать как негативный поступок (к примеру самопожертвование во имя спасения жизни другого человека) и поэтому их не следует называть самоубийством, словом которое несет в себе укоренившееся негативное значение. Но вместо того, чтобы более точно оговорить в определении, что является осуждаемым с позиции нравственности поступком, а что нет, они дают пространное по смыслу, описательное определение, которое может вместить в себя практически любой акт саморазрушения, включая самопожертвование.
Другой точки зрения, в своей работе «Богословское рассуждение о медицине, умственных расстройствах и церкви»[12], придерживается Стэнли Хаурвас, оспаривая доводы Бичемпа и Чайлдресса. Он утверждает, что использование самоубийства как термина, несущего моральную оценку, в данном случае негативную, более предпочтительно, чем использование условной и описательной формулировки. Он это обосновывает следующими доводами.
Моральная оценка любого термина, как в данном случае «самоубийство», зависит от распространенных взглядов и философских представлений, конкретно рассматриваемой культуры. Например: определение Бога в рамках пантеистической концепции, имеет безликое абстрактное значение, когда в монотеистической системе это конкретная личность с определенными характеристиками. Если постараться найти нейтральное определение Бога, которое бы подходило к обеим системам, например: «Бог — это объект наивысшего поклонения», — то все равно в каждой культуре под Богом и поклонением Ему будет подразумеваться нечто свое, в зависимости от того, какие взгляды и философские представления о Боге и поклонении Ему распространены в данной культуре. То же самое и с определением самоубийства, если его сделать этически нейтральным, сугубо описательным, то в каждой культуре оно может быть истолковано по-разному, в соответствии с распространенными понятиями данного общества о жизни, смерти и самоубийстве. Следовательно различное понимание будет обуславливать различное отношение к самоубийству, т.к. описательный термин непременно впитает в себя тот морально-оценивающий характер, который наиболее соответствует представлениям данной культуры.
Хаурвас прав, когда говорит, что любой термин этики должен содержать определенное отношение к тем или иным поступкам, так как в этом случае он определяется с точки зрения внутренних, а не внешних характеристик, моралесодержащей, а не описательной, что позволяет недвусмысленно определить и оценить самоубийство с позиции нравственности… Нормативная нагрузка термина этики указывает на его применение в данном обществе, как позитивного или негативного поступка. Таким образом определение «незапятнанное моральной оценкой» не сможет быть одинаково понимаемым во всех культурах, если не будет изначально нести в себе морального отношения к «самоубийству». В другом обществе оно может быть пересмотрено и породить совсем иное отношение к этому явлению. Итак, наиболее предпочтительной является моралесодержащая форма определения, чем описательная.
Теперь вернемся к вышеописанным примерам самоликвидации людей и, рассмотрев их более подробно, постараемся наиболее точно почувствовать рамки, в которые вмещает себя термин «самоубийство».
Первый случай:
Молодой человек покончил с собой. Это наиболее яркий пример самоубийства, по которому не может возникнуть никаких разногласий. На основании этого случая можно утверждать, по крайней мере, три вещи:
1. Самоубийство включает в себя смерть человека;
2. Этот человек должен быть непосредственно вовлечен в действие, которое привело к смерти;
3. При самоубийстве человек добровольно приносит себя в жертву смерти.
Эти три компонента можно принять как стандартные в определении суицида, которое, предварительно, в общих чертах, можно сформулировать так: самоубийством является убийственное действие, которое совершено с преднамеренной целью лишить себя жизни. Далее мы унифицируем это определение, рассмотрев его в свете других примеров.
Ключевым понятием в этом определении является слово «преднамеренно», поэтому зададимся вопросом: «Что означает преднамеренность в самоубийстве?» Некоторые считают преднамеренностью, то когда человек, имея возможность избежать предвиденной смерти, сознательно не делает этого. Именно это понятие преднамеренности фигурирует в определении Бичемпа и Чайлдресса. Основываясь на таком понимании преднамеренности, все вышеперечисленные примеры можно назвать самоубийством. Но наверняка многие не согласятся с тем, что поступок христианки, не желавшей предавать Христа и своих друзей; летчика и безнадежно больной пациентки являются самоубийствами равносильными первому случаю. Такое расхождение во мнениях можно объяснить различным пониманием преднамеренности. Итак, вывод о преднамеренности можно сделать на основании:
1. наличия акта самоуничтожения;
2. или на основании существующих планов и намерений уничтожить себя.
Второй подход к определению преднамеренности, я считаю, более согласуется с понятием самоубийства, чем первый, так как помогает более точно отличать случайный поступок от заранее обдуманного. В этом случае, действие (в данном случае действие самоуничтожения), можно считать намеренным только тогда, когда оно совершено на основании существовавшего ранее плана или намерения совершить данное действие. Поэтому примем такое понимание как наиболее верное.
Я хотел бы, чтобы на основании данного определения преднамеренности мы различали, в дальнейшем рассуждении, акт саморазрушения и самоубийство. И различии состоит в том, что самоубийство включает в себя понятие преднамеренности, а саморазрушение нет.
Рассмотрим пример с летчиком. Хотя он и задействован в своей смерти, так как предвидел смертный исход, если не катапультируется, этот случай следует рассматривать как акт самопожертвования, но не самоубийства, так как:
1. смерть не была спланирована и не являлась желанным концом для самого летчика;
2. летчик руководствовался мыслью о спасении жизней горожан, которые могли погибнуть если он бросит самолет и тот рухнет на город.
В случае с христианкой, попавшей в руки гонителей, затронута «проблема принуждения». Христианка лишает себя жизни, потому что хорошо знает, что будет убита посредством невыносимых пыток, которых ей не избежать из-за твердости, с которой она решила быть верной Христу (не отречься от веры принесением жертвы языческим богам) и друзьям-христианам, не предавая их. Некоторые утверждают, что этот поступок нельзя назвать самоубийством, т.к. здесь присутствует факт принуждения, т.е. простая замена одного вида смерти другим при обстоятельствах неминуемой смерти, следования интересам других, а не собственным.
Если бы христианка, не испытывая принуждения, лишила себя жизни, то тогда бы ее поступок расценивался как самоубийство. Но так как она действовала по принуждению, ее поступок является актом саморазрушения, но не самоубийством.
Как же относиться к случаям, подобным этому? Многие придерживаются мнения, что подобного рода поступки являются актом мученического самопожертвования, подобно поступку летчика, но не самоубийством, так как мотивированы побуждением внешней направленности. Здесь смерть не является желанным концом, но собственная жизнь отдается за других (чтобы не выдать друзей христиан и не предать Христа). Некоторые философы делают еще следующее уточнение: поступки самопожертвования только тогда могут быть расценены как самоубийство, когда они совершаются ради животных или безличных объектов (например богатства, славы и т.п.)[13].
