Реферат студентки 55 группы Пашковой Юлии.
Московский Государственный Университет им.М. В. Ломоносова.
Факультет психологии
Кафедра педагогической психологии
Москва, 2001г.
Под словом «мышление» я понимаю все то, что совершается в нас осознанно. Поскольку мы это понимаем. Таким образом, не только понимать, хотеть, воображать, но также и чувствовать есть то же самое, что и мыслить. Ибо если я скажу: «Я вижу…» или «Я хожу, следовательно, я существую» — и буду подразумевать при этом зрение или ходьбу, выполняемую телом, мое заключение не будет вполне достоверным; ведь я могу, как это часто бывает во сне, думать, будто я вижу или хожу, хотя я и не открываю глаз, и не двигаюсь с места, и даже, возможно, думать так в случае, если бы у меня вовсе не было бы тела. Но если я буду разуметь само чувство или осознание зрения или ходьбы, то. Поскольку в этом случае они будут сопряжены с мыслью, коя одна она только чувствует или осознает, что она видит или ходит, заключение мое окажется вполне верным.
Декарт Р.
Вэтих утверждениях Декарта содержится тот основной постулат, из которого сталаисходить психология конца 19 в., — постулат, утверждающий, что первое, чточеловек обнаруживает в себе, — это его собственное сознание. Существованиесознания – главный и безусловный факт, и основная задача психологии состоит втом, чтобы подвергнуть анализу состояния и содержания сознания. Так, «новаяпсихология», восприняв дух идей Декарта, сделала своим предметом сознание.
Преждевсего, психологи конца прошлого столетия решились описать свойства сознания.Первое, что можно обнаружить при взгляде на «поле сознания», — этонеобыкновенное разнообразие его содержаний. Смотря на один объект, мы можемодновременно испытывать и зрительные, и эмоциональные впечатления,воспоминания, желания. И все это будет находиться в сознании одновременно.
Нополе сознания неоднородно еще и в другом смысле: в нем отчетливо выделяетсяцентральная область, особенно ясная и отчетливая; это – «поле внимания», или«фокус сознания»; за пределами ее находиться область, содержания которойнеотчетливы, смутны, нерасчленены; это – «периферия сознания». Кроме того,содержания сознания, заполняющие обе описанные области, находятся в непрерывномдвижении. В. Джеймс, которому принадлежит яркое описание различных феноменовсознания, выделяет два вида его состояния: устойчивые и изменчивые, быстропреходящие. Когда мы, например, размышляем, мысль останавливается на тех образах,в которые облекается предмет нашего размышления. Наряду с этим, бываютнеуловимые переходы от одной мысли к другой. Переходные моменты от одногосостояния к другому очень трудно уловить самонаблюдением, ибо если мы пытаемсяих остановить, то исчезает само движение, а если мы пытаемся о них вспомнить поих окончании, то яркий чувствительный образ, сопровождающий устойчивыесостояния, затмевает моменты движения. Движение сознания, непрерывное изменениеего содержаний и состояний В. Джеймс отразил в понятии «поток сознания». Потоксознания невозможно остановить, ни одно минувшее состояние сознания неповторяется. Тождественным может быть только объект внимания, а не впечатлениео нем. Удерживается внимание на объекте только в том случае, если в нем открываютсявсе новые и новые стороны.
Можнообнаружить, что процессы сознания делятся на два больших класса. Одни из нихпроисходят как бы сами собой, другие организуются и направляются субъектом.Первые процессы называются непроизвольными, вторые – произвольными.
Обатипа процессов, а также ряд других свойств сознания хорошо демонстрируются спомощью прибора, которым пользовался в своих экспериментах В. Вундт. Это –метроном; его прямое назначение – задавать ритм при игре на музыкальныхинструментах. В лаборатории же В. Вундта он стал практически первымпсихологическим прибором.
В.Вундт предлагает вслушаться в серию монотонных щелчков метронома. Можнозаметить, что звуковой ряд в нашем восприятии непроизвольно ритмизируется.Например, мы можем услышать его как серию парных щелчков с ударением на каждомвтором звуке («тик – так», «тик – так»). Второй щелчок звучит настолько громчеи яснее, что мы можем приписать это объективному свойству метронома. Однакотакое предположение легко опровергается тем, что, как оказывается, можнопроизвольно изменить ритмическую организацию звуков. Например, начать слышатьакцент на первом звуке каждой пары («так – тик», «так – тик») или вообщеорганизовать звуки в более сложный такт из четырех щелчков.
Итак,сознание по своей природе ритмично, заключает В. Вундт, причем организацияритма может быть как произвольной, так и непроизвольной (1, стр 10).
Спомощью метронома В. Вундт изучал еще одну очень важную характеристику сознания– его «объем». Он задал себе вопрос: «Какое количество отдельных впечатленийможет вместить сознание одновременно?»
ОпытВ. Вундта состоял в том, что он предъявлял испытуемому ряд звуков, затемпрерывал его и давал второй ряд таких же звуков. Испытуемому задавался вопрос:«Одинаковой длины были ряды или разной?». При этом запрещалось считать звуки;следовало просто их слушать и составить о каждом ряде целостное впечатление.Оказалось, что если звуки организовывались в простые акты по два (с ударениемна первом или втором звуке пары), то испытуемому удавалось сравнить ряды,состоящие из восьми пар. Если же количество пар превосходило эту цифру, то рядыраспадались, т. е. Уже не могли восприниматься как целое. Вундт делает вывод,что ряд из восьми двойных ударов (или из 16 отдельных звуков) является меройобъема сознания.
Далееон ставит следующий важный опыт. Он снова предлагает испытуемому слушать звуки,однако произвольно организуя их в сложные такты по восемь звуков каждый. Изатем повторяет процедуру измерения объема сознания. Оказывается, на этот разиспытуемый может услышать, как целостный ряд пять таких тактов по 8 звуков, т.е. всего 40 звуков.
Этимиопытами Вундт обнаружил очень важный факт, а именно, что человеческое сознаниеспособно почти беспредельно насыщаться некоторым содержанием, если оно активнообъединяется во все более и более крупные единицы. При этом он подчеркивал, чтоспособность к укрупнению единиц обнаруживается не только в простейшихперцептивных процессах, но и в мышлении. Понимание фразы, состоящей из многихслов и из еще большего количества отдельных звуков, есть не что иное, какорганизация единицы более высокого порядка. Процессы такой организации Вундтназывал «актами апперцепции».
Итак,в психологии была проделана большая и кропотливая работа по описанию общейкартины и свойств сознания: многообразия его содержаний, динамики, ритмичности,неоднородности его поля, измерению объема и т. д. Возникли вопросы: какимобразом его исследовать дальше? Каковы следующие задачи психологии?
