РУССКИЕ
АРГОТИЧЕСКИЕ ЭТИМОЛОГИИ
Интерес к
русскому арго у историков языка принято оправдывать тем, что этот
“аномальный” слой языковой системы способен накапливать явления,
которые нехарактерны или редки в других функциональных регистрах языка. В
частности, это касается арготической лексики, которая в большей мере, чем
лексика основного фонда, подвержена заимствованиям, народноэтимологическим
переосмыслениям, фонетическому к семантическому варьированию.
Этимологизация
арготических лексем затрудняется не потому, что носителю арго чужды
метаязыковые интересы, а потому, что, напротив, он стремится осознать каждую
номинацию как мотивированную и тем самым усилить ее экспрессивность. Стремление
к сохранению высокой экспрессивности, склонной достаточно быстро стираться в
течение времени, приводит к нерегулярным фонетическим изменениям, также
характерным для арго.
Термин
“арго” мы используем как синоним выражения “социальный
диалект”, независимо от общественного ранга его носителей. В соответствии
с таким пониманием к арго относится речь различных возрастных групп (детское,
молодежное, студенческое, солдатское арго), групп, объединенных по роду
общественной деятельности и социальному положению (профессиональные, охотничье,
спортивное, картежное, воровское, тюремное арго) и другие подобные формы речи.
Не делая
разницы между терминами “арго”, “жаргон”, “социальный
диалект”, мы сознательно не проводим границ между различными видами арго
и, как следствие этого, стремимся к этимологизации материала в широких
временных рамках, чтобы подчеркнуть принципиальное сходство всех языковых
проявлений группового самосознания.
В настоящей
публикации мы предлагаем серию этимологий русских арготизмов цыганского происхождения.
1. ЧУВАК
“юноша, мужчина”. Слово чувак, пик борьбы с которым приходился на
70-е годы, служит арготически окрашенным названием юноши, молодого мужчины, как
правило, незнакомого.
Особенно
употребительно в среде молодежи. В крупных городских центрах это слово уже
уходит в пассивный словарный запас. Соответствующей формой женского рода
является чувиха “девушка, молодая женщина” и редериватное, более
новое, чува “то же”.
Слово чувак,
несмотря на широкое распространение, до сих пор не получило квалифицированной
этимологии в научной литературе. Напротив, слово чувиха, засвидетельствованное
еще в начале века в воровском арго в значении “проститутка”, было в
свое время рассмотрено А.П. Баранниковым, проанализировавшим его как
производное от цыг. чяво “парень”, т.е. “подруга вора” [1].
Переход слова
из воровского арго в молодежное – процесс, который отмечал Е.Д. Поливанов еще в
20-30-е гг.[2]. Однако предполагаемое нами выведение рус. аргот. чувак из цыг.
чяво требует ряда разъяснений.
Во-первых, отражение
безударного а как у в позиции перед губным спорадически встречается в русской
разговорной речи, ср. чумодан
Во-вторых,
суффикс -ак, которым оформлено заимствованное слово, характерен для большой
группы русской экспрессивной лексики и особенно продуктивен в арго, в т. ч. в
окказиональном словообразовании, ср. студенческое аргот. проходняк
“проходной балл”, погодняк “погода”, верняк
“гарантированний успех”, ништяк “хорошо, здорово”(также в других
арго), воровское арг. ловак “лошадь”, парняк “25
рублей”(записаны в начале века). В этот ряд естественно вписывается и
образование чувак с парной женской формой чувиха, ср. воровское аргот. маз –
мазиха “мужчина” – “женщина” [4].
Слово чува
возникло из более старого чувиха, возможно, в относительно недавнее время в
связи с обострением экспрессивности редеривации, ср. детское арг. пача
“лицо”
2. ЧЯМОРО
“парень, юноша”. Это слово, обладающее резко отрицательной
экспрессивной окраской, записано в 1981-1983 гг. в Забайкалье (Бурятская АССР)
в солдатском арго. Чяморо используется прежде всего как обращение к лицу,
неприятному для говорящего, и может восприниматься как оскорбление.
Этимология
слова кажется довольно непростой. В первую очередь напрашивается сближение со
словами, образованными от основы чм-: аргот. чмо (мн. ч. чмари) “грязный,
неряшливый, опустившийся человек, не следящий за собой”, чмарина “то
же”, чмарной “грязный, неряшливый; плохой”, чмарить
“приводить в грязное, неряшливое состояние (о вещи); доводить до
опустившегося состояния (о человеке)”, зачмарить “тоже (сов.
