–PAGE_BREAK–
Воспроизводство студенческой молодежи: новые тенденции
Проблема воспроизводства студенческой молодежи может рассматриваться в различных аспектах. Поскольку студенчество формируется из молодых представителей различных слоев, то в периоды трансформации социальной структуры общества оно может служить индикатором этих процессов.
Само оно также является их активным участником: ведь высшее образование выполняет функцию индивидуальной и/или групповой социальной мобильности и воспроизводства слоев, занимающихся высококвалифицированным и сложным трудом.
Анализ социальной структуры студенчества важен и в аспекте социальной справедливости, т.к. показывает доступность высшего образования для различных слоев, т.е. с точки зрения «выравнивания шансов для всех».
Но есть еще и социокультурный аспект этой проблемы: в какой социальной среде имеются оптимальные материальные и культурные условия для формирования комплекса личностных качеств, требуемых для получения высшего образования? Ведь для успешного прохождения конкурса, формирования академической дисциплины студентов, стремления хорошо усваивать изучаемый предмет, развивать кругозор и т.д. необходимы достаточно высокий уровень притязаний личности, престижность интеллектуального труда, ценности профессионализма, мотивации на достижение успеха в учебе и т.д. Поэтому представители одних социальных слоев оказываются более конкурентоспособными для системы высшего образования ( легче поступают в престижный вуз, на престижный факультет), другие — менее конкурентоспособными.
Таким образом, система высшего образования выступает в качестве одного из основных звеньев в социальном механизме воспроизводства, в первую очередь «среднего» и «высшего» классов.
Теория воспроизводственной функции образования была предложена в 60-е годы французскими социологами П. Бурдье и Дж. Пассероном, а затем развивалась в лоне антропонимической школы ( Д. Берто и др.). Тогда П. Бурдье пришел к выводу о том, что во Франции «сын высшего чиновника имеет в 24 раза больше шансов поступить в университет, чем сын сельскохозяйственного рабочего, в 40 раз больше, чем сын промышленного рабочего, и его шансы также вдвое выше, чем у сына среднего чиновника» [9]. Правда, в последующие три десятилетия высшее образование в странах Запада стало массовым и доступным, но, тем не менее, социальные структуры в них изменились мало, оказались инертными. Об этом свидетельствуют результаты эмпирических исследований Л. Дубермана (США), Дж. Голдторпа и Ф. Бивина (Великобритания), Ж. Марсо (Франция).
Конечно, образование является одним из средств для восходящей социальной мобильности, своего рода ” социальным лифтом” (П. Сорокин), но гораздо реже и в меньшей мере, чем это принято считать.
«Малоподвижность» социальных структур объясняется тем, что элита использует более гибкую стратегию самовоспроизводства, чем раньше. Решающая роль в ней принадлежит символическому капиталу личности, а не только экономическому, то есть образовательному и культурному капиталу, включающему, по Бурдье языковую и культурную компетенцию [10]. Обучая своих детей в привилегированных образовательных учреждениях, представители элиты безболезненно осуществляют там социальный отбор и приводят к ключевым позициям контроля в экономике и политике прежде всего ” своих”.
«Наделение» элитой своих детей символическим капиталом, образованием, а не просто передача прав владения экономическим капиталом обусловлено рядом причин. Это и профессионализация управления, отделение собственности от управления, сложность последнего; это и рост демократических настроений в обществе, требование равенства образовательных возможностей.
Для ” средних классов” и, особенно, для ” новых средних классов”, включающих в себя представителей среднего и малого бизнеса, работников умственного труда, высшее образование также оказывается средством удержать и передать детям свой статус. Именно поэтому социальная структура студенчества в неполной степени является ” слепком” с социальной структуры общества, последняя асимметрично представлена в студенчестве. В его структуре присутствуют ” флюсы” в сторону выходцев из высших и средних слоев. В отличие от среднего образования, являющегося в основном агентом общегражданской социализации, высшее образование выполняет функции профессиональной социализации личности. Поэтому вузы глубже, чем средняя школа, ощущают на себе влияние преобразований в системе институтов рыночного хозяйства, когда, к примеру, возникают потребности в новых специалистах. Стремление высших слоев обеспечить своим детям возможности для получения первоклассного образования понятно. Ведь оно является основным условием для того, чтобы они унаследовали лидирующие позиции в обществе.
