В.Семенов
Согласно нашим наблюдениям1, в метрической и ритмической структуре 6-иктного тактовика И.Бродского можно выявить некоторые закономерности, прежде всего это деление стиха на два полустишия. Это доказывается тем, что наибольшая неурегулированность междуиктового интервала возникает между III и IV иктом, что позволяет трактовать интервал как место сращения двух полустиший.
В данной работе мы рассмотрим, как деление на полустишия реализуется на синтаксическом уровне. Проблема соотношения ритма и синтаксиса в стихе, первые попытки изучения которой предпринимались еще в 20-е годы2, приобрела особую актуальность в связи с исследованиями в области неклассического стиха, и прежде всего — верлибра. На настоящий момент нам известно два направления анализа ритмико-синтаксического уровня стихотворного текста. Первое — анализ синтаксических формул, начатый Ж.Дозорец3. Второе — анализ совпадения-несовпадения границ синтагмы и метрической единицы. В этом ряду стоило бы упомянуть, например, исследование С.Боброва, который решил проверить на практике понятие тесноты стихового ряда, введенное Ю.Н. Тыняновым4. В настоящее время наиболее полно он разработан М.Гаспаровым и Т.Скулачевой5.
Суть второго направления, напомним, заключается в том, что все возможные синтаксические связи между частями синтагмы распределяются в выстроенные в иерархическом порядке группы. Эта иерархия синтаксических связей выглядит следующим образом:
1) определительная (Оп);
2) дополнительная — при прямом дополнении (Дп);
3) дополнительная — при косвенном дополнении (Дк);
4) обстоятельственная (Об);
5) предикативная (Пр);
6) между однородными членами (Од);
7) при причастном и деепричастном оборотах (От);
8) при подчинительном предложении (Пч);
9) между частями сложносочиненных предложений (Сч); 10) между разными предложениями (Кц)
Для удобства эти группы сведены в более общие единства, что позволяет нам говорить о связях тесных (1-4), средних (5-6) и слабых (7-10).
Разумеется, все разнообразие синтаксических связей в языке очень трудно свести к этим десяти группам. Поэтому при анализе текстов Бродского мы делали несколько допущений, важнейшие из которых приводим ниже.
1. Если граница колона проходит между вводной конструкцией и основным текстом, мы относим данную синтаксическую связь к сочинительной, равно как и обращения, и текст в скобках.
2. Если граница проходит по предикату — между инфинитивом и глаголом-связкой, мы интерпретируем связь между ними как дополнительную.
3. Если граница проходит между дополнительными конструкциями, относящимися к одному предикату, мы трактуем данную связь как связь между однородными членами.
4. Если граница проходит между служебным словом и полнозначным, нам приходится условно перемещать эту границу, что неизбежно вносит некоторую погрешность в наши вычисления. Однако, ощущая всю значимость такого enjambement’а для поэтики Бродского, мы не нашли другого выхода, т.к. при том, что связь между полнозначным и служебным словом самая тесная, ее трудно описать с точки зрения приведенной М.Гаспаровым и Т.Скулачевой иерархии.
5. Связь в словосочетании существительного в роли главного слова с дополнением охарактеризовывалась нами как определительная. Исследователи различают слабую и тесную определительные связи, называя их соответственно несогласованной и согласованной.
6. Иногда интонационная связь вопреки синтаксической создает более резкую границу (иначе говоря, более долгую паузу) между полустишиями. Такие случаи очень редки, и при статистическом анализе не учитываются, но их необходимо отметить как интересный авторский прием подчеркивания метрической границы.
Эти допущения плюс синтаксические ошибки самого автора, например, неправильное употребление деепричастного оборота в стихах Бродского
… И пусть вы — трижды Гирей, но лицо рабыни,
взявшись ее покрыть, не разглядеть иначе…
(В разгар холодной войны, 1994)
или употребление глагола «суть» с подлежащим в единственном числе:
… В конце концов темнота суть число волокон…
(«Снаружи темнеет…», 1993)
были учтены нами на этапе подготовки статистического материала.
