Курсовая работа
Система городского права западноевропейского средневековья
СодержаниеВведение1.Формирование системы городского права Западноеропейского средневековья2.Источники городского права Западноевропейского средневековья2.1Городская хартия основной источник городского права2.2Парижский регистр профессий: панорама стандартов2.3Торговое право средневековой Европы
2.4 Каноническое право средневековойЕвропы2.5Великая хартия вольностей как источник парламентаризмаЗаключениеСписок используемой литературы
Введение
В конце XI и в XII столетии возникли тысячи новых городов — в СевернойИталии, Фландрии, Франции, Нормандии, Англии, немецких княжествах, Кастилии иАрагоне и в других частях Европы. Новые города появились даже до того, как самиэти территории стали целостными политическими образованиями, а в некоторыхотношениях городские общины имели больше общего друг с другом, чем с темистранами, в которых они располагались. Ибо как ни был разнообразен их облик,они все обладали общим самосознанием городских сообществ и все имели схожиеправовые институты — все они управлялись системой городского права.
Актуальностьвыбранной темы курсовой работы заключается в том, что города, которые возниклив Европе в XI-XII вв., не были ни административными постами центральнойвласти, ни самостоятельными республиками. Они были нечто среднее. Поэтому исреди источников средневекового городского права документы совершенно разногопроисхождения и типа: королевские и сеньориальные жалованные грамоты,установления городских советов, запись обычного права и т.д. кроме того право,действовавшее в городе, разнородно и с точки зрения его правовой основы, чтоестественно, ибо оно вырастает на пересечении разных его видов (королевского,статутного и сеньориального).
Цель курсовойработы – рассмотреть систему и источники возникновения городского права всредневековой Европе.
Указаннаяцель достигается решением следующих задач:
— рассмотретьсистему и основные источники средневекового городского права;
— выявить какое влияние оказали источники и институты средневекового городскогоправа на современное законодательство.
Поставленные задачи решаются общими и специальными методамитеоретического исследования: исторический метод; метод системного подхода; динамическиеметоды, позволяющие судить о закономерностях развития и выявления причинныхзависимостей различных аспектов исследуемой проблемы; метод толкования нормправа, который позволяет устанавливать истинный смысл содержания правовой нормы.
Объектомисследования данной работы правовое регулирование жизнедеятельностисредневекового города.
Предметомисследования данной работы является источники средневекового городского права.
Лишьотдельные аспекты данной многогранной и чрезвычайно широкой, объемной по кругувопросов и граней темы дипломной работы нашли частичное отражение вмногочисленных диссертациях, а также в публикациях В. А. Томсинова, В. В. Стоклицкой-Терешкович,А. Л. Рогачевского, В. М. Корецкого, М. Вебера, О. Р. Бородина и другихизвестных специалистов в области истории права.
1. Формирование системы городского права Западноевропейскогосредневековья
В первыедесятилетия XIV в., до того как «чернаясмерть», чума 1350 гг. выкосила не менее трети, а возможно и более половиныгородскогонаселения, в городах Западной Европы жило около 6миллионов человек — из общего населения примерно в 60 миллионов. Хотя по этомупериоду истории точные статистические данные получить невозможно, естьдостаточно оснований для научной догадки о том, что в конце XII в. из общего населения в примерно 40миллионов около 4 были городскими жителями. В начале XIV в., по мнению некоторых ученых, четыре города имелинаселение 100 тысяч — это Венеция, Флоренция, Палермо и Париж, а еще в пятигородах — Милане, Генуе, Барселоне, Кельне и Лондоне — жили примерно по50 тысяч человек. Городов, имевших, по оценке специалистов, население от 20 до40 тысяч каждый, было больше, и в их число входили Болоньа Падуя, Гент, Брюгге,Страсбург, Нюрнберг, Любек и Гамбург. Еще больше было городов с населением от 6до 20 тысяч, таких как Йорк, Бристоль Ипр, Антверпен, Аугсбург, Франкфурт,Цюрих, Базель и другие”. Некоторые же специалисты считают, что в Милане иВенеции жили по 200 тысяч человек, а в Генуе и Неаполе (как и в Париже,Палермо, Флоренции) примерно по 100 тысяч. Еще один автор оценивает населениеПарижа в 100 тысяч в конце XII в.и в 240 тысяч в конце XII.Ну, разумеется, было и множество городов с населением менее 6 тысяч человек, аво многих все население исчислялось сотнями жителей.
Этибольшие и малые города, столь различные по размерам, возникали и развивалисьвесьма разнообразными способами и по весьма разнородным причинам. Однакосуществовали определенные общие модели, делавшие все их городами, точно так же,как существуют определенные общие модели, делающие разные национальныегосударства XX в. национальными государствами.
Наилучшийпуть раскрыть эти общие модели — описать происхождение и раннее развитиегородов разных видов в разных частях Европы, начиная с Франции и направляясьзатем в Нормандию, Фландрию, германские герцогства, Англию и, наконец, вИталию.
Камбре вПикардии (на крайнем севере нынешней Франции), на месте которого раньшерасполагался римский город Камаракум, завоевывали мадьяры и норманны. К X в. он стал маленьким епископскимгородом, «civitas», застенами которого располагался огороженный частоколом торговый квартал. К 1070 г. пригородные купцы разбогатели настолько, чтопотребовали огородить свой квартал каменнойстеной.
В 1075 г., вскоре после того, как папа Григорий VIIпровозгласил политическое и правовое единство церкви и ее независимость отимперии, население Камбре, возглавляемое одним священником-папистом и богатымикупцами, восстало против власти императора и его епископа и «присягнуло коммуне».Это восстание быстро подавили. Однако еще через два года, когда новый епископпокинул свою епархию для принятия императорской инвеституры, второе восстаниедобилось успеха. Вновь возглавляемые григорианцем-священником и богатымикупцами, жители Камбре принесли присягу на верность городской коммуне ипоклялись защищать ее от восстановления епископской власти. Однако в 1106 г. вмешался император, еще раз раздавив общину. И только по окончании борьбы за инвеституру (1122 г.) Камбре получил новую хартию вольностей, самый старый список которой датируется 1184 г.
Другиеепископские города Пикардии на севере Франции последовали примеру Камбре и вконце XI — начале XII в. восстали против императорской власти, провозглашаяприсяжные коммуны. Как и в Камбре, епископы, власть которых первоначальноисходила от императора, часто (хотя и не всегда) выступали против коммун, апартия папы их часто поддерживала. Так обстояло дело не только в СевернойФранции, но и в Нидерландах а верной Италии, где происходили городские бунты,подобные камбрийскому.
Бове,тоже в Пикардии, представляет особый интерес, потому что в XII в. он получил хартию, обеспечивавшуюбольшие полномочия самоуправления и широкие привилегии граждан (буржуа).Присяжная коммуна была создана в Бове в последние годы XI столетия, после четырех десятилетий острого конфликта междубуржуа и целым рядом епископов. В конце концов король Людовик VI (1108-1137) издал хартию, признавшуювласть общины; в 1144 г. ее подтвердил Людовик VII, а в 1182 г. (с некоторыми дополнениями)Филипп-Август[1].
ВПикардии, как и в других областях Европы, время работало на городскоесамоуправление. Там, где, как в Лане, епископ сохранил право назначения надолжности, его назначенцы становились муниципальными чиновниками магистрата и кконцу XII столетия, как правило, избиралисьприсяжными. Везде магистрат состоял из небольшой группы людей, выдвинутыхведущими гражданами и избираемых всеми жителями.
Весьмашироким вольностям, дарованным Людовиком VI епископским городам Пикардии, можно противопоставить«элементарные свободы» (выражение Карла Стивенсона), данные тем жемонархом десяткам городов, расположенных в королевском домене вокруг Парижа иприлегающих районах. Один такой небольшой город возле Орлеана, Лорри, получилот Людовика VI знаменитую грамоту, послужившуюмоделью для многих таких городов. Эта грамота установила максимальный размерренты за землю и дом, отменила талью и многие другие подати, уменьшила военныеповинности до однодневной службы в ближайших окрестностях, упразднила«согуеез» (с одним только исключением, что люди, имевшие лошадей иповозки, должны были раз в год доставлять в Орлеан королевское вино),ограничила штрафы, наказания, пошлины, сборы и другие платежи. Эта грамотаустановила, что любой человек, мирно проживший в городе год и один день,получает свободу и не может быть затребован своим прежним хозяином. Гражданемогли продать свое имущество и отправиться куда угодно. Граждан нельзя былосудить вне города, а для судебного разбирательства в городе были установленыразличные нормы процедуры. Обязательного предоставления кредита отныне несуществовало, только королю и королеве давалось две недели, чтобы заплатить запищу.
Еслисвободы Лорри были более «элементарными», чем Бове, это обусловлено,несомненно, тем, что Лорри находился в королевском домене, а Бове — в доменевассала короля. Не только короли, но и герцоги, графы и другие правителиобластей имели сильные побудительные мотивы к тому, чтобы способствоватьпоявлению городов на своих землях; города привлекали мастеровых, ремесленникови купцов, а с них можно было получать денежные ренты. Однако в то же времяправитель территории неохотно отказывался от политической власти над городами.Хороший пример — хартия вольностей, дарованная в 1144 г. городу Монтобану наюге Франции графом Альфонсом Тулузским[2].
В XI-XII вв. города Нормандии не очень отличались от городовФранции в отношении свобод, управления и законов. Классический примернормандской городской хартии — хартия, дарованная Вернею Генрихом I, герцогом Нормандии и королем Англиис 1100 по 1135 г. Хартия устанавливала, что каждый горожанин (буржуа) долженполучить три акра земли и сада, за которые он должен платить ежегодно 12 денье,независимо от количества построенных им домов. Он должен был также заплатитьединовременную сумму в 7 денье за право стать гражданином и потом ежегодноплатить 4 денье на содержание стражи. Это были небольшие деньги. Горожанин небыл обязан нести военную службу, если только войско не возглавит лично король.За исключением службы лично королю, он не был обязан нести службу покоролевским делам. Его нельзя было обязать предоставить кредит, даже самомукоролю. Правосудие оставалось в руках прево, но разбирательства происходили вгороде, за исключением тех случаев, когда жалобы подавались лично королю.Говоря словами Стивенсона, «подробные статьи ограничивают штрафы инаказания, которые могут быть наложены в определенных случаях, предписываетметоды сбора долгов, ограничивают применение поединка и устанавливают правиларазрешения еще дюжины юридических вопросов, важных для городскогонаселения».
Современем вольности Вернея были распространены и на другие города Нормандии.
Ксередине XII столетия Фландрия стала передовымпромышленных районом Европы, прежде всего благодаря своей текстильнойпромышленности, а Брюгге и Гент были самыми цветущими торговыми городами ксеверу от Генуи и Милана. Города Фландрии, хотя они были в политическомподчинении у могущественного правителя, достигли значительной независимости — даже большей, чем французские города. Некоторые фламандские города начиналиразвиваться как революционные коммуны, но большинство из них, по-видимому,достигло коммунального статуса мирным путем при поощрении графа, который щедройрукой даровал хартии, но не забывал и обеспечить в них свои права.
