Река Черная — тайна изагадка Вьетнама
О гигантскойплотине на реке Чёрной, которую потом дополнят ёще несколько, давно говоритвесь Вьетнам, ибо борьбу за обуздание этой реки люди ведут, как свидетельствуютстаринные хроники и памятники материальной культуры, более двух тысячелетий.
Пожалуй, ниодна битва со стихийными силами в Юго-Восточной Азии не достигала такихмасштабов как эта, когда 11 миллионов жителей вьетнамских провинций Хашонбиньг,Шонла, Лайтяу и Хоанглиеншон беспрерывно противостоят напору реки Чёрной.
Старики изэтих мест в своих сказаниях среди всех крестьянских бед- пожаров, набеговбандитских феодальных дружин и иностранных нашествий наводнения ставят напервое место.
Нет, вфольклоре кинь и мыонгов богатыря, который укротил бы нрав Чёрной, прозванной внароде бешеной, хотя во вьетнамских преданиях немало героев, чудесным образомотбивавших нападения врагов. Многочисленные дамбы и обводные каналы тянутсявдоль дороги от Хоабиня, свидетельствуя о нескончаемых усилиях людей защититьсебя.
И вытесаннаяиз камня фигура Будды, поставленная в давние времена на одном из холмов, вокругкоторого обвивается дорога, говорит скорее об отчаянии, чем о надежде.
Присмотритеськ воде. Она постоянно течёт в тени, которую отбрасывают берега, поэтому её иназывают Чёрной.
Напористоетечение и водовороты невольно напомнили их описание в одиссее французскогописателя Пьера Буля.
Вступив в «свободные вооруженные силы», он пытался в 1944г. сплавиться на утлом плоту скитайской территории по Черной до её слияния с Красной, а затем и до Ханоя. Ончудом не погиб, был арестован на вьетнамской территории французскойжандармерией, сохранившей верность вишистскому правительству Петэна, и посаженв тюрьму.
Своиприключения он описал в книге «У истоков реки Кваи», успех которой заставил еговсерьёз отнестись к возможности заработать на жизнь пером. Название емуподсказала географическая карта Индокитая. Иравади, Салуин, Меконг, Менам,Черная и Красная — все великие и крупные реки, « отцы» и « матери» болеемелких, сетью покрывающих этот район Юго-Восточной Азии, как бы составляют единуюобщность.
Если бы Бульутонул или его расстреляли, не родилось бы произведение, столь знакомое всем,кто следит за приключенческой литературой об Азии проникнутый гуманизмом роман« Мост на реке Кваи».
Еслиприсмотреться к рекам дельты во время наводнений, то можно заметить, что, помере того как постепенно увеличивается паводок, потоки воды несут все большее ибольшее количество ила.
Он оседает покраям потока, поскольку течение тут медленнее, чем на стремнине. Изнагромождающегося таким образом ила образуются своеобразные « подлокотники»вдоль ложа реки, которые постепенно поднимаются над общим уровнем долины,
В межень,когда вода сходит, перед наблюдателем предстает естественный канал, зажатыймежду валами ила. Остается только их закрепить, нарастить и утрамбовать, чтобыпаводок следующего года, если он окажется злее, не вырвался из проложенного имже в предыдущие сотни и тысячи лет русла.
Есть у дельтыи отличительная черта. Куда здесь ни пойдешь, всюду люди. Тесно, скученно и вдеревнях и на полях. В провинции Тхайбинь, например, плотность населениясоставляет 1100- 1600 человек на квадратный километр, а один гектарвозделываемой земли приходиться в среднем на 15 жителей.
В дельтеКрасной есть прекраснейший уголок- огромный холм, поднимающийся среди подернутыйголубоватой дымкой плоской долины, по которой извивается тихий ручей.Называется он Нон Ныок, что в дословном переводе означает « гора и вода».
Возможно,здесь и зародилось у вьетнамских поэтов и художников, живописующих природу,стремление слить в общей гармонии утесы и водную гладь. Места эти пользуютсяизвестностью в стране причудливыми и изящными пейзажами, про них ходит немалоромантических легенд, но подлинную легендарную славу им принесла быль.
На юге дельтыКрасной, там, где начинается приморье, бывает, что густое от испарений жаркоемарево занавесит горизонт, и океан будто не существует.