В качестве материала нами были выбраны 28 стихотворений Бродского, в которых доля 6-иктных стихов превышает 50%. Таким образом, из общего количества строк (738) было выделено 518 строк для анализа, что дает среднюю долю 6-иктных строк для каждого текста, равную 70,19%. Сравнительный материал был взят нами из вышеупомянутой статьи6. Кроме анализа межстиховых связей в ней исследуются также синтаксические связи в прозаическом тексте, по синтагмам (на материале рассказа А.П. Чехова «Скучная история»). При этом исследователи осознают ограниченность материала и необходимость более детального рассмотрения прозы в этом аспекте. Проза является естественной отправной точкой для рассуждений об «антисинтаксичности» стиха Бродского. Этот материал был нами переработан, вследствие обнаружения ошибки, которая вкралась в подсчеты ученых. Поэтому пропорции тесных, средних и слабых синтаксических связей, характерные для прозы, «Евгения Онегина» Пушкина и «Александрийских песен» Кузмина, будут отличаться от приведенных в статье. Мы их высчитали заново по таблице, приведенной там же.
За единицу измерения принята синтаксическая связь между полустишиями, фоном для нас служили связи между стихами тех же текстов. Итак, соотношение тесных, средних и слабых связей между полустишиями у Бродского = 29:31:40, между стихами — 26:20:54, для сравнения:
Кузмин, «Александрийские песни» — 14:18:69
Пушкин, «Евгений Онегин» — 18:17:65
Чехов, «Скучная история» — 13:27:60
Хлебников, «Ночной обыск» — 9:13:78
А.Белый, «Аргонавты» — 31:20:48
Уже по этим самым общим данным видно следующее.
1. Между полустишиями у Бродского преобладают слабые связи. Это подтверждает самостоятельность полустиший на синтаксическом уровне. Из таблицы в Приложении I видно, что самая большая доля слабых связей — 13% — падает на связи между разными предложениями. Обращает на себя внимание большой процент (22%), приходящийся на связи между однородными членами предложения, что отражает склонность Бродского к перечислениям, не раз отмечавшуюся исследователями его поэзии. (Вспоминается высказывание о Бродском как о «бухгалтере, ведущем опись окружающей действительности» 7) Тесные связи составляют наименьшую часть синтаксических связей, приходящихся на границу между полустишиями. При этом, среди них преобладает самая слабая связь — обстоятельственная.
2. Стихораздел все же является более сильным фактором членения текста, чем границы между полустишиями, что отражается и на уровне ритмико-синтаксическом. При этом, как можно заметить, доля слабых связей повышается в первую очередь за счет средних, а их общее количество остается практически неизменным. Среди слабых связей наибольшее количество слабейших — между разными предложениями, среди тесных больше всего самых сильных — определительных. Такой контраст является важным фактором для создания иллюзии независимости синтаксического и ритмического рядов, т.е. синтаксической свободы текста от ритмических и метрических ограничений. Однако это является только иллюзией, поскольку стих Бродского, при всей своей кажущейся антисинтаксичности, обнаруживает и на этом уровне определенные закономерности. Несмотря на то, что данная область нами недостаточно исследована, можно привести одну из самых заметных ее особенностей — это строфичность, на что указал еще Дж.Смит 8. В анализируемых нами текстах случаи, когда конец строфы не совпадает с концом предложения, единичны, случай же, когда строфораздел стоит на месте тесной связи, только один — в стихотворении 1989 года «Пчелы не улетели, всадник не ускакал. В кофейне…». Здесь было бы уместно произвести анализ синтаксически-строфической структуры текстов Бродского, по образцу исследования Г.Винокура в статье «Слово и стих в «Евгении Онегине»», но данное исследование, к сожалению, выходит за рамки нашей работы.