ХартияСент-Омера, дарованная графом Вильгельмом Клито в 1127 г послужила образцом для более поздних хартий, пожалованных другим фламандским городам. Онаконстатировала, что Вильгельм по просьбе граждан (бургеров) подтверждает законыи обычаи Сент-Омера и независимость коммуны, которой они присягнули. Всемгражданам гарантировались мир и правосудие согласно справедливым решениям их«echevins», которые «будутпользоваться всей той свободой, которой пользуются echevins на всей земле Фландрии». «Ecyevins» должны были разбирать споры,возникавшие в собственно городе («forum»), однако графский прево и духовенство тоже сохраняли юрисдикциюнад определенными спорами. Граждане освобождались также от разных феодальныхналогов и повинностей: chevage,avoueries, несправедливых поборов со сторонызамкового гарнизона, тальи. Кроме того, хартия признавала купеческую гильдиюгорода[3].
ХартияСент-Омера не ставила целью дать горожанам формальную независимость отправителя области. Граф сохранил юрисдикцию над городом а «ecyevins» избирались им из числа граждани служили его судьями. На практике, однако, «echevins» сначала назначалисьпожизненно, что давало им определенную независимость, а потом, когда их началиизбирать ежегодно это стали делать граждане по определенной системе.
Процветающийримский город Кельн в нижнем течении Рейна стремительно пришел в упадок послезавоевания его франками в V в. В 953 г. император Отгон IIIназначил своего младшего брата Бруно графом Лотарингским и архиепископомКельнским. Бруно включил торговый пригород, wik, в черту городских укреплений. Он и его преемники вконце X — начале XI столетия учредили рынки, пошлины и монетный двор. К 1074 г. купцы и ремесленники набрали достаточно сил, чтобы восстать против архиепископа, которому темне менее, удалось призвать войска извне и подавить мятеж. Однако другоевосстание в 1106 г. закончилось установлением независимого городского правленияи системы городских прав, которые в XII в. часто называли «jus coloniensis»(«кельнское право»), а иногда — «jus civilis» («право города»).
Кельнбыл уникален тем, что он был организован в самоуправляющиеся светскиеприходские общины (Sondergemeinden),иногда именуемые коммунами, числом двенадцать, в каждой из которых обычноимелись два магистрата, избираемые (видимо, ежегодно) членами приходскойобщины. Бывшие, нынешние и предложенные в кандидаты магистраты составлялибратство, или гильдию (Amtleutegenossenschaft — «товарищество должностных лиц»), игравшее важнуюроль в городских делах. Членом приходской общины можно было стать, приобретя вприходе наследуемую собственность, зарегистрировав ее и уплатив взнос. Членобщины обязан был помогать коллеге и защищать его от любых возможных обвинений.Жалобы и аргументы по поводу собственности в приходе рассматривались вгражданском суде прихода, с правом апелляции к полному собранию гильдиимагистратов прихода. Мелкие преступления и проступки против приходской общинырассматривались в уголовном суде, где обвинителем выступал комитет гильдииприходских магистратов, избранный для расследования преступлений илипроступков. Среди важнейших функций прихода была регистрация передачи прав наземлю и земельных залогов.
В задачугородских заседателей, однако, входило не только свидетельство сделок и ведениеих реестра. В основном заседатели выступали в качестве непрофессиональных судейлибо в высоком суде вместе с председательствующим профессиональным судьей, либов мелких делах по отдельности. В высоком суде они разбирали дела в качествесуда первой инстанции, а также апелляции по гражданским и уголовным делам,рассмотренным в судах приходских магистратов. Они объявляли закон и выносилирешение, которое профессиональный судья исполнял. Дословно они«находили» решения: считалось, что они представляют аккумулированноезнание обычного права. Когда один заседатель единолично разбирал дело, он представлялрешение другим заседателям для получения их согласия.
Кромесудебных функций заседатели осуществляли многие полномочия городского совета, икак таковых их часто называли не только «scabini» («заседатели»), но и «senatores» («старейшины»).Кельнские хроники XII в.свидетельствуют о том, как scabiniили senatores планировали и утверждали расширениегородских стен, приносили городские земли в дар на благотворительные цели,управляли городской собственностью, например мясными я рыбными прилавками,принадлежащими городу, а не гильдии, и даже в трех случаях заключали договоры сдругими городами, предоставляя различные права их купцам, — и все это безутверждения архиепископа[4].
Кельнбыл исключением из обычного способа создания городов в германских княжествах,который состоял в том, что император или князь издавал хартию. Иногда такиехартии давал император для успокоения бунтующих бродов. Так, жители Вормса в 1073 г. создали «conjuratio» против своего епископа иполучили вольности от императора Генриха IV. Майнц поступил так же в 1077 г. Другие хартии исходили от князей. Один из самых примеров — хартия, дарованная Фрайбургу в 1120 г. герцогом Церингенским, который создал так называемый форум (город) на пустыреприлегавшемк одному из его замков. Форум первоначально населяли купцы приглашенные изсоседних районов. Название Фрайбург («свободный город») говорит само за себя.Свобода жителей заключалась в том, что они б исключены из обычного правасельской местности и подчинялись особому праву торговых сообществ. По хартиикаждому жителю (бюргеру) полагался участок земли площадью 50 на 100 футов, за который должен он был плати мир всего один шиллинг годовой ренты, герцог гарантировалвсем поселенцам и защиту; жители получали право наследования своей земли спривилегией свободной продажи и завещания; они освобождались от всех принудительныхрасходов на содержание герцога, всех дорожных пошлин на территории герцогства,всякой тальи или поборов, кроме как на законный военный поход; они свободнопользовались пастбищем, лесом и рекой; они подчинялись только торговому праву,в частности такому, какое применялось к купцам Кельна; герцог не мог назначатьглавного магистрата или священника без предварительного избрания егогражданами. Купцы и герцогские должностные лица поклялись хранить и защищатьэто поселение, а герцог принял такое же обязательство торжественнымрукопожатием. Вскоре группа «conjuratores fori»(«выборных») была придана главному магистрату городского управления,в XIIIв. члены ее стали называтьсяконсулами.
Любек,порт на Балтике, был основан в 1143 г. графом Адольфом Голыптейнским, которыйпозвал жителей Вестфалии, Фландрии и Фризии поселиться там. В 1158 г. город перешел к Генриху Льву, герцогу Саксонскому из рода Вельфов, который учредил монетныйдвор и пошлины и дал горожанам особые привилегии, включая форму управления,заимствованную у города Зеста (Генрих основал также Мюнхен и Брауншвейг). В 1181 г. император Фридрих Барбаросса захватил Любек и позже даровал ему хартию вольностей, в которуюбыли включены определенные права самоуправления и освобождение купцов от всехдорожных пошлин на территории герцогства Саксонского. К середине XIV в. Любек стал богатейшим городомсевера.
Бытьможет, самая впечатляющая иллюстрация рождения и роста системы городского правав рамках западной традиции права — это процесс, благодаря которому законы болеечем дюжины ведущих немецких городов были официально приняты в сотнях новыхгородов, основанных между ХII и XIVвв. Например, законы Любека были принятыв 43 городах, Франкфурта — в 49, Гамбурга — в 4, Фрайбурга — в 19, Мюнхена — в13, Бремена — в 2, Брауншвейга — в 3. Самым важным явлением было, однако,распространение законов Магдебурга, города на Эльбе, на более чем восемьдесятков новых городов. Магдебургское право стало главным фундаментом писаногоправа в Центральной и Восточной Европе[5].
Однакокаждый из городов внутри определенного «правового круга» воспринималне исходное магдебургское право, или любекское, или франкфуртское; скорее, этобыли законы «материнского города» в том виде каком они существовалина время рецепции. В типичном случае феодальный сеньор нового «дочернегогорода» даровал ему, скажем, магдебурское право, а уж после этогогородские власти посылали в Магдебург, где главные судебные чиновники,городские заседатели или шеффены готовили новое издание действующихмагдебургских законов или требуемых фрагментов из них, скажем о городскомуправлении, отправлении правосудия, гильдиях гражданском и уголовном праве.Некоторые города по нескольку раз посылали за обновленными законами. Суды«дочернего города» часто отсылали конкретные дела на рассмотрениезаседателей «материнского города» и получали оттуда формулировкинорм, применимых к этим фактическим ситуациям. Таким образом, видно, как взаконах и решениях более молодых городов отражается органичный росторигинального магдебургского, любекского или иного «материнского»права[6].
Право,распространившееся из Магдебурга в Бреслау и Герлиц, а также еще в примерно 80городов Бранденбурга, Силезии, Богемии, Польши и других областей Центральной иВосточной Европы, претерпело сознательную эволюцию, органичное развитие и рост.Его главным формальным источником были «речения» магдебургскихзаседателей, то есть их решения по делам, представленным на их рассмотрение.Однако же эти Schoeffenschruche не были изолированными решениями ad hoc, они являлись составной частью обычного права,которое хранили в памяти, записывали и потом собирали в кодексы и передавалипонаследству.
Ванглосаксонской Англии, как и в других частях Западной Европы, возникновение новогогорода было феноменом конца XI — начала XII столетия. Вплоть до этого временианглосаксонский город, borough,по словам Стивенсона, «не был общиной привилегированных граждан. Его жители непользовались едиными привилегиями граждан самоуправляемого города, они владелисобственностью не на основе аренды недвижимости, принадлежащей феодалу, у нихне было самоуправления. Типичный городок или местечко 1066 г. оставался по сути тем же самым, чем он был и сто лет назад — военным и административнымцентром. Однако в последней трети XI в., после норманнского завоевания, население английских городовзначительно выросло, а их облик начал меняться. Как и в других областях Европы,торговые кварталы (рынки) часто поглодали соседние укрепления. Возросшеесельское население в больших количествах мигрировало в города. Тот выдающийсяобзор английской экономики, который заслужил название «Книга Страшногосуда», составленный в 1086 г описывает 46 городов. Из них один только Йоркимел 10 тысяч жителей, Норидж и Линкольн — свыше 5 тысяч, а Оксфорд, Тетфорд иИпсвич — около 4 тысяч человек. Еще 21 город имел население от 1 до 3 тысяччеловек, а в 16 городах было менее 1 тысячи жителей; причем среди последнихбыли и такие, которые насчитывали всего несколько сотен, а то и десятковчеловек. В начале 1100-х гг. число и размеры городов заметно выросли, и к концуXII в. уже сотни городов имелизначительное население. Что еще важнее, почти все они имели хартии вольностей,самостоятельную форму управления и собственные правовые системы. По словамСтивенсона, «со времен Генриха I (1100-1135гг.)город-borough превращается в город-town..[7]. Аренда городской земли уфеодала была больше, чем держание (то есть больше, чем право отчуждать илиотказать городскую землю по завещанию). Это было гражданское и правовоесостояние, способ жизни, зависимый от членства в общине». На протяжении XII столетия военные и фискальные borough англосаксонских времен — по сутикоролевские укрепления, почти не отделенные политически от сельской местности — стали «свободными» ассоциациями со своим правом, своим управлением,своим общественным сознанием.
Почтисразу после завоевания Англии Вильгельм даровал Лондону хартию[8].В течение жизни следующих двух поколений права лондонских граждан и Лондона какгорода поразительно расширились. В начале XII столетия два правящих шерифа, ранее назначаемыекоролем, уже избирались из числа граждан, и это право было навечно закрепленоза городом хартией Генриха I от 1129 г. В это время Лондон именовался «коммуной» и возглавлялся мэром. Король согласился снизитьежегодный налог с города с пяти до трех сотен фунтов. Город осуществлял своююрисдикцию через фолькмот и меньший суд, называвшийся „hisning“. Двадцать четыре олдермена,управлявшие делами города, приносили присягу исполнять свои обязанности»по закону господина короля, данного им в городе Лондоне, спасая вольностьгорода”. Граждане имели право продавать землю в случае нужды, невзирая наинтересы наследников. Заключение в тюрьму как форма обеспечения долгапрактиковалась только в том случае, когда не удавалось найти подходящегозалога. Права иностранных купцов должны были охраняться. Олдермен обязан былпроследить, чтобы каждый гражданин в его округе имел оружие и коня для обороны.Заработная плата плотников, каменщиков, мастеров по кладке черепицы, землекоповбыла фиксированной. В городе запрещались соломенные и тростниковые крыши, былаорганизована пожарная охрана, а перед каждым домом приказано было иметь кадку сводой на чрезвычайный случай.
