Судьбаи жизненныйфинал НастасьиФилипповныБарашковой, ее роль в нравственнойпроблематикеромана Ф.М.Достовского«Идиот»
Введение
Актуальностьисследованияобраза НастасьиФилипповныобусловленаее особой рольюв русскойдраматургии, в которой поискдуховностив «падшей»женщине представлялсяодним из основополагающихбольшого количествапроизведений.
Особенностирусской литературыXIX в., обусловленныеее ролью средоточиядуховной жизнистраны, — напряженныйпафос исканияобщественнойи личной правды, насыщенностьпытливой, беспокойноймыслью, глубокийкритицизм, соединениеудивительнойотзывчивостина трудные, больные вопросыи противоречиясовременностис обращенностьюк наиболееустойчивым, постоянным«вечным» темамличного иобщественногобытия Россиии всего человечества.Черты эти получилинаиболее яркоевыражение впроизведенияхдвух великихписателейвторой половиныXIX в. — Ф. М. Достоевскогои Л. Н. Толстого.Эти художники-титаныво многом продолжаюти сегодня оставатьсяживыми нашимисовременниками; их творчествоприобреломировое значение, необъятнораздвинулограницы реалистическогоискусства, углубило, обновилои обогатилосамые еговозможности.
Федор МихайловичДостоевский(1821—1881) родился вМоскве, в семьеврача Мариинскойбольницы длябедных. В годыучения в Инженерномучилище (1837—1843) вПетербургебудущий писательжадно впитываетвпечатленияевропейскойромантическойлитературы.
Роман «Идиот»(1868)был задумани написан Достоевскимв Швейцарии, на родине великогопросветителяРуссо, а посемууместно вспомнитьи его современникаВольтера, автора«Простодушного», книги, котораястала однойиз первых попытокпоказать «идеальногочеловека» вэтом несовершенноммире. «Главнаяидея… — писалДостоевскийо своем романе,- изобразитьположительнопрекрасногочеловека. Труднееэтого нет ничегона свете…» Недля того лиДостоевскийявил миру «КнязяХриста», чтобымы не забывали:«Состраданиеесть главнейшийи, может быть, единственныйзакон бытиявсего человечества».
Роман «Идиот»занимает особоеместо в творчествеФ.М. Достоевского.В центре другихпроизведенийстоят трагическиеобразы мятежныхгероев — «отрицателей».В «Идиоте»главным героем, по собственномуопределению,«положительнопрекрасного», идеальногочеловека, стремящегосявнести гармониюи примирениев нескладицуобщественнойжизни, и провелего через поискии испытания, также приводящиек трагическомуконцу.
В системе женскихперсонажейромана «Идиот»исследователивыделяют образыНастасьи ФилипповныБарашковойи Аглаи ИвановныЕпанчиной. Вдостоевсковеденииболее востребованобраз НастасьиФилипповны.Эта тенденцияв равной мерепроявляетсякак в русском, так и в англоязычномлитературоведении.Образ героинитрактуетсямногозначно.Вобрав в себявсе ранее созданныеженские образы«униженныхи оскорбленных», образ НастасьиФилипповныв восприятиилитературоведовпоследнихдесятилетийпредставляетодин из самыхсложных ипротиворечивыххарактеров.Героиня — «гордаябедная мечтательница»,«хлыстовскаябогородица»,«инфернальница».В конце ХХ в. влитературоведенииактуализируетсяпроблема связейобраза НастасьиФилипповныс женскимиобразами мировойлитературы(Г.М. Фридлендер, Д.Д. Благой, Р.Ф.Яшенькина, Д.Франк, Н.М. Лэри, М. Праз). Крометого, перспективныминаправлениямив изучении этойгероини в настоящеевремя являютсямифологическое(В.А. Михнюкевич, В.А. Смирнов, Н.Ю. Тяпугина)и психологическое(О.Н. Осмоловский, А.М. Мириманян).
Цель работы– охарактеризоватьнравственныйоблик НастасьиФилипповны.
Для выполненияпоставленнойцели нами былирешены следующиезадачи: определеныособенностинравственно-поэтическойхарактеристикиромана Ф.М.Достоевского«Идиот», исследованобраз НастасьиФилипповныв романе Ф.М.Достоевского.
Дипломнаяработа состоити введения, двух глав изаключения.
Глава 1.Нравственно-поэтическаяхарактеристикаромана Ф.М.Достоевского«Идиот»
1.1. История написанияромана
Роман «Идиот»занимает втворчествеДостоевскогоособое место.В центре другихего произведенийстоят трагическиеобразы мятежныхгероев — «отрицателей».В «Идиоте» жеписатель избралсвоим главнымгероем, пособственномуопределению,«положительно-прекрасного», идеальногочеловека, стремящегосявнести гармониюи примирениев нескладицуобщественнойжизни, и провелего через поискии испытания, также приводящиек трагическомуконцу.
Подобная задачаостро выдвигаласьрусской общественнойжизнью 60-х годов.Различнымипутями ее решалиТургенев, Чернышевский, Толстой, Лесков.И в этих условияхДостоевскийдолжен былиспытыватьстрастноежелание нарисоватьобраз современногорусского человека, наделенноговысоким нравственнымсовершенством1.
Мотивы, предварявшиезамысел «Идиота», уже встречалисьв предшествующемтворчествеДостоевского.Так, взаимоотношениякрасавицыКатерины, одержимогонеистовойстрастью к нейкупца Муринаи влюбленногов нее мечтателяОрдынова вранней повести«Хозяйка»(1847) не без основанияможно рассматриватькак зародышсюжетной ситуации: Настасья Филипповна— Рогожин —Мышкин. В виденияхбольного ОрдыноваКатерина предстаеткак светлая, чистая «голубица».Нравственнаячистота исамоотверженностьМечтателя из«Белых ночей»(1848) и Ивана Петровича, героя «Униженныхи оскорбленных»(1861), перейдут кМышкину, человекуобостреннойдуховности.С другой стороны, в тех же «Униженныхи оскорбленных»Алеша Валковский, как позднееМышкин, покоряетобеих героиньсвоей безыскусственностью, простодушиеми детской добротой.Некоторымичертами напоминаетМышкина полковникРостанев изповести «СелоСтепанчиковои его обитатели»(1859), особенно впрямой авторскойхарактеристике.Ростанев —человек «утонченнойделикатности»,«высочайшегоблагородства», для исполнениядолга он «непобоялся быникаких преград», был душою «чист, как ребенок», целомудренсердцем дотого, что стыдился«предположитьв другом человекедурное». В этойаттестациикак бы разработанапсихологическаяканва образаМышкина. В «Запискахиз Мертвогодома» (1860—1862) повествователькак об однойиз лучших встречсвоей жизнивспоминал осовместномпребываниив остроге сюношей, дагестанскимтатариномАлеем. Чистотаи доброта Алеяпредставленыздесь как факторэстетическогои этическоговоздействияна окружающих.
В «Зимних заметкахо летних впечатлениях»(1863), полемизируяс эвдемонистическойморалью просветители, Достоевскийвыразил свойэтическийидеал. Как напроявление«высочайшегоразвития личности»,«высочайшейсвободы собственнойволи» он указална «совершенносознательноеи никем непринужденноесамопожертвованиевсего себя впользу всех», так «чтоб идругие все былиточно такимиже самоправнымии счастливымиличностями»2.Эта формуланашла своехудожественноевоплощениев 1860-х годах вМышкине.
Заглавие романамногозначно.Основными дляпонятия «идиот»(от греческогоίδιώτηζ— буквально: отдельный, частный человек)являются такиезначения, как«несмысленныйот рождения»,«малоумный»,«юродивый»3.В «Карманномсловаре иностранныхслов, входящихв состав русскогоязыка, издаваемомН. Кирилловым», специальнопоясняется, что современноетолкованиеслова подразумеваетчеловека «кроткого, не подверженногоприпадкамбешенства, которого у насназывают дурачком, или дурнем»4.Указанныезначения словасвоеобразнооттеняютсяв романе, подчеркиваявсю необычностьобраза Мышкина.
Обдумывая образ«Князя Христа», Достоевскийисходил нетолько из Евангелия, он учитывалсочувственноили полемическимногочисленныепозднейшиетрактовки этогообраза в литературеи искусстве, а также в современнойему философскойи историческойнауке5.В частности, известную рольпри созданииобраза Мышкинасыграли размышленияДостоевскогонад «ЖизньюИисуса» (1863) французскогописателя, философаи историка Э.Ренана (1823 — 1892), имякоторого Достоевскийтрижды упоминаетв подготовительныхматериалахк роману6.
Но Достоевскийв своем романепоказал, пословам современногоисследователя, и ту «эпоху, полную противоречий, борьбы и поражений, которая выдвинуланародниковразных толкови направлений В романе идетспор о молодомпоколении, отех политическихи нравственныхпроблемах, которые волновалимолодежь 60—70-хгодов ГеройДостоевскогои революционныйнародник — двапсихологическихтипа русскогоинтеллигента, два решенияодной социально-этическойпроблемы»7, внутреннесоприкасающиесядруг с другом, но в то же времяпротивоположные.
«Мышкин какбы носит в своейгруди и весьтот „хаос”, всто „безобразие”, которыми „больны”окружающиеего люди, ипредощущениегрядущей гармонии.Именно в моментсамой ужаснойдисгармонии, в момент, предшествующийнаступлениюэпилептическогоприпадка, когдадуховные силыкнязя готовыпокинуть его, в нем с удвоенноймощью оживаетмысль о „гармонии”, о всеобщемпримирениии братствелюдей. В этомглубокийфилософско-символическийсмысл описаниясостояния князяМышкина передприпадкомОписание этов символическойформе выражаетмысль Достоевскогоо том, что самыйстрашный хаоси дисгармонияв жизни обществаи в судьбе отдельногочеловека лишьобостряютизвечную потребностьчеловека всчастье, стремлениек радостнойполноте, к гармониибытия»8.
В бытовых ипсихологическихконтрастахромана резкои выпукло отраженыте процессысоциальнойи моральнойдеградации, роста богатстваодних и обнищаниядругих, разрушения«благообразия»дворянскойсемьи, которыевновь и вновьпритягивалик себе вниманиеДостоевскогопосле реформы.Читатель попадаетвместе с героеми в богатыйособняк генералаЕпанчина, и вдом купца Рогожина, и на вечеринкуу «содержанки»Настасьи Филипповны, и в скромныйдеревянныйдомик чиновникаЛебедева. Рогожини Мышкин, НастасьяФилипповнаи Аглая, Ипполити группа «современныхнигилистов»воплощаютразные ипостасиРоссии, русскогочеловека в егопорывах и исканиях, добре и зле.
Роман был задумани написан заграницей, кудаписатель выехалс женой в апреле1867 г. Перед отъездомон получил забудущее произведениеаванс от редакциижурнала «Русскийвестник». Побывавв Берлине, Дрездене, Гамбурге, Баден-Бадене, Достоевский16(28) августа 1867 г.сообщал изШвейцарии А.Н. Майкову: «Теперья приехал вЖеневу с идеямив голове. Романесть, и, еслибог поможет, выйдет вещьбольшая и, можетбыть, недурная.Люблю я ее ужаснои писать будус наслаждениеми тревогой»9.Сравниваярусскую изападноевропейскуюжизнь, Достоевскийразмышлял осудьбах родиныи замечал: «Россия отсюда выпуклеекажется нашемубрату»10.Уехал Достоевскийс ощущениемглубоких внутреннихсдвигов, происходившихв России вовторой половине60-х годов. Считаявремя это «поперелому иреформам чутьли не важнеепетровского», Достоевскийсознавал противоречиярусской пореформеннойдействительности, в которой пережиткистарины причудливосочеталисьс новыми формамиразвития. Указываяна «необыкновенныйфакт самостоятельностии неожиданнойзрелости русскогонарода привстрече всехнаших реформ», писатель ожидал«великогообновления»11.
