Сознание и мышление

Сознание и мышление Введение Сознание – это особое состояние, свойственное только человеку, в котором ему одновременно доступен и мир, и он сам. Сознание мгновенно связывает, соотносит то, что человек увидел, услышал, и то, что он почувствовал, подумал, пережил. Многие философы определяют сознание как чудо из чудес мироздания, как великий благостный дар человеку, ибо лишь в сознании он дан сам себе как я, устремленное к вершинам духовного бытия, возвышенной любви
и дружбы, сострадания и радости и т. д. В сознании дано не только все знание о мире, но и вся боль мира. Не случайно, чтобы унять боль душевую или физическую, отключают на какое-то время сознание с помощью наркотиков, алкоголя и т. д. Именно потому, что у человека есть сознание, он способен к душевному страданию самоубийство – чисто человеческий акт животные, не обладая сознанием, не знают и самоубийства. Познать, описать, определить сознание очень трудно, поскольку оно не существует как отдельный предмет
или вещь. Нам все дано благодаря сознанию оно непременно присутствует в каждом нашем образе восприятия, оно мгновенно приводит в связь, в соотнесение наши ощущения, восприятия, мысли, чувства, причем без нашего на то согласия, а тем более контроля. Сознание нельзя вытащить из этой содержательной связи, потому что вне ее оно не существует. Мышление – это движение идей, раскрывающей суть вещей. Его итогом является не образ, а некоторая мысль, идея.
Специфическим результатом мышления может выступить понятие – обобщенное отражение класса предметов в их наиболее общих и существенных особенностях. Прежде всего мышление является высшим познавательным процессом. Оно представляет собой порождение нового знания, активную форму творческого отражения и преобразования человеком действительности. Мышление порождает такой результат, какого ни в самой действительности, ни у субъекта на данный момент времени не существует. Мышление также можно понимать как получение новых знаний, творческое преобразование имеющихся представлений. Смысл проблемы сознания. Проблема сознания – одна из самых трудных и загадочных. Перед взором человека предстает мир, разворачивается зрелище бесчисленных предметов, их свойств, событий и процессов люди пытаются разгадать тайны мироздания, объяснить причины своих переживаний, вызванных встречей с красотой или, наоборот, с безобразным, понять смысл своего существования, отыскать истоки
своих мыслей и т. д. Но все процедуры данности нам мира и переживаний, чувства и мыслей проходят через то, что называют сознанием. Сознание есть то неуничтожимое, вечное, вездесущее, что сопутствует человеческому освоению мира, оно входит обязательной добавкой во все, что мы воспринимаем как данность. Чтобы войти в состояние сознания, недостаточно просто, мыслить, просто переживать, чувствовать, воспринимать необходимы какие-то дополнительные акты, с помощью которых я не просто мыслю, а я мыслю, что я мыслю,
я не просто переживаю, а я переживаю, что я переживаю, я не просто что-то знаю, но я знаю, что я знаю и т. д. В истории философии проблема сознания имеет два уровня своего решения. Первый заключается в описании способов, каким вещи даны в сознании, существуют в нем. На философском языке – это описание феномена сознания. Второй – имеет цель объяснить, как возможно само сознание, т. е. объяснить сам феномен.
В философии античности и Нового времени указанные уровни не различались, а потому считалось, что если описаны способы, каким вещи существуют в сознании, то тем исчерпан вопрос о природе сознания В XX в. философы выделили вопрос о возможности сознания в самостоятельный. Познать, описать, определить сознание очень трудно, поскольку оно не существует как отдельный предмет или вещь. Нам все дано благодаря сознанию оно непременно присутствует в каждом нашем образе восприятия, оно мгновенно приводит в связь, в соотнесение наши ощущения, восприятия, мысли, чувства, причем без нашего на то согласия, а тем более контроля. Сознание нельзя вытащить из этой содержательной связи, потому что вне ее оно не существует. Поэтому-то вплоть до XX в. философия занималась лишь описанием способа существования вещей в сознании, растягивало во времени и пространстве акт сознания, выделяя такие его шаги, как ощущение, восприятие, представление и так далее.