Видно лишь,как плоская долина соприкасается с вялым, еле живым прибоем. Легкие дышатпаром, и голова наливается свинцом.
А бывает,вдруг задует бриз, воздух сделается стеклянным, зеленоватая морская дальвысветится, поднимаясь в небо, разгуляются волны, намывающие песчаные валы.Капризна и изменчива здесь погода, тяжелы лучи тропического солнца.
Под статьклимату и земля. Между ребер бесчисленных дамб провисают поля. Сеть каналовстановится столь густой, что машину как бы бросает с одного горбатого мостикана другой.
А когдаглядишь из окна самолета, пролетающего над этими краями, предстает затейливыйрисунок рек- драконов, всосавшихся в илистую низину извивающимися щупальцамипритоков.
Напрямую тутни пройти, ни проехать. Завоеватели прошлого и настоящего именно здесь губиликто отборную конницу, кто лучшие моторизированные части, но далеко вглубьпробраться не могли. Та часть « смехотворной линии Мажио», которая пришлась наполя, давно погрузилась в засасывающийся ил.
В несколькихдесятках километров южнее Тхайбиня шоссе номер 1 упирается в трехъярусную горуи, сделав зигзаг на небольшом подъёме, огибает её. Сразу меняется цвет обочин.
Из красных онистановятся желтоватыми. С дальнего карьера, где добывают гравий, нампросалютовал глухой взрыв, и огромная гора закуталась в облако рыжей пыли,будто в мягкую пушистую шубу. Отсюда начинается провинция Тханьхоа.
На первыйвзгляд она может показаться скучнейшим местом во всей стране, но не верьтесвоему первому впечатлению. Тханьхоа — одна из привлекательнейших провинцийВьетнама.
А какие здесьнеповторимые, изумительные закаты и восходы! Около пяти часов пополуднивыцветшее от жары небо становится светло- фиолетовым. Где- то высоко, встратосфере, бесшумно разряжаются яростные взрывы зарниц.
Через полчасаэта световая симфония завершается мощным аккордом: небо окрашивается багровымимазками, фиолетовыми хвостами комет, оранжевыми и желтыми зигзагами. А потомкрасновато- зеленые лучи солнца еще долго тлеют на востоке и отражения пальмплавятся в красноватой воде каналов…
Утром, чутьтолько занимается заря, все оживает, играет в её сочных оранжевых лучах. Но помере того как день вступает в свои права, все становится белесым.
Тханьхоа — тоже дельта, но дельта другой реки — Шонг Ма. Ее берега живописно уставленыхолмами и скалами. На огромных утесах Хоанг Зианг обитают стада обезьян.
Четковырисовываются на горизонте одинокие среди долины холмы, которые имеют своиназвания: « Буйвол», « Слон», « Женщина». Известняковые глыбины причудливыхочертаний, торчащие среди заболоченной низины, словно их в гневе разбросалимифические божества, округлые холмы сланцев, гранитный хаос, о которыйразбиваются в клочки, обступающие его невозделанные земли, песчаники — вся этакартина невольно приковывает взгляд, удивляет и поражает.
Здесь не такмноголюдно, как в перенаселённой дельте Красной. Жители Тханьхоа кроме рисавыращивают батат, фасоль, тутовые деревья, масленичные культуры, ананасы и чай-культуры, некогда завезенные во Вьетнам с трудностями и ухищрениями из другихстран.
Удивительно,что в этой провинции, где деревни разбросаны по склонам гор, а пагоды лепятсяна кручах, у алтарей никогда не увидишь местных плодов и растений. В храмахспросить об это было не у кого. Они пустовали. И только за Тханьхоа, накрестьянском рынке, раскинувшемся на песке между филао, женщина, продававшая «вань- зан»- рисовые пампушки, рассказала:
– Давным-давно наш очень высокий мандарин заметил, выполняя обязанности посла в Китае,какую выгоду все эти растения могут принести. Захотелось ему забрать с собой ихсемена, хотя за вывоз их из Китая любой человек карался смертью. Поразмыслив,мандарин решил запрятать семена в… ну, сами можете догадаться, куда… А побегбатата запрятал в пояс…
– Вотс тех пор эти растения и считаются не чистыми, что бы их можно было положить наалтарь…
Визвестняковых скалах Тханьхоа бессчетное количество пещер.Местные жителиотождествляют фантастической формы сталактиты, поднимающиеся со дна этихподземных пустот, с различными божествами. В галерее Ким Шон на левом берегуШонг Ма по традиционным праздникам до сих пор устраиваются красочные шествиявдоль светлого ручья, текущего в подземелье.