Первая записьк роману «Идиот»была сделанав Женеве 14 сентябряст. ст. 1867 г.; продолжаяработать надроманом в Женеве, Веве, Милане, Достоевскийзавершил егово Флоренции.В истории создания«Идиота» большоеместо занялаподготовительнаястадия — составлениепланов и обдумываниепервой редакцииромана, значительноотличавшейсяот печатной.В письме А. Н.Майкову от 31декабря 1867 г. (12января1868 г.) Достоевскийтак рассказывало ходе работынад «Идиотом»:«… все лето ивсю осень якомпоновалразные мысли(бывали иныепрезатейливые), но некотораяопытностьдавала мневсегда почувствоватьили фальшь, илитрудность, илималовыжитостьиной идеи. Наконеця остановилсяна одной и началработать, написалмного, но 4-годекабря иностранногостиля бросилвс к черту Затем (таккак вся моябудущностьтут сидела) ястал мучитьсявыдумываниемнового романа.Старый не хотелпродолжатьни за что. Немог. Я думал от4-го до 18-го декабрянового стилявключительно.Средним числом, я думаю, выходилопланов по шести(не менее) ежедневно.Голова мояобратиласьв мельницу Наконец 18-годекабря я селписать новыйроман…»12.Сохранилисьтри записныекнижки, в которыхразрабатывалсязамысел начальнойи уточнялисьвнутренняяконцепция, образы и развитиедействияокончательнойредакции «Идиота»13.
Герой начальныхпланов раннейредакции —младший нелюбимыйсын в разорившемсягенеральскомсемействе.Разрушениеуклада его, возникновениев нем сложныхдраматическихотношенийДостоевскийиспользовалдля того, чтобыизнутри показатьсоциальныепроцессы времени.Идиот кормитсемью, унижен, болен падучей.Идиотом онпрослыл из-занервности, необычностислов и поступков.По своему характеруон близок кРасколькикову.Идиот наделен«гордостьюнепомерной»и «потребностьюлюбви жгучей»: это «формирующийсячеловек», которыйпри жаждесамоутвержденияи отсутствии«веры» во что-либо14, от избыткавнутреннихсил способенк крайним проявлениями добра, и зла.
Воспроизведениюатмосферысемейного«безобразия», а также судьбыпредшественницыНастасьи Филипповны, названнойсначала именемгетевскойМиньоны (персонажаромана «Годыученья ВильгельмаМейстера»), азатем ОльгиУмецкой, послужилсудебный процессУмецких. Запроцессом этимДостоевскийв ту пору внимательноследил по русскимгазетам 2. Миньона-Умецкая, приемыш, падчерицасестры Матери, терпящая всемье униженияи подвергающаяся«покушениям», характеризуетсякак «мстительницаи ангел»15, вызывая в воображенииписателя обликпятнадцатилетнейОльги (доведеннойварварскимобращениемродителей, особенно избивавшегоее отца ВладимираУмецкого, дотого, что оначетыре разаподжигала домродителей).Другая предшественницаНастасьи Филипповны— героиня, условнообозначеннаяименем шекспировскойГеро («Многошуму из ничего»).В ней одновременнопроступаюти некоторыечерты АглаиЕпанчиной.
В подготовительныхнабросках кпервой редакции«Идиота» можноусловно выделитьдевять хронологическиразных сюжетныхпластов. В каждомиз них претерпеваютизменения планыромана, егогерои, идеологическиеакценты в ихосвещении. Ихотя замыселромана ещедалек от окончательного, некоторыезерна, из которыхпроизрастаетбудущая художественнаяткань его, начинаютобозначаться.Так, например, в выделяемомусловно третьемплане, составленномв серединеоктября 1867 г., вводится второе, более знатноегенеральскоесемейство.Зарождаетсямысль о параллелимежду Епанчинымии Иволгиными.Одновременнонамечаетсянеизбежнаягибель героинив финале.
В следующем(четвертом)плане Идиотперемещен всемейство Дядии сделан егопобочным сыном(причем варьирующаясяситуация героя— законногоили незаконногосына ведет кболее позднемуроману Достоевского«Подросток»), в одной из заметокот 22 октябрян. ст. 1867 г. фигурируетзамысел завязкиромана, местои время действиякоторой определяетначало известногонам текста: «22октября. формулируетсвое отношениек главномугерою: «Егgо.Вся задача втом, что на такуюогромную итоскующую(склонную клюбви и мщению)натуру — нужнажизнь, страсть, задача и цельсоответственная: и вот почему, в финале, кончивводевиль, т. е.увезя Геро сненавистью, вдруг видит, что Геро бросаетсяк нему, ласкаетсяи обещает любовь.Он вдруг воспаляется, прогоняет всех, и деньги. НоГеро пугаетсяего страсти, развязка. Втоске передаетее, но разочарование.
Надо было сдетства болеекрасоты, болеепрекрасныхощущений, болееокружающейлюбви, болеевоспитания.А теперь: жаждакрасоты и идеалаи в то же время40 % неверие в него, или вера, нонет любви кнему. „И бесиверуют и трепещут”»–PAGE_BREAK–
16.
В тогдашнихнаброскахнамечаласьи эволюцияИдиота, егопреображение, как бы предвосхищающеерождение образаМышкина: «Финалвеликой души.Любовь — 3 фазиса: мщение и самолюбие, страсть, высшаялюбовь — очищаетсячеловек»17.
Пройдя различныестадии развития, в том числе иподобнуюопустошенномупредсамоубийственномусостояниюСтаврогина, воссозданномузатем в «Бесах», главный геройв последних, ноябрьскихпланах первойредакциипсихологическипредваряетМышкина: это— своеобразныйюродивый, онтих, благороден, противостоитвихрю страстей, кипящих вокругновых героиньНастасьи иУстиньи,— вихрю, который захватываетгенеральскуюсемью, приводитк смерти Генеральши, бунту детей, объединяетГенерала сразвратникомУмецким (чтонапоминаетбудущий «союз»в романе Епанчинаи Тоцкого).Распадениесложившихсясвязей, бури, сотрясающиечастную жизньлюдей, составятв окончательномтексте фон дляконтрастновыступающейпо отношениюк нему гармоническойличности главногогероя.
Основываясьна этих планах, Достоевскийначал писать, но чувствонеудовлетворенностине покидалоего. Ощущениеперелома взамысле, необходимостипридать центральнымдействующимлицам болеезначительныйхарактер нарастало.Оно обозначилосьуже в заключительныхподготовительныхзаписях первойредакции. «Генерал, она, дети. ЛицоИдиота и прочеемножестволиц»,— подводилитог Достоевский.И тут же сноваподчеркивал:«Идиотово лицо.Ее лицо величавее.(Сильно оскорблена.)»18.
В конце концов, отбросив написанное19и перебрав (какследует изприведенноговыше эпистолярногосвидетельства)с 4 по 18 декабрямножествопланов, Достоевскийобрел ту «сверхзадачу», которая подчиниласебе предшествующиеего искания,—«идею» изобразить«вполне прекрасногочеловека». Вписьме к своемустарому другупоэту А. Н. Майковуот 31 декабря1867 г. Достоевскийпризнавался:«Труднее этого, по-моему, бытьничего не может, в наше времяособенно Идея эта и преждемелькала внекоторомхудожественномобразе, но ведьтолько в некотором, а надобен полный.Только отчаянноеположение моепринудило менявзять этуневыношеннуюмысль. Рискнул, как на рулетке:„Может бытьпод перомразовьется!”»20.
Стремясь успетьк январскомуномеру «Русскоговестника», средакциейкоторого писательв связи с просьбой(осенью 1867 г.) оежемесячныхденежных выплатахв счет будущегоромана былсвязан отнынедополнительнымиобязательствами, Достоевскийработал оченьинтенсивно.24 декабря 1867 г. (5января 1868 г.) онвыслал в Петербургпять глав первойчасти, пообещавв сопроводительномписьме «наднях» отправитьшестую и седьмуюглавы и «непозже 1-го февраля»н. ст. доставить«вторую часть»(под второйчастью подразумевалисьглавы с восьмойпо шестнадцатуюпервой частижурнальноготекста романа).Шестую и седьмуюглавы Достоевскийвыслал 30 декабря1867 г. (11 января 1868г.). Всего, поподсчетам А.Г. Достоевской, в двадцать тридня он написал«около шестипечатных листов(93 страницы)»для январскойкнижки «Русскоговестника»21.Приступив кработе надвторой половинойпервой части13 января н. ст., Достоевский, по его словам,«завяз с головойи со всемиспособностями приготавливаяее к сроку», иотослал ее всередине февралян. ст., опоздал«сильно»22, но все-такипопал в февральскийвыпуск журнала.В дальнейшемписателю приходилосьработать такжев ускоренномтемпе, волнуясьи постояннодумая о сроках.Принимаясь7 марта н. ст. 1868г. (этой датойоткрываютсясохранившиесянаброскиокончательнойредакции романа)за проектированиепоследующихчастей «Идиота», Достоевскийобычно к концумесяца диктовалА. Г. Достоевскойочередныеглавы, затемобрабатывалрасшифрованныеею стенографическиезаписи, оформлялих окончательнои препровождалв «Русскийвестник» стаким расчетом, чтобы они успелипопасть в текущийномер журнала, выходившегобольшей частьюво второй половинемесяца. Перерывв публикацииромана былсделан тольков марте, когдаписатель попросилотсрочки всвязи с рождениемдочери, а главное, ввиду необходимостистоль же интенсивногопредварительногопланированиядальнейшегодвижения фабулы.
Рассказываяо ходе работыуже после отсылкиначальных семиглав, Достоевскийписал Майкову:«В общем плансоздался. Мелькают детали, которыеочень соблазняютменя и во мнежар поддерживают.Но целое? Ногерой? Потомучто целое уменя выходитв виде героя.Так поставилось.Я обязан поставитьобраз». И вследзатем он сообщал, имея в видуНастасью Филипповну, Аглаю и Рогожина, что «кромегероя» еще естьне менее важныйобраз «героини, а стало быть, ДВА ГЕРОЯ!!» и«еще два характера— совершенноглавных, тоесть почтигероев»; «побочныххарактеров»же,— по его словам,—«бесчисленноемножество».«Из четырехгероев,— заключалписатель,— дваобозначеныв душе у менякрепко, один(видимо, Аглая.)еще совершенноне обозначился, а четвертый, то есть главный, то есть первыйгерой,— чрезвычайнослаб. Можетбыть, в сердцеу меня и не слабосидит, но — ужаснотруден»23.
Таким образом, успех всегоромана, «целого», для Достоевскогозависел оттого, насколькоему удастсяпредставитьобраз человека, идеальноесовершенствокоторого пленилобы как современников, так и потомков.1 (13) января 1868 г. онписал об этомС. А. Ивановой:«Идея романа— моя стариннаяи любимая, нодо того трудная, что я долго несмел братьсяза нее Главнаямысль романа— изобразитьположительнопрекрасногочеловека. Труднееэтого нет ничегона свете, а особеннотеперь. Всеписатели, нетолько наши, но даже всеевропейские, кто только нибрался за изображениеположительнопрекрасного,—всегда пасовал.Потому что этозадача безмерная.Прекрасноеесть идеал, аидеал — ни наш, ни цивилизованнойЕвропы — ещедалеко невыработался».И далее говоряо том, что единственное«положительнопрекрасноелицо» для негоХристос, Достоевскийперечисляллучшие образцымировой литературы, на которые онориентировался: это, в первуюочередь, «изпрекрасныхлиц» стоящий«всего законченнее»Дон-Кихот Сервантеса, затем «слабейшаямысль, чем Дон-Кихот, но вс-такиогромная», Пиквик Диккенса, и, наконец, ЖанВальжан изромана «Отверженные»В. Гюго, писателя, названногоДостоевскимв 1862 г. в предисловиик публикациирусского перевода«Собора Парижскойбогоматери»«провозвестником»идеи «восстановленияпогибшегочеловека» влитературеXIX в.24.В первых двухслучаях, пословам Достоевского, герой «прекрасенединственнопотому, что вто же время исмешон Являетсясостраданиек осмеянномуи не знающемусебе цену прекрасному— а, стало быть, является симпатияи в читателе»,«Жан Вальжан, тоже сильнаяпопытка,— ноон возбуждаетсимпатию поужасному своемунесчастью инесправедливостик нему общества»25.Учитывая опытсвоих прешественников, Достоевскийнаходит иноерешение проблемы«прекрасного»героя, которогоустами АглаиЕпанчинойохарактеризуеткак «серьезного»Дон-Кихота, соотнеся егос героем пушкинскойбаллады о «рыцаребедном», самоотверженнопосвятившимсвою жизньслужению высокомуидеалу.
В черных планах21 марта н. ст.Достоевскийписал: Чем сделатьлицо героясимпатичнымчитателю?
Если Дон-Кихоти Пиквик какдобродетельныелица симпатичнычитателю иудались, такэто тем, чтоони смешны.
Герой романаКнязь если несмешон, то имеетдругую симпатичнуючерту: он! невинен!»26.