На основании этого, случай с застрелившим себя безногим мужчиной, можно расценивать как самоубийство, т.к. здесь не соблюдено условие самопожертвования во имя спасения жизни других людей, но совершено ради безличного благополучия семьи.
Перейдем к случаю самосожжения буддийских монахов. Некоторые могут возразить, что этот случай так же является не самоубийством, а мученическим самопожертвованием во имя спасения жизни других. Бичемп, в своей работе «Суицид», не соглашается с подобным мнением, и в этом с ним можно согласиться, настаивая на том, что этот поступок является самоубийством, так как монахи непосредственно и преднамеренно создали угрожающие жизни условия (огонь), которые приводят к смерти.[14] Именно преднамеренность, т.е. наличие осознанного плана как умертвит себя, определяет этот акт как самоубийство.
Случай, подобный примеру, с безнадежно больной женщиной, Бичемп рассматривает как наглядный пример пассивной эвтаназии, но не как самоубийство.[15] Такой вывод он делает на основании факта неизбежности скорой смерти пациентки и неспособности жить без вспомогательных систем жизнеобеспечения. Если, в случае с безногим мужчиной, болезнь не была безнадежной, а смерть была вызвана искусственно, то здесь присутствует фактор неизбежности и естественности скорой смерти. Предположим, что женщина была бы не безнадежно больной и сделала то же самое, то это была бы искусственно вызванная смерть, и поступок расценивался бы как самоубийство. Итак, основанием оправдания женщины является неизбежность скорой смерти и неспособность самостоятельного существования без помощи вспомогательных систем жизнеобеспечения. Этот поступок следует оценивать как акт саморазрушения, но не самоубийства.
Определение самоубийства
На основании данного рассуждения и анализа примеров, постараемся более точно определить термин самоубийства. Оно следующее:
Акт самоубийства, как морально неоправданный поступок является таковым только в том случае, если человек преднамеренно и самопроизвольно вызывает собственную смерть, как средство окончания жизни или чего-либо безличного (боли, переживаний, воспоминаний), путем действия или воздержания от действий (отказ от еды, помощи), кроме тех случаев, когда это деяние совершается по принуждению и является самопожертвованием во имя спасения жизни других людей или верности Богу. То, что же является самопожертвованием во имя послушания Богу, должно согласовываться с общепризнанной богословской точкой зрения на разрешение конфликтных ситуаций в которых нужно выбирать между верность Богу и жизнью. [16]
продолжение
–PAGE_BREAK–Некоторые также добавляют к этому определению следующий признак «смерть должна произойти относительно скоро».[17]
Это определение самоубийства дает право утверждать, что все действия саморазрушения, которое не подпадают под его рамки, нельзя называть самоубийством, то есть определять как морально неверный (греховный) поступок.
5. Библейский анализ определения
Что же говорит Библия о самоубийстве? Постараемся это понять сравнив данное определение с тем, которое можно вывести на основании христианского богословия.
Нужно сказать, что в Библии нет прямых высказываний, нормативного характера, в отношении самоубийства. Богословское заключение в отношении самоубийства мы можем сделать на основании мест Священного Писания, которые говорят в общем о разрушении жизни, т.е. об убийстве. В Библии содержится ясный запрет убийства ближнего (Исх.20:13; Исх.21:12; Быт.9:6). Эти тексты запрещают преднамеренное убийство и следовательно, можно предположить, убийство себя самого. Есть так же закон, который оговаривает случаи непреднамеренного убийства (Исх.21:12-14; Иис.Н.20:3-6). В этом случае невольному убийце предписывается уйти в специально определенный город, чтобы избежать мести родственников убитого. Т.е. случаи неумышленного убийства Богом не осуждались. Подобную аналогию можно провести в случае с непреднамеренным актом самоуничтожения.
Наиболее ясное выражение отрицательного отношения к самоубийству находим к книге Иова (2:9,10; ср.7:15). Даже сильные страдания героя книги не побудили его покончить с собой, а высказанное им при этом желание конца жизни признается греховным. Такое отношение к убийству человека основывается на утверждении священности жизни как Божественного дара. Однако мы встречаем на страницах Библии два случая самоуничтожения, которые, по видимому не осуждаются как самоубийство (1Цар.31:4; 2Цар.17:23). Оба поступка самоликвидации являются актом саморазрушения в условиях неизбежности скорой смерти. Оба человека, царь Саул и восставший против Давида Ахитофел, предвидя неминуемую смерть от победивших их противников, покончили с собой. В том и другом случае убившим себя не было отказано в совершении похоронных и траурных обрядов, которые не совершались для самоубийц. То есть, согласно Писанию акт самоликвидации в условиях «принуждения», или неминуемой смерти, не расценивается как самоубийство, то есть не являлся греховным. У древних иудеев существовали устоявшиеся критерии по которым, согласно Талмуду, определялась виновность покойного в самоубийстве. Приведу ссылку из Еврейской энциклопедии: «Самоубийство считалось религиозно запрещенным деянием, подлежащим наказанию не земного, а небесного суда. Обряды, которые символизируют уважение к покойному, по отношению к самоубийцам не совершаются. Для ограничения траурных обрядов вследствие самоубийства требуются следующие условия:
1. Сам факт должен констатироваться очевидцами, а не путем косвенных улик;
2. Самоубийство должно быть совершено в состоянии вменяемости: деяние малолетних, безумных или под влиянием припадка умоисступления не вменяется в вину;
3. Самоубийство должно быть умышленным. Умысел считается лишь тогда доказанным, когда покойным было предварительно заявлено о своем намерении. Сверх того, если самоубийство вызвано критическими обстоятельствами и представляет лишь замену одного вида смерти другим, то оно считается извинительным и по такому убийце обряды совершаются полностью. (Талмуд: Семах II 1,2,3).[18]
Итак, древние евреи учитывали фактор намеренности самоубийства и фактор неминуемой смерти.
В Новом Завете, в 15-й главе Евангелия от Иоанна содержатся стихи, которые выражают Библейское отношение к акту самопожертвования: „Вот что заповедую Я вам: любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто отдаст жизнь свою за друзей“. Сам автор этих слов, Господь Иисус Христос, проиллюстрировал эти слова на своем примере. Он, сверхъестественным образом, знал о своей насильственной смерти в Иерусалиме, но однако, Он не предпринял ничего для того, чтобы избежать гибели, а пошел в Иерусалим, т.к. этого требовали условия спасения, для вечной жизни других, и послушания Богу Отцу. И Его поступок должен расцениваться как акт мученического самопожертвования, но ни в коем случае не как самоубийство. (Если же следовать определению Бичемпа и Чайлдресса, данному в начале раздела „Определение самоубийства“, то акт самопожертвования Христа можно расценивать как самоубийство. Это еще раз указывает на несостоятельность описательного подхода и данного ими определения). Теперь сравним вышеизложенную библейскую точку зрения на самоубийство с полученным определением самоубийства.
