Период VIII в.-III в. до Р.Х. характеризуется как период начального формирования римского права.
Римское право — это система рабовладельческого права древнего Рима, включающая в себя частное право и публичное право. Римское право возникло в рабовладельческом обществе, но оно могло применяться и в обществах феодальном, буржуазном, поскольку представлялось классическим правом общества частной собственности.
Для римского общества понятие «частного права» (ins privatum) не совпадало с понятием «гражданского права» (ins civile), поскольку не все жители Рима были гражданами. Поэтому существовало два разных понятия: «частное право» и «гражданское право». Кроме того существовало понятие «право народов» (ins gentoum) возникшее в связи с завоеванием римлянами обширных территорий в Средиземноморье.
Необходимо различать публичное право (ins publicum) и частное право (ins privatum). Публичное право — это то право, которое «ad statum rei Romanae spectat» (т.е. относится к положения Римского государства); частное право — это то право, которое относится «ad singulorum utilitatem» (т.е. касается выгоды, интересов отдельных лиц).
В этот период отмечается становление главных видов источников римского права, переход от обычного права к государственному законодательству и основанной на нем постоянной судебной практике. В V в. до Р.Х. была осуществлена первая кодификация римского права в виде записи-издания знаменитых Законов XII Таблиц, которые на долгие века стали отправными для всех областей римского права. Римское право в этот период представляет явно выраженное привилегированное право — цивильное (от слова civitas — город) или квиритское право, (римляне именовали себя квиритами в честь бога войны Яна Квирина), которое отделяет членов римской общины от не римлян. Цивильное (квиритское) право консервировало патриархальное строение семьи с безусловным господством домовладыки, в его рамках не было развитого права собственности и всего того, что закономерно обуславливает обращение такой собственности; отношения гражданства заканчивались на пороге римского дома и определяли только военно-общественную и религиозную деятельность узкого круга глав родов и семей в традициях, восходящих еще к временам военной демократии.
Цивильное право — это то, которое происходит из законов, плебисцитов, сенатусконсультов, декретов принцепсов, мнений мудрецов. Преторское право — это то, которое ввели преторы для содействия цивильному праву или для его дополнения или исправления в целях общественной пользы; оно называется также в честь преторов «ius honorarium» (Дигесты Юстиниана).
Основание Рима датируют серединой VIII в. до Р.Х. и связывают с союзом племен латинов и сабинов («союз на семи холмах»). Становление римской государственности связывают с более поздним периодом конец VI-начало VI в. до Р.Х.
В V в. до Р.Х. была осуществлена первая кодификация римского права в виде записи-издания знаменитых Законов XII Таблиц, которые на долгие века стали отправными для всех областей римского права.
Историческое восприятие римского права
В византийское время римское право обрело самую полную (и едва ли не классическую по своим принципам) во всей мировой правовой истории кодификацию — так называемый Свод (или Кодификация) Юстиниана; помимо содержательного и формального ее значения для институтов права эта кодификация возымела особую политико-правовую роль. Выраженный в ней, утвержденный государственной властью Закон стаи если и не единственным на последующее, то безусловно приоритетным источником права.
Источники римского права
Общая концепция римской правовой культуры предусматривала, что требования права определяются, во-первых, собственными для данного народа установлениями, или правом гражданским в широком смысле, во-вторых — согласованностью с естественным разумом общежития, единообщим для всех народов, или правом общенародным (jus gentium). Если первое считается главным источником политических и семейных установлений, то вторым «введены почти все договоры», оно служит основой для организации коммерции, оборота и т.д. Собственное данного народа право может состоять из писаного права и из неписаного: к последнему преимущественно относится обычай. Естественное право считается неизменным, ибо оно установлено Божественным провидением, выражает непреходящую общность условий общежития. В отличие от него право гражданское, или установленное народом, может изменяться «или безмолвным согласием народа, или другим позднейшим законом». Это писаное и изменяемое право и может считаться источником норм права в собственном смысле. Внутреннее подразделение, принятое в римской юриспруденции, отражало далее уже различия по форме образования этих норм: законы и постановления римского народа, определений Сената, указы должностных лиц, постановления государя, ответы или консультации правоведов.