Издесь был сделан тот поворот, который со временем завел психологию сознания втупик. Психологи решили, что они должны последовать примеру естественных наук,например физики или химии. Первая задача науки, считали ученые того времени,найти простейшие элементы. Значит, и психология должна найти элементы сознания,разложить сложившуюся динамичную картину сознания на простые, далее не делимые,части, а потом снова его собрать из этих частей.
Таки начали действовать психологи. Простейшими элементами сознания В. Вундтобъявил отдельные впечатления, или ощущения.
Например,в опытах с метрономом это были отдельные звуки. А вот пары звуков, т. е. тесамые единицы, которые образовывались за счет субъективной организации ряда, онназывал сложными элементами, или восприятиями.
Каждоеощущение, по Вундту, обладает рядом свойств, или атрибутов. Онохарактеризуется, прежде всего, качеством (ощущения могут быть зрительными,слуховыми, обонятельными и т. д.), интенсивностью, протяженностью (последнеесвойство присуще не всем ощущениям, например, оно есть у зрительных ощущений иотсутствует у слуховых).
Ощущенияс описанными их свойствами являются объективными элементами сознания. Но ими иих комбинациями не исчерпываются содержания сознания. Есть еще субъективныеэлементы, или чувства. В. Вундт предложил три пары субъективных элементов –элементарных чувств: удовольствие – неудовольствие, возбуждение – успокоение,напряжение – разрядка. Эти пары – независимые оси трехмерного пространства всейэмоциональной сферы.
Онопять демонстрирует выделенные им субъективные элементы на своем излюбленномметрономе. Предположим, испытуемый организовал звуки в определенные такты. Помере повторения звукового ряда он все время находит подтверждение этойорганизации, и каждый раз испытывает чувство удовольствия. А теперь,предположим, экспериментатор сильно замедлил ритм метронома. Испытуемый слышитзвук – и ждет следующего; у него растет чувство напряжения. Наконец, щелчокметронома наступает – и возникает чувство разрядки. Экспериментатор учащаетщелчки метронома – и у испытуемого появляется какое — то дополнительноевнутреннее ощущение: это возбуждение, которое связано с ускоренным темпомщелчков. Если же темп замедляется, то возникает успокоение.
Подобнотому, как воспринимаемые нами картины внешнего мира состоят из сложныхкомбинаций объективных элементов, т. е. ощущений, наши внутренние переживаниясостоят из сложных комбинаций перечисленных субъективных элементов, т. е.элементарных чувств. Например, радость – это удовольствие и возбуждение,надежда – удовольствие и напряжение. Итак, любое эмоциональное состояние можно«разложить» по описанным осям или собрать из трех простейших элементов.
Такимобразом, психология того периода описала многие важные свойства и феноменысознания и тем самым поставила многие до сего времени обсуждаемые проблемы.Одна из таких проблем – это проблема метода интроспекции. Этот метод былпризнан не только главным, но и единственным методом психологии. В основе этогоубеждения лежали следующие бесспорных обстоятельства:
фундаментальноесвойство процессов сознания непосредственно открывается (репрезентируется)субъекту
«закрытость»тех же процессов для внешнего наблюдателя. Сознания разных людей сравнивались вто время с замкнутыми сферами, которые разделены пропастью. Никто не можетперейти эту пропасть, никто не может непосредственно пережить состояния моегосознания так, как я их переживаю. И я никогда не проникну в образы ипереживания других людей.
Итак,предмет психологии – факты сознания; последние непосредственно открыты мне иникому больше; следовательно, изучать их можно методом интроспекции – и никакиначе.
Идейнымотцом метода интроспекции считается английский философ Дж. Локк (1632 – 1704),хотя его основания содержались также в декартовском тезисе о непосредственномпостижении мыслей.
Дж.Локк считал. Что существует два источника всех наших знаний: первый источник –это объекты внешнего мира, второй – деятельность собственного ума. На объектывнешнего мира мы направляем свои внешние чувства и в результате получаемвпечатления (или идеи) во внешних вещах. Деятельность же нашего ума, к которойЛокк причислял мышление, сомнение, веру, рассуждения, познание, желания,познается с помощью особого внутреннего чувства – рефлексии. Рефлексия, поЛокку, — это «наблюдение, которому ум подвергает свою деятельность» (9, стр129).
Дж.Локк замечает, что рефлексия предполагает особое направление внимания надеятельность собственной души, а также достаточную зрелость субъекта. У детейрефлексии почти нет, они заняты в основном познанием внешнего мира. Она можети не развиться и у взрослого, если он не проявит склонности к размышлению надсамим собой и не направит на свои внутренние процессы особого внимания.
Итак,у Локка содержится, по крайней мере, два важных утверждения:
Существуетвозможность раздвоения, или «удвоения», психики. Душевная деятельность можетпротекать как бы на двух уровнях: процессы первого уровня – восприятия, мысли,желания; процессы второго уровня – наблюдение, или «созерцание» этихвосприятий, мыслей, желаний.
Деятельностьдуши первого уровня есть у каждого человека и даже ребенка. Душевнаядеятельность второго уровня требует специальной организации. Это специальнаядеятельность. Без нее знание о душевной жизни невозможно. Без нее впечатления одушевной жизни подобны «проносящимся призракам», которые не оставляют в душе«ясные и прочные идеи».
Этиоба тезиса, а именно возможность раздвоения сознания и необходимостьорганизации специальной деятельности для постижения внутреннего опыта, былиприняты на вооружение психологией сознания. Были сделаны следующие научно –практические выводы:
Психологможет проводить исследования только над самим собой. Если он хочет знать, чтопроисходит с другим, то должен поставить себя в те же условия, пронаблюдатьсебя и по аналогии заключить о содержании сознания другого человека.
Посколькуинтроспекция не происходит сама собой, а требует особой деятельности, то в нейнадо упражняться, и упражняться долго.
Психологитого времени отмечали важные преимущества метода интроспекции. Во – первых,считалось, что в сознании непосредственно отражается причинная связьпсихических явлений. Например, если человек захотел поднять руку и поднял ее,то причина действия ему непосредственно известна: она присутствует в сознании вформе решения поднять руку. В более сложном случае, если другой человеквызывает в нем сострадание и последний стремится тому всячески помочь, дляпоследнего очевидно, что его действия имеют своей причиной чувствосострадания. Он не только переживает это чувство, но знает его связь со своимидействиями.
Во– вторых, интроспекция поставляет психологические факты в чистом виде, безискажений. Дело в том, что при познании внешнего мира наши органы чувств,вступая во взаимодействие с внешними предметами, искажают их свойства.Например, за ощущениями света и звука стоят физические реальности –электромагнитные и воздушные волны, которые совершенно не похожи ни на цвет, нина звук. И их еще надо как – то «очищать» от внесенных искажений.
