«Самореализация личности. Способности и одаренность»

Санкт-Петербургский Гуманитарный Университет ПрофсоюзовРеферат по психологии на тему:«Самореализация личности. Способности и одаренность».Работу выполнила: студентка 1 курса 2 группы факультета искусств специальности режиссура мультимедиа Житнухина Е. Ю.САНКТ-ПЕТЕРБУРГ2002 г.Введение.Проблема самореализации личности была чрезвычайно актуальна во все времена. Почему? Да потому что каждый человек – это неповторимый экземпляр в природе. Не правда ли, что Бога-Творца можно было бы сравнить с гениальным ювелиром, который делает эксклюзивные украшения, и никогда не опускается до того, чтобы хоть раз повторить свое творение. Надо заметить, что материал, из которого этот Мастер создает свои шедевры, – не жесть и кирпич, а, как правило, драгоценные металлы и камни. Конечно, нельзя не признать и того, что и эти изначально идеальные творения мы в силах испортить (как говориться, «дурное дело не хитрое»). Ведь почему-то поднялась же рука человеческая на «Данаю» великого Рембрандта?..Я всегда считала, что на всякий вопрос нужно смотреть с многих сторон, только тогда мы можем приблизиться к более или менее объективной картине. Вот и по поводу данного вопроса. Наверное, кто-то поспорит: «А как же художники и скульпторы, которые намеренно творят из «низших» материалов, из картонных коробок, консервных банок и проволоки?.. » Что я могу на это сказать? Только то, что тогда в данном случае на первый план выходит вопрос о том, что важнее – содержание или форма. Мне почему-то кажется, что при наличии мало-мальски дельного содержания можно при желании «слепить» форму. Но как получить из пустой формы содержание, для меня лично является загадкой.Почему так важна самореализация? Потому, что каждый человек – эгоист по своей сути, а противоположные проявления в человеке – скорее исключения, нежели правило. В конечном итоге, даже самые невыгодные на первый взгляд поступки человек делает только для себя и ни для кого более. Даже страдания могут приносить человеку удовлетворение, не говоря уже о радости.Что интересно, в человеке изначально заложено огромное количество талантов и способностей. Известно также, что из огромного числа – 15 млрд нервных клеток – нейронов, заключенных в мозгу, используется пока сравнительно небольшая часть. По некоторым данным, человек в среднем реализует 4% от общего количества нервных клеток, так что 96% их остается в резерве. Поэтому задача психологии и самого человека найти в себе возможности для извлечения этих скрытых резервов, своего «второго дна». ^ Собственно о самореализации.В центре самореализации личности, как ее понимает гуманистическая психология, лежат понятия, так или иначе связанные с самосознанием. Самосознание может определяться через познание себя, познание своей самости (Слободчиков В. И., Исаев Е. И., 1995). Самость – гипотетическое понятие, введенное в психологию К. Юнгом, это есть “центр тотальной, беспредельной и не поддающейся определению психической личности” (Юнг К Г, 1991, с 157). Сознательное Ego подчинено или включено в самость, наделенную своим голосом, слышимым иногда в моменты интуиции и сновидений. Самоактуализация в этой концепции есть по существу эволюция самости, происходящая в направлении от бессознательного к нравственным идеалам. Потребность в самореализации – высшая в иерархии потребностей. В результате ее удовлетворения личность становится тем, кем она может и должна стать в этом мире Главное профессиональное предназначение, дело человека совершается вместе с сотворением его личности. Но как человек узнает о своем предназначении”. Согласно К. Роджерсу, это происходит при открытости человека внутреннему и внешнему опыту, при осознавании всех его сторон. Из множества полусформировавшихся возможностей организм, как мощный компьютер, выбирает ту, которая наиболее точно удовлетворяет внутреннюю потребность, или ту, которая устанавливает более эффективные отношения с окружающим миром, или же другую, которая открывает более простой и удовлетворяющий человека способ восприятия жизни (Роджерс К., 1994). В этом метафорическом представлении возможности не иерархизированы, акцент делается на свободном выборе среди потенциально равноценных предложений, которые отсеиваются мудрым организмом на основе собственных субъективных критериев. Взглядам К. Роджерса близка позиция А Маслоу. Однако последний