РИТОРИКА КВИНТИЛИАНА Знаменитый римский оратор Марк Фабий Квинтилиан (35 – ок. 100 г. н.э.)- автор обширного сочинения в двенадцати книгах „Риторические наставления". Труд Квинтилиана систематичен и строго продуман. Здесь учтен весь опыт классической риторики и обобщен собственный опыт преподавателя риторики и судебного адвоката. В этой работе философ отмечает, что труд оратора обширен и разнообразен, и никогда о нем не
сказано все, тем не менее он попытается изложить из традиционных правил самое лучшее, а кое-что неважное изменит, кое-что добавит или отбросит. В конце предисловия автор намечает план, которому и следует: первая книга посвящена первоначальному воспитанию мальчиков в семье и у грамматика до их занятий риторикой; вторая – занятиям в риторической школе и природе риторики как науки; третья – девятоя книги – своего рода энциклопедии традиционной теории ораторского искусства; десятая посвящена критическому разбору
греческой и римской литературы по жанрам и характеристике образцов, интересных и полезных для будущего оратора; одиннадцатая излагает внешние приемы оратора; двенадцатая рисует моральный и общественный образ оратора. Это хорошо систематизированное сочинение по ораторскому искусству: в нем анализируются теория и практика римского красноречия, рассматриваются проблемы педагогики, этики, дается характеристика риторических школ, стилей. Труд Квинтилиана – вершина исследования ораторского искусства.
Ни до, ни после него не было работ, которые с такой тщательностью давали бы теоретический анализ красноречия. Сначала Квинтилиан рисует образ идеального оратора, продолжая разрабатывать эту тему вслед за Цицероном: „Итак, да будет оратор таков, чтоб его по справедливости можно было назвать и мудрецом; не только совершен во нравах (ибо сего, по мнению моему, хотя другие иначе думают, еще не довольно), но совершен и во всех знаниях, во всех качествах, потребных для красноречия". В первой книге Квинтилиан рассказывает о воспитании будущего оратора. Будущего оратора должны воспитывать с детства, на него влияет окружение (кормилицы, родители, дядьки), учителя, которые должны хорошо учить. Эта книга содержит методические рассуждения об учении в детском возрасте: учение должно быть забавою, ребенок сознательно должен запоминать материал, заниматься чистописанием и чтением вслух. Речь должна быть правильна, ясна и красива.
Для этого необходимо изучать грамматику и образцовых ораторов, поэтов, прозаиков, затем переходить к собственным сочинениям. Будущий оратор должен знать очень много, в том числе философию, музыку, геометрию, произношение. .Вторая глава посвящена методике работы учителя, в частности говорится о системе упражнении, даются рекомендации для чтения художественных произведений и речей известных ораторов. „Следует ли жестко придерживаться риторических правил?" – спрашивает
Квинтилиан. Он считает, что оратор недолжен почитать риторические правила за непременные законы. В правилах может многое изменяться сообразно делу, времени, случаю и обстоятельствам. Квинтилиан отходит от принятой до него в риторике жесткой регламентации построения речи. Правила являются лишь руководством к действию, но не догмой, они не должны сковывать оратора и лишать его возможности проявлять самостоятельность. Он сравнивает жесткие правила с предписанием полководцу,
как расположить войско. Но ведь расположение войска зависит от обстановки. „Так и в речи надобно знать, нужно ли или излишне вступление, и притом краткое, или пространное; обращать ли всю речь к судьям или и к другому лицу, употребив на то какую-либо фигуру; успешнее ли для защищаемого дела повествование короткое или длинное, непрерывное или разделенное на части ". Квинтилиан риторику как науку разделяет на три части: ч первой рассуждают об искусстве, во второй – об искуснике, в третьей – о самом произведении. „Искусством будет то, чему по правилам учиться должно, и это составляет науку хорошо говорить; искусник есть тот, кто постиг сие искусство, т. е. оратор, коего цель есть хорошо говорить. Произведение же то, что делает искусник, то есть хорошая речь". Здесь Квинтилиан повторяет мнение Цицерона: истинным красноречием владеет лишь добрый и честный человек. Собственно, это мнение было распространено в Древнем