Главным воплощением писаного права римская правовая культура считала законы — leges. Для признания правового предписания в качестве закона необходимо было, чтобы он исходил от имеющего соответствующие полномочия органа, т.е. так или иначе воплощал весь римский народ, и чтобы он был надлежащим образом обнародован: тайный правовой акт не мог иметь верховной юридической силы. Сохранились полулегендарные сведения о законах, издававшихся от имени римского народа первыми царями — Нумой Помнилием, Сервием Туллием и др. Однако самым принципиальным моментом в становлении римского законодательства стало издание в середине V в. до Р.Х. (в итоге длительного социально политического и религиозного кризиса римской общины, сопровождавшегося борьбой плебейских масс с жреческой и патрицианской аристократией) Законов XII Таблиц — свода, по словам римского историка Тита Ливия, даже спустя несколько веков признаваемого за «источник всего публичного и частного права».
Важнейшими для формирования jus honorarium стали преторские эдикты. Право издания указов претором появляется одновременно с учреждением в 366 г. до Р.Х. самой преторской магистратуры. Поскольку в обязанности и полномочия городского претора входила «охрана мира и порядка» в городе, а тем самым и общий контроль за правоприменением, постольку в его функции вошли не только собственно личное отправление правосудия, но и дача рекомендательных указаний назначаемым судьям по вопросам применения права. При назначении на должность претор издавал указ, в котором декларировал те правоположения и принципы, которых будет держаться в течение срока преторских полномочий. Различались (а) новые и (б) перенесенные эдикты: в первых указывались новшества правоприменения и юридической практики, провозглашаемые претором в осуществление принципов законов; во вторых претор только заявлял, что будет держаться воззрений и практики своего предшественника, В другом отношении эдикты подразделялись на: (1) постоянные, где указывались правоположения, обязательные для юридической практики на протяжении всего срока полномочий, и (2) непредвиденные, касавшиеся казусных обстоятельств, либо правоприменения в отношении отдельных личностей.
С общим расширением юридической практики и переходом дела правовых консультаций из рук, вернее уст, понтификов к светским знатокам права примерно в III в. до Р.Х. началось формирование юриспруденции как самостоятельного и важного источника права. В этом значении не законодательной юриспруденции также состоит одна из важнейших особенностей всей римской правовой культуры.
Занятия юриспруденцией были в традиции римского общества одним из почетнейших и благородных видов деятельности.
В 426 г. был издан специальный закон, отрегулировавший значение деятельности юристов для судебной практики: согласно закону, только высказывания юристов — Эмилия, Папиниана, Гая, Павла, Ульпиана и Модестина — признавались обязательными для судей. Причем в случае разногласий приоритет принадлежал Папиниану, в прочих ситуациях соответствие праву решалось по условному «большинству голосов».
Кроме этого, римские юристы составляли многочисленные юридические трактаты, монографии и учебные руководства. Наиболее авторитетными и известными стали т.н. «Фрагменты» Ульпиана, правоведа и администратора III в. н.э., «Сентенции» Юлия Павла (III в- н.э.), а также учебное руководство для начинающих, или своего рода очерк права с точки зрения бытовой повседневности, правоведа и судьи Гая (II в. н.э.) — «Институции», получившие особое распространение в римских провинциях простотой изложения основ права.
С оформлением в государственно-политической культуре единоличной верховной власти, впоследствии монархической, источником права стали и постановления издаваемые монархом, императором. Отражая содержание власти императора, эти постановления считались имеющими высшую правовую силу наравне с законами.
Кодификация императора Юстиниана (Corpus juris civilis)
Уже на относительно раннем этапе своего исторического развития юридическая техника и в целом культура римского права обнаружили потребность и стремление к обобщению и унификации источников права и вытекающих из них правовых норм. Это стремление в особенности усилилось в императорский период, когда унификация правоприменения в интересах единой правовой политики стала практической государственной необходимостью в собственных интересах власти. Развитие юридической науки в первые века н.э. вызвало к жизни первые частные систематизации правовых источников и аналогичного значения комплексные юридические труды.