ощущает недостаточность понятий приспособляемости, адаптации применительно к конструированию личности. Он пишет по этому поводу об автономности реализующего себя человека, “наблюдаемые мной здоровые индивиды внешне соглашались с принятыми в обществе нормами, но в душе не придавали им значения. Практически у всех из них я заметил спокойное, добродушное восприятие несовершенств нашей цивилизации в сочетании с более или менее активным, стремлением их исправить. Сейчас я хочу подчеркнуть отстраненность, независимость, самостоятельность характера этих людей, их склонность жить в соответствии с ценностями и правилами, установленными ими самими” (Маслоу А., 1997, с. 223) Здесь есть даже признание важности не только отстраненности от мира, но и духовного созерцания в этом одиночестве. Однако цель этого созерцания без Бога – снова проникновение в самость, прислушивание к “истинному голосу самости”. Предполагается, что в основе в “первичных процессах познания”, близких к “здоровому бессознательному” (А. Маслоу), – нормальная, здоровая человеческая природа. Осознание ее потребностей, осознание своей биологической индивидуальности – залог здорового развития. Снова, как у Роджерса, концепция мудрого тела, лучше знающего, в чем нуждается душа.Самость, самостояние человека – это реализация его суверенного права на выбор, выбор направления развития, жизненных целей и ценностей. Сама по себе реализация этой человеческой прерогативы при осознании всех возможностей, выслушивании звучащих на разные лады голосов, согласно представлениям гуманистической психологии, – залог творческой реализации. В течение жизни свободный выбор есть основное сущностное отношение человека к миру. Более определенно направление творческого развития личности задается в современных моделях сознания, пытающихся синтезировать в них научные психологические представления, взгляды различных философских школ, христианскую антропологию, философию буддизма, западный и восточный мистицизм. Главная цель развития эксплицирована это накопление духовно-нравственного потенциала “Есть все основания полагать, что “я” есть лишь словесно-психический способ фиксации восхождения (или ниспадения) нашей подлинной духовно-космической самости (сам-ось) по горной вертикали сознания” (Иванов А. В., 1994, с. 91). Накопление ценностей души происходит в духе неуклонно-поступательного развития, перенесенного в сферу индивидуальной психики, хотя возможность отступления – отрицательного духовного движения – также предусмотрена.Слабое место гуманистической концепции творческой самореализации человека, очевидно, и состоит в предположении о скрытой мудрости организма и личности, определяющих совершение человеком оптимального выбора при открытости сознания всем слоям опыта. К. Роджерс полагает, что человек, как мощный компьютер, выбирает возможности, точно удовлетворяющие внутренние потребности. Предполагается, что точное удовлетворение потребностей – благо для личности и ее социального окружения. Источник добра, близкий человеческой природе, подсказывает верный выбор. Если самость, высшая и последняя инстанция психики, разумна, то ее голос безошибочен. Важно уметь услышать его подсказку среди других голосов. Но подскажет ли? Реальность не очень-то вписывается в эту оптимистическую модель. Мир направляет послания истинные и лживые. Внешние сигналы неблагополучного мира преисполнены агрессии, страха и неуверенности. Мир благополучный – сигналы скуки, цинизма и снова – страха. Имеет ли человек, в действительности, внутренний компас в поле таких влияний, надежен ли внутренний компьютер, эта метафора самости? В поле каких воздействий мы пребываем сегодня? По мнению многих философов, на рубеже второго и третьего тысячелетий заканчивается одна из фаз антропогенеза. Вместе с тем человеческая цивилизация претерпевает крупнейший кризис, характеризуемый как антропологическая катастрофа. Теория прогресса – поступательного развития человечества – с Чернобыльской трагедией потеряла еще одну часть претензий на предсказательную силу. Впервые современное человечество ощутило реальность обратного движения – к распаду. Но ведь атомные электростанции – квинтэссенция научных и технологических достижений. Поэтому “ученые уже больше не только не могут гордиться успехами наук, но и должны видеть зловещие стороны своей деятельности, благодаря которой сегодняшний мир не