Психологический пол личности

–PAGE_BREAK–В современной отечественной литературе терминология, связанная с определением понятия психологического пола личности, также не устоялась, но имеется тенденция рассматривать психологический пол в свете системного подхода. Пол человека разделяют на комплекс компонентов,
детерминированных иерархической системой механизмов: от генетических влияний до психологического выбора сексуального партнера [88]. В результате пол развивающейся личности представляет собой сложную многоуровневую структуру, включающую генетический пол, гонадный пол, гормональный пол, морфологический (соматический) пол, гражданский пол, пол воспитания и психологический пол [16, 51, 57]. Пол психологический при этом представляется как характеристика личности и поведения человека с точки зрения маскулинности-фемининности — совокупности признаков, отличающих мужчин и женщин, филогенетически заданных свойств психики, формирующихся под влиянием социальных факторов [88].
Первым и необходимым шагом в становлении психологического пола, по литературным данным, является возникновение полового самосознания в онтогенезе личности. Понятие полового самосознания (аутоидентификации) сформировалось в сексопатологии как ощущение своей принадлежности к мужскому или женскому полу [82]. В норме половое самосознание человека соответствует его биологическому полу (генетическому, гормональному и морфологическому) и органично сливается с формирующейся половой идентичностью и интериоризацией половой роли в процессе половой социализации. Половое самосознание считается сформированным не позже пяти лет, а обычно раньше, и является стержневой функцией «врастания ребенка в культуру» (Л.С.Выготский), при этом осознание ребенком своего пола сопровождается возникновением отношения к нему [51].
В случаях нарушений (инверсий) полового самосознания раскрывается его роль в формировании психологического пола личности. Эти нарушения проявляются различными вариантами транссексуализма — стойкого осознания своей принадлежности к противоположному полу, несмотря на правильный (соответствующий морфологическому) пол воспитания и даже вопреки всем усилиям родителей [42]. Несоответствие «для-себя-бытия» и «бытия-для-других» (А.В.Петровский [91]) в этих случаях проявляется, по литературным   данным,   уже   в   три   года,   активизируясь   затем   в   период пубертатного созревания, и драматическим образом нарушает формирование гармоничной, зрелой личности [20,21,22,39,51,63,70,72].
Причина инверсии полового самосознания заключается в органическом нарушении дифференцировки структур мозга, в первую очередь, гипоталамуса, под воздействием гормональных влияний [42]. В результате происходит расхождение биологического и культурного процессов развития ребенка: «Дефект, создавая отклонение от устойчивого биологического типа человека, вызывая… более или менее существенную перестройку всего развития на новых основаниях, по новому типу, естественно, нарушает нормальное течение процесса врастания ребенка в культуру» [34, с.37].
Понятие полового самосознания на определенном этапе развития личности аналогично употребляемому в отечественной литературе понятию первичной половой идентичности [51, 56, 57], а также понятию ядерной половой идентичности, используемому за рубежом [146, 149, 150].
Ядерная половая идентичность, по В.Мертенсу (W.Mertens), это первичные, осознанные и неосознанные представления относительно своего биологического пола. «Они развиваются, основываясь на комплексном взаимодействии биологических и психических влияний, с рождения, когда родители с их представлениями о поле, в основном, полоролевыми стереотипами, реагируют на своих детей как на мальчиков или на девочек. К концу второго года жизни эти представления устанавливаются как (относительно) бесконфликтное знание» [146, с.24].
Первичная половая идентичность — представление о своей половой принадлежности, возникающее уже к полутора годам, ~ образующая наиболее ранний и устойчивый, стержневой элемент «Я». Это знание своей половой принадлежности еще не включает рефлексии и сознательного осмысления. Двухлетний ребенок, зная свой пол, еще не умеет объяснить, почему он так считает, у него еще нет стабильных понятий о половой принадлежности и ее константности [51].
Половое самосознание является частью образа себя, и в начальном периоде развития в большой степени модально, основано на самоощущениях как «аффективная часть образа себя» [6, с.5], но по мере становления личности формируется когнитивная часть образа себя (знания о себе) и половое самосознание приобретает признаки амодальности [21, 22]. На основании исследований формирования личности при смене пола А.И.Белкин выделяет две формы самосознания пола: константное самосознание пола (осуществляет контроль за половым поведением взрослого, который в детские годы осуществляется другими лицами) и концептуальное самосознание пола (проявляется в связи с затруднением в отождествлении своего «Я» с другими представителями пола; невозможности в силу биологических особенностей индивида использовать поведенческие и эмоциональные стереотипы, принятые в данной среде; непризнания пола субъекта другими индивидами и т.п.) [20]. Половое самосознание, таким образом, отличается тем, что не снимается, как первичная половая идентичность, в ходе развития психологического пола более развитой половой идентичностью и не остается неизменным в дальнейшем развитии личности «ядром», как ядерная половая идентичность. Половое самосознание понимается как базовый, в большой степени модальный, т.е. основанный на ощущениях компонент психологического пола, но эволюционирующий в ходе развития личности.
Формирование полового самосознания является возникновением субъектности в развитии личности, которая, по мысли Л.С.Выготского, является специфичной «точкой встречи» идеальной и реальной форм поведения, при этом идеальная форма, проявляющаяся в конце развития, уже существует и непосредственно взаимодействует с реальной формой развития Таким образом, половое самосознание выполняет регуляторную функцию: обеспечивает «индивидуальную реализацию идеального образа», которая, по словам Э.В.Ильенкова, “… предполагает способность сознательно сопоставлять идеальный образ с реальной действительностью, еще не идеализированной” [там же].
В рамках психологического пола различают также половую идентичность и половую роль [88].
Проблема половой идентичности как результата процесса идентификации ребенка с родителем своего пола впервые была затронута З.Фрейдом [НО] и рассматривалась в качестве основной функции в процессе развития личности. Затем понятие идентификации расширилось и прочно вошло в общепсихологическую литературу, обозначая уже механизм косвенного влияния в передаче «личностного» опыта через личный пример, «заражение», подражание, а также отождествление себя с персонажем художественного произведения [38]. А.И.Белкин считает, что для процесса половой идентификации характерно следующее:
1)   отождествление (уподобление)  своего  «я» чужому,  принятому за «образец»    или    «эталон».    В    первую    очередь    этот   процесс    включает заимствование   манеры   поведения   и   ряда   личностных   черт   (доброта, отзывчивость, решительность, агрессивность и т.п.);
2)  привязанность к объекту, с которым индивид себя идентифицирует; «вживание» в его образ, и готовность к эмоциональному сопереживанию;
3)   сравнительная   легкость   осуществления   идентификации   за   счет использования    готовых    поведенческих    и    эмоциональных    стереотипов, исключающих критическую оценку «образа»;
4) необходимость признания принадлежности индивида к данному полу другими личностями, поскольку отсутствие этого затрудняет или даже делает невозможной половую идентификацию.
Отмечается, что в норме идентификация протекает естественно, как само собой разумеющееся явление, и не требует активности сознания [20, с.777-778]. Объект идентификации в современной психологии также значительно расширился и может включать, помимо родителей, учителя, знакомого взрослого, предводителя компании, литературного героя, известного современника или героя прошлого. В отечественной психологии признано, что посредством механизма идентификации с раннего детства у ребенка начинают формироваться многие черты личности и поведенческие стереотипы, полоролевая идентичность и ценностные ориентации [38].
Понятие половой роли впервые в психологию ввел Дж.Мони (J.Money) в 1955 году в результате психологических исследований явления транссексуальности в рамках психоанализа, пытаясь разделить биологический и психологический пол [149]. Позднее он пересмотрел понятие половой роли и отделил его от понятия половой идентичности [150]. Л.Овесли и Е.Персон (L.Ovesly, E.Person) предпочитали объединять половую роль с половой идентичностью и говорить о полоролевой идентичности параллельно с ядерной идентичностью — первичными осознанными и неосознанными представлениями о своем поле [153, 156]. На современном этапе развития психоаналитического подхода В.Мертенс (W.Mertens) интернализованную половую роль включает в понятие половой идентичности наряду с ядерной половой идентичностью. Половая идентичность, в его понимании, “… осознанные представления и неосознанные фантазии индивидуальной комбинации мужественности и женственности, как они осуществляются заложенными биологическими, психологическими, социальными и культурными факторами” [146, с.23]. Но А.Е.Швартц (A.E.Schwartz) в результате своих исследований выявил, что в определенные критические фазы развития личности возможны расхождения половой идентичности с половой ролью [158], и этот факт, на наш взгляд, показывает необходимость разделения соответствующих понятий.
В отечественной психологии (психологическом словаре) половая роль определяется, в частности, как модель социального поведения, комплекс  ожиданий, стереотипов, требований, адресуемых обществом людям мужского и женского пола, а половая идентичность как «определение индивидом своей половой принадлежности, переживание и осознание им своей фемининности-маскулинности, физиологических, психологических и социальных особенностей своего пола» [88]. Но в таких трактовках понятий половой роли и половой идентичности как составляющих психологического пола личности, половая роль представляется как внешний по отношению к субъекту объект бытия, а половая идентичность как восприятие своего места в рамках существующей модели. Здесь отсутствует факт активного личностного отношения субъекта и к своим индивидным свойствам, связанным с полом, и к социальным половым ролям, то есть сознания, которое, по словам С.Л.Рубинштейна, “… предполагает возможность индивида выделить себя из природы и осознать свое отношение к природе, к другим людям и к самому себе” [94, с.28].
Как было показано выше, половая идентичность формируется как результат усвоения духовного мира и, в первую очередь, нравственных качеств другого человека. Нравственно-этические требования и предписания к полоролевому поведению, как отмечает Т.В.Говорун, выполняют свою регулятивную функцию лишь при внутреннем принятии их личностью, при превращении их в личностно-значимые установки, жизненные цели и ценности. Идентификация человека с себе подобными невозможна без восприятия тех или иных качеств личности через систему социальной предметности и поведенческих актов других людей [39], которые, в свою очередь, обусловлены этнокультурными, социально-политическими, идеологическими, экономическими и другими особенностями конкретного человеческого общества. Поэтому половую идентичность можно определить как усвоенные личностью социально-культурные особенности своей половой принадлежности — внешнего облика, манер поведения, способов действий, психологических и нравственных качеств. Половая роль, как и всякая другая социальная роль — это конструкт, через который отдельный человек включается в общественную жизнь, поскольку исполнение роли требует выполнения специфических функций, открывает личности доступ к определенным ценностям, включает его в определенные виды деятельности и общения, ставит его в определенную позицию по отношению к окружающему миру. Человек входит в роли, но и роли «входят» в человека. Интериоризация каждой роли меняет его в ту или иную сторону, способствует формированию тех или иных свойств личности [117]. Можно сказать, что развитие личности задано ее социальной (половой) ролью, поскольку “… никак нельзя вовсе обособить личность от той реальной роли, которую она играет в жизни. Значительность личности определяется не только самими по себе свойствами, но и значительностью тех общественно-исторических сил, носителем которых она выступает” [93, с.30].
