Синтаксическое учение Теньера

УНИВЕРСИТЕТ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИОБРАЗОВАНИЯ
Череповецкий филиал
Факультет иностранныхязыков
Кафедра лингвистики иперевода
Специальность: филологияиностранных языков
КУРСОВАЯ РАБОТА
на тему: «Синтаксическоеучение Теньера»
Череповец 2008 г.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИ
ГЛАВА 1. СИНТАКСИС И ЕГО ПРЕДМЕТ. ОСНОВНЫЕСИНТАКСИЧЕСКИЕ ПОНЯТИЯ
1.1 История синтаксических исследований
1.2 Предложение как основная единица синтаксиса
1.3 Структурный аспект изучения предложения.Члены предложения и проблемы их изучения
Выводы по главе 1
ГЛАВА 2. СИНТАКСИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ В УЧЕНИИ ТЕНЬЕРА
2.1 Заслуга Теньера в области лингвистики
2.2 Работа Теньера «Основы структурногосинтаксиса»
Выводы по главе 2
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

ВВЕДЕНИЕ
В настоящеевремя языкознание располагает огромным количеством лингвистических теорий. Иособенно интенсивным стало рассмотрение синтаксиса, а точнее текста. Однакопростое предложение было и остается основной единицей синтаксиса, так какименно в предложении находят выражение наиболее существенные функции языка:коммуникативная, познавательная и экспрессивная.
Человеческийязык, как и всякий сложный механизм, состоит из относительно независимых другот друга (автономных) компонентов. С древнейших времен языковеды выделяют вязыке, по меньшей мере, три таких компонента — фонетику, грамматику и лексику.Грамматикой, или грамматическим строем, называется тот компонент языка, которыйобеспечивает выражение наиболее часто повторяющихся значений и использует дляэтого иерархически организованные конструкции, построенные в соответствии сограниченным числом правил.
Иерархическиорганизованным является любое множество, в котором одни элементы в каком-тосмысле главнее или важнее других. В речи всегда наблюдается простейшая иерархия- линейный порядок (цепочка), так как языковые единицы должны следовать друг задругом (если принять, допустим, что слово, стоящее вначале, всегда «главнее»последующего). Помимо линейного порядка, грамматика естественного языка всегдаиспользует и другие, более сложные иерархии.
Такимобразом, грамматика имеет дело не только с отдельными словами или частями слов(морфемами), но, главным образом, со способами их соединения в более сложныеединицы, причем с такими, которые связаны с выражением самых частыхсемантических признаков («действие», «состояние», «вопросительность», «время»,«число», «лицо» и т. п.). Из всех факторов речевой деятельности грамматикасвоей предсказуемостью и регулярностью в наибольшей степени напоминаетприродные явления — предмет изучения естественных наук (Мещанинов 1963: 39).
Синтаксисомназывается часть грамматики, которая имеет дело с единицами, болеепротяженными, чем слово, — словосочетаниями и предложениями (Касевич 1988: 15).
Синтаксиспредложения изучался известными французскими лингвистами, такими как ЛюсьенТеньер (исследование связей между словами в предложении), Шарль Балли – автортеории функциональной транспозиции. Не менее известны работы и отечественныхисследователей, таких как Виноградов В.В., Потебня А.А., Рак В.Г. и многиедругие.
Однако привсем множестве существующих подходов до сих пор так и не определен однозначнопредмет синтаксиса, его основные единицы и многие другие аспекты. Всё этозачастую вызывает разногласия и споры среди лингвистов.
Наиболееспорным в этой области вопросом является членение предложения, определениекритериев в выделении того или иного члена предложения. Из этой проблемывытекает ряд вопросов, в которых мы и попытаемся разобраться, а именно: Чтотакое члены предложения? Как они взаимосвязаны? Как они функционируют внутрифразы? Какими частями речи выражаются? Таким образом, перед нами впереди стоитдовольно непростая задача.
Сначала мыбудем изучать предложение как основную единицу синтаксиса, рассмотрим критериичленения предложения, а затем более подробно остановимся на изученииструктурного синтаксиса в работе Л. Теньера.
На основаниивышесказанного можно определить цель данной курсовой работы: изучитьподход Л. Теньера к рассмотрению синтаксического уровня в целом ипредложения в частности.
Объектом исследования в работеследует считать предложение.
Предмет исследования – учениеЛ. Теньера о структурном устройстве предложения.
Дляреализации поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
· познакомитьсяс историей синтаксических исследований;
· рассмотретьпредложение как основную единицу синтаксиса;
· выявитьструктурный аспект изучения предложения;
· охарактеризоватьЛ. Теньера как заслуженного лингвиста;
· проанализироватьработу «Основы структурного синтаксиса».
Курсоваяработа включает в себя следующие композиционные элементы:
– введение,в котором рассматривается актуальность проблемы, указываются цель, задачи,предмет, объект исследования.
– первуючасть, где изложены теоретические сведения по поднятой проблеме;
– вторуючасть, в которой рассматривается творчество лингвиста и производится анализ егоработы;
– заключение,где происходит обобщение материала, делаются выводы;
– списокиспользованной литературы.
При написанииданной работы были использованы различные источники: учебная, методическая ихудожественная литература, словари, периодические издания.

ГЛАВА 1. СИНТАКСИС И ЕГОПРЕДМЕТ.
ОСНОВНЫЕ СИНТАКСИЧЕСКИЕПОНЯТИЯ
 
1.1 Историясинтаксических исследований
Традициянаучного изучения синтаксиса восходит к первым опытам классификации и анализасуждений, предпринятым древнегреческими философами. Слово «синтаксис»(др.-греч. sintaxis «построение вместе», «военный строй») начали употреблять,по-видимому, стоики (III в. до н. э.) для обозначения логической структурывысказываний. У Аполлония Дискола (II в. н. э.) предметом синтаксиса являютсяуже собственно языковые явления — связи слов и их форм в предложении.
В современномпонятии синтаксис – это раздел языкознания, предметом изучения которогоявляется синтаксический строй языка, т.е. его синтаксические единицы и связи иотношения между ними (Ахманова 1966: 26).
До конца XIXв. в языкознании не было четкого разделения между синтаксическими, логическимии психологическими понятиями. Грамматический анализ предложения проводился втерминах априорных логических категорий — например, не разграничивалисьлогическое «подлежащее» (субъект) и грамматическое подлежащее. Фонетика иморфология рассматривались как изучение языковых форм, а синтаксис — какизучение способов выражения в языке логических единиц и отношений (всовременной лингвистике эту проблему относят к ведению семантики). В рамкахлогического подхода к языку в XVII в. французские ученые А. Арно и К. Лансло,авторы «Грамматики Пор-Рояля», предприняли первую попытку создатьобъяснительную синтаксическую теорию: языковые факты таковы, какими мы ихнаблюдаем, потому что они отражают определенные принципы мышления. Во второйполовине XIX в. под влиянием философии языка В. фон Гумбольдта возник и получилраспространение психологический подход к грамматике, в первую очередь ксинтаксису (Х. Штейнталь, Г. Пауль, А.А. Потебня), в котором местологических категорий заняли психологические (такие, например, как«представление»).
Многовековая практикаграмматических описаний и развитие национальных лингвистических традицийспособствовали постепенному освобождению грамматики от логического схематизма.Уже средневековые арабские лингвисты (Сибавейхи в VIII в., Саррадж в X в. идругие) смогли сформировать некоторые фундаментальные синтаксические понятия,такие, как зависимость, управление, синтаксическая позиция, не обращаясь клогическим категориям. В конце XIX в. сходные тенденции в европейскомязыкознании привели к возникновению формального направления: лингвисты начинаютанализировать предложение в терминах собственно лингвистических, а незаимствованных из других наук. Однако поскольку аппарат собственносинтаксических понятий был еще мало разработан, анализ приходилось основыватьна морфологических категориях. Поэтому формальный подход к синтаксису точнеебыло бы назвать формально-морфологическим. В российской науке к этомунаправлению, восходящему к Ф.Ф. Фортунатову, можно с некоторыми оговоркамиотнести знаменитые труды А.А. Шахматова и А.М. Пешковского. Многие идеи,впервые четко сформулированные в рамках формального подхода, занимают важноеместо в некоторых современных теориях (предложение как разновидностьсловосочетания; неизменность типа конструкции при ее распространении; связьчасти речи с типом конструкции и др.).
В XX в.некоторые лингвисты попытались преодолеть односторонность формального подхода,используя введенное Ф. де Соссюром разделение языка — абстрактной системы,лежащей в основе речевого поведения, и речи — актуализации, практическогоосуществления этой системы в процессе ее использования людьми. В духе Ш. Балли,который разграничивал в синтаксисе проявления языка и проявления речи, В.В.Виноградов противопоставил «строительный материал» для предложений (слова исловосочетания) и сами предложения, т.е. единицы коммуникативного уровня,обладающие признаками предикативности и модальности. Эта проблематика сохраняетактуальность до нашего времени: проблеме разграничения номинативного(«языкового») и коммуникативного («речевого») аспектов предложения посвящены, вчастности, работы А. Гардинера, Н.Д. Арутюновой, В.А. Звегинцева и другихавторов. В синтаксической концепции Н.Ю. Шведовой противопоставлениепредложения и словосочетания выразилось в виде различия абстрактных структурныхсхем, которые характеризуют предложения, и присловных связей, определяющихструктуру словосочетания.
В качествеальтернативы формальному подходу были предложены синтаксические концепции,ориентированные на семантику. У О. Есперсена мы находим первый проектграмматического описания «от значения к форме»; именно такой подход кграмматике «изнутри, или с точки зрения значения», он предложил называть«синтаксисом». Намного опередила свое время гипотеза Есперсена о «понятийныхкатегориях» — универсальных значениях, которые по-разному выражаютсяграмматическими средствами различных языков и представляют, таким образом,основу для их сравнения; позднее эта идея получила развитие в работах И.И.Мещанинова и некоторых других советских лингвистов. Есперсен ввел такжеполезное разграничение двух типов грамматической связи — юнкции и нексуса. Всовременных терминах юнкцию можно определить как тот случай, когда семантическиглавенствующее слово является синтаксически подчиненным (выдвинутая гипотеза),а нексус — когда направления синтаксического и семантического подчинения междусловами совпадают (выдвинул гипотезу).
Успехи вразвитии логики и семантики в течение последних десятилетий отразились и вграмматических исследованиях, благодаря чему мы располагаем множеством первоклассныхисследований семантики предложения; введение в эту проблематику можно найти вучебнике И.М. Кобозевой.