только разрушается, но и погрузился в густую сеть магических взаимозависимостей, страхов, заклинаний” (Горичева Т., 1991, с. 10). Уходит в прошлое абсолютная вера во всесилие науки и разума. Современная физика выстроила новую картину мира, поразительно напоминающую знаменитую платоновскую метафору, где человек, пытающийся познать мир, представлен наблюдающим тени от костра в глубине пещеры. “Видимый мир является бледным и неполным отражением более содержательного невидимого мира” (Тростников В., 1980, с. 155). Последний в принципе ненаблюдаем, поскольку описывается волновой функцией, содержащей алгебраически мнимую величину, и к тому же восстанавливается даже по всей совокупности наблюдений неоднозначным образом. Наблюдаемое есть лишь неполное и бледное отражение богатейшей ненаблюдаемой онтологии. Гуманистическая психология обречена искать поиск наиболее глубоких смыслов человеческого существования в обращении к Богу. Но еще раньше К. Юнг в поисках идеи Бога в глубинах бессознательного приходит к выводу об имманентной ее природе: “Идея всемогущего божества присутствует везде, если не признается сознательно, то присутствует бессознательно, ибо это архетип… Поэтому я считаю, что будет разумнее сознательно принять идею Бога, иначе Богом станет кто-нибудь еще, как правило, нечто несуразное и глупое” (цит. по: Мэй Р., 1994, с. 127). Здесь Бог сводится к архетипу коллективного бессознательного. Однако Ролло Мэй, один из основоположников гуманистической психологии, уже не удовлетворен таким зависимым от человека. Его существованием “Чтобы сбалансировать определение Юнга, следует подчеркнуть трансцендентность идеи Бога” (Там же, с. 128). Здесь же он добавляет, что чем глубже консультант проникает в тайны психотерапии, тем теснее смыкаются его интересы с вопросами теологии. Просветление личности при психотерапии Р. Мэй называет чудом милости, “милостью Божией”. В таком подходе не артикулирован последний и ответственнейший мысленный шаг – от Бога-идеи к идее Бога живого. Он совершается уже за пределами гуманистической психологии. Ведь стремительным превращением психологии в гуманитарную науку не ограничиваются ее современные метаморфозы. Другое, радикальное преобразование связано с построением христианской психологии. В России этот процесс протекает на фундаменте христианской святоотеческой антропологии, разработанной в лоне православной церкви. В этом отличие основ православной психологии от западной христианской антропологии, использующей идеи научного синтеза, тем более от учений теософского толка, также выстраивающих синтетические концепции. Христианская психология – это учение о человеке в его духовной динамике, в “духовной брани”, в его отношении к Господу. В естественном состоянии человек пребывал в раю до грехопадения прародителя, ветхого Адама. Нынешнее состояние человека – ниже естества. После воскресения из мертвых спасенный человек в Царствии Небесном пребудет в сверхъестественном состоянии. Человек был сотворен в ином виде, нежели теперь, он не имел тяжелых “кожаных одежд”, его чувства были несравненно тоньше, он мог общаться с духовным миром и с Господом. Он жил в мире, не знавшем смерти. Его психическая природа проявлялась в единстве общего естества людей, в отсутствии обособленно-личных вожделений. По замыслу Творца, человек создан личностью со свободной волей и по своей воле должен был достичь единения с Богом и привести к обожению весь тварный мир. Ветхий Адам выбрал иной путь – добровольного нарушения Божией воли “себялюбивым непослушанием”, удовлетворения своей самости и подчинения воле внешней. “Грех есть не немощь какая-нибудь человеческая, не следствие ограниченности человека, не простое влечение чувственности, а сознательно-добровольное отторжение от Бога в сторону самолюбивой, гордостной самозаключенности и самообожествления”, – пишет епископ Варнава (Беляев) (1995, с. 223). После грехопадения Адама произошло и извращение человеческого естества, и грехопадение природы. Нынешняя психология человека, по выражению епископа Василия (Родзянко) (1996), – психология осколка взамен психологии части целого. Человек осознает себя не в сочетании “Я – Мы”, а в противопоставлении “Я – не Я”. Возникла самость, ставящая преграду между человеком и Богом, а также и между людьми. Самосознание человека стало эгоцентричным. Нынешний человек – психологический, то есть душевный и