Время правления византийскою императора Юстиниана (527-565 гг.) было несомненным и всесторонним расцветом восточно-римской цивилизации. В ходе централизаторских политических и правовых реформ, проводимых при активном личном участии императора, была реализована и всеобъемлющая кодификация права, причем на новых принципах, отражавших высокий уровень юриспруденции и юридической науки Византии в рамках римской правовой культуры.
В начале 528 г. была учреждена государственная комиссия из 10 специалистов под руководством известною юриста Трибониана. В апреле 529г. комиссия опубликовала кодекс императорских конституций в 12 книгах, с изданием которого все прежние сборники и отдельные акты стали рассматриваться как не имеющие юридической силы. В 530г. была назначена новая комиссия из 16 человек (практиков и людей науки) под руководством того же Трибониана. Комиссия осуществила грандиозную компиляцию отрывков из трудов римских юристов примерно пяти предыдущих столетий, опубликованную в декабре 533г. под названием «Дигест» (от латинского digcsta — «собранное»), или «Пандект» (от греческого pandectac — «все вмещающее»). Одновременно Юстиниан поставил перед комиссией задачу выделить самые общие принципы римского права — в целях как учебных, так и идейно-политических, результатом чего стали «Институции». В 534 г. был переработан и обновлен Кодекс императорских конституций, в котором на этот раз преимущественно обобщалось право уже христианской эпохи.
После выхода в свет кодекса законодательная деятельность Юстиниана, естественно, продолжилась — все крупные изданные им акты позднее составили т.н. «Новеллы», систематизированные уже после смерти Юстиниана.
С началом возрождения римскою права в эпоху её рецепции все четыре элемента Свода Юстиниана получили обобщенное название Corpus juris civilis; под таким же обозначением они были впервые в единстве изданы Д. Готофредом и вошли в историческую традицию. Подлинные тексты Свода не сохранились; наиболее авторитетные греческие и латинские рукописи относятся к VI-XI вв.
Составные части Свода Юстиниана
Собственно кодификацией права, в единстве принципов переработки правовых источников и систематизационных задач, можно считать лишь три первые составные части Свода.
Институции (Institutioncs) представляли систематизированное изложение основ права: общие начала правоприменения и систематическое изложение догматических принципов главным образом частного права. «Институции» подразделялись на 4 книги и 98 титулов. С этого времени аналогичная схема систематизации права стала называться институционной. В числе наиболее принципиальных понятий правовой культуры «Институции» заключали исходное определение смысла правоприменения и знания права как постоянного стремления воздавать каждому его должное.
Дигесты, или Пандекты, были самой объемной частью свода. Они представляли систематическую компиляцию цитат — отрывков из работ наиболее известных римских правоведов. Всего в составе «Дигест» насчитывают до 9200 отрывков из 2 тыс. работ, принадлежавших перу 39 известных юристов I-V вв., причем в большинстве случаев составители приводили достаточно определенные указания на названия и даже разделы использованных трудов. Это была своего рода энциклопедия римской юриспруденции.
При обнародовании «Дигест» император Юстиниан запретил даже писать к ним комментарии: они представляли официально законодательный документ, разрешалось только делать извлечения и перевод на греческий язык.
Кодекс (Codex) был систематизацией 4600 императорских конституций, начиная со 117 г., в 12 книгах и 765 титулах.–PAGE_BREAK–
Собрание Новелл (Novellae), которые считаются условно дополнительной четвертой частью Свода Юстиниана, было связано уже с частной систематизаторской деятельностью после смерти императора.
Лица в римском праве
Полноценным субъектом частного права, предполагалось, могло быть лицо, обладающее всеми тремя статусами:
1) status libertatis, находящееся и свободном состоянии,
2) status civitatis, принадлежащее к римскому гражданству,
3) status familiae, занимающее особое положение в римской семье в качестве persona sui juris, т.е. обладающее завершенной дееспособностью;
Дополнительно подразумевалось, что все эти характеристики относятся к человеку не моложе 25 лет по возрасту, а также к лицу мужскою пола, не подвергшемуся законным запретам и ограничениям по религиозным и другим основаниям.