Формула эта, как и рассказо пребыванииМышкина в Швейцарии, на родине Руссо, среди патриархальногопастушескогонарода, в общениис детьми и природойкак бы соотносятего образ сруссоистскойнормой «естественногочеловека», которая, однако, в романе осложненаи углублена: перенесенныеМышкиным страдания, болезнь обостряютего чуткость, его способностьпри всей добротеи невинности«насквозь»проникать вчеловека.
Называя в наброскахк роману героя«Князем Христом», Достоевскийисходит измысли, что нетболее высокогоназначениячеловека, чембескорыстновсего себяотдать людям, и в то же времясознает, какимпрепятствиемк осуществлениювзаимнойобщечеловеческойлюбви и братствастали психологиясовременного, во многомэгоистическогочеловека, состояниеобщества сгосподствомтенденций кобособлениюи самоутверждениюкаждого из егочленов. Эточувство особеннообострилосьу Достоевского, как свидетельствуют«Зимние заметкио летних впечатлениях», после первогозаграничногопутешествия, когда писательнаблюдал жизньЗападной Европытех лет. С тревогойдумал Достоевскийо подобных жесилах разъединения, вызванных кжизни новойбуржуазнойэпохой в России.
Уже в планахпервой редакцииглавный геройпретерпевалопределеннуютрансформацию, поднимаясьи совершенствуясьна путях «любви».В наброскахко второй редакции12 марта 1868 г. Достоевскийсформулировалв записныхкнижках: «ВРОМАНЕ ТРИЛЮБВИ: 1) Страстно-непосредственнаялюбовь — Рогожин.2) Любовь изтщеславия —Ганя. 3) Любовьхристианская— Князь»27.Миссия Мышкинапо отношениюк НастасьеФилипповнеопределяласьв наброскахкак стремление«восстановитьи воскреситьчеловека!»28.Трагическаяже судьба НастасьиФилипповны, как отмечалосьвыше, былапредопределенана ранних ступеняхзамысла. С ееобразом в романесвязана темаоскорбленнойи поруганной«красоты». Ставжертвой чувственностиопекуна, «букетника»Тоцкого, а затемпредметомциничногоденежноготорга, НастасьяФилипповна«из такого адачистая» вышла.Пораженныйее «удивительнымлицом» князьразмышляетнад ее портретом:«Лицо веселое, а она ведь ужаснострадала, а? Обэтом глазаговорят, вотэти две косточки, две точки подглазами в началещек. Это гордоелицо, ужасногордое, и вотне знаю, добрали она? Ах, кабыдобра! Все былобы спасено!»,—а художницаАделаида Епанчина, глядя на тотже портрет, находит, чтотакая красота«сила», с которой«можно мирперевернуть!»29.Имея в видупрежде всегоподобную освященнуюстраданием, одухотвореннуюкрасоту, Достоевскийв раздел тетради, заполненнойподготовительнымизаписями, озаглавленный«Нотабены исловечки», внесзаметку: «Миркрасотой спасется.Два образчикакрасоты»30.
Мысль эта повторенав третьей частиромана (каксуждение Мышкинав пересказеИпполита Терентьева, в ночь, когдапоследний решалдля себя вопрос«быть или небыть»). Здесьговорится: «мирспасет красота!»31.
В одном из раннихпланов (от 12 мартан. ст.) действие, связанное сНастасьейФилипповной, представлялосьследующимобразом: «СНФдело идет весьроман так: Сначалаошеломленная, что стала княгиней,—в прачки. Потом— строгой игордой княгиней.Аглая устраиваетей публичноеоскорбление(сцена). 4-я часть(кончается).
Разврат неслыханный.Исповедь КнязяАглае Темноеисчезновение, ищут, в борд.Хочет умертвитьсебя.
Восстановление.Аглая и Князьперед нею, ищутспасти ее. Онаумирает илиумерщвляетсебя. NB. Рогожин.Аглая выходитза Князя — илиКнязь умирает.
Князь робокв изображениивсех своихмыслей, убежденийи намерений.Целомудриеи смирение. Нотверд в деле.
Главное социальноеубеждение его, что экономическоеучение о бесполезностиединичногодобра естьнелепость. Ичто вс-то, напротив, на личном иосновано»32.
Постепеннообраз НастасьиФилипповнывсе более очищается, оттеняетсябогатство еевнутреннегомира и в то жевремя подчеркиваетсяполная утратаею веры в себя, ее болезненноесостояние, одержимость.
ВзаимоотношенияМышкина и НастасьиФилипповныпредстают вэволюции: вначалеон «любил ее, о, очень любил…».Позднее же, после мучительноговремени, проведенногоподле нее, какрассказываеткнязь Аглае, Настасья Филипповна«угадала», чтоему уже «толькожаль» ее, но вто же время унего точносердце «прокололираз навсегда»33.В жизнь Мышкинавходит Аглая, о которой, поего признанию, князь вспоминалкак «о свете»34.Среди набросковот серединыапреля выделеназапись: «РАЗВИТИЕПО ВСЕМУ РОМАНУЧУВСТВ КНЯЗЯК АГЛАЕ»35.Прототипомее послужилаАнна ВасильевнаКорвин-Круковская, ставшая впоследствииженой участникаПарижскойкоммуны Ш.-В.Жаклара,— девушкаподобного жехарактера исоциальногоположения. Снею Достоевскийпознакомился, напечатав в1864 г. в «Эпохе»ее первыелитературныеопыты — рассказы«Сон» и «Михаил».Писатель былувлечен АнютойКорвин-Круковской, сделал ейпредложение, которое, однако, не привело кбраку. Ситуацияэта во многомнапоминалаположениеМышкина каквозможногожениха Аглаи.Вообще историязнакомстваДостоевскогос семьей Корвин-Круковских: матерью ЕлизаветойФедоровной, старшей дочерьюАнютой и младшей— будущим знаменитымматематикомС. В. Ковалевской— отразиласьв изображенииотношенийМышкина с семействомЕпанчиных, вплоть допрозвучавшегов обеих гостинныхрассказа осмертной казни— воспоминанийписателя оминутах, проведенныхим перед внезапнойотменой расстрелана Семеновскомплацу36.
Аглая отчастиблизка к рядусвоих реальныхи литературныхсовременници жаждет, кактургеневскаягероиня из«Накануне», по выражениюДобролюбова,«деятельногодобра», «пользуприносить».Она глубжедругих понялаи оценила Мышкина, недаром онане только сравниваетего с «рыцарембедным», нетолько считаетего «за самогочестного и засамого правдивогочеловека, всехчестнее и правдивее», но и произноситпроникновенныеслова о «двухумах», по особомураскрывающиеавторскийподтекст названияромана, связанныйс традициейизображения«дурака» июродивого внародных сказкахи древнерусскойлитературе:«… если говорятпро вас, что увас ум… то есть, что вы больныиногда умом, то это несправедливо; я так решилаи спорила, потомучто хоть вы ив самом делебольны умом(вы, конечно, на это не рассердитесь, я с высшей точкиговорю), то затоглавный ум увас лучше, чему них всех, такойдаже, какой ими не снился, потому, чтоесть два ума: главный и неглавный»37.
В подготовительныхзаметках кроману Достоевскийотмечал сочетаниев Аглае «ребенка»и «бешенойженщины», чистотыи стыдливостис непомернойгордостью. Неслучайно в такназываемой«сцене соперниц»она «падает», оскорбляяНастасью Филипповнуи вызывая в нейответное чувствогордого негодования.
Столь же сложенпсихологическии образ четвертогоучастникаконфликтнойситуации —Рогожина. Мрачнаялюбовь-страстьк НастасьеФилипповневыбила его изобычной жизненнойколеи. Его натуране лишена стихийныхнародных черт— широты, внутреннейсилы, порывовблагородства.Несмотря нанеобразованность, он наделенглубоким умом, способнымпостигать сутьвещей. Но в немживет и собственник, вобравшийвеками выработавшиесяинстинкты егопредков-накопителей.Не случись сним «этой напасти», не повстречайсяему НастасьяФилипповна,«пожалуй», сталбы он в скоромвремени, какговорит емуМышкин, «точь-в-точь»как отец, заселбы в угрюмомродительскомдоме с послушнойженой «ни одномучеловеку неверя и толькоденьги молчаи сумрачнонаживая». Союзмежду ним и«мечтательницей»НастасьейФилипповной, тянущейся душоюк Мышкину, врядли возможен, и пониманиеэтого держитего в состояниипостоянногоозлобления.Иногда в редкиеминуты уваженияк нему НастасьиФилипповны, как напримерв эпизоде счтением принесеннойею «Истории»Соловьева, проявляетсяи в нем жаждапочувствоватьсебя «живымчеловеком».Желая моментамиверить в его«огромноесердце», Мышкинсознает, чтоне сможет Рогожинстать «братом»и «другом»Настасьи Филипповны, не вынесетсвоих ревнивыхмук, рождающихненавистьвместо любви.    продолжение
–PAGE_BREAK–
Непосредственнымтолчком к оформлениюобраза купца-убийцыявился судебныйпроцесс московскогокупца В. Ф. Мазурина, убившего ювелираКалмыкова.Подробныеотчеты по егоделу с описаниемобстоятельствубийства исведениямио самом преступникебыли опубликованыв газетах вконце ноября1867 г., т. е. как разв то время, когдаписатель началобдумыватьвторую, окончательнуюредакцию «Идиота».Как и Рогожин, Мазурин принадлежалк известнойкупеческойсемье, былпотомственнымпочетным гражданином, владельцемдоставшегосяему после смертиотца двухмиллионногокапитала, жилв фамильномдоме вместес матерью. Тамон и зарезалбритвой, крепкосвязаннойбечевою, «чтоббритва не шаталасьи чтоб удобнеебыло ею действовать», свою жертву.Труп убитогоКалмыкова онспрятал в нижнемэтаже, накрывкупленной имамериканскойклеенкой ипоставив рядомчетыре поддонникасо ждановскойжидкостью(средство длядизенфекциии уничтожениязловония); вмагазине купца, где было совершеноубийство, полиция, кроме того, нашла нож соследами крови, купленныйМазуриным «длядомашнегоупотребления».Ряд подобныхдеталей предваряети сопровождаеткартину гибелиНастасьи Филипповны.В романе естьи прямое упоминаниео Мазурине: насвоих именинах, в первый деньдействия романа,«в конце ноября»1867 г., НастасьяФилипповнаговорит о прочитанныхею газетныхсообщенияхпо этому делу38, и это звучиткак зловещеепредзнаменование39.Однако по своемувнутреннемуоблику Рогожинне похож наМазурина, онсложнее и человечнее.
Как отметилаА. Г. Достоевская, своего любимогогероя — Мышкинаписатель наделилавтобиографическимичертами40.Линия же отношенийМышкина и НастасьиФилипповнымогла бытьподсказанарядом моментовиз жизни издателяжурнала «Русскоеслово» графаГ. А. Кушелева-Безбородко, который, каки князь Мышкин, был «последнимв роде», сталобладателембольшого наследства, страдал тяжелымнервным недугом, занималсяблаготворительностью, прослыл чудаком,«полоумным»и женитьбакоторого на«красивойавантюристке»Л. И. Кроль возбудиламного толков.Но, по верномузамечаниюисследователя, реальный образКушелева был«слишком мелокдля той грандиознойидеи, к которойроманист пришелв ходе творческойработы»41.
Достоевскийставит передсобой задачупоказать, «какотражаетсяРоссия» в судьбеи размышленияхкнязя, которыйсмущен «громадностьюновых впечатлений забот, идей»и ищет ответына вопрос «чтоделать?». Подчеркиваясопричастностьсвоего героясудьбам родиныи ее людей, онзаписывает:«Все вопросыи личные Князя и общие решаютсяв нем, и в этоммного трогательногои наивного, ибов самые крайниетрагическиеи личные минутысвои Князьзанимаетсяразрешениеми общих вопросов…»42.И далее: «Князьтолько прикоснулсяк их жизни. Ното, что бы онмог сделатьи предпринять, то все умерлос ним. Россиядействовалана него постепенно.Прозрения его.
Но где толькоон ни прикоснулся— везде он оставилнеисследимуючерту. И потомубесконечностьисторий в романе(misérabl’åйвсех сословий)рядом с течениемглавного сюжета»43.