телесный, но душа его помрачена гордостью и самолюбием (Позов А., 1965). Началом поведения и всей жизни стала собственная воля. В христианской антропологии человек рассматривается как тримерия “дух – душа – тело”, иногда под духом понимается высшая часть души и триада превращается в диаду. В нынешнем состоянии человека его дух, отпавший от Бога, утратил главенство в тримерии, высшие способности попали в подчинение низшим. Вместо прежней гармонии сил и способностей в человеке возникает новое ядро – страсти, новый центр его желаний и чувств. Эта центрированность вне связи с Богом означает “ниспадение в самость”, в которой и сосредоточены ” все страсти, под ними понимается “сильное и длительное желание, которое управляет разумным существом” (Зарин С. М., 1996, с 241). Страсти часто называются болезнями души и прежде всего воли.Но человеку еще в земной жизни доступно достижение полноты жизни через обожение. Павел Флоренский пишет “высшее, надмирное единство твари, объединенной посредством благодатной силы Духа, доступно лишь очищенному в подвиге и смиренному. Таким образом, устанавливается онтологическая существенность и объективная значимость смирения, целомудрия и простоты, как сверхфизических и сверхнравственных сил, делающих в Духе Святом всю тварь единосущною Церкви. Силы эти – суть откровения мира иного в мире здешнем, духовного – во временно-пространственном, горнего – в дольнем” (цит. по: Еп. Василий (Родзянко), 1996, с. 160). “Святость – вот в чем состоит настоящий прогресс и цель жизни человеческой. И она заповедана всем” (Там же, с 31). Христианский идеал человека простого, смиренного и целомудренного бесконечно далек от гуманистического идеала успешно адаптирующейся в этом мире самореализующейся, самодостаточной личности, наслаждающейся актуальным моментом, верящей в “могущество человеческих возможностей”.Отец Серафим Саровский говорил, что только “всякое Христа ради делаемое добро приносит нам плоды Святаго Духа. Все же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, мзды в жизни будущего века нам не представляет, да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает”. Доброта без Бога в итоге не центрирована на истинный источник добра и любая душевность, нравственность и гуманность не выдерживают испытаний, червивы. Таковы и есть цели духовной самореализации человека. В западном богословии взгляд на падшесть человеческой природы иной. Там мысль о неповрежденности человеческой природы, внешне осужденная как ересь, с которой боролся блаж. Августин, не преодолена. Это выразилось “во внутреннем неприятии и потому нечувствии рассечения естества человеческого и всемирного распада” (Еп. Василий (Родзянко), 1996, с 197). Отсюда свойственное западному менталитету преувеличение возможностей человека, его самости, свободной воли – в любых направлениях деятельности и самосовершенствования. Внутренняя установка на неиспорченность творения усвоена христианской психологией западного образца, что сближает ее с гуманистической психологией, устраняет непреодолимый барьер между религиозной и научной антропологией и дает возможность осуществить разнообразные синтетические теоретические конструкции (например, такова концепция “мирского града” X Кокса (1995)). Однако православная психология отрицает такую возможность синтеза несовместимых взглядов на предназначение и будущее человека.^ СПОСОБНОСТИ И ОДАРЕННОСТЬПри установлении основных понятий учения об одаренности наиболее удобно исходить из понятия “способность”. Три признака, как мне кажется, всегда заключаются в понятии “способность” при употреблении его в практически разумном контексте. Во-первых, под способностями разумеются индивидуально-психологические особенности, отличающие одного человека от другого; никто не станет говорить о способностях там, где дело идет о свойствах, в отношении которых все люди равны. В таком смысле слово “способность” употребляется основоположниками марксизма-ленинизма, когда они говорят: “От каждого по способностям”. Во-вторых, способностями называют не всякие вообще индивидуальные особенности, а лишь такие, которые имеют отношение к успешности выполнения какой-либо деятельности или многих деятельностей. Такие свойства, как, например, вспыльчивость, вялость, медлительность, которые, несомненно, являются индивидуальными особенностями некоторых людей, обычно не называются способностями, потому