В нашем столетии философы дерзнули задать вопрос как и почему эти шаги мгновенно сворачиваются в образ, благодаря которому возникает связь человека с миром и с самим собой. Ответить же на вопрос, как возможно восприятие образа, значит объяснить феномен сознания. Каждая эпоха имела свои представления о том, что такое сознание. В итоге то, что называлось сознанием в одной эпохе, могло не признаваться в качестве такового в другой.
Представления о сознании тесно связаны с господствующими мировоззренческими установками, а потому античный космоцентризм, средневековый теоцентризм и антропоцентризм Нового времени формировали разное понимание сознания. В свою очередь от того, как представляли себе сознание люди той или иной эпохи, зависел их образ мира, их понимание нравственности, политики, искусства, ибо сознание всегда вплетено в язык реальной жизни
К. Маркс. 2. Метафора сознания Метафора гр. metaphora – перенос – это оборот речи, в котором слова употребляются в их переносном значении. Почему же мы назвали параграф метафора сознания, а не понятие сознания Дело в том, что как мы уже говорили, сознание – предмет неуловимый, вещь нематериальная. Поэтому в обыденном языке очень мало слов, изначально относящихся к действиям сознания. Описывать сознание чрезвычайно трудно, так же как и помыслить о нем. Его реальность прячется, ускользает. Философы античности, поняв, что сознание есть всеобщая связь между объектом и субъектом, попытались рассказать о ней людям, сравнив ее с другой формой связи, более понятной им, встречающейся в их повседневной жизни речь идет о вощенной дощечке, на которой писец процарапывал специальным крючком стилем очертания букв. Отпечатывание на воске букв, конечно же, не есть акт сознания, однако процедура получения печати на воске была использована для описания феномена сознания.
Соответственно и слова воск, печать были использованы не в собственном смысле, а в переносном. Это и есть метафора. Метафору печати на воске для описания сознания применяли Платон, Аристотель как буквы отпечатываются на дощечке воска, так объект отпечатывается на дощечке разума. Так было словесно оформлено представление о сознании. Античная философия открыла только одну сторону сознания – направленность на объект, потому и была использована
соответствующая метафора. Другая особенность сознания – умение человека сосредоточиваться внутри себя, направлять свое внимание на внутренний мир – не была проработана философией. Причина одностороннего видения проблемы сознания кроется в специфике реального мировоззрения и мироощущения античного грека, внимание которого было всецело направлено на окружающий мир. Античный человек живет Космосом и вещами, он философствует о
Космосе и о внешнем мире, вырабатывая соответствующие идеи. Даже сам термин идея означал первоначально видимую фигуру, внешний вид. Греки – прирожденные реалисты они уверены, что предмет зрения существует до того, как он увиден, и продолжает существовать в таком же виде и после акта его восприятия что разум существует как вещь, а потому он остается разумом, даже если в этот момент и не мыслит. Разум и объект существуют независимо друг от друга, а в момент их встречи объект оставляет след на поле разума. След же отражает только внешность вещей. В мировоззрении грека отведено очень мало места личности. Даже Платон, как отмечал Ортега-и-Гассет, предпочитал говорить чаще мы, чем я. У античного грека нет еще навыка сосредотачивать по преимуществу внимание на самом себе и своем внутреннем
мире, он еще не приучен к такого рода работе. Он живет постоянно вне себя, его я направлено к вещам оно проходит сквозь себя подобно лучу света, проникающему сквозь зеркало. Я не задерживается в самом себе, не делает себя предметом своего пристального внимания и рассмотрения. С точки зрения биологии и антропологии, такой способ отношения античного грека к миру вполне естественен, и более того, он воспроизводится постоянно в онтогенезе индивидуальное развитие растения или животного
от момента зарождения до окончания жизни человека. Так, ребенок примерно до трех лет говорит о себе в третьем лице, т. е. даже к себе относится как к объекту, и все его внимание сосредоточено на внешнем для него мире. Такое поведение биологически обусловлено инстинктом самосохранения. Античный грек знает о душе, философы античности рассуждают о ней.