В 60-е годы советские социологи также начали заниматься проблемами социальной структуры общества, роли высшего образования в социальных перемещениях [11], изучением жизненных планов молодежи, и их реализации [12]. В работах М.Н. Руткевича, Ф.Р. Филиппова, Н.А. Аитова, О.И. Шкаратана, на материале эмпирических исследований была показана относительно высокая социальная мобильность, обусловленная доступностью высшего образования для широких слоев населения. Сейчас исследования по этой проблематике получают более глубокое теоретическое осмысление сквозь призму особенностей советской стратификационной системы и ее трансформации[13].
Какие же изменения происходят в социальной структуре студенчества в настоящее время? Каковы основные социальные источники пополнения? Остается ли оно достаточно эгалитарным или имеет тенденцию к элитаризации? Рассмотрим эти вопросы на примере московского студенчества. В чем выражаются наиболее существенные особенности его социальной культуры, как осуществляется его воспроизводство?
Во-первых, среди родителей студентов сравнительно немного незанятых (безработных, неработающих пенсионеров, инвалидов и т.д.). К данной категории только 4,6% от опрошенных студентов отнесли своих отцов, а 14,4% — матерей, т.е. социальная структура студенчества, по сравнению с социальной структурой общества выглядит как более благополучная, является структурой
Диаграмма социального состава опрошенных студентов ( в процентах от ответивших; принадлежность к страте определялась по роду занятий отца). Выделенные страты:
рядовые работники сферы услуг; 2) рабочие, вспомогательно-технический персонал государственного и частного сектора; 3) инженерно-технические работники, экономисты, служащие производственных предприятий промышленности и сельского хозяйства; 4) специалисты государственных и негосударственных научных, образовательных, медицинских, культурных и других учреждений; 5) военнослужащие, работники правоохранительных органов, органов юстиции и т.д.; 6) специалисты: работники органов административного управления ( центрального и местного; министерства, госкомитеты, префектуры и т.д.); 7) руководители высшего звена управления промышленных, аграрных предприятий, хозяйств, учреждений науки, культуры, образования, здравоохранения; 8) руководители государственного административного управления федерального, областного, городского, муниципального уровня ( министерств, комитетов, префектур и т.п.); 9) фермеры; 10) лица, занимающиеся индивидуальной предпринимательской деятельностью ( торговцы, ремесленники, «индивидуалы» («челночники») и т.д.); 11) владельцы, совладельцы, управляющие частных производственных финансовых, торговых, образовательных, медицинских и иных частных центров и фирм; 12) другие.«улучшенного» типа. Во-вторых, (см. диаграмму), социальный состав студенчества достаточно пестрый: в нем широко представлены и традиционные, и новые страты, появившиеся в ходе реформ (владельцы собственного дела, предприниматели). В-третьих, доминирующей группой являются студенты — выходцы из семей специалистов с высшим образованием (их свыше 60%). И это закономерно. Опыт бывших социалистических стран показывает, что когда снимали ограничения на прием в вузы ” лиц непролетарского происхождения”, доля этих слоев в составе студенчества резко возрастала. В-четвертых, среди московских студентов значительно уменьшилась доля детей рабочих и вспомогательного персонала: она составляет 19,3%. Это, конечно, намного меньше, чем в ” доперестроечную” эпоху, когда государство поддерживало определенный баланс слоев в социальной структуре студенчества. Для сравнения: к 80-м годам дети из семей рабочих и вспомогательного персонала составляли примерно 35-45% от общей численности студентов (данные по СССР)2. В-пятых, студенчество Москвы быстро пополняется представителями нового для нас слоя — молодыми людьми из семей, где один из родителей, а то и оба родителя — владельцы частных фирм в различных областях бизнеса. Доля студентов, чьи отцы имеют ” собственное дело”, составляет 4,5% (а с учетом «матерей-владелиц» она возрастает до 6-7%). Думается, что эта социальная группа ” представлена” в студенческой среде, по меньшей мере, пропорционально своей численности. Численность предпринимателей — владельцев в 45 составе активного населения равнялась к 1995 г. 3,2%, но ряд исследователей полагает, что в действительности их доля значительно выше [14,15].