что не рассматриваются как условия успешности выполнения каких-либо деятельностей. В-третьих, понятие “способность” не сводится к тем знаниям, навыкам или умениям, которые уже выработаны у данного человека. Нередко бывает, что педагог не удовлетворен работой ученика, хотя этот последний обнаруживает знания не меньшие, чем некоторые из его товарищей, успехи которых радуют того же самого педагога. Свое недовольство педагог мотивирует тем, что этот ученик работает недостаточно; при хорошей работе ученик, “принимая во внимание его способности”, мог бы иметь гораздо больше знаний. Когда выдвигают молодого работника на какую-либо организационную работу и мотивируют это выдвижение “хорошими организационными способностями”, то, конечно, не думают при этом, что обладать “организационными способностями”-значит обладать “организационными навыками и умениями”. Дело обстоит как раз наоборот: мотивируя выдвижение молодого и пока еще неопытного работника его “организационными способностями”, предполагают, что, хотя он, может быть, и не имеет еще необходимых навыков и умений, благодаря своим способностям он сможет быстро и успешно приобрести эти умения и навыки. Эти примеры показывают, что в жизни под способностями обычно имеют в виду такие индивидуальные особенности, которые не сводятся к наличным навыкам, умениям или знаниям, но которые могут объяснять легкость и быстроту приобретения этих знаний и навыков. Мы не можем понимать способности… как врожденные возможности индивида, потому что способности мы определили как “индивидуально-психологические особенности человека”, а эти последние по самому существу дела не могут быть врожденными. Врожденными могут быть лишь анатомо-физиологические особенности, т. е. задатки, которые лежат в основе развития способностей, сами же способности всегда являются результатом развития. Таким образом, отвергнув понимание способностей как врожденных особенностей человека, мы, однако, нисколько не отвергаем того факта, что в основе развития способностей в большинстве случаев лежат некоторые врожденные особенности, задатки. Важно лишь твердо установить, что во всех случаях мы разумеем врожденность не самих способностей, а лежащих в основе их развития задатков.Очень важно также отметить, что, говоря о врожденных задатках, мы тем самым не говорим еще о наследственных задатках. Чрезвычайно широко распространена ошибка, заключающаяся в отождествлении этих двух понятий. Предполагается, что сказать слово “врожденный” все равно, что сказать “наследственный”. Это, конечно, неправильно. Ведь рождению предшествует период утробного развития… Такого рода нечеткость или невыдержанность терминологии имеет принципиальное значение. В термине “наследственный” содержится определенное объяснение факта, и поэтому-то употреблять этот термин следует с очень большой осторожностью, только там, где имеются серьезные основания выдвигать именно такое объяснение. Итак, понятие “врожденные задатки” ни в коем случае не тождественно понятию “наследственные задатки”. Этим я вовсе не отрицаю законность последнего понятия. Я отрицаю лишь законность употребления его в тех случаях, где нет всяких доказательств того, что данные задатки должны быть объяснены именно наследственностью. Далее, необходимо подчеркнуть, что способность по самому своему существу есть понятие динамическое. Способность существует только в движении, только в развитии. В психологическом плане нельзя говорить о способности, как она существует до начала своего развития, так же как нельзя говорить о способности, достигшей своего полного развития, закончившей свое развитие. Приняв, что способность существует только в развитии, мы не должны упускать из виду, что развитие это осуществляется не иначе, как в процессе той или иной практической или теоретической деятельности. А отсюда следует, что способность не может возникнуть вне соответствующей конкретной деятельности. Только в ходе психологического анализа мы различаем их друг от друга. Нельзя понимать дело так, что способность существует до того, как началась соответствующая деятельность, и только используется в этой последней. Абсолютный слух как способность не существует у ребенка до того, как он впервые стал перед задачей узнавать высоту звука. До этого существовал только задаток как анатомо-физиологический факт. Не в том дело, что способности проявляются в деятельности, а