Представителиструктурализма пытались перенести в грамматику понятия и исследовательскиепроцедуры, которые до этого зарекомендовали себя в фонологии, и этот путь вопределенной мере оказался плодотворным. Важный прогресс в изучении синтаксисабыл достигнут в рамках пражского функционализма и американской дескриптивнойлингвистики. Лидер пражской школы В. Матезиус, развивая идеи А. Вейля, Г. Пауляи некоторых других лингвистов XIX в., показал, что в синтаксисе отражаются дваразных вида деятельности говорящего, соответствующие двум видам члененияпредложения — грамматическому (например, разделение на подлежащее и сказуемое)и актуальному — на тему, т.е. исходный пункт сообщения, и рему, т.е.сообщаемое. Американские дескриптивисты значительно усовершенствовали иуточнили методы синтаксического анализа, отточили некоторые важныеисследовательские инструменты, лежащие в основе традиционных грамматическихклассификаций, такие как дистрибутивный анализ. Автор концепции «структурногосинтаксиса» Л. Теньер разработал универсальную модель предложения, опирающуюсяна некоторые принципиально важные постулаты: всеобщность и однонаправленностьсинтаксической связи; наличие в предложении одного грамматического центра(глагола), сочетаемость которого определяет структуру предложения;неединственность способа отображения структурной иерархии в линейнуюпоследовательность синтаксических единиц; различие участников ситуации(актантов) и ее «обстоятельств» (сирконстантов).
Революционныесобытия в изучении синтаксиса произошли после выхода работы Н. Хомского«Синтаксические структуры». С именем Хомского связана не только определеннаялингвистическая теория — порождающая (генеративная) грамматика, но и целыйпереворот во взглядах на изучение языка — переход от преимущественноописательной методологии к методологии объяснительной, т.е. ориентированной натеорию. Этот переворот (нередко называемый «хомскианской революцией») врешающей степени определил не только развитие самой порождающей грамматики, нои характер всех противостоящих ей теоретических направлений.
Хомскийпоказал, что использование формально строгих понятий и математических моделейпри исследовании грамматики не только повышает качество, полноту и эмпирическуюпроверяемость описаний, чем готовы были довольствоваться многие структуралисты.Формальное моделирование дает неизмеримо более важный результат — оно выявляетте фундаментальные принципы строения языка, которые часто остаютсянезамеченными в интуитивном описании.
Факты, скоторыми имел дело до-генеративный синтаксис, в основном касалисьсинтагматического аспекта предложения, т.е. способности либо неспособностиразных грамматических единиц сочетаться друг с другом. Новые факты, которыеоткрылись взору исследователей начиная с 1960-х годов, прежде всего относятся кпарадигматическому аспекту, т.е. к регулярным связям между частично сходнымипредложениями, которые мало исследовались в предшествующий период. Если дажеполностью отвергать генеративную теорию, невозможно игнорировать впервыеобнаруженные в рамках этого направления многочисленные языковые факты — правилаи ограничения.
Начиная с1970-х годов в научный обиход попадают сотни выполненных на высоком уровнеописаний синтаксиса языков разной структуры, генетической принадлежности иместа распространения, причем количество и качество синтаксических описаний«экзотических» языков продолжает быстро расти. Важная особенность новогопоколения описаний заключается в том, что они адресованы не только специалистампо данному языку или данной языковой семье, но и более широкому кругуязыковедов. В этой «питательной среде» стремительно развивается и приобретаетширокую популярность синтаксическая типология — научное направление, изучающеесходства и различия структуры предложения в языках мира. Не случайно запоследние 20 лет большинство новых идей и концепций в области синтаксисавыдвинуто именно в рамках типологии, а наиболее популярная грамматическаятеория — порождающая грамматика, начиная приблизительно с 1980-х годов, такжереализует своеобразную теоретическую программу — исследование так называемогопараметрического варьирования между языками (Арутюнова 1976: 78-96).
 
1.2 Предложение какосновная единица синтаксиса
В языкознаниисуществует не менее трехсот определений предложения, что само по себе ужеговорит о сложности и противоречивости этого понятия. Предложение – минимальнаякоммуникативная единица языка. В отличие от слова, которое является единицей номинации,то есть обозначения элемента действительности, предложение осуществляет нарядус функцией номинации и функцию коммуникации.
Номинативнаяфункция предложения выражается в том, что оно служит средством обозначенияопределенной ситуации, отрезка действительности, охватывающего предметы, ихпризнаки и проявления, отношения между ними.
Коммуникативнаяфункция предложения заключается в том, что оно служит средством сообщения,передачи информации с целью общения, то есть выражения собственных мыслей и чувствили воздействия на собеседника.
Психологическоепонимание предложения было очень распространено в лингвистике конца XIX – начала XX века. Приведем наиболеехарактерное определение, данное Г. Паулем: «Предложение являетсявыражением, символом того, что в психике говорящего произошло соединениенескольких представлений или групп представлений, а также средством возбужденияв психике слушателя такого же соединения тех же самых представлений».
Между обеимиточками зрения на предложение – логической и психологической – нетпринципиальной разницы, поскольку и для той и для другой характерно приопределении предложения полное игнорирование собственно языковых признаков. Этовскоре было осознано, в результате чего начались поиски лингвистическойспецифики предложения.
Эти поискишли в основном по двум направлениям. Одни синтаксисты выдвигали на первый планкритерии, связанные с особенностями предложения как единицы коммуникации.Другие опирались в своих определениях предложения на формальные признаки,прежде всего – формально-грамматические.
Большинствосовременных лингвистов видит основной признак предложения в предикативности каккатегории, функция которой заключается в соотнесении содержания предложения идействительности. Истоки такого понимания можно найти уже в работе И. Риса «Чтотакое предложение». Под общее понятие предикативности подводятся связанные соструктурой предложения особые синтаксические категории модальности, времени илица, базирующиеся на соответствующих морфологических категориях. При такомшироком понимании предикативности морфологическая категория, скажем, времени,присущая личным формам глагола, перекрывается синтаксической категориейвремени, характеризующей предложение в целом.
Частьязыковедов продолжает отстаивать взгляд на предикативность как на «сказуемоесвойство» или «сказуемое отношения». Для сторонников указанной концепции «междупредикативностью и предложением нет соотносительности. Наличие сказуемого, аследовательно и предикативности, не является существенным признаком предложения».В предложениях разной структуры, по их мнению, различны и средства оформления:если в предложении типа Птица летит, именно сказуемое является тем, чтозаставляет осознавать это предложение как предложение, то предложение типаПожар! оформляется лишь определенной интонацией (Гак 1969: 25-33).
Стремясьизбежать односторонности этого определения, многие лингвисты пытаютсяразграничить два аспекта предложения – предложение как единицу языка и какединицу речи, приписывая каждой из этих единиц свои признаки.
Своеобразноеразвитие получила концепция различия речевого и языкового аспектов предложенияв русской лингвистике, где она тесно связана с пониманием интонации как одногоиз важнейших критериев при определении и выделении предложения.
«Одно и то жесловосочетание может быть предложением, но может им и не быть. Предложением оноявляется, если представляет интонационное единство», – пишет в этой связи М.Н.Петерсон. Более сложную концепцию выдвинул А.М. Пешковский. Как и Петерсон,Пешковский рассматривает предложение как частный случай словосочетания, но, вотличие от М.Н. Петерсона, А.М. Пешковский считает, что предложениесуществует не только как актуальная, но и как потенциальная единица (Васильев1990: 66).
Некоторуюмодификацию получила эта точка зрения в работах лингвистов петербургской школы,учеников И.А. Бодуэна де Куртенэ: Л.В. Щербы, Е.Д. Поливанова,Л.П. Якубинского. Они говорили, с одной стороны, о предложении, понимаяего как интонационно-смысловое единство, с другой – о фразе как грамматическойединице («единица-максимум» синтаксиса по Е.Д. Поливанову). Развивая такоепонимание синтаксических единиц, С.И. Берштейн различает предложение какединицу языковой системы, предназначенную для выражения суждения и егоаналогов, и фразу – коммуникативную единицу речи, интонационно-смысловоеединство.
В концепцииС.И. Берштейна существует, в частности, понятие интонационной схемыпредложения (кроме нее, форма предложения определяется формальной и позиционнойсхемами). Это понятие перекликается с понятием «фонического предложения» у Л.Х.Пикардо, который выделяет три категории, соответствующие речевому высказываниюв языке: фоническое предложение, грамматическое предложение и психологическоепредложение. Данные категории представляют собой по существу различные типыформализации, производимой на базе конкретной речевой деятельности, в процессекоторой грамматический, фонетический и психологический аспекты предложениятесно взаимосвязаны. Вместе с тем Л.Х. Пикардо при выделении предложения впотоке речи выдвигает на первый план формально-грамматический аспект, считаяобязательным признаком предложения его синтаксическую автономность. Границыграмматического и фонетического предложения отнюдь не всегда совпадают,интонационная схема предложения (фонетическое предложение) служит обычно дляпередачи «единичного выразительного импульса» (т.е. психологическогопредложения). Таким образом, для Л.Х. Пикардо речевое высказывание имеет неодин, а несколько коррелятов на разных уровнях системы языка (Кибрик 1992:123-124).
Такимобразом, рассмотрев некоторые лингвистические концепции предложения, мы склонныразделять мнение лингвистов петербургской школы о фразе и предложении какреализациях речевого высказывания на разных уровнях системы языка. Однако,определившись с сущностью предложения как синтаксической единицы, мысталкиваемся с вопросом о его структуре, т.е. о компонентах, входящих в егосостав, которые обычно принято называть членами предложения. И далее намкажется целесообразным перейти непосредственно к их изучению (Попова 1996: 98).
1.3 Структурный аспектизучения предложения.
Члены предложения ипроблемы их изучения
В лингвистикеесть разные подходы к представлению структуры предложения. В отечественномязыкознании, как известно, в качестве единицы синтаксиса принято использоватьчлен предложения. Синтаксическую конструкцию можно представить соответственно втерминах членов предложения, выделив в её составе традиционные подлежащее,сказуемое, дополнение и т.д.
Членпредложения – минимальная синтаксическая единица, выделяемая на основанииформальных признаков и функции в составе предложения. Член предложенияпредставляет собой реализацию самостоятельного слова в предложении,синтаксическую форму слова. В члене предложения как в синтаксической единицевыражаются одновременно вещественное и грамматическое значения. Вещественноезначение лексически отображает определенные объекты, признаки, действия.Грамматическое значение члена предложения имеет два аспекта: а) указание нафункцию слова в предложении (подлежащее, сказуемое, дополнение и т.п.); б)выражение некоторых категориальных значений, дополняющих морфологическиекатегории слова (детерминация существительного, модальные и видовые значенияглагола и т.п.).