ХартияЛондона послужила моделью для Нориджа, Линкольна, Нортхепмтона и другихгородов. Аналогичным образом хартия, данная Йорку Генрихом II, стала образцом для Уоллингфорда,Андовера, Солсбери, Уилтона и Портсмута, некоторые же из хартий, данных этимгородам, послужили моделями для других получивших свободы городов[9].
ГородИпсвич (около семидесяти миль к северо-востоку от Лондона) в 1086 г. насчитывавший около 4 тысяч жителей, представляет особый интерес в силу того, что сохраниласьего оригинальная хартия, а также и документ» в деталях описывающий процедуру, спомощью которой было впервые создай его муниципальное управление.
В целоманглийские города не достигли такой независимости от королевского и княжескогоконтроля, как города в других областях Европы. Английские города нечастополучали формальное право самоуправления. Некоторые хартии даровали гражданамправо избирать городских должностных лиц. Гражданство города включало правоносить оружие, освобождение от феодальных и манориалъных повинностей и служб,свободно наследуемое землевладение с правом купли и продажи земли, право насудебное разбирательство в городском суде с освобождением от процедуры божьегосуда путем судебного испытания или поединка, ограничения на власть короныналагать подати и штрафы. Более того, хотя корона не желала уступить своеформальное право управления городом, она признала права купеческих гильдий иремесленных цехов регулировать профессиональную жизнь своих членов. И напрактике городские должностные лица в Англии, как и везде в Европе, надзирализа общественными работами, производили аресты, издавали объявления, созываливойско, устанавливали местные налоги и сами собирали годовой налог,причитающийся короне.
Нигдетак пышно не расцветали города в столетие между 1050-1150 гг., как в Италии. Вэто время образовались сотни итальянских городских центров, причем ониобразовались как независимые, самоуправляющиесясообщества. Их частоназывали коммунами или общинами, корпорациями, а также и другими именами,например сообществами. Это движение еще ускорилось в следующем столетииособенно после Констанцского мира (1183 г.), который называли «Великой хартией городских вольностей».
Однакодо XI в. нельзя говорить об итальянскихгородах, за исключением, пожалуй, Рима, с точки зрения их собственногоорганичного развития. Как города Римской империи они были отросткамиимператорской власти, и судьба их всецело определялась судьбой империи. Милан — наглядный тому пример. История Милана, то есть органичное развитие новогогорода, началась в 1057 г., когда народное движение, возглавляемоевоинствующими бронниками папской реформы, атаковало аристократическое высшеедуховенство во главе с императорским епископом и в итоге изгнало его. После огооблик Милана претерпел радикальные изменения. Была учреждена присная городскаяобщина. Самое позднее в 1094 г. городские магистраты, именуемые консулами, ужеизбирались на фиксированный срок регулярным собранием всех граждан.
Вместе сдругими городами Ломбардии Милан географически находился в центре конфликтамежду императорскими и папскими властями. Образование самоуправляющихсяприсяжных коммун в городах Ломбардии часто было направлено против их епископов,назначенных императором. В конце концов 14 из этих городов образовалиЛомбардскую лигу, успешно боровшуюся против императора Фридриха I. В 1180 г. эти города — Верона, Венеция, Виченца, Бергамо, Тревизо, Феррара, Бреша, Кремона, Милан,Лоди, Пьяченца, Парма, Модена и Болонья — писали папе: «Мы первымивыдержали атаку императора, чтобы он не мог разрушить Италию и подавить свободуЦеркви. Мы отказались ради чести и свободы Италии и достоинства Церкви принятьи выслушать императора». Это было одно из первых употреблений названия«Италия» для обозначения политического образования, а именно,архипелага вольных городов, раскинувшегося от озера Комо до Папской области всередине полуострова.
Императортакже поощрял создание присяжных городских коммун, если они были направленыпротив папы или его приверженцев. Так, в начале 1080-х гг., в апогее своейборьбы против папы Григория VII,император Генрих IV дал хартиивольностей городам Лукка и Пиза, чтобы помочь им освободиться от власти графиниМатильды, которая была другом и сторонницей Григория.
Системагородского самоуправления посредством консулов (как они обычно назывались),избранных на определенный срок народными собраниями, была введена в конце XI — начале XII в.во множестве городов Северной Италии. Имеются записи о таких консулах в Пизе в 1084 г., в Асти в 1093, в Ареццо в 1098, в Генуе в 1099, в Павии в 1105, в Болонье в И23, в Сиене в1125, Бреше в 1127, во Флоренции в 1138 г. Общие собрания граждан для избрания консулов назывались по-разному: commune, colloquium, parlamento, а чаще всего areng. Аренго, кроме избрания консуле,также законодательствовали, объявляли мир и войну, ратифицировали Договоры.
Наиболеезначительным конституционным нововведением в итальянских городах в конце XI — начале XII в.было установление ограниченныхсроков пребывания в политическойдолжности. Консулы обычно избирались на год. Возникновение этого принципа,распространившегося на большинствостран Европы, былофундаментальным изменением в концепции правде на Западе, ибо до того временивсе политические лидеры, церковные и светские (короли, герцоги, бароны),правили пожизненно. Временный характер городских политических должностей сталеще более выраженным в последи десятилетия XII в., когда система консулов уступила место должностиединого правителя, именуемого обычно подестой (власть”) Подеста былвоенным руководителем, главным исполнительным должностным лицом, главным судьейгородской общины, но срок его полномочий часто ограничивался полугодом и он немог быть переизбран.[10]
Итальянскиегорода взяли на себя лидерство не только в создании форм управления, но и всистематизации и реформе законов. Самая ранняя систематизация городского правав Италии приняла форму собрания норм, которым присягали консулы, вступая вдолжность, и собрания норм, которым присягал народ в ответ на присягу консулов.Присяги назывались «brevia» («предписания»).Консульские бревии определяли подробные нормы, которые обязаны были соблюдатьконсулы при исполнении своих функций. Народные бревии определяли основныенормы, которые должны были соблюдать граждане в своих отношениях с муниципальнымуправлением. От прочих, помимо консулов, должностных лиц тоже требовалось привступлении в должность приносить присягу, определявшую нормы, которым онидолжны были следовать. Как писал итальянский историк права Франческо Калассо,«очевидно, что эта система присяг составляла ансамбль правовых норм,регулировавших конституционную и административную жизнь коммуны».
Калассодалее утверждает, что последующая централизация власти в руках подесты«привела к консолидации различных присяг в единую совокупность норм, разделенныхна рубрики, которые подеста клялся соблюдать и исполнять». Этоознаменовало второй этап систематизации городского права в Италии. Третьимэтапом стала кодификация постановлений законодательного органа коммуны,народного собрания или большого совета. Эти решения обычно называлисьстатутами, «statuta» иногда по аналогии с законамиРимской республики их называли «leges».В некоторых городах имело место слияние обычного права и статутного; в другихэтого не было. В Пизе, например, в 1161 г. были приняты два кодекса: один состоял из норм обычного права, именуемых «constitutum usus», а другой из постановлений собрания, именуемых«constitutum legis»; имелись также два трибунала, каждый из которыхсудил на основе одного из этих двух кодексов.
Политикии юристы итальянских городов, подобно церковным политикам и юристам, стремилисьсистематизировать и синтезировать правовые материалы, исходившие из разныхисточников, исключить противоречия и заполнить пробелы. Для этой цели назначалисьспециальные должностные лица и комиссии. В некоторых городах, например в Пармеи Пистойе, сложилась практика запирать кодификаторов в каком-нибудь здании,пока они не закончат работу, дабы исключить всякие внешние влияния. В другихгородах сложилось прямо противоположное обыкновение: лиц, которым была порученакодификация, поощряли воспользоваться мнениями и предложениями народа[11].
Такимобразом, в заключение данной главы можно сказать следующее: европейский город вконце XI и в XII в. был обязан своим ростом тогдашней трансформациирелигиозного и правового сознания, связанной с Папской революцией, что иторгово-промышленной и военно-политической трансформации (тоже связанной сПапской революцией) Урбанизация стала возможна тогда, и не раньше, и именнотам, а не в ином месте, благодаря новым религиозным и правовым понятиям,институтам и практике, благодаря новым религиозным страстям, действиям, связаннымс общинами и другими братскими ассоциациями, коллективными присягами,юридической личностью, хартиями вольностей, рациональными и объективнымисудебными процедурами, равенством прав, участием в законотворчестве,представительным правлением и самой государственностью. Эти проблемы, в своюочередь, были связаны со структурными характеристиками западной традиции права,разделяемыми не только городским правом, но и всеми одновременноскладывавшимися правовыми системами.
2. Источники городского права Западноевропейского средневековья
Наосновании материала изложенного в первой главе можно сказать, что как всякийобщественный организм город с самого начала своего — и исторического, игенетического — существования внутри городского сообщества для регулированияжизни пользовался определенными правовыми установлениями. Учитывая особоеотношение в целом к праву в средневековом обществе, я не могу обойти молчаниемэту сферу городского бытия, в частности, его роль в разрешении конфликтов иобъединении всех живущих в городе и в пределах его влияния.
Однакопрежде необходимо сказать несколько слов о так называемом «городском праве».Под этим термином принято понимать законодательные памятники, возникшие внутригорода или в результате пожалования ему, фиксировавшие его внутренние и внешниеотношения. Таковы королевские и императорские хартии немецким городам, сходныедокументы из английских и северофранцузских земель, статуты южнофранцузских иитальянских городов, пиренейские фуэро и форалы, Магдебургское право, Любекскоеправо. Если его существование в качестве регулятора городской жизни не вызываетразногласий в исторической литературе, то оценки сильно разнятся. Некоторыеисследователи оценивают его необыкновенно высоко. Так известный историк праваГ.В. Эрлих считал, что оно может быть характеризовано такими чертами, какотсутствие привязанности к обычаю или традиции; направленность не насознательное допущение; представление о всеобщем благе, которое является цельюправа, а, следовательно, его демократичность и восприятие общей солидарностикак отправной точки и цели; происхождение городского права не из божественныхустановлений, а из человеческих желаний и потребностей. В этом перечнеособенное внимание обращает на себя такая характеристика, как устремленностьправа в будущее, подчиненная вдобавок идее всеобщего блага. Нетрудно заметить,что такие представления об основных чертах городского права отталкиваются отнорм и форм, выработанных в итальянских и южнофранцузских городах — коммунах, впервую очередь; нетрудно заметить и другое: подобная оценка городского правапроистекает из общего отношения к средневековому городу прежде всего какэлементу прогрессивного развития, ядру, из которого впоследствии вырастаетевропейская цивилизация.