Но душа еще не воспринимается как начало интимности. Тема души – это тема обнаружения скрытого движителя вещей и человека в том числе. Душа как движитель приписывается не только человеку она есть у животных, у минералов и т. п. Знаток античности, выдающийся философ А.Ф. Лосев отметил, что даже у позднеантичных римлян настроение и душевное состояние играли весьма малозначительную роль в их религии.
Веруя в богов, они не столько предавались внутреннему вдохновению и чувству любви к богам, сколько просто, без душевных порывов, выполняли форму культа, будучи уверены в том, что если знать, какому богу и когда молиться, то бог окажет помощь. Он просто обязан помочь тому, кто выполнил все правила молитвы. Таким образом, античный космоцентризм породил и вполне соответствующие ему философские представления о сознании. 3. Открытие внутреннего духовного мира Возникновение потребности во внутреннем сосредоточении. В культуре христианства произошло одно важное событие обострение потребности человека обращать внимание на собственные переживания. Она была вызвана необходимостью общения с трансцендентным Богом. Возникла практика такого общения – молитва. В ней человек должен погрузиться внутрь себя, отключиться от потока жизни, от чувственных восприятий,
освободиться от диктата тела. Молится душа. Появляется и отличное от античности, понимание ее. Душа теперь – это то, что истинно существует, когда остается без мира, освобождается от него. Христианство открывает одиночество как сущность души. Бл. Августин говорил хочу знать Бога и душу, и ничего больше, ровным счетом ничего. Открытое одиночество души было одиночеством особого рода – в
Боге и с Богом. Молитву всегда сопровождают душевные переживания. Вот они-то и становятся предметом внимания средневековых философов, которые начали искать формы и способы их выражения. Античная философская классика не оставила и не создала таких форм. Наряду с молитвой возникла практика исповеди, стимулировавшей умение совершать самоанализ, нравственный самоотчет. В процедуре исповеди способность к самооценке закреплялась институционально.
Пытаясь найти способы выражения религиозных переживаний, мыслители, по сути, открыли новую грань проблемы сознания сознание – это не только знание о внешнем мире, но прежде всего знание о собственном духовном опыте, его содержании. Античная метафора отпечатка на воске уже не могла быть использована. Требовались иные способы описания сознания, другие метафоры. Если в античности точка отсчета для изучения сознания находилась вне внутреннего мира человека – такой точкой отсчета выступали внешние вещи, то теперь сознание могло изучать себя только с помощью анализа собственного содержания. Проблему сознания как самосознания четко сформулировал Бл. Августин начало V в. н. э на которого оказал большое влияние греческий философ-платоник, основатель неоплатонизма – Плотин III в. н. э. Плотин заложил основы серьезной проработки темы духовной сущности и связанной с ней темы сознания. Обнаружив, что обладает духовным опытом, он начинает переживать состояние
своей иномирности, т. е. своей нетождественности только своему телу. Плотин не только обнаружил духовный опыт, но и попытался рассказать о его содержании людям. В духовном опыте он выделяет три уровня. Первый – высший, где происходит отдохновение в Божественном. Чтобы выйти на этот уровень, надо, учил Плотин, пробудиться от своего тела, прийти к самому себе, стать недосягаемым для внешнего мира.
Именно так можно приобщиться к красоте, исполненной величия, испытать блаженство слияния с Божественной простотой, прожить лучшие моменты своей жизни. Но долго, а тем более вечно, находиться в этом состоянии человек не может он с необходимостью опускается на второй уровень – рефлексии и рассуждения. Это уровень, на котором человека одолевает многообразие чувств, мыслей, помыслов, связанных с жизнью по стихиям мира сего.