В то же время, как указывает А.Г.Асмолов, в реальности личность никогда   не   скована   рамками   заданных   социальных   ролей,   она       … не пассивный слепок культуры, не «ролевой робот», как это… утверждается в ролевых концепциях личности” [16, с. 169]. Развиваясь в конкретно-исторических условиях, личность преобразует социальные роли как константно задаваемые системой функциональные качества, раздвигая границы тех систем, в которые она входит [14]. Роль предполагает наличие у человека соответствующих ей желаний, целей, убеждений, чувств, ценностей, действий, установок. Это, в большинстве случаев, интеллектуализированные правила воздействия на другого человека (или группу людей) и правила самовоздействия, через осознание которых человек переживает свое соответствие или несоответствие этим правилам и таким образом открывает Щ для себя один из путей познания своих чувств, их отличия от мыслей [4].
Однако представляется не вполне удобным применять понятие половой роли как обозначения и «внешнего», социального конструкта и «внутреннего», индивидуального проявления личности. В психологии  встречаются различные  подходы  к решению  этой  проблемы.  И.С.Кон,  в частности, разделяет понятия половых ролей и полоролевого поведения: он называет половыми ролями социальные нормы, определяющие, чем должны или не должны заниматься мужчины и женщины (то есть внешний по отношению к субъекту социальный конструкт), а полоролевым поведением — поведение, реализующее эти нормативные ожидания или ориентированное на них [56]. В зарубежной литературе встречаются также понятия, позволяющие проводить различия в полоролевом поведении между проявлениями внутренних характеристик индивидуальности — «принятие роли» (roletaking) и внешней экспрессией в поведении — «игре роли» (roleplaing). В «принятии роли» поведение гармонирует с Я-концепцией и благодаря этому способствует раскрытию личности. Человек, который «играет роль», “… демонстрирует поведение, согласующееся с установленными ролевыми ожиданиями, но осознанно или неосознанно противоречащее его или ее Я-концепции” [157, с.15].
Половые роли в обществе связаны с определенной нормативной системой (стереотипами маскулинности-фемининности), которую личность усваивает и преломляет в своем сознании и поведении. Половые роли как социальные нормы — это непосредственно наблюдаемая форма, внешний слой опосредования взаимодействия индивидов между собой, данный в представлении самим субъектам действия. Но в то же время “… нормы не являются самостоятельным предметом, определяющим деятельность индивидов. Нормы — это всего лишь верхушка айсберга, несамостоятельная часть сложной системы опосредования” [85, с.89]. В психологии социальные нормы   анализируются   как   нормативно   одобренные   формы   поведения,  ожидаемые   от   человека,   занимающего   определенное   место   в   системе общественных отношений [4, с. 108]. Взаимодействие между личностными и культурными системами ролей и норм может быть понято путем сдвига поля зрения   с   социального   на   индивидуальное   и   обратно   [152].   Поскольку интериоризация    половой    роли    определяет    в    дальнейшем    иерархию мотивационных линий, которая, по А.Н.Леонтьеву, является структурой личности [65], то, на наш взгляд, применительно к психологическому полу лучше говорить о системе социополовых ориентации (термин И.С.Кона [56]), которая проявляется реально в полоролевом поведении и индивидуальных личностных характеристиках.                                                                              При обобщении данных научных исследований различных аспектов проявления феномена психологического пола в его онтогенезе становится очевидным, что психологический пол личности представляет собой иерархическую структуру, состоящую из взаимосвязанных элементов. Психологический пол зрелой личности включает в себя в качестве основных элементов половое самосознание как ощущение, осознание и принятие своей половой принадлежности; определенную половую идентичность как усвоенные личностью социокультурные и психологические особенности своей половой принадлежности; социополовые ориентации как интериоризованную систему половых ролей, в свете которой субъект различает критерии «мужественности» и «женственности», оценивает себя по этим критериям, претендует на соответствующую деятельность и социальный статус. Составляя в целом психологический пол зрелой личности, эти элементы реализуются в индивидуальных характеристиках, полоролевом поведении, способах действия и установках, иерархии мотивационных линий личности. «Статус и социальные функции-роли, мотивация поведения и ценностные ориентации, структура и динамика отношений — все это характеристики личности, определяющие ее мировоззрение, жизненную направленность, общественное поведение, основные тенденции развития» [9, с.40]. Указанные wвыше   элементы   психологического   пола   образуются   на   разных   этапах онтогенеза   личности   и   в   процессе   своего   дальнейшего   формирования, обусловливая друг друга, определяют гармоничное развитие личности.
    продолжение
–PAGE_BREAK–Развитие полового самосознания   предваряет этап «первого рождения личности» [67], который знаменуется установлением первых иерархических отношений мотивов, первыми подчинениями непосредственных побуждений социальным нормам сначала под влиянием взрослых, а затем становящихся элементами внутренней структуры личности [38]. На этом этапе формируются половая идентичность личности в результате бессознательного подражания * представителям своего пола, воспринимаемым в качестве «образца», отождествления с ними, а также в результате воспитательных воздействий с их стороны. Здесь большую роль играют такие факторы, как личностные особенности взрослых, участвующих в процессе воспитания, степень пермессивности-репрессивности их представлений о мужских и женских психологических    качествах,    этнокультурная    специфика    в    воспитании мальчиков и девочек.
На этапе «второго рождения личности», по А.Н.Леонтьеву, который начинается в подростковом возрасте, проявляются стремления и способности осознавать свои мотивы, а также проводить активную работу по их подчинению и переподчинению. Здесь формируется способность к сознательному руководству своим поведением, происходит сознательное соподчинение мотивов [38], и в результате интериоризации половой роли и идеальных моделей мужественности-женственности в обществе формируются   социополовые ориентации личности как часть картины мира субъекта, жизненные идеалы мужчин и женщин. Жизненные идеалы мужчин и женщин, как   отмечает   Г.С.Абрамова,   всегда   конкретны,   они   переживаются   как возможность собственной жизни или как ее невозможность, переживание своего  «Я»     как  меняющегося  и  в  то  же  время  обладающего   высокой устойчивостью, позволяющей сохранять свои индивидуальные качества [4].
Таким образом, психологический пол личности в целом определяет образ     мира    субъекта,     структурирует    “… частные     формы     регуляции индивидуальной   деятельности   —   образ   ситуации,   Я-концепцию,   образ партнеров по действию, систему индивидуальных ценностей, представление о возможностях действия…” [85, с. 89-90]. В случае отклонений в развитии любого из элементов психологического пола (инверсии полового самосознания, кризиса половой идентичности, несоответствия социополовых ориентации личности ее половой идентичности) нарушается целостность личности, снижаются адаптивные способности субъекта, создаются предпосылки для нарушения его психического здоровья [20, 21, 22, 42, 51, 63, 69, 72, 82, 108, 149, 153, 158, 160].
Идеальной формой в развитии психологического пола личности является модель маскулинности-фемининности — соционормативные представления о том, чем отличаются или должны отличаться друг от друга мужчины и женщины по своим физическим, социальным и психическим качествам. Такие представления существуют как на высших уровнях культуры, в рамках религиозных или философских систем, осмысливающих природу половых различий (половой символизм), так и в повседневном обыденном сознании (полоролевые стереотипы обыденного сознания) [59]. Будучи идеальной формой в развитии личности, модель маскулинности-фемининности, по Л.С.Выготскому, работает как стимул-средство, или знак, т.е. элемент культуры, посредством которого реконструируются и объективируются натуральные формы поведения [69, 71, 72, 120]. Модель маскулинности-фемининности в структуре общественного сознания как идеальная, культурная форма, по Э.В.Ильенкову, “… не противостоит индивиду как нечто извне заданное ему, самостоятельное и чужое, а является формой его собственной активной деятельности” [49, с. 184]. С позиций американского последователя культурно-исторической концепции М.Коула идеальную модель маскулинности-фемининности можно рассматривать как одновременно идеально-символические и материальные схемы, сценарии, которые опосредуют развитие человека в зависимости от его половой  принадлежности и позволяют проектировать прошлое в будущем, организуют его жизненный опыт в настоящем [62].
Рассматривая психологический пол как неотъемлемую составляющую личности, мы определяем его следующим образом: психологический пол личности — системное качество, обусловленное биологически заданной половой принадлежностью индивида, этнокультурными традициями воспитания, структурой социально-значимой деятельности и полоролевыми нормами общества, определяющее индивидуальные характеристики, особенности поведения, способы действия, социальные позиции и установки, иерархию мотивационных линий личности (рис. 1).

Рис.1. Структурная модель психологического пола личности
На современном этапе развития представлений о проявлениях психологического пола личности принято выделять три основных типа психологического пола. Маскулинным (мужественным) психологический пол считается, если в индивидуальных чертах личности, особенностях поведения, иерархии основных жизненных ценностей и структуре мотивов человека проявляются нормативные характеристики мужской половой роли в обществе. Фемининным (женственным) психологический пол считается при соответствии        указанных        особенностей        личности        нормативным характеристикам женской половой роли. Андрогинными считаются индивиды, обладающие одновременно фемининными и маскулинными чертами при адекватном половом самосознании и отчетливой половой идентичности, что позволяет им менее жестко придерживаться полоролевых норм, свободнее переходить от традиционно женских занятий к мужским, и наоборот.
В последние два десятилетия в зарубежных психологических исследованиях все чаще учитывается не столько биологический пол, сколько психологический пол испытуемых при выявлении психологических различий между полами. Так, например, если в восьмидесятые годы XX в. исследовались различия между мальчиками и девочками в установках, связанных с компьютерным обучением [130, 134], то в конце девяностых М.Бросман (M.Brosman) показал, что различия между детьми с маскулинным и фемининным типом психологического пола в установках, связанных с компьютерным обучением, статистически превышают различия между детьми разного биологического пола [126].
Согласно теории психологической андрогинии наиболее адаптивны и продуктивны андрогинные личности, в то время как высокая маскулинность у мужчин и высокая фемининность у женщин (т.е. максимальное соответствие установок и реакций полоролевому стереотипу) в современных социальных условиях отнюдь не является гарантией психического благополучия [51, 56]. Исследователи тендерных проблем на Западе отмечают, что высокая фемининность у женщин часто коррелирует с повышенной тревожностью и пониженным самоуважением [160, 161]. Высокомаскулинные мужчины хуже справляются с деятельностью, не совпадающей с традиционными нормами полоролевой дифференциации [57, 138]. Исследователи отмечают также, что дети, поведение которых максимально соответствует требованиям их половой роли, часто отличаются более низким интеллектом и меньшими творческими способностями.   В  то  же  время  в  ряде  исследований  получены  данные, говорящие о разнонаправленном влиянии андрогинии на мужчин и женщин: выражение андрогинные женщины более ориентируются на успех и более доминантны, а у андрогинных мужчин выше уровень социального познания и ниже — личностной защиты, в отличие от женщин с андрогинией [51, 139].