Хотя ни однасинтаксическая теория не вызывала такой резкой критики, как теория членовпредложения, вместе с тем, ни одна система терминов в синтаксисе не проявляеттакой жизненности, как та, что связана с членом предложения: без таких понятий,как подлежащее, сказуемое (предикат), обстоятельство, дополнение, определениене обходится ни одно описание синтаксиса.
Критикатеории члена предложения объясняется сложностью выделения и идентификации этихсинтаксических категорий, что в свою очередь проистекает из сильно развитойасимметрии в этом разделе синтаксиса. Жизненность теории члена предложенияобъясняется тем, что она отражает реально существующие элементы синтаксическогостроя, которые – в свою очередь – отображают элементы объективнойдействительности, воспринимаемые человеческим сознанием. Достоинство понятиячлен предложения в том, что оно отражает взаимосвязь содержательного иформального планов в языке. В плане содержания член предложения обозначаетопределенный элемент ситуации, выполняющий некоторую типизированную функцию втом событии, которое описывается в данном предложении (такую, например, каксубъект, объект, орудие действия и т.п.). В отношении формы член предложенияхарактеризуется определенными формальными признаками и прежде всего тем, что онвыражен словом, принадлежащим к определенной части речи. Таким образом, теориячлена предложения имеет дело с трехчленным рядом понятий: элемент ситуации –член предложения – часть речи.
В каждой пареэтих понятий возможна асимметрия, что и осложняет анализ по членам предложения.
На уровнеэлемент ситуации – член предложения: один и тот же член предложения можетотображать разные элементы ситуации.
На уровнечлен предложения – часть речи: одна и та же часть речи может оформлятьразличные члены предложения.
Членпредложения представляет собой функцию (роль) слова (части речи) в предложении.В свою очередь член предложения, как синтаксическая единица, имеет свои функциив предложении – структурно-организующие и семантические (обозначениеэлемента-ситуации). Вместе с тем, в предложении могут непосредственно входитьэлементы, не относящиеся к какому-либо члену предложения (частицы и пр.)(Ахманова 1963: 114-117) .
Историясинтаксиса в большой степени связана со стремлением раскрыть соотношение междукомпонентами ситуации, членами предложениями и частями речи. Отмеченная вышедвойная асимметрия, к которой добавляется и нечеткость границ членапредложения, приводили нередко к тому, что в отношении к ним проявлялсяизлишний крен в сторону ментализма или формализма.
Нередко вграмматике члену предложения давали только менталистическое, семантическоеопределение. Так, подлежащее определялось как член предложения, обозначающийносителя действия или состояния.
Подобныефакты породили формалистическую трактовку члена предложения, которая состоит втом, что они рассматриваются лишь как элементы структурной организациипредложения, лишенные собственного содержания. Подлежащее при этом получаетлишь чисто формальное определение (Звегинцев 1976: 223-225).
Каждая изэтих концепций имеет свои плюсы и минусы. Менталистическая теория правильноподчеркивает наличие у члена предложения содержательной стороны, но не обращаетв должной мере внимания на возможные сдвиги в их семантике. Формалистическийподход также не учитывает асимметрии формы и содержания; стремясь датьоднозначное определение семантических категорий, не связывая их со смыслом, онигнорирует тот факт, что во многих случаях эти категории отражают категориимышления и объективной действительности (Пешковский 1956: 119).
Наиболеерациональным подходом к члену предложения является подход функциональный:отмечается семантический характер этих категорий, но при этом выявляются случаии закономерности отклонения от первичных семантических функций.
 
Выводыпо главе 1
Такимобразом, синтаксис как наука о строении словосочетания и предложения имеет двеосновные задачи: описательную и объяснительную (теоретическую). Синтаксическоеописание – это множество правил, которые характеризуют синтаксический компонентзнания языка. При составлении этих правил используется грамматический метаязык –термины и символы с определенным значением и правила их употребления.
Задачаобъяснения при исследовании синтаксиса, как и вообще в науке, заключается втом, чтобы понять, почему наблюдаемые факты именно таковы, какие они есть. Этоозначает, в частности, ответ на вопрос, почему синтаксические структуры вразличных языках, в том числе не связанных ни родством, ни географическойблизостью, обнаруживают многочисленные (и нередко поразительные) сходства.Описание имеет дело с каким-то одним языком, объяснение (теория) – с Языкомвообще.

ГЛАВА 2. СИНТАКСИЧЕСКИЙУРОВЕНЬ В УЧЕНИИ Л. ТЕНЬЕРА
2.1 Заслуга Теньера вобласти лингвистики
Люсьен Теньер– французский лингвист. Родился 13 мая 1893 г. В Мон-Сент-Эньяне в семье нотариуса. В 1914 г. Окончил Сорбонну, в 1913 г. Стажировался в Германии, где слушал лекции А. Лескина и К. Бругмана. В 1921–1924 гг. преподавал французский языкв Любляне (Югославия), где изучал словенский язык и занимался словенскойдиалектологией. Во время войны был мобилизован, попал в плен. После войнывозобновил занятия в Сорбонне немецким и русским языком. В 1924–1937 –профессор славистики в Страсбурге, в 1937–1954 – профессор сравнительно-исторического,а с 1951 – общего языкознания в Монпелье, где заведовал кафедрой общегоязыкознания. Умер Теньер в Монпелье 6 декабря 1954 г.
Теньер, малооцененный при жизни, в настоящее время считается одним из наиболее значительныхлингвистов XX века; во всех областях он проявил себя как яркий новатор, нескованный традицией и демонстрировавший нестандартный подход к объекту своихисследований.
Научныеинтересы Теньера были необычайно разнообразными; помимо ранних работ пословенской диалектологии в его наследии выделяется «Малая русская грамматика» (фр.Petitegrammaire russe, 1934), появление которой было продиктовано нуждами практическогопреподавания. Вместе с тем, это одно из лучших грамматических описаний русскогоязыка, в котором были впервые использованы многие приёмы, ставшие впоследствииобщепринятыми – в частности, компактные схемы описания русского ударения(«акцентные парадигмы»), в окончательном виде сложившиеся в работах А. А. Зализняка.Новаторским является и синтаксический раздел этой грамматики. Теньер такжеавтор одного из первых ассоциативных и одного из первых частотных словарейрусского языка.
С середины1930-х гг. Теньер начинает интенсивно заниматься проблемами общего синтаксиса ипубликует на эту тему ряд небольших статей и брошюру «Очерк структурногосинтаксиса» (1953). Главный теоретический труд Теньера – монументальнаякнига «Основы структурного синтаксиса» (фр. Eléments desyntaxe structurale) была с большими трудностями опубликована только посмертно (1959)и не нашла понимания у современников. В этих работах Теньером были намеченыконтуры одной из двух наиболее значительных синтаксических теорий XX века –так наз. Вербоцентричного синтаксиса зависимостей, основанного на бинарныхнаправленных отношениях между элементами предложения и с предикатом в качествеединственной вершины графической «стеммы» (или «дерева зависимостей», в болеесовременной терминологии). Синтаксис зависимостей в настоящее время являетсяосновной и наиболее жизнеспособной альтернативой синтаксису составляющих,представленному в англоязычной традиции и лежащему, в частности, в основе генеративнойграмматики.
Второйфундаментальной идеей Теньера было противопоставление так называемых актантов исирконстантов как, с одной стороны, участников «маленькой драмы предложения» и,с другой стороны, обстоятельств, в которых эта драма развёртывается. Этопротивопоставление в том или ином виде принято практически во всех современныхсинтаксических теориях (хотя содержание его часто оказывается уже довольнодалёким от первоначальных представлений Теньера).
Синтаксическаятеория Теньера имеет и много других оригинальных черт: это, в частности,деление на статический и динамический синтаксис, введённые Теньером понятия валентностии диатезы глагола, юнкции (сочинительной связи) и трансляции (перехода слов изодной части речи в другую), понятие грамматической правильности (впоследствиисыгравшее фундаментальную роль в концепции Хомского) и т. Д. Все этипонятия оказались необычайно плодотворны в истории дальнейших синтаксическихисследований, хотя приоритет Теньера, почти забытого в 1950-60 гг., не всегдабыл должным образом оценен и отмечен.
Наибольшее числопоследователей Теньера было в этот период в Германии и в России. На немецкийязык его итоговая книга была переведена в 1980 г., на русский (с небольшими сокращениями) – в 1988 г. Синтаксические теории, развивавшиеся в России, как правило, тяготели именно к синтаксисузависимостей, и идеи Теньера оказали большое влияние на синтаксическую теорию модели«Смысл Текст» и целый ряд других концепций (Ахманова 1963: 117-125).
2.2 Работа Теньера«Основы структурного синтаксиса»
теньер структурныйсинтаксис предложение
В первойкниге своей работы Теньер говорит о синтаксической связи.
Предметомструктурного синтаксиса является изучение предложения. Предложение представляетсобой организованное целое, элементами которого являются слова.
Каждое слово,входящее в состав предложения, утрачивает свою изолированность, всегда присущуюему в словаре. Можно заметить, что каждое слово предложения вступает ссоседними словами в определенные связи , совокупность которыхсоставляет костяк, или структуру, предложения.
Предложениетипа Alfred parle «Альфред говорит» состоит не из двух элементов: 1) Alfred и2) parle, а из трех: 1) Alfred, 2) parle и 3) связь, которая их объединяет ибез которой не было бы предложения. Говорить, что предложение типа Alfred parleсодержит только два элемента, – значит анализировать его с чисто поверхностной,морфологической точки зрения и игнорировать самое существенное – синтаксическуюсвязь.
Синтаксическаясвязь необходима для выражения мысли. Без нее мы не могли бы передать никакогосвязного содержания. Наша речь была бы простой последовательностьюизолированных образов и идей, ничем не связанных друг с другом.
Именносинтаксическая связь делает предложение живым организмом, и именно в нейзаключена его жизненная сила.
Построитьпредложение – значит вдохнуть жизнь в аморфную массу слов, установив между нимисовокупность синтаксических связей. И обратно, понять предложение – значитуяснить себе совокупность связей, которые объединяют входящие в него слова.Понятие синтаксической связи является, таким образом, основой всегоструктурного синтаксиса.
Собственноговоря, именно то, что мы называем связью, и выражает само слово «синтаксис»,означающее по-гречески «расположение», «установление порядка». Длянаглядности мы будем изображать связи между словами графически, посредствомлиний, которые мы назовем линиями синтаксической связи.