Третий уровень – низший. Здесь господствуют инстинкты и страсти. Место сознания в структуре духовного опыта. Вторичность сознания. Какое отношение к проблеме сознания имеют выделенные Плотином уровни духовного опыта Самое непосредственное, ибо сознание в структуре духовного опыта, по его мнению, есть как бы возмещение нашей недостаточности, нашей несостоятельности, проявляющейся в том, что нам не дано пребывать постоянно в состоянии Божественной простоты. Если бы мы могли это делать, то жизнь духа стала бы нашей жизнью. Сознание – это какой-то центр между двумя теневыми зонами безмолвной, не осознающей себя жизнью нашего я в Боге, и молчаливой, бессознательной жизнью нашего тела. Человек имеет божественно-духовную сущность, и для того, чтобы стать тем, что он есть, он должен ощутить,
пережить жизнь своего я в Боге, т. е. побывать на высшем уровне своего духовного опыта, прикоснуться святости. Русский мыслитель Г. Федотов считал, что святость есть утонченная форма творчества, направленная на самого человека. Аналогичные мысли высказывал А. Эйнштейн если выгнать из храмов менял, то останутся люди, бескорыстно занятые духовной работой. С точки зрения Плотина, у всех людей есть способность выйти на высший уровень самих себя, на уровень
Божественной мысли нашего я, ибо до своего рождения мы были частицами духовного мира, не отделенными от него. Пробудить в себе духовное существо очень трудно, ибо занятые заботами о земных делах, о телесном, мы слабо ощущаем в себе жизнь Духа, не всегда умеем отгородиться от всякого постороннего шума, от телесных желаний, для того, чтобы душа наша могла остаться наедине с Богом. Однако на высших уровнях духовного слияния, духовной простоты, где нет ни чувств, ни эмоций,
ни мыслей, я погружается в состояние безмолвия оно просто пребывает в высшем мире, безмолвно переживая лучшие минуты жизни. И здесь возникает парадокс когда я находится в состоянии своего единства с Божественным, оно не обладает собой, не выделяет себя, забывает о себе, а потому не рефлексирует, не рассуждает, не самосознает свои состояния. Но в тот миг, когда я делает предметом своего рассмотрения свое пребывание в состоянии Божественной простоты, его там уже нет. Другими словами, чтобы рассказать об этом состоянии, я должно выйти из него, покинуть его, перейти на средний уровень рефлексии и рассуждения, где оно уже знает себя, знает, что оно знает. На его долю остается теперь только воспоминание о состоянии отдохновения в Божественном. Это воспоминание и есть сознание. Оно не реальность, а отражение того, что случилось на высшем уровне. Сознание есть не только воспоминание, но и попытка зафиксировать его содержание в языке.
То есть сознание – явленность духовного, явленность того переживания, которое испытал человек, поднявшийся на уровень Божественной простоты. Но языковые средства и метод рефлексии не в состоянии полностью и адекватно передать состояние отдохновения в Божественном. Отсюда рождается осознание человеком своей беспомощности. Итак, по Плотину, сознание – не самое лучшее в духовном опыте.
Оно дано нам для того, чтобы мы помнили в своей обычной жизни мы удалены от Бога, однако можем совершить переход на уровень Божественного отдохновения с целью очищения. Сознание есть своеобразная память о нашей земной ничтожности и нашей возможности достигать Божественное, становиться образом Божиим. Следует заметить, что некоторые религиозные русские философы, например Н. А. Бердяев также считали, что сознание дано людям, чтобы они испытали муки души, потерявшей
единение с Богом, но в то же время оно гарантирует возможность творческого восстановления утерянного единения с Богом. Каждый индивид в своей душе по-своему решает и переживает проблемы единения с Богом, падения в мир повседневности и пороков, по-своему помогает душе отгородиться от всякого постороннего шума, телесных желаний, для того, чтобы она смогла подняться на верхний уровень Божественной простоты и услышать голос сверху, по-своему учиться видеть мир иначе – закрыв глаза. Сознание – это индивидуальный и уникальный акт воспроизведения переживания духовной простоты. И в этом смысле оно – странная способность человека, ибо направляет внимание человека не на внешний мир, а на внутренние духовные переживания. Естественно жить в мире, а отворачиваться от него – противоестественно. Античный грек не понял бы плотиновскую трактовку сознания как замечено выше, то, что называется сознанием в одной эпохе, может не восприниматься таковым в другой.
Сформировалось понимание сознания как явления духа. Традиция подобного толкования природы сознания многократно воспроизводилось и в Новое время, к примеру в философии Гегеля, хотя философ понимал дух как некий Абсолют, существующий объективно и надындивидуально. Отметим еще один момент в плотиновском понимании сознания.