3. При сравнении полученных нами данных с данными по другим авторам прежде всего бросается в глаза большой процент тесных синтаксических связей. По этому признаку стих Бродского сближается со стихом А.Белого в «Аргонавтах». В пользу такого сближения (особенно на уровне стихоразделов) говорит и большое количество определительных связей внутри тесных. В результате возникают строки со своеобразным ритмико-синтаксическим рисунком:
Бродский:
Бойся широкой скулы, включая луну, рябой
кожи щеки; предпочитай карему голубой
глаз — особенно если дорога заводит в лес,
в чащу…
(Назидание, 1987)
Белый:
Заметили явленье домино
с изображением на черных
капюшонах
головы осла…
(Аргонавты 9)
С «Аргонавтами» стихотворения Бродского сближает также отчетливое превалирование среди слабых связей между разными предложениями, но их количество в исследуемых нами стихах на стихоразделах слишком велико и сопоставимо разве что с «Ночным обыском» Хлебникова, где 60% стихоразделов соответствуют концу синтагмы, а на границах между полустишиями слишком мало. Хотя удельный вес средних синтаксических связей у обоих авторов примерно одинаков, у Андрея Белого наблюдается большая склонность разносить по разным стихам подлежащее и сказуемое, чем однородные члены, чего совсем не скажешь про Бродского. Перевес в сторону однородных членов у последнего сопоставим скорее с тем же Хлебниковым, у которого соотношение этих связей с предикативными равно соответственно 3:1.
Анализируя приведенную ниже таблицу, нужно отметить сравнительно равномерное распределение значений по группам, что говорит о широте, если можно так выразиться, ритмико-синтаксического кругозора поэта.
Нам хотелось бы обратить внимание также на диахроническую картину развития ритмико-синтаксических отношений в поэзии Бродского. Мы производили исследование материала в рамках написанного поэтом за три десятилетия — с 1970 по 1994 гг., разбив данный промежуток времени на 3 периода: 70-е, 80-е, и 90-е гг.
Тексты, написанные в 70-е гг., характеризуются сравнительно равномерным распределением синтаксических связей по группам. Для этого периода характерна большая доля конструкций с однородными членами и с причастными и деепричастными оборотами. Однако, по сравнению с общей таблицей, доля первых не сильно отличается от числа предикативных связей. Большое число причастных и деепричастных оборотов на границах полустиший свидетельствует о том, что стих уже разбился на два полустишия, но они еще не выделяются самим автором сознательно. Среди тесных связей обращает на себя внимание большое количество дополнительных конструкций.
В 80-е гг. картина ритма и синтаксиса у Бродского резко меняется. На уровне общих пропорций не происходит никаких кардинальных изменений, но внутри групп тесных, средних и слабых связей происходит перераспределение значений. Связи между однородными членами резко выходят на первое место, превышая в три раза количество предикативных связей. Одновременно на первое место выступают связи между предложениями. На третьем месте стоят определительные связи. Таким образом, в 80-е гг. формируется картина, характерная для общих средних показателей по ритму и синтаксису у Бродского. В эти годы поэтом были написаны основные тексты, характеризующие его творчество в данный период в целом — такие, как «Назидание» (1987), «Кончится лето, начнется сентябрь. Разрешат отстрел…» (1987), «Примечания папоротника» (1988), «Новая жизнь» (1988).
В 90-е гг. общая картина сохраняется, но при этом на первый план выступают связи между однородными членами. Этот тип связи становится безусловным лидером, а средние связи по своей массе опережают все остальные. Среди сильных связей на первый план опять, как и в 70-е гг., выходят связи при причастных и деепричастных оборотах, а среди тесных связей большую роль начинают играть обстоятельственные. В этот период намечается и развивается тенденция, обратная той, что присутствовала в творчестве Бродского в 80-е гг. Поэт теперь не подчеркивает, но стремится завуалировать естественное интонационное надламывание длинного шестииктного стиха на две половины. Однако это утверждение требует более атомарного анализа внутристиховых синтаксических связей, который еще предстоит проделать.
Стихотворение, наиболее близкое к общим средним показателям по ритму и синтаксису в исследуемом нами стихе Бродского — это стихотворение 1993 года «Посвящается Чехову». В нем Бродский реализовал все особенности своей поэтики, по крайней мере, на уровне ритмико-синтаксическом. Строгие интонационно и синтаксически законченные строфы противостоят стиху как принципиально незаконченной единице. В то же время стих как более самостоятельная единица метрико-синтаксической композиции текста противостоит полустишию как интонационно менее законченному элементу.
Исходя из этого, мы хотели бы построить свои выводы, изменив точку зрения на проблемы анализа ритма и синтаксиса в творчестве Бродского и выстроить иерархию метрического членения текста, обуславливающую совпадение-несовпадение конца синтагмы и элемента стихового ряда. Исходя из нашей иерархии, связь между полустишиями будет самой тесной, т.е. меньше всего требующей интонационного и синтаксического выделения. Связь между стихами будет средней — стих может синтаксически выделяться в самостоятельную единицу, но это выделение также факультативно, поскольку он является частью более обязательного единства — строфы, связь между которыми самая слабая. То есть, Бродский, конечно, не отрицает стих как основу поэтического текста, но особенностью его творчества можно смело назвать строфичность, что требует самого внимательного изучения.