В соответствиис этой программойМышкин уже напервых страницахромана обращендушой к России, едет на родинуполный ожиданияи интереса ковсему, что тампроисходит.Вернувшисьв Петербург, он убеждается, что «есть, чтоделать на нашемрусском свете», становясьсвоеобразным«деятелем»в духе «почвеннических»идей, дорогихсамому Достоевскому.Западной цивилизации, идеалу буржуазногокомфорта автори его геройпротивополагаютидею самобытногопути России, а оторвавшемусяот «почвы»верхнему слою— ее народ, внатуре которого, как полагалДостоевский, были заложеныначала подлинногообщечеловеческогобратства. Мышкинсвободно ичистосердечноговорит с лакееми с пьяным солдатом, продавшим емуоловянный крестза серебряный.Мышкин становитсясвидетелеми участникомспоров и обсужденийсамых различныхактуальныхвопросов современнойжизни: о новыхсудах и адвокатах, доходящих до«извращения»понятий о гуманизме, о преступленияхи их причинах, о праве силыи парадоксальномосвещении егов нашумевшейкниге Прудона, о железныхдорогах исамочувствиичеловека эпохи«промышленного»прогресса, о«благодетелях»человечестватипа Мальтусас его теориейперенаселения, о русских либералах, о национальнойсамобытностирусской литературы, о будущем Россиии т. п.
Широко представленыв «Идиоте» иразличные«фантастические»слои русскогообщества. Между«мизераблямивсех сословий»выделяетсявездесущийчиновник Лебедев,«гениальнаяфигура», поопределениюавтора.— Он «ипредан, и плачет, и молится, инадувает Князя, и смеется надним. Надувши, наивно и искренностыдится Князя»44.В том же рядуи отставнойпоручик, «кулачныйбоец» Келлер, автор фельетонапротив Мышкина, а затем шаферна его несостоявшейсясвадьбе «Фантастичны»и отставнойгенерал Иволгин, вдохновенныйвраль и фантазер, жилец ИволгиныхФердыщенко, человек безопределенныхзанятий, циники «шут», мнимыйсын ПавлищеваБурдовский, больной икосноязычный, со всей сопровождающейего компанией«Истории» ихвоссоздают«хаотическое»течение современнойжизни в самыхразнообразныхотражениях.
Особое местосреди вставныхповестей занимает«Необходимоеобъяснение»Ипполита Терентьева.«Бунт» егоиграет важнуюроль в общемидейно-философскомзвучании романа.В соприкосновениис этими смятенными«фантастическими»персонажамиярко обнаруживаетсясвоеобразиедетски-мудрогогероя.
В тексте упоминаютсясреди рядадругих характерныхзнамений временидва преступления, о которых Достоевскийпрочел в «Голосе»незадолго доначала или впериод работынад «Идиотом»,—убийствовосемнадцатилетнимгимназистомпольскогопроисхождения, дворяниномВитольдомГорским в Тамбовес целью ограбленияв доме купцаЖемарина, гдеон давал урокиего одиннадцатилетнемусыну, шестичеловек (женыЖемарина, егоматери, сына, родственницы, дворника икухарки) и убийствои ограблениедевятнадцатилетнимстудентомМосковскогоуниверситетаДаниловымростовщикаПопова и егослужанки Нордман.В первом преступленииДостоевскогоособенно потрясряд подробностей: Горский характеризовалсяучителями какумный юноша, любивший чтениеи литературныезанятия; задумавпреступление, он заблаговременнодостал не совсемисправныйпистолет ипочинил егоу слесаря, атакже по специальносделанномурисунку заказалу кузнеца нечтовроде кистеня, объяснив, чтоподобный инструментнеобходим емудля гимнастики.Горский призналсебя на суденеверующим45.Достоевскомуон казалсяхарактернымпредставителемтой части молодежи, на которую«нигилистические»теории 1860-х годовимели отрицательноевлияние. Первоесообщение оделе Даниловапоявилось вмомент публикацииначальных глав«Преступленияи наказания»и поразилосовременникови самого писателянекоторымсходством междуситуацией, воссозданнойв романе, иобстоятельствамиубийства, совершенногообразованнымпреступником, о незауряднойвнешности иуме которогоговорилосьв последующиххрониках. Вконце ноября1867 г., в периодобдумываниязамысла «Идиота»стала известназнаменательнаяподробность.По показаниямарестанта М.Глазкова, которогоубийца вынуждалпринять на себявину, Даниловсовершил убийствопосле разговорас отцом. Сообщивему о своемнамерениижениться, Даниловполучил совет«не пренебрегатьникакими средствамии, для своегосчастья, непременнодостать денег, хотя бы и путемпреступления»46.В «Идиоте»отсвет этихисторий падаетна изображениемолодых «позитивистов», в частностиплемянникаЛебедева, которогодядя называетубийцей «будущеговторого семействаЖемариных».Сопоставлениекомпании Бурдовскогос Горским иДаниловым, очевидно, преследовалоцель показать, что естественнонаучныеи материалистическиетеории 60-х годовмогли быть ввульгаризированном,«уличном»варианте использованыдля оправданияпреступлений, вели к «шатаниюмысли». Мотивэтот, однако, подчинен вромане общемуего критическомупафосу, направленномупротив антидуховногоначала новогобуржуазного«века», когдапредметом куплии продажи сталикрасота ичеловеческоедостоинство, а страсть кнаживе и денежныйажиотаж заменилипрежние идеалы.Крушение нравственныхустоев в «векпороков и железныхдорог» — тема«апокалипсических»речей Лебедева.
Противопоставляяв лице Мышкинасвоеволию ииндивидуализмуначало любвии прощения, Достоевскийне лишает своейсимпатии исочувствиябунтующих, непокорныхсвоих героев.Особая привлекательностьНастасьи Филипповны, неотразимостьее красоты —в ее гордойнепримиримости, максимализмеее чувств истремлений.Больной чахоткойюноша Ипполитдоходит додерзкогобогоборчества, протестуяпротив того, что было обреченона смерть иуничтожениедаже такое«великое ибесценное»явление, какХристос.
В ходе обдумыванияфабулы романа, вскоре послетого как выясняется, что князю неудастся спастиНастасью Филипповнуот ножа Рогожина, в одной из ранних(апрельских)записей появляетсяпервый проектзаключительныхчастей романа:«ИДИОТ ВИДИТВСЕ БЕДСТВИЯ.БЕССИЛИЕ ПОМОЧЬ.ЦЕПЬ И НАДЕЖДА.СДЕЛАТЬ НЕМНОГО.ЯСНАЯ СМЕРТЬ.АГЛАЯ НЕСЧАСТНА.Нужда ее в Князе»47.
Вскоре этотпроект конкретизируется:«NB. Симпатичнеенаписать, ибудет хорошо.
Главная задача: характер Идиота.Его развить.Вот мысль романа.Как отражаетсяРоссия. Все, что выработалосьбы в Князе, угаслов могиле. И потому, указав постепеннона Князя в действии, будет довольно.
Но! Для этогонужна фабуларомана.
Чтоб очаровательнеевыставитьхарактер Идиота(симпатичнее), надо ему и поледействия выдумать.Он восстановляетНФи действуетвлиянием наРогожина. ДоводитАглаю до человечности, Генеральшудо безумиядоводит впривязанностик Князю и в обожанииего.
Сильнее действиена Рогожинаи на перевоспитаниеего. (Ганя пробуетсойтись с Рогожиным).Аделаида —немая любовь.На детей влияние.На Ганю — домучения («Явзял свое»).NB. (Варя и Птицынотделились.)Даже Лебедеви Генерал. Генералв компанииФердыщенка.Кража с Фердыщенкой»48.
В более поздних(сентябрьских)набросках, когда Достоевскийуже работалнад третьейчастью, сосуществуютрядом два планаокончанияромана, с акцентированиемв первом из нихосновной чертыкаждого издействующихлиц: «Аглая ужепомириласьс семействомдаже. Торжественноневеста Князя— и вдруг смертьНФ.Князь не прощаетАглае. С детьми.
В Князе — идиотизм!.. В Аглае — стыдливость.Ипполит — тщеславиеслабого характера.НФ— беспорядоки красота (жертвасудьбы). Рогожин— ревность.Ганя: слабость, добрые наклони, ум, стыд, стал эмигрантом.Ев П— последнийтип русскогопомещика-джентельмена.ЛизаветПрокоф— дикая честность.Коля — новоепоколение.
Оказывается, что КапитаншапреследовалаГенерала понаущению Ипполита.Ходит по егодудке. Все поего дудке. Властьего над всеми»49.
В другом планеразвязка вновьперекликаетсяс намечавшейсяпервоначально:«Под конецКнязь: торжественно-спокойноеего состояние! Простил людям.
Пророчества.Разъяснениякаждому себясамого. Времени.Прощение Аглаи.
Аглая с матерью— живет и путешествует»50.
В эту же поруДостоевскийиспробывали ряд иных поворотовсюжета. Размышляя, не сделать лиИпполита «главнойосью всегоромана», писательсоставил план, по которомутот с помощьюразличныхпсихологическихухищренийдонимал князя,«овладел» всемиостальнымигероями, разжигаяи стравливаяих, и кончалместью всеми убийствомНастасьи Филипповны:«ГЛАВНОЕ. NB. КНЯЗЬНИ РАЗУ НЕ ПОДДАЛСЯИППОЛИТУ ИПРОНИКНОВЕНИЕМВ НЕГО (ОБ ЧЕМПРО СЕБЯ ЗНАЕТИППОЛИТ И ЗЛИТСЯДО ОТЧАЯНИЯ)И КРОТОСТИЮС НИМ ДОВОДИТЕГО ДО ОТЧАЯНИЯ.Князь побеждаетего доверчивостью.
1.2. Драматургияромана Ф.М.Достоевского«Идиот»
В «Идиоте»(1867) Достоевскийсделал попыткусоздать образ«положительнопрекрасного»человека. Геройромана — человекисключительногодушевногобескорыстия, внутреннейкрасоты и гуманности.Хотя князьМышкин по рождениюпринадлежитк старинномуаристократическомуроду, ему чуждысословныепредрассудки, он по-детскичист, наивени бескорыстен.Знакомые Мышкинус детства больи чувствоотверженностине ожесточилиего — наоборот, они породилив его душе особую, горячую любовько всему живомуи страдающему.Но при свойственномему бескорыстиии нравственнойчистоте, роднящихего с Дон Кихотоми пушкинским«Рыцарем бедным»,«князь-Христос»(как автор называлсвоего любимогогероя в черновикахромана) не случайноповторяет вромане страдальческийпуть евангельскогоХриста, ДонКихота, пушкинского«Рыцаря бедного».И причина этогоне только втом, что, окруженныйреальными, земными людьмис их разрушительнымистрастями, князь невольнооказываетсязахваченнымкруговоротомэтих страстей.Истоки безысходнотрагическойсудьбы Мышкина, кончающегобезумием, нетолько в беспорядкеи нескладицеокружающегоего мира, но ив самом князе.Ибо так же, какчеловечествоне может житьбез душевнойкрасоты и кротости, оно (и это сознаетавтор «Идиота»)не может житьбез борьбы, силы и страсти.Вот почемурядом с другимидисгармоническими, страдающими, ищущими и борющимисянатурами Мышкиноказываетсяв критическиймомент своейжизни и жизниокружающихего близкихлюдей реальнобеспомощным.На любовь двухженщин, борющихсяза его сердце, герой романаможет ответитьлишь сочувствиеми жалостью51.
Как трезвыйнаблюдатель, Достоевскийне мог закрытьглаза на новыечерты общественнойи культурнойжизни России.Но его представленияо возможностидля России идтивперед, в отличиеот Запада, безкоренныхсоциально-политическихпреобразованийсоздавали стенувзаимногоотчуждениямежду Достоевскими участникамиосвободительнойборьбы. Высокооценивая глубинуи страстностьисканий, нравственнуюбескомпромиссностьи способностьлучших представителейрусской молодежик самопожертвованию, Достоевскийне сочувствовалреволюционномунаправлениюее исканий, видя в нем одноиз проявленийотвергнутогоим «западничества».Еще в статьяхпериода «Времени»и «Эпохи» Достоевскийсформулировалтезис, согласнокоторому преимуществоРоссии передЗападом в том, что широкиеслои русскогонарода сохранилиживые росткиинстинктивногобратскогочувства междулюдьми, утраченногона Западе вследствиеотчужденияи обособлениялюдей друг отдруга. ПозднееДостоевскийвносит новыечерты в своепротивопоставлениеРоссии и Запада: вслед за И. В.Киреевским, А. С. Хомяковыми другими идеологамирусскогославянофильстваон утверждает, что сохранитьживым братскоечувство, утраченное, как он полагает, на Западе, Россиипомоглавосточнохристианскаятрадиция, воспринятаяи сохраненнаяправославнойцерковью впротивоположностьзападноевропейскимкатоличествуи протестантизмус присущим имуже с самогомомента ихзарожденияатомизирующим, рационалистическимначалом.