Синтаксическиесвязи устанавливают между словами отношения зависимости. Каждая связьобъединяет некоторый вышестоящий элемент с элементом нижестоящим. Вышестоящийэлемент мы будем называть управляющим, или подчиняющим, а нижестоящий –подчиненным. Так, в предложении Alfred parle (см. ст. 1) parle — управляющийэлемент, а Alfred – подчиненный.
Parle
Alfred
Стемма 1
Когда насбудет интересовать восходящая синтаксическая связь, мы будем говорить, чтоподчиненный элемент зависит от управляющего, а когда речь будет идти онисходящей связи, будем говорить, что управляющий элемент управляетподчиненным, или подчиняет его.
Одно и то жеслово может одновременно зависеть от одного слова и подчинять себе другое. Так,в предложении Mon ami parle «Мой друг говорит» слово ami «друг» одновременноподчинено слову parle «говорит» и подчиняет себе слово mon «мой» (см. ст. 2).
Parle
ami
mon
Стемма 2
Такимобразом, совокупность слов, входящих в состав предложения, образует настоящуюиерархию. Изучение предложения, являющееся, как уже говорилось выше,целью структурного синтаксиса, по существу, сводится к изучению структурыпредложения, которая представляет собой не что иное, как иерархиюсинтаксических связей.
Линию,изображающую синтаксическую связь, естественно проводить в вертикальномнаправлении, поскольку она символизирует отношение между вышестоящим элементоми нижестоящим.
В принципеникакой подчиненный элемент не может зависеть более чем от одного управляющего.Управляющий же, напротив, может управлять несколькими подчиненными, например,Mon vieil ami chante cette jolie chanson «Мой старый друг поет эту красивуюпесню» ( см. ст. 3 ).
с hante
amichanson
monvieil cette jolie
Стемма3
Каждыйуправляющий элемент, у которого есть один или несколько подчиненных, образуетто, что мы будем называть узлом. Узел мы определим как совокупность,состоящую из управляющего слова и всех тех слов, которые – прямо или косвенно –ему подчинены и которые он в некотором роде связывает в один пучок.
Так же как исинтаксические связи , узлы могут располагаться один выше другого.Таким образом, наряду с иерархией связей между словами существует иерархиясвязей между узлами.
Узел,образованный словом, которое подчиняет себе – прямо или косвенно – все словапредложения, называется центральным узлом. Такой узел находится в центревсего предложения. Он обеспечивает структурное единство предложения тем, чтосвязывает все его элементы в единый пучок. В некотором смысле онотождествляется со всем предложением. Центральный узел обычнообразуется глаголом.
Совокупностьлиний, изображающих синтаксические связи, образует стемму. Стемма нагляднопредставляет иерархию связей и схематически показывает все узлы и образуемыеими пучки. Таким образом, стемма являет собой материализованную в нагляднойформе структуру предложения. Итак, стемма – это наглядное представлениеабстрактного понятия — структурная схема предложения.
Стеммапозволяет решить задачу, которую в рамках традиционной грамматики опытныепедагоги всегда ставили перед своими учениками. Они предлагали им описатьстроение предложения изучаемого языка, будь то латынь или какой-либо из живыхязыков. Как всем известно, если строение предложения не ясно, то и самопредложение правильно понять невозможно.
Структурныйпорядок слов – это порядок, в котором устанавливаются синтаксические связи.Порядок установления связей не может быть задан однозначно, поскольку каждыйуправляющий элемент может иметь несколько подчиненных. Отсюда следует, чтоструктурный порядок является многомерным.
Материал, изкоторого строится речь, – это последовательность звуков , которые мывоспринимаем органами слуха. Эту последовательность мы будем называть речевойцепочкой. Речевая цепочка одномерна. Она предстает перед нами в виде линии.В этом ее существенное свойство.
Линейныйхарактер речевой цепочки обусловлен тем, что наша речь разворачивается вовремени, а время принципиально одномерно.
Речеваяцепочка не только одномерна, но и направлена лишь в одну сторону. Это объясняетсятем, что, она является функцией времени, которое движется только в однусторону. Следовательно, речевая цепочка, так же как и время, необратима.
Структурныйпорядок и линейный порядок.
В основаниивсего структурного синтаксиса лежит соотношениемежду структурнымпорядком и порядком линейным. Построить или установить схему предложения –значит преобразовать линейный порядок в структурный. И обратно:восстановить предложение из стеммы, или воплотить стемму в предложение, –значит преобразовать структурный порядок в линейный, вытянув в цепочкуобразующие стемму слова. Можно сказать: говорить на данном языке –значит уметь преобразовывать структурный порядок в линейный. Соответственнопонимать язык – это быть в состоянии преобразовать линейный порядок вструктурный.
Слово.
Несмотря накажущуюся простоту, определить лингвистически понятие слова необычайно трудно. Дело здесь, видимо, в том, что многие пытаются исходить из понятияслова, чтобы определить понятие предложения, вместо того чтобы, наоборот,отталкиваясь от понятия предложения, определить понятие слова. Нельзяопределить предложение через слово, но только слово через предложение. Понятиепредложения логически первично по отношению к понятию слова. Поскольку предложение разворачивается в речевую цепочку, слово можно определитьтолько как сегмент этой цепочки.
Синтаксиси морфология.
Когдаструктурная схема предложения расположена в линейном порядке в речевой цепочке,она готова к тому, чтобы обрести звуковую оболочку и тем самым получить своювнешнюю форму. Структурная и семантическая схемы, противостоящиевнешней форме, составляют подлинную внутреннюю форму предложения.
Всякий, ктоизучал иностранный язык, знает, какие требования налагает на говорящего наданном языке его внутренняя форма. Она представляет собой силу, которойневозможно противостоять – своего рода категорический императив. Изучениевнешней формы предложения составляет объект морфологии. Изучение его внутреннейформы — объект синтаксиса.
Такимобразом, синтаксис резко отделен от морфологии и независим от нее. Онподчиняется своим собственным законам — он автономен. Автономия синтаксисадалеко не общепризнана. После того как под влиянием идей, господствовавших вXIX в., подход Ф. Боппа возобладал в сознании лингвистов над взглядамиВ. Гумбольдта, сравнительная грамматика развивалась практическиисключительно в области фонетики и морфологии.
Что касаетсясинтаксиса, то со времен Ф. Боппа он всегда был на положении бедногородственника морфологии. В тех редких случаях, когда его не обходили молчанием,на него надевали морфологическую смирительную рубашку. Большая часть описанийсинтаксиса, которые были опубликованы за последние сто лет, представляют собойлишь морфологический синтаксис.
Морфологическиймаркер
Будемназывать мысль и соответствующие ей структурную и линейную схемы выражаемым, а фонетическую оболочку, которая придает им форму, воспринимаемуюорганами чувств, будем называть выражающим.
Смысл, или значение, элемента речевой цепочки есть отношениевыражающего к выражаемому. И это справедливо: выражаемое – это смыслвыражающего. Понятие смысла позволяет определить выражаемое только поотношению к выражающему. Таким образом, оно предполагает первичностьвыражающего по отношению к выражаемому, то есть первичность морфологии поотношению к синтаксису.
Однакопризнать такую первичность было бы неправильно. В действительности синтаксиспредшествует морфологии. Когда мы говорим, мы не подыскиваем задним числомсмысл для уже произнесенной последовательности фонем. Наоборот, наша задачасостоит в том, чтобы найти звуковое воплощение для заранее данной мысли,которая только и оправдывает самое его существование.
Первичностьсинтаксиса вынуждает нас ввести в нашу терминологию новый термин, который былбы обратным по отношению к термину смысл. В качестве такого термина мыпредлагаем термин «маркер» (или «морфологический маркер»). Маркервыражает уже не отношение выражающего к выражаемому, а отношение выражаемого квыражающему. Теперь можно сказать, что выражающее – это маркер для выражаемого.
Из сказанноговыше следует, что морфология по существу представляет собой изучение маркеров. Синтаксическая связь не имеет маркеров, но от этого она не становитсяменее реальной.
Структураи функция.
Функционирование структурного единства основано на осмысленном сочетании функций егоэлементов. Без функций не может быть структуры. Иначе говоря, синтаксическаяиерархия устроена так же, как и иерархия военная, в которой каждый военнослужащийвыполняет строго определенные функции.
Из сказанноговыше следует, что структурный синтаксис – это то же самое, что синтаксисфункциональный, и, следовательно, функции, выполняемые различными элементамипредложения и необходимые для его жизни, представляют для него первостепенныйинтерес.
С этой точкизрения можно утверждать, что функциональный синтаксис способен оказатьсущественную помощь для изучения современных языков, для активного овладенияими и для их преподавания.
Следуетотметить глубокую аналогию между функциональным синтаксисом и фонологиейПражской школы, которая стремится увидеть за явлениями чисто физической природыте собственно лингвистические функции, которые эти явления способны выполнять.
Полнозначныеи неполнозначные слова.
Есть двеважные категории слов: слова полнозначные, «полные» и слова семантически«пустые», или неполнозначные.
К первойкатегории относятся слова, наделенные определенной семантической функцией, тоесть такие, форма которых непосредственно ассоциируется с определенной идеей,которую она представляет или вызывает в сознании.
Ко второйкатегории относятся слова, не имеющие семантической функции. Это, по сути,просто грамматические средства, функция которых состоит лишь в том, чтобыуказывать, уточнять или видоизменять категорию семантически наполненных слов иустанавливать соотношения между ними. Четкая граница междуполнозначными и неполнозначными словами имеется лишь в некоторых языках, вчастности в китайском. Многие языки, и в частности европейские,интересующие нас в наибольшей степени, часто объединяют в одном и том же словеполнозначные и неполнозначные элементы. Такие слова мы будем называтькомпозитами.
По мереисторического развития языка полнозначные слова имеют тенденцию превращаться внеполнозначные, обладающие только грамматической функцией. Значения,выражаемые полнозначными словами, могут восприниматься только сквозь сеткуграмматических категорий. Поэтому полнозначные слова относятся к ведениюкатегориального синтаксиса.
Неполнозначныеслова, напротив, принадлежат к функциональному синтаксису, поскольку вкачестве служебных грамматических элементов они помогают связывать полнозначныеслова в структурное единство.
Видыполнозначных слов.
Мы будемклассифицировать полнозначные слова по их категориальному содержанию. Выделимдва основания для классификации. Прежде всего, необходимо отделить идеи,выражающие предметы, от идей, выражающих процессы.
Предметы –это вещи, воспринимаемые органами чувств и отмечаемые сознанием как имеющиесамостоятельное существование, например, cheval «лошадь», table «стол»,quelqu’un «кто-то». Полнозначные слова, выражающие идею предметности,называются существительными.