в том, что они создаются в этой деятельности. Однако не отдельные способности как таковые непосредственно определяют возможность успешного выполнения какой-нибудь деятельности, а лишь своеобразное сочетание этих способностей, которое характеризует данную личность. Одной из важнейших особенностей психики человека является возможность чрезвычайно широкой компенсации одних свойств другими, вследствие чего относительная слабость какой-нибудь одной способности вовсе не исключает возможности успешного выполнения даже такой деятельности, которая наиболее тесно связана с этой способностью. Недостающая способность может быть в очень широких пределах компенсирована другими, высокоразвитыми у данного человека… Для иллюстрации этой мысли приведу один очень элементарный пример. Своеобразной музыкальной способностью является так называемый абсолютный слух, выражающийся в том, что лицо, обладающее этой способностью, может узнавать высоту отдельных звуков, не прибегая к сравнению их с другими звуками, высота которых известна. Имеются веские основания к тому, чтобы видеть в абсолютном слухе типичный пример “врожденной способности”, т. е. способности, в основе которой лежат врожденные задатки. Однако можно и у лиц, не обладающих абсолютным слухом, выработать умение узнавать высоту отдельных звуков. Это не значит, что у этих лиц будет создан абсолютный слух, но это значит, что при отсутствии абсолютного слуха можно, опираясь на другие способности – относительный слух, тембровый слух и т. д., выработать такое умение, которое в других случаях осуществляется на основе абсолютного слуха. Психические механизмы узнавания высоты звуков при настоящем абсолютном слухе и при специально выработанном, так называемом “псевдоабсолютном” слухе будут совершенно различными, но практические результаты могут в некоторых случаях быть совершенно одинаковыми. Далее надо помнить, что отдельные способности не просто сосуществуют рядом друг с другом и независимо друг от друга. Каждая способность изменяется, приобретает качественно иной характер в зависимости от наличия и степени развития других способностей. Исходя из этих соображений, мы не можем непосредственно переходить от отдельных способностей к вопросу о возможности успешного выполнения данным человеком той или другой деятельности. Этот переход может быть осуществлен только через другое, более синтетическое понятие. Таким понятием и является “одаренность”, понимаемая, как то: качественно своеобразное сочетание способностей, от которых зависит возможность достижения большего или меньшего успеха в выполнении той или другой деятельности. Своеобразие понятий “одаренность” и “способности” заключается в том, что свойства человека рассматриваются в них с точки зрения тех требований, которые ему предъявляет та или другая практическая деятельность. Поэтому нельзя говорить об одаренности вообще. Можно только говорить об одаренности к чему-нибудь, к какой-нибудь деятельности. Это обстоятельство имеет особенно важное значение при рассмотрении вопроса о так называемой “общей одаренности”… То соотнесение с конкретной практической деятельностью, которое с необходимостью содержится в самом понятии “одаренность”, обусловливает исторический характер этого понятия. Понятие “одаренность” лишается смысла, если его рассматривать как биологическую категорию. Понимание одаренности существенно зависит от того, какая ценность придается тем или другим видам деятельности и что разумеется под “успешным” выполнением каждой конкретной деятельности. Итак, понятие “одаренность” не имеет смысла без соотнесения его с конкретными, исторически развивающимися формами общественно-трудовой практики. Отметим еще одно очень существенное обстоятельство. От одаренности зависит не успех в выполнении деятельности, а только возможность достижения этого успеха. Даже ограничиваясь психологической стороной вопроса, мы должны сказать, что для успешного выполнения всякой деятельности требуется не только одаренность, т. е. наличие соответствующего сочетания способностей, но и обладание необходимыми навыками и умениями. Какую бы феноменальную и музыкальную одаренность ни имел человек, но, если он не учился музыке и систематически не занимался музыкальной деятельностью, он не сможет выполнять функции оперного дирижера или эстрадного пианиста. В связи с этим надо решительно протестовать против отождествления