Точказрения Эрлиха — это, пожалуй, крайнее выражение близких взглядов и оценок.Более взвешенное отношение к городскому праву, несомненно, тоже учитываетдинамичную роль города в средневековом обществе; исследователи этой ориентациирассматривают его как специфическую отрасль средневекового права, для которойбыли типичны коммунитарность и светский характер, конституционность и системнаяцелостность, способность к осознанному и органическому развитию. В то же времямногие историки и историки права вообще не выделяют городское право как особыйтип, рассматривая его как разновидность территориального, или местного, либоправа корпораций.
Оставимисториографические разногласия и вернемся к памятникам «городского права». Ужес первого взгляда становится ясно, что среди них документы совершенно разногопроисхождения и типа: королевские и сеньориальные жалованные грамоты,установления городских советов, запись обычного права и т.д. Кроме того, огетерогенности как их характеристике можно говорить по отношению не только ковсей группе, но и к каждому из памятников в отдельности: скажем, фуэро всегдапредставляет собой сочетание королевских установлений и обычных городских норм;то же можно сказать о хартиях немецких городов 11 — 12 веков; статуты отражаютобычаи города в неменьшей мере, чем правотворчество городских органовсамоуправления.
Право,действовавшее в городе, разнородно и с точки зрения его правовой основы, чтоестественно, ибо оно вырастает на пересечении разных его видов (королевского,статутного и сеньориального). Рассмотрим хотя бы некоторые аспекты этогоявления.2.1 Городская хартия основной источникгородского права
Длялюбой правовой системы крайне важным является представление об источникахправа. В таких памятниках, как городские хартии, в качестве такового выступаеткоролевская власть/сеньор, но наряду с ней — обычай (ссылки на этомногочисленны), древность и вековечность установления, а также решениегородского совета или прецеденты разного рода.
Записигородского права, особенно ранние, включают в себя довольно узкий кругвопросов, не покрывая собой значительную часть повседневной жизни идеятельности горожан. Она, таким образом, должна была остаться и оставалась введении обычая. В документах разного рода и даже в самих городскихзаконодательствах достаточно часто встречаются упоминания о существующихобычаях, не сошедших в городские кодексы, но тем не менее вполне уважавшихся идействовавших. Таковы указания в португальских королевских законах 14 века нато, что «поныне существует в некоторых городах», обычай, согласно которому делооб изнасиловании должно было быть возбуждено самой пострадавшей и сразу жепосле совершения преступления: женщина бросалась к первому попавшемуся наглаза; или в тулузской грамоте начала 13 века: «и существует такой обычай вэтом городе Тулуза, что никакой тулузец не может покупать кого-нибудь,проживающего в Тулузе»[12]. Несомненно,значительная их часть могла и не быть упомянутой в документах ввиду обыденноститаких явлений, отсутствия нужды в особой фиксации на них внимания законодателя,редкости использования и т.п. Таким образом, и с точки зрения формы бытования(письменной и устной), и с точки зрения правовой традиции городские нормы былидалеки от единства.
И то идругое, особенно последнее, предполагает, кроме всего прочего, столкновениеразнородных концепций философии права, если возможно приложить этот позднийтермин к средневековой эпохе, — т.е. осознания, пусть и в своеобразной форме,природы, природы права и закона и их места в мире в отношении с человеком.
В какомто смысле это же можно сказать и о субъекте права, действовавшего в городе.Долгое время городские хартии и статуты не знают специального термина дляопределения жителей города. Значительное число памятников обозначат своегоадресата либо как homines, incolas, populatores, populus, «мужчины и женщины» и т.д., либо описательно: «те,кто живет, и будет жить в этом месте» и другими подобными выражениями. С однойстороны, это свидетельствует о том, что право — и законодательство как егоконкретное воплощение — не вычленяло жителей города в качестве особой страны,не говоря уже о сословии, современного ему общества; с другой -подобные терминыпокрывали социально разнородные группы, изначально составляющие городскоенаселение. Это естественно и закономерно, кроме всего прочего, потому, чтопервые такие документы должны были давать и давали наиболее общие,удовлетворяющие всему городу установления. Таким образом, они исходноподразумевали, что субъект права с социальной точки зрения, в социальномаспекте имеет достаточно расплывчатый характер и привязан прежде всего к месту,территории проживания, точно так же, как и его конкретное воплощение — горожанев широком смысле слова — были в это время связаны скорее этой общностьюпроживания, чем другими видами отношений. Эта пространственная привязанностьправа города отчетливо выразилась в восприятии немецкими горожанами городскихстен как пределов и гарантии целостности своего правового поля, и когдаимператор во время торжественного въезда возвращал в город преступника, посути, он имел право возвратить его на территорию города, а не в городскуюобщину. Столь же показательна грамота тулузского консулата 13 века, согласнокоторой в пределах не только самого города, но и его округи все зависимыеосвобождались от любых обязательств по отношению к своим сеньорам, пока онипребывали на ее территории.
Позднейшиеуточнения в отношении субъекта права имели своим следствием либо отсечение,изъятие части населения города из ведения данного права (как, например,запрещение проживать внутри города знати во многих городах Португалии иГермании), либо признание дробности права и прав внутри города, когда каждаясоциальная группа имела свои нормы хотя бы в некоторых сферах права (pedites и milites в кастильских городах, горожане и рыцари вюжнофранцузских). Если же мы имеем в виду не городскую общину как совокупностьравноправных лиц, возникающую относительно поздно и далеко не везде, а городкак единый организм в пределах городских стен (или общей площади), нам придетсяговорить о сочетании разных систем права, поскольку внутри города моглиуживаться иноэтичные и иноконфессиональные общины, не говоря уже опривилегированных слоях общества, клириках, монахах. Не будем забывать также ио том, что общегородское право дополнялось правовыми нормами, действовавшимивнутри общностей самого разного рода от ремесленных цехов до религиозныхбратств и от оборонительных объединений до купеческих товариществ, хотя не отвсех из них до нас дошли письменно зафиксированные установления.
Включенностьв окружавший и пронизывавший город мир создавала нередко двусмысленныеситуации, которые право в лице законодателей пыталось разрешить, иногдадостаточно своеобразным способом. Один из подобных случаев — реакция городскогосовета и консулов Тулузы на материальный ущерб, нанесенный рыцарямикрестоносцами во время Альбигойских войн. Консулы приняли постановление, согласнокоторому весь ущерб жителям Тулузы должен быть возмещен, и наоборот, рыцари неимеют права ничего требовать от тулузцев. Совершенно очевидна полнаянереальность этого решения. Тем не менее оно было принято, ибо тяжелая ситуациятребовала правовой оценки и принципиально, и превентивно, «на всякий случай».
Установлениесовершенно другого типа, но тоже связанное с военными действиями против города,было включено в фуэро Паленсии (1180). Паленсия, как и все пиренейские города,имела разнородную социальную структуру: значительную часть городской общностисоставляли кабальеро. Это и поставило перед создателями фуэро вопрос оботношении к тем, кто служит вне города «другим» сеньорам. Фуэро не толькодопускает это, но и учитывает возможность столкновения интересов города исиньора. Представим слово документу: «а если его господин будет в состояниивойны… против людей Паленсии,… вне стен со своим господином пусть воюетпротив Паленсии весь день… и когда захочет, пусть спокойно и безопасно идет ксебе домой; и из награбленного и добычи, которую там со своим господиномвозьмет, часть, которую получит оттуда, пусть отдаст своим согоражанам». Текстне требует особого комментария — в нем очевидно стремление примирить изаконодательство оформить вступающие из принадлежности к городскому сообществу.2.2 Парижский регистр профессий: панорамастандартов
Одним изтипов правовых памятников, сопутствующих истории человечества, являются акты,регулирующие профессиональную деятельность. К их числу относятся документы,регламентирующие внутренний распорядок учреждения, без которых не способнасуществовать ни одна организация: уставы, положения и др. Если специальностьсвязана с соблюдением правил, нарушение которых может повлечь социально опасныепоследствия, кодекс профессионального поведения фиксируется на государственномуровне. Таковы, например, воинские уставы. Различные нормативные актыобщегосударственного значения, юридически направляющие разные видыпрофессиональной активности, созданы для ряда ответственных служб: они имеютсяу правоохранительных органов, в гражданской авиации, на морском и речном флоте,у таможенников, дипломатов и т. д[13].
В рядеслучаев государство издает особые законы о некоторых видах профессиональнойдеятельности. Подобными правовыми установлениями являются, в частности,российский Федеральный закон «О библиотечном деле», взаимодополняющиедокументы по смежным отраслям — архивному делу, журналистике, книгоизданию.Наиболее общие вопросы взаимоотношений трудящихся и работодателей регулируютсятрудовыми кодексами.
Зачаткипрофессионального регулирования появились в глубокой древности. Однако вюридических сводах государств Древнего Востока, в законах Древней Греции иДревнего Рима оно присутствует от случая к случаю — как правило, в связи сконкретными потребностями государства. Самостоятельного интереса для законодателясфера профессиональной активности долгое время не представляла. Соответствующиеправовые документы возникали в самих сообществах профессионалов (прежде всего всреде ремесленников и купечества). Они оказывались необходимыми дляустановления четких взаимоотношений производителей разнообразной продукции спотребителями и между собой. Наличие некоторого свода правил, первоначально — устного, позднее — письменного, являлось чрезвычайно важным факторомконсолидации и развития любой отрасли хозяйства.
Известно,что письменные статуты имелись уже у ремесленных коллегий императорского Рима.Однако эпохой расцвета профессионального правотворчества ремесленников иторговцев стало Средневековье. Свойственное этой исторической эпохе отношение кчеловеку прежде всего как к представителю определенного социального слоя(феодалов, купцов, ремесленников, свободных или зависимых крестьян и т. д.),обязанному чтить и соблюдать установленные правила и обычаи, давало мощныйимпульс попыткам регламентации любых жизненных проявлений: церемонийприветствия и режима работы, порядка церковной литургии и одеянийпредставителей разных сословий.
Времесленных и торговых объединениях (в Западной Европе чаще всего именовавшихся«цехами») подобное скрупулезное регулирование часто диктовалось самойтехнологией производства; в других случаях действовали иные соображения, хорошопонятные современникам (стремление ограничить конкуренцию между мастерами,забота о качестве продукции и интересах потребителя, фискальные и прочиепотребности). Уставы цехов являлись в основном продуктами их собственноготворчества, но государство признавало за ними юридическую силу. Естественнымпродолжением развития этой сферы права стало объединение отдельных уставов вкодексы, иногда получавшие более высокий юридический статус.
В первыйраз это произошло в X в. вКонстантинополе, где был создан свод установлений о ремесленных и торговыхколлегиях — знаменитая константинопольская «Книга эпарха». На Западенаиболее известным и важным памятником такого рода является парижская«Книга ремесел» Этьена Буало.
«Книгаремесел» относится к середине XIII в. и фиксирует порядки, сложившиеся в парижских цехах. Она содержитстатуты (то есть уставы или положения) ста различных цехов. Столь дробнаядифференциация ремесел была возможна только в таком огромном городе, как Париж.Статуты, как правило, действовавшие на протяжении ряда десятилетий, были между1261 и 1270 гг. сведены воедино по инициативе парижского прево (главногокоролевского администратора) Этьена Буало. Думается, здесь не обошлось и безпрямого указания короля Людовика IXСвятого, прославившегося в истории Франции унификацией законодательства страны.В любом случае, объясняя причину составления «Книги ремесел», ЭтьенБуало ставит на первое место интересы казны («Мы опасаемся, не понес быкороль ущерба»). Кроме того, составитель предполагает, что при отсутствиизаконов “… будут в Париже изготовляться и продаваться плохие изделия, идурные обычаи там укоренятся”.