Риме, ибо Квинтилиан ссылается и на других, кто придерживался этого. Он пишет, что риторика состоит в способности и силе убеждать. Это определение, замечает Квинтилиан, идет от Исократа (риторика – творительница убеждения). Такого же мнения придерживается Цицерон. Тут же Квинтилиан иронически замечает, что убеждают словом и прелестницы, и ласкатели, и развратники. Тот же недостаток в определении
Аристотеля, который говорил, что риторика есть способность или сила изобретать все, что может убеждать в речи. Автор критикует эти определения, которые подхватили и школьные учебники красноречия. Он предлагает иное определение, делая оговорку, что оно найдено у других: риторика есть наука хорошо говорить. Квинтилиан утверждает, что риторика есть искусство и наука. Астрономию, которая ограничивается наблюдением своего предмета, можно назвать умозрительной; „плясание"
, которое состоит в действии, можно назвать „деятельной" наукой, живопись он называет „производительной" наукой. „Риторику можно, кажется, причислить к наукам, в действии состоящим, ибо она через действие достигает своей цели; все учителя так полагают". Но он считает, что риторика много заимствует и от других наук. Собственно, эта мысль продолжает мнения Платона, Аристотеля и Цицерона о необходимости оратору знать и другие науки. Квинтилиан задает вопрос: природное дарование или учение способствует красноречию? Оратором сделаться нельзя без помощи того и другого. Он замечает: „Словом, природа есть вещество, а наука художник: сия дает вид или образ, а та приемлет. Художество без вещества ничего не значит, вещество и без художества имеет свою цену; но превосходная
отделка есть лучше самого драгоценного вещества". Предметом риторики может быть все, о чем можно говорить, то есть это широкая, по сути безбрежная, среда деятельности оратора. Так считает Квинтилиан, ссылаясь на Платона и Цицерона. По Квинтилиану, риторика состоит из пяти частей: изобретения, расположения, изложения, памяти, произнесения (или действия). Цели оратора – поучать, возбуждать, услаждать, хотя не всякая
речь преследует все три. Он выделяет, следуя предыдущим теоретикам, три рода речи: доказательный, рассудительный и судебный. Первый род – доказательный – касается похвалы и порицания: надгробные речи, иногда речи в суде (подсудимый имеет хвалителей), похвала (или хула) может произноситься и в других случаях. Похвала особенно требует распространения и украшения. Может быть похвала богам, людям, а также городам и прочим предметам.
Второй род речи – рассудительный (или разбирательный, советовательный) – имеет цель советовать (выступления в Сенате и народных собраниях). В этой речи большую роль играет доброе мнение об ораторе. Оратор говорит здесь о мире, войне, числе войск, пособиях, податях. Он должен знать о силе государства и о нравах граждан. Третий род речи – судебный – имеет целью обвинение и защиту.
Этот род состоит из пяти частей: вступления, повествования, доказательства, опровержения, заключения. К этим частям некоторые прибавляют еще разделение, предложение, отступление – первые две относятся к доказательствам. Квинтилиан поясняет, как пользоваться этой схемой: „Оратор не должен думать, чтобы каждую из показанных мною -частей надлежало излагать в том же порядке: а прежде всего надобно ему размыслить, к какому роду относится дело, в чем оно содержится именно, что может споспешествовать ему и что повредить; потом, что утверждать и что отвергать должно; после, каким образом повествовать приличнее (ибо повествование есть приготовление к доказательствам, и не может быть полезно, ежели предварительно не узнает оратор, какие точно доводы выставить ему нужно); наконец, подумать о снискании благосклонности от судей. Ибо, не обозрев всех частей, сущность всего дела, нельзя нам знать, в какое расположение духа привести их для нашей пользы / /". Расположение частей, как видим, зависит от многих моментов.
Однако Квинтилиан предупреждает, что это расположение свободно лишь относительно. Нельзя, например, вступление помещать в конце речи. Это естественно. Поэтому все-таки в конце главы он категорически настаивает на том плане, который предложил: „Итак, надобно располагать и начинать слово в предлагаемом нами порядке: надобно сочинять его в том же порядке, в каком и говорить должны". Квинтилиан разрабатывает систему доводов и их опровержений.