Фрэнк выделяетв романе трисюжетные линии52.Первая, сосредоточивающаясяна НастасьеФилипповне, Рогожине иМышкине, исчезаетна долгое времяв течение второйи третьей частей.Их случайноевнезапноепоявлениетолько напоминаетнам более ощутимо, что эти героипо большейчасти чуждыдействию, развивающемусяв этих частях.Вторая из сюжетныхлиний Фрэнка, сосредоточившаясяна треугольнике: Мышкин, Аглая, Радомский (или, возможно, Мышкин, Аглая и Ганя), представляетсяанемичной, поскольку ниГаня, ни Радомскийне являютсяразработаннымихарактерами.Третья линияФрэнка, Мышкини молодые нигилисты, очевиднорудиментарна.Вновь и вновьчувствуется, что Достоевскиймолотит кудани попадя, посколькуон изобретаетпроисшествия, которые никакне подготовлены, и подготавливаетнас к происшествиям, которые непроисходят.
Характер Мышкинакажется непоследовательным.В первой частион похож наребенка, и самговорит о себев этом смысле; но в началевторой части, когда Лебедевпытается провестиего, Мышкинзамечает: «Выменя за маленькогопринимаете, Лебедев»    продолжение
–PAGE_BREAK–
53, и выказываетмирскую мудрость, отсутствующуюв первой части.Первая частьникак не подготавливаетнас к тому, чтоМышкин увлечетсяславянофильскимиидеями илибудет обладатьзнанием русскогонарода, несмотряна то что такдолго жил вшвейцарскойклинике. Однакоон говорит обэтом с большимзнанием делаи однажды дажепретендуетна пониманиерусских преступников, поскольку частопосещал тюрьмы.Мы думаем: можетбыть, Достоевскому, бывшему в сибирскойтюрьме, принадлежатэти высказывания, а вовсе не егогерою?
Первая частьне дает никакогонамека на то, что герой романа– эпилептик, хотя это несчастьебудет игратьогромную рольв том, что последует.И наоборот, вначале большоезначение придаетсякаллиграфическомумастерствуМышкина, о которомуже не вспомнятдо конца книги.В первой частиМышкин заявляет, что не можетжениться «поболезни». Внезависимостиот того, какоезначение можетбыть вложенов это слово, трудно понять, почему он забываето своей неполноценности, когда начинаетсвататься кАглае. Или обэтом забылавтор?
Первые страницыромана представляютМышкина в роли«золотого осла».В романе Аппулеягерою, превращенномув осла, дозволяетсяслышать сугубоприватныеразговоры, потому чтоникто не стыдитсяраскрыватьсекреты передослом. И вотГаня и Епанчинименно такимобразом говорятв присутствииМышкина (любящегоослов), потомучто, будучиидиотом, он неможет уловитьзначение того, что слышит. Втакие минутыхочется назватьэтот роман«Золотой идиот».Но в последующихчастях романаэта ослинаяроль полностьюутрачивается.Напротив, людиумышленнозаводят кругомсекреты, чтобыобмануть Мышкина.
В первой части, когда генералИволгин заявляет, что был знакомс отцом Мышкина, Мышкин сообщает, что его отец«умер под судом, хоть я и никогдане мог узнать, за что именно»54.Но когда компанияБурдовскогоизобретаетклеветническийнавет на егоотца, Мышкинзаявляет сбольшой уверенностью, что ничегоподобного непроисходило.Мы не слышалиничего о том, что он получилкакие-либодополнительныесведения. Насамом деле, первое сообщениеоб отце Мышкинаоказываетсясброшеннымботинком, заставляющимнас отыскиватьему пару. Романистыобычно упоминаюттайны — ктородители ЭстерСаммерсон в«Холодном доме»?— чтобы потомразрешить их.Но если этотвопрос никогдане будет поднятвновь, зачемвообще о немупоминать?
«Идиот» имеетуспех, потомучто он созданв соответствиис поступательнымпринципом, который ощущаетсячитателем.Непроработанностьплана становитсячастью интереса, посколькучитатель ощущаетавтора внутрироманного мира, пытающимся, подобно своимсобственнымгероям, исправитьвещи, которыеон не можетсделать небывшими.Где-то по путиДостоевскийрешил, к томуже, сделатьприроду поступательного(процессуального)мышления ключевойтемой самогопроизведения.Мы наблюдаемпроцесс мышленияв его поступательности(процессуальности), по мере тогокак мы наблюдаемпроцесс формированияромана, в которомлюди мучительноозабоченывременем ипроцессом.
В отсутствиеплана целогособытия ненесут на себеощущениянеизбежности, которое, какэто бывает, какраз являетсяодной из темэтой книги. Вхорошо сделанномромане мы видим, что событиядолжны бытьтакими, какиеесть. Героимогут верить, что они свободны, но на самомделе, как пишетБахтин, их действияуправляются«эстетическойнеобходимостью», столь же нерушимой, как самый неколебимыйдетерминизм.В «Идиоте» этоне так.
В жизни, каксообщает намИпполит, многособытий можетпроизойти водин и тот жемомент, и какая-нибудьмалость можетпослужитьпричиной того, что одно реализуетсяпредпочтительноперед другими.Будучи жереализованной, возможность, скорее, чемимевшаясяальтернатива, становитсяоснованиемдля последующихсобытий; такимобразом событияответвляютсяот исходного.И так разныемалости оказываютсцепляющеедействие навремя. Ипполитзамечает: «Тутведь целаяжизнь и бесчисленноемножествоскрытых от насразветвлений.Самый лучшийшахматныйигрок, самыйострый из нихможет рассчитатьтолько несколькоходов вперед…Сколько же тутходов и скольконам неизвестного?»55.Время головокружительноразветвляется.
Временнаяструктура, которую описываетИпполит, это, на самом деле, временнаяструктурасамого романа.Автор с легкостьюмог бы отнестик своей собственнойработе словаИпполита о том, что: «Я даю себеслово нарочноне переправлятьв этой рукописини строчки, даже если б ясам заметил, что противоречусебе черезкаждые пятьстрок. Я хочуименно определитьзавтра за чтением, правильно лилогическоетечение моеймысли;… и верноли, стало быть, все то, что я вэтой комнатев эти шестьмесяцев передумал, или только одинбред»56.«Идиот» такженаписан безизвестногонаперед планаи частенькопоходит набред. У негосумасшедшийтемп и судорожныйритм, он почтиэпилептиченв своей трясучке, благодарякоторой ещебольше приковываетвнимание читателя.Подобно исповедиИпполита, книгато собираетсяс силами, тоотдает себяна волю волн.И в каждый моментмы чувствуем, что, что бы нипроизошло, могло бы произойтии что-нибудьсовсем другое.
Бесчисленноемножествособытий клубитсяв облаках причиннойсвязи, и многоеиз того, что неслучилось, почти физическиощутимо. «Идиот», мы чувствуемэто, есть толькоодин из многихвозможных«Идиотов», также как событияв жизни моглибы быть бесконечнодругими. Времяразветвляется, и то же происходитс романом. Временнаяструктура книгинаходится вкаком-то жутковатонеобъяснимомсоответствииразвиваемойв ней теме времени, и это одна причина, по которой ееочевидныеструктурныеизъяны — и неизъяны вовсе.
1.3. Нравственнаяпроблематикаромана
Идеал «положительнопрекрасного»человека Достоевскийвыразил в романе«Идиот». Геройего Мышкин —«князь Христос», выросший вдалиот общества, чуждый егосословно-эгоистическихстрастей иинтересов, —человек исключительногодушевногобескорыстия, красоты и гуманности, предощущающийрадостнуюгармонию, ожидающуючеловечествов будущем. Подобносвоему евангельскомупрообразу, онгибнет в борьбенеудовлетворенныхэгоистическихинтересов истрастей, волнующихсовременноеобщество.
С первых страницпроизведенияДостоевскийокружил образкнязя Мышкинаореолом удивительнойдетской трогательности, наивности идушевной чистоты.Князь в изображениироманиста —это образ нетрадиционного, евангельского, а «современного»Христа: реального, живого русскогочеловека 60-хгг., сердце которогооткрыто людям, до краев переполненочистой и горячейлюбовью к униженными оскорбленным.Каждое мгновениежизни представляетсяему чудом, вызываету него чувстваблагодарности, восторга иумиления, а вселюди — независимоот происхожденияи имущественныхразличий —вправе рассчитыватьна его бескорыстное, братское участие.Полный любвик человечеству, Мышкин, подобноХристу, приходитв мир из заоблачныхвысот, чтобыотдать своюжизнь за окружающихлюдей и искупитьих грехи своимстраданием57.
В романе воссозданаширокая картинарусского обществаконца 60-х гг., многие злободневныевопросы жизникоторого обсуждаютсяв проходящихчерез весьроман беседахи спорах междуего персонажами.Разрабатываяфабулу и характерыгероев «Идиота», Достоевский, как это былодля него обычным, отталкивалсяот материалатогдашнейгазетной хроники, русской изаграничной, в частностиот материалауголовныхпроцессоввторой половины60-х гг., откудаон почерпнулнемало характерныхдеталей, использованныхна страницахромана. Нохроникальныйгазетный материалподвергся в«Идиоте» глубокомуи сложномуфилософскомуи психологическомупереосмыслению.«Будничный», прозаическийплан сочетаетсяв «Идиоте», какво всех романахДостоевского, с более глубоким, философско-символическим.История князяМышкина ипетербургской«камелии»Настасьи Филипповны— это как быперенесеннаяв гущу современностиистория новогоХриста и новойМарии Магдалины, трагическийисход которой, в пониманииавтора, являетсяв то же времясуровым осуждениемжизни и нравовлживого и лицемерногоевропейскогообщества XIX в.
Достоевскийлюбил вводитьв свои романы, по примеруШекспира, образыгримасничающихтрагикомическихперсонажей, своего родасовременныхшутов и буффонов, в речах которыхгорькая правдао себе и окружающеммире скрытапод оболочкойдобровольного, нередко вымученногошутовства ипаясничества.В «Идиоте» кразряду добровольныхшутов, сквозьнелепые и комическиеречи которыхчитателю слышатсястрадание, отзвуки перенесенныхунижений, сообщившихим своеобразнуюироническуюмудрость, принадлежатчиновник Лебедеви генерал Иволгин.
К центральнымсценам романа, где автор поручаетЛебедеву рольироническогосудьи окружающегоего общества,— относятсясцены толкованияим Апокалипсиса.Называя XIX век«веком порокови железныхдорог», Лебедевзаявляет, чтопричиной страданийчеловека этойэпохи являетсяутрата тойобъединяющеймысли и технравственныхсвязей, которыесоединяли людейв прежние, болеегрубые и примитивныевремена. В результатев современномпромышленномобществе достиглосвоего пределанравственноеразобщениелюдей, «помутилисьисточники»живой жизни58.
Против трагическогоразобщениялюдей в мирелжи и эгоистическогорасчета, «порокови железныхдорог» и боретсяМышкин — любимыйгерой Достоевского.В отличие отдругих персонажейромана длякнязя не существуетделения людейна «далеких»и «близких», как не существуетделения вещейна «твое» я«мое». Все люди— генерал и еголакей, содержанкаНастасья Филипповнаи избалованнаясвоевольнаяАглая, богатыеи бедные, счастливыеж страдающие— одинаковоблизки Мышкину, вызывают у негоодно и то жечувство удивления, рожденноесознаниемнеповторимостиих человеческойиндивидуальности, одно и то жебратское участие.Глубоко проникаяв душу каждогоиз окружающихи видя там своимвзором ясновидящегознакомую емупо собственномуопыту нравственнуюборьбу междудобром и злом, князь стремитсяподавить скрытыев душе другихперсонажейэгоистическиестрасти, способствоватьпобеде свойственныхим светлых, альтруистическихчувств и побуждений.