вид)”.
Оставляя в
стороне словообразовательные особенности этой группы слов (которая, кажется,
заслуживает особого рассмотрения), отметим, что корень чм- восходит к
праславянскому *chьm- (с расширениями) и представлен в различных славянских
языках: серб. диал. чманьак “мелкие плоды, мелочь”, словац. cmanie
“мелкая, сорная трава”
Однако
допущение подобного происхождения слова не объясняет двух фактов: 1) появления
ударного а в первом слоге; 2) суффикса -ор-о. И здесь, как и в предыдущем
случае, целесообразно обратиться к фактам цыганского языка.
Цыг. чяво
“парень” образует регулярную форму деминутива: чяворо “мальчик,
паренек”. При этом используется распространенный в цыганском суффикс -ор-
(муж. р. -ор-о, жен. р. -ор-и), ср. кхэр “дом” – кхэроро
“домик”, дром “дорога” – дроморо “дорожка”, чяй
“девушка” – чяёри “девочка” [6]. В форме вокатива ударение
переносится на первый слог [7], Получившееся чяворо, как нам кажется, вполне
могло быть источником аргот. чяморо, при условии влияния на него слов,
образованных от корня чм-. В результате такого влияния слово приобрело и
присущую ему отрицательную экспрессивную окраску.
В заключение
следует отметить, что предполагаемое заимствование цыг. чяворо происходило
независимо от проникновения в русской язык слова чяво > чувак. Это
подтверждается как сравнительно более поздней фиксацией слова, так и узостью
сферы его употребления.
3-4. МУРЫМ
“мужик”, КАВРЫН “барин”. Среди многочисленных названий
человека по сословной принадлежности в составленном В.Д. Бондалетовым словаре
условных языков ремесленников и торговцев прошлого века привлекают внимание два
слова: мурым “мужик” и каврын “барин” [8]. В других
источниках имеются также записи форм рус., белорус. аргот. коврей “барин,
пан, помещик”, укр. аргот. каврiй “то же”, рус. аргот. каврынша
“барыня”, укр. аргот. коврiйка “то же”, белорус. аргот.
кавриха “чиновница” [9].
В.Д. Бондалетов
предполагает греческое происхождение этих слов, восходящих, по его мнению, к
греч. kurios “господин” (фонетически [к”ирьёс] с сильно
палатализованным [к”]), что, на наш взгляд, наталкивается на непреодолимые
фонетические трудности, в частности, невозможность объяснить субституции греч.
[u] первого слога сочетанием ов, ав.
Более вероятным
кажется нам другое толкование. Противопоставленность семантики слов мурын и
каврын, так же как и определенное сходство в звучании исходов основ, дают
возможность предположить первоначальный параллелизм их образования.
В связи с этим
обращает на себя внимание также семантически противопоставленная пара: цыг.
амаро “наш” (косв. пад. мн. ч. амарэн) – (к)авэр “другой”
(косв. пад. мн. ч. каврэн). Субстантивированная форма притяжательного
местоимения 1 л. мн. ч. в различных языках часто употребляется для обозначения
“своих” людей, родственников, знакомых и т.п., ср. рус. наши
приехали, знай наших, по-нашему, др.-рус. И по томъ, того же дни, пригнаша
воронечани, аже наши побиты (Псковская летопись) [10], чеш. nasi vyhrali
“наши выиграли, наша взяла”, to jsou nasi “это наши, свои”,
серб. наши смо! “мы свои люди” и др. Аналогично в цыганском:
Джингадём амарэн “Разбудил я наших”[11] . В то же время основа со
значением “другой, чужой” используется в цыганском языке для
обозначения людей других национальностей, цыган, принадлежащих к иным
этнографическим и диалектным группам и т. п., напр. кэлд. цыг. гиля каврэ
роменгэ “песни других цыган” [12].
Не исключено,
что на Балканах цыг. (к)авэр “другой” могло испытать влияние слов
восточного происхождения: болг. каур, кавур, серб. kаур, алб. kaurr, которые
были заимствованы через турец. разг. *kavur, *kaur, gaur, gavur из перс. gabr
“сторонник зороастризма, яэычник”, на которое, вероятно, повлияло
турец. kafir “неверный”
Таким образом,
пара мурым – каврын могла быть заимствованием из цыг. амарэн “наших”
(косв. пад.) – каврэн “других, чужих” (косв. пад.) [15]. Отдельные
фонетические изменения (отпадение начального а-, переход а в у в безударном
слоге, см. чувак, ассимиляция -н в -м в слове мурым, а такке труднообъяснимый
переход ы в э в обоих словах) затемняют общую картину, однако цыганское
происхождение рассматриваемых слов кажется достаточно вероятным [16].