Важной особенностью социального состава московского студенчества является высокая занятость родителей в государственном или негосударственном секторе экономики. Поясним, что, говоря о негосударственном секторе, мы имеем в виду лиц, занятых индивидуальной предпринимательской деятельностью; более крупных собственников, (со) владельцев ” собственного дела”, а также наемных работников частных предприятий. Родителей студентов, занятых на предприятиях, являвшихся совсем недавно государственными и только превращающихся в акционерные товарищества мы в этот сектор не отнесли, поскольку эти предприятия, предстающие как негосударственные с юридической точки зрения, по всем социальным признакам остаются организованными как государственные. По нашим данным в негосударственном секторе заняты 29,4% отцов опрошенных (66% — в государственном), и 19,2% — матерей (66,4% — в государственном). В целом доля студентов, у которых хотя бы один родитель занят в негосударственном секторе составляет 37-38%. Это уже немалая величина. Почему мы считаем этот критерий дифференцирующим студенчество признаком? Дело в том, что у людей, связанных с частным сектором, жизненные перспективы, ожидания и установки, уровень жизни кардинально иные чем у слоев, «завязанных» на госсектор. Еще одна линия расслоения студенчества «пролегла» между вузами: оказалось, что разные вузы ” аккумулируют” студентов из разных страт далеко не одинаково. Конечно, и раньше были вузы, отличавшиеся как престижностью (привлекательностью), так и ” элитарностью” (т.е. высокой долей студентов выходцев из рядов советской элиты). Однако сейчас список ” элитарных” вузов пополнился.
Среди обследованных вузов наряду с МГУ и Юридической Академией, в него вошли новые ” фавориты”: Медицинский стоматологический институт и Коммерческий институт. Эти вузы стали привлекательнее для молодых людей — выходцев из ” восходящих” слоев (т.е. повышающих свой социальный и материальный статус), тогда как в других вузах учится значительно больше молодых людей из социальных групп еще не в полной мере адаптировавшихся к рыночной экономике.
Для понимания этих процессов, как показало изучение корреляционных связей, существенное значение имеет соотношение доли студентов, чьи отцы — рабочие и вспомогательный персонал и доли студентов, чьи отцы – владельцы частных фирм. Именно этот показатель в наибольшей степени дифференцирует материальное положение и настроения студентов разных вузов (см. табл. 1).
2 Рассчитано по таблице 2, приведенной в [11, с. 200].
В исследовании были выявлены и другие особенности социальной стратификации студенчества Москвы. Подтвердился факт ” наследственной приверженности” профессиям родителей у заметной части студентов. Так, в технических вузах выше доля студентов из семей инженерно-технических работников; в Государственной юридической Академии — из семей военнослужащих и работников правоохранительных органов; и т.д. и т.п. Этот результат наглядно демонстрирует роль высшего образования в механизме воспроизводства социальных слоев (что, вообще говоря, является одним из условий самоорганизации и обеспечения стабильности общества).
Итак, какие выводы следуют из приведенных выше фактов и закономерностей, характеризующих социальную структуру студентов Москвы?
1. Отказ от специальной государственной регламентации структуры студенчества привел к тому, что она формируется под влиянием механизмов саморегуляции, интенсивно и расширенно пополняясь за счет выходцев из «средних» и «высших» (в наших условиях) слоев специалистов с высшим образованием, руководителей высокого уровня, владельцев предпринимателей.