И все же вмешательствокнязя в судьбыдругих героевпи в одном случаене приводитк счастливойразвязке. Несмотряна глубокое, скорбное пониманиеим гибельныхстрастей ипобужденийРогожина, НастасьиФилипповны, Аглаи, ее родителейи сестер, ГаниИволгина, Лебедева, переживанийумирающегоот чахотки ипри этом глубокострадающегоот своего одиночестваюноши-атеистаИпполита Терентьева, князь не можетпредотвратитьрост мрачнойревности Рогожина, его покушенияна Мышкина, убийства имНастасьи Филипповны, как не можетпомочь исцелениюсамой НастасьиФилипповныи Аглаи. Вихрьтемных эгоистическихстрастей, взращенных«веком порокови железныхдорог», оказываетсясильнее «князя-Христа».Все, что удаетсясовершитьМышкину, преждечем он навсегдапогружаетсяв безумие, —это своим братским, глубоко человеческимучастием накороткое времяоблегчитьстраданиядругих людей, вызванные ихразобщенностью, трагическойнескладицейи неустройствоммира. Победитьже враждебныелюдям силыМышкину недано, он самстановитсяих жертвой игибнет под ихнатиском. Вэтом — глубокийтрагическийсмысл романа, в котором получиливыражениестрастноенеприятиероманистомновой для Россиииндивидуалистическойпромышленнойэпохи и в то жевремя отчетливоесознаниеневозможностипобедить порождаемыеею в человекетемные страстиличным примеромодного человека— как бы возвышени чист ни былутверждаемыйим идеал и какбы безграничнани была егоспособностьк любви и самопожертвованиюво имя всеобщегосчастья.
Глава 2. ОбразНастасьи Филипповныв романе Ф.М.Достоевского
2.1. Характеристикажизни
Князь Лев НиколаевичМышкин приезжаетв Петербургиз Швейцарии.Ему двадцатьшесть лет, онпоследний иззнатного дворянскогорода, рано осиротел, в детстве заболелтяжлой нервнойболезнью и былпомещн своимопекуном иблагодетелемПавлищевымв швейцарскийсанаторий. Тамон прожил четырегода и теперьвозвращаетсяв Россию с неясными, но большимипланами послужитьей. В поездекнязь знакомитсяс ПарфеномРогожиным, сыном богатогокупца, унаследовавшимпосле его смертиогромное состояние.От него князьвпервые слышитимя НастасьиФилипповныБарашковой, любовницынекоего богатогоаристократаТоцкого, которойстрастно увлеченРогожин.
В романе Достоевского«Идиот», действительно, много полемическихссылок на «Чтоделать?» (ихподробнорассматриваетГ.Е. Тамарченко59).Однако, следуетзаметить, что, в принципе, Достоевскийбыл солидаренс Чернышевскимв вопросенеобходимостиэкономическойэмансипацииженщины, полученииею равных правс мужчиной наобразованиеи труд. Это сказалосьв созданииконцепции двухглавных героиньромана «Идиот», с которымипретендовалсвязать своюсудьбу князьМышкин. АглаяЕпанчина иНастасья Филипповна.«новые женщины», по-разномувоспринимающиеэмансипациюи идущие совершенноразными путямик своей свободе.В необыкновеннокрасивой НастасьеФилипповнеокружающиевидят сильнуюнатуру. Аделаидатак характеризуетэту потрясающуюкрасавицу:«Экая сила, сэтакою красотойможно мирперевернуть»60.Поведение этойнезависимойженщины отражаетее внутреннеесостояние. Вмолодости онабыла совращенасвоим опекуном, Тоцким, и поэтомуненавидитмужчин, с однойстороны, но, сдругой, не можетсуществоватьбез них. Онамечется междукнязем Мышкиными Рогожиным, ища спасенияи успокоениясвоей души, ией даже в головуне приходитмысль о том, что не они еедолжны спасать, а она сама должнасебя спасти, путем отказаот дармовыхденег Тоцкогои Рогожина, путем самостоятельноготруда. НедаромАглая говорит:«Захотела бытьчестною, такв прачки бышла»61.Достоевскийсмотрел насамостоятельностьженщины какна естественныйпроцесс экономическогоосвобождения, то есть труда.Настасья Филипповнаже рассматриваетэтот путь какневозможныйдля себя, вернее, она даже егоне рассматривает, ибо привыклак роскоши, привыклабыть содержанкой.Именно поэтомуее бунт не имеетиного выхода, чем тот, которыйдает Достоевский- смерть от ножаРогожина.
Л.А.Левина встатье «НекающаясяМагдалина илипочему князьМышкин не могспасти НастасьюФилипповну»обращает вниманиена то, что роман«Идиот» писалсяДостоевскимименно в тотпериод, когдаперед ним стоялапроблематрудоустройстваплемянницы(он рекомендовалей курсы стенографиикак средствоизбавленияот нежелательногозамужества).Именно этойплемяннице, С.А. Ивановой, была посвященажурнальнаяпубликация«Идиота» (позжеДостоевскийснимет этопосвящение).Незадолго доэтого писательсам женилсяна А.Г. Сниткиной, работавшейдевушке, котораястенографиейзарабатываласебе на жизнь.Л.А. Левина считает, что «в сознанииавтора «Идиота», несомненно, присутствовалвполне реальныйи весьма почтенныйобраз самостоятельноработающейженщины, твердостоящей насобственныхногах»62.Таким образом, писателя волновалапроблема женскойсамостоятельностии независимости, и он видел ееразрешениев труде и учебе, а не в раскрепощениинравов.
ИсследователитворчестваДостоевскогочаще всеговключают НастасьюФилипповнув ряд «павших»женщин, которыеесть практическиво всех романахписателя, исовершенноне рассматриваютэтот образ вконтексте идейженской эмансипации.Повествовательв романе даетей такую характеристику:«Жила она большеуединено, читала, даже училась, любила музыку.Знакомств имеламало: она всзналась с какими-тобедными и смешнымичиновницами, знала двухкаких-то актрис, каких-то старух, очень любиламногочисленноесемействоодного почтенногоучителя, и всемействе этоми е очень любилии с удовольствиемпринимали.Кончилосьтем, что проНастасью Филипповнуустановиласьстранная слава: о красоте езнали все, нои только; никтоне мог ничемпохвастаться, никто не могничего рассказать»63.Героиня стремитсяк свободе, независимости, самоутверждению, но, с точки зренияДостоевского, идет совершенноне тем путем.Следует вспомнитьназвание романаЛескова «Некуда».Некуда идтигероине этогоромана. ЛизеБахаревой, какнекуда идтигероине «Идиота»Достоевского, Аглае Епанчиной, которые избралидля себя «революционную»дорогу. Не тудорогу избралаи НастасьяФилипповна, идущая не косознанию своихошибок, очищениюи покаянию, а, напротив, сорвавшаясяв рогожинскуюбеспредельность.Умная, образованная, решительная, свободнаяженщина моглабы найти другойвыход из создавшейсяситуации. Писательне считает ееположениебезвыходным.Другая героиняДостоевского, Грушенька(роман «БратьяКарамазовы»), обретает полнуюнезависимостьи самостоятельность.Она находитсилы отказатьсяот статусасодержанки.Писатель даетей шанс к духовномувозрождениюи она используетэтот шанс, приняврешение сопровождатьДмитрия Карамазована каторгу.     продолжение
–PAGE_BREAK–
И Аглая, и НастасьяФилипповна, и Грушенькаобладаютнеобыкновеннойкрасотой (какизвестно, портретнаяхарактеристикау Достоевскогоявляется нетолько пластическимизображениемнаружностичеловека, нои изображениемего внутреннегооблика). Проявлениедуховностичерез внешниечерты находитсвое воплощениев изображениивыражения глаз, мимики, жестов, в сужденияхнаблюдателя.Эти героиниотличаютсяне только красотой, но и своим поведением(часто эксцентричным, вызывающим, находящимсяна грани сознанияи подсознания, вызваннымдиссонансомвнутреннегомира с внешним), своим стремлениемобрести любовьи гармонию.Интересно, чтов этом рядуженских образовгармонию, отчасти, находит лишьГрушенька, вомногом изображеннаякак женщинаобыкновенная, е переживаниялишены истерическогонадрыва, в сравнениис переживаниямиНастасьи Филипповны, внешность неимеет чертромантическоготипа, как у елитературнойпредшественницы.
Покоренныйкрасотой НастасьиФилипповны, князь приходитк ней вечером.Здесь собралосьразношерстноеобщество, начинаяс генералаЕпанчина, тожеувлеченногогероиней, дошута Фердышенко.На внезапныйвопрос НастасьиФилипповны, выходить лией за Ганю, онотвечает отрицательнои тем самымразрушает планыприсутствующегоздесь же Тонкого.В половинедвенадцатогораздается ударколокольчикаи появляетсяпрежняя компанияво главе сРого-жиным, который выкладываетперед своейизбранницейзавернутыев газету стотысяч.
И снова в центреоказываетсякнязь, которогобольно ранитпроисходящее, он признаетсяв любви к НастасьеФилипповнеи выражаетготовностьвзять е, «честную», а не «рогожинскую», в жены. Тут жевнезапно выясняется, что князь получилот умершейтетки довольносолидное наследство.Однако решениепринято — НастасьяФилипповнаедет с Рогожиным, а роковой свертоксо ста тысячамибросает в горящийкамин и предлагаетГане достатьих оттуда. Ганяиз последнихсил удерживается, чтобы не броситьсяза вспыхнувшимиденьгами, онхочет уйти, нопадает безчувств. НастасьяФилипповнасама выхватываеткаминнымищипцами пачкуи оставляетденьги Ганев награду заего муки (потомони будут гордовозвращеныим).
2.2. Последнийпериод жизни
Намечаетсясвадьба князяи НастасьиФилипповны.Событие этообрастаетразного родаслухами, ноНастасья Филипповнакак будто радостноготовится кнему, выписываянаряды и пребываято в воодушевлении, то в беспричиннойгрусти. В деньсвадьбы, попути к церкви, она внезапнобросается кстоящему втолпе Рогожину, который подхватываете на руки, садитсяв экипаж и увозите.
На следующееутро после епобега князьприезжает вПетербург исразу отправляетсяк Рогожину.Того нет дома, однако князючудится, чтовроде бы Рогожинсмотрит на негоиз-за шторы.Князь ходитпо знакомымНастасьи Филипповны, пытаясь что-нибудьразузнать проне, несколькораз возвращаетсяк дому Рогожина, но безрезультатно: того нет, никтоничего не знает.Весь день князьбродит по знойномугороду, полагая, что Парфенвсе-таки непременнопоявится. Таки случается: на улице еговстречаетРогожин и шепотомпросит следоватьза ним. В домеон приводиткнязя в комнату, где в альковена кровати подбелой простыней, обставленнаясклянками сождановскойжидкостью, чтобы не чувствовалсязапах тления, лежит мертваяНастасья Филипповна.
Князь и Рогожинвместе проводятбессонную ночьнад трупом, акогда на следующийдень в присутствииполиции открываютдверь, то находятмечущегосяв бреду Рогожинаи успокаивающегоего князя, которыйуже ничего непонимает иникого не узнает.События полностьюразрушаютпсихику Мышкинаи окончательнопревращаютего в идиота.
О важностизаключительнойчасти Достоевскийписал: «Наконец, и (главное) дляменя в том, чтоэта 4-я часть иокончание ее— самое главноев моем романе, то есть дляразвязки романапочти и писалсяи задуман былвесь роман»64.Парадоксальноепризнание.Можно подумать, что в замыслеавтора возникласначала сценау трупа НастасьиФилипповны, а затем уже изэтого «зерна»проросло всето, что ей предшествовало.Черновики жеговорят какбудто бы опротивоположном.«Идиот» былзавершен вконце ноября1868 г., сцена же этадатируется4 ноября: «Рогожин>и Князь у трупа.Final. Недурно»65.И даже после4 ноября планыДостоевскогомогли серьезноизмениться.Так, сцена встречидвух соперниц— Аглаи и НастасьиФилипповны— могла разрешитьсягармонически-спокойно, обе они мыслилисьв ней гордо-возвышенными, самоотверженными.Князю еще даваласьвозможностьубедить НастасьюФилипповнув своей любвик ней, а не тольков христианскомсострадании.Если бы романпошел по этомуруслу, сценыу трупа НастасьиФилипповнымогло бы и небыть. Но в том-тои дело: течениероману уже былозадано так, чтоэтой сцены немогло не бытьв нем. Финал истал тем «магическимкристаллом»(«Теперь, когдая вс вижу какв стекле, — яубедился горько, что никогдаеще в моейлитературнойжизни не былоу меня ни однойпоэтическоймысли лучшеи богаче, чемта, котораявыясниласьтеперь у менядля 4-й части, в подробнейшемплане»66), сквозь которыйДостоевскийузрел «дальсвободногоромана». В качествеособого приложенияк Ж 12 «Русскоговестника» за1868 г. вышли 4 последниеглавы последнейчасти (VIII-XI) и Заключение:VIII глава — встречасоперниц, IX-X —подготовкак свадьбе НастасьиФилипповныи князя, скандалпосле побегаиз-под венцаневесты, XI глава— знаменитаясцена у трупаНастасьи Филипповныв рогожинскомдоме. Следуетоговориться: в намерениеавтора «Идиота»не входилаотдельнаяпубликацияокончанияромана. Всеполучилосьслучайно: Достоевскийне успел к срокунаписать весьроман, а редакция«Русскоговестника» несмогла, какбыло обещано, завершитьпубликацию«Идиота» вдекабрьскомномере. Но случайиногда — внятныйголос судьбы, вестник непременности.Творческаяпауза, отделившаячетыре последниеглавы от предшествующих,— провиденциальна: от исхода встречиНастасьи Филипповныс Аглаей зависеларазвязка романа.В письме А. Н.Майкову от 11(23) декабря 1868 г., написанномупосле того, каксцена встречисоперниц принялав сознанииавтора итоговыйвид, Достоевскийсделал поразительноепризнание:«Если естьчитатели „Идиота“, то они, можетбыть, будутнесколькоизумленынеожиданностиюокончания; но, поразмыслив, конечно согласятся, что так и следовалокончить»67.Здесь же онобещал Майковупосле окончанияработы над«Идиотом»написать емукак другу, чтоон сам думаето романе. ОбещаниеДостоевскийне исполнил, но приглашениечитателю поразмыслитьнад «неожиданностьюокончания»остается досих пор в силе.А что, собственно, в нем неожиданного? Казалось бы, наоборот: всеузнается иугадывается.