одаренности с “высотой психического развития”, отождествления, широко распространенного в буржуазной психологии. Имеется большое различие между следующими двумя положениями: “данный человек по своей одаренности имеет возможность весьма успешно выполнять такие-то виды деятельности” и “данный человек своей одаренностью предрасположен к таким-то видам деятельности”. Одаренность не является единственным фактором, определяющим выбор деятельности (а в классовом обществе она у огромного большинства и вовсе не влияет на этот выбор), как не является она и единственным фактором, определяющим успешность выполнения деятельности. ЗаключениеМеня лично тема самореализации и возможности раскрытия способностей и талантов волнует уже давно. Я считаю, что человек в обыденной повседневной жизни редко может проявить свои скрытые способности. Для этого ему нужна какая-либо экстремальная ситуация.И объясняется это довольно легко. Весь смысл в том, что у человека постоянно, каждую секунду, включено сознание, работает мозг «в поте лица своего», если можно так выразиться. Поэтому сознание постоянно ставит нам преграды для осуществления того или иного поступка, считая его нереальным, уговаривая нас, что наших способностей не может хватить на это. Это – в обычной жизни.В экстремальной ситуации все меняется. Сознание, то есть рацио, уходит на второй план. И мы уже не задумываемся, реально ли то, что мы задумали, или нет. Нам это просто очень надо, можно сказать, вопрос «жизни и смерти». Приведу простой пример. Если бы вам сказали в обыденной жизни, что вам надо поднять например автомобиль, и что вы это в состоянии сделать, вы бы сказали, что этот человек как минимум психически не здоров. Но как только под угрозой оказалась бы жизнь например вашего маленького ребенка, то вы бы даже не подумав, кинулись поднимать и крушить различные тяжести. В этом и есть раскрытые скрытых возможностей.В этой теме существует и еще один аспект.Два слова и две разные вещи: знать (то есть верить, т.е. чувствовать) и думать(сознавать логически). За этим кроется суть. Чтобы сделать «невозможное», то, что им обычно считается, нужно безоговорочно поверить, а проверить. Только тогда мы сможем летать, например, или сдвигать горы…Как говорилось в одном из моих любимых фильмов, нужно «отключить свой разум», то есть освободить его от наносного, увидеть правду, суть всех вещей. Что нет материального мира, что он существует только в нашем сознании. Есть телевизор или его нет? Для нас он существует, а вот для жителя, например, индейского племени, его не существует.Если нам скажут согнуть ложку взглядом, мы вряд ли станем это делать, подумав, что это нереально. Но если мы представим, что «нет никакой ложки», что не ложка сгибается, а мы, то……нереальное станет реальным. Реальное – это то, что наш мозг делает для нас реальным. Вот и все. Все преломляется в нашем мозгу, а из этого – вывод, что все в мире относительно и субъективно. Нам надо научиться освобождаться, смотреть сквозь материальное и видеть какую-то другую реальность, потому что она обязательно существует, это просто надо знать. А иначе говоря – верить. Может быть, такая позиция покажется вам странной, но я убеждена в ней.Из моего личного опыта, могу дать, можно сказать, своеобразный совет. Допустим, вам нужно что-то сделать, чего-то достичь. Чтобы это случилось на 100%, вам надо в это верить на все 100% и ни на секунду в этом не сомневаться, просто не допускать другого исхода событий. Разумеется, что речь идет только о «положительно заряженных» поступках, когда к вам не вернется плохая энергия, а вернется только хорошая в увеличенном размере.У меня так иногда получается. И вы попробуйте! ЛИТЕРАТУРА:Горичева Т. Православие и постмодернизм. Л., 1991. Иванов А. В. Сознание и мышление. М., 1994. Лосскии В. Н. Очерк мистического богословия восточной церкви. Манёров В. X.. Самореализация личности: взгляд с позициии христианской психологии.Маслоу А. Психология бытия. М., 1997. Мэй Р. Искусство психологического консультирования. М., 1994. Парыгин Б. Д. Социальная психология. СПб., 1999.Позов А. Основы древне-церковной антропологии. Сын человеческий. Мадрид, 1965. Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека. М., 1994. СлободчиковВ. И., ИсаевЕ. И. Психология человека. М. , 1995. Теплов Б. М. Проблемы индивидуальных различий. М, 1961, с. 9-20. Юнг К. Г. Архетип и символ. М., 1991.