Выявленные психологические особенности людей с различным ™ психологическим полом личности могут объясняться тем, что различные качества личности, проявляющиеся в ее психологическом поле, не даны от непосредственно природы, а представляют собой проявления индивидуальности, присваиваемые в ходе совместной деятельности людей в условиях конкретного социально-исторического образа жизни и определенной культуры.
Культура в качестве предпосылки и условия индивидуального сознания выступает опосредствующим звеном между индивидуальным сознанием и Л объективной реальностью как система значений [41]. По словам Л.С.Выготского, «культура создает особые формы поведения, она видоизменяет деятельность психических функций, она надстраивает новые этажи в развивающейся системе поведения человека» [34, с.29]. Культуру составляют способы, средства и нормы, присущие данной эпохе, сообществу, социальной группе, а овладение субъектом способами, средствами и нормами удовлетворения своих потребностей есть его воспитание. Сама же система социальных норм определяется уровнем экономического, политического, идеологического развития данной общественной формации, ее классовой структурой, историческими и национальными традициями [98]. Сознание каждого конкретного человека формируется внутри этих организованных^ норм культуры, воспринимаемых как законы собственной деятельности. Кроме того, в процессе формирования психологического пола в онтогенезе проступают две общие тенденции историко-эволюционного процесса — тенденция к сохранению и тенденция к изменению развивающейся личности.
А.И.Белкин в связи с этим пишет: “… вряд ли был бы возможен какой-либо исторический прогресс, если бы поведение человека (в том числе и половое поведение) носило исключительно рутинный характер и представляло бы собой стереотипное подчинение одним и тем же канонам… В человеке заключена еще одна потребность — стремление утвердить однократность и неповторимость своего Я” [21, с. 23-24].                                                              В результате можно сделать вывод, что для эффективного изучения такого сложного качества, как психологический пол личности, необходимо прежде всего выработать единый подход к пониманию условий его формирования, который бы учитывал всю систему факторов, как биологических, так и социальных, их взаимовлияние в сложном и многоплановом процессе становления личности.
1.2. Социально-исторические условия становления психологического пола личности
Социально-исторический образ жизни является источником развития личности в системе общественных отношений и характеризуется как совокупность типичных для данного общества, социальной группы или индивида видов жизнедеятельности, которые берутся в единстве с условиями жизни данной общности или индивида. Структуру образа жизни представляют следующим образом: конкретно-исторические типы общественных отношений, формы жизнедеятельности, в которых эти отношения реализуются, формы общения, в которых общественные отношения персонифицируются, а также социальные механизмы организации, закрепления и воспроизводства ведущих черт образа жизни — системы воспитания, средства идеологического и психологического воздействия, традиции, обычаи, обряды, этикеты, игры, системы управления. Вышеназванные структурные элементы в совокупности своей оказывают формирующее воздействие на духовный мир людей, способствуют как накоплению их социального и эмоционального опыта, так и передаче его из поколения в поколение [95, с. 19-20].
В психологии в сходном смысле употребляется также понятие «социальная ситуация развития», введенное Л.С.Выготским [33]. Говоря о «социальной ситуации развития», Л.С.Выготский подчеркивал, что среда не является «фактором», непосредственно детерминирующим поведение личности, а представляет собой условие осуществления деятельности человека и источник развития личности, без которого, как и без индивидных свойств человека, невозможен сложный процесс строительства личности. Материалом для этого процесса служат те конкретные общественные отношения, которые застает индивид, появляясь на свет. Психологический пол личности, таким образом, формируется в процессе «врастания ребенка в цивилизацию»,   культурного развития, которое характеризуется тем, что “… совершается при условии динамического изменения органического типа. Оно налагается на процессы роста, созревания и органического развития ребенка и образует с ним единое целое. Только путем абстракции мы можем отделить одни процессы от других” [34, с.31].
В окружающем человека мире объективно существует особое социальное измерение, создаваемое совокупной деятельностью человечества — поле значений (А.Н.Леонтьев), которое отдельный индивид находит как вне-его-существующее — им воспринимаемое, усваиваемое, как то, что входит в его образ мира: “… многообразные деятельности субъекта пересекаются между собой и связываются в узлы объективными, общественными по своей природе отношениями, в которые он необходимо вступает. Эти узлы, их иерархии и образуют тот таинственный «центр личности», который мы называем «я»; иначе говоря, центр этот лежит не в индивиде, не за поверхностью его кожи, а в его бытии” [67, с.228]. Социальное пространство кажется столь естественным, что его замечают, лишь когда оказываются в рамках совершенно другой культуры, другого образа жизни, когда открывается различие в образе мира представителей разных культур: в их этническом самосознании, ценностных ориентациях и т.д. [16].
А.Н.Леонтьев, отталкиваясь от идей Ф.Энгельса, полагал, что спецификой труда как истинно человеческой деятельности, в отличие от деятельности животных, является то, что этот процесс опосредован орудием и вместе с тем опосредован общественно. Качественный скачок в развитии деятельности у человека, по А.Н.Леонтьеву, заключается в вычленении действий, что, в свою очередь, связано с разделением труда, общественным характером опосредования [84].
Естественное разделение труда между полами — древнейшая форма разделения труда, причем эта дифференциация представляется людям вечной и  нерушимой.   По  словам  Ксенофонта,  «природу  обоих  полов   с  самого рождения… бог приспособил: природу женщины для домашних трудов и забот, а природу мужчины — для внешних. Тело и душу мужчины он устроил так, что он более способен переносить холод и жар, путешествия и военные походы, поэтому он назначил ему труды вне дома. А тело женщины он назначил менее способным к этому и потому, мне кажется, он назначил ей домашние заботы» [цит. по И.С. Кону, 59, с. 170]. Сторонники универсальности и неустранимости этой модели как основанной на «естественной взаимодополнительности» полов утверждают, что несмотря на вовлечение современной женщины в общественно-трудовую жизнь, ее роль “… продолжает корениться прежде всего на внутренних делах семьи, где женщина выступает как жена, мать и хозяйка дома, тогда как роль взрослого мужчины коренится прежде всего в профессиональном мире, в его работе, которая обусловливает его функции в семье — обеспечение ей соответствующего статуса и средств к существованию” [154, с. 14-15].
Теория «взаимодополнительности» мужских и женских ролей подтверждается тем, что этот тип ролевой дифференциации («инструментальность» мужских и «экспрессивность» женских ролей) широко
распространен в обществах разного типа, а также данными дифференциальной психологии, согласно которым женщины субъективнее и чувствительнее мужчин к человеческим взаимоотношениям и их мотивам, мужчины же более тяготеют к предметной деятельности, связанной с преодолением физических трудностей или с развитием абстрактных идей, тогда как у женщин сильнее выражены художественные интересы и т.д. Наконец, указывали, что особое положение женщины в семье обусловлено ее материнскими функциями, которые детерминированы биологически и не зависят от социальных условий [59, с. 170-171].
В примитивных обществах разделение труда между полами определяется конкретными биологическими особенностями: биологической зависимостью женского организма от осуществления физиологических функций, связанных с продолжением рода; социальной зависимостью женщин от их вынужденной связи с детьми в период кормления грудью и связанной с этим преимущественной локализацией женской деятельности в домашней среде. Однако, как показывает более глубокий анализ данных этнопсихологии, нормы полового разделения труда и материнские функции совсем не одинаковы в разных человеческих обществах [59, 76, 145 и др.].
Половое разделение труда в человеческих сообществах зачастую означает не просто дифференциацию тех или иных социальных функций, а определенную иерархию, стратификацию видов деятельности и категорий людей, которые их осуществляют. Характер общественных взаимоотношений между полами зависит не только и не столько непосредственно от круга специфических обязанностей мужчин и женщин, сколько от распределения власти, меры общественного признания, престижности мужских и женских занятий. Существует мнение, что социально-структурные факторы здесь тесно переплетаются с культурно-символическими: у всех народов выше ценятся объекты, виды деятельности и события, созданные человеком или находящиеся под его контролем (культура), нежели неподконтрольные и данные   извне   явления   (природа).   А   поскольку   женское   начало   обычно воспринимается как более близкое к природе, чем к культуре, оно ставится ниже мужского [59].
    продолжение
–PAGE_BREAK–Ф.Энгельс рассматривал половое разделение труда как социально-экономическое, а не природное явление [121], и особо подчеркивал исторический факт «порабощения женского пола мужским», но вместе с тем отмечал, что разделение труда между обоими полами обусловливается не положением женщины в обществе, а совсем другими причинами. Данные кросс-культурных этнографических исследований также показывают, что дифференциация занятий мужчин и женщин и характер их взаимоотношений зависят прежде всего от хозяйственной деятельности общества. У охотников и собирателей основу власти мужчин над женщинами составляет мужская монополия на охоту за крупными животными, а в земледельческих обществах — преимущественное право на расчистку и распределение земли. Однако половое распределение труда не везде одинаково, поскольку монополия мужчин на большую охоту — результат не столько их большей физической силы, сколько трудностей, связанных с необходимостью удаляться далеко от дома, что заставило бы, если бы в охоте участвовали женщины, переносить на большие расстояния также детей и запасы пищи. Там, где в силу экологических условий охота на крупных животных возможна вблизи жилья (например, у филиппинских негритосов агта), женщины участвуют в ней столь же успешно, как и мужчины.          Мужская монополия на расчистку земли также обусловлена не только физической трудоемкостью этой работы, но и тем, что новые земли часто лежат на границе племенной территории, которую необходимо защищать от врагов. Между тем война всюду составляет прерогативу мужчин, не только вследствие их силы и большей агрессивности, но и потому, что популяция легче переносит потерю мужчин, чем женщин [59].
В то же время, по мнению ряда авторов, в особенностях полового разделения труда есть свои стадиально-исторические, формационные закономерности. Отечественные ученые полагают, что в раннеродовой общине естественное половозрастное деление не создавало отношений господства и подчинения. Половое разделение труда еще не стало в ней половой стратификацией. Мужчины и женщины специализировались в разных, но в равной степени общественно полезных и уважаемых сферах деятельности, а выдающаяся роль женского труда в хозяйственной жизни общины в сочетании с матрилинейной, материнской организацией самого рода давала женщине очень высокое общественное положение. Социальное угнетение женщин и признание их низшей по сравнению с мужчинами категорией возникает только вместе с патриархатом, частной собственностью и системой наследования имущества [86, с. 99].