Вотличие от этого для психолога данные ощущения есть именно та действительность,которая его интересует. Любое чувство, которое испытывает человек независимо отего объективной обоснованности или причины, есть истинный психологический факт.Между содержаниями сознаний и внутренним взором нет искажающей призмы. «В сференепосредственных данных сознания нет уже различия между объективным исубъективным, реальным и кажущимся, здесь все есть, как кажется, и даже именнопотому, что оно кажется: ведь когда что – нибудь нам кажется, то и есть вполнереальный факт нашей внутренней душевной жизни» (10).
Итак,применение метода интроспекции подкреплялось еще соображениями об особыхпреимуществах этого метода.
Впсихологии конца 19 века начался грандиозный эксперимент по проверке методаинтроспекции. Научные журналы того времени были наполнены статьями синтроспективными отчетами; в них психологи с большими подробностями описывалисвои ощущения, состояния, переживания, которые появлялись у них припредъявлении определенных раздражителей, при постановке тех или иных задач.
Надосказать, что это не были описания фактов сознания в естественных жизненныхобстоятельствах, что само по себе могло бы представить интерес. Это былилабораторные опыты, которые проводились в «строго контролируемых условиях»,чтобы получить совпадение результатов у разных испытуемых.
Экспериментынаиболее строгих интроспекционистов (Э. Титченера и его учеников) осложнялисьеще двумя дополнительными требованиями.
Во– первых, интроспекция должна была направляться на выделение простейшихэлементов сознания, то есть ощущений и элементарных чувств.
Во– вторых, испытуемые должны были избегать в своих ответах терминов, описывающихвнешние объекты, а говорить только о своих ощущениях, которые вызывались этимиобъектами, и о качествах этих ощущений. Например, испытуемый не мог сказать:«Мне было предъявлено большое, красное яблоко». А должен был сообщить примерноследующее: «Сначала я получил ощущение красного, и оно затмило все остальное;потом оно сменилось впечатлениями круглого, одновременно с которым возниклолегкое щекотание в языке, по – видимому, след вкусового ощущения. Появилосьтакже быстро преходящее мускульное ощущение в правой руке…».
Ответв терминах внешних объектов был назван Э. Титченером «ошибкой стимула» — известный термин интроспективной психологии, отражающий ее атомистическуюнаправленность на элементы сознания. Такая интроспекция получила название«аналитической интроспекции», поскольку ее результатом должно было бытьполучение «сенсорной мозаики» того или иного образа. А направление, котороеопиралось на подобную методологию исследования, стало называтьсяструктурализмом (хотя подлинный смысл слова «структура» при этомвыхолащивалось: ведь речь шла, скорее, не о структуре образа, а о простойсумме входящих в него элементов – ощущений).
Помере расширения такого рода исследований стали обнаруживаться крупные проблемыи трудности.
Во– первых, становилась все более очевидной бессмысленность этой«экспериментальной психологии».
Другимнеприятным следствием были накапливающиеся противоречия в результатах.Результаты не совпадали не только у различных авторов, но даже иногда у одногои того же автора при работе с разными испытуемыми.
Большетого, зашатались основы психологии – элементы сознания. Психологи сталинаходить такие содержания сознания, которые никак не могли быть разложены наотдельные ощущения или представлены в виде их сумм. Не отдельные звукиопределяют мелодию, не простая их совокупность, говорили представителигештальтпсихологии, а какое – то особое качество, которое связано сотношениями между звуками. Это качество целостной структуры (нем. –«гештальта»), а не суммы элементов.
Наконец,стали выявляться неосознаваемые причины некоторых явлений сознания. Вот примертого, что очень многое в человеческой психике ускользает от самонаблюдения. Обэтом говорит Г. Модели: «Сознание не дает никакого отчета о существенныхматериальных условиях, которые лежат в основании каждого душевного явления иопределяют его характер: при уничтожении деятельности оптических бугровчеловека болезнью или каким – нибудь другим путем он не сознает, что сделалсяслепым, пока опыт не убеждает его в этом… Известны другие случаи, подобныеслучаю со служанкой…: служанка эта в бреду горячки повторяла длинные тирады наеврейском языке, которых она не понимала и не могла повторить в здоровомсостоянии, но которые она слышала, когда жила у священника, который громкочитал их… Сознание не открывает ничего относительно того процесса, которым однамысль вызывает к деятельности другую… Изобретения даже самим изобретателямкажутся делами случая, счастья;…самые лучшие мысли автору всегда являются такнеожиданно, что удивляют его самого; и поэт в минуты творческого вдохновенияпишет не сознательно, а как бы под диктовку (цит. по Соколовой Е. Е стр 208).
Такимобразом, метод интроспекции не смог выступать научным методом изучениясознания; интроспекция «просматривает» ряд интересных факторов; это оченьсубъективный метод.
Итак,обнаружился ряд фундаментальных недостатков метода интроспекции. Они былинастолько существенны, что поставили под сомнение метод в целом, а с ними ипредмет психологии – сознание.
Какальтернатива интроспективной психологии выступил бихевиоризм, представителемкоторого явился Джон Уотсон. Он заявил, что наука может изучать только то, чтообъективно наблюдаемо и регистрируемо; переживания же – это нечто субъективное,которое научно изучаться вообще не может (пусть литература занимается этимипереживаниями, описывает их и так далее). Поэтому психология должна сменитьсвой предмет: изучать поведение человека и животных, под которым следуетпонимать совокупность внешне наблюдаемых и регистрируемых объективно реакцийна определенные воздействия (стимулы) из внешней среды. Психолог должензаниматься выяснением вопроса, на какой стимул следует та или иная реакция икакие стимулы нужны человеку, чтобы воспитать из него полезного члена общества(то есть отвечающего «нужным» обществу реакциями)… В этой системе интроспекциивообще не было места.
Нопомимо такого предложения сменить предмет психологии были предложены и другиеварианты метода интроспекции.
Одиниз них был предложен в так называемой Вюрцбургской школе, которая занималасьизучением мышления человека методом «систематической интроспекции». Яркимпредставителем этой школы был О. Кюльпе. Он говорил: «Лишь только опытныеиспытуемые на основании самонаблюдения над переживаниями во время исследованияначали сообщать непосредственно после опыта полные и беспристрастные данные отечение душевных процессов, тотчас же обнаружилась необходимость расширенияпрежних понятий и определений. Было обнаружено существование таких явлений,состояний, направлений, актов, которые не подходили под схему старойпсихологии. Испытуемые стали говорить на языке жизни, а представлениям вовнутреннем мире отводили лишь подчиненную роль. Они знали и думали, судили ипонимали, схватывали смысл и толковали общую связь, не пользуясь существеннойподдержкой случайно всплывающих при этом чувственных представлений. Приведемнесколько примеров. Испытуемых спрашивают, понимают ли они предложение: «Лишьтолько золото замечает драгоценный камень, оно тотчас же признает превосходствоего сияния и услужливо окружает камень своим блеском». В протокол после тоговносится: «Вначале я обратил внимание на выделенное слово золото. Я понялпредложение тотчас же, небольшие трудности составило только слово видит. Далеемысль перенесла меня вообще на человеческие отношения с намеком на порядокценностей. В заключение я имел еще что – то вроде взгляда на бесконечнуювозможность применения этого образа». Здесь описан процесс понимания, которыйпроисходит без представлений, но лишь при посредстве отрывочного внутреннегоязыка… Мысли являются не только чистыми знаками для ощущений, они вполнесамостоятельные образования, обладающие самостоятельными ценностями, о мысляхможно говорить с той же определенностью. Как и о чувственных впечатлениях…(6,стр 22,25).