По своему содержанию состояние полной правоспособности в частноправовой сфере включало в себя несколько наиболее существенных элементов:
1) jus conubii — право вступать в полноценный, признанный законом брак, рождающий для всех членов семьи равные и предусмотренные законами выгоды и последствия;
2) jus commcrcii — право участвовать в коммерческом обороте, выступать субъектом вещных и обязательственных прав;
3) testamenti factio — обладание завещательной способностью, т.е. правом распоряжаться своим имуществом и правом получать по завещанию;
4) legis actio — право подавать законные иски и соответственно пользоваться предусмотренными квиритским правом формами охраны своих интересов.
Отсутствие однозначного обладания каким-либо из трех важнейших статусов гражданского права могло дать основу для юридического спора.
Не подлежал оспариванию объем гражданских прав лица в зависимости от возрастной, половой и сословной характеристики субъекта. Женщины, даже будучи римскими гражданками, не обладали полной правоспособностью, невзирая на положение в семье, и никогда не могли претендовать на таковое.
Рабы (servi) представляли низшую категорию общества не только но своему реальному жизненному положению, но и в отношении признаваемых за ними прав. Раб не признавался самостоятельным субъектом частного права, он не обладал правоспособностью. В большинстве правовых ситуаций раб выступал лишь как объект правовых отношений либо как «говорящее орудие», посредством которого полноправное лицо реализовывало свой хозяйственный интерес или свои правомочия.
В зависимости от объекта права (т.е. от вещи, бывшей предметом собственнических отношений) собственность также могла быть общественной, или коллективной (когда распространялась на вещи, которые не могли быть по своей природе и общественному предназначению предметами индивидуального обладания) и могла быть частной (когда вещи по своей природе признавались возможными к индивидуальному обладанию). Из числа последних дополнительно исключались вещи, не могущие быть предметами гражданского оборота по соображениям общественной целесообразности: яды, запрещенные книги, предметы неопределимой природы и предназначения; в отношении некоторых из этих вещей допускалось право обладания, но использование и распоряжение обставлялось такими условиями или полностью запретами, которые не позволяют говорить о собственности на них.
В зависимости от происхождения и степени обладания собственность подразделялась (в классическую эпоху) на законную, или квиритскую, когда обладание было достигнуто строго формальными, признанными законами правовыми способами, и естественную, или бонитарную, когда обладание было достигнуто неформальными способами, признанными преторским правом справедливыми и отвечающими как интересам лиц-обладателей, так и интересам общества; последняя представляла, по сути, переходную категорию от юридического владения к полноправной собственности и была временным закреплением прав на имущество (in bonis, откуда и наименование). В эпоху рецепированного права сложилось подразделение на собственность прямую, или полную (dominium directum), и на обладание-использование, или неполную (dominium utile). Полное право собственности предусматривало сосредоточение всех полномочий в одном лице как некую условность, поскольку реальное владение и использование (причем неограниченное и нерегламентированное, гарантированное, включая право наследования) передавалось другим субъектам. Неполное право собственности подразумевало господство, не посягающее на распоряжение вещью и на всестороннее ее использование: в силу ленного права, права на поверхность и т.д.
Имея в своем основании фактическое господство лица над вещью, владение имело перед лицом правозащиты несомненный приоритет: «Любой владелец уже тем, что он является владельцем, имеет больше прав, чем тот, кто не владеет». Презумпция добросовестности и законности вытекала из самого факта владения, и обратное предстояло доказывать заявляющей о своих правах на вещь стороне. Против посторонних лиц защищалось даже порочное владение: только подлинный собственник вещи имел право предъявить иск о возвращении украденного, а не кто-то третий, случайно узнавший о наличии пропавшей вещи у кого бы то ни было.