Однако свести социальные взаимоотношения полов к одной-единственной системе детерминант, будь то биосоциальные константы или угнетение женщин мужчинами (как утверждают представители феминистского движения) явно невозможно. Сталкиваясь с традиционными моделями половой стратификации, где мужчинам отводится ведущая, главенствующая роль, а женщины выглядят зависимыми, подчиненными, люди подчас не замечают стоящей за этим более тонкой дифференциации публичной и домашней сфер. В патриархальных обществах публичная сфера, как правило, составляет привилегию мужчин, участие женщин в ней строго ограничивается, что создает впечатление их полного бесправия. Но такое впечатление иной раз ошибочно, поскольку в другой, домашней, сфере бытия право принятия решений столь же монопольно принадлежит женщинам и мужчины не могут в них вторгаться [59]. Т.Б.Щепанская, изучая семиотические аспекты повседневного поведения, обнаружила специфическую роль женщины в структуре группы: если мужская (ядерная) структура обеспечивает управление от центра к периферии, то женщины, напротив,     оказываются     проводниками     управляющих     воздействий     в «обратном» направлении — с периферии группы, что означает сосуществование двух разнонаправленных каналов социального управления: мужского и женского [119, с.28].
Таким образом, каковы бы ни были общие закономерности полового диморфизма, индивидуальные особенности и свойства мужчин и женщин в любом обществе обусловлены прежде всего половой дифференциацией общественно-производственной деятельности, причем половая стратификация и социальный статус мужчин и женщин могут быть разными не только в разных обществах, но и в разных сферах жизнедеятельности одного и того же социума. Эти особенности объективируются в обычаях и традициях, в системе верований и традициях воспитания, что составляет неотъемлемую часть культурно-исторического опыта каждого народа.
Преемственность в общественном развитии обеспечивают традиции и обычаи, которые предполагают повторяемость, устойчивость системы социокультурного наследования, благодаря чему происходит усвоение личностью культурно-исторического опыта [95]. При этом свои общие социальные функции (быть средством стабилизации утвердившихся в обществе социальных отношений и осуществлять воспроизводство этих отношений в жизни новых поколений) традиции и обычаи осуществляют различными путями. Обычай, включая в себя простые, стереотипно повторяющиеся отношения, передает новым поколениям стандарт действия, поступка в конкретной ситуации и не предъявляет требования к духовным качествам человека. Традиции, в отличие от обычаев, прямо обращены к духовному миру человека и выполняют свою роль средств стабилизации и воспроизводства общественных отношений не непосредственно, а через формирование духовных качеств и определенной направленности поведения, требуемых этими отношениями [101]. Выступая в единстве, традиции и обычаи сохраняют необходимый для реализации потребностей общественного развития уровень культуры человеческих взаимоотношений, обеспечивая тем самым функциональное единство образа жизни и духовных качеств человека и в то же время являясь фундаментом новых явлений культуры [90, 95].
И.И. Лунин и Г.В. Старовойтова в результате кросс-культурных исследований регуляции полоролевого поведения пришли к выводу, что, с одной стороны, культуры различаются по степени репрессивности-пермиссивности регуляции индивидуального поведения, а также и по содержанию стереотипов маскулинности-фемининности. На выявление реально существующих различий в поведении и психике мужчин и женщин, по данным исследований, эти стереотипы оказывают существенное влияние. Но с другой стороны, сама структура этих стереотипных представлений обусловлена не только этнокультурным своеобразием того человеческого коллектива, в котором бытуют подобные представления, но и исторической стадией развития соответствующего общества, уровнем его урбанизированности и т.д. [73, с. 6-7].
На современном этапе развития нашего общества положение в системе дифференциации половых ролей существенным образом меняется. Половое разделение труда потеряло былую жесткость, количество исключительно мужских и исключительно женских занятий резко уменьшилось, а взаимоотношения мужчин и женщин в семье и на производстве стали в принципе равноправными. Очень многие социальные роли и занятия вообще не разделяются на «мужские» и «женские». Совместное обучение и общая трудовая деятельность мужчин и женщин в известной мере нивелируют также традиционные различия в их нормах поведения и психологии [57].
Исследуя проблему усвоения мужских и женских ролей в нашем обществе, Ю.Е. Алешина и А.С. Волович отмечают, что в современной школе основной акцент в воспитании ставится на развитие традиционно женских качеств (ориентация на других, аффилиативные и экспрессивные тенденции), общественная активность в школе подразумевает установление и поддержание широких контактов с другими людьми, что соответствует женскому стереотипу поведения. Видимо, поэтому девочки проявляют в школе большую активность, чем мальчики. В то же время такая ситуация приводит к формированию различий между полами, не соответствующих традиционным (активные, инициативные, доминантные девочки и пассивные, подчиняемые мальчики). Таким образом, полоролевая социализация в ее современном виде в нашем обществе приводит к парадоксальным результатам: мальчиков как бы толкают на пассивную или внесоциальную активность, девочек же, напротив, — на гиперактивность и доминантность. Однако жить им предстоит в обществе, во многом ориентированном на традиционные полоролевые стандарты [8].
Провозглашаемая в нашей стране ориентация на социальное равенство мужчин и женщин приводит к тому, что их готовят к очень сходному жизненному пути: независимо от пола всем необходимо получить образование и работать, семья для женщины выступает лишь как «дополнительная» сфера реализации. В то же время в нашем обществе очень влиятельными остаются традиционные взгляды на отношения полов как на иерархические. Подобная ситуация стимулирует развитие у женщин маскулинных качеств: конкурентности, стремления к доминированию, сверхактивности [8]. Психологические исследования показывают также, что женщины, занятые преимущественно мужскими профессиями, обнаруживают и более маскулинный тип — стиль мышления и черты характера, что, в свою очередь, вызывает перемены и в культурных стереотипах фемининности-маскулинности, которые стали сегодня менее отчетливыми и полярными [57].
Исследования внутрисемейных отношений в современном обществе выявляют сохранение традиционного разделения семейных обязанностей на мужские и женские. При этом у женщины круг текущих домашних обязанностей, которые надо выполнять ежедневно, шире, чем у мужчины. Одновременно наблюдается «перетекание» традиционной мужской  обязанности    материального    обеспечения    семьи    —    к    женщине,    а традиционных женских обязанностей (уход за малолетним ребенком, например) в круг обязанностей мужчины [И]. В результате нормативные наборы социально-положительных черт мужчины и женщины перестают казаться взаимоисключающими и открывается возможность самых разнообразных их сочетаний. При этом отмечается, что некоторая неопределенность ролевых ожиданий вызывает у многих людей психологический дискомфорт и тревогу [57, 58]. Так, например, традиционное отношение к мужчине как к кормильцу семьи сильно, а реальные экономические условия не дают возможности для большинства реализовать эту традиционную роль. Утрачивая традиционные мужские роли — главы семьи и кормильца, мужчины укрепляют свою роль отцов, реализуя себя в уходе за детьми, в их воспитании. У многих женщин непривычная (вынужденная) роль кормильца вызывает раздражение и недовольство мужем, сомнение в необходимости иметь мужа, который не может обеспечить семью [11].
Такие резкие изменения в системе общественных отношений, не соответствующие культурно-историческим традициям полоролевого поведения, неизбежно приводят к напряжению в межличностных отношениях, чувству своей неполноценности и неопределенности в жизни. Хорошие межличностные отношения может обеспечить только соблюдение норм взаимодействия и общения при условии их стабильности: «В любой социальной общности взаимопонимание и контакт достигаются лишь при условии упорядочения взаимодействия людей на нормативной основе. Если нет единой нормы, четкого правила… людей обычно раздирают противоречия и конфликты» [116, с.38].
Из вышесказанного можно сделать вывод, что в настоящее время в нашем обществе можно выделить две группы факторов, которые, вероятно, неодинаково влияют на становление психологического пола личности – это культурно-специфические    традиционные    полоролевые    представления    и особенности  социально-экономического        развития         общества, обусловливающие   изменения   в   полоролевой   дифференциации   системы общественных отношений и в содержании общественного сознания.
Выводы по первой главе
1. Психологический пол личности — сложное, динамическое, системное качество,     обусловленное     связанными     с     половой     принадлежностью биологическими   особенностями   индивида   и   полоролевыми   нормами   в обществе.   Психологический   пол   является   неотъемлемой   составляющей личности и определяет образ мира субъекта в целом, структурируя частные формы   регуляции   индивидуальной   деятельности.   В   качестве   основных составляющих  его  элементов  выявляются  половое  самосознание,  половая идентичность    и    социополовые    ориентации.    Перечисленные    элементы проявляются в индивидуальных характеристиках личности и полоролевом поведении.
2.    Становление    психологического    пола   личности    протекает    как системный   биосоциальный   процесс,   при   этом   биологические   факторы являются эволюционно и онтогенетически первичной детерминантои половой дифференциации:   они   определяют  возможность   и   направление   процесса социализации   личности   под   влиянием   системы   условий   общественно-исторического образа жизни.
3.  Семья, группы сверстников, институты организованного воспитания, средства   массовой   информации   как   проводники   культуры   выступают   в качестве основных каналов половой социализации личности. Этнокультурная специфика  полоролевого  поведения  усваивается   в  раннем  детстве  через традиционные      способы      семейного      воспитания      и      неосознанную идентификацию  с родителями.     На более  высоком  уровне  социализации происходит    осознание    норм    и    стереотипов    полоролевого    поведения,
идеальных полоролевых моделей общественного сознания через общение со сверстниками и взрослыми, средства массовой информации, половую дифференциацию общественно-производственной деятельности.
4. На современном этапе развития нашего общества выявляется несоответствие между традиционными представлениями о сущности мужских и женских половых ролей и общественно-экономическими условиями их усвоения и реализации, что может сказываться на становлении психологического пола личности, отражаясь в самосознании.
2. Исследование влияния современных социально-экономических условий на характеристики психологического пола личности
2.1. Эволюция научных представлений и подходов исследования психологического пола личности.