Вэкспериментальных исследованиях Вюрцбургской школы на первый план выступилиактивность сознания, его процессуальность. Кюльпе не раз повторяет, что в егошколе «заговорили на языке жизни», то есть попытались посмотреть на сознание нечерез призму абстрактных его «элементов», а ухватить его процессуальную,действенную сторону, в частности, понять мышление как акты различного типа:понимание, суждение, установление отношений, схватывание общего смысла… И этоизучалось в данной школе путем метода все той же интроспекции, но интроспекцииопределенного типа, названной «методом систематической интроспекции», котораябыла направлена на выделение и изучение отдельных фаз процесса мышления.
За изменением характера интроспективного изучения сознания в конкретныхисследованиях Вюрцбургской школы лежит иная точка зрения на сознание и методыего изучения. Эти исследования прямо вытекают из программы построенияпсихологии как самостоятельной науки, которая была – в качестве альтернативыВундтовской – предложена австрийским философом, в пошлом священником, ФранцемБрентано. Его труд «Психология с эмпирической точки зрения», в котором изложенаэта программа, вышел а 1874 году.
Егопонимание сознания восходит к Аристотелю, который в свое время дал«функциональное определение» души: душа есть совокупность наиболее существенныхфункций живого тела. Для Брентано душа была субстанциональным носителемпсихических процессов, или актов, но он призывал изучать не ее, а эти акты,причем также интроспективно. Но понимание сознания и методов его изучения уВундта и у Брентано различны.
Вундтговорил о сознании как «совокупности сознаваемых нами состояний», то естьявлений, содержаний, которые как на сцене сменяют друг друга; Брентано жесчитал то, что Вундт называет состояниями сознания, вовсе не являются таковыми.Содержания ощущений, восприятий и тому подобное принадлежат внешнему миру,тогда как то, благодаря чему эти содержания появляются в сознании, а именно – актыпредставления, суждения, чувствования – это, несомненно, акты психические.
Дляпрояснения этих общих рассуждений приведем пример. Допустим, человек даетинтроспективный отчет: «Я вижу зеленое». По Вундту психолог должен изучатьощущение «зеленого», по Брентано, — сам акт видения, восприятия («вижу»).
Приэтом различались взгляды Вундта и Брентано на методы исследования сознания:Вундт в своей лаборатории культивировал метод типа «аналитическойинтроспекции», Брентано считал необходимым изучать сознание как единство всехдуховных актов методом так называемого «внутреннего восприятия», то естьнепредвзятого и «непосредственного» восприятия всего того, что совершается всознании. Вундт стоял за эксперимент, Брентано отрицал возможность такового впсихологии. Эти идеи Брентано получили развитие в разных психологическихшколах. Вюрцбургская школа взяла у него идею активности сознания, пониманияпсихических функций как актов, направленных на внешний мир, но пыталась вотличие от Брентано изучать эти функции экспериментально. В целом Вюрцбургскаяшкола входила в состав заметного течения в психологии, которое и шло отБрентано, течения, альтернативного структурализму, — функционализма. Средифункционалистов были не только австрийцы и немцы, но и американские психологи.В. Джеймс, о котором уже говорилось, считается даже родоначальникомамериканского функционализма.
Итак,пользуясь своим вариантом интроспекции, Вюрцбургская школа смогла получитьинтересные результаты относительно особенностей мышления, например, таких, какего целенаправленность, целесообразность и безобразность.
Былеще и третий вариант метода интроспекции, который был назван методомфеноменологического наблюдения. Этот метод использовался в психологическойшколе, которая называлась гештальтпсихологией. Гештальтпсихологии с особойсилой протестовали против «лабораторного человека» Титченера. Вот, что считалодин из основателей гештальтпсихологии, немецкий исследователь Курт Коффка:«Главным слабым местом экспериментальной психологии была ее оторванность отжизни. Чем более работали психологи – эксперименталисты, тем менее пригоднымиоказывались результаты их работы для разрешения ряда задач… Историка ифилолога, педагога и психопатолога беспрестанно одолевали психологическиепроблемы, которыми пренебрегала или, как казалось, с которыми не в состояниибыла справиться экспериментальная психология… Может показаться, как будто бысамонаблюдение и было причиной неудачи (5, стр123).
Вэтих словах можно заметить, что Коффка не считает, что причиной неудачититченеровских исследований было самонаблюдение как таковое. Он критикует лишьспособ такого самонаблюдения, но не его самого. Он предлагает новый вариантсамонаблюдения, истоки которого следует искать опять – таки у Брентано в егоидее «внутреннего восприятия».
«Вместоописания данного целого при помощи перечисленных элементов, на которые ономожет быть разделено анализом, мы придерживаемся взгляда, что целое должнорассматриваться именно как целое в его специфическом характере, и что его части– ибо целое почти всегда содержит части, — не являются отдельными частямиконгломерата, а истинными органическими членами, т. е. что ряд свойств этихчастей принадлежит им постольку, поскольку они являются частями данногоцелого», — слова Коффки.
Такимобразом, психолог должен встать в позицию «наивного наблюдателя» и описыватьвозникающие у него впечатления без специального (искусственного) членения их наотдельные элементы, которые могут быть выделены только в абстракции, а реальноих свойства определяются законами целого, в которое они входят.
Далее,если не развести понятия самонаблюдение и интроспекция, то есть методинтроспекции как основное или даже единственное орудие познания психики ипростое самонаблюдение, которое сопровождает нас на протяжении всей нашей жизнии не претендует на то, чтобы быть исключительным средством познания самогосебя, может возникнуть путаница.
Л.С. Выготский думал по этому поводу так: «Прав Павлов, когда говорит, что можножить субъективными явлениями, но нельзя их изучать. Ни одна наука невозможнаиначе, чем при разделении непосредственного переживания от знания; удивительноедело – только психолог – интроспекционист думает, что переживание и знаниесовпадают. Если бы сущность и форма проявления вещей непосредственно совпадали,говорит Маркс, была бы излишней всякая наука… Если в психологии явление и бытие– одно и то же, то каждый есть ученый – психолог и наука невозможна, возможнатолько регистрация. Но очевидно, одно дело жить, переживать, и другое –изучать, как говорит Павлов» (2, стр 294).