Итак, все основные пункты данного определения выдерживают критику со стороны библейского богословия в отношении к самоубийству и точно отражают библейский взгляд на эту проблему. Библией осуждается преднамеренное убийство, но оправдывается самопожертвование во имя спасения жизни других, а также и не осуждается действие саморазрушения в условиях неминуемой смерти. Мы определили самоубийство как безнравственный поступок, отделив его от акта самопожертвования и саморазрушения в условиях неминуемой смерти. Таким образом мы выяснили, что же является самоубийством с позиции христианской этики, затронув тему моральности суицида.
Теперь перейдем к более подробному ознакомлению с современными взглядами на вопрос моральности самоубийства, знание которых будет полезно христианским лидерам в работе с людьми подверженными суицидальному мышлению и при встрече с их защитниками.
6. Современные споры о моральности самоубийства
В 1990 году в США прогремело дело врача Джека Кеворкяна, прозванного газетчиками „Доктор Суицид“, „Доктор Смерти“. Его обвинили в убийстве из-за того, что он помог 4 июля 1990 года покончить с собой 54.-летней Джанет Адкинс, страдавшей болезнью Альцгеймера. „Я совершенно не раскаиваюсь в своих поступках и не сожалею о той роли, которую я сыграл в смерти этой женщины, -приводит слова Кеворкяна, сказанные на пресс-конференции канадская газета “Ла Пресс».- Почему эта проблема меня заинтересовала? Странный вопрос. Ведь смерть — это такая штука, с которой каждому из нас рано или поздно придется столкнуться лицом к лицу”[19]. В 1989 году Джанет Адкинс, у которой трое детей и уже трое внуков, узнала о том, что через несколько лет ее ждет потеря памяти, сумасшествие и смерть. Узнав, что она неизлечимо больна, она специально прилетела из Портленда, где жила, в Детройт для того, чтобы убить себя с помощью устройства Кеворкяна. Под машину для самоубийства он переделал старенький автофургон «Фольксваген». Все происходит следующим образом. Врач провожает «пациента» в безлюдный парк и сначала делает ему внутривенную инъекцию безвредного соляного раствора. Затем «пациент» садится в машину и сам нажимает кнопку, в результате чего получает порцию еще одного препарата, который, взаимодействуя с первым, превращается в сильное наркотическое средство, почти мгновенно вводящее самоубийцу в состояние комы. После этого в организм автоматически вводится доза хлористого кальция, вызывающая остановку сердца. В предсмертной записке, которую передал журналистам муж госпожи Адкинс, она заявляла: «Находясь в здравом уме и твердой памяти я решилась на самоубийство, потому что знаю — я неизлечимо больна. Я не хочу ждать пока моя болезнь примет тяжелую форму и приведет к тому, что я полностью потеряю человеческий облик». «Я не нарушил ни одного закона, — добавляет со своей стороны Кеворкян. — И я не думаю, что против меня могут возбудить уголовное дело.»[20] Прокурор Окленда Ричард Томпсон заявил что еще не пришел к окончательному выводу виновности Кеворкяна в убийстве. Состоявшийся затем суд оправдал доктора, но вынес определение, запрещающее впредь использовать «адскую машину» и заниматься подобным изобретательством. Однако Кеворкян не подчинился запрету, и в 1991 году против него снова было возбуждено дело после того, как он «помог» еще двум женщинам распрощаться с жизнью.[21]
Доктор Кеворкян для своего Фольксвагена, переделанного под машину смерти, саморучно сшил зеленые занавески на окна, чтобы отгородить Джанет Адкинс и возможных будущих «пациентов» от мира. Но этими занавесками невозможно закрыться от самой проблемы. В 1991 году споры вокруг нее вспыхнули с новой силой. Связано это было с выходом книги Дрека Хамфри «Последний выход», своего рода руководства для самоубийц. В «Последнем выходе» есть советы, как покончить с жизнью самому или помочь это сделать другу или родственнику. В книге приводятся таблицы смертельных доз восемнадцати известных лекарств (в основном болеутоляющих и снотворных); основательно обсуждаются и взвешиваются достоинства цианистого калия; предлагаются многочисленные практические средства для решивших задохнуться — от полиэтиленового пакета до автомобильных выхлопов”.[22]
Эти и подобные им факты иллюстрируют один из подходов в современной секулярной этике к проблеме самоубийства и указывают на актуальность, в современном плюралистическом обществе, ответа на вопрос; «Может ли самоубийство быть морально оправданным поступком, если оно сделано здравомыслящим человеком, на основании хорошо обдуманного решения?»
В этом разделе мы постараемся рассмотреть различные распространенные взгляды современных этических учений относительно моральности самоубийства, взглянув на них через призму христианской этики. Некоторые считают, что самоубийство, совершенное в состоянии депрессивной реакции, хоть и является неправильным с объективной точки зрения, но с позиции данной личности (прибегшей к самоубийству) такой поступок не может быть подвергнут моральному осуждению. Подобный акт можно назвать ужасной, но простительной ошибкой. Однако такое различие весьма сомнительно, т.к. в одном смысле можно сказать, что этот поступок ошибочен, а в другом случае, восприняв его как простительную ошибку, утверждать, что он не подлежит осуждению. Таким образом неправильное действие в то же время является ненаказуемым. Подобное утверждение вступает в разногласие с принципом морального осуждения аморальных поступков, как основного принципа библейской этики. Поэтому нужно быть последовательным до конца в своих рассуждениях и признавая ошибочность поступка, признавать справедливость его осуждения.
Либеральная точка зрения: самоубийство как морально оправданный поступок
Первая точка зрения содержит либеральный подход к проблеме суицида. Именно эту точку зрения разделяет доктор Кеворкян и автор книги «Последний выход» Дерек Хамври. Они считают, что самоубийство может быть морально оправданным, если оно не причиняет вреда окружающим и согласуется с правом свободного выбора личности самоубийцы. Даже если человек имеет определенные обязанности по отношению к окружающим (членам семьи, трудовому коллективу), самоубийство все же может быть приемлемо, если проблемы, возникшие у окружающих из-за самоубийства одного человека, не превышают проблем, которые спровоцировали самоубийственный шаг данного человека. Это основано на том утверждении, что ни один человек не должен подвергаться большим страданиям, ради того, чтобы уберечь окружающих от меньших трудностей. Как например в случае с покончившей с собой Джанет Адкинс.
Либеральный лагерь делится внутри себя на два, взаимно не исключающих подхода к этике самоубийства: утилитаристский и автономный.