Выделив три уровня в духовном опыте человека, Плотин поместил сознание на втором, между двумя другими – высшим и низшим, где сознания нет. Следовательно, это сферы бессознательного. Высший уровень нашей жизни в Боге – это безмолвное, нерефлексивное блаженство, где я не господствует, не осознает своей автономности. Низший уровень – молчаливая бессознательная жизнь нашего тела. Сознание находится между двумя сферами бессознательного.
Но очень важно понять, что сознание, по Плотину, есть отражение бессознательной нашей жизни в Боге. Сознание – способность воспроизвести переживание духовной простоты. Оно не связано с жизнью тела, не отражает этот низший уровень бессознательного. Плотин не понял бы Фрейда, ибо согласно Плотину, сознание не связано с теми процессами, которые протекают, например, в области моей печени или сексуальных физиологических влечений.
Я не могу вспомнить, что происходило там со мною. Не могу потому, что там нет моего я – по исходу. Я не могу вспомнить, что происходило там со мной, ибо я не присутствовало в физиологических процессах. Я, как то, в чем сознание себя являет, причастно только Богу. Тема бессознательного, как первичного содержания, которое проявляется в сознании, определяя его вторичность, войдет впоследствии в арсенал методологических средств, с помощью которых европейская философия будет решать проблемы, связанные с сознанием. Сознание, как наказание человека за грех. Начиная с Плотина и Бл. Августина, сознание рассматривается как нечто вторичное, а потому не самое подлинное, не самое лучшее и высокое, что есть в человеческом духовном опыте. Почему Во-первых, благодаря сознанию, человек понимает, как он наказан тем, что не может долго пребывать в состоянии Божественной простоты. Сознание постоянно напоминает ему об этом состоянии, заставляя страдать
и мучиться. В сознании я живет раздвоенной жизнью ему приходится постоянно соотносить жизнь по стихиям мира сего и жизнь в Боге. Во-вторых, сознание есть отпадение человека от вечности. Акт сознания уже знает время, ибо знает, что что-то было до сознания. Вечность – высшая ценность, время – это бренность, тлен, смерть. Бытие во времени, а значит, в сознании, менее подлинно, чем бытие в вечности.
Сознание всегда лишь догоняет уже случившееся, важное и не может его догнать. Оно по времени отстает от решающих событий духовной жизни людей. Его, как отмечено выше, нет в состоянии единства я с Богом оно появляется позже, оно всегда опаздывает. Какие-то главные решающие события происходят в мире духовного опыта человека до того, как включается
сознание. И если бы люди не были греховны, они могли бы обойтись без сознания. Состояние сознания – следствие греха человека. Память о том, что сознание отражает уже случившееся, уже происшедшее без его ведома, должна смирить человеческую гордыню, научить его не возносить свою способность быть сознательным. В-третьих, строгое противопоставление настоящего, прошлого и будущего – это сущность сознания. Только для того существует необратимость времени. Отсюда трагизм и грусть сознания, ибо сопоставляя временной ряд, оно понимает хрупкость и эфемерность момента настоящего, которое неумолимо мгновенно становится прошлым Смерть присутствует в каждом мгновении жизни, и сознание не дает человеку забыть об этом. Чем старше становится человек, тем глубже и ярче он осознает трагизм временности. В-четвертых, сознание не только открывает человеку трагизм его существования во времени, но часто просто
мешает человеку в его деятельности. Как заметили еще Плотин и Августин, сознательность и интенсивность деятельности часто находятся в обратно пропорциональной зависимости. Например, мысль раньше сознания и не всегда нуждается в нем. Даже человеческий младенец мыслит, когда сознание т. е. отражение его мысли у него еще нет. То же происходит и в состоянии Божественной простоты.