Процессыпредставляют собой состояния или действия, посредством которых предметыпроявляют свое существование, например, est «является», dort «спит», mange«ест», fait «делает» и т.д. Полнозначные слова, обозначающие процессы,называются глаголами.
Большинствоязыков не обладает способностью различать понятия процесса и предмета. Онитрактуют процесс как предмет, и, следовательно, глагол как существительное. Втаких языках il aime «он любит» не отличается от son amour «его любовь». Иначеговоря, центральным узлом предложения здесь служит именной узел.Представляется, что понятие глагола в собственном смысле слова встречаетсятолько в наших европейских языках.
Второеделение противопоставляет конкретные понятия, к которым в принципе относятсяпонятия предметов и процессов, и абстрактные понятия, к которым относятся ихатрибуты. Это дает два новых разряда полнозначных слов – один в областипредметов, а второй в области процессов.
Полнозначныеслова, выражающие абстрактные атрибуты предметов, называются прилагательными.
Полнозначныеслова, выражающие абстрактные атрибуты процессов, называются наречиями
Итак,существительные, прилагательные, глаголы и наречия составляют четыре классаполнозначных слов, лежащих в самом основании языка
Неполнозначныеслова.
Мы ужевидели, что неполнозначные слова представляют собой особые грамматическиесредства, и вследствие этого они относятся к функциональному синтаксису.Поэтому мы будем классифицировать их в соответствии с природой присущей имфункции.
Общая функциянеполнозначных слов состоит в том, чтобы разнообразить структуру предложения, изменяяего строение. Одни неполнозначные слова видоизменяют количественный аспектструктуры предложения, а другие – ее качественный аспект.
Первая изэтих функций, влияющая на количественный аспект строения предложения,называется юнктивной . Она позволяет бесконечно увеличиватьчисло элементов предложения, добавляя к любому ядру теоретически неограниченноечисло ядер той же природы. Морфологические маркеры юнкции мы будем называть юнктивами.
Такимобразом, функция юнктивов состоит в том, чтобы объединять друг с другомполнозначные слова или образуемые ими узлы. Так, во французском предложении Leshommes craignent la mis è re et la mort «Люди боятся нищеты и смерти»юнктив et «и» объединяет полнозначные слова mis è re «нищета» и mort «смерть»в единое целое.
Функция,изменяющая качественный аспект строения предложения, называется транслятивной.Она позволяет бесконечно дифференцировать элементы предложения, переводя любоеядро в теоретически бесконечное число ядер другой природы (то есть относящихсяк другим категориям). Морфологические маркеры трансляции мы будем называть транслятивами.
Такимобразом, функция транслятивов состоит в изменении категорий полнозначных слов.Например, в субстантивном узле le bleu de Prusse «берлинская лазурь», букв. «прусскаясиняя (краска)» артикль le представляет собой транслятив, который превращаетприлагательное bleu «синий» в существительное со значением «синяя краска», апредлог de – транслятив, превращающий существительное Prusse «Пруссия» вприлагательное, поскольку группа de Prusse по существу имеет функциюприлагательного.
Юнктивы.
Юнктивы – этосвоего рода цемент, скрепляющий ядра одной и той же природы. Отсюда следует,что, подобно тому как цементный раствор кладется между кирпичами, юнктивыструктурно располагаются между ядрами, не проникая в них самих. Юнктивы можноназвать межъядерными элементами. Юнктивная функция признаетсяи традиционной грамматикой, которая обозначает юнктивы термином «сочинительныесоюзы».
Транслятивы.
Транслятивы,как мы видели выше, представляют собой неполнозначные слова, функция которыхсостоит в изменении категории полнозначных слов.
Отсюдавытекает, что их действие направлено непосредственно на полнозначные слова и,следовательно, локализовано внутри ядер, образованных этими словами. Можносказать, что в отличие от юнктивов, являющихся межъядерными элементами,транслятивы являются элементами внутриядерными
Транслятивнаяфункция не была замечена традиционной грамматикой, которая противопоставиласочинительным союзам только подчинительные союзы. В действительности в разрядтранслятивов следует отнести не только подчинительные союзы, но и относительныеместоимения, предлоги, артикль и вспомогательные глаголытрадиционной грамматики, а также глагольные приставки и грамматическиеокончания, представляющие собой не что иное, как агглютинированныетранслятивы.
Типыпредложений.
Каждоеполнозначное слово способно формировать узел. Мы будем различать столько типовузлов, сколько имеется типов полнозначных слов, а именно четыре: глагольныйузел, субстантивный узел, адъективный узел и наречный узел.
· Глагольныйузел –это такой узел, центром которого является глагол, например, Alfred frappeBernard «Альфред бьет Бернара».
· Субстантивныйузел –это такой узел, центром которого является существительное, например, six fortschevaux «шесть сильных лошадей».
· Адъективныйузел –это такой узел, центром которого является прилагательное, например, extrê mement jeune «чрезвычайно молодой».
· Наречныйузел –это такой узел, центром которого является наречие, например, relativement vite«сравнительно быстро».
Как мывидели, любое предложение представляет собой организованную совокупность узлов.Узел, который подчиняет себе все остальные узлы предложения, мы называемцентральным.
Предлагаетсяклассифицировать предложения в соответствии с природой их центрального узла.Будем различать столько типов предложений, сколько имеется типов узлов, аименно четыре: глагольное предложение, субстантивное предложение, адъективноепредложение и наречное предложение.
Глагольноепредложение – это такое предложение, центральный узел которого глагольный,например: Le signal vert indique la voie libre «Зеленый сигнал показывает, чтопуть открыт».
Субстантивноепредложение – это такое предложение, центральный узел которого субстантивный,например: Le stupide XIX si é cle «Глупый XIX век» или лат.Vae victis «Горе побежденным».
Адъективноепредложение – это такое предложение, центральный узел которого адъективный.Впрочем, вместо прилагательного может выступать причастие, что не меняетструктуру предложения, например: Ouvert la nuit «Открыто по ночам».
Наречноепредложение – это такое предложение, центральный узел которого наречный.Место наречия может занимать наречное выражение, что не меняет структурупредложения, например: A la recherche du temps perdu «В поисках утраченноговремени».
В языках,проводящих различие между глаголом и существительным, в частности в европейскихязыках , наибольшее распространение имеют глагольные предложения. Заними, в порядке уменьшения употребительности, следуют субстантивные,адъективные и наречные предложения. Последние три типа, как мы видели, частовстречаются в названиях книг, в сценических ремарках и т.п.
В языках, гдеразличие между глаголом и существительным очевидным образом не проводится, неможет быть глагольных предложений. В них самые распространенные предложения –субстантивные .
Основойлюбого предложения является та или иная организация узлов. На эту общую основумогут накладываться другие явления, в результате которых происходит усложнениеструктуры предложения и увеличивается многообразие возможных структур. Такихявлений два: юнкция и трансляция .
Условимсяназывать простым предложением всякое предложение, в котором нормальная организацияузлов нигде не осложнена юнкцией или трансляцией.
Соответственносложным предложением мы будем называть такое, в котором юнкцияили трансляция представлены.
Во второйкниге говорится о структуре простого предложения.
Глагольныйузел.
Глагольныйузел, который является центром предложения в большинстве европейских языков, выражает своего рода маленькую драму. Действительно, как вкакой-нибудь драме, в нем обязательно имеется действие, а чаще всего такжедействующие лица и обстоятельства.
Если перейтиот плана драматической реальности к плану структурного синтаксиса, то действие,актеры и обстоятельства становятся соответственно глаголом, актантами исирконстантами. Глагол выражает процесс
Актанты – этоживые существа или предметы, которые участвуют в процессе Так, впредложении Alfred donne le livre à Charles «Альфред дает книгу Шарлю»(см. ст. 77), Charles и даже livre, хотя и не действуют сами, тем не менееявляются актантами в той же степени, что и Alfred .
donne
Alfredle livre à Charles
Стемма 77
Сирконстантывыражают обстоятельства (времени, места, способа и пр.), в которыхразвертывается процесс. Сирконстанты – это всегда наречия (времени,места, способа и пр.) или их эквиваленты. И напротив, именно наречия, какправило, всегда берут на себя функцию сирконстантов.
Мы видели,что глагол является центром глагольного ядра и, следовательно, глагольногопредложения. Он, таким образом, выступает в качестве элемента,управляющего всем глагольным предложением.
В простом предложении центральным узлом не обязательнодолжен быть глагол. Но если уж в предложении имеется глагол, он всегда центрэтого предложения.
Что касаетсяактантов и сирконстантов, то это элементы, непосредственно подчиненные глаголу.
Субъекти предикат.
Традиционнаяграмматика, опираясь на логические принципы, стремится вскрыть в предложениилогическое противопоставление субъекта и предиката: субъект – то, о чемсообщается нечто, предикат – то, что сообщается о субъекте
Что касаетсячисто лингвистических наблюдений над фактами языка, то они позволяют сделатьзаключение совершенно иного характера: ни в одном языке ни один чисто языковойфакт не ведет к противопоставлению субъекта предикату.
Так,например, в латинском предложении Filius amat patrem «Сын любит отца» (см. ст.80), слово amat является результатом агглютинации предикативного элемента ama-и субъектного элемента –t. Разрыв между субъектом и предикатом, таким образом,не обозначен разрывом в слове. Напротив, имеется разрыв между составными элементамисубъекта filius …- t и предиката ama -… patrem .
amat
filius patrem
Стемма 80
Переплетениеэлементов субъекта и предиката плохо согласуется с положением опротивопоставленности этих двух понятий, в то время как не возникает никакихсложностей, если принять гипотезу о центральном положении глагольного узла.
В составпредиката иногда входят элементы, природа и внутренняя структура которыхполностью сопоставимы с характером и структурой элементов субъекта.
Возьмем,например, предложение Votre jeune ami connaît mon jeune cousin «Вашмолодой друг знает моего юного кузена» (см. Ст.81). Здесь элемент mon jeunecousin образует субстантивный узел, совершенно аналогичный узлу votre jeuneami, как о том свидетельствует идентичность их стемм . Следовательно,нет никаких оснований помещать их на разных уровнях, что неизбежно, еслидопустить противопоставление субъекта и предиката.
amiconnaît
votrejeune cousin
monjeune
Стемма 81
Этонеудобство исчезает, если исходить из гипотезы глагольного узла как центральногов предложении и строить стеммы соответствующим образом. Параллелизм между двумясубстантивными узлами в данном случае восстанавливается (см. ст. 83).
connaît
amicousin
votrejeune mon jeune
Стемма 83
Противопоставлениесубъекта предикату мешает, таким образом, увидеть структурное равновесие впредложении, поскольку оно ведет к изоляции одного из актантов в качествесубъекта и к исключению других актантов, которые вместе с глаголом и всемисирконстантами отнесены к предикату. Такой подход означает, что одному изчленов предложения придается несоразмерная значимость, не оправданная ни однимстрого лингвистическим фактом.