Либеральный утилитаристский подход
Защитник этого подхода — Ричард Брандт. Он определяет суицид как намеренное завершение собственной жизни и выступает против утверждения абсолютной безнравственности самоубийства.[23]
Брандт рассматривает самоубийство как часть неизбежного «хода жизни», который в каком-то отрезке включает в себя смерть определенного человека. Его смерть зависит не только от обстоятельств собственной жизнь, но и от обстоятельств в которых находится остальная часть мира. Этика самоубийства, с точки зрения утилитаризма, должна принимать во внимание благополучие всех, относящихся к делу, сторон, а не только благополучие потенциального самоубийцы. Поэтому он должен смотреть на свою смерть (самоубийство) с позиции всеобщего «хода жизни», в котором его самоубийство является наилучшим вариантом как для него самого, так и для окружающего мира. К примеру, если безнадежно больной человек является бременем для своей семьи, то для всех будет хорошо если этот больной человек уйдет из жизни. Если это максимально улучшает всеобщий ход жизни, то самоубийство может быть морально оправданным поступком. Среди проблем, которые являются достаточными причинами для ухода из жизни, он перечисляет следующие: боль; безнадежная болезнь; навлекшее позор событие, повлиявшее на потерю престижа и статуса человека; увечья (потери части тела или красоты); банкротство; потеря сексуальной способности; события, которые делают невозможным достижения важных целей; потеря любимого человека; разочарование в близком человеке; увеличивающаяся с возрастом беспомощность.[24] Если человек испытывает подобные удары, которые лишают его счастливой перспективы в жизни и определенным образом не вписываются в общий ход жизни, то самоубийство, как добровольный уход из жизни, который приближает неминуемую в будущем смерть, можно назвать морально оправданным поступком. Если самоубийство является таковым, то окружающие, из уважения к решению личности и для улучшения всеобщего «хода жизни», имеют моральное обязательство помочь потенциальному самоубийце в исполнении его решения, если он нуждается в этой помощи, считает Брандт. Основываясь на подобном понимании, в свое время Кеворкян стал «Доктором суицида ».
Либеральная позиция автономии
Второй либеральный подход к этике самоубийства, называется автономным. Главными сторонниками его являются Том Бичемп и Джеймс Чайлдресс, идеи которых уже приводились выше. Они считают, что людям нужно позволить самим определяться в собственной оценке и выборе решений, особенно когда они находятся в экстремальной ситуации. Если человек является вполне самостоятельным и здравомыслящим, он имеет полное право определять ход своей жизни, даже если другие считают, избранное им решение морально неприемлемым.[25] С точки зрения приверженцев этого подхода, автономность личности должна иметь наивысший авторитет среди других моральных убеждений. В случае, если отклоняется право личности на самоубийство, хотя оно не наносит вреда другим, то этим выражается неуважение к автономным правам личности и нарушается сам принцип автономности, который гласит: люди должны уважать самоопределение личности и не делать для нее того, что бы она не хотели делать для себя, и должны помочь ей исполнить то, что она хочет сделать для себя.
Консервативный подход: самоубийство как абсолютно безнравственный поступок
Консервативная точка зрения утверждает, что самоубийство — безнравственный поступок, который нельзя оправдывать. Доказательством этой позиции служит ряд утверждений:
1. Самоубийство нарушает закон священности жизни, которую человек обязан уважать в себе самом, которая является целью, а не средством;
продолжение
–PAGE_BREAK–2. Самоубийство, как аморальный поступок, нарушает естественный закон врожденной моральной сущности в человеке, которая развивается в процессе становления личности и в согласии с которой он должен поступать;
3. Самоубийство нарушает человеческие обязательства перед Богом как Творцом, Даятелем и окончательным Владельцем человеческой жизни;
4. Самоубийство нарушает обязанности человека перед обществом.[26]
Как правило, последователи этой точки зрения являются приверженцами теизма, рассматривающими жизнь человека как дар Божий, который дан с определенной целью.
Согласно Хаурвасу,[27] приверженцу консервативного подхода, этика автономности (где принцип автономности преобладает над остальной моралью) подразумевает, что самоубийство является не только правом разумного выбора, но также является моральным правом человека. Это показывает, говорит Хаурвас, как неестественна и упрощена этика автономии. Этика автономии имеет неполное представление относительно идеала добродетельной (моральной) жизни человека в обществе. В результате, этот подход терпит неудачу, стараясь объяснить почему человек должен жить, встречаясь лицом к лицу с трудностями.
Во-первых, продолжает Хаурвас, сама причина самоубийства является ложной, на основании того, что жизнь является даром благого Создателя. Любые аргументы в отношении самоубийства должны выводиться с учетом понимания того, что жизнь является Божьим даром, и на основании этого, человек имеет моральное обязательство перед Создателем жизни, чтобы прожить ее. Человек должен жить даже в том случае, когда жизненные обстоятельства складываются не лучшим образом. Это обязательство обосновано разумным убеждением в том, что среди трудностей, Бог дает цель, к которой человек должен стремиться.
Во-вторых, утверждает Хаурвас, человек не имеет права на самоубийство на основании наличия определенных обязательств по отношению к другим людям. Существование человека зависит от его взаимоотношений с другими членами общества. Готовность людей жить перед лицом боли, тоски и страдания делает их способными:
— морально поддерживать друг друга;
— быть примером того, как переносить трудности жизни;
— учить других тому, как жить, умирать, быть стойкими в жизни, как понимать взаимосвязь между добром и злом (распространено мнение, что радоваться в жизни способны те, кто не имеет трудностей, хотя на само дел радость жизни может испытывать каждый, кто научился радоваться в трудностях);
— пример, отказавшихся от жизни людей, дает обществу бесполезные и опасные воспоминания, которые могут причинить вред, послужив негативным примером того, как вести себя перед лицом проблем.[28]
Самоубийство является сигналом, который указывает обществу на проблему, побуждая его вникнуть в трудности самоубийц, чтобы помочь людям с суицидным образом мыслей в нужное время. И одновременно это является сигналом каждому человеку в отдельности, который указывает на недостаток внимания к обществу.
7. Критический анализ
Далее будут приведены доводы, с позиций христианской этики, которые с одной стороны рассматривают преимущества консервативных представлений о самоубийстве и тем самым выражают критику либеральным.
Следующие критические замечания в своей основе выступают против этики автономности, но также относятся и к утилитаристской модели нравственности. Либеральное представление обеих этических форм нарушают персональные обязанности человека по отношению к самому себе. Это выражается в следующих пунктах:
1. Для совершения самоубийства нужно отвергнуть ценность собственной жизни и отказаться от человеческого достоинства. Самоубийство совершается из-за принятия ложной точки зрения, которая гласит: «Я сам являюсь организатором своей собственной жизни, и поэтому имею право распоряжаться ей как считаю нужным.»