Смерть НастасьиФилипповныот ножа Рогожинанапророченана первых страницахромана. Онаочевидна всемгероям финальнойсцены, ГанеИволгину. Навопрос последнего, женился ли быРогожин наНастасье Филипповне, Мышкин ответил:”— Да что же, женился, я думаю, и завтра жеможно; женилсябы, а чрез неделю, пожалуй, и зарезалбы ее. Толькочто выговорилэто князь, Ганявдруг так вздрогнул, что князь чутьне вскрикнул”68.И все это предсказанодо встречи сгероиней, пророчестваже князя — вседо единого, —как в этом убеждаетсячитатель «Идиота», исполняются.Рогожин понимает, что, идя за него, Настасья Филипповнавыбирает «нож».Мучительнаясознательностьсделанногогероиней последнеговыбора естьне что иное, как самоубийство, Рогожин — исполнительее воли. «Мертвеннаябледность»69Рогожина, неоднократноакцентированнаябледностьНастасьи Филипповны— в одном семантическомряду с белым«как бумага»70лицом приговоренногок гильотинированиюЛегро, белымдлинным балахоном, надвинутомна глаза белымколпаком другогосмертника. Всеэто восходитк метаисторическомуапокалиптическомусимволу смерти«коню бледному», о скором приходекоторогопророчествует«профессорантихриста»Лебедев. В финале— лишь уплотнение, сгущение этогосемантическогоряда. Неоднократно, настойчивочитательскоевнимание направляетсяна белые опущенныешторы на половинеРогожина, «белоешелковое платье»,«белевшиекружева» НастасьиФилипповны, на кончик обнаженнойее ноги, как бывыточеннойиз мрамора.Композиционнаяпостановкаобраза Рогожинаи Мышкина напротяжениивсего романадвоякая: ониили друг противдруга («В одномиз вагоновтретьего класса, с рассвета, очутились другпротив друга, у самого окна, два пассажира— оба люди молодые, оба почти налегке, оба не щеголеватоодетые, оба сдовольнозамечательнымифизиономиямии оба пожелавшие, наконец, войтидруг с другомв разговор»71, или Рогожинперед Мышкинымкак существомвысшим («Я, кактебя нет предомною, то тотчасже к тебе злобуи чувствую, ЛевНиколаевич»72).В сцене у трупаНастасьи Филипповныони не столько«один противдругого» или«один преддругим», сколькорядом друг сдругом. Е. А.Трофимов вжесте Рогожина,«нежно и восторженно»73взявшего князяза руку, приподнявшегоего, уложившегорядом с собойна постели, увидел иконографическуюдеталь иконы«Сошествиево ад», а именно: жест Адама, которого Христосвыводит из ада.Отмечу попутно, что в вариантах«Русскоговестника» иотдельномиздании 1874 годаэтот жест быликонографическинейтрален: “…онподошел к князю, нежно и восторженновзял его подруку”74.
В финале «Идиота»трудно понять, кто жертва, акто ее исполнитель.Если христианскаяжертва — знаквысшей свободы(ее прообраз— в Иисусовом«молении очаше»), то языческая— порабощения.Приметы механистичности(у Достоевского— симптомподчиненноститемной силе)— очевидны вфинале «Идиота»; ритуальностьсовершенногоубийства —столь же ясна.Настасья Филипповнабыла заколотаритуальнымножом (передкоторым Мышкиниспытываетмистическийиспуг) «прямов сердце»75.Этот факт оговоренкак Рогожиным, так и Мышкиным; в черновикахон отмеченнесколько разс акцентированиемсознательностисовершенногоРогожным удара76.Настасья ФилипповнапринесенаРогожиным вжертву своейбезумной страсти, тем же ножоми в жертву томуже идолу онхотел принестии Мышкина нагостиничнойлестнице. Нои жертва нанесладвойной удар— и тоже прямов сердце. ПопризнаниюМышкина, мракдуши НастасьиФилипповны, ее неочищающиестраданияпрокололи егосердце навсегда77.Так же смертельноранила она исердце Рогожина.О первой своейвстрече с нейон говорит:«Так меня тути прожгло»78.Князь пострадалсильнее всех.Если присоединитьк двум полученнымим ударам всердце еще исмертельноеранение амуром– Аглаей. Он иесть главнаяжертва финальнойсцены.
2.3. Нравственныйоблик НастасьиФилипповны
Интригу романадвижет элементарнаяжажда денег.Неслучайнотак часто мелькаютв кадре ассигнациии драгоценности.Сама НастасьяФилипповнастала той самой«дорогой вещью», из-за которойи происходятпротивныесовести инравственномучувству торги.
Настасья Филипповнакидает в каминсто тысяч толькодля того, чтобыувидеть унижениеГани: «Ну, такслушай же Ганя, я хочу на душутвою в последнийраз посмотреть; ты меня самцелые три месяцамучил; теперьмой черед.… Долголи выхватить! А я на душу твоюполюбуюсь, какты за моимиденьгами вогонь полезешь»79.И начинаетсяневиданноезрелище, которымпоглощены вседействующиелица: «Все затеснилисьвокруг камина, все лезли смотреть, все восклицали…Иные даже вскочилина стулья, чтобысмотреть черезголовы.»80.«Сам Рогожинвесь обратилсяв один неподвижныйвзгляд. Он немог оторватьсяот НастасьиФилипповны»81.Настасья Филипповнане спускала«огненного, пристальноговзгляда» с Гани, который в своюочередь не моготвести глазот затлевшейсяпачки. В концеконцов он невыдерживаетвиденного ипадает в обморок.
В третьей частиромана НастасьяФилипповнаустраиваеттайную встречус князем толькодля того, чтобына него посмотреть:«Я еду завтра, как ты приказал.Я не буду… Впоследний ведьраз я тебя вижу, в последний! Теперь уж совсемведь в последнийраз!.. Она жадновсматриваласьв него, схватившисьза его руки»82.
Имеются в романетакже две картины, созданныегероями лишьв воображении, но столь подробноописанные ими, вплоть до деталейкомпозиции, что для читателяпропадаетвсякая разницамежду этимиописаниямии описаниями«реально существующих»в романе картин.
Подобная картинарисуется НастасьейФилипповнойв ее письме кАглае, в которомона объясняетсясвоей соперницев любви и уговариваетее выйти закнязя замуж.Все содержаниеписьма выдержанополностью вдухе мировоззренияМышкина и являетсякак бы попыткойосуществленияна земле райскихотношений.Поэтому НастасьяФилипповнаи усваиваетневольно манерукнязя мыслитьзримыми образами:«Вчера я, встретиввас, пришладомой и выдумалаодну картину.Христа пишутживописцы всепо евангельскимсказаниям, ябы написалаиначе: я быизобразилаего одного, —оставляли жеего иногдаученики одного.Я оставила быс ним толькоодного маленькогоребенка… Христосего слушал, нотеперь задумался; рука его невольно, забывчиво, осталась насветлой головкеребенка. Онсмотрит вдаль, в горизонт; мысль, великая, как весь мир, покоится в еговзгляде; Ребенокзамолк, облокотилсяна его колена, и, подперширучкой щеку, поднял головкуи задумчиво, как дети иногдазадумываются, пристальнона него смотрит.Солнце заходит…Вот моя картина! Вы невинны, ив вашей невинностивсе совершенствоваше. О, помнитетолько это!»83.
Сочиненныйею сюжет вследствиеинтуитивногопрозрениянаглядно отображаетперед намивнутренниймир и системурелигиозныхвоззренийМышкина: навоображаемойкартине соединеныБог, Человеки природа: человечество, уподобившисьребенку, доверилосьХристу и постигаетего. Христосже объемлетсвоим мысленнымвзглядом весьмир… Одновременноэто и проникновениев сущностьнатуры князя: Христос и ребенок— это два ключевыхобраза дляпонимания еголичности.
Мыслит видениямитакже и НастасьяФилипповна.Когда она узнаеткнязя, то отождествляетего с идеальнымобразом, ужедавно сложившемсяв его мечтах:”… ведь я и самамечтательница…Разве я самао тебе не мечтала? Это ты прав, давно мечтала, еще в деревнеу него, пятьлет прожилаодна-одинехонька; думаешь-думаешь, бывало-то, мечтаешь-мечтаешь,— и вот все такого, как ты, воображала, доброго, честного, хорошего итакого жеглупенького, что вдруг придетда и скажет:«Вы не виноваты, Настасья Филипповна, а я вас обожаю!»Да так, бывало, намечтаешься, что с ума сойдешь…”84.
Тем не менееона бежит отнего, ибо считаетсебя бесконечнонедостойнойсчастья с князем.В дальнейшемна протяжениивсего романаона относитсяк нему с обожаниеми преклонением, как к святомуили высшемудуховномуавторитету(вспомним сцену, когда она присвидании вПавловскеопускаетсяперед ним наколени, «какисступленная»и целует емуруки85, потому чтопродолжаетвидеть егоподобным чутьли не Христу— единственнаясреди всехпрочих героевромана (подтверждениемэтому служиттакже сочиненнаяею картина«Христос c ребенком»).
Создает НастасьяФилипповнаи идеальныйобраз Аглаи, который онарисует ей вписьмах: «Несчитайте моихслов больнымвосторгомбольного ума, но вы для меня— совершенство! Я вас видела, я вижу вас каждыйдень. Ведь я несужу вас; я нерассудком дошладо того, что высовершенство; я просто уверовала.Но во мне естьи грех передвами: я вас люблю.Совершенствоведь нельзялюбить; насовершенствоможно толькосмотреть какна совершенство, не так ли?… Онвас полюбил, видя вас толькооднажды. Он овас как о светевспоминал; этоего собственныеслова, я их отнего слышала.Но я и без словпоняла, что выдля него свет.Я целый месяцподле негопрожила и тутпоняла, что ивы его любите; вы и он для меняодно».
… Знаете, мнекажется, выдаже должнылюбить меня.Для меня вы тоже, что и длянего: светлыйдух; ангел неможет ненавидеть, не может и нелюбить”86.
Видно, как НастасьяФилипповнапостепенноувлекаетсясоздаваемымею видениемсовершенства(визуальнаяприрода воображенияНастасьи Филипповныотчетливопрослеживаетсяв цитатах), такчто доходитдаже до убеждения, что соперница«должна» любитьее. Заметнотакже, что этотобраз «внушен»ей князем иявляется какбы отражениемв душе НастасьиФилипповныего собственноговидения Аглаи.    продолжение
–PAGE_BREAK–
Письма НастасьиФилипповнык Аглае, как мыуже показаливыше, в своюочередь наполненывидениями ираскрываютперед намивнутренниймир НастасьиФилипповны.Заканчиваютсяони также наодном чрезвычайноважном и загадочномпризнании: «Яслышала, чтоваша сестра, Аделаида, сказалатогда про мойпортрет, чтос такою красотойможно мирперевернуть.Но я отказаласьот мира;… Я ужепочти не существую, и знаю это; Богзнает, что вместоменя живет вомне»87.