Юридическое владение было сформировано преторским правом, поскольку нормы квиритского права не создавали предпосылок для защиты несобственников. При условии «не тайного, не насильственного и не по аренде» обладания вещью претор предоставлял владельцу правовую защиту посредством интердиктов (приказов претора, носивших административный характер и выносившихся без судебного разбирательства). Интердикты предполагали защиту не против собственника вещи (что происходило обычным судебным порядком), но против третьих лиц, так или иначе посягнувших на владение, имеющее добросовестное основание. Интердикты по защите владения были двоякими: для владения недвижимостью и для владения движимыми вещами. Интердикт по защите недвижимости был направлен на то, чтобы на необходимое время обеспечить реальное обладание вещью и гарантировать лицу прекращение посторонних посягательств на его владение (чтобы третьи лица не распахивали его участок, не вселялись в его дом и т.д.). Интердикт по защите движимых вещей был направлен на обеспечение интересов основного владельца по отношению к другим случайным (поскольку движимые вещи в реальности легко могли выйти из владения: дал кому-то лошадь на день, раба, чтобы поднести ношу и т.п.). В этих случаях споры разрешались арифметически: кто провладел вещью большую продолжительность времени в течение года, тот и считался основным ее обладателем и вещь закреплялась за ним.
В особых случаях использовалось еще одно средство преторской защиты — Публицианов иск (actio Publiciana), основанный на фикции. При приобретении вещи без соблюдения необходимых формальностей (что не давало основания для защиты требования о собственности на вещь соответственно исками строгого права) претор предоставлял защиту и против собственника — отчуждателя вещи, и против худших владельцев, если удавалось доказать полную добросовестность приобретения. Суть правовой формы защиты в этом случае заключалась как бы в условной подмене реального, защищаемого добросовестного владения категорией собственности, в которую трансформировалось бы владение по истечении установленного законами для данного рода вещей срока. Претор вводил фиктивное предположение, что давностный срок как бы истек, и владелец получал бы полноценную правовую защиту от любых посягательств на его вещь, даже от недобросовестного собственника, который, «опомнившись», согласно нормам строгого права сохранял бы все свои правомочия на вещь. Претор в общей форме закреплял вещь, ставшую предметом претензии, в имуществе добросовестного приобретателя, откуда возникавшее новое по своему основанию право стало условно называться преторской собственностью, или «бонитарным обладанием».
Юридическое владение (тем более «бонитарное владение») было категорией временной, переходной, способной при определенных условиях сформировать полновесное право собственности.
Переход юридического обладания в полновесную собственность по истечении давности владения ею (usucapio) стал, таким образом, еще одним способом первоначального приобретения прав собственности на вещь. Сроки такого спокойного и ненасильственного обладания (т.е. когда не предъявлялись никакие иски к владельцу со стороны прежних собственников претендентов) устанавливались в зависимости от свойств вещей: для движимых вещей — в один год, для недвижимых и приравненных к ним — в два; для особых категорий недвижимости (провинциальных земель) с конца классической эпохи также применялись давностные сроки в 10 и 20 лет. Помимо этого с давностью владения сливался, в итоге, общий срок исковой погасительной давности в 30 лет. Условиями, при которых владение могло перейти в собственность по давности были качественные стороны владения: его основание (добросовестное или недобросовестное), отсутствие ухищрений во владении вещью. С нововведениями Юстиниана в римское право вошло и принципиальное новшество в отношении незаконного недобросовестного владения: истечение максимального давностного срока трансформировало титул владения (т.е. продержав втайне украденную вещь 20 лет и тем самым обезопасив ее от возможных заявлений собственника, затем уже можно было спокойно продать вещь, и новый приобретатель получал вещь в свою полноценную и всесторонне охраняемую собственность).
Обязательство должно представлять правоотношение между двумя определенными (в физическом и юридическом качестве) лицами — не может быть безличных обязательств в силу природы права, не может быть обязательства лица в пользу самого себя, когда два лица сливаются в одной человеческой персоне. Причем в римском праве эти лица могли быть только физическими лицами — индивидами требуемого правового качества. Обязательство должно предполагать основание для его возникновения, т.е. точную и конкретную причинную связь для требования одного лица на действия другого, признанную правом, а не просто подчиняющуюся силам природы, законам физики, силе ветра и т.п. Обязательство должно предполагать обязанность исполнить требование — оформление связанности одного лица в пользу другого не самоцель. Причем исполнение должно быть возможным, т.е. находиться в человеческих пределах сил (а не «выпить море» и т.п.), дозволенным (не запрещаться законом или нравом), нравственным (соответствовать не только частным интересам двух лиц, тем более только одного лица, но и не противоречить интересам общества, выраженным в морали); обязательство должно быть количественно и качественно определенным, поддаваться материальному выражению, лучше — в деньгах.