2. Это приводит к их преобладанию над выходцами из слоев работников менее квалифицированного труда (рабочих, вспомогательного персонала). Так что в некоторых отношениях структура московского студенчества приближается к «западному» типу, т.е. характерного для индустриально развитых стран.
3. Какой вид примет система высшего образования в России в XXI веке, сказать пока трудно: станет элитарной или сохранит свою доступность как сейчас. Ясно одно, что нельзя отказываться даже в наших условиях от различных форм поиска, отбора и поддержки талантливых молодых людей из любых слоев населения.
4. Критерии социальной дифференциации, которые мы выбрали, оказались тесно связанными с уровнем материального положения студенчества. Поэтому мы перейдем к более подробной характеристике уровня жизни студенчества.
Если анализ социальной структуры студенчества — первый аспект проблем воспроизводства этой социальной группы, то второй аспект — это ее уровень жизни, вокруг которого сложилось столько мифов. Яркое представление об уровне жизни студенчества дает таблица 2.
Как видно из результатов опроса, 52,3% московских студентов происходит из семей с удовлетворительным уровнем жизни, у остальных 16,5% родительские семьи обеспечены прекрасно. Следовательно, почти 70% московских студентов, по меркам переходного периода, обеспечены неплохо. Эти данные хорошо коррелируют и с показателями личного потребления студентов по одежде, питанию, развлечениям, летнему отдыху и т.д. И именно эта масса студентов во многом определяет общий облик и социальное самочувствие студентов. Но материальное положение 25-30% студентов (критически-низкий, плюс низкий уровень жизни) можно оценить как неудовлетворительное: оно внушает тревогу, а у почти 8% ситуация просто катастрофическая, они живут впроголодь, не говоря уже о других потребностях.
–PAGE_BREAK–
Распределение доли студентов, чьи отцы — рабочие (в государственном и негосударственном секторах) и, соответственно — владельцы, директора, предприниматели (в % к ответившим)
МГУ
(ест.)
МГУ
(гум.)
МАИ
МГТУ
Строит,
ун-т
Акад. пищ.
пр.
Ин-т комм,
хоз.
Пед.
ун-т
С/ч
акад.
Худ.-
пром.
ин-т
Мед.
стом.
ин-т
Гос. юр.
акад.
Коммерче-
ский ин-т
В целом по
Москве
1. Отцы — рабочие
20,0
12,0
22,3
15,9
34,3
20,0
27,0
19,5
36,0
15,3
8,2
7,0
9,5
19,3
2. Отцы — владельцы,
директора, предпринима-
тели
0
2,8
3,7
0,9
1,5
0
0
1,0
2,5
4,9
7,0
12,1
20,0
4,5
Таблица 2
Распределение ответов студентов и преподавателей московских вузов на вопрос об их уровне жизни (в % к ответившим)
Характеристики уровня жизни
Доля ответов среди
студентов
преподавателей вузов
Критически-низкий (Часто не хватает средств на самое необходимое, даже на нормальное питание)
7,6
22,1
Низкий (Удается более или менее нормально питаться, приобретать самую необходимую одежду, но даже ремонт бытовой техники ставит нас в затруднительное положение
23,7
49,7
Удовлетворительный (Питаемся неплохо, покупаем кое-что из модной одежды, но приобретение новой мебели можем позволить себе только в случае крайней необходимости)
52,3
25,9
Хороший (Живем обеспеченно, удается не только хорошо питаться и модно одеваться, но и приобретать понравившуюся бытовую технику приличного качества, другие товары длительного пользования, делать денежные накопления на приобретение недвижимости и особо дорогих товаров вроде автомобиля)
15,2
2,2
Высокий (Ни в чем себе не отказываем, отпуск проводим, как правило, за границей, имеем значительные средства, вложенные в ценные бумаги, солидный счет в банке)
1,3
0,1
–PAGE_BREAK–