Авот слова Теплова Б. М.: «От того, что человека посадят в лабораторию, дадутему инструкцию и будут записывать его показания, острота и глубина еговнутреннего зрения не изменится. Психолог, ставящий интроспективный экспериментс целью узнать механизм процесса мышления или запоминания, подобен физику,который посадил бы человека в специальную комнату и дал ему инструкцию свеличайшим вниманием рассмотреть атомное строение тела. Никакой планомерныйподбор тел, …никакая тренировка наблюдателей не сделают этого действия менеенелепым. Простым глазом нельзя увидеть атомное строение тела. Простымвнутренним глазом нельзя увидеть механизм психических процессов. Всякие попыткив этом направлении – потеря времени. К познанию самих психических процессовможно подойти только опосредствовано, путем объективного исследования. Всякаянаука есть опосредованное познание» (16, стр 298).
Интроспекционистыже пытались «непосредственно» увидеть законы психической жизни. Но даже самчеловек, способный наблюдать себя, делает выводы о своих психическихособенностях на основании не «внутреннего их восприятия», а такого жеопосредованного познания.
ТепловБ. М. Продолжает: «Наиболее важные знания о себе человек получаетопосредствованно, т. е. теми же принципиально способами, которые доступны идругим людям. Путем интроспекции нельзя установить запасы своей памяти, нельзяустановить, что я помню и знаю… Чтобы узнать, запомнил ли человек данноесодержание или нет, надо испытать, воспроизводиться ли это содержание при техстимулах, при тех воздействиях, которые – насколько можно предполагать –связаны у данного человека с интересующим нас содержанием… Интроспекция неявляется средством определения собственных знаний. Совсем очевидно, что она неявляется средством определять собственные умения и навыки. Единственный путьдля этого – попробовать сделать, т. е. путь опосредствованный, объективный.Внутреннее восприятие тут ничем не поможет. Если человек иногда (но далеко невсегда!) лучше, чем другие, знает, что он умеет, то только потому, что он чащеимел случай испробовать себя, а не потому, что у него имеется какое – то особоеорудие для познания собственных умений» (16, стр 298).
Такимобразом, метод интроспекции и самонаблюдения не есть одно и то же:«переживание» не есть научное познание в психологии.
Теперьперейдем к нашим отечественным психологам. А как они понимали сознание? Иначнем с «Моцарта психологии»: Л. С. Выготского.
Онпришел в «официальную» психологию в 27 лет. В Ленинграде тогда проходил второйВсероссийский съезд по психоневрологии. Там и выступил Выготский со своимдокладом. «Он говорил о том значении, которое имеет научный подход к сознаниючеловека, к процессу его развития, об объективных методах исследования этихпроцессов», — вспоминает К. Е. Левитин (цит. По Соколовой Е. Е, стр 397).
Делов том, что в то время (1924 г.) существовала отдельно психология сознания ипсихология поведения. Отдельного направления классической интроспекции не было,остались только ее идеи. Преемницей этих идей была школа гештальтпсихологии.Она понимала сознание как целостный феномен. Ею использовался субъективныйметод исследования сознания. Бихевиоризм, рефлексология Бехтерева, реактологияКорнилова занимались изучением поведения. Перечисленные течения не ставилисознание специальным предметом изучения, но и не отрицали его. Но опять жепонимание сознания носило характер субъективистского.
УЛ. С. Выготского начинает складываться совершенно иной подход к объективномуизучению человеческого сознания. Для него было ясно, что нельзя объяснятьявления сознания из самого сознания, как это было в современной емусубъективной психологии, (объективная психология сохраняла принципиально тожепонимание сознания). Нужно было искать другой объяснительный принцип этогосознания в какой – то принципиально иной реальности, вне сознания. Вот какхарактеризует эту основную идею Выготского А. Р. Лурия: «Чтобы понятьвнутренние психические процессы, надо выйти за пределы организма и искатьобъяснения в общественных отношениях этого организма со средой. Он любилповторять: тот, кто надеется найти источник высших психических процессов внутрииндивидуума, впадает в ту же ошибку, что и обезьяна, пытающаяся обнаружить своеотражение в зеркале позади стекла. Не внутри мозга или духа, но в знаках, языке,орудиях, социальных отношениях таится разгадка тайн, интригующих психологов(цит. По Соколовой Е. Е стр 402).
Известныйпсихолог В. В. Давыдов несколько иначе характеризует детерминирующий сознаниеслой реальности: у Выготского, согласно Давыдову, сознание предстает как моменттрудовой деятельности человека (цит. По Соколовой Е. Е. стр 403). Именно такое«деятельностное» рассмотрение сознания имеет своим следствием идею«психологических орудий», аналогичных орудиям человека.
Выготскийсчитает, что человеческое поведение отлично от поведения животных, оноопосредствовано орудиями и социально по происхождению. Психическая деятельностьтоже опосредствована орудиями, правда, орудия эти другие: речь. У животных нетречи, которая регулирует психические процессы, а значит и нет психическойдеятельности. Сознание и психика не возникают в деятельности, а скореепредшествуют ей. «Сознание не внутри нас, а вне нас», оно опирается на внешниезнаковые системы. И только потом внешнее становится внутренним: происходитпроцесс так называемой интериоризации.
Д.Б. Эльконин, рассматривая труды Л. С. Выготского, употребил термин «неклассичность» психологии Выготского, имея в виду то, что до Выготского сознаниевсегда было внутренним процессом человека и понятия «сознание» и «поведение»разводились. Выготский же занял, действительно, «не классическую», т. е.отличную от других представлений позицию. Вот как он писал: « Слово играетцентральную роль в сознании в целом… Речь есть знак для общения сознаний…Сотрудничество сознаний движет значениями, определяет развитие значений… Путьот вещи к ребенку и от ребенка к вещи лежит через другого человека… Со –знание… Сознание человека есть сознание, формирующееся в общении» (цит. ПоСоколовой Е.Е стр 418).
Наэтом основании ученик С. Л. Рубинштейна А. В. Брушлинский говорит онедеятельностной концепции Выготского, противопоставляя его деятельностномуподходу Рубинштейна.
НоВыготский очень близок в своих идеях с П. П. Блонским и А. Н. Леонтьевым.
СП. П. Блонским его роднят две идеи:
аналогиямежду орудиями и знаками в поведении ребенка, где под знаком понималась речь,как средство организации собственного поведения, подобно тому как орудие естьсредство воздействия на внешний мир и средство его организации.
Историзмв подходе к изучению поведения. Это означало, во – первых, реальноепрослеживание формирования той или иной психической функции и сознания в целом,а также сравнительно – генетические исследования сознания человека и психикиживотных, сознания взрослого человека и психики ребенка, сознание здорового ибольного человека.