Положения«Книги ремесел» являлись обязательными для исполнения в столице, заих нарушение полагался штраф, часто — весьма значительный.
В«Книге ремесел» регламентируется деятельность многих профессий, в томчисле — связанных с историей письменности и книжного дела. В частности, речьидет о профессиях изготовителей табличек для письма, застежек для книг,художников. Конечно, «Книга ремесел» не могла охватить всемногообразие профессиональных групп, существовавших в середине XIII в. в столице Франции. Поэтому,например, могли позабыть об изготовителях переплетов, еще не выделившихся вособую ремесленную коллегию. Иной, вероятно, была причина отсутствия в «Книгеремесел» профессии переписчиков книг, — их многочисленная корпорация имеласовершенно особый статус и подчинялась Парижскому университету,регламентировавшему ее работу и заодно осуществлявшему цензуру. Писцы,занимавшиеся деловой документацией, имелись в штате государственных и церковныхучреждений: они, однако, не образовывали отдельного цеха. Известно, впрочем,что именно в XIII в. в Париже появились писцы,составлявшие особые деловые тексты по заказу желающих, — так называемыепубличные нотарии.
Возвращаяськ «Книге ремесел» Этьена Буало, обратим внимание на официальнозарегистрированное неравенство членов цеха, повсеместно включавшегополноправных мастеров, подмастерьев и учеников. Для того чтобы стать мастером,человеку требовалась высокая профессиональная квалификация, подтвержденнаяколлегами. Приведем пример из статута изготовителей застежек для книг:
«Никтоне может быть парижским мастером-ремесленником, если он не пробыл в цехе восемьлет или больше. Если кто-либо из подмастерьев или мастеров пришел в Париж,чтобы работать в этом цехе полагается, чтобы он доказал перед мастерами цеха, что онработал по парижским обычаям и кутюмам, а именно, что он проучился восемь илидевять лет до того, как стал работать в этом ремесле». В данном случае встаж работы в цехе, необходимый для получения звания мастера, включается времяученичества. В иных цехах фиксируется и стаж самостоятельной работы: «Никакаяткачиха шелка не может быть мастерицей в цехе прежде, чем она не проработает внем один год и один день после того, как она прошла срок обучения, чтобы онаприобрела больше умения в деле своего ремесла „[14].
Кромесоответствующего уровня мастерства, будущему полноправному члену цехатребовалась некоторая сумма денег (чтобы открыть собственную мастерскую),которую он мог заработать у своего бывшего учителя или у любого другогомастера. В большинстве цехов, если у человека был необходимый капитал, он имелправо сразу стать мастером, минуя статус подмастерья. Однако заработатьнеобходимую сумму было, как правило, непросто, и многие ремесленники годамиходили в подмастерьях (их число в мастерской не ограничивалось). “Каждыймастер, — указывает „Книга ремесел“, — имеет право взять столькорабочих, сколько ему будет угодно». Понятно, что многолетние, или, какговорили тогда, вечные подмастерья по существу являлись профессиональныминаемными работниками — предшественниками пролетариев.
Но еслиподмастерье имел достаточно средств, чтобы сделаться мастером, он должен былпройти через определенную процедуру, прежде всего поклясться соблюдать уставысвоего цеха. Статут парижских красильщиков начинается словами: «Каждый,кто хочет быть в Париже красильщиком… может им быть свободно, лишь бы онзнал ремесло, имел средства и работал по обычаям и кутюмам цеха, которыетаковы…» (Далее идет список обязательных для красильщика правил.)
Учитывалисьи нравственные качества будущего члена цеха. Например, пункт статута гласил; «Ниодин пуговичник не имеет права начать ремесло пуговичника, не поклявшись передпарижским прево в своей верности ». Клятву от кандидата принималивыбранные из мастеров должностные лица (в различных цехах они называлисьпо-разному: «присяжные», «старшины», «прюдомы»),в обязанности которым вменялось отсеивать морально несостоятельных претендентов.Конечно, данная норма приобретала особенную актуальность для цехов, гдеиспользовались дорогостоящие материалы, принадлежащие заказчику. В качествепримера приведем ограничения, существовавшие для будущего полировщика мечей;
«Есличетыре прюдома увидят, что кто-либо хочет приступить к ремеслу, ктонедостаточно благоразумен и состоятелен, имеет плохую славу или подозреваем вкакой-нибудь подлости, они не должны допустить его к клятве и должны сообщить онем парижскому прево, и парижский прево может запретить этому человеку приступитьк. упомянутому ремеслу… если человек не выставит поручителя в честности. Такустановили и приказали прюдомы цеха на основании опыта, ибо богатые люди неслиубытки, а цех позорился из-за того, что некие нечестные и нехорошие людиприступали к этому ремеслу, брали изделия у людей и убегали вместе с вещами,полученными для обработки»[15].
Профессиональнаяпорядочность и честность являются лейтмотивами «Книги ремесел», посколькувсе ремесленные и торговые сообщества Парижа были заинтересованы в своейбезупречной репутации перед государством и потребителями. Строгие правиласуществовали и для учеников самых различных цехов[16].
Заприобретение учеником профессиональных навыков в той или иной областипроизводства, конечно, следует заплатить мастеру. Но почему обучающийся втечение девяти лет платить не обязан? Потому что мастер успел подготовить изнего профессионала за первые восемь лет; работая в его мастерской еще год,молодой специалист наверняка принесет хозяину немалый доход.
Срокиобучения различным ремеслам неодинаковы: от двух лет (у поваров) до двенадцати(у изготовителей коралловых четок).
Количествоучеников, которых может взять ремесленник, часто регламентируется и почтивсегда невелико (один-два человека), что позволяет обеспечитькачественную” подготовку профессионалов. Статуты некоторых цехов отмечают,впрочем, что в число разрешенных учеников не включаются собственные детимастера: он может обучать их своему ремеслу в любом количестве и независимо отпрочих учеников.
Уставыцехов разумны и ориентированы на целесообразность. Поэтому в некоторых случаяхчисленность учеников не регулируется, поскольку избыток последних не влияет накачество подготовки. Например, у торговцев зерном, другими продуктами питания,кожаными изделиями учениками обычно становились дети и подростки, которые питались(а если были не местными, то и жили) с семьей мастера. Но обучение длилось втечение долгого времени, и в семейном положении подмастерья могли произойтиизменения.
Обусловиях обучения мастер и ученик чаще всего договаривались Устно, но уже вописываемое время появляется тенденция к заключению письменных соглашений. Так,правила парижских прядильщиц шелка гласят: «Мастерица обязана сделатьзапись договора и сохранять запись так, чтобы, если возникнет спор междусторонами, можно было бы этим установить истину».
Статутыпарижских цехов достаточно подробно регламентируют условия труда мастеров,подмастерьев и учеников. Достаточно обратиться к характерной статье того жестатута прядильщиц: «Никто из этого цеха не может и не должен работать впраздничные дни, когда весь город празднует». Соответственно ведут себя идругие ремесленники.
Внекоторых цехах устанавливались точные размеры оплаты труда подмастерьев. Встатуте цеха портных сказано:
«Подмастерье,работающий у портного поштучно, не может требовать другой заработной платы,кроме как справедливой оплаты, которая установлена издавна».
Многиепарижские цехи запрещали работу в ночное время — не для уменьшенияпродолжительности рабочего дня, а для повышения качества продукции. Приведемодно из свидетельств: «Парижские булавочники установили для выгоды иразвития ремесла, что каждый должен оставлять работу в повечерье во всякоевремя года».
Следуетотметить, что статуты цехов средневекового Парижа решали много важных задач:ограничения конкуренции, обеспечения уплаты налогов в казну, регламентациивзаимных прав и обязанностей работников мастерских и т. д., но особое местозанимали меры по достижению высокого качества продукции. Поэтому можно было бысказать, что «Книга ремесел» Этьена Буало ориентирована на потребителя.В действительности добросовестное отношение к труду каждого ремесленникасовпадало и с позицией власти в лице парижского прево: в гармоничном обществекаждый должен хорошо и ответственно выполнять свои обязанности, не допускаянедобросовестности или обмана.
Высокиетребования к качеству продукции предъявлялись и к мастерам — изготовителямтабличек для письма, или цер, известных со времени античности.
В«Книге ремесел» Этьена Буало записано: «Никто из изготовителейтабличек не может делать таблички, из которых одна была бы из самшита, а другаяиз бука, и не может употреблять вместе с самшитом другие сорта дерева, если онине более драгоценны, чем самшит…»
Обратимвнимание на менее экзотическую, но всем знакомую профессию повара. В«Книге ремесел» целенаправленно проявляется забота о клиентах: «Никтоне может более трех дней хранить жареное мясо, предназначенное для продажи ипокупки, если оно недостаточно посолено, под угрозой штрафа…»,”… никто не может делать сосиски из иного мяса, кроме свинины, и чтобымясо свиней, из которого они сделаны, было свежим…”, И, наконец, “… всякоепродаваемое мясо должно быть сварено, посолено и приготовлено достаточнохорошо, а тот, у кого в пище обнаружатся недостатки, уплатит королю и присяжнымштраф всякий раз, сколько бы раз он ни был уличен, а пища будет уничтожена”.
Историки,изучавшие средневековую систему торгово-ремесленных корпораций, часто говорилио мелочной регламентации цеховых уставов как сдерживающем факторе развитияпроизводства. Данная оценка утвердилась в школьных и вузовских учебниках. Дляболее позднего времени, когда иные формы производства (в первую очередьмануфактура) стали вытеснять традиционные ремесла, названные характеристикичастично справедливы.
Однакоесли внимательно прочитать средневековые цеховые статуты, можно прийти кзакономерному выводу о практичности и разумности подавляющего большинствазафиксированных в них правил. Статуты производят впечатление глубокопродуманных правовых актов, опираясь на которые мастера были способны работатьс пользой для себя, для своих подмастерьев и учеников, своей корпорации исвоего города. Парижская «Книга ремесел» Этьена Буало — модельорганизации производства в благополучном средневековом городе, каким и являлсяПариж[17].
Взаключение укажем, что цеховые ремесленные статуты Средневековья представляютсобой первые в истории комплексные образцы законодательства о труде. Именно вних берут начало стандартизация и нормирование как направления юриспруденции.
Не менееважно следующее обстоятельство: в процессе введения уставов ремесленныхобъединений в сферу публичного права юридические своды различных стран (такие,как «Книга ремесел») превращали профессиональные корпорации вюридических лиц, имеющих полномочия регламентировать профессиональнуюдеятельность людей и защищать их в ходе этой деятельности. Именно здесьнаходится отправная точка формирования мирового профсоюзного законодательстваНового и Новейшего времени.2.3 Торговое право средневековой Европы
Особуюроль в формировании городского права сыграло право торговое. Это заставляет нассказать о нем подробнее.
Нормы,регулировавшие взаимоотношения между торговцами и купцами, их положение в «гражданскомбыту» и их отношения с другими лицами — не купцами, сложились еще в древности вторговое право. В сущности, оно было частью гражданского права, но отличалосьбольшей подвижностью, оперативностью и привязанностью к обычаю. Кроме того, чтонемаловажно, оно опиралось на принципы добровольности и добросовестностисоглашений.