Здесь в безмолвной тишине энергия ума собрана в своей полноте и целостности, ум не нуждается для своих действий в сознании. Сознание – отблеск ума, отображение процессов мышления, и как всякое отображение, оно уменьшает энергию ума, мешает своим отблеском ему. В-пятых, сознание напоминает человеку, что он есть не только природное, физическое и физиологическое существо, но и нечто иное – духовное. Сравнивая в сознании состояния
Божественного экстаза с состоянием телесных потребностей и отправлений, человек начинает стыдиться своих природно-телесных свойств и влечений. Притча об Адаме свидетельствует пока Адам жил в Духе, он не знал стыда. Только сорвав запретный плод он узнал, что он наг, и устыдился. И когда Бог позвал его, Адам ответил, что не может подойти, ибо наг. Как известно, Бог спросил кто сказал тебе, что ты наг
Стыд – оповещение об отпадении человека от вечности и Бога, оповещение о сознании. Сознание – это обреченность человека на выбор духовность или телесность Данный выбор каждое новое поколение и каждый рожденный человек делают заново, вновь и вновь. В таком выборе – тяжесть одного из противоречий человеческой жизни, и сосредоточена эта тяжесть в сознании. Связь сознания и страдания признавали в дальнейшем многие философы. Так, Гегель приписывал сознанию способность выносить напряжение противоречий жизни, а Э. В. Ильенков писал, что вся боль мира существует, особенно, только в сознании. В заключение отметим, что хотя плотиновское понимание сознания во многом определило христианское учение о сознании, представленное, например, в трудах Бл. Августина, все же нельзя ставить знак равенства между неоплатоником
Плотином и христианином Августином. Плотин не знает личности Бога, не знает и личного к нему отношения. Для него на высшем уровне Божественной простоты происходит неизреченное слияние я и безличного Бога. Христианин же даже в экстазе, когда кажется, что я больше не отличается от Бога, знает, что Бог – это господин, а он, христианин, его раб.
Между ними личное отношение, т. е. отношение между личностью Бога, природа которого сама по себе недосягаема, и личностью человека. Плотин обезличивает и Бога и ищущего Его человека, в экстазе человек растворяется в Боге. Для христианства личность, достигая предстояния лицом к лицу с Богом, достигая соединения с Ним благодати, не смешивается с
Ним. Бог христианства открывает Себя Личного, живого Он тот, Которому я говорю Ты, и Который зовет меня В. Лосский. Я говорю ему Ты в молитве и через молитву достигаю соединения с ним. Плотин входил в экстаз Божественной простоты не при помощи молитвы, а используя особую технику такого вхождения. Поэтому в своем сознании христианин более учтив и смиренен, более глубоко переживает свой
разлад с Богом и миром, трагичнее осознает свое отпадение от Бога, потому что знает о грехе. 4. Общее понятие о процессе мышления Мышлением называется процесс отражения в сознании человека сущности вещей, закономерных связей и отношений между предметами или явлениями действительности. В процессе мышления человек отражает объективный мир иначе, чем в процессах восприятия и воображения. В восприятиях и представлениях внешние явления отражаются так, как они воздействуют на органы чувств в красках, формах, движении предметов и так далее. Когда же человек мыслит о каких-либо предметах или явлениях, он отражает в своем сознании не эти внешние особенности, а саму сущность предметов, их взаимные связи и отношения. Сущность любого объективного явления может быть познана лишь тогда, когда это явление будет рассматриваться в органической связи с другими. Диалектический материализм рассматривает природу и общественную жизнь
не как случайную сумму отдельных, не зависимых друг от друга явлений, а как единое целое, где все явления органически связаны между собой, зависят и обусловливают друг друга. В этой взаимной связи и обусловленности данного явления другими явлениями и проявляются его сущность, законы его существования. В процессе восприятия, например, дерева человек, отражая в своем сознании ствол, ветви, листья и другие части и особенности именно данного отдельного конкретного предмета, может