Довод должен быть по большей части достоверен, а опровержение сильное. Однако автор считает, что сколько бы ни хороши были доводы, но они будут слабы, если не подкрепятся искусством оратора. Он пишет, соглашаясь с взглядами других ораторов: „Я и сам нахожу, что в них нужна ясность и определительность: и что в предметах малых слог и речения должно употреблять самые приличные и наиболее обыкновенные. Но когда говорим о предметах важных, тогда не почитаю излишним и украшение,
лишь только бы не вредило оно ясности ". В заключении обычно кратко повторяют вышесказанное или же возбуждают страсти. И далее Квинтилиан говорит о возбуждении страстей, в чем и проявляется сила красноречия, ибо успех оратора, особенно в судебном деле, зависит не только от доказательств, но и от того, насколько он сумеет убедить слушателей (а в суде – судей), воздействуя на них эмоционально. Душевные движения, ссылаясь на древних, он делит на страсти и нравы. Нрав есть замечательное свойство душевной доброты, сопровождаемое кротостью, дружелюбием, благоприветли-востью. „ Речь оратора должна быть скромнее, кротка, без всякого высокомерия, пышности и даже без всякой высокопарности. Довольно и того, если будем говорить выразительно, точно, приятно, вероподобно. Для сего-то и приличен здесь наиболее слог речи средний". Страсть же – это выражение гнева, ненависти, страха, негодования, соболезнования. „Итак. верх красноречия,
сколько судить могу, состоит, относительно возбуждения страстей, в том, чтобы мы сами были ими движимы совершенно". Как видим, психологическая сторона ораторской речи занимала в работе Квинтилиана немалое место, что, впрочем, было продолжением и развитием идей греческих и римских предшественников автора. Быть красноречивым есть не что иное, как выражать словом все то, о чем мы думаем, и сообщать слушателям. Поэтому слова должны быть ясны, чисты, соответствовать нашему намерению и они должны быть
правильно, красиво и пристойно расположены. Но говорить исправно и ясно, по мнению Квинтилиана, еще не значит быть оратором. Оратора отличает изящество и красота речи, ибо они приносят удовольствие и удивление. И здесь автор ссылается на Цицерона, который писал: „Красноречие, которое не внушает удивления, я не почитаю за красноречие". Однако украшение должно быть сообразно с предметом и целью речи, должно учитывать аудиторию.
Переносные слова, которые и украшают речь, должны рассматриваться в связи с целой речью. И здесь он говорит о целом тексте, об украшении целой речи. Он замечает, что необходимо иметь в виду два главных момента: придумать род слововыражения и произнести речь. Для этого необходимо знать, что нужно нам в речи возвеличить или унизить, что произнести стремительно или скромно, забавно или важно, пространно или кратко. Разумеется, наша речь не может быть „красна", если не будет правдоподобна. По Цицерону, подчеркивает автор, правдоподобная речь имеет в словах значительность и силу, а „в мыслях или важность или по крайней мере сообразность со мнениями людей и со нравами". И здесь же он отмечает, что недостатком речи является употребление сниженных выражений, „коими – великость или достоинство предмета умаляется". „Итак, бывает слововыражение слабое, низкое, сухое, скучное,
небрежное, подлое". К недостаткам речи следует отнести ее неполноту, однообразие, навевающее скуку, ее растянутость и т. д. К красоте речи он относит живое изображение вещей и воссоздание живых картин, которые возбуждают эмоции, страсти, ибо подробное описание ощутительнее, нежели простое сообщение. Особенно здесь помогают фигуры и тропы. „Троп есть выразительная перемена или искусный перенос слова или речи от собственного значения на другое".