Проблема соотношения пола человека и его психологии издавна привлекала внимание мыслителей — представителей различных философских направлений. Первоначально представления о возможностях проявления маскулинности и фемининности были выражены в духе жесткой дихотомии, когда строгие нормативы делили признаки поведения на мужские и женские. По существу, эта была примитивная модель, которая уже в древних цивилизациях уравновешивалась многочисленными «исключениями из правил» и неприменимость которой в психологии становилась все более очевидной по мере научного изучения половых различий [51, с.21]. Тем не менее, до 1970-х годов в западных социально-психологических исследованиях широко было распространено представление о соответствии половой роли (the congruency perspective on sex role orientation) [124,131,155]: наиболее здоровой, функциональной и гармоничной психологической половой ориентацией личности считалась та, которая соответствует биологическому полу человека. Согласно этому представлению, для женщины наиболее функциональным и естественным является проявление фемининности, а для мужчины — маскулинности во всех сферах социальной активности. Фемининность и маскулинность рассматривались как противоположные полюса  одномерного  континуума  [51],  то  есть  считалось,  что  личность способна проявлять либо фемининность, либо маскулинность
В русле этой концепции проблема фемининности-маскулинности рассматривалась классиками психоанализа. З.Фрейд считал маскулинность первичной психосексуальной функцией, а формирование фемининности связывал с подавлением маскулинности и отказом от нее. По З.Фрейду, механизмом сдвига от маскулинности к фемининности является комплекс кастрации [НО]. К.Хорни, в принципе соглашаясь с идеей З.Фрейда о важности комплекса кастрации в развитии девочки, выделяет первичный и вторичный комплекс кастрации. На основе первичной зависти к пенису девочка приходит к объектной любви к отцу и психосексуально становится женщиной. Вторичный комплекс кастрации приводит к фрустрации гетеросексуального либидо, и девочка уходит от женственности, обретая маскулинные черты — формируется комплекс маскулинности. К.Хорни определяет комплекс маскулинности у женщин как «комплекс чувств и фантазий женщины, содержание которых определяется бессознательным желанием тех преимуществ, которые дает положение мужчины, зависть к мужчинам, желание быть мужчиной и отказ от роли женщины» [113, с. 40].
Таким образом, с точки зрения психоаналитических концепций между маскулинностью и фемининностью существуют отношения конкуренции и борьбы: женственность возникает на пути трансформации мужественности, отказаться от женственности можно только через обретение маскулинных черт, наличие маскулинных черт у женщины является результатом уклонения от нормального развития.
    продолжение
–PAGE_BREAK–В психологии в настоящее время существуют тестовые методики, основанные на дихотомичных стереотипных представлениях о психологических различиях между полами. Так, в индивидном тесте В.И.Куликова «Словесный портрет» мужские и женские типы личности выделяются как полярные (табл. 1.
Таблица 1
Полярные типы индивидного теста В.И.Куликова «Словесный портрет»(1988)
(фрагмент)
Мужской   (тип конституции — мужчина; первичные и вторичные признаки по мужскому типу)
Женский   (тип конституции — женщина; первичные и вторичные признаки — по женскому типу)
функция деторождения отсутствует
есть функция деторождения
препятствия преодолевает преимущественно с помощью интеллекта и силы
препятствия преодолевает преимущественно с помощью хитрости и ловкости
развито прогнозирование (склонен к решению отсроченных долговременных задач)
прогнозирование ослаблено (решает преимущественно повседневные задачи)
потребность в эмоциональном возбуждении понижена
потребность в эмоциональном возбуждении повышена; страдает от скуки
рассудительность
чувственность
упорядоченность
неорганизованность
реалистичность и критичность
идеалистичность, интуитивность, фантазерство
сдержанность
раздражительность
обращает внимание больше на содержание, чем на форму, наблюдательность и точность понижены
обращает внимание больше на форму, чем на содержание, наблюдательность и точность повышены
Из приведенного фрагмента описания полярных типов индивидного
теста В.И.Куликова видно, насколько до сих пор сильна тенденция разделять характеристики социального восприятия и поведения (сдержанность-раздражительность) между мужским и женским типами так же, как и биологически определенные различия (способность к деторождению). В понимании психологических особенностей половых различий ставятся в один ряд и сравниваются зачастую не связанные между собой едиными механизмами           феномены          биологического,           физиологического, психологического и социального уровней.
С развитием экономики и повышением уровня жизни общества дихотомичное разделение социальных ролей мужчин и женщин стало уменьшаться. Возможность участия женщин в бывших ранее мужскими сферах деятельности (и наоборот) подразумевало и проявление ими соответствующих черт, небходимых для достижения успеха в конкретной профессиональной и общественной деятельности. Таким образом, происходящие в обществе объективные изменения обусловливали взаимопроникновение «мужского» и «женского» образов в сознании людей. Эти тенденции получили свое отражение в философских и психологических теориях того времени.
Так, в начале XX века австрийский философ О.Вейнингер выдвинул идею, согласно которой «у каждого индивидуума столько женского элемента, сколько недостает в нем мужского» [30, с.37]. В основу его произведения «Пол и характер» было положено предположение, что «половое дифференцирование никогда не бывает вполне законченным. Все особенности мужского пола, хотя и в слабом, едва развитом состоянии, можно найти и у женского; и наоборот, все половые признаки женщины в своей совокупности содержатся и в мужчине, хотя в очень неоформленном виде… Существуют бесчисленные переходные степени между мужчиной и женщиной…’» [там же, с. 16-17]. Это была пионерная работа в направлении
понимания психологических свойств личности мужчины и женщины в рамках континуальной модели.
В русле идеи континуальности психологических свойств разных полов западные психологи в 1930-1970-е гг. сконструировали ряд специальных методик для измерения маскулинности-фемининности эмоций, интересов, установок и мотиваций личности: шкала маскулинности-фемининности опросника приспособляемости Белла (1938), тест Термана-Майлз, шкала М-Ф MMPI (1940), шкала маскулинности Гилфорда-Циммермана (1949), шкала женственности Калифорнийского психологического опросника (1956), фактор мужественности-женственности Фрайбургского личностного опросника (1970), шкала маскулинности-фемининности личностных шкал Комрея (1970) [28]. В основе этих тестов лежит предположение, что индивиды могут в пределах какой-то нормы различаться по степени маскулинности и фемининности. Однако свойства маскулинности-фемининности представлялись при этом альтернативными, взаимноисключающими: высокая маскулинность должна коррелировать с низкой фемининностью, и наоборот, причем для мужчины нормативна, желательна высокая маскулинность, а для женщины — высокая фемининность (рис.6).

Рис.6. Континуально-альтернативная модель маскулинности-фемининности [51] (1, 2, 3 — схематические примеры индивидуальных характеристик, М — маскулинность, Ф — фемининность)
Со временем накопившиеся данные исследований психологических различий между полами показали, что не все психические качества поляризуются на «мужские» и «женские». Кроме того, разные шкалы (интеллекта, эмоций, интересов и т.д.) в принципе не совпадают друг с другом — индивид, имеющий высокую маскулинность по одним показателям, может быть весьма фемининным в других отношениях. Таким образом, диктуемые этой моделью ролевые предписания входили во все большее противоречие с тенденцией к ослаблению поляризации половых ролей в реальной жизни [57].
В 1973 году А. Константинопль (A.Constantinople) обратила внимание научной общественности на то, что фемининность и маскулинность в действительности являются не противоположными полюсами одномерного континуума, а скорее независимыми конструктами [132]. Это положило начало развитию теории андрогинности (Androgyny theory), согласно которой каждая личность может обладать и фемининными, и маскулинными характеристиками одновременно. Создание теории андрогинности было отражением того, что современное общество стало слишком сложным, чтобы адекватно укладываться в рамки концепции соответствия половой роли. С точки зрения теории андрогинности эффективность функционирования личности в любой сфере деятельности зависит от способности проявлять как фемининность, так и маскулинность адекватно возникающим ситуациям, а не дифференцировать свою позицию и поведение по половому признаку [124].
Признание врожденной андрогинной природы людей было выражено ранее К.Г.Юнгом в архетипах природы анимы и анимуса [122]. Анима, по К.Г.Юнгу, представляет внутренний образ женщины в мужчине, его бессознательную женскую сторону, в то время как анимус — внутренний образ мужчины в женщине, ее бессознательная мужская сторона. Эти архетипы были основаны, по крайней мере частично, на том биологическом факте, что в организме мужчин и женщин вырабатываются и мужские и женские гормоны.
Этот архетип, как считал К.Г.Юнг, эволюционировал на протяжении многих веков в коллективном бессознательном как результат опыта взаимодействия с противоположным полом. К.Г.Юнг настаивал на том, что анима и анимус, как и все другие архетипы, должны быть выражены гармонично, не нарушая общего баланса, чтобы не тормозилось развитие личности в направлении самореализации. Иными словами, мужчина должен выражать свои фемининные качества наряду с маскулинными, а женщина должна проявлять свои маскулинные качества так же, как и фемининные. Если же эти необходимые атрибуты остаются неразвитыми, результатом явится односторонний рост и развитие личности [114].
Одним из наиболее знаменитых исследователей этой волны была С.Бем (S.Bem), американский психолог, которая предложила тест для определения маскулинности-фемининности личности — Bern Sex Role Inventory, позволяющий измерять количественно и качественно психологический пол в качестве психологической ориентации на мужскую и женскую половую роль [125]. Способность личности проявлять высокий уровень как фемининных, так и маскулинных характеристик в зависимости от ситуации получила название андрогинности, а проявление личностью в любой ситуации низкого уровня и фемининных и маскулинных характеристик — недифференцированности как самостоятельных типов проявления психологического пола личности.
Таким образом, психологический пол мог комбинироваться с биологическим полом (как, например, андрогинный мужчина, фемининный мужчина, маскулинная женщина и т.п.) Данный подход позволил достичь более точного измерения, чем категориальная система из двух частей, и ознаменовал переход к более совершенной — ортогональной модели психологического пола личности.
Как показывает описанная динамика восприятия психологического пола в рамках маскулинности-фемининности, на более высоком уровне развития культуры и философской рефлексии предпочтение отдается ортогональной модели, преодолевающей поляризацию мужского и женского начал, которая может обеспечить большую степень взамопонимания полов и исключает иерархические отношения, что соответствует реалиям нашего времени. Возникновение и широкое распространение в последнее время в психологии подхода к исследованию психологического пола личности в рамках ортогональной модели является отражением того, что по мере демократизации отношений представления о психологических качествах мужчин и женщин становятся все менее поляризованы, все более пересекаются, образуя многомерный континуум. Поэтому для проведения данного исследования целесообразно воспользоваться методикой Bern Sex Role Inventory (BSRI) (S.Bem, 1974), позволяющей определять психологический пол личности на уровне реализации социополовых ориентации в рамках ортогональной модели и широко применяемой последние два десятилетия зарубежными исследователями.
2.2. Исследование общего и этнически особенного в полоролевых представлениях и проявлениях психологического пола личности
Психологический пол личности формируется в результате интериоризации субъектом полоролевых аспектов социально-исторического опыта, который включает в себя такие проявления культуры, как традиции, обычаи, обряды, инвариантный образ мира представителей одной национальности. Пестрота этносоциальной структуры современного человечества придает особую сложность ее динамике: как развитию самих этносоциальных общностей, так и их взаимодействию. Современные этносоциальные процессы выступают в настоящее время в качестве основных элементов социального прогресса человечества, в результате чего проявляется диалектическое единство интегрирующего и дифференцирующего начал в социальной сфере [26].