Дополнительные реквизиты обязательства связаны с наличием в нем гарантий: оно должно подразумевать правовое обеспечение, возможность исполнения помимо воли должника и наличие специального искового требования узко конкретного («строгого нрава») или общего («доброй совести») характера. Без того чтобы не предполагался такой иск в римском праве, нельзя было говорить о возможном обязательстве. Во-вторых, обязательство не может не подразумевать материальное его обеспечение: передачу того или иного вещного нрава в дополнение к требованию обязательства (как правило, в виде залога).
Основаниями возникновения обязательств являлись далеко не всякие действия людей в отношении друг друга: «основное деление обязательств сводится к двум видам, а именно всякое обязательство возникает либо из контракта, либо из деликта». Однако при этом выделялись некоторые дополнительные основания, не подпадавшие ни под понятие контракта, ни деликта. Позднее (в эпоху Юстиниана) эти дополнительные основания были отнесены к так называемым «квази-контрактам» (как бы контрактам) и «квази-деликтам» (как бы деликтам).
В римском праве не было абстрактного договора вообще с подразумеваемыми всеобщими требованиями к содержанию вытекающего из него обязательства также в максимально общем виде. Каждый договор-контракт имел точно и однозначно признанный цивильным правом источник возникновения обязательства по нему.
Особую группу договоров римского цивильного права составили т.н. безымянные договоры (innominanti) — не имеющие собственного названия и подразумеваемого этим названием содержания, но признанные правом соглашения сторон со следующим обобщенным смыслом: a) do ut des -обмен вещными правами или прямо вещами (даю, чтобы ты дал), б) do ut facias — совершение действия в обмен на вещное право или вещь (даю, чтобы ты сделал), в) facio ut des предоставление вещи за действие (делаю, чтобы ты дал), г) facio ut facias обмен интересующими стороны действиями (делаю, чтобы ты сделал). Все это были практически полностью деформализованные договоры, близкие по своей правовой сути к вообще любым сделкам — пактам.
Пакт (pactum) в римском праве означал, во-первых, специальный тип договоров, не входящих в перечисленные категории контрактов, не располагавших для защиты вытекавших из них требований сторон специальными исками и защищавшихся в русле требований только преторского права при непротиворечии справедливости; во-вторых, — вообще сделку, заключенную в границах права, пусть и не оформленную согласно требованиям и условиям конкретного вида. Например, спустя некоторое время после заключения договора займа, стороны могли заключить пакт об уменьшении процентов по данному займу, или об изменении сроков возврата займа (в данном случае такой пакт, по сути, — изменение основного договора).
Еще один пример оборота-передачи вещи одной стороной другой представлял договор хранения, или поклажи (depositum). По договору хранения передавалась вещь любого качества и любой спецификации на безвозмездное сохранение с обязательством хозяйственно не.использовать вещь и вернуть ее в целости и надлежащем качестве. продолжение
–PAGE_BREAK–
Смысл договора хранения состоял в том, что одна сторона (поклажедатель) не передавала никакого вещного права на данную вещь, уступая только фактическое владение на время, т.е. это было своего рода обязательство по поводу услуги в отношении некоей вещи. Для действительности договора необходима только реальная передача вещи (даже без обмена какими-либо условиями, молчаливо принятая).
Предметом договора поклажи признавалась любая телесная вещь — определяемая индивидуально или родовыми признаками, безразличного свойства в отношении возможности к гражданскому обороту. Кредитор (поклажедатель) может и не быть собственником этой вещи, так как признавалось возможным хранить и чужие вещи у другого лица.
Поклажеприниматель выступал перед всеми третьими, посторонними данному договору лицами в качестве фактического добросовестного владельца, но право владения его было весьма ограниченным. Любые посягательства на предмет поклажи со стороны третьих лиц отвергались правовыми средствами преторской защиты, но, с другой стороны, поклажеприниматель не имел права хозяйственно использовать вещь: за это он нес ответственность как за причинение ущерба.
Обидой (injuria) квалифицировались неправомерные действия в отношении отдельной личности.