2. Всем людям свойственно естественное стремление к жизни, основанное на предназначении человека — жить. Однако самоубийца идет в разрез с этим предназначением.
3. Самоубийство неприемлемо в позиции нравственности, потому что включает в себя намеренное уничтожение человеческой жизни.
4. Самоубийство также является самоопровергающим поступком, так как в нем, решением свободной воли, нарушается будущее действие свободной воли. Это утверждение существа, отвергающего существование. Самоубийство — это действие морали, которое отказывает в приоритете всем другим формам нравственности и самой нравственной жизни.
5. Самоубийство является рискованным шагом, так как неестественным путем вводит человека в жизнь после смерти. Даже если человек не верит в жизнь после смерти, наличие этой жизни все же остается реальным в свете тех доводов, которые можно поднять в поддержку этого вопроса. В любом случае крайне глупо рисковать вполне вероятной жизнью после смерти, уходя из жизни безнравственным способом.
8. Ценность жизни
В дебатах о самоубийстве затрагиваются всеобъемлющие вопросы цели жизни, послесмертного бытия, характера этики, общества, личности и права распоряжаться жизнью. Это достаточно широкий спектр важных вопросов, и осветить их все в одной работе не представляется возможным, поэтому в данном исследовании подробно будет рассмотрен только один вопрос о ценности человеческой жизни, т.к. он имеет непосредственное отношение к проблеме самоубийства и влияет на понимание вопросов о смысле жизни и загробного бытия. Особую ценность, в данном случае, представляет иудео-христианское мировоззрение, затрагивающее в своем учении все эти вопросы… Как можно было заметить, основанием на котором строится доказательство и критические высказывания консервативного лагеря о безнравственности самоубийства является «принцип священности жизни.» В этом разделе будут рассмотрены основные системы, которые предлагают свои критерии для определения ценности человеческой жизни.
В общем-то есть два основных подхода к ответу на вопрос: «Почему жизнь человека имеет ценность?» Это подход, основанный на утверждении, что ценность личности завоевывается человеческими способностями. И противоположный подход, приверженцы которого утверждают, что ценность личности является даром межличностных отношений. Первый подход называют функционализмом, как правило он основывается на материалистическом мировоззрении. Второй подход называется персонализмом, который является выражением библейской точки зрения.
Функционализм
Томас Джонсон (доктор философии) в своем докладе, под названием «Почему жизнь человека имеет ценность?» в качестве примера функционалистского мировоззрения приводит философию сторонницы этого подхода Мэри Уоррен.[29] Она предлагает различать генетическую принадлежность к человечеству и личность. В ее системе только личность, а не ее существо, генетически относящееся к человеческой расе, имеет моральные права, то есть его жизнь представляет ценность. Уоррен предлагает следующие черты, которыми определяется личность:
а) сознание, в частности способность чувствовать боль;
б) способность рассуждать;
в) способность осознанно действовать;
г) способность общаться;
д) наличие самосознания, представление о самом себе.
Чтобы пройти тест на личность, не обязательно соответствовать всем пяти критериям, достаточно двух. Но отсутствие всех пяти характерных черт, по ее мнению, наверняка свидетельствует, что существо не является личностью и следовательно не имеет никаких моральных прав.
Конечно, все эти черты свойственны людям. На что следует обратить внимание, это на заявление о том, что статус личности должен приобретаться, исходя из соответствия данным критериям. Согласно этому, она вполне определенно говорит, что люди в начале и в конце своей жизни могут в первом случае не иметь статус личности (младенец, эмбрион), во втором случае — утратить и следовательно не иметь моральных прав. Это является примеров функционального подхода, который основан на наличии и приобретении определенных качеств.
Другой пример функционализма можно найти в работах Джона Кобба. [30] Он утверждает, что хотя право человека на жизнь вполне фундаментально, оно не абсолютно. Оно происходит, а потому подчинено праву людей воплощать в жизнь свои планы. Именно наличие планов для воплощения в жизнь придает особую ценность человеческой жизни и является тем, что дает права человеку. Кобб проясняет свою точку зрения, прибегая к резкому контрасту. Он противопоставляет жизнь личности жизни младенца и жизни животного. Младенец на пути становления личности претерпевает два важных изменения. Первое; в то время как младенец полностью живет в настоящем, ребенок начинает строить свои собственные планы, которые требуют уважения и внимания. Второе: в младенчестве весь опыт заключается в удовлетворении нужд собственного тела, в то время как ребенок использует свое тело для осуществления своих планов. И Кобб думает, что у животных, как правило, в процессе жизни не наблюдается изменений от простого удовлетворения нужд собственного тела к использованию их для воплощения собственных планов.
Проблема такой теории в том, что люди, у которых еще нет или уже не будет планов, не имеют морального статуса личности, и поэтому их жизни не имеют особой моральной ценности. Это похоже на то, что некоторые животные могли бы пересечь границу животного состояния и стать личностями. Такие рассуждения, по-моему, ведут к моральному хаосу, потому что статус личности завоевывается приобретением определенных способностей, а именно — наличием плана. Это яркий пример функционализма.
Этих двух примеров, вероятно, достаточно, чтобы показать, что функционализм, в том или ином виде, сегодня широко распространен. Его используют, чтобы защитить аборты, убийство новорожденных, эвтаназию и в том числе самоубийства. В каждом случае личность должна продемонстрировать определенные способности и функции, чтобы завоевать статус личности в глазах других людей.А если это не удается индивидууму, тогда его жизнь не представляет ценности и, следовательно, не подчиняется общепринятыми этическими нормами. Это ставит под вопрос весь метод и подход функционализма.
Персонализм
Альтернативу функционализму я бы назвал «персонализм». Всех персоналистов среди самых различных мнений объединяет убеждение, что ценность человеческой жизни есть дар, и ценность этого дара «дана» и присутствует даже тогда, когда определенные человеческие способности или функции отсутствуют. В целом персоналисты мыслят в рамках иудео-христианской традиции и обычно строят свои теории в согласии с библейским утверждением, что люди созданы по образу Божьему.