Характернойчертой и средневекового торгового права было то, что оно вырастало из практики.В этот период оно существует, прежде всего, в форме обычая — usus, consuetude mercatorum. Однако оно не только отражалосиюминутные потребности купеческой деятельности, но и чутко реагировало наизменявшуюся конъюнктуру отношений в обществе в целом, вводя новые нормы иизменяя старые.[18]
В техобластях Западной Европы, где торговые отношения не только сохранились сримских времен, но оставались во многом определяющими и в эпоху средневековья — я это, прежде всего средиземноморское побережье: Италия, Южная Франция,Каталония, — торговое право нередко ложилось в основу или сливалось с городскимправом. В Северной Италии в статуты городских коммун с начала 13 века входилизаконодательные положения, характерные для юридических отношений в сфереторговли. В других местах складывалась особая группа норм. Понятие торговогоправа как особого типа формируется с конца 13 века. Характерно, однако, чтоупотреблявшийся для его обозначения термин — ius mercatorum — исходит не из объекта права и неиз типа правовых отношений, а из субъекта права, что подчеркиваетограниченность его компетенции особой группой лиц. Хорошей иллюстрацией этогоположения является известный казус, имевший место в Англии в 13 веке, когданаследники отказывались платить кредиторам усопшего, поскольку долговыеобязательства заключались на основе купеческого права, а к концу жизни усопшийприобрел рыцарский статус.
Казалосьбы, в том, что было сказано, — видимое противоречие: мы привыкли считатьобычное право достаточно неподвижным, не разработанным формально и архаичным, исвязь с ним торгового не могла обеспечить тому необходимый уровень, в том числеи уровень юридической техники. Не будем забывать, однако, что речь идет окупеческом обычае, то есть во — первых, не фиксированном письменно и потомудостаточно гибком, и, во — вторых, с самого начала воспринявшем римскуюпрактику отношений. Недостаточная разработанность обычного права с точки зренияпонятий и институтов, присущих торговым отношениям, начала ощущаться, тем неменее, довольно рано, приблизительно с 11 века, и активно восполнялась за счетзаимствований из римского права. Такая двойная основа торгового права сталапричиной относительно медленного его развития и сохранения внутреннейпротиворечивости.
Если рассматриватьстановление торгового права в конкретной обстановке средневековой ЗападнойЕвропы, то надо обратить внимание на юридическое положение горожан в целом икупечества в частности. В юридическом сознании средневековья горожане долгоевремя не выделялись в особую группу ни терминологически, ни, по сути.Активизация торговли и появление купечества имели результатом возникновениесоциальной группы, которая не была юридически оформлена, а ее деятельностьтребовала особого правового осмысления. В то же время юридическое пространствов средневековом государстве и обществе было поделено между институтами,феодальными по существу, которые препятствовали укреплению обычаев, присущихторговым отношениям. Включение выделившейся группы на новом уровне в феодальныйсоциум было возможно лишь через признание ее правового статуса как общности, тоесть через получение особых прав и привилегий. Именно так, в такой форме купцымогли претендовать на свое поле в юридическом пространстве общества.
Завоеваниеэтого поля было длительным процессом и происходило в разных регионахпо-разному. Общими его фактами были создание купеческих сообществ — корпораций,получивших юридическое подтверждение своих «свобод» и пользовавшихся своимособым правом, и оформление ярмарки как временного и физического пространства,где властвовало купеческое право. И то, и другое делалось через феодальныеинституты и само имело выраженные черты феодальною права. К ним можно отнестисамое его природу привилегии, т.е. изъятие из «общего» состояния; локальность,т.е. пространственную ограниченность; но и временную, ибо их право давалоськупцам на срок работы ярмарки; наконец, непосредственную связанность права стем или иным государем — покровителем ярмарки. С другой стороны, деятельностькупцов проходила в постоянных встречах — — столкновениях с феодальными правами- проезда и провоза, взимания пошлин, с правом ведения частных войн и т.д.Огромный документальный материал, дошедший до нас от классическогосредневековья, показывает, как часто не только купеческое право (т.е. то, чтоказалось отношений группы и государства, власти) не ставились ни во чтообладателями подобных — феодальных прав. В то же время мы хорошо знаем и омногочисленных ситуациях защиты прав и привилегий купцов феодальными сеньорамикак хранителями справедливости и правосудия.
Торговоеправо отвоевывало свое место под солнцем, вступая в подчас нелегкие отношения сдругими обладателями юрисдикции и с иными правовыми системами. Непростыми былиотношения его творцов с носителями церковной юрисдикции. С одной стороны,церковь, провозгласив Божий мир, тем самым несомненно вольно или невольнопокровительствовала городам вообще и торговле и купцам в особенности; церковноеправо, издревле впитавшее в себя многие нормы позднего римского, могло статьдля права купеческого источником новых веяний. С другой стороны, осуждениецерковью самого понятия прибыли и соблазна наживы, якобы свойственноготорговле, стало источником постоянных противоречии и столкновений церкви икупечества как социальной группы.
Светскоеправо, не будучи враждебным по отношению к купечеству, торговле, торговомуправу, далеко не сразу смогло ответить на его запросы, ибо, вырастая изобычного, обладало рядом черт, противных купеческому праву: оно осознавалоценность в первую очередь недвижимости и концентрировало внимание на ней, в товремя как движимое имущество и сделки относительно него не вызывали особогоинтереса; светское право этого времени, как правило, содержало относительномало установлений, имевших касательство к обязательственному праву, да ипонятийный аппарат его был мало разработан и плохо пригоден для разнообразияторговых сделок. Еще большие трудности испытывало купечество в сфереотправления правосудия, ибо судебная процедура отличалась формализмом ирастянутостью, на суде фигурировали, наряду с письменными, доказательства иногорода, в том числе и Божий суд. Разорванность права вела к тому, что купец какчужак, пришлец и другой земли, отказывался заведомо в неравном с местнымижителями положении.
Осознаниенеобходимости создания особого правового режима для купцов появилось довольнорано; так, еще Вестготская правда под грифом «древний» включает закон о том,что «заморские купцы» должны судиться по собственным законам; в раннеесредневековье издавались указы, согласно которым купцы освобождались отсудебного поединка. В 10 и 11 веках, как показывают дошедшие до нас документы,существовала особая судебная процедура, отличавшаяся быстротой и простотой,которая применялась в тяжбах, возникавших между купцами.
Важнуюроль в создании купеческого права сыграло складывание и оформление купеческихкорпораций. Они создавали горизонтальные связи, которые позволяли болееуверенно включаться в вертикально организованную общественную структуру инастаивать на своих правах. Получение корпорацией юридического статуса выводилокупеческий слой на принципиальной иной уровень. Теперь, обладая собственнойюрисдикцией, они требовали изъятия дел, касавшихся торговли, из ведениясветских и церковных судов, издавали свои собственные установления. Те принципыи обычаи, которые издавна были приняты в купеческом сообществе, получалиюридическое освещение.
Складывавшеесяправо ярмарок впитало в себя эти многовековые установления. Оно даловозможность местным купеческим обычаям перерасти в общеевропейское торговоеправо. Здесь для получения привилегий купцы разных городов объединялись внации, а те в свою очередь — в universitates, обмениваясь юридическим опытом. Тем не менее, локальные особенностикупеческого права всегда сохранялись. Учитывая это, английская Купеческаяхартия 1303 года постановляла: «если возникнет спор по поводу контракта,судебное разбирательство должно производиться по праву и обычаям тех ярмарок игородов, где этот контракт был заключен».
Определеннаяунификация торгового права в значительной степени была обязана деятельностизаконоведов. Торговля, особенно дальняя, основывалась, естественно, написьменно фиксированных обязательствах. Само закрепление в письменной формепринятых норм общения делало их юридическим фактом. Недаром в 12 веке контрактстал восприниматься как источник права, который не нуждался в иных авторитетах- контрагенты опирались лишь на auctoritatem contracty. Участиеже в нем лиц, «опытных, искушенных в праве» — periti iuris, -к которым тем чаще обращались купцы, чем обширнее иобильнее становились контакты с иноземными купцами, создавало относительнуюправовую однородность, позволявшую общаться купцам из разных мест. Нередкозаконоведов призывали в качестве судей и купеческие суды. И уже совсемнеобходимым было использование знатоков права при редактировании корпоративныхстатутов.
Наиболееранние ярмарочные привилегии дошли до нас с Шампанских ярмарок. По привилегии1174 года граф назначал должностных лиц с судебными и полицейскими полномочиями«ratione materiae et personae» — т.е. «по поводу ярмарки и лиц, вней участвующих». Процедура их суда исходила из нужд купца, прибывшего наярмарку: он был незамедлительным и не подразумевал апелляции; системадоказательств была основана только на клятве и письменных документах. Одной изважных черт этого суда суровость наказаний — должники отвечали телом иимуществом. Отсутствие на суде или на ярмарке не спасало должника — его делопередавалось по месту нахождения его имущества или его самого, и он счрттался«беглецом».
Компетентностьсуда такого типа и его адекватность потребностям торговли оказались стольявными, что во второй половине 13 века на время ярмарки ее обычаи были признанывыше любых других законов. Таким образом, хотя формально право осуществлялось врамках графской юрисдикции, было создано юридическое пространство, гдекупеческое право доминировало.
Однакоеще раньше торговое право начало оказывать влияние и на другие сферыправотворчества. Значение торговли в средиземноморских городах и купцов ихгородских структурах было столь велико, что городские статуты итальянских июжнофранцузских городов довольно быстро впитали в себя нормы купеческого права.Таким образом, «защищенное» юридическое пространство, где нормы купеческогоправа не были стеснены, расширилось до пределов городских стен. Особенноуспешно этот процесс взаимодействия шел в итальянских городах, где с самогоначала в торговой практике и теории ее юридического оформления участвовализаконоведы, что повышало их юридическую технику.
2.4 Каноническое право средневековойЕвропы
В нашевремя большинство людей подразумевает под термином «право»исключительно право государственное, содержание которого определяют законы иподзаконные акты, исходящие от государственной власти. Между тем это лишь один,пусть наиболее развитой из нескольких выработанных человечеством правовыхкомплексов.
Взаимоотношениястран на мировой арене строятся на базе международного права, опирающегося напринятые в мировом сообществе конвенции, декларации, меморандумы, двусторонниеи многосторонние межгосударственные соглашения и договоры.
Существуети частное право, то есть совокупность форм регламентации, официально вводимыхдля определенных сообществ людей их лидерами или руководителями (феодалами всвоих вотчинах, руководящими органами в своих политических партиях илипрофессиональных организациях и т. п.).
Еще одинисточник средневекового городского права, представление о котором имеют толькоспециалисты, — право церковное (религиозное, конфессиональное), то естьсовокупность внутренних юридических норм различных религиозных объединений. Врамках великих религий — буддизма, ислама, христианства — сформировалисьцелостные разветвленные системы церковного права. В его состав у разных народоввходят правила, зафиксированные в священных книгах, провозглашенные высшимиконфессиональными авторитетами (в фетвах халифов у мусульман-суннитов, впапских буллах и энцикликах у католиков, в определениях далай-ламы у буддистов,в постановлениях христианских Вселенских и поместных соборов, исламскихдуховных советов кадиев и улемов, иудейского синедриона и т. д.).