воспринимать это дерево изолированно от других явлений, любоваться его формой, свежестью зеленой листвы, причудливыми изгибами ствола. Иначе протекает процесс мышления. Стремясь понять основные законы существования данного явления, проникнуть в его сущность, человек обязательно должен отразить в своем уме также и отношения этого предмета с другими предметами и явлениями. Нельзя понять сущность дерева, если не выяснить, какое значение для него имеют химический состав почвы,
влага, воздух, солнечный свет и пр. Только отражение этих связей и отношений позволяет человеку понять функцию корней и листьев дерева, ту роль, которую они играют в круговороте веществ в растительном мире. Сам предмет отражается в процессе мышления иначе, чем в восприятии в мышлении мы не только выделяем отдельные части предмета это возможно и в восприятии, но стараемся понять, в каких соотношениях эти части находятся друг с другом. Мышление позволяет проникнуть в сущность явлений только одним путем – через отражение тех связей и отношений, которые имеются у данного явления с другими явлениями. Это отражение связей и отношений не может осуществиться, если мы не отрешимся от конкретных особенностей предмета и не станем мыслить о нем в самом общем виде. В процессе мышления конкретный образ единичного предмета данный дуб, данная береза отходит на задний план. Мы мыслим теперь уже о дереве вообще, которое может быть и дубом, и березой, и деревом любой другой
породы. Таким образом, мысль о каком-либо предмете приводит одновременно к двум последствиям 1 к отражению этого явления в его сущности, т. е. в его взаимосвязях и взаимообусловленности с другими явлениями 2 к мысли об этом явлении вообще, а не в какой-либо данной конкретной форме. 5. Основные особенности мышления Процесс мышления характеризуется следующими особенностями 1. Мышление всегда имеет опосредованный характер. Устанавливая связи и отношения между вещами, человек
опирается не только на непосредственные ощущения и восприятия, но обязательно и на данные прошлого опыта, сохранившиеся в его памяти. Эта обусловленность мышления прошлым опытом особенно ясно обнаруживается тогда, когда сталкиваешься с результатом какого-то явления, по которому можно сделать заключение о причине явления. Например, увидев утром покрытые снегом улицы и крыши домов, мы можем заключить, что ночью была метель. Установить эту связь нам помогают всплывшие в памяти представления о ранее бывших и наблюдавшихся
событиях. Если бы этих представлений не было, мы не смогли бы установить причину данного явления. Опосредованный характер мышление имеет и при прямом наблюдении связи явлений. Когда мы видим, как под воздействием солнечных лучей высыхают мокрые от дождя улицы, мы делаем заключение о причине этого явления только потому, что наблюдение его вызвало в нашей памяти обобщенное воспоминание подобных же случаев, наблюдавшихся ранее. 2. Мышление опирается на имеющиеся у человека знания об общих законах природы и общества. В процессе мышления человек пользуется уже сложившимися на основе предшествующей практики знаниями общих положений, в которых отражены наиболее общие связи и закономерности окружающего мира. В указанном выше примере это будет мысль о том, что вода, как правило, испаряется под влиянием тепла. Само понятие причины и следствия могло возникнуть только опосредованно, путем обобщения сохранившихся в памяти многих фактов, в которых обнаруживались, данные связи между явлениями.
Но раз это понятие возникло, оно включается в дальнейшую работу мышления. 3. Мышление исходит из живого созерцания, но не сводится к нему. Отражая связи и отношения между явлениями, мы всегда мыслим эти связи в отвлеченном и обобщенном виде, как имеющие общее значение для всех сходных явлений данного класса, а не только для данного, конкретно наблюдаемого явления. Эти связи обнаруживаются лишь потому, что они присущи всем явлениям данного класса,
являются общим для них законом существования. Поэтому, чтобы отразить ту или другую связь между явлениями, необходимо отвлечься от конкретных особенностей этих явлений. Сам процесс абстрагирования или отвлечения в какой-то степени опирается на полученные в процессе практической деятельности знания общих связей и закономерностей явления, без которых нельзя было бы отделить в нем существенное от несущественного, общее от единичного.