Примечания
1. Семенов В. Очерк метрики и ритмики позднего неклассического шестииктного стиха Иосифа Бродского // Русская филология. 9. Сборник научных работ молодых филологов. Тарту, 1998.
2.См., например: Брик О. Ритм и синтаксис // Новый Леф. 1927. NN 3-6.
3. Дозорец Ж. Ритмико-синтаксические формулы в русской лирике конца XIX — начала XX вв. // Очерки истории языка русской поэзии XX в. Грамматические категории. Синтаксис текста. М., 1993.
4. Бобров С.П. Теснота стихового ряда (опыт статистического анализа литературоведческого понятия, введенного Ю.Н. Тыняновым) // Русская литература. 1965. N 3; Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. Л., 1924.
5. См.: Гаспаров М. Ритм и синтаксис: происхождение «лесенки» Маяковского // Проблемы структурной лингвистики. М., 1982.; Гаспаров М. Ритмический словарь и ритмико-синтаксические клише // Проблемы структурной лингвистики. 1982. М., 1984; Гаспаров М., Скулачева Т. Ритм и синтаксис в свободном стихе // Очерки истории языка русской поэзии XX в. Грамматические категории. Синтаксис текста. М., 1993.
6. Гаспаров М., Скулачева Т. Ритм и синтаксис в свободном стихе // Очерки истории языка русской поэзии XX в. Грамматические категории. Синтаксис текста. М., 1993.
7. Замечание А.Рогачевского, высказанное во время дискуссии на Тартуской конференции молодых филологов в 1997 г.
8. Смит Дж. Версификация в стихотворении И. Бродского «Келломяки» // Поэтика Бродского. Нью-Йорк, 1986.
9. Цит. по: Гаспаров М., Скулачева Т. Ритм и синтаксис в свободном стихе // Очерки истории языка русской поэзии XX в. Грамматические категории. Синтаксис текста. М., 1993.
Приложение
Таблица ритмико-синтаксических связей в неклассическом 6-иктном стихе Бродского
тип
связи И. Бродский 70-е 80-е 90-е
А.Белый,
«Аргонав-
ты»
В.Хлебни-
ков,
«Ночной
обыск
А.Пушкин,
»Евгений
Онегин”
М.Кузмин,
«Александ-
рийские
песни»
А.Чехов,
«Скучная
история»
общие,
между
полусти-
шиями
общие,
между стихами Оп 7,92 11,02 8,69 10,85 3,70 19,30 1,70 3,40 2,80 1,10 Дп 4,25 2,40 2,90 5,43 3,17 3,20 0,30 4,00 2,50 2,70 Дк 7,14 6,07 10,14 7,36 5,82 3,80 1,00 2,20 1,70 2,70 Об 9,27 6,50 5,79 9,68 10,05 5,10 5,80 8,00 6,80 6,00 Всего 28,58 25,99 27,52 33,32 22,74 31,40 8,80 17,60 13,80 12,50 Пр 9,46 8,19 13,56 7,75 11,11 17,10 3,60 4,20 3,20 5,80 Од 22,01 12,01 18,64 19,38 28,04 3,20 9,60 12,80 14,70 21,50 Всего 31,47 20,20 32,20 27,13 39,15 20,30 13,20 17,00 17,90 27,30 От 11,20 7,49 13,33 9,30 12,17 10,80 3,10 12,00 8,90 9,90 Пч 9,65 8,19 11,56 9,30 8,47 9,80 9,90 6,80 14,50 16,30 Сч 5,79 7,34 7,25 5,43 5,82 9,80 4,70 25,80 22,80 11,40 Кц 13,32 30,79 8,14 15,50 11,64 17,80 60,30 20,80 22,10 22,60 Всего 39,96 53,81 40,28 39,53 38,10 48,20 78,00 65,40 68,30 59,60 Всего строк
518
738
71
258
189
315
688
1000
710
656