Развиваясь как субъект пола и субъект национальности, каждый индивид, с одной стороны, врастает в специфическую этнокультурную среду, создавая которую “… человек следовал законам развития биосферы, при этом он обладал так называемым родовым экологическим сознанием, что обеспечивало ему возможность существования в освоенных природных условиях” [1, с.214]. С другой стороны, в современных условиях межкультурной интеграции индивид интериоризует также общечеловеческие ценности, создаваемые общими усилиями разных народов, поскольку национальная культура — неотъемлемая часть мировой культуры. Между различными культурами постоянно происходит взаимная адаптация, диффузия [там же].
В то же время полоролевые особенности личности и психологические половые ориентации проходят процесс развития и становления в условиях совместной деятельности в рамках конкретно-исторических общественных отношений. Полоролевая дифференциация отношений между людьми в том или     ином     обществе     обусловливается,     как     было     показано     выше, необходимостью и возможностью участия представителей мужского или женского пола в различных сферах общественно-производственной деятельности и напрямую зависит от уровня социально-экономического развития общества.
С ростом общественного благосостояния, научно-техническим прогрессом в производственной деятельности, становлением институтов социальной защиты и помощи в воспитании подрастающего поколения и других социальных изменений, в каждом обществе происходит переход от жесткой системы полового разделения и иерархии ролей в общественно-производственной деятельности в направлении к уменьшению этих различий. Это, в свою очередь, приводит к историческим изменениям в особенностях проявления психологического пола личности представителей одной этнокультурной общности, а также к стиранию видимых различий в проявлениях психологического пола личности представителей обществ, имеющих различные этнокультурные традиции, но находящихся в сходных условиях общественно-экономического образа жизни.
Таким образом, процесс развития психологического пола личности на социальном уровне обусловлен влиянием двух находящихся в единстве тенденций общественно-исторического образа жизни как развивающейся системы: тенденции к сохранению, воспроизводству родового опыта (традиции, обычаи) и тенденции к изменению полоролевой системы общественных отношений, обеспечивающей появление в системе различных инноваций. В качестве гипотезы данного исследования мы предполагаем, что на становление психоологического пола личности этнокультурные традиции и факторы, обусловленные уровнем социально-экономического развития современного общества, оказывают совместное, но неодинаковое по характеру влияние. При этом этнокультурные традиции и факторы, обусловленные уровнем социально-экономического развития общества, могут оказывать разное влияние на сферы идеального и реального, сознательного и неосознанного в становлении психологического пола личности; становление психологического пола личности, адекватного биологическому полу, будет зависеть от степени соответствия факторов, обусловленных уровнем социально-экономического развития общества, этнокультурным полоролевым традициям.
Для проверки этой гипотезы исследование можно проводить либо в плане сравнения обществ с различным уровнем социально-экономического развития и структурой общественных отношений, но едиными культурно-историческими традициями и обычаями либо путем сравнения проявлений психологического пола у представителей народов с отличающимися культурно-историческими корнями и, следовательно, отличающимися традиционными полоролевыми представлениями, но находящихся в единой социально-экономической системе. Образцом второй модели являются, в частности, условия территориального и социально-экономического сосуществования татарского и русского народов Татарстана, различающихся такими проявлениями культуры, как язык, религия, бытовые обряды, социальная иерархия, взаимодействие представителей мужского и женского пола и др.
На сравнительно небольшой территории нынешнего Татарстана, который на протяжении веков являлся составной частью многонациональной России, русские и татары жили в довольно тесном соседстве друг с другом. Уже само географическое положение Республики Татарстан способствовало тому, что с давних пор развитие ее экономики, политической жизни и культуры было тесно связано с коренными русскими районами. Данные послереволюционных переписей населения Республики показывают однотипную социальную структуру татарского и русского этносов [100]. При этом как русские, так и татары сохранили этнические особенности своей культуры, отраженные в обычаях, ритуалах, обрядах и праздниках, семейном укладе   и   традициях   воспитания   [23,   47,   48,   77,   78,   79,   107].   Данные этнографических исследований позволяют выявить полоролевые аспекты этнических традиций русского и татарского народов с тем, чтобы понять специфику их влияния на формирование психологического пола личности в процессе половой социализации. Традиционное распределение социальных ролей между полами и у русского и у татарского народа носило иерархический характер: мужчины занимали доминирующую позицию, выступали в роли добытчиков, кормильцев семьи, позиция женщины была подчиненная, зависимая, в ее обязанности в основном входило рождение и воспитание детей, домашнее хозяйство, стряпня. Социальный статус женщины определялся социальным статусом ее мужа. При этом традиционные и обрядовые формы общения мужчин и женщин, их взаимодействие в различного рода деятельности у русских и татар различались довольно сильно, что не могло не отражаться и на особенностях формирования личности мужчины и женщины.
Основным и главным отличием являлось более жесткое социальное разделение мужчин и женщин у татар по сравнению с русскими. В то время, как у русских мужчины и женщины могли довольно свободно общаться и постоянно взаимодействовать, сферы жизнедеятельности татарских мужчин и женщин (особенно в высших слоях общества) почти не пересекались. В отличие от русских, дом у татар традиционно делился на «мужскую» и «женскую» половины, участие в праздниках, различного рода ритуалах осуществлялось мужчинами и женщинами отдельно, а иногда и в разные дни, досуговое общение происходило только в гомогенных по полу компаниях [111].
    продолжение
–PAGE_BREAK–Большие различия наблюдаются также и при сравнении свадебных и семейных обрядов, раскрывающих семиотические аспекты мужских и женских ролей. При замужестве у русских невеста «вносила» в свою новую семью «приданое», которое, по свидетельству этнографов, должно было обеспечить    практически    полностью    потребность    будущей    семьи    в праздничной одежде, постельном и нательном белье, прочих текстильных изделиях, необходимых в быту. Считалось, что себе в приданое девушка готовит необходимую одежду на всю оставшуюся жизнь, поскольку после свадьбы у нее уже не будет времени заниматься своими нарядами [47]. В богатых и высокопоставленных семьях родители могли давать за невесту и более серьезное приданое, включающее деньги, недвижимость, а иногда и доходное дело. Материальное положение семьи, таким образом, порой могло в значительной степени или практически полностью обеспечиваться с «женской» стороны. У татар родители жениха (или он сам) платили за невесту ее родителям «калым» — особый выкуп, который обычно состоял из крупной суммы денег, домашнего скота, текстиля и пр. [32, 49, 111]. Материальный вклад со стороны невесты был минимален, а иногда и вообще отсутствовал. Татарские женщины всю свою жизнь должны были скрываться от глаз посторонних, контакты с мужчинами внутри семьи ограничивались многочисленными обрядами (так, например, молодая невестка порой несколько лет должна была молчать в присутствии мужчин — родственников мужа, общаясь с ними только через посредника — свекровь или золовку) [23]. У русских подобные обычаи отсутствовали, общение мужчин и женщин традиционно было менее регламентировано.
Как видно, различия в особенностях распределения половых ролей у русских и татар достаточно сильны, что находит свое отражение и в полоролевых гетеростереотипах обыденного сознания. С обыденной точки зрения часто считается, что психологические образы мужчины и женщины у татар сильно отличаются, что проявляется в активности, доминировании, жесткости, агрессивности, авторитарности мужчин-татар, и в психологической зависимости, мягкости, скромности, молчаливости, пассивности женщин-татарок. Менее выраженное разделение сфер жизнедеятельности между мужчинами и женщинами у русских рождает ожидание большего сходства идеальных образов мужественности-женственности у представителей русской культуры. Однако более глубокий анализ содержания бытовых обычаев и обрядов, и их возможной проекции на особенности национального характера татарского и русского народов позволяет опровергнуть эти популярные в обществе гетеростереотипы.
Так, традиционная для татар преимущественно раздельная жизнедеятельность мужчин и женщин означает наличие гомогенных по полу устойчивых социальных групп, и, следовательно, необходимость проявления членами этих групп всего спектра психологических качеств: доминирования и зависимости, инициативности и ведомости, твердости и мягкости характера и пр. Само существование социальной группы подразумевает определенную структурную организацию, иерархию ее членов по каким-либо критериям. Согласно этнографическим данным, социальный статус человека в микросоциальной группе у татар определялся скорее по возрастному критерию, чем по критерию пола. К.Фукс, особо интересовавшийся социальной организацией женских групп у казанских татарок, отмечал, что будучи отделенной от окружающего мира, татарская женщина имела довольно оживленное общение с женщинами своего круга. При этом она занимала в своем обществе определенное место, в соответствии с которым ей оказывались надлежащие почести. Статус женщины-татарки в обществе, как правило, определялся ее возрастом и социальным положением ее семьи [111]. Несмотря на то, что татарка, выйдя замуж, оказывалась в подчиненном положении по отношению к свекрови и к старшим родственницам мужа, со временем ее социальный статус постепенно рос. Становясь матерью и свекровью, женщина приобретала высокий социальный статус, позволяющий ей проявлять авторитарные, властные качества личности, пользоваться большим уважением и почтением окружающих [79]. Кроме того, традиционный свадебный обряд уплаты калыма за невесту у татар, воспринимаемый порой со стороны как покупка невесты, и как следствие, ее зависимое,  приниженное  положение  в  семье,  на  самом  деле  имел  иное социальное значение. По свидетельству К.Фукса, калым являлся скорее залогом, чем платой за жену. Большая часть калыма хранилась родителями жены почти всю оставшуюся жизнь и давало женщине право и возможность прервать супружеские отношения с мужем. В случае, если развод происходил по инициативе жены, калым возвращался мужу, но если развод происходил по инициативе мужа, калым оставался у жены и давал ей возможность независимо существовать и выращивать детей [111]. Помолвка и свадьба у татар не означала для женщины полного разрыва со своей семьей и уход в дом мужа. Живя в доме мужа, женщина (особенно в сельской местности) сохраняла тесный контакт с родительской семьей, получала постоянную помощь и поддержку регламентируемую также соответствующими традициями и обрядами [78]. Даже более того, престижным считалось довольно долгое проживание женщины после замужества в семье родителей, но это могли себе позволить только в зажиточных семьях. Иногда женщина переходила жить в дом мужа, уже имея одного или двух детей [32].
Очевидно, что такие обряды и традиции не должны были культивировать в татарской женщине психологическую зависимость или неуверенность в себе. Традиционное для татар социальное разделение полов, развитая система обрядовых форм регулирования социального взаимодействия как представителей одного пола, так и противоположных полов, должна была направлять акцент в воспитании не на формирование желаемого психологического склада личности, а на знание и исполнение правил общения. Поэтому перед народной педагогикой не должно было стоять задачи воспитания у мужчин и женщин взаимодополнительных психологических качеств и, следовательно, идеальные образы маскулинности и фемининности в такой культуре не должны быть полярны.