Персонализм предстает в работах Серена Кьеркегора, датского философа 19 века, которого часто называют «отцом экзистенциализма». В «Болезни к смерти» он пишет: «Ступени в сознании личности, у которых мы до сих пор были на службе, находясь в пределах определения человеческой личности, или личности, мерой которой является человек. Но эта личность приобретает новое качество в том смысле, что эта личность находится в непосредственном поле зрения Бога. Эта личность уже не просто человек, но то, что я бы назвал, надеясь не быть неправильно понятым, теологическая личность — личность в глазах Бога. И какую бесконечную реальность получает эта личность, находясь перед Богом. Пастух, который (если это было бы возможным) является личностью только в глазах коров, — очень незначительная личность; и то же самое мы можем сказать об управляющем, который является личностью только в глазах рабов, так как в обоих случаях недостает шкалы или оценочного критерия. Ребенок, у которого до сих пор в качестве оценочного критерия себя были только родители, становится личностью, когда он уже человек согласно приобретенному статусу, выступающему в качестве оценочного критерия. Но какую безграничную исключительность получает личность, принимая в качестве оценочного критерия Бога!».[31]
Кьеркегор утверждает, что ценность человека является в какой-то мере понятием, находящимся в зависимости от взаимоотношений человека, что ценность человека зависит от тех отношений, в которых он находится. Тогда, если все люди имеют какую-либо связь с Богом, сознательную или несознательную, позитивную или негативную, то эта связь дает личности безграничную ценность. Ясно, что эта ценность является даром, независимым от функций.
Немец Гермут Тилике был выдающимся современным персоналистом и написал свои научные труды по этике в основном как реакцию на оскорбления нацистов. Он утверждает, что человеческое достоинство — всегда неотъемлемое достоинство, получаемое как дар извне, не от онтологических качеств, присущих человеку, будь то свобода личности, ответственность, сознание или что-либо другое.[32]Причиной того, что он так полагал, было его убеждение, что люди — «существа, находящиеся в определенных отношениях, созданные по образу и подобию Божьему и сотворенные для общения с Богом. Образ Бога в человеке, утверждает он, не имеет ничего общего со свойствами и качествами человека. Тилике утверждает, что наше достоинство, как и наша праведность, имеет отношение к тому, что „Бог помнит о нас“, а не к чему-то внутри нас. И так как Бог помнит о нас. Он говорит с нами через свое творение и Иисуса Христа таким образом, что достоинство и ценность каждой личности становятся тем, что нельзя потерять. Даже если многие обычные функции человека утеряны, ценность и достоинство личности не теряются, так как зависят от того, что Бог помнит о человеке и обращается к этому человеку. И если человеческое достоинство является результатом обращения Бога к нам, наличие человеческого достоинства предполагает важную задачу: реализацию этой связи со стороны человека.
Ясно, что взгляд на ценность человека с точки зрения персонализма приведет к совершенно другим выводам по поводу многих аспектов современной жизни, отличающимся от функциональной точки зрения.
В своей основе персоналисты опираются, в своих выводах о ценности человеческой жизни, на факт сотворения человеческой жизни Высшим Создателем, Богом.
Взгляд Церкви на жизнь человека.
Далее будет изложены обоснования, на основании которых христианская этика утверждает священность человеческой жизни. В Библии в книге Бытие (1:26,27) говорится, что только человека Бог создал по Своему Образу и Подобию, т.е. несет в своей сущности печать Божества. Это устанавливает особые отношения между человеком и Богом, равно как и остальной частью творения. То, что человек является носителем Образа и Подобия Создателя, усиливает представление о человеке как моральном существе, способном делать выбор согласно нормам морали и нести за это ответственность. Быть Образом и Подобием Божьим не означает быть Богом, но только то, что человек в отраженном виде обладает теми моральными и интеллектуальными силами, которые присущи Богу, и они делают человека моральным существом.
Как моральное существо, он несет ответственность за свой выбор, а также за свое отношение к другим членам человеческого рода и остальной части творения. Поэтому человек должен серьезно относится к тому, что он выбирает в нравственном отношении для себя и для других, как с точки зрения личной ответственности, так и с позиций бережного отношения к ценности самой жизни.
Он морально обязан вести себя лично и по отношению к другим по установленным законам, которые ценят и уважают человеческую жизнь. Утверждение, что человек создан по Образу и Подобию Божию, наполняет каждую отдельную личность внутренней ценностью, значимостью и достоинством. Человеческая ценность и значимость не определяются физическими или умственными свойствами и способностями, а также и не тем вкладом, который он может внести в развитие общества. В христианстве основным критерием, определяющим человека как моральное существо с внутренней ценностью и значимостью, является тот факт, что человек создан по Образу и Подобию Божию. Христианство определяет человека как творение по Образу и Подобию Божию. Поэтому утверждение, этого дает определение тому, что значит быть человеком. Поскольку „Образ и Подобие Бога“ относятся к сфере духовного, гуманность существует независимо от того, на какой стадии развития будет человеческая жизнь, будет ли она находиться в чреве матери или в доме престарелых. И в том и в другом случае — это человек, обладающий внутренней ценностью и значимостью.
На основании вышеизложенного можно сделать такое заключение: так как жизнь человека определяется не внешними признаками, а внутренним даром богоподобности по Образу и Подобию Божьему и наличием сознательных или несознательных взаимоотношений каждого человека с Богом, любая человеческая жизнь священна и уничтожение ее кем-то или самим собой является злым, безнравственным действием.
продолжение
–PAGE_BREAK–Если принять то, что жизнь человека является даром Божиим, то нетрудно понять, что вопросы смысла земной и существования загробной жизни также находят исчерпывающий ответ в контексте Божественной перспективы. Нашедший в Боге смысл своей жизни здесь, обретает перспективу непрекращающейся жизни там (после смерти). Так принятие факта «священности жизни» способно повлечь за собой разрешение остальных двух, важных для предотвращения суицида, вопросов.
9. Направления возможной помощи потенциальным самоубийцам
В этом разделе мы рассмотрим возможные пути помощи потенциальным самоубийцам, которые доступны христианским лидерам и находятся в компетенции христианской Церкви. При этом мы не будем затрагивать те аспекты помощи, которые находятся в компетенции медицины.
В разделе «Причины самоубийства» были рассмотрены основные симптомы, которые провоцируют людей к самоуничтожению. Из них можно выделить три категории:
1. причины убеждений: бессмысленность жизни, следование сектантскому учению, из убеждений долга; из-за неизлечимой болезни и т.п…
2. причины невменяемости: сумасшествие, одержимость; алкогольная и наркотическая зависимость;
3. причины критических обстоятельств: различные социально-экономические проблемы и трудности межличностных отношений, проблемы здоровья (имеются ввиду не представляющие непосредственной угрозы жизни).