Содержанием ее были материальные, т.е. выраженные вовне- действия одного лица в отношении другого, нарушившие достоинство или телесную неприкосновенность, или и то и другое одновременно. «Обида совершается вещью, или словом; вещью состоит в ударе рукой, словом — без руки». Самым тяжким видом обиды считалось членовредительство (повреждение руки, ноги, глаза), менее тяжким ранения, еще менее серьезным — побои или подобное.
Ответственность за обиду в древнейшую эпоху предполагала точную -в смысле таксации — сумму штрафа соответственно подвиду типа. Недостаточность такой формы возмещения стала очевидной со временем, когда номиналы штрафов оставались неизменными веками, а деньги теряли в цене; кроме того, формальная оценка не могла учесть всех субъективных моментов «обидности». Поэтому в преторском праве — и в позднейшее время в целом — истец получил право сам обосновывать имущественный размер претензии по обиде, который корректировался, претором: «Atrox оценивается сообразно действию, месту или лицу» — т.е. на квалификацию обиды как тяжкой, менее тяжкой и т.д. стал влиять не столько собственно материальный вред, но и место нанесения обид (например, при стечении народа), характер действия («честный» удар или выражение крайнего пренебрежения и т.п.).
1. Казус. Жена Тита, желая сделать ему подарок, оплатила его долг. Но тесть Тита, упрекнув дочь в расточительности, обратился к юристу с вопросом о том, есть ли основания для признания этой уплаты незаконной. Разрешить дело.
Книга 24. Титул I. О дарении между мужем и жене.
1. (Ульпиан). В силу обычая у нас принято, что дарения между мужем и женой не имеют силы.
5. (Ульпиан). § 3. Если должник мужа дал по приказу, мужа обещание жене (уплатить) деньги, то ничего не произошло. § 4. Если жена в целях совершения дарения дала обещание кредитору мужа (уплатить долг, лежащий на муже), и представила поручителя, то, по словам Юлиана, ни муж не является свободным (от обязательства), ни жена или поручитель не являются обязанными и дело рассматривается таким образом, как если бы она ничего не обещала.
Из этого видно. что у тестя Тита есть основания обратиться в суд для признания этой уплаты незаконной.
2. Казус. Гней заключил с Тиберием договор покупки у него статуи и сразу оплатил ее стоимость. Тиберий передал покупателю ключи от сарая, гденаходилась вещь, указав, что Гней может забрать ее в любое время, что тот и сделал спустя месяц. Через три года после заключения договора Тит предъявил к Гнею иск об истребовании у него статуи на том основании, что эта вещь была у него украдена 4 года назад. Гней указал, что он добросовестно владел вещью 3 года и поэтому она стала его собственностью; Тит же возразил, что на самом деле статуя находится в доме ответчика 2 года и 11 месяцев. Ваше решение.
Книга 6 Титул II. О вещном Публициановом иске.
§11. Претор говорит: «кто купил добросовестно». Таким образом, не всякая покупка идет на пользу, но лишь та, которая произведена добросовестно: достаточно, чтобы я или покупатель был добросовестным, хотя бы я купил не у собственника, пусть даже продавец продал вещь с лукавым намерением — умысел продавца не принесет мне вреда…
Книга 18. Титул I
27. (Павел). Кто купил у кого-либо вещь, которую он считал принадлежащей ему (продавцу), тот покупает добросовестно;
74. (Папиниан). Считается, что владение товарами, сложенными в амбарах, является переданным в силу передачи ключей, если ключи переданы около складов. В силу этого факта покупатель немедленно получает собственность и владение, если он не открыл амбаров; если же товары не принадлежат продавцу, то немедленно начинается течение давности (в пользу покупателя).
Книга 22. Титул VI. О незнании права и факта
9. § 4. Если кто-либо не знал того, что продавец является собственником (вещи), то это более относится к существу дела, чем к оценке, делаемой умом; и потому, хотя бы лицо считало, что оно покупает не у собственника, оно, однако, становится собственником, если (вещь) передается ему собственником.
В праве Юстиниана необходимый срок владения для приобретения по давности был установлен для движимых вещей в три года, для недвижимых — в десять лет.