В культуре русских, напротив, более тесные социальные контакты мужчин и женщин, почти не регулируемые обрядовыми формами общения, должны предполагать иные, психологические механизмы регуляции социального взаимодействия. Традиционное воспитание у мужчин и женщин взаимодополнительных психологических качеств личности может обеспечить устойчивость социальной группы и эффективность совместной деятельности, уменьшить вероятность конфликтов. Идеальные образы маскулинности и фемининности в такой культуре, соответственно, будут довольно сильно отличаться. Эти выводы подтверждаются и эмпирическими данными, приведенными в предыдущем параграфе: полярность полоролевых представлений у большинства респондентов татарской национальности ниже, чем у большинства респондентов русской национальности.
Дореволюционные и современные исследования этнографов показывают, что, находясь в дружеских контактах и тесном общении татарское и русское население Татарстана оказывало друг на друга определенное духовное и культурное воздействие. При этом сохранялась и воспроизводилась этническая целостность и специфика культуры русских и татар (духовная, языковая, религиозная, бытовая) как в городах [111, 112], так и в сельской местности [32, 77, 107].
На современном этапе развития нашего общества мужчины и женщины обеих национальностей при сохранении своей этнической идентичности имеют одинаковые возможности в получении образования, использовании средств массовой информации, участии в различных сферах производственной деятельности, в праве на социальную помощь. Подобные социальные условия во всех современных обществах способствуют уменьшению традиционной дихотомии и в полоролевых представлениях, и в личностных характеристиках, определяющих психологический пол. Современные этнопсихологические исследования обнаруживают сходство эмоциональных установок и этнических стереотипов русских и татар в силу того, что в их основе лежат общечеловеческие нормы и ценности [104].
В последнее время в психологии этнос, его духовный склад, менталитет рассматривают как важный фактор социализации личности. Менталитет этноса влияет на человека через самое ближайшее социально-природное окружение, обусловливая ряд специфических особенностей личности, поведения, мировосприятия человека [46]. В современных исследованиях по аналогии с архетипами К.Г.Юнга выделяют «этноид» как архетипическое представление, имеющее подсознательную природу. Этноид — это субъективно предпочитаемый образ этнической идентификации, не обязательно существующий в реальном историческом времени. При этом подчеркивается, что этноид влияет на становление и состояние личности человека, даже выросшего и живущего в иной этнокультурной среде. Показано, что противоречия реального образа жизни и этноида могут негативно сказаться на состоянии личности [102]. Поэтому сегодня перед исследователями в области социологии, психологии, педагогики стоит задача изучения этнических ценностей как русских, так и татар, их реального содержания и функционального назначения как в области духовного воспитания, так и в процессе модернизации общества [96].
Процедура и результаты исследования.
Выборка испытуемых проходила по тем же возрастным критериям, что и выборка респондентов для адаптации методики. Общий объем выборки составил 358 человек, но работа основывалась на исследовании групп, разделенных по полу и национальности: мужчины татары — 83 человека; мужчины русские — 95 человек; женщины татарки — 90 человек; женщины русские — 90 человек.
В целом респонденты, принявшие участие в исследовании, находились в сходных условиях общественного образа жизни, что являлось одним из главных критериев при подборе испытуемых. Всех респондентов объединяли:
-принадлежность к одному поколению;
-воспитание в условиях единой образовательной системы;
107 -сходное воздействие средств массовой информации;
-ориентация на получение высшего образования.
Принадлежность к этнокультурной группе определялась в обоих случаях исходя из субъективного причисления испытуемым себя к русской или татарской национальности. Национальная принадлежность — явление социокультурное и определяет этническую принадлежность человека в связи с осознанием того, что и его семья и он сам относятся к определенной национальности, а также признанием его национальности окружающими [46]. Тем не менее были предприняты попытки усилить влияние этнокультурного компонента на результаты исследования. В этих целях часть выборки представителей татарской национальности составили студенты, изучающие татарский язык, татарскую литературу и историю, то есть являющиеся представителями татарской интеллигенции и реальными носителями татарской культуры. В группах представителей русской национальности также были студенты со сходной специализацией (филологи, историки).
Выходцев из сельской местности (окончивших сельские школы) в группах представителей татарской и русской национальности приблизительно было поровну, их количество не превышало 10%. Предполагалось, что все респонденты, принявшие участие в исследовании, в достаточной мере владеют русским языком, чтобы адекватно отвечать на вопросы анкеты, поскольку их образование в школе и в высшем учебном заведении происходит на русском языке и требует хорошего знания этого языка. Кроме того, каждый респондент мог отказаться от заполнения опросника либо попросить помощи экспериментатора при непонимании некоторых моментов.
Особенностью данной выборки являлось также то, что молодежь этого поколения первые 10 лет своей жизни воспитывалась в условиях реализуемой в бывшем СССР идеи планомерной этнической денационализации — утраты этничности и формирования идеологической идентичности. В последующие годы (в подростковом возрасте и позже) развитие их личности происходило на  фоне   двух   противоречивых  тенденций   общественного   сознания:   резкого усиления этнического самосознания народов, ценрации на «своем» этносе и в то же время обращенности к ценностям западно-европейского и американского образа жизни и культуры. Такие динамичные и противоречивые условия становления личности актуализировали необходимость адаптироваться к этим постоянным и бурным изменениям.
В ходе исследования выявлялись особенности психологического пола личности и полоролевых представлений испытуемых. Каждому респонденту предлагалось заполнить опросник, состоящий из теста на определение психологического пола личности и разработанной на его основе анкеты на определение полоролевых представлений (образец опросника представлен в прил. 8).
Заполнение опросника проходило по следующей схеме: сначала испытуемый заполнял первую часть опросника (тест на определение психологического пола) и вторую часть (демографические данные). Затем первые части убирались и предъявлялась третья часть (определение полоролевых представлений). Задача экспериментатора здесь сводилась к тому, чтобы разъяснять в случае необходимости какие-либо непонятные моменты при заполнении опросника, предъявлять испытуемому части опросника согласно установленной процедуре.
При обработке результатов индивидуально определялся количественно и качественно психологический пол личности и полярность полоролевых представлений каждого испытуемого, выявлялась зависимость этих показателей в группах и индивидуально. Для определения полярности полоролевых представлений мы использовали вычисление коэффициента полярности полоролевых представлений Кп каждого испытуемого по формуле, приведенной в предыдущем параграфе.
При сопоставлении данных по исследуемым группам мы условно выделили три уровня проявления полярности полоролевых представлений —
высокую (Кп>0,5), среднюю (0,2
Таблица 7
Распределение испытуемых в группах
с различной полярностью полоролевых представлений
(в количестве человек и в процентах от численности группы)
Полярность
Татары
Русские
полоролевых
муж.
жен.
всего
муж.
жен.
всего
представлений
(N=83 )
(N=90)
(N=173)
(N=95)
(N=90)
(N=185)
высокая
24
27
51
34
27
61
(Кп >0,5)
28,9 %
30%
29,4%
35,7 %
30%
32,9%
средняя
45
45
90
50
53
103
(0,2
54,2%
50%
52%
52,6%
58,9%
55,6%
низкая
14
18
32
11
10
21
(Кп
16,8%
20%
18,4%
11,5%
11%
11,3%
Из приведенных на рис. 10 и в табл. 7 результатов видно, что во всех исследуемых группах преобладают лица со средней полярностью полоролевых представлений, но среди представителей русской национальности на 3,6% больше лиц с высокой полярностью полоролевых представлений и на 7,1% меньше лиц с низкой полярностью полоролевых представлений, чем среди представителей татарской национальности. Это подтверждает данные по полярности полоролевых представлений среди русских и татар, полученные при адаптации методики, и позволяет говорить о несколько более выраженной полярности полоролевых представлений в группе испытуемых русской национальности. Однако в целом, как наглядно видно из рис.10, эти различия между группами незначительны.
Данные    по    полярности    полоролевых    представлений    позволяют заключить, что у испытуемых обеих этнокультурных групп, как мужчин, так и женщин, в сознании представлена, в принципе, единая полоролевая модель. Этот вывод соотносится с результатами исследований других авторов, показавших общность установок, ценностных ориентации, этнических стереотипов многонациональной молодежи Татарстана [12, 104].
Психологический пол личности каждого испытуемого показывал, каким образом его психологические качества укладываются в рамки выявленной нами идеальной полоролевой модели. Результаты распределения лиц с андрогинным, фемининным, маскулинным и недифференцированным психологическим полом в исследуемых группах приведены в табл. 8.
Таблица 8
Распределение лиц с различным типом проявления психологического пола в исследуемых группах (в процентах от численности группы)
    продолжение
–PAGE_BREAK–Психологический пол
«
Мужчины
Женщины
татары
(N=83)
русские (N=95)
татарки (N-90)
русские (N=90)
андрогинный
79,5 %
78,9 %
84,4 %
74,4 %
фемининный
3,6 %
— •
13,3 %
21%
маскулинный
9,6 %
21 %
2,2 %
2,2 %
недифференцированный
7,2 %
—
1,1 %
2,2 %
Из табл.8 видно, что в распределении качественных показателей психологического пола личности между национальными и половыми группами наблюдается определенное сходство: во всех группах преобладает проявление андрогинного психологического пола личности (более 70%). В группах женщин фемининных личностей больше, чем маскулинных, а в группах мужчин — обратное соотношение: больше маскулинных, чем фемининных, что подтверждает адекватность применяемой нами методики  определения психологического пола личности в условиях российской культуры.
Обращает на себя внимание то, что между группами женщин татарской и русской национальности наблюдается большее сходство в распределении типов психологического пола личности, чем между группами мужчин разных национальностей. Различие между группами мужчин разных национальностей проявляется в том, что в группе русских мужчин отсутствует проявление фемининного и недифференцированного психологического пола, в то время как в группе мужчин татар больше разнообразия в проявлениях психологического пола личности: представлены и маскулинный, и фемининный и недифференцированный тип психологического пола при относительно малом проценте маскулинного психологического пола и относительно большом проценте недифференцированного. Это говорит о том, что в группе русских мужчин выше дифференцированность психологического пола личности в зависимости от половой принадлежности, чем в группе мужчин татар.
В группе мужчин татар наблюдается относительно большой процент лиц с недифференцированным психологическим полом (7,2%). Ответы этих испытуемых на тест были подвергнуты более тщательному анализу, который показал, что все испытуемые с недифференцированным психологическим полом при отрицательных результатах по шкалам и маскулинности и фемининности имели широкий диапазон самооценок по отдельным качествам (от 1 (никогда не свойственно) до 7 (всегда свойственно). Это позволяет предположить, что они были искренни при ответах на задания теста. В то же время выявилась следующая зависимость: все испытуемые с недифференцированным психологическим полом низко (отрицательно) оценивали у себя проявление и мужественности и женственности как отдельных качеств личности и поведения, представленных в методике. Это говорит    о    том,    что    они    сами    осознавали    недифференцированность психологического пола своей личности.