5-6. НАХЛИТЬ
“найти”, ПОТЫРИТЬ “закурить”. Данные слова зафиксированы в
арго русских ремесленников в прошлом веке [17]. Их словообразовательная
структура прозрачна: нахлить кажется образованным при помощи префикса на- от
глагола хлить “идти” [18] (ср. также считающиеся родственными
воровское аргот. хрять “бежать”, хилять “идти”); потырить –
при помощи префикса по- от глагола тырить “воровать, красть, отвлекать
внимание жертвы” [19], ср. также различные приставочные образования, напр.
затырить “упрятать”, перетырить “передать”, натырить
“поручить другому”, стырить “украсть” [20]. Цыганская
этимология производящих основ была предложена А.П. Баранниковым; согласно его
мнению, слово хрять заимствовано из цыг. тэ пхирэс “идти”, тот же
источник он предполагает и для хилять [21] (более вероятным представляется,
однако заимствование этого слова из цыг. тэ кхэлэс “танцевать”);
тырить является заимствованием из цыг. тэ тырдэс “тянуть, тащить,
воровать” [22]. Таким образом, происхождение рассматриваемых слов довольно
прозрачно.
Особый интерес
представляет в них то, что наряду с прозрачностью морфемной структуры, нахлить
и потырить сохранили слабо мотивированную в настоящее время семантическую
структуру, ср. на-хлить “на+идти” и рус. на-йти; по-тырить
“по+тянуть” и рус. за-тянуть, по-тянуть. Примечательно, что осознан
исторический морфемный стык, легко, впрочем, восстановимый на основе
этимологических фигур, а также благодаря совпадению редких супплетивных
словоформ: шел – нашел, шедший – нашедший.
Нетривиальное
приставочное производное потырить примечательно тем, что его значение не
выводится из “воровать, красть, отвлекать внимание жертвы”,
представленного в предположительно исходном слове. Учитывая этот факт, следует
предположить, что потырить заимствовано непосредственно из цыг. тэ потыдэс
“потянуть, покурить (!)” [23] независимо от проникновения в русские
арго глагола тырить “воровать”.
7. ЗАНАЧИВАТЬ
“прятать”. Это слово входит в арготическое гнездо, представленное
рядом приставочных и суффиксальных производных: заначивать “прятать;
прятать на самом себе (в воровском арго)”, подначивать
“подговаривать” [24], “подзуживать, поддевать, провоцировать на
какие-либо действия”, обначить “обмануть” [25], отначить,
отначить “отомкнуть, взломать” [26], уначить, сначить “унести,
снести” [27], заначка “деньги, спиртное или что-либо, припрятанное
(часто втайне) от жены, сообщников; нечто припрятанное вообще”, подначка
“злая шутка, издевка, провокация”. Приводя ряд других однокоренных
арготизмов (отначься “отойди, отстранись”, поначь маза
“пораспытай покупателя (продавца)”, подначься к мазу “подделайся
к покупателю” [28]), К.П. Патканов указывает, что эти слова характерны для
речи конных торговцев и менял, традиционно связанных с цыганским бытом, однако
не дает никаких этимологических предположений.
А.П. Баранников
в статье о русском воровском арго приводит глагол подлачить
“подметать”, для которого он предлагает цыганскую этимологию: от цыг.
лачё “хорошо”, т,е. “сделать лучше” [29]. Не исключено, что
этот же корень лежит в основе и приведенных выше арготических слов (или их
части, если допустить контаминацию с другой, пока не выявленной, основой).
Исходное значение при этом может быть представлено в виде “сделать так,
чтобы стало хорошо; улучшить”.
8. ДУЙКА
“двойка (в картах)”. Слово записано В.Ф. Трахтенбергом в тюремном
арго [30]. Этимология этого слова кажется нам достаточно прозрачной: источником
его послужило цыг. дуй “два”, к которому был добавлен русский суффикс
-к-а. Изменение фонетического облика арготизма связано с переосмыслением его
как женского имени.