В этом случае Гней становится собственником статуи по давности. В доме статуя находилась 2 года и 11 месяцев + 1 месяц в сарае.
3. Казус. Луций продавал Марку дом. но ни тот, ни другой не знали его реальной стоимости. Тогда продавец предложил покупателю самому определить цену. На этих условиях договор и был заключен. На следующий день Марк пришел вступать во владение домом и передал Луцию сумму, которая показалась продавцу слишком низкой; он отказался ее принять. Марк же потребовал исполнить договор.
Ваше решение. Изменится ли решение, если Луций и Марк выбрали третье лицо, которое должно было определить стоимость дома?
Книга 18. Титул I.
7. (Ульпиан)… А условные продажи считаются совершенными, когда условие будет выполнено. Но является ли это условием продажи, если господин думал о своем усмотрении, или же условие имеется, если требуется усмотрение честного мужа. Ибо если мы признаем, что может иметься усмотрение господина, то продажа является ничтожной, подобно тому как если бы кто-либо продал «если он захочет» или при стипуляции дал такое обязательство: «если я захочу, я дам десять»; ибо не должно быть предоставляемо на усмотрение ответчика разрешение вопроса о том, является ли он обязанным. Древними было признано, что дело должно быть скорее передано на усмотрение честного мужа, чем на усмотрение господина.
35. (Гай). § 1. Установлено, что несовершенной является сделка, когда желающему купить продавец говорит так: «ты будешь иметь (вещь) купленной за сколько хочешь, за сколько ты считаешь справедливым, во сколько ты ее оцениваешь».
На этом основании Луций может отказаться от продажи дома
Признавалось возможным определить цену и такими ссылками, как, например:»покупаю вещь за ту цену, за какую ты сам ее приобрел», и даже «за ту сумму, какая имеется в кассе (in arca)»; Ульпиан объясняет допустимость такого определения цены тем, что в подобных случаях имеется не неопределенность по существу (in rei veritate incertum), a неизвестность цифры в данный момент (D. 18. 1.7. 1).
Но определить цену путем ссылки на заключение третьего сведущего лица (quanti Titius rem aestimaverit, во сколько оценит вещь Тиций)юристы школы признавали допустимым (Гай. 3. 140).
Если третье лицо определит цену не больше чем принёс Марк, то Луций будет обязан продать дом.
4. Казус. Децим укрыл бежавшего раба, собираясь увезти его в соседний город и продать. Он попросил Публия подержать раба у себя, но когда тот узнал, что раб ворованный, то отказался его вернуть, заявив, что передаст вещь только хозяину. Децим обвинил Публия в нарушении договора хранения и обратился в суд. Какое решение будет принято?
Книга 16.Титул III.
1. (Ульпиан). Внесенное на хранение — это то, что дано другому для сбережения…
31. § 1. Но встречается и иное соображение, которое надо принять во внимание. Должны ли мы придавать значение добросовестности применительно лишь к тем лицам, которые заключили договор, не распространяя ее ни на кого вне круга этих лиц, или же и применительно к другим лицам, которых касается заключенная сделка? Например, разбойник внес на хранение Сея свою добычу, отнятую у меня, причем Сей не знал о коварстве внесшего на хранение; должен ли Сей возвратить (внесенное на хранение) разбойнику или мне?… Если же мы будем рассматривать справедливость дела в целом, со включением в это дело всех лиц, соприкасающихся с этой сделкой, то (внесенное на хранение) должно быть возвращено мне, ибо это было отобрано путем преступнейшего деяния. И я считаю, что это является правосудием, которое предоставляет каждому свое таким образом, чтобы это не было отобрано путем слишком законного28 требования какого-либо лица о возвращении. Если же я не явлюсь для истребования внесенного на хранение, то тем не менее вещи должны быть возвращены тому, кто внес на хранение вещи, приобретенные дурным путем.
Скорей всего если не найдётся хозяин раба то раб будет передан Дециму.
Список литературы:
Дигесты Юстиниана/ Пер. И.С. Перетерского. М., 1984.
Омельченко О.А. Основы римского права. М., 1994.
Памятники римского права. М., 1988.
Римское частное право/ Под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М., 1994