По причинам убеждений
Люди с суицидальным образом мышления, вызванного причинами первой группы являются наиболее проблематичными с точки зрения психотерапии (душепасторской). Так же они входят в группу наибольшего суицидального риска. Таким людям, как впрочем всем потенциальным самоубийцам, необходимо помочь переосмыслить три важных этико-богословских вопроса: о священности жизни, который мы подробно рассматривали, о смысле жизни и послесмертного бытия. Необходимый материал по двум последним вопросам христианские лидеры могут почерпнуть во множестве христианских книг, раскрывающих суть и цели христианства. Человеку нужно помочь понять, что жизнь его имеет ценность в глазах Бога и на основании ее священности он не имеет морального права самовольно прерывать ее. Следует помочь понять, что после смерти жизнь не кончается, она является лишь переходом в состояние непрекращающейся жизни. И то, будет ли она полноценной, счастливой, прекрасной или бессмысленной, мучительной, ужасной зависит от того примет ли данный человек, Библейский взгляд на свою жизнь или нет. От этого так же зависит вопрос осмысленности бытия и цели жизни.
Для людей, которые бегут от жизни через самоубийство, думая в смерти найти долгожданный покой, такое свидетельство действительно может стать спасительным, так как удержит от роковой ошибки достичь божественного счастья, перешагнув порог смерти без Бога и веры. Конечно при разговоре с таким человеком необходимо передать ему не только убедительные доводы и новые концепции но, что самое главное, свое участие и сопереживание, т.к. любой суицид протекает на фоне одиночества. И для этого необходима как мудрость и знания так и любовь.
По причинам невменяемости
Нередко в категорию безнадежных сторонников самоубийства попадают люди, которые долгое время были подвержены влиянию наркотиков или алкоголя. Здесь проблемы физического и душевного здоровья наиболее тесно связаны, поэтому наряду с душепасторской помощью, такие люди нуждаются в квалифицированном лечении у нарколога и психиатра. Проведенные НИИ социальной и судебной психиатрии г. Киева исследования показали, что латеральная физиотерапия (курс из пяти сеансов трансцеребиральной низкочастотной электростимуляции) наряду с использованием традиционных методов, таких как психотерапия и использование транквилизаторов и антидепрессантов, является эффективным методом лечения нервно-психических расстройств у людей, совершавших ранее суицидальную попытку, при этом отмечается высокий процент людей, отказавшихся от мыслей о самоубийстве (66,2%). Людей этой группы разумнее будет направить к медику-специалисту, нежели стараться разрешить проблему сугубо душепасторским методом.
Так же в группу «безнадежных» самоубийц попадают люди, имевшие ранее (как потом выясняется) более или менее сильную связь с оккультными силами, что Церковь определяет как «связанность демонами» или «одержимость». Таких людей «какая-то» сила постоянно толкает на суицидальные попытки. Такое состояние расценивается Церковью как духовное заболевание и лечить его следует «профессиональным врачам» (священнослужителям, имевшим опыт борьбы с оккультными силами), используя духовные средства. Избавление людей от заболеваний такого рода является непосредственной обязанностью Церкви, действующей через своих служителей. Поэтому такого человека следует познакомить со служителем Церкви, который компетентен в вопросах оккультной связанности или одержимости.
По причинам критических обстоятельств
Люди с суицидальным образом мышления по причине критических обстоятельств нуждаются прежде всего в соучастии, так как их попытки самоубийства в основном вызваны эмоциональным порывом, возникшем вследствие депрессивной реакции в критических обстоятельствах из-за бессилия перед вставшей проблемой. Такой человек остро ощущает себя одиноким, будучи один на один с проблемой. И задачей христианского лидера является помочь человеку преодолеть, а при возможности и разрешить создавшийся кризис. Ниже будет приведена стратегия психотерапевтической помощи, согласно доктору Альберту Эллису, которая известна среди духовных помощников как Рациональная Эмотивная Терапия (сокращенно РЭТ).[33] Ее уместно использовать при работе с потенциальными самоубийцами всех вышеприведенных категорий, с учетом вышеизложенных оговорок, так как она наиболее соответствует библейской концепции возрождения, как изменение души через перемену образа мыслей.
На самом деле, кроме этой модели существует около двухсот различных теорий о том, как помочь людям в состоянии кризиса. Всех их можно свести к влиянию на три основные области: поведение, чувства мысли. Преимущество этой душепасторской стратегии состоит в том, что она направлена на изменение мыслей человека, как первоначального источника эмоций и поступков. Такой подход к внутренним изменениям более соответствует библейскому (Рим.12:1-2).Доктор Эллис представляет свою модель на пяти ступенях:
1. Предваряющее событие (то, что вызвало проблему);
2. Система представлений (как человек представляет себе это событие);
3. Последовательная эмоциональная реакция (какие эмоции появляются тогда, когда человек представляет себе это событие);
4. Нацеленные вопросы (исправляющие искаженные представления);
5. Ответы на предыдущие вопросы (повторение сути дела).[34]
Что же необходимо для того, чтобы помочь человеку, находящемуся в состоянии депрессии, начать двигаться в позитивном направлении? Прежде всего нужно постараться установить контакт. Человек, попавший в кризисную ситуацию зачастую ощущает себя беспомощным и ненужным. Чтобы компенсировать эти чувства он пытается уйти от реальности. Так же в кризисный период человек склонен к беседе. Он хочет поделиться своими взглядами и проблемами, обратить на свое состояние внимание других. Это дает хорошую возможность, чтобы установить с человеком сначала устный, а потом и эмоциональный контакт.
Ранее отмечалось, что главным основанием суицида является одиночество, острое чувство оставленности. Поэтому наше участие в проблеме человека уже само по себе будет помощью, так как компенсирует человеческую нужду в поддержке и понимании со стороны окружающих. Если представить причины суицида в виде айсберга, то подводной и основной его частью будет одиночество. Верхушкой же этого айсберга будет видимая причина, обстоятельства, послужившие последним толчком в принятии рокового решения.
Именно о том, как успешно «растопить» эту верхушку кризиса и тем самым предупредить от рокового шага, говорит данная стратегия душепасторской помощи.
Предваряющее событие
Прежде всего следует уяснить, выслушав собеседника, что послужило началу суицидальных мыслей, какое событие или ряд событий. Это может быть: потеря работы год назад и невозможность найти постоянную работу; затянувшаяся болезнь; предательство любимым человеком и т.п…
Для того, чтобы точно выяснить предваряющее событие важно:
— внимательно слушать, не думая о том, что ответить человеку, а думая о том, что он говорит;
— задавать направляющие вопросы;
— определить насколько данное событие повлияло на появление желания уйти из жизни;
— «подключиться» к переживаниям человека, откликаясь на его боль;
— повторить, сказанное человеком, своими словами, чтобы уяснить правильно ли понята суть.
Система представлений
Далее, уяснив предваряющее событие, необходимо определить главную проблему, которая прежде всего нуждается в разрешении. При этом важно понять СИСТЕМУ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ человека (об этом уже говорилось в первой части раздела, где речь шла об убежденных самоубийцах). Это область где духовный помощник исследует систему взглядов и ценностей человека, что помогает понять как человек смотрит на мир и объясняет его для себя.