Ухристиан то или иное положение, принятое церковью в качестве нормы,санкционированной свыше, именуется каноном. Слово «канон» — греческогопроисхождения; когда-то оно означало «мерило» — отвес, применяемыйпри работе плотниками; позже получило значение «правило». Этот терминповсеместно употребляется в обиходе христианских Церквей, значительно режеиспользуется применительно к другим религиозным конфессиям. Таким образом,правовые установления христианских церквей представляют собой каноны. Поэтому христианскоецерковное право принято называть каноническим. Некоторые теоретики указывают,что понятия «церковное право» и «каноническое право» невполне совпадают, так как в состав первого включаются и светские законы оцеркви, а некоторые каноны касаются не только церковных дел. Однако упомянутыетонкости не мешают христианам повсеместно использовать как синонимы сочетания церковноеи каноническое право.
Сфераотношений, регулируемых каноническим правом, не всегда одинаково широка. Так,на Западе, где папство, в отличие от православных церквей на Востоке, играетсамостоятельную политическую роль, существуют каноны по поводу многихтрадиционно светских деяний и казусов. Однако в основе любого каноническогоправа всегда лежат нормы, регулирующие жизнь церкви. Церковная организация,иерархические взаимоотношения и наказания для священников и верующих, порядокобрядности и его нарушения, епитимья и отлучение — вот неполный переченьосновных сюжетов канонического права. В его состав официально входят игосударственные законы о религии, если они канонизированы самой церковью[19].
В Риме,а затем и на территории Европы церковь активно занималась брачно-семейнымправом, а также надзором за нравственностью. Поэтому в составе западно-европейскогоканонического права имеется немало установлений по данным предметам, многие изкоторых сохраняются до сих пор несмотря на наличие в Европе развитогогосударственного семейного законодательства.
Рассматриваясвященные тексты в качестве источников права, можно извлекать из них те илииные нормы юридического плана. При этом, однако, крупные христианские конфессииникогда не пытались составить на основе Писания и Предания полный свод правовыхустановлений, способный заменить собой право государственное. Что же касаетсяцерковно-правовой проблематики, то теоретики христианства уже в первые веканашей эры приступили к большой работе по составлению сводов каноническогоправа. К IV в. существовали сборникиапостольских правил, представлявшие собой собрания высказывании апостолов иизвестия об их мнениях по церковно-правовым вопросам. Со времен ПервогоВселенского (Никейского) собора (325 г.) к ним добавились соборные правила,количество которых увеличивалось с каждым новым Вселенским собором[20].
В раннейВизантии были составлены два наиболее авторитетных собрания каноническогоправа. Одно именовалось «Сводом 50 титулов» и было подготовлено всередине VI в. известным богословом, будущимКонстантинопольским патриархом Иоанном Схоластиком. Оно включало, помимоапостольских и соборных канонов, правила монашеской жизни, написанныезнаменитым отцом церкви Василием Великим.
Второесобрание — «Синтагма 14титулов» — появилось в 70-80-е гг. VI в. Оно анонимно, но историкисвязывают его составление с деятельностью двух константинопольских патриархов — Евтихия и Иоанна Постника.
«Синтагма14 титулов» была целиком утверждена в Византии как каноническая наТрулльском церковном соборе в 692 г. В дальнейшем оба собрания («Свод 50титулов» и «Синтагма 14 титулов») продолжали пополняться за счетновых соборных установлений и выдержек из трудов отцов церкви. К ним сталидобавлять также статьи светского законодательства о церкви византийскихимператоров. Государственный закон по-гречески — «номос». Поэтомуновые правовые своды получили наименование «номоканоны» (соединение«номоса» и «канона»).
Отметим,что на католическом Западе в такие правовые сборники активно включались папскиедекреты. Существует сборник, являющийся одной из наиболее знаменитыхисторических фальсификаций. Он был составлен при папском дворе в IX столетии, однако официально приписанвыдающемуся богослову VI в.Исидору Севильскому. В таком виде собрание почиталось в церкви как каноническоев течение нескольких столетий. Лишь в эпоху Возрождения историк-гуманистЛоренцо Балла разоблачил подделку, и ныне данный памятник известен как«Псевдоисидоровы декреталии».
Католическоеканоническое право окончательно сложилось к концу Средневековья. В это времяоно было собрано в фундаментальный свод «Corpus juris canonici» («Корпус каноническогоправа»), используемый по сей день[21].
Очевидно,что эпоха расцвета канонического права как отрасли юриспруденции уже ушла впрошлое. Однако само это право вызывает в наше время не только историческийинтерес: оно сохраняется и совершенствуется. На всем протяжении истории правоканоническое неизбежно будет сопутствовать христианству. В этой сферепродолжается законотворчество, проводятся правоведческие исследования и, самоеглавное — до сих пор принимаются юридические решения.2.5 Великая хартия вольностей как источникпарламентаризма
Большиеисторические явления иногда выглядят как результат случайных стеченийобстоятельств. Так было и с Великой хартией. Появление на свет одного изважнейших юридических памятников в истории Британии было тесно связано сявлениями исторически преходящими: исполненной авантюризма, эгоистической и вто же время крайне неудачной политикой короля Иоанна из династии Плантагенетов,вызвавшей массовое недовольство именно тех слоев общества, которые играливедущую политическую роль в английском государстве.
Великаяхартия вольностей — обширный манифест, состоящий из 63 статей. Она непроизводит впечатления внутренне цельного документа, так как, очевидно,составлялась в спешке. Значительная часть статей (около 30} гарантирует отимени короля соблюдение тех или иных интересов феодалов, прежде всего — еговассалов: право наследования земельного владения после смерти графа или баронасовершеннолетним сыном при условии уплаты особого взноса — «рельефа»(ст. 2); запрещение королю требовать от рыцаря-вассала больше повинностей, чемследует по обычаю (ст. 16); запрещение начальникам замков принуждать рыцарейплатить деньги для обеспечения охраны крепостей, если эти рыцари сами готовынести такую службу (ст. 29), и т. д. Изобилие подобных и еще болееспецифических статей, регулирующих отношения вассалов и сюзерена, позволяетмногим историкам утверждать, что Хартия является вполне обычным памятникомфеодального права.
Несколькобольший интерес представляет статья 12-я Хартии: «Ни щитовые деньги (»средства,которые рыцарь имел право заплатить королю в качестве выкупа вместо личногоучастия в военном походе), ни воспомоществование (финансовый взнос наконкретные государственные нужды) не должны взиматься в королевстве нашеминаче, как по Общему совету королевства нашего, если это не для выкупа нашегоиз плена, и не для возведения в рыцари первородного сына нашего, и не длявыдачи первым браком замуж дочери нашей первородной; и для этого нужно выдаватьумеренное пособие; подобным же образом надлежит поступать и относительнопособий с города Лондона”.[22]
Именноданная статья превратила Большой совет в зачаток английского парламента: ведь сего согласия должны были собираться отныне денежные средства по требованиюкороля.
Статья14-я Хартии указывает, что названный Большой (в тексте — Общий) совет,собирающийся для решения финансовых вопросов, должен состоять из архиепископов,епископов, аббатов, графов и старших баронов, а также всех прямых вассаловкороля, созывать же его следует за сорок дней до заседания, заранее объяснивпричину сбора[23].
Дляправильного отправления правосудия имела значение 20-я статья: «Свободныйчеловек будет штрафоваться за малый проступок только сообразно роду проступка,причем должно оставаться неприкосновенным его основное имущество; таким жеобразом будет штрафоваться и купец, и его товар останется неприкосновенным; ивиллан (крестьянин) таким же образом будет штрафоваться, и у него останетсянеприкосновенным его инвентарь, если они подвергнутся штрафу с нашей стороны; иникакой из названных выше штрафов не будет наложен иначе, как на основанииклятвенных показаний честных людей из соседей ».
Хартияустанавливает важнейшее правило, по которому общегосударственные судебные делабудут рассматриваться в определенном конкретном месте, а не при дворе короля,то есть там, где он находится в данный момент (ст. 17). Реально местомверховного судилища в средневековой Англии стал Вестминстер. Составители Хартиинашли в этом еще один инструмент для ограничения королевского произвола.
Великаяхартия вольностей гарантирует английской церкви свободу от вмешательствагосударственной власти и право выбора епископов и аббатов (ст. 1); она впервыепредоставляет «все вольности и свободные обычаи» не только Лондону,но и другим городам и крепостям (ст. 13); она вводит в стране единую системумер и весов (ст. 35); она предоставляет право свободной торговли в Англиииноземному купечеству (ст. 41).[24]
Но самойзнаменитой является, безусловно, 39-я статья Великой хартии. Текст этой статьии в наше время воспринимается англичанами как первая в европейской историидекларация принципа, согласно которому любой гражданин может быть подвергнутпреследованиям со стороны властей только в соответствии с законом по приговорусуда. Сомнение вызывает, однако, истолкование понятия «свободныйчеловек». Историки давно подметили, что «свободный человек»должен подчиняться приговору «равных ему», то есть «пэров».Следовательно, и сам он является феодалом. Подтверждение тому можно видеть и вцитированной выше статье 20-й, где «свободный человек»противопоставляется купцу и виллану. Но даже если под этим терминомподразумевается лицо, включенное в феодальную иерархию, то пусть не для всехангличан, а хотя бы для таких лиц Великая хартия гарантирует судопроизводство«по закону страны», то есть ставит закон выше королевской воли[25].
Для тогочтобы положения Хартии не нарушались властью, ее составители включили в текстстатью 61-ю. Здесь они попытались создать противовес всевластию короля — определить ту силу, которая заставит его соблюдать закон[26].Если королевские чиновники или сам король нарушат ее условия, то «нарушениеэто будет указано четырем баронам из двадцати пяти вышеназванных, и эти четыребарона явятся к нам (напомним, что хартия написана от имени короля), указываяна нарушение, и потребуют, чтобы мы без промедления исправили его…» и наконец,самое замечательное; “… если мы не исправим нарушения… в течение сорокадней, считая с того времени, как было это нарушение указано… то вышеназванныечетыре барона докладывают это дело остальным из двадцати пяти баронов, и тедвадцать пять баронов совместно с общиною всей земли будут принуждать и теснитьнас всеми способами, какими только могут, то есть путем захвата замков, земель,владений и всеми другими способами, какими могут, пока не будет исправленонарушение… Неприкосновенными остаются лишь наша личность, и личность королевынашей, и детей наших”. Так Великая хартия вольностей предоставилаподданным право вооруженного сопротивления отклонившемуся от закона государю.
Но врядли можно отрицать, что готовившие документ представители феодальной оппозициипроявили неожиданную для средневековых баронов широту взглядов. Где-то онаобъясняется воздействием обстоятельств (гарантии Лондону и другим городам,ставшим союзниками баронов в борьбе против Иоанна Безземельного); где-то — практическим здравым смыслом (обеспечение единства мер и весов). Однако если оВеликой хартии часто вспоминают до сих пор, то, в основном, потому, что в нейдостаточно четко отразились четыре принципа. Во-первых, «свободныйчеловек» (как бы ни истолковывалось это понятие) может быть подвергнутнаказанию только по закону. Во-вторых, высшая власть вправе получать денежныедотации от подданных (пусть — только от высшего их слоя) исключительно с ихсобственного согласия, выраженного на специально созванном форуме. В-третьих,писаный закон ограничивает самого короля и возвышается над ним, не допускаяпроизвола. Наконец, в-четвертых, подданные вправе создать специальный орган дляконтроля за властью и оказывать ей сопротивление, если она действует вопрекивзятым на себя обязательствам[27].
Все этореально присутствует в Хартии и в эмбриональном виде содержит принципыпарламентарной монархии, в направлении которой и стало эволюционироватьанглийское государственное устройство с момента ее принятия.