Уже в этой работе Квинтилиан замечает, что между грамматиками и философами происходит нескончаемый спор о родах, видах, числе тропов и их отношении между собой. Он не считает возможным ввязываться в этот спор, ибо решить все проблемы, с его точки зрения, невозможно. Он показывает лишь „нужнейшие и употребительнейшие тропы", выделяя тропы для усиления речи – метафора, синекдоха, метонимия, антономасия (имя заменяется чем-либо равнозначащим: глава римских ораторов вместо
Цицерон), ономатопея (употребление новых, вновь придуманных имен для вещей: сосуд для уксуса -уксусница), катахрезис (злоупотребление, неверное употребление образов); тропы для украшения речи – эпитеты (прилог, приклад, сопровождение: влажное вино, белые зубы, ужасное злодеяние, необузданные страсти), аллегория, ирония, перифраз, гипербола, гипербатон (перенос слов с одного места на другое: для плавности речи и смыслового выделения слова: римский оратор – оратор римский). Фигуры изменяют нашу речь, употребляются для придания мысли большей силы, а слову – приятности. Он объясняет отличие тропа от фигуры: „Троп есть слововыражение, от естественного и главного знаменования на другое перенесенное, для красоты речи; или, как многие из грамматиков определяют, есть речение с того места, которое оному свойственно, перенесенное на место, ему не свойственное. А фигура, как и само название ее, показывает, есть некоторый оборот речи, от общего и обыкновенного
образа изъяснения мыслей отступающий. Посему в тропах одни слова заменяются другими словами / /. В фигурах же, не в том дело. Ибо фигура может состоять из слов собственных и в своем порядке поставленных"; Он традиционно выделяет фигуры мысли и фигуры речи. Квинтилиан считает, что одни только правила не могут сделать человека, изучившего их, оратором. В главе „О изобилии слов" он проводит мысль о том, что оратору необходимо постоянно увеличивать
активный запас слов, однако это не означает, что оратор должен ими пользоваться для безостановочной] болтовни. Жесткий отбор нужных слов из богатого запаса лексики должен быть постоянной заботой оратора. Он советует читать Гомера, Горация, Каллипаха, Эсхила, Софокла, Эврипида, Демосфена, Платона, Лукреция, Сенеку, Цицерона и других греческих и римских писателей и ораторов.
Большую роль Квинтилиан отводил подражанию и в словах, и в композиции, и) в мыслях, а также советовал упражняться в написании собственных сочинений, в переводах и в размышлениях. „Размышление весьма близко подходит к письму: оно и силы свои получает от письма, и между упражнением в сочинении и между удачею; говорить, не готовясь, составляет нечто среднее". Вершина ораторского мастерства, по мнению Квинтилиана способность говорить, не готовясь, а для этого необходимы огромные знания и разнообразные навыки. Квинтилиан говорит о благоприличии в речи, о памяти и произношении. Слог речи зависит от положения, которое занимает оратор. Так, военным, по мнению Квинтилиана, приличен простой слог, юношам – слог смелый, государственный человек и истинный мудрец может пользоваться всеми красками речи.
Следует принимать во внимание не только кто говорит, но м за кого, перед кем, о чем, а также место, где произносится речь, и время, когда она произносится. Выделяя три направления в ораторском искусстве – аттическое, азианское, родийское, или родосское (названное по месту возникновения – в Родосе, среднее между аттическим к азианским) Квинтилиан все-таки считает: „Нет сомнения, что из всех родов слога аттический есть самый лучший"
. Вспомним, что Цицерон считал идеальным средний слог. Далее Квинтилиан продолжает: „В нем есть нечто общее всем прочим родам, то есть он требует тонкого и верного вкуса, а отличается от других смотря по качеству умов". Труд Квинтилиана – это систематическое и строго продуманное изложение риторического учения с учетом достижении теоретической риторики и опыта классического красноречия
Квинтилиан рассказывает о всестороннем обучении оратора с детских лет, разделении речи, ее логическом построении, тропах и фигурах, стилях речи, качествах оратора и его моральном складе. Он доказывает, что для ораторского искусства необходимы два момента: обучение и следование определенным правилам. Общие правила облегчат проявление индивидуальности речи. По мнению ученого, специфичность ораторского искусства в том, чтобы убедить при помощи красивой речи.
Риторика – искусство, одного дара природы для которого слишком мало, необходимо учиться и развивать его. Основная же цель оратора – при помощи этого искусства вмешаться в психику слушателей. Квинтилиан превозносит ясность, чистоту, правильность и соразмерность слога, украшения же могут выполнять свою функцию лишь в том случае, если соответствуют предмету речи и цели выступления. Корнелий Тацит (ок. 57-ок. 117 гг.) оставил нам трактат „Разговор об ораторах" (ок. 100 г.). Его как политика и историка занимает больше не стиль речи, а смысл красноречия, место риторики в жизни общества. По Тациту, ораторское искусство не мирное и спокойное искусство, а искусство боевое, оно крепнет в ожесточенных схватках. Хорошие воины закаляются в войне, а не во время мира, так же и красноречие. В мирных условиях красноречие приходит в упадок. Он объясняет кризис ораторского искусства нравственной деградацией и, главное, политическими причинами:
республиканский строй с политической свободой способствует развитию красноречия, монархия же, в которую превратился Рим, подавляя свободу, подавляет и красноречие.