Данная
этимология рус. аргот. дунька существенно подкрепляется тек, что в русских арго
в больших количествах представлены заимствованные цыганские числительные: дуёк
“два”
Список литературы
1. А.П.
Баранников. Цыганские элементы в русском воровском арго.- В кн.: Язык и литература,
т. VII. Л., 1931, с. 154.
2. Е.Д.
Поливанов. За марксистское языкознание. М., 1931, с.161.
3. А.Ф.
Журавлев. Иноязычные заимствования в русском просторечии. – В кн.: Городское
просторечие. М., 1984, с. 108.
4. В.Ф.
Трахтенберг. Блатная музыка (“жаргон” тюрьмы). СПб., 1908. с. 36, 75.
5.
Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд, вып.
4. М., 1977, с. 144-146. Имеются попытки объяснить некоторые из близких слов
как заимствования из угро-финских языков, см. Т.В. Горячева. Рец. на:
Этимологические исследования. Свердловск, 1981. – В кн.: Этимология 1982. М.,
1985, с. 169.
6. R. Uhlik. Deminutiv u romskom jeziku. – Centar za
balkanoloska ispitivanja. Kn. 9. Sarajevo, 1973, s. 217.
7. Т.V.
Ventzel. The Gypsy Language. М.,
1983, р. 52-53.
8. В.Д.
Бондалетов. Условные языки русских ремесленников и торговцев. Рязань, 1980, с.
25.
9. В.Д.
Бондалетов. Греческие заимствования в русских, украинских, белорусских и
польских арго. – В кн.: Этимология 1980, М., 1982, с. 72.
10. Словарь
русского языка XI-XVII вв., вып. 10. М.,1983, с. З20.
11. П. Истомин
(Патканов). Цыганский язык. Грамматика и руководство. М., 1900, с. 153.
12. Образцы
фольклора цыган-кэлдэрарей (Издание подготовили Р.С. Деметер и П.С. Деметер.
М., 1981, с. 118); ср. также рус. аргот. хавир “посторонний человек”
13. Български
етимологичен речник, т.2 (и – крепя). София, 1979, с. 127, 280.
14. Вековно
наследство, т.2. София,1977, с. 163.
15. О
социальных предпосылках такого противопоставления см. подробно: K. Stoyanov. Les
tsiganes. Leur ordre social. Paris,
1974. р. 62-89.
16.
Подтверждением данной этимологии могут служить записанные в портновском арго
формы кавер и кавряк “барин” (первое из них полностью передает цыг.
кавэр, второе образовано при помощи суффикса -ак), кавриха “барыня”,
см. В.И. Чернышев. Список слов портновского языка. – В кн.: Известия ОРЯС, т.
III, кн.1. СПб., 1898, с. 252.
17. В.Д.
Бондалетов. Условные яэыки, с. 88.
18. Записан в условном
языке портных, см. Н.С. Усов, Язык приугорских портных. – В кн.: Известия ОРЯС,
т. III, кн. I. СПб., 1898, с. 248.
19. Ср.
выражение “Фраера не тырь – так говорит блатной блатному, когда тот, не
зная его, хочет обокрасть” (Н. Хандзинский. Блатная поэзия. – В кн.:
Сибирская живая старина. Год изд. IV. Вып.1 (V), Иркутск, 1926, с. 83.
20. П.
Фабричный. Язык каторги. – В кн.: Каторга и ссылка. № 6. М., 1923, с. 178.
21. А.П.
Баранников. Указ. соч., с. 151.
22. Там же, с.
153.
23. А.П.
Баранников, М.В.Сергиевский. Цыганско- русский словарь. М., 1938, с. 101.
24.
В.Ф.Трахтенберг. Указ. соч., с. 25, 47.
25. П.В. Шейн.
К вопросу об условных языках. – Известия ОРЯС, т.IV, кн.1. СПб, 1899, с. 292.
26. Н
.Хандзинский. Указ. соч., с. 81-82.
27. Н.С. Усов.
Указ.соч., с. 248.
28. П. Истомин
(Патканов). Указ. соч., с. 148-149.
29. А.П.
Баранников. Указ. соч., с. 152.
30. В.Ф.
Трахтенберг. Указ. соч., с. 22.
31. А.П.
Баранников. Указ. соч., с. 148.
32. М. Т.
Дьячок, В. В. Шаповал. РУССКИЕ АРГОТИЧЕСКИЕ ЭТИМОЛОГИИ