В Тхайбинекак бы сконцентрирована общая для всей дельты проблема- диспропорция междувысокой плотностью населения и ростом урожайности. Хотя в последние 20 лет врезультате коллективизации, ирригационных работ, механизации, новыхагротехнических приемов урожайность риса выросла с 2-3 до 5-6 тонн, а впоказательных хозяйствах — и до
7-10 тонн сгектара в год, выход товарного зерна в дельте отстает от растущих потребностейреспублики.
Весна воВьетнаме неповторима. В апреле листва меняется на сочную, густо- зелёную. В самыхнеожиданных местах: в ущельях городских переулков, на обочинах дорог, вдвориках пагод, у колодцев — баньяны выбрасывают желтые и белые цветы, ароматкоторых вызывает легкое и сладостное головокружение. « Закипают» озера: мириадыпузырьков газа поднимаются с илистых лож, с наступлением сумерек на свет лунывыбрасывается с плеском рыба.
Летучие мыши,не больше воробьёв, врезаются в роящуюся вокруг ночных фонарей мошкару. Небостановится выше, облака вытягиваются гигантскими бусами и, подсвечиваемые луной,разбавляют ночь каким- то матовым светом, словно огромные полу притушенныеплафоны…
Ноудивительнее всего солнце. В апреле оно не закатывается, а как будто падает загоризонт.
В Ханое околошести часов пополудни в перспективе улицы Чан Хынг Дао по прямой, словно меч,пронзающий город от Красной до восточной заставы, можно наблюдать уникальноеявление.
Над вокзаломзависает большой шар, и одно из крупнейших зданий Ханоя становится вдругничтожной коробкой. Наползающая дымка « съедает» затем солнце над самым конькомвокзальной крыши.
Не в этом лиявлении истоки традиционной ритуальной игры вьетнамцев, в которой извивающийсяна руках десятка носильщиков бутафорский дракон пытается заглотить танцующееперед его пастью изображение солнца?
Потянулисьчудеса природы: гора Седло, скала Жаба, островки Чайник и петух, сквозные аркигроты.… И всё это окрашено синевой, зеленью, фиолетовой таинственностью глубин.
Светло-коричневые перепончатые паруса джонок отбрасывали тени на белый, как сахарныйпесок, пляж острова Титова, названного так в честь советского космонавта.
Одна задругой проплывали мимо колонны из выветрелого известняка, походившие то наокаменелые деревья, то на брикеты миллионов спрессованных ракушек. Капризныеотблески света, легкие тени птиц, дурманящий запах, рыбы из крошечныхзаливчиков, где пристают на ночлег или прячутся от непогоды рыбаки…
Ещё издалинад темной массой голых скал привлекает внимание остроконечная вершина островаКат Ба.
Он лежит втридцати морских милях от Хайфона, площадь его около ста квадратных километров.Берег изрыт пещерами, где, как рассказывают, скрывалось не одно поколениелюдей, бывших не в ладах с законами.
Вокругострова кишат дельфины. Они и тогда, играя с волнами, выбрасывались наповерхность метрах в двухстах от нас, выгнув черные лоснящиеся тела.
В песокзарывались мелкие крабчики. Змея, меняющая кожу, ввинчивалась между двухкамней, мучительно содрогаясь, розовая, оставляла в каменных тисках шелушащеесяветхое одеяние. Стая желтых обезьян пересекла прогалину и устремилась к горам.
Для ханойцеви в 20 градусов тепла — ощутимое похолодание.
До городкаФули шоссе, проложенное вдоль железнодорожной магистрали « Единство», стиснутополузатопленной долиной. Пахари, идущие за буйволами, словно не вонзают сохи втяжелую почву, а с усилием топят их в густой коричневой жиже.
С перемычекмежду чеками ребятишки запускают по ветру змеев. Сотни людей нарезают пилами внизинах кирпичи сырой земли и трамбуют ими мощные дамбы, по хребту одной изкоторых и проходит шоссе. Вода Красной, её многочисленных притоков и каналовтускло поблескивает, как поверхность вытершегося, старого зеркала.