СА. Н. Леонтьевым Выготский разделяет мнение по поводу социальной пристрастностипсихики. Обладая сознанием, человек может более объективно воспринимать мир, т.е. с разных сторон и непредвзято, он может увидеть себя глазами других людей.Такой способности нет у животных.
Ковсему сказанному следует добавить представления Выготского о строении сознания.
Каждыйчеловек имеет высшие и низшие психические функции. Во – первых, они непротивопоставлены друг другу, а представляют собой единство, где ВПФ возникаютна основе низших. Во – вторых, каждую ВПФ Выготский понимал как определеннуюцелостную систему, однако главной для него явилась мысль о том, что «в процессеразвития… изменяются не столько функции…, не столько их структура…, сколькоизменяются и модифицируются отношения, связи функций между собой» (цит поСоколовой Е. Е. стр 420). Таким образом, Выготский настаивает на идее различных«целостнообразующих» факторов на каждом этапе развития. В частности, в онтогенезе,в доподростковом возрасте, «целостнообразующей» функцией, по Выготскому, является память. В это время для ребенка мыслить – значит «вспоминать», т. е.память определяет закономерности других психических процессов. Наоборот, уподростка вспоминать – значит мыслить.
В– третьих, Выготский считал, что системное строение сознания, о котором сейчасговорилось, определяется в целом развитием речи (смысловым строением сознания),которая играет центральную роль в формировании сознания и регуляции поведениячеловека. С одной стороны, в значениях слов идеально «кристаллизуется»общественно – исторический опыт человечества; с другой стороны, эти значенияимеют и второе свое «движение» — в процессе деятельности и сознания конкретныхиндивидов, во — вторых, они индивидуализируются и «субъективируются». Такимобразом, целостность индивидуального сознания включается в более широкуюцелостность – общественное сознание, но не тем мистическим способом(«проявление в сознании душевных и духовных структур»), как это пыталисьпредставить Лейпцигские психологи, а опосредствованно – через человеческуюдеятельность.
КонцепцияЛ. С. Выготского называется «культурно – исторической». Исторической онаявляется потому, что согласно автору, невозможно понять имеющиеся сейчас вналичии психические процессы и сознание, а следует рассмотреть историю ихразвития и становления, но при этом именно развитие, т. е. качественныеизменения, появление новообразований, а не простую эволюцию и развертываниетого, что заранее дано. При этом изучать развитие для Выготского означало непросто наблюдать имеющиеся уже различия между разными возрастными группами,например, но искусственно организовывать, моделировать это развитие пусть дажев условиях лабораторного эксперимента Тем самым метод исследования Выготскогоозначал одновременно формирование психических функций.
Культурнойже данная концепция называется потому, что Выготский считал что сознаниеребенка, специфические особенности его высших психических функций – подкоторыми он понимал произвольную память, произвольное внимание и другиепсихические функции – формируются у ребенка в общении со взрослыми, в которомпроисходит усвоение ребенком систем культурных знаков. Эти знаки опосредуют его«низшие» (непроизвольные) психические функции и тем самым ведут к созданиюсовершенно новых образований в сознании ребенка.
Продолжаютсознание рассматривать и представители деятельностного подхода. Мы рассмотримвзгляды на психологию и на сознание в частности таких представителей данногонаправления как С. Л. Рубинштейна и А.Н. Леонтьева.
В1922 году была опубликована статья С. Л. Рубинштейна «Принцип творческойсамодеятельности», которая послужила как бы этапом на пути «психологического»освоения идей К. Маркса и конкретной разработки принципа, который получил затемназвание «принцип единства сознания и деятельности». В этой статье даетсяпервая формулировка данного принципа. Вот, что говорил сам автор: «Субъект всвоих деяниях, в актах творческой самодеятельности не только обнаруживается ипроявляется; он в них созидается и определяется. Поэтому, тем, что он делает,можно определять то, что он есть; направлением его деятельности можноопределять и формировать его самого. На этом только и зиждется возможностьпедагогики, по крайней мере, педагогики в большом стиле. Большие историческиерелигии понимали и умели ценить эту определяющую силу действий. И культ был нечем иным, как попыткой посредством организации определенных действий породитьсоответствующее умонастроение…Индивидуальность большого художника не толькопроявляется, она и созидается в процессе творчества…Лишь всозидании…этического, социального целого созидается нравственная личность. Лишьв организации мира формируется мыслитель» (12, стр 106).
Вэтой статье содержалась фактически программа построения новой деятельностнойпсихологии, пусть еще в зародыше. И это, кстати, было еще до прихода Выготскогов большую психологию, до его методологических формулировок.
Работаянад трудами К. Маркса, С. Л. Рубинштейн выводит свой принцип «сознания идеятельности». Деятельность, по Марксу, понимается как совокупность реакций, ацеленаправленная активность субъекта, продуктивная, общественная по своемухарактеру, неизбежно включающая в себя «психологические компоненты» в видецелей, языковых и других значений, смыслов и тому подобное. Представим, кпримеру, трех людей, таскающих камни. Снаружи, «внешне» это вроде бы одна и таже деятельность, а на самом деле – разная, побуждаемая и регулируемаяразличными мотивами. Именно в таком «внутреннем» смысле и призывал Рубинштейнизучать человеческую деятельность, опираясь на идеи Маркса, тем более, что этотребование относится изучению сознания.
Рубинштейнпишет: «Ошибка интроспективной психологии заключалась не в том, что она хотеласделать сознание предметом психологического изучения, а в том, как она понималасознание, психику человека…В противовес основной идее интроспективнойпсихологии о непосредственности (непосредственный опыт как предмет психологии)у Маркса со всей возможной отчетливостью сформулировано положение обобъективной опосредствованности сознания… Эта идея об объективнойопосредствованности психики с большой последовательностью проводится Марксомчерез все его психологические высказывания: для Маркса язык есть «практическисуществующее для других людей, а значит и для меня самого реальное сознание…»,«только через отношение к человеку Петру как к себе подобному начинает человекПавел относиться к самому себе как к человеку» и т. д. Этим открываетсяпринципиальная возможность изучения психики. Психика не субъективно, не дляпознания только представляется опосредствованной; она может быть познанаопосредствованно, через деятельность человека и продукты этой деятельностипотому, что она в бытие своем опосредствована ими…
Основныеформулы Маркса о сознании общеизвестны. «Сознание никогда не может быть чем –либо иным, как осознанным бытием, а бытие людей есть реальный процесс ихжизни»…Наряду с этой первой – вторая формула: «Мое отношение к моей среде естьмое сознание»…Сущность сознания в том, что мое отношение к моей среде всознании человека само дано как отношение, т. е. реальное отношение человека ксреде становится опосредствованным через идеальное ее отражение, котороепрактически осуществляется в языке» (13, стр 27).