Противопоставлениесубъекта предикату скрывает, в частности, способность актантоввзаимозаменяться, которая лежит в основе залоговых преобразований.
Так, активноелатинское предложение Filius amat patrem «Сын любит отца» путем простойвзаимозамены актантов превращается в пассивное Pater amatur a filio «Отец любимсыном»: первым актантом становится pater вместо filius, вторым – а filio вместоpatrem, причем каждый остается на своем уровне (см. ст. 85 и 86).
amatamatur
filiuspatrem pater a filio
Стемма 85 Стемма86
Напротив,противопоставление субъекта предикату приводит к диссимметрии, так как каждыйактант изменяет свой уровень в зависимости от того, является ли он субъектомили нет (см. ст. 87 и 88).
filiusamat pater amatur
patrema filio
Стемма 87 Стемма88
Скрываязалоговый механизм, противопоставление субъекта предикату одновременнозатушевывает всю теорию актантов и валентности глаголов.
Кроме того,оно лишает возможности выявить факты юнкции и трансляции, которые при подходе кглагольному узлу как к центральному так легко объяснимы.
Актанты.
Мы видели,что актанты – это лица или предметы, а той или иной степени участвующие в процессе.С другой стороны, мы также видели, что актанты, как правило, выраженысуществительными и что они непосредственно подчинены глаголу. Актанты различаются по своей природе, которая в свою очередь связанас их числом в глагольном узле. Вопрос о количестве актантов, таким образом,является определяющим во всей структуре глагольного узла.
Глаголыобладают разным числом актантов. Более того, один и тот же глагол не всегдаимеет одно и то же число актантов. Существуют глаголы без актантов, глаголы содним, с двумя или тремя актантами.
Глаголы безактантов выражают процесс, который развертывается сам по себе, и в котором нетучастников. Это относится в первую очередь к глаголам, обозначающим атмосферныеявления. Так, в латинском предложении Pluit «Идет дождь» глагол pluit описываетдействие (дождь) без актантов. Стемма в подобном случае сводится к простомуядру, поскольку из-за отсутствия актантов в ней и не могут бытьотражены связи между этими последними и глаголом.
Опровержениемсказанного выше не могут служить французские предложения типа Il pleut «Идетдождь», Il neige «Идет снег», где il вроде бы выступает актантом, ибо il вдействительности является всего лишь показателем 3-го лица глагола и невыражает ни лица, ни предмета, которые каким-нибудь способом могут участвоватьв этом атмосферном явлении. Il pleut образует ядро, и стемма здесь идентичнапредыдущей. Данный факт традиционная грамматика признала, назвав il вэтом случае псевдосубъектом.
Возвращаясь кнашему сравнению предложения с маленькой драмой, мы бы сказали, что вслучае с безактантным глаголом поднявшийся занавес открывает сцену, на которойидет дождь или снег, но нет актеров.
Глаголы содним актантом выражают действие, в котором участвует только одно лицо или предмет.Так, в предложении Alfred tombe «Альфред падает» (см. ст. 91) Альфред –единственный участник действия падения, и, для осуществления этого действияосуществилось, нет необходимости, чтобы кто-то, кроме Альфреда, участвовал внем.
tombe
Alfred
Стемма91
Всоответствии с данным выше определением можно было бы подумать, что впредложении типа Alfred et Antoine tombent «Альфред и Антуан падают» глаголtomber включает два актанта (см. ст. 92). Ничуть не бывало. Это один и тот жеактант, повторенный два раза. Это одна и та же роль, исполненная разнымилицами. Иначе говоря, Alfred et Antoine tombent = Alfred tombe + Antoine tombe( см. Ст. 93). Мы имеем здесь простое раздвоение. А явление раздвоения неучитывается при определении числа актантов.
tombetombe tombe tombe
+ =
Alfredet Antoine Alfred Antoine Alfred et Antoine
Стемма92 Стемма93
Глаголы сдвумя актантами выражают процесс, в котором участвуют два лица или предмета(разумеется не дублируя друг друга). Так, в предложении Alfred frappe Bernard«Альфред бьет Бернара» имеется два актанта: 1 – Alfred, который наносит удары,и 2 – Bernard, который их получает. Действие с двумя актантами не могло быосуществиться, если бы оба актанта, каждый со своей стороны, не приняли в немучастия.
Глаголы стремя актантами выражают действие, в котором участвуют три лица или предмета(естественно, не дублируя друг друга). Так, в предложении Alfred donne le livreà Charles «Альфред дает книгу Шарлю» имеется три актанта: 1 – Alfred,который дает книгу, 2 – le livre «книга», которая дается Шарлю, и 3 – Charles,тот, кто получает книгу. Действие с тремя актантами не могло бы осуществиться,если бы все три актанта, каждый в своей роли, не приняли в нем участия.
В случаеглаголов с тремя актантами первый и третий актанты, как правило, лица (Альфред,Шарль), второй – предмет (книга).
Введениевспомогательного глагола (в формах наклонения или времени) ничего не меняет ворганизации актантовой структуры: актантная структура предложения Alfred peutdonner le livre à Charles «Альфред может дать книгу Шарлю» (см. ст. 94)ничем не отличается от структуры предложения Alfred donne le livre àCharles (см. ст. 77)
peut
Alfreddonner
lelivre à Charle
Стемма 94
Видыактантов.
1. Разныеактанты выполняют разные функции по отношению к глаголу, которому подчиняются. С семантической точки зрения первый актант – тот, которыйосуществляет действие. Поэтому первый актант в традиционной грамматикеназывается субъектом, этот термин мы и оставим. С семантической точкизрения второй актант – тот, который испытывает действие. Второй актант издавнаназывался прямым дополнением, позднее – дополнением объекта. Мы будем называтьего просто объектом.
Следуетотметить, что если семантически между субъектом и объектом имеет местопротивопоставление, то структурно между первым и вторым актантами существует непротивопоставление, а простое различие.
Действительно,со структурной точки зрения независимо от того, чтó перед нами, первыйили второй актант, подчиненный элемент всегда является дополнением, так илииначе дополняющим подчиняющее слово, причем в любом случаесуществительное, будь то субъект или объект, управляет всеми подчиненнымиэлементами, объединенными в узел, центром которого оно выступает.
Исходя изэтой точки зрения и используя традиционные термины, без колебаний можноутверждать, что субъект – это такое же дополнение, как и все другие. Хотя напервый взгляд такое утверждение и кажется парадоксальным, оно легко доказуемо,если уточнить, что речь идет не о семантической, а о структурной точке зрения.
Так, впредложении Alfred frappe Bernard «Альфред бьет Бернара» Bernardструктурно представляет собой второй актант, семантически же – объект глаголаfrappe .
Определяявторой актант, мы все время обращались к наиболее распространенным фактам, аименно к активной диатезе. Обратимся теперь к пассивной диатезе,когда действие рассматривается с противоположной стороны. В то времякак второй актант глагола в активной диатезе испытывает действие, второй актант глагола в пассивной диатезе это действие осуществляет: Bernardest frapp è par Alfred «Бернар избивается Альфредом».
Такимобразом, со структурной точки зрения мы будем различать второй актант актива,за которым мы сохраним название просто второго актанта и второй актант пассива.
Ссемантической точки зрения второй актант пассива в традиционной грамматикепринято называть дополнением пассива, или агентивным дополнением. Мы будемназывать его контрсубъект, поскольку он противостоит субъекту, какпассив противостоит активу.
Третий актант– с семантической точки зрения – это актант, в чью пользу или в ущерб которомусовершается действие. Поэтому третий актант в традиционной грамматике когда-тоназывался косвенным дополнением, или атрибутивным.
На третийактант присутствие других актантов, так же как переход от актива к пассиву, неоказывает влияния. Как в активной, так и в пассивной диатезе он остаетсятретьим актантом: Alfred donne le livre à Charles «Альфред дает книгуШарлю», как и Le livre est donn é par Alfred à Charles «Книгадана Альфредом Шарлю».
Валентностьи залог
Мы уже знаем, что существуют глаголы, не имеющие ни одного актанта, глаголы содним актантом, глаголы с двумя актантами и глаголы с тремя актантами.
Подобно тому,как существуют различные типы актантов: первый актант, второй актант и третийактант , так и свойства глаголов, управляющих этими актантами,различаются в зависимости от того, управляют ли они одним, двумя или тремяактантами. Ведь совершенно очевидно, что субъект не может одинаковым образом восприниматьглагол, способный управлять одним актантом, глагол, способный управлять двумяили тремя актантами, и глагол, лишенный возможности иметь какой-либо актантвообще.
Такимобразом, глагол можно представить себе в виде своеобразного атома с крючками,который может притягивать к себе большее или меньшее число актантов взависимости от большего или меньшего количества крючков, которыми он обладает,чтобы удержать эти актанты при себе. Число таких крючков, имеющихся у глагола,и, следовательно, число актантов, которыми он способен управлять, и составляетсущность того, что мы будем называть валентностью глагола.
Способпредставления говорящим глагола с точки зрения его валентности по отношению квозможным актантам является тем, что в грамматике именуется залогом.Следовательно, залоговые свойства глагола зависят главным образом от числаактантов, которые он может иметь.
Необходимоотметить, что вовсе не обязательно, чтобы все валентности какого-либо глаголабыли заняты соответствующими актантами, чтобы они были всегда, если можно таквыразиться, насыщены. Некоторые валентности могут оказаться незанятыми, илисвободными. Например, двухвалентный глагол chanter «петь» может быть употребленбез второго актанта. Можно сказать Alfred chante «Альфред поет», ср. Alfredchante une chanson «Альфред поет песню».
Безвалентныеглаголы
Глаголы, немогущие иметь актантов, или безвалентные глаголы, то есть глаголы, лишенныевсякой валентности, известны в традиционной грамматике под названием безличных.Однако последний термин был признан неудачным, поскольку так называемыебезличные глаголы употребительны как в личных наклонениях , так и вбезличных (в форме инфинитива или причастия например, pleuvoir «дождить»).
Отсутствиеактантов у безвалентных глаголов легко объяснимо, если учесть, что ониобозначают события, которые происходят без участия каких бы то ни былоактантов. Предложение Il neige «Идет снег» обозначает только процесс,происходящий в природе, причем мы не можем представить себе существование актанта,который являлся бы первопричиной этого процесса.