Направлениетечения на глаз определить невозможно — реки вздулись, текут медленно, и частаярябь ходит по ним во все стороны.
Чем дальше к югу,тем ближе придвигаются с запада выщербленные бело — серо — черные гребни скал,которые здешние крестьяне называют Девяносто девятью холмами, вероятно потому,что как раз сотого и не хватает, чтобы полностью лишить их ровной поверхности.Скалы кажутся островами среди океана изумрудной зелени рисовых полей.
В Фули дорогаизгибается коленом. В переводе название места означает «красивый мост», и ондействительно там был, поставленный на сваях из железного дерева — «лим».
Существовалас 1804г. в городке и крепость, снесенная, как и мост, французами в 1890г. Потоммост взрывали несколько раз, и теперь его заменяет временный железный.
Городокбеспощадно бомбили с воздуха и обстреливали с моря американцы. От старых зданийпрактически ничего не осталось, если не считать двух- трех цементных башен свенцами из бронированных колпаков для пулеметчиков времен оккупации дельтыКрасной французскими легионерами.
Башнизавесили теперь щитами с лозунгами. Вокруг на расчищенных развалинах построеныдома.
Весь этотобширный район, где живет пятая часть вьетнамцев, провинции Хашонбинь, Тханьхоаи Ханой, часто называют во Вьетнаме одним словом «дельта». На её географическойкарте Красная и её притоки напоминают очертания ползущих к морю змей.
Онинеторопливы и ленивы в сухой сезон. Но едва задуют с юго-востока муссонныеветры, несущие обильные ливни, реки начинают набирать силу.
В сентябре, кконцу дождей, окажись, где либо дамба послабее, паводок сметет на своем путивсе живое, размоет дороги, сорвет крестьянские хижины, рельсы, затопит поля.
Борьба состихией составляла главное содержание жизни людей этого плодороднейшего края,который считается « рисовой корзиной» страны.
Ежегодно рекидельты сбрасывают в Южно- Китайское море 130 миллиардов кубических метров воды.
Онисоставляют сотни тысяч тонн плодородного ила рисоводам, еще испытывающимнехватку в удобрениях, и могли бы дать пять миллионов киловатт- часовэлектроэнергии. Но в общем, балансе выгод и ущерба, приносимых ежегоднымипаводками, не раз случалось, что потери оказывались намного больше, а поройизмерялись тысячами жертв. В историю дельты вошло наводнение 1945г.
С конца 30-хгодов из-за нерадения колониальной администрации, вызванного войной в Европе,оккупацией Франции и японским вторжением, ирригационное хозяйство пришло внегодность.
Потоки водыразмыли более половины существующих тогда дамб и сгубили посевы на 250 тысячахгектаров. Захлебнувшихся в коричневых волнах Красной, а также её притоков ШонгДай, Тхайбинь и Шонг Зыонг, умерших от голода и инфекционных заболеваний, посамым скромным подсчетам, оказалось около 2 миллионов. Это был настоящий океанизголодавшихся деревень.
Однакотогдашних хозяев Индокитая беспокоила в первую очередь не вероятностьповторения наводнения, а вздымающаяся волна движения антифранцузскогоСопротивления. Поэтому вплоть до начала 50-х годов они развертывалистроительство иного характера.
Тысячиуродливых серых коробок цементных дотов с пулеметными бойницами, цилиндры башенс танковыми бронированными колпаками поверху, длинные мрачные блокгаузы седлаютдороги и вершины холмов, уродуя пейзаж прекрасной страны повсюду от севера доюга.
«Смехотворная линия Мажио в Азии», как называла систему этих сооружений прессатого времени, строилась по приказу командующего французскими экспедиционнымисилами на юго-востоке Азии генерала де Латтр — де Тассиньи.
Ужасающая поразмерам бессмысленно вложенных в эту систему средств, материалов и сил идеяпришла генералу во время перелета на « Декоте», над дельтой.
У городаНамдинь, возле большого шоссейного и железнодорожного моста, на скале стоитодин из построенных по приказу генерала дотов, сплошь покрытых плесенью.
Близ уездногоцентра Йиен, неподалеку от Шонг Дай, правого притока Красной, на склонах дамбы,по которой проложено шоссе, соединяющее Намдинь с Намнинем, через каждые 30-50метров ветер трепал на бамбуковых шестах алые флажки с желтой звездой.