Взаключении данной главы мы можем констатировать, что в значительной частиустановлений «городского права» долго фиксируют нормы, типичные для общества вцелом, либо специфика их имеет местный, а не сущностный характер. Это можносказать и о таких свойствах городского права, как исключительность примененияданного законодательства к жителям данного места (так называемая разорванностьправа), закрепление в праве автономии данного городского сообщества, особенно всудебной сфере и др. Исследователи средневекового права отмечают, что первыепроявления своеобразия норм в городских сводах возникают в связи срегламентацией торговли, затем — организацией ремесла, в то время как иныесферы правоотношений сохраняют традиционную окраску. Лишь в итоге длительнойэволюции, и то далеко не везде, городское право приобрело те черты, которыеобычно считаются для него специфическими, общими и определяющими.
Неоспаривая их значения и для развития города, и для развития права в целом,напомним, что не следует переоценивать «несредневековость», «нефеодальность»или даже «антифеодальность» и этих черт. Так, положение о равенстве всех передзаконом знаменитая aequitas имеетвполне средневековый характер, если учесть, что под «всеми» подразумевалисьтолько и исключительно жители данного города определенного статуса, и принципразорванности, расчлененности права, характерный для средневекового общества,воспроизводился здесь в полной мере, a aequitas лишьсвоим существованием в качестве общей идеи давала в отдаленном будущем путьновым отношениям.
Другаячерта городского права — его светский характер — тоже должна осмыслятьсядостаточно критически. Прежде всего, несмотря на то, что церковь как институтне входила в юрисдикцию города, связь церковного права и суда и городскихучреждений этого рода была постоянной и прочной; я имею в виду и принадлежностьгорода церковным сеньорам (и в этих случаях влияние на городской суд иустановления), и применение церковью, даже при отсутствии сеньориальнойзависимости города от нее, церковных методов воздействия (интердикт,отлучение), и подчиненность — как и везде — дел морально -религиозного свойствацерковному суду, и включение в городское законодательство некоторых норм,регламентирующих поведение клириков, живущих в городе, и другие подобныеявления. В то же время консулы полагали для себя возможным и необходимымпринимать постановления против ересей, а городские суды — рассматривать дела обогохульстве. Кроме того, необходимо учитывать религиозное сознание творцовгородского права, закона и суда. Это в свою очередь, невольно накладывало на,казалось бы, светские нормы особый отпечаток, а иногда и деформировало их. Вкачестве примеров этого можно привести для раннего этапа существование Божьегосуда, позже -суда над животными. Подобного рода «поправки» можно было бысделать и относительно других черт городского права.
Изсказанного выше следует явная укорененность права, функционировавшего в городе,в правовых традициях, общих для всего средневекового общества, его неотрывностьот иных форм и сфер правотворчества. Город как бы собирает на своем правовомполе все возможные, существующие к этому времени виды права, вплоть дореципированного римского права. Эта способность к аккумуляции традиций, с однойстороны, имела своим результатом то, что называют «системной целостностьюгородского права». Под ним подразумевается такое явление, при которомнормативные документы — statuta,leges — изданные властными структурами,естественно надстраивались над обычным правом и оно органично включалось вписаное право, с другой стороны, она вела к так называемой иерархии права вгороде. И, пожалуй, эта способность к впитыванию разнородного материала,обусловленная гетерогенным характером самого города как целостного организма, иплавлению его в городское право и была отличительной и определяющей чертойправотворчества в городе.
Заключение
Новыеевропейские города XI-XII вв. стали первыми ассоциациями в томсмысле, что каждый из них держался на общем городском правовом сознании и насвоеобразных городских правовых институтах. На практике большинство европейскихгородов возникало в результате юридического акта, обычно пожалования хартии,причем города не просто возникали, их основывали. Более того, хартия почтинеизменно устанавливала основные «вольности» граждан, которые обычновключали значительные права самоуправления. Конечно, правовой характер новыхевропейских городов был тесно связан с их религиозным характером. Хартииподтверждались религиозными клятвами, а эти клятвы, возобновляемые при сменедолжностных лиц, включали прежде всего обязательство соблюдать городскиезаконы.
Взначительной части установлений «городского права» долго фиксируют нормы,типичные для общества в целом, либо специфика их имеет местный, а не сущностныйхарактер. Это можно сказать и о таких свойствах городского права, какисключительность применения данного законодательства к жителям данного места(так называемая разорванность права), закрепление в праве автономии данногогородского сообщества, особенно в судебной сфере и др.
Другаячерта городского права — его светский характер — тоже должна осмыслятьсядостаточно критически. Прежде всего, несмотря на то, что церковь как институтне входила в юрисдикцию города, связь церковного права и суда и городскихучреждений этого рода была постоянной и прочной; я имею в виду и принадлежностьгорода церковным сеньорам (и в этих случаях влияние на городской суд иустановления), и применение церковью, даже при отсутствии сеньориальнойзависимости города от нее, церковных методов воздействия (интердикт,отлучение), и подчиненность — как и везде — дел морально -религиозного свойствацерковному суду, и включение в городское законодательство некоторых норм,регламентирующих поведение клириков, живущих в городе, и другие подобныеявления. В то же время консулы полагали для себя возможным и необходимымпринимать постановления против ересей, а городские суды — рассматривать дела обогохульстве. Кроме того, необходимо учитывать религиозное сознание творцовгородского права, закона и суда. Это в свою очередь, невольно накладывало на,казалось бы, светские нормы особый отпечаток, а иногда и деформировало их. Вкачестве примеров этого можно привести для раннего этапа существование Божьегосуда, позже -суда над животными. Подобного рода «поправки» можно было бысделать и относительно других черт городского права.
Изсказанного выше следует явная укорененность права, функционировавшего в городе,в правовых традициях, общих для всего средневекового общества, его неотрывностьот иных форм и сфер правотворчества. Город как бы собирает на своем правовомполе все возможные, существующие к этому времени виды права, вплоть дореципированного римского права. Эта способность к аккумуляции традиций, с однойстороны, имела своим результатом то, что называют «системной целостностьюгородского права». Под ним подразумевается такое явление, при которомнормативные документы — statuta,leges — изданные властными структурами,естественно надстраивались над обычным правом и оно органично включалось в писаноеправо, с другой стороны, она вела к так называемой иерархии права в городе. И,пожалуй, эта способность к впитыванию разнородного материала, обусловленнаягетерогенным характером самого города как целостного организма, и плавлению егов городское право и была отличительной и определяющей чертой правотворчества вгороде.
Средневековоегородское право оказало огромное влияние на современное законодательство:торговое, гражданское, уголовное, но при этом значительной чертой городскогоправа был ее конституционный характер. Конституционный характер городскогоправа проявлялся в пяти важных аспектах.
1.Городское право в очень многих случаях основывалось на писаных хартиях,устанавливавших и организацию управления, и гражданские права и свободы. Онифактически были первыми новыми писаными конституциями.
2.Система организации управления, установленная хартией (или без оной), была вомногих важных своих чертах подобна современным системам конституционногоправления: городские власти были ограничены в своих полномочиях, они частоподразделялись на исполнительную, законодательную и судебную отрасли, имевшиеопределенные ограничительные механизмы по отношению друг к другу, проводилисьпериодические выборы должностных лиц, во многих местах сроки пребывания судей вдолжности определялись их хорошим поведением или желанием граждан (до отзыва),законы публиковались, Сдавались их собрания.
3.Гражданские права, предоставляемые городским правом, как правило включалирациональную судебную процедуру с вынесением решения равными по положению, а нес доказыванием посредством судебного испытания поединка. Не допускалисьпроизвольные аресты и заключение в тюрьму без судебного разбирательства.Приказы о взятии под стражу в обеспечение долга были запрещены. Виды наказанийбыли ограничены. В теории богатые и бедные должны были быть судимы на равныхоснованиях. Граждане имели право носить оружие, имели право голоса. Иммигрантампредоставлялись те же права, что и гражданам, после того как они прожили вгороде год и один день. Иностранные купцы имели равные права скупцами-гражданами.
4.Гражданские свободы обычно включали освобождение от многих феодальныхповинностей и налогов и строгие ограничения королевских прерогатив: король,например, соглашался брать с города фиксированный налог и отказывался от правапринудительных займов. А сверх всего, как общий принцип было установлено, чтообязательства граждан устанавливаются заранее и что граждане могут сохранятьвсе приобретенное ими, не подлежавшее этим конкретным обязательствам.
5. Конституционноеправо гражданских прав и свобод включало права и свободы, относящиеся к участиюв городском управлении! Это в свою очередь было связано с конституционнойтеорией, которая никогда не принималась в полном объеме, но и не отвергаласьначисто, что политической властью облечено в конечном счете все сообществограждан.
Список используемой литературы
1. КонституцияРоссийской Федерации принята 12.12.1993 г. [Текст] //Российская газета. -1993.- 25 декабря.
2. Антология мировой правовой мысли: В5т.Т. 2.ЕвропаV-XVIII вв. [Текст] — М.: 1999.
3. Бородин О. Р.Памятники истории права. [Текст] / О. Р. Бородин. – М.: 2003. – 216 с.
4. Броделъ Ф. Материальная цивилизация, экономика икапитализм XV-XVIII вв. Т. 2. Игры обмена. [Текст] / Ф. Бродель. — М.:1988. – 709 с.
5. Варьяс М. Ю. Краткий курс церковного права. [Текст]/ М. Ю. Варьянс. — М.:2001.
6. Вебер М. Историяхозяйства. Город. [Текст] / М. Вебер. – М.: КАНОН-ПРЕСС-Ц, 2001 – 576 с.
7. Галанза Н. Л. Феодальное государство и правоГермании. [Текст] / Н. Л. Галанза. — М., 1963.
8. Есаян Э. С. Великая хартия вольностей и ее местов истории английского права: Автореф. канд. дис. [Текст] /Э. С. Есаян. –Тбилиси: 1988.
9. Иванов А. М. Введение в церковное право: Учебноепособие. Ч. 1. [Текст] / А. М. Иванов. — Владивосток: 2000.
10. История среднихвеков. [Текст] – М.:Издательство «Высшая школа», 1964. – 708 с.
11. Киселёва Л. И.,Любнинкая А. Д. Регистры ремесел и торговли города Парижа [Текст] / Пер. Л. И.Киселевой; Под ред. А. Д. Люблинской //Средние века: Выпуск X. — М.: 1957.
12. Коредский В. М. Саксонскоезерцало: Памятник: Комментарии, исследования. [Текст] / Отв. ред. В. М.Коредкий. — М.: 1985.
13. Пти-Дютайи Ш. Феодальная монархия во Франции и вАнглии X- XIII веков. [Текст] / Ш. Пти-Дютайи. — СПб., 2001.
14. Томсинов В. А. Хрестоматияпо истории государства зарубежных стран. Древность и Средние века [Текст] /Сост.В. А. Томсинов. — М.: 2001.
15. Хрестоматия по истории государства и права:История государства и права зарубежных стран. Т. 1. Древний Восток. Античныймир. Средние века. [Текст] – Воронеж: 1999.
16. Черниловский З.М. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран [Текст] / Ред. 3. М. Черниловского. — М.: 1984.
17. Черниловский З.М. Всеобщая история государства и права. [Текст] / В. М. Черниловский. –ЮРИСТЪ, 1995. – 575 с.
18. Шершеневич Г.Ф.Учебник торгового права (по изданию 1914 года). [Текст] / Г.Ф Шершеневич. -М.:1994.