Среди испытуемых с другими типами психологического пола подобной зависимости не наблюдалось: мужчины оценивали высоко (положительно) у себя мужественность как качество личности и поведения и низко (отрицательно) — женственность. Женщины оценивали положительно свою женственность и ниже — мужественность. Кроме того, выявилась важная, на наш взгляд, закономерность: подавляющее большинство мужчин отрицательно оценивают у себя женственность (на 1-2 балла), в то время как большинство женщин (с андрогинным типом психологического пола) свою мужественность оценивают выше — в среднем на 4 балла (рис. 11).
П мужественность     НО женственность

-1f3
-З1
мужчины
женщины
Рис.11. Самооценка выраженности (в баллах) мужественности и женственности
у мужчин и женщин с различным типом психологического пола личности
(А — андрогинный психологический пол, Ф — фемининный психологический пол, М —
маскулинный психологический пол, Н — недифференцированный психологический пол)
Эти данные могут говорить о маскулинизации женщин нашего общества, на что указывалось в исследованиях других авторов, проведенных с применением разных методик определения психологического пола и полоролевых ориентации [44, 51, 52]. Причиной этому могут являться как
современные социально-экономические условия, так и специфика послереволюционной идеологии в нашем обществе (также обусловленная социально-экономическими         задачами         общества),         воспевающая мужественность в женщине.
В целом видно, что среди представителей русской национальности несколько больше выражена и полярность полоролевых представлений, и дифференциация психологического пола в соответствии с биологическим. Предположительно эти данные могут говорить о зависимости между тем, насколько сильно представления испытуемого о различных характеристиках поведения и личности поляризованы на «мужские» и «женские», и степенью выраженности у него качеств, соответствующих половым стереотипам в обществе.
Для проверки этого предположения мы объединили имеющиеся данные по полярности полоролевых представлений и проявлениям психологического пола личности испытуемыми в группах в сводную таблицу (табл. 9). При сопоставлении данных каждая группа разбилась на три части по степени полярности полоролевых представлений испытуемых, в каждой из которой отмечено в процентном соотношении количество лиц с выявленными типами психологического пола личности.
Результаты, полученные при сопоставлении качественных показателей психологического пола личности и полярности полоролевых представлений испытуемых в группах опровергают предположение об их зависимости. Обращают на себя внимание различия между национальными группами: в группах мужчин и женщин татарской национальности большое количество слабовыраженных связей между проявлениями психологического пола и степенью полярности представлений, в то время как в группах испытуемых русской национальности преобладают сильно выраженные связи.
Таблица 9
Распределение испытуемых с различным психологическим полом личности в группах с высокой, средней и низкой полярностью полоролевых
представлений
полярность
полоролевых представлений
психологический пол личности
Мужчины
Женщины
татары
русские
татарки
русские
высокая
андрогинный
79%
65%
74%
81%
фемининный
8%
—
22%
19%
маскулинный
4%
35%
3%
—
недифференцированный
8%
—
—
—
средняя
андрогинный
78%
88%
84%
73%
фемининный
2%
—
11%
19%
маскулинный
13%
12%
2%
4%
недифференцированный
6%
—
2%
4%
низкая
андрогинный
86%
82%
95%
80%
фемининный
—
 
5%
20%
 
маскулинный
7%
18%
—
—
недифференцированный
7%
—
—
—
Таким образом, видно, что степень разделения в сознании человека психологических качеств на «мужские» и «женские» не оказывает существенного влияния на результат формирования психологического пола. При этом встает вопрос: зависит ли выраженность какого-либо качества личности от осознания его как присущего своему или противоположному полу и как это соотносится с типом психологического пола личности?
Для ответа на этот вопрос индивидуально у каждого испытуемого выявлялась корреляционная зависимость между его оценкой качества как более подходящего для своего либо противоположного пола и степенью выраженности у него этого качества. Зависимость выявлялась по всем 42 качествам, представленным в методике. Положительное значение коэффициента корреляции означает зависимость между выраженностью качества и его оценкой как подходящего больше мужскому полу; отрицательное значение коэффициента корреляции означает зависимость между выраженностью качества и его оценкой как подходящего больше женскому полу (табл. 10). Критическое значение коэффициента корреляции прир
Таблица 10
Распределение испытуемых с различной зависимостью между выраженностью
психологических качеств и оценкой их как подходящих мужскому ( г
женскому ( г >0 ) полу (р0,05; в скобках указано количество человек в каждой группе с
м — маскулинным, ф — фемининным, н — недифференцированным психологическим
полом; количество лиц с андрогинным психологическим полом не указывается)
Группы
Зависимость
Отсутствие зависимости
Зависимость
испытуемых
между оценками
самооценки качеств с
между оценками
 
«Я»- большинство
полоролевыми
«Я»-
 
мужчин
представлениями
болынинство
 
(-0,7
испытуемого
женщин
 
 
(-0,2
(0,3
мужчины татары
30 (5-м, 1-н)
47 (3-м, 3-ф, 4-н)
1— Н
мужчины русские
32 (13-м)
58 (5-м)
2 (1-м)
женщины татарки
5 (1-м)
49 (1-м, 3-ф, 1-н)
32 (9-ф)
женщины русские
2
77 (18-ф, 2-м, 2-н)
6(1-ф)
Из   результатов   видно,   что   у   большинства   испытуемых   (65,6%) отсутствовала зависимость между оценкой качества как более подходящего для своего пола и выраженностью этого качества, что говорит, в целом, об отсутствии у них психологической ориентации на представленную в их сознании идеальную полоролевую модель.
При сопоставлении данных по типу проявления психологического пола испытуемым и зависимости результатов его самооценки выраженности отдельных качеств с оценкой их как присущих мужчинам либо женщинам, видно, что 5 из 8 маскулинных мужчин и 10 из 12 фемининных женщин татарской национальности имели значимую корреляцию (р
Причиной выявленных межэтнических отличий может быть то, что этнокультурные полоролевые традиции татар в меньшей степени соответствовали современной модели маскулинности-фемининности общественного сознания, чем этнокультурные традиции русских. Поэтому при становлении психологического пола личности испытуемых татарской национальности    соответсвие    индивидуальных    психологических    качеств идеальной полоролевой модели могло осуществиться при их осознании и актуализации.
Таким образом, видно, что в современных социально-экономического условиях нашего общества, которые характеризуются нестабильностью и ускоряющимися темпами в изменении системы общественных отношений, сохраняется довольно сильное этнокультурное влияние на результат развития психологического пола личности и оно не всегда соответствует идеальным представлениям общественного сознания.
Выводы по второй главе
1.   В  современных условиях общественно-экономических отношений идеальная   модель   маскулинности-фемининности    становится    все    менее полярной,  образуя многомерный континуум.  Это расширяет возможности развития    психологического    пола   личности    и    требует    применения    в психологическом исследовании соответствующих методик его измерения.
2.    Выявленная   в   результате   исследования    инвариантная    модель маскулинности-фемининности показала следующее:
у испытуемых татарской и русской национальности сходные образы маскулинности-фемининности, что позволяет говорить о единой для них полоролевой модели; ценностная структура мужских психологических качеств представлена достаточно четко, а ценностная структура женских психологических качеств — неопределенная, диффузная; ряд психологических качеств входит в ценностную структуру как мужского, так и женского идеального образа, то есть представленная в общественном сознании идеальная полоролевая модель имеет ортогональный характер; в    содержание    инвариантной    полоролевой    модели    входят    как специфические    этнокультурные    представления,    так    и    представления, отражающие универсальные, общечеловеческие ценности.
3.      Определение     типов     психологического     пола     личности     с использованием модифицированной методики BSRI показало, что наиболее часто   как   для   мужчин,   так   и   для   женщин   свойственно   проявление андрогинности при преобладании показателей по шкале маскулинности у мужчин      и      по      шкале      фемининности      у      женщин.      Проявление недифференцированного  психологического  пола личности  сопровождалось ощущением испытуемым отсутствия у себя проявлений и женственности и мужественности   как   психологических   качеств   личности   и   поведения. Становление    какого-либо    определенного    типа    психологического    пола личности  статистически  не  связано  со   степенью  разделения  в   сознании испытуемых качеств личности и поведения на «мужские» и «женские».
4.    Между   группами   женщин   разной   национальности   выявленные статистические различия меньше, чем между группами мужчин татарской и русской национальности. Различия между полами проявлялись также в том, что мужчины, в большинстве, отрицают у себя проявление женственности как психологического  качества,  в то же  время  женщины  проявление  у  себя мужественности оценивают сравнительно выше. Эти данные показывают, что современные  социально-экономические  условия  могут  привести  к  общей маскулинизации.
5. Межэтнические различия заключались в том, что:
у испытуемых русской национальности по сравнению с испытуемыми татарской национальности статистически больше выражена и полярность полоролевых представлений, и дифференциация психологического пола в зависимости от биологического; у      испытуемых      татарской      национальности      дифференциация психологического пола в зависимости от биологического была связана со значимой корреляцией между восприятием отдельных качеств как соответствующих своему полу и их большей выраженностью, то есть, предположительно, сознательной ориентацией на индивидуальное восприятие инвариантной полоролевой модели. У испытуемых русской национальности такая связь отсутствовала.
Эти данные говорят о том, что этнокультурные полоролевые традиции татар в меньшей степени соответствуют инвариантной полоролевой модели общественного сознания, чем этнокультурные полоролевые традиции русских, и это может отражаться на результате становления психологического пола их личности. Становление психологического пола личности наиболее гармонично (и в то же время неосознанно) происходит при максимальном соответствии          образов          маскулинности-фемининности          влиянию этнокультурных полоролевых традиций. При наиболее сильном рассогласовании влияния этнокультурных традиций с идеальной моделью маскулинности-фемининности может не произойти адекватного становления психологического пола личности, и это отражается в сознании самого человека.
Заключение
Проблема становления психологического пола личности в последнее время приобретает все большую актуальность. В психологии проблема понимания феномена влияния половой принадлежности индивида на развитие личности разрабатывается в самых различных отраслях: нейропсихологии, психиатрии, психоанализе, этнопсихологии, этологии, педагогической и возрастной психологии, психологии индивидуальных различий, социальной психологии, психологии личности и общей психологии. Каждая из перечисленных отраслей психологии имеет свое представление о сущности изучаемого феномена, и направление исследований фокусируется на изучении отдельных и специфических его аспектов.
    продолжение
–PAGE_BREAK–