Такимобразом, на основе анализа работ Маркса Рубинштейн намечает объективный подходк анализу сознания человека, о котором говорит и Выготский в несколько иномконтексте: «Бытие сознания не исчерпывается его данностью переживающегосубъекта: это вторичная, генетически более поздняя форма, появляющаяся учеловека…Первой, объективной, формой существования психического является «жизньи деятельность» ( ). Отсюда – принцип единства сознания и деятельности.
Рубинштейнписал: «Формируясь в деятельности, психика, сознание в деятельности, вповедении и проявляется. Деятельность и сознание – не два в разные стороныобращенных объекта. Они образуют органическое целое – не тождество, ноединство…
Самфакт осознания своей деятельности изменяет условия ее протекания, а тем самымее течение и характер; деятельность перестает быть простой совокупностьюответных реакций на внешние раздражители среды; она по – иному регулируется;закономерности, которым она подчиняется, выходят за пределы одной лишьфизиологии; объяснение деятельности требует раскрытия и учета психологическихзакономерностей. С другой стороны, анализ человеческой деятельности показывает,что самая осознанность или неосознанность того или иного действия зависит ототношений, которые складываются в ходе самой деятельности…Сознание не являетсявысшей силой, которая извне управляет деятельностью человека. Будучипредпосылкой деятельности, сознание в месте с тем и ее результат. Сознание идеятельность человека образуют подлинное единство» (14, стр 21).
Опираясьна Рубинштейна С. Л., Леонтьев А. Н. все – таки пошел дальше в изучении даннойпроблематики. Он не только также утверждал принцип единства сознания идеятельности, но и рассматривал филогенетический аспект разработок данногопринципа, что получило свое освещение в его работах конца 30 – х годов ипоследующих, вошедших затем в книгу «Проблемы развития психики».
Леонтьевпредлагает объективный критерий изучения психики: деятельность. Возникновениесознания в антропогенезе он связывает с изменением характера деятельности техантропоидов, которые стали предками человека современного типа. Деятельностьэтих антропоидов становится трудовой. Теория трудового происхождения сознаниясуществует давно и занимает законное место среди психологических теорий.Описывая трудовую деятельность, Леонтьев ссылается на работы К. Маркса и Ф.Энгельса. Они понимали труд как
процесс,связывающий человека с природой, процесс, в котором человек изменяет «материалприроды», приводя в действие свои «сущностные силы» и тем самым изменяет самогосебя;
процессупотребления и изготовления орудий;
процесс,социальный по своему характеру, то есть, совершающийся в условиях коллективнойсовместной деятельности.
Человеческийтруд является изначально общественной, основанной на сотрудничестве индивидов,предполагающем как бы зачаточное техническое разделение трудовых функций.Разделение единого процесса деятельности между отдельными участниками трудовогопроцесса приводит к изменению характера деятельности индивида, включенного вэтот процесс. Коллективный характер деятельности, таким образом, меняетпсихическое отражение отдельным членом коллектива ситуации: предметыокружающего мира отражаются им в своих «объективных» характеристиках,независимо от наличия или отсутствия в данный момент у человека какой – либопотребности. Орудия могут служить развитию сознания: «Употребление топора нетолько отвечает цели практического действия: оно вместе с тем объективноотражает свойства того предмета – предмета труда, на который направлено егодействие. Удар топора подвергает безошибочному испытанию свойства тогоматериала, из которого состоит данный предмет; этим осуществляется практическийанализ и обобщение объективных свойств предметов…Таким образом, именно орудиеявляется как бы носителем первой настоящей сознательной и разумной абстракции,первого настоящего сознательного и разумного обобщения ( 14, стр 27).
Однакоэтот практический анализ и обобщение объективных свойств предметов внешнегомира, как говорит А. Н. Леонтьев, происходит только при условии овладения этиморудием. А что значит овладеть орудием? Уметь использовать его «по назначению»,то есть овладеть общественно выработанным способом его употребления в процессеколлективного труда. Орудие есть «материализованная форма» существованияопределенного способа действия, операции.
Издесь отчетливо обнаруживается связь деятельностного подхода Леонтьева икультурно – исторического подхода Выготского. Развитие сознания ребенка вобществе происходит не только на речевой стадии благодаря усвоению системы«вербальных (языковых) значений», но и на доречевых стадиях онтогенеза путемовладения общественно выработанными способами действия, «операциональнымиэталонами» и тому подобным – тем, что в работах последователей Леонтьева сталоназываться «операциональными значениями».
А.Н. Леонтьев предлагает рассмотреть структуру сознания: «Развитое сознаниеиндивидов характеризуется своей многомерностью.
Вявлениях сознания мы обнаруживаем, прежде всего, их чувственную ткань. Этаткань и образует чувственный состав конкретных образов реальности, актуальновоспринимаемой или всплывающей в памяти, относимой к будущему или даже тольковоображаемой. Образы эти различаются по своей модальности, чувственному тону,степени ясности, большей или меньшей устойчивости и т. д….
Особаяфункция чувственных образов сознания состоит в том, что они придают реальностьсознательной картине мира, открывающейся субъекту…Именно благодаря чувственномусодержанию сознания мир выступает для субъекта как существующий не в сознании,а вне его сознания – как объективное «поле» и объект его деятельности» ( 7, стр285).
Можетпоказаться, что в интроспективной психологии говорилось, что самое реальное –это мои ощущения, а в реальности внешнего мира я могу сомневаться, и что такжесчитает Леонтьев. Но в теории Леонтьева подчеркивалась отражательнаяхарактеристика ощущений, то есть ощущения рассматривались как связь субъекта свнешним миром, а не в качестве перегородки между ним и миром. Были получены иконкретные доказательства этого, казалось бы, общего философского утверждения опредставленности в ощущениях мира именно как объективной реальности. Вчастности, некоторые данные были получены во время Великой Отечественной Войны.В это время многие психологи работали в госпиталях и занимались изучениемпсихологических механизмов восстановления движений у раненых. У некоторых изних были ампутированы кисти обеих рук, к тому же они были лишены зрения. Придовольно массивных поражениях обнаруживалось, что они утрачивали возможностьосязательного восприятия предметов руками. Это приводило к необычным симптомам.«Несмотря на ничем не затрудненное речевое общение с окружающими и при полнойсохранности умственных процессов, внешний, предметный мир постепенно становилсядля них «исчезающим». Хотя словесные понятия (значения слов) сохраняли у нихсвои логические связи, они, однако, постепенно утрачивали свою предметнуюотнесенность. Возникала поистине трагическая картина разрушения у больныхчувства реальности» ( 8, стр 171).
Итак,у человека, кроме собственной чувственной ткани, есть и иные, амодальныесоставляющие сознания. По Леонтьеву, «мир в его отдаленности от субъектаамодален» (цит. По Соколовой Е. Е. стр 506). Этими «амодальными» составляющимисознания, отражающими «амодальность» (объективность) мира, являются преждевсего системы значений. Иногда Леонтьев для их обозначения использует термин«смысловое поле».