Одновалентныеглаголы.
Глаголы содним актантом, иначе одновалентные глаголы, в традиционной грамматике известныпод названием непереходных глаголов. Например, непереходными являютсяглаголы sommeiller «дремать», voyager «путешествовать», jaillir «хлынуть».
Действительно,можно сказать, Alfred dort «Альфред спит» или Alfred tombe «Альфред падает», нонельзя сказать или, скорее, нельзя вообразить себе, что этот процессзатрагивает еще один какой-то актант, кроме Альфреда. Невозможно дремать,путешествовать или хлынуть кого-либо или что-либо.
Одноактантныеглаголы часто оказываются галголами состояния , но одноактантнымимогут быть также глаголы действия. В случае одноактантных глаголовподчас бывает очень трудно определить, является ли их единственный актантпервым или вторым актантом.
Большиезатруднения для анализа представляют также глаголы, обозначающиеметеорологические явления, когда они употребляются как одноактантные. ВыражениеIl pleut des hallebardes «Дождь льет как из ведра» (букв. «льет алебарды»)анализируется иногда как Des hallebardes pleuvent букв. «Алебарды падаютдождем». Но алебарды следует скорее понимать как объект дождя, а не субъект,который в свою очередь предстает скорее в образе греческого бога, низвергаюшегопотоки дождя. Кроме того, форма множественного числа hallebardes не можетрассматриваться с грамматической точки зрения как субъект глагола pleut,который сохраняет форму единственного числа. Отсюда напрашивается вывод, чтоединственный актант des hallebardes является вторым актантом, а не первым.
Весьмавероятно также существование глаголов с одним-единственным актантом, которыйявляется третьим актантом. В частности, подобные глаголы обнаруживаются ввыражениях типа нем. es ist mir warm «мне тепло»; здесь актант,выраженный дативом, представляет собой лицо, которому приписывается ощущениетепла, выраженное глаголом.
Переходныеглаголы.
Двухактантныеглаголы в традиционной грамматике называются переходными глаголами, поскольку втаком предложении, как Alfred frappe Bernard «Альфред бьет Бернара», действиепереходит от Альфреда на Бернара.
Втрадиционной грамматике с полным основанием выделяются четыре разновидностипереходного залога, нечто вроде подзалогов, которые мы будем называтьдиатезами, позаимствовав этот термин у греческих грамматиков(διάθεσις ).
В самом деле,если действие подразумевает наличие двух актантов, мы можем рассматривать егопо-разному, в зависимости от направления, в котором оно осуществляется, или,если прибегнуть к традиционному термину, в зависимости от направления, вкотором оно переходит от одного актанта к другому.
Возьмем, кпримеру переходный глагол frapper «ударять» и два актанта: A (Alfred) которыйнаносит удар, и B (Bernard), который его получает, и составим следующеепредложение: Alfred frappe Bernard «Альфред ударяет Бернара». В этом случаеможно сказать, что глагол frapper «ударять» употреблен в активной диатезе,поскольку действие «нанесение удара» совершается первым актантом, который, такимобразом, является активным участником действия.
Но ту жемысль можно выразить предложением Bernadr est frapp é par Alfred букв.«Бернар ударяется Альфредом». В таком случае глагол frapper «ударять» находитсяв пассивной диатезе, поскольку первый актант лишь испытывает действие, егоучастие в действии оказывается совершенно пассивным. Актив и пассив являютсяосновными диатезами переходного залога, однако это не единственные диатезы,поскольку их можно комбинировать.
Например,может получиться так, что одно и то же лицо (или вещь) наносит удары и получаетих. Оно одновременно является и активным и пассивным, иными словами, и первым ивторым актантом. Такой случай представляет собой фраза Alfred se tue «Альфредубивает себя». Здесь глагол в возвратной диатезе, потому что действие, исходяот Альфреда, к нему же и возвращается, словно отраженное зеркалом. Подобным жеобразом можно сказать Alfred se mire или Alfred se regarde dans un miroir«Альфред смотрится в зеркало».
Наконецбывают случаи, когда два действия оказываются параллельными, но противоположнонаправленными, каждый из двух актантов играет активную роль в одном действии иодновременно пассивную роль – в другом. Подобный случай представлен впредложении Alfred et Bernard s ‘entretuent «Альфред и Бернар убивают другдруга». Здесь глагол во взаимной диатезе, потому что действие являетсявзаимным.
Четыредиатезы переходного залога можно обобщить с помощью следующей схемы:
§  Активная диатеза (актив)
§  Пассивная диатеза(пассив)
§  Возвратная диатеза (рефлексив)
§  Взаимная диатеза(реципрок).
Вариативностьчисла актантов.
Часто можнонаблюдать, что смысл двух глаголов различается лишь тем, какое число актантовон предполагает. Так, глагол renverser «повалить», «опрокинуться» отличается отглагола tomber «упасть» наличием дополнительного актанта. Действительно, есливзять предложение Afred tombe «Альфред падает», то падение, которое совершаетАльфред, целиком содержится также в значении предложения Bernard renverseAlfred «Бернар валит Альфреда». Различие между двумя предложениями заключаетсятолько в числе актантов, поскольку у глагола tomber всего лишь один актант –Alfred, в то время как у глагола renverser их два: Bernard и Alfred .
Регулярноесемантическое соответствие, встречающееся у глаголов, различающихся толькочислом актантов, обуславливает существование во многих языках некоторогомеханизма, который обеспечивает изменение числа актантов с помощью особогоморфологического маркера. Этот маркер, присущий в неизменном виде большомучислу глаголов, позволяет установить стройную систему грамматикализованныхсвязей между глаголами с одним и тем же смыслом, но с различной валентностью.
Подобныймаркер очень полезен в языке, потому что он позволяет при совершенииопределенного рода операции коррекции употреблять глаголы с заданнойвалентностью с большим или меньшим на одну единицу числом актантов. Так,оказывается возможным двухактантный глагол возвести в «ранг» трехактантногоили, наоборот, свести к одноактантному.
Операция,которая заключается в увеличении на одну единицу числа актантов, составляетсущность того, что называется каузативной диатезой. Обратнаяоперация, которая заключается в уменьшении на одну единицу числа актантов,составляет сущность того, что мы будем называть рецессивной диатезой.
Каузативнаядиатеза. Дополнительный актант.
Если числоактантов увеличить на одну единицу, то новый глагол будет каузативным поотношению к исходному. Так, можно утверждать, что глагол renverser «опрокинуть»по своему смыслу является каузативом от глагола tomber «упасть», а глаголmonter «показать» – каузативом от глагола voir «видеть».
Можноконстатировать, что в таком случае новый актант не является непосредственнымагенсом процесса, хотя он всегда оказывает опосредованное, но часто болееэффективное, более реальное воздействие на процесс, являясь его инициатором.
Аналитическиймаркер новой валентности.
Наличие новойвалентности может маркироваться как аналитическим способом (использованиевспомогательного глагола каузатива), так и синтетическим способом (использованиеособой формы глагола) или может вовсе не маркироваться морфологическимисредствами.
Рецессивнаядиатеза и маркер рефлексивности.
Впротивоположность каузативной диатезе в рецессивной диатезе число актантовуменьшается на единицу. Маркер рецессивной диатезы во французском,как и во многих других языках, идентичен маркеру возвратной диатезы.
Употреблениерефлексива в функции рецессива легко объяснимо. Поскольку рецессив не имеет синтетическойили какой-либо иной специализированной формы, язык, естественно, прибегает ктакой форме, благодаря которой двухактантные глаголы более всего сближаются содноактантными. Очевидно, такой формой является форма возвратной диатезы; хотяглагол в ней имеет два актанта, тем не менее эти два актанта соотносятся содним и тем же лицом, или, лучше сказать, одно и то же лицо одновременно играетроль первого и второго актанта. Отсюда ясно, что от представления о двухактантах, соотносящихся с одним и тем же лицом, легко можно сделать переход кпредставлению об одном-единственном актанте.
Усложнениепростого предложения.
В первойчасти книги мы описали схему простого предложения, которую всегда можнополучить, исключив усложняющие ее элементы; теперь нам необходимо изучить самиэти усложняющие элементы. Они сводятся к двум явлениям совершенно различногопорядка: юнкции и трансляции. Синтаксическая связь, юнкция и трансляцияявляются, таким образом, тремя главными категориями, между которымираспределяются все факты структурного синтаксиса.
Юнкцияпредставляет собой соединение ряда однородных узлов, в результате чегопредложение обогащается новыми элементами, становится более развернутым и,следовательно, увеличивается его длина.
Трансляция жезаключается в превращении одних конститутивных элементов предложения в другие,при этом предложение не становится более развернутым, однако его структураделается более разнообразной. Как и в случае юнкции, длина предложенияувеличивается, но в результате действия совершенно иных механизмов. Слова,которыми маркируется юнкция, мы будем называть юнктивами, а слова, которымимаркируется трансляция – транслятивами.
Юнктивы итранслятивы не являются частью структуры предложения и не принадлежат ни кодной из четырех основных категорий слов. Это пустые слова, то есть слова, имеющиетолько грамматическую функцию. Юнктивы и транслятивы представляют собой двабольших класса, между которыми распределяются все слова с грамматическойфункцией.
Втрадиционной грамматике юнктивы и транслятивы часто смешиваются под общим,весьма расплывчатым наименованием союзов (сочинительные и подчинительныесоюзы); ни подлинная природа этих слов, ни характерные особенности каждого изних не были поняты как следует.
Юнкция естьявление количественное; ее можно сравнить с действиями сложения и умножения варифметике. Изменения, к которым приводит юнкция в простом предложении,сравнительно немногочисленны; в результате развертывания значительноувеличиваются размеры предложения, однако юнкция не позволяет развертывать егодо бесконечности.
Напротив,трансляция есть явление качественное. Ее результаты несравненно болееразнообразны, она позволяет увеличивать размеры простого предложения добесконечности и не накладывает никаких ограничений на его развертывание.
Раздвоениеи юнкция.
Юнкцияосуществляется между двумя однородными узлами, какова бы ни была их природа.Юнкция может наблюдаться между двумя актантами (Les hommes craignent la misè re et la mort «Люди боятся нищеты и смерти»), между двумясирконстантами ( Alfred travaille vite et bien «Альфред работает быстро ихорошо»), между двумя глагольными узлами ( Passe — moi la rhubarbe et je tepasserai le s é n é «Уступи мне, тогда и я тебе уступлю» букв.«Дай мне ревень, а я дам тебе александрийский лист») или между двумяадъективными узлами (… un saint homme de chat, bien fourr é, gros etgras ( La Fontaine. Fables, VII, 16 ) букв. «благочестивый кот, пушистый,большой и жирный»).