Эллис считает, что отправной точкой эмоциональных проблем являются ни сколько сами события, сколько система ценностей человека и то, как он определяет для себя это событие.[35] Американский психолог Дон Дулани нашел доказательства тому, что то, как человек объясняет для себя мир и как оценивает его, оказывает сильное влияние на чувства и поведение человека, контролируя их. Столкнувшись с проблемой человек начинает разговаривать сам с собой, вынося оценку событию, согласно тем представлениям о жизни, которые сложились у него на первом этапе (т.е. в промежуток между рождением и пятью годами). Эти основные представления составят позже систему представлений, которую играют важную роль в определении наших чувств и поведения. Поэтому наставник-психоаналитик должен иметь в виду, что человек, столкнувшись с проблемой будет обязательно обсуждать ее сам с собой. И задачей наставника является то, чтобы осторожно исследовать эту область и понять основные представления человека, а поняв подкорректировать или исправить.
Последовательная эмоциональная реакция
Порой основной проблемой является не критическое событие, которое выбило нас из нормального хода жизни, а наше отношение к нему. Если изменить ситуацию выше допустимых возможностей, то следует изменить отношение к данной ситуации. И задачей духовного наставника, особенно в работе с человеком из суицидальной группы риска, является — помочь ему сделать это, предоставив новую перспективу, обоснованную надежду.
Эллис называет вышеописанную причину Теорией Эмоции АБВ, где А (то, что происходит с человеком) не контролирует В (то, что чувствует человек), но Б (то, что человек говорит себе об «А») непосредственно связано с В (тем, что переживает личность)[36].
То есть, на эмоции и последующие им действия влияют ни сколько обстоятельства, сколько то, как человек их интерпретирует для себя.
То же утверждает известный психолог Эрик Берн. Он пишет: «Люди действуют и чувствуют не в соответствии с действительными фактами, а в соответствии со своими представлениями об этих фактах. У каждого есть свой определенный образ мира и окружающих людей, и человек ведет себя так, как будто истиной является эти образы, а не представляемые ими объекты».[37]
Следует отметить три негативные эмоции, которые возникают в человеке, неправильно истолковывающем для себя происходящие события, это: отчуждение (одиночество), вина и раздражение. Христианским наставникам приходится с ними постоянно встречаться, работая с людьми.
Христианский психолог, доктор Д. Дж. Шварц приводит так же следующую гамму эмоций человека, который находится в кризисной ситуации:
1. Чувство глубокого удивления: «Я никогда не испытывал ничего подобного»;
2. Чувство опасности: «Должно произойти, что-то ужасное»;
3. Чувство растерянности: «Я потерял ясность мыслей — мой разум не работает»;
4. Чувство безысходности: «Я в тупике — все, что я делаю, н помогает»;
5. Чувство отчаяния: «Я не знаю, что делать»;
6. Чувство апатии: «Мне ничто уже не поможет, не стоит предпринимать попытки что-то изменить»;
7. Чувство беспомощности, одиночества: «Я не в состоянии преодолеть эти проблемы, кто мне поможет»;
8. Чувство срочной необходимости в помощи: «Мне нужна помощь»;
9. Чувство несчастья: «Я несчастен».[38]
Исследуя Теорию Эмоций Эллис утверждает, что нет смысла пытаться изменить эмоции, лучше сосредоточиться на изменении мыслей, которые производят эти эмоции.
Нацеленные вопросы
Целенаправленные вопросы предназначены для того, чтобы помочь человеку увидеть собственные неправильные представления о жизни. Это могут быть вопросы следующего типа:
«Может быть в вашем прошлом есть тревожные воспоминания, которые побуждают вас реагировать подобным образом?»;
«Откуда берется ваше понимание собственного достоинства и самоценности — из того, что о вас говорят люди или из этико-богословских представлений?»;
«На чем покоится ваша уверенность — на мнении других или на чем- то другом?».[39]
На этой стадии беседы, наставник, согласно Эллису, не должен пытаться указывать путь решение конфликта, но он должен просто обратить внимание своего подопечного на то, что его эмоциональная реакция связана не с предваряющим событием, а с тем как он его себе представляет. Поэтому вопросы должны затрагивать сферу иррационального мировоззрения человека, которую консультант- психоаналитик определил на первых стадиях беседы.
Эллис обучает наставников исследовать эти иррациональные представления, задавая следующие целенаправленные вопросы:
1. «Вы говорите, что жизнь ужасна и невыносима. Если не думать сейчас о том, что с Вами произошло, чем Вы можете доказать такую точку зрения?
2. Хотя я согласен, что то, что произошло с Вами — ужасно, но значит ли это, что Вы ничтожны сами по себе?
3. Скажите мне, почему этого не должно было с Вами случится?
4. Существует ли закон, который утверждает, что Вы и только Вы должны избежать всех тех проблем и сложностей, которые выпадают на долю других?
5. Если с Вами произошла подобная неприятность, значит ли это, что жизнь для Вас кончена?
6. Позволите ли Вы прошлому по-прежнему мучить Вас или собираетесь освободиться и жить как следует?»[40]
Эти и подобные вопросы должны задаваться с любовью, мягко и сострадательно, чтобы не возыметь обратного действия.
Ответы на предыдущие вопросы
Именно на этом этапе, убедив человека в нерациональности его отношения и оценки данных событий, духовный наставник приступает к исправлению данных взглядов, путем замены их на более правильные.
Эллис утверждает «исправляя ошибочные модели мыслей, мы меняем эмоциональные ответы. Если Вы мыслите правильно, Вы будете и чувствовать правильно».[41] Он также утверждал, что объясняя человеку ошибочность его представлений и образа мыслей, необходимо помнить четыре вещи:
— Человек должен осознавать то, что он думает;
— Человеку нужно показать, что часть его мыслей отличается неточностью и ошибочностью;
— Человека нужно научить, как заменить неточные мысли — точными;
— Человек должен услышать отклик о том, правильно ли он изменил образ мыслей[42].
В отличие от Эллиса, как секулярного психолога-консультанта, который рассматривает проблемы кризиса в рамках общих гуманистических идей, христианский наставник-консультант имеет явное преимущество, т.к. его основанием являются ясные библейские нормы нравственности и доводы объясняющие мироустройство.
Задача христианского наставника
Задачей христианского наставника является то, чтобы помочь своему подопечному понять и оценить происходящее с ним с библейской точки зрения и научиться смотреть на жизнь и смерть глазами Бога. Именно на данном этапе подопечному нужно объяснить истинную концепцию священности человеческой жизни, смерти и загробного бытия, а также указать евангельский путь спасения от проблем, бессмысленности и отчаяния и научить принципам христианской жизни.
продолжение
–PAGE_BREAK–