Надоотметить один интересный факт: значение не есть просто то я. Что «стоит» зачувственной тканью; иногда оно может даже изменять чувственную ткань. Этохорошо представлено в псевдоскопических экспериментах, когда испытуемому даетсяприбор вроде обычного стереоскопа, но для левого глаза подается информация,которая в обычных условиях подавалась бы правому глазу, для правого – наоборот.С помощью этого псевдоскопа испытуемый рассматривает различные предметы.Человек видит, как удаленные предметы приближаются, а близкие удаляются. Однакотак происходит не всегда. Если он смотрит не на маску, которая может бытьвыпуклая и вогнутая, а на живое человеческое лицо, ощущение «вывернутости» вэтом случае не возникает. Знание того, что «вогнутым» лицо не может быть, вбуквальном смысле слова изменяет чувственную ткань и человек видит, как этодиктуют усвоенные им предметные значения.
Однакоперейдем к характеристике третьей, последней в работах Леонтьева составляющейсознания. Это – личностный смысл.
«Всвоей объективности, т. е. как явления общественного сознания, значенияпреломляют для индивида объекты независимо от их отношения к его жизни, егопотребностям и мотивам. Даже для сознания утопающего соломинка, за которую онхватается, все же сохраняет свое значение соломинки; другое дело, что этасоломинка – пусть только иллюзорно – приобретает в этот момент для него смыслспасающей его жизнь…
Вотличие от значений личностные смыслы, как и чувственная ткань сознания, неимеют своего «надиндивидуального», своего «непсихологического» существования.Если внешняя чувственность вызывает в сознании субъекта значения с реальностьюобъективного мира, то личностный смысл связывает их с реальностью самой егожизни в этом мире, с ее мотивами. Личностный смысл и создает пристрастностьчеловеческого сознания.
…Виндивидуальном сознании значения «психологизируются», возвращаясь к чувственноданной человеку реальности мира. Другим, и притом решающим, обстоятельством,превращающим значения в психологическую категорию, является то, чтофункционируя в системе индивидуального сознания, значения реализуют не самихсебя, а движение воплощающего в них себя личностного смысла…Психологически, т.е. в системе сознания субъекта, а не в качестве его предмета или продукта,значения вообще не существуют иначе, как реализуя те или иные смыслы, так жекак его действия и операции не существуют иначе, как реализуя ту или инуюдеятельность, побуждаемую мотивом, потребностью…
Воплощениесмысла в значениях – это глубоко интимный, психологически содержательный,отнюдь не автоматически и одномоментно происходящий процесс (8, стр182).
Итак,личностный смысл – это значение «для меня», которое определяется потребностямии мотивами данного человека. В последнее время изучение личностного смысла идругих смысловых образований становится, пожалуй, в центр исследования сознанияв русле деятельностного подхода.
Теперьнадо отметить то, что в теории деятельности существует, хотя и условное, разделение«сознания – образа» и «сознания – деятельности». То, что мы говорили оструктуре сознания как единства чувственной ткани, значений и личностныхсмыслов, относиться, прежде всего, к характеристике «сознания – образа». Междутем сознание и психическое вообще может пониматься как особого рода внутренняядеятельность, построенная по образцу внешней деятельности и имеющая то жестроение. Таким образом, сознание в целом, с этой точки зрения, понимается как«внутреннее движение его образующих, включенное в общее движение деятельности»(цит по Соколовой Е. Е. стр 511). Отсюда, психические процессы рассматриваютсякак особые действия или операции, имеющие соответствующие цели и задачи, врамках какой – либо предметно – практической внешней деятельности, либо какособая деятельность со своими мотивами (например, мыслительная деятельностьученого, имеющая своим предметом познание реальности). Соответственно мотивдеятельности, далеко не всегда неосознаваемый, может при его осознании статьмотивом – целью. В свою очередь цель может приобрести самостоятельнуюпобудительную силу и стать мотивом (данный процесс называется в теориидеятельности «сдвигом мотива на цель).
Примеромтого, что «внутренняя деятельность» имеет такое же строение как и «внешняя»является теория П. Я. Гальперина «планомерно – поэтапного формированияумственных действий». Согласно этой теории, за умственным действием лежит целыйряд процессов его длительного и поэтапного формирования, причем действиепретерпевает изменения по ряду параметров: форма, мера обобщения, мераавтоматизированности, мера полноты знания и т. д.
Такимобразом, мы увидели, что проблема сознания в психологии решалась большоеколичество времени. Начинали с изучения простейших элементов сознания (уВундта, например), дошли до нахождения сложных элементов и их взаимодействия(например, у А. Н. Леонтьева). Начинали изучать сознание субъективно(интроспекционисты, например), дошли до установления объективных методовизучения сознания (культурно – исторический подход Выготского, деятельностныйподход).
Нопроблема сознания не решена до конца и по сей день. До сих пор проводятсяисследования психосемантики сознания, то есть изучение функционирования системзначений в рамках индивидуального сознания и другие исследования.
Список литературы
ВундтВ. Введение в психологию. Хрестоматия по вниманию М. 1976.
ВыготскийЛ. С. Исторический смысл психологического кризиса. Собрание сочиненийВыготского в 6- томах, том 1. М. 1982.
ДекартР. Начала философии. Избранные произвед. М. 1950.
ДжеймсВ. Научные основы психологии. СПб 1902.
К.Коффка Самонаблюдение и метод психологии Психологическая хрестоматия подредакцией К. Н. Корнилова М.; Л.,1927.
КюльпеО. Психология мышления Хрестоматия по общей психологии: Психология мышления М.1981.
ЛеонтьевА. Н. Очерк развития психики.// Проблемы развития психики. М .1981.
ЛеонтьевА. Н. Деятельность. Сознание. Личность//Избранные психологические произвед. Вдвух томах, том 2, м. 1983.
ЛоккДж. Опыт о человеческом разуме// Избранные филолос. Произведения. М. 1960
ЛопатинЛ. Н. Метод самонаблюдения в психологии // Вопросы философии и психологии. Кн.2 М. 1980
ПетренкоВ. Ф. Введение в экспериментальную психосемантику: исследование формрепрезентации в обыденном сознании. М. 1983.
РубинштейнС. Л. Принцип творческой самодеятельности // Вопросы психологии 1986г. № 4
РубинштейнС. Л. Проблемы психологии в трудах К. Маркса // Рубинштейн. Проблемы общейпсихологии М. 1976.
РубинштейнС. Л. Основы общей психологии в 2-х томах том 1 м. 1989
СоколоваЕ. Е. Тринадцать диалогов о психологии. М. Смысл: 1997.
ТепловБ. М. Об объективном методе в психологии //Избранные труды в 2-х томах том 2М.1985.
ТитченерЭ.Учебник психологии М. 1914.