Однако то, что наше мышление отвлекается от конкретных особенностей предметов и явлений, вовсе не значит, что оно не нуждается в живом созерцании действительности, в ощущениях и восприятиях. Какие бы сложные процессы мышления мы ни имели, они всегда в своем исходном моменте опираются на восприятие действительности. Без этого отраженные сознанием связи явлений легко теряют свой объективный характер. Познание, отражающее действительные связи между явлениями, всегда идет от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике. Когда, например, мы думаем о связи между, засухой и жизнью растений, то всегда имеем при этом известные наглядные образы. Но эти образы играют лишь подсобную роль, облегчая в известной степени процесс мышления, их конкретные внешние особенности не имеют значения для акта мышления. Об этом можно судить хотя бы по тому, что у разных людей при мысли об указанной выше связи конкретные
образы вещей могут быть совершенно различными один человек представит себе засохшую степь, покрытую трещинами, другой – поле ржи с высохшими колосьями, третий – опаленную листву молодых деревьев и так далее. Однако общим для всех будет то, что все они мыслят одну и туже связь отсутствие влаги и зной, иссушивший почву, являются причиной гибели растений. 4. Мышление всегда есть отражение связей и отношений между предметами в словесной форме.
Мышление и речь всегда находятся в неразрывном единстве. Еще К. Маркс и Ф. Энгельс указывали на органическую связь языка и мышления Язык есть непосредственная действительность мысли ни мысли, ни язык не образуют сами по себе особого царства они – только проявление действительной жизни. Благодаря тому что мышление протекает в словах, облегчаются процессы абстракции и обобщения, так как
слова по своей природе являются совершенно особыми раздражителями, сигнализирующими о действительности в самой обобщенной форме. Всякое слово речь уже обобщает. Значение слова для процесса мышления исключительно велико. В связи с тем что мышление выражается в словах, мы можем отразить в нашей мысли сущность не только непосредственно на нас действующих, но и недоступных прямому восприятию предметов.
Мышление позволяет нам проникнуть в далекое прошлое, представить процессы возникновения и развития на Земле жизни и так далее. Оно позволяет нам заглянуть также и в будущее, предвидеть ход исторических событий. Мышлением мы можем отразить законы существования как огромных небесных тел, так и мельчайших атомов. Оно необходимо в любой практической деятельности, поскольку помогает предвидеть ее результаты. 5. Мышление человека органически связано с практической деятельностью. В своей сущности оно опирается на общественную практику человека. Это отнюдь не простое созерцание внешнего мира, а такое его отражение, которое отвечает задачам, возникающим перед человеком в процессе труда и других видов деятельности, направленных на переустройство окружающего мира существеннейшей и ближайшей основой человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не одна природа как таковая, и разум человека развивался соответственно тому, как человек научался
изменять природу Вывод Формированию сознанию человека предшествовал длительный период умственного развития животных. В истолковании этого развития диалектический материализм отвергает как гилозоизм, так и признание психики привилегией только человека. Он исходит из того, что психическое отражение появляется лишь на высоком уровне от организации материи и связано с образованием нервной системы. Элементарной формой отражения, свойственной всем живым организмам, является раздражимость, которая
на более высоком уровне эволюции переходит в чувствительность, т. е. способность отражать отдаваемые свойства вещей в виде ощущений. У позвоночных животных возникают элементарные формы психики – способность анализировать сложные комплексы одновременно действующих раздражителей и отражать их в виде восприятия – целостного образа ситуации. Обычно у животных различают два основных типа поведения инстинктивное, врожденное и опирающееся на индивидуально приобретенные навыки.
В жизни каждого индивидуума мышление не существует как чисто интеллектуальный процесс, а неразрывно связано с иными психическими процессами, т. е. Не существует изолированно от сознания человека в целом. Идеализм всегда стремился оторвать мышление от материи человеческого мозга, языка, практической деятельности общества, а если и признавал такую связь, то стремился представить мышление как нечто производное от некоторых духовных начал, стоящих над материей и сознанием отдельных людей например, Гегель. Современная буржуазная философия в лице неопозитивизма стала на позиции отрицания мышления как чего-то реально существующего. Следуя бихевиоризму, сводя весь опыт человека лишь к непосредственно наблюдаемым фактам, неопозитивизм объявляет мышление, наряду с материей в отличие от языка, который всегда выступает как чувственно воспринимаемый факт, фикцией. Неопозитивизм игнорирует тот факт, что язык есть средство выражения, форма существования мысли.
В действительности же через анализ языка изучаются те свойства мозга которые характеризуются как мышление