В третьейчасти Теньер говорит о трансляции.
Теориятрансляции.
Трансляция,как и юнкция, относится к явлениям, которые вносят усложнения впростое предложение. Возьмем, например, французское сочетание le livre dePierre «книга Петра». Традиционная грамматика изучает его структуру в разделе,посвященном синтаксису предлогов, поскольку отношение принадлежности междусловами Pierre и livre выражено предлогом de. Взяв соответствующее латинскоевыражение liber Petri, мы увидим, что латинская грамматика описывает его вразделе, посвященном синтаксису падежей, поскольку P etri стоит в генетиве.Наконец, структура английского сочетания Peter ‘s book обсуждается в связи ссаксонским генетивом на s. Таким образом, изучение этого оборота входит вкомпетенцию трех различных разделов грамматики в зависимости от того, о какомязыке идет речь – о латинском, французском или английском.
Между тем, вовсех трех случаях мы имеем дело с одним и тем же синтаксическим отношением. Синтаксис должен стремиться к тому, чтобы, точно установить природуэтого явления, сосредоточить его изучение в одном месте, а не распылять его потрем разным главам морфологии.
Сближение техявлений, которые под многообразием морфологических обличий скрывают тождествосинтаксической природы, облегчило бы создание общего синтаксиса. Такоесближение позволило бы поставить эти явления на подлинно синтаксическую основу,а не возводить их неправомерно к морфологии, которая лишь мешает их правильномупониманию и классификации.
Чтобы лучшепонять эту программу, начнем с анализа интересующего нас французского оборота.Рассмотрим выражение le livre de Pierre «книга Петра». Грамматисты обычноописывают его (или думают, что описывают) следующим образом. Предлагаетсясчитать, что предлог de обозначает здесь отношение обладания между книгой иПетром, или, наче говоря, отношение принадлежности между обладаемым объектом(книга) и обладателем (Петр). В таком описании есть доля истины, поскольку,действительно, когда мы говорим о собаке, принадлежащей своему хозяину, мыупотребляем оборот le chien du ma î tre «собака хозяина».
Однако мы быстроубедимся в том, что это объяснение слишком поверхностно, как только дадим себетруд изменить направление синтаксической связи в этом выражении: сочетание lema î tre du chien «хозяин собаки» никоим образом не означает, что хозяинпринадлежит собаке. Очевидно, мы попытались втиснуть данное явление в слишкомузкие рамки, из которых синтаксическая реальность не замедлила вырваться.
Этомупредлогу упорно пытаются придать определенное семантическое значение, в товремя как в действительности он обладает лишь структурным значением, и притомгораздо более общего характера. В самом деле, можно утверждать, что во всехприведенных примерах элемент, вводимый предлогом de, подчиненуправляющему существительному (или субстантивированному прилагательному).
Как мы знаем,наиболее обычным зависимым от существительного элементом предложения являетсяопределение, а в функции определения чаще всего выступает прилагательное.
Следуетпризнать, что сочетания de Pierre и т. п., зависящие отсуществительного, выступают в функции прилагательного. Несмотря на то, что встрогом смысле слова они прилагательными не являются, синтаксически они ведутсебя именно как таковые.
С другойстороны, для понимания природы предлога de важно обратить внимание на то, чтовслед за ним в обсуждаемых примерах следует существительное. Если слово Pierreявляется существительным, а группа de Pierre выполняет функцию прилагательного,то это означает, что предлог de изменил синтаксическую природу слова, ккоторому он присоединен. Существительное он синтаксическим путем превратил вприлагательное.
Именно этоизменение синтаксической природы мы называем трасляцией.
Механизмтрансляции.
Сущностьтрансляции состоит в том, что она переводит полнозначные слова из однойкатегории в другую, то есть превращает один класс слов в другой.
В сочетанииle livre de Pierre «книга Петра» существительное Pierre приобретает функциюопределения, точно такую же, которая свойственна прилагательному в сочетании lelivre rouge «красная книга». Хотя морфологически слово Pierre не являетсяприлагательным, оно приобретает синтаксические свойства последнего, то естьадъективную функцию.
Такимобразом, благодаря тому, что выражение de Pierre подверглосьтрансляции в прилагательное, существительное Pierre приобрело способностьиграть роль определения к другому существительному – так, как если бы оно самопревратилось в прилагательное. Это существительное ведет себя уже не какактант, а как определение.
Однако этоструктурное свойство не является отличительной чертой трансляции. Оно всеголишь ее следствие, хотя и непосредственное, поскольку трансляция имееткатегориальную, а не структурную природу.
Такимобразом, следует строго различать две операции. Первая – это изменениекатегории, которое составляет сущность трансляции. Она вызывает вторуюоперацию, которая состоит в изменении функции. А это, в свою очередь,обусловливает все структурные потенции слова.
Трансляцияслужит необходимой предпосылкой определенных структурных связей, но не являетсянепосредственной причиной, вызывающей эти связи. Структурная связь – этобазовый элемент, лежащий в основе структуры простого предложения. Онаустанавливается автоматически между определенными категориями слов и никак немаркируется.
Чтобыправильно понять природу трансляции, важно не упускать из виду того, что этоявление синтаксическое и, следовательно, не умещается в тех морфологическихрамках, в которых мы, к сожалению, привыкли вести синтаксические рассуждения.
Роль изначение трансляции.
Роль и пользатрансляции состоит в том, что она компенсирует категориальные различия. Онадает возможность правильно построить любое предложение, благодаря тому, чтопозволяет любой класс слов преобразовать в любой другой.
Такимобразом, трансляция представляет собой явление, позволяющее реализовать любуюструктуру предложения, пользуясь базовыми категориями, то есть основнымиклассами слов.
Отсюда видно,какое значение имеет феномен трансляции, которая щедро рассыпана в нашей речи иуже в силу этого предстает как одно из самых существенных свойств человеческогоязыка. (Теньер 1988: 7-605)
Выводы по главе 2
Синтаксисрассматривался ученым как особый уровень описания языковой системы,промежуточный между поверхностным линейным порядком элементов и семантическимуровнем. Как главное понятие синтаксиса Теньер выделял синтаксическую связь,определяющую зависимость одного слова от другого; в связи с этим им быласформулирована нетрадиционная для времени написания книги, но впоследствииставшая почти общепринятой в самых различных синтаксических теориях концепциясказуемого как центра предложения, от которого зависит в том числе иподлежащее. «Глагольный узел», согласно Теньеру, состоит из сказуемого(«глагола»), обязательных зависимых членов – актантов и необязательных зависимыхчленов – сирконстантов. Разные глаголы способны присоединять разное числоактантов; способность глагола присоединять к себе актанты именуется (поаналогии с химической терминологией) валентностью. Для описания синтаксисаТеньером был предложен специальный метаязык, получивший название деревазависимостей. В книге Теньера предлагается также некоторый вариантсинтаксической типологии, основанный на закономерностях порядка слов в языках.Как практик преподавания иностранных языков Теньер настаивал на важностиобучения студентов приемам синтаксического анализа, в чем резко расходился скоммуникативным подходом.
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
 
Термин«синтаксис» применяется прежде всего для обозначения синтаксического строяязыка, который вместе с морфологическим строем составляет грамматику языка.
Еслиморфология изучает слова в совокупности всех возможных форм, то синтаксисизучает функционирование отдельной формы слова в различных синтаксическихобъединениях. Минимальной единицей общения является предложение. Однакосинтаксические свойства слов проявляются не только в предложении, строениекоторого всецело подчинено задачам коммуникации. Синтаксические свойства словобнаруживаются и на более низком уровне языковой системы – в словосочетаниях,представляющих собой смысловое и грамматическое объединение слов.Следовательно, синтаксис изучает предложение – его строение, грамматическиесвойства и типы, а также словосочетание – минимальное грамматически связанноеобъединение слов.
Синтаксическаяструктура русского языка обогащается и совершенствуется. В результатепостоянного взаимодействия отдельных элементов в общей синтаксической системеязыка появляются параллельные синтаксические конструкции для выражения одного итого же содержания. Структурная вариативность приводит, в свою очередь, кстилистической дифференцированности.
Изучениесинтаксических единиц и их стилистических свойств создает возможностьцеленаправленного отбора выразительных средств языка, сознательного ихиспользования в разных речевых контекстах. Выбор синтаксических единиц,соответствующих конкретным целям речевого общения, всегда связан с поискомоптимального варианта. Причем этот оптимальный вариант должен удовлетворятьтребованиям не только нужного смысла, но и нужного эмоционального звучания. Иэта чисто эмоциональная сторона высказывания очень часто создается средствамисинтаксиса. В частности, конструкции экспрессивного синтаксиса обладают нетолько информационной функцией, но и функцией воздействия. Отсюда ясно, какоеогромное значение имеет целенаправленное изучение синтаксической системы языка.
В своейработе мы рассмотрели историю синтаксических исследований, роль и особенноститеории членов предложения. Также показали заслуги Л. Теньера в областиязыкознания и проанализировали его работу «Основы структурного синтаксиса».
 

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
 
1. АрутюноваН.Д. Предложение и его смысл. // Логико-семантические проблемы. — М., 1976.
2. АхмановаО.С. Словарь лингвистических терминов — М., 1966.
3. АхмановаО.С. Современные синтаксические теории. — М., 1963
4. БогдановВ.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. — Л., 1977.
5. ВасильевЛ.М. Современная лингвистическая семантика. — М., 1990.
6. ГакВ.Г. К проблеме синтаксической семантики. // Инвариантные синтаксическиезначения и структура предложения. — М., 1969.
7. ЗвегинцевВ.А. Предложение и его отношение к языку и речи. — М., 1976.
8. КибрикА.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. — М., 1992.
9. КасевичВ.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. — М., 1988.
10.  Мещанинов И.И. Структурапредложения. — М., 1963.
11.  Пешковский А.М. Русскийсинтаксис в научном освещении. — М., 1956.
12.  Попова З.Д. Структурнаясхема простого предложения и позиционная схема как разные уровнисинтаксического анализа // Словарь. Грамматика. Текст. — М., 1996.
13.  Сизова И.А. Что такоесинтаксис? – М., 1981.
14.  Современный русский язык:Синтаксис: Учебник / Под. ред. Н.С. Валгиной. – М., 2003.
15.  Теньер Л. Основыструктурного синтаксиса. — М., 1988.