Так НастасьяФилипповнапризнаетсяв своей развоплощенностии — как следствие— одержимостинекой чуждойсилой или волей.Из-за своейвнутреннейопустошенностиона становитсятем, кем еепредставляетсебе князь.Фактическивместо неесуществуетвоплотившеесявидение князя: сначала этобыло видениео спасающеймир красоте, а затем — о красотемнимой, падшейи закланнойв жертву. Обэтом НастасьяФилипповнапишет в том жеотрывке:
«Я читаю этокаждый деньв двух ужасныхглазах, которыепостоянно наменя смотрят, даже тогда, когда их нетпередо мной.Эти глаза теперьмолчат (они всемолчат), но язнаю их тайну.У него дом мрачный, скучный, и внем тайна»88.
То есть Рогожинтеперь воспринимаетсяею в свете зловещеговидения Мышкина(«те самые»глаза), котороетем самымпоказываетсякак непреложныйфакт и ее сознания.
И сразу вследза этим, какперед Мышкинымпоявляетсявоочию НастасьяФилипповна— одновременнокак продолжениеего же сна икак образ изпрочитанныхим только чтописем — благодарячему она действительнопредставляетсявидением, вызваннымсамим княземк реальности:
«Сердце егостучало, мыслипутались, и всекругом негокак бы походилона сон. И вдруг, так же как идавеча, когдаон оба разапроснулся наодном и том жевидении, то жевидение опятьпредстало ему.Та же женщинавышла из паркаи стала передним, точно ждалаего тут… онасхватила егоза руку и крепкосжала ее. „Нет, это не видение!“И вот, наконец, она стоялаперед ним лицомк лицу, в первыйраз после ихразлуки; оначто-то говорилаему, но он молчасмотрел на нее; сердце егопереполнилосьи заныло отболи»89.
В облике «ее»(в течение всейсцены героиняименуетсятолько как «таже женщина»или «она»)подчеркиваетсянекая призрачность, бесплотность, а ее поведениесвоей театральностьюи эксцентричностьюприближаетсяк поведениюфигуры из сна(«она опустиласьпред ним наколена, тут жена улице, какисступленная; он отступилв испуге, а оналовила егоруку, чтобыцеловать ее, и точно также, как и давечаво сне, слезыблистали наее длинныхресницах»90).Здесь уже четкопрослеживается, как НастасьяФилипповнабуквальноуподобляетсявидению о нейМышкина, хотясам он не в силахпреодолетьвласть этогофатальногообраза надсобой, равнокак и бессиленпредотвратитьгибель НастасьиФилипповны.
Однако толькоследующая, третья встречабесповоротнопредрешаеттрагическуюразвязку, делаявсе видениякнязя ужаснойреальностью.Князь всемисилами старалсяее избежать.
«И опять — „этаженщина“! Почемуему всегдаказалось, чтоэта женщинаявится именнов самый последниймомент и разорветвсю судьбу его, как гнилуюнитку?.. Что же: любил он этуженщину илиненавидел? Этовопроса он ниразу не задалсебе сегодня; тут сердце егобыло чисто: онзнал, кого онлюбил (то естьАглаю)… Он нестолько свиданияих обеих боялся, не странности, не причиныэтого свидания, ему неизвестной, не разрешенияего чем бы тони было, — онсамой НастасьиФилипповныбоялся. Он вспомнилуже потом, чрезнесколько дней, что в эти лихорадочныечасы почти всевремя представлялисьему ее глаза, ее взгляд, слышалисьее слова — странныекакие-то слова»91.
Встреча этатоже похожана сон:
«Князь, которыйеще вчера неповерил бывозможностиувидеть этодаже во сне, теперь стоял, смотрел и слушал, как бы все этоон давно ужепредчувствовал.Самый фантастическийсон обратилсявдруг в самуюяркую и резкообозначившуюсядействительность»92.
Мышкин долженбыл выбратьмежду НастасьейФилипповнойи Аглаей. Но онтолько смотрелбезумнымиглазами то наАглаю, то наНастасью Филипповну.Воля его былаабсолютнопарализована.При первом жепризыве НастасьиФилипповныон бросаетсяк ней, хотя лицоАглаи, со взглядом, выражавшем«столько страданияи в то же времябесконечнойненависти», также потрясаетего:
«Но он, можетбыть, и не понималвсей силы этоговызова… Он тольковидел передсобой отчаянное, безумное лицо, от которого, как проговорилсяон раз Аглае, у него „пронзенонавсегда сердце“93.
Впоследствиикнязь так объясняетЕвгению Павловичусвою ошеломляющуюизмену Аглае:»… когда ониобе стоялитогда однапротив другой, то я тогда лицаНастасьи Филипповныне мог вынести…Вы не знаете, Евгений Павлович(понизил онголос таинственно), я этого никомуне говорил, никогда, дажеАглае, но я немогу лица НастасьиФилипповнывыносить… Выдавеча правдуговорили проэтот тогдашнийвечер у НастасьиФилипповны, но тут было ещеодно: я смотрелна ее лицо! Яеще утром, напортрете, немог его вынести…я боюсь ее лица!— прибавил онс чрезвычайнымстрахом”94.
Когда ЕвгенийПавлович тутже напоминаетему, каким в туминуту должнобыло быть илицо Аглаи, упрекая егов бессердечии(«и где у вассердце былотогда, ваше»христианское”-тосердце! Ведьвы видели жеее лицо в туминуту: чтоона, меньше листрадала, чемта, чем вашадругая, разлучница?”95), князь до сегомомента лишьвяло и как быв полузабытьисоглашавшийсяс ЕвгениемПавловичем, вдруг с необыкновеннойсилой ощущаетсвою вину («Ах, боже мой, божемой! Вы говорилипро ее лицо вту минуту, какона выбежала…о, боже мой, япомню!.. Пойдемте, пойдемте… кАглае Ивановне, пойдемте сейчас!»96).Это место оченьпоказательнокак свидетельствоо том, что князьвоспринималситуацию именнокак противостояниедвух лиц илиже двух своихвидений, изкоторых однооказалось болеесильным, чтои сыграло решающуюроль, несмотряна то, что насамом делелюбовь князяпринадлежалаАглае.
В результатегибель НастасьиФилипповнывыглядит какневольноспровоцированнаясамим князем— из-за тойиррациональнойвласти, которойобладало надним видениеНастасьи Филипповны.Так или иначе, с НастасьейФилипповнойпроизошло все, что увидел оней князь. Иможет быть, какраз потому, чтоон это увидел?
Развязка добавляетеще несколькоинтересныхдеталей к описаннойнами системезрительныхобразов.
И князь, и НастасьяФилипповнаначинают всечаще и чащевидеть видениеРогожина-убийцы.Незадолго досвадьбы НастасьеФилипповнемерещитсяРогожин в саду, который хочетее зарезать.«Дело объяснялосьпростым миражем»97.
2.4. Роль НастасьиФилипповныв нравственнойпроблематикеромана
В черновикахк роману «Идиот»Ф.М. Достоевский, описывая отношениякнязя Мышкинаи НастасьиФилипповны, с непонятнымупорством, отдающим, напервый взгляд, дурным вкусом, повторяет слова«реабилитировать»,«реабилитация»:«Н.Ф. невеста.Сцены с княземполной реабилитациии полного падения»98;«Н.Ф. Князю:»Если ты меняреабилитировал…”99;«re’habilitation НастасьиФилипповны»100и т.п. Однакословоупотреблениеписателя, каквсегда, глубокообоснованно: в этих словахзаключаетсяи ими объясняетсянеудача князяМышкина, оказывающегосяне в состоянии«спасти и воскресить»героиню.
В статье «Орелигиознойфилологии», С.Г. Бочаровпишет о неверномистолкованиимною слова«реабилитировать»,«rethabiliter», которое, по его мнению, означает не«оправдывать», а «восстанавливать»101:«Реабилитировать»- слово из черновиковк «Идиоту», «тоесть — оправдывать», комментируетисследовательница102.Но комментарийошибочен, посколькупользуется[…] суженным, усеченнымактуальнымистолкованиемтермина, какон знаком нампо политическойсовременности.Достоевскийтворил в другомязыке, у негоэто слово — духовныйтермин, правда, пришедший кнему из французскогохристианскогосоциализмавремен егомолодости.Смысл его ещев 1849 году былпроговоренП.В. Анненковымв статье о раннихпроизведенияхДостоевского:«попыткавосстановления(re’habilitation) человеческойприроды»103.А сам Достоевскийв 1862 г. в широкоизвестныхсловах объявил«восстановлениепогибшегочеловека»главной мысльювсего искусствасвоего столетия,«мыслью христианскойи высоконравственной».Несомненно, в том же значениитермин используетсяв черновикахк «Идиоту»104.
Если же продолжитьцитату изДостоевского, приводимуюС.Г. Бочаровым, выяснится, чтов ней Достоевскийслово «восстановление»трактует именнокак «оправдание».Кстати, речьу Достоевскогоидет о ВиктореГюго — то естьфранцузскийконтекст слова, употребляемоготаким образом, абсолютноустойчив. Новот цитата:
Его мысль естьосновная мысльвсего искусствадевятнадцатогостолетия, иэтой мыслиВиктор Гюгокак художникбыл чуть ли непервым провозвестником.Это мысльхристианскаяи высоконравственная; формула ее — восстановлениепогибшегочеловека, задавленногонесправедливымгнетом обстоятельств, застоя векови общественныхпредрассудков.Эта мысль — оправданиеуниженных ивсеми отринутыхпарий общества105.
Несомненнои очевидно какоправданиеи восстановлениев правах понимаетсяслово «реабилитировал»и в следующейчерновой записик роману «Идиот»:«Н.Ф. говоритпосле обидыв исступленииКнязю: „Еслиты меня реабилитировал, говорил, чтоя без греха, ито, и то (NB так чтоможно всереабилитированиеи пропустить, ибо понятно), то и женись!“106.
Почти черездесять летпосле созданияромана „Идиот“Достоевскийбудет размышлятьоб идентичнойколлизии вжизни — в связис делом ВерыЗасулич. Г.К.Градовскийтак вспоминаето реакции писателяна слушаниедела Засулич:
Настал томительныйперерыв заседания, Ф.М. Достоевский, сидевший возлеменя, высказалприведенноеуже свое мнение.Оно предрешалосудьбу подсудимой, но великийписатель придалсвоему мнениюсвоеобразныйотпечаток.Осудить нельзя, наказаниенеуместно, излишне; но какбы ей сказать:»Иди, но не поступайтак в другойраз”. — «Нет унас, кажется, такой юридическойформулы, — добавилДостоевский,- а чего доброго, ее теперь возведутв героини»107.
ЗамечаниеГрадовскогоо «своеобразномотпечатке»мнения Достоевскогопоказывает, что эта проблемабыла невнятнаи для многихсовременниковДостоевского.
Именно «восстановлениев обязанностях»оказываетсянеобходимымдля исцеленияраненного своими чужим грехомчеловека, дляисцеленияпораженногоэтим грехомобщества, ирешительнонедостаточнымдля такогоисцеленияоказывается«восстановлениев правах». Вконце 60-х — начале70-х годов XIX векаэта мысль особеннозанимаетДостоевского, с чем связанои внимание ктеории «среды», внимание, настойчивоакцентируемоев романе «Идиот».На своем нижнем, очевидном, социальномплане оно дажеподчеркиваетсяисследователямиромана, ноДостоевскийникогда неостанавливалсяна нижнем планеидеи, в областипростых решений.В Дневникеписателя за1873 г. он напишет:
Делая человекаответственным, христианствотем самым признаети свободу его.Делая же человеказависящим откаждой ошибкив устройствеобщественном, учение о средедоводит человекадо совершеннойбезличности, до совершенногоосвобожденияего от всякогонравственноголичного долга, от всякойсамостоятельности, доводит домерзейшегорабства, какоетолько можновообразить108.
Народная идея, как ее понимаети с ней солидаризуетсяДостоевский, прямо противоположна«учению о среде», прямо противоположна«восстановлениюв правах», объявлениютого, что нетни преступления, ни греха, а естьтолько голодные, совращенныеили сбитые столку. Народнаяидея состоитне в оправданиипреступникаи грешника, нов признаниии своей виныв его преступлении, не в оправдании(Достоевскийпротив именнооправданияпреступника, он видит здесьнеправеднуюжалость исентиментальноеслабодушие:«но вот чтонаиболее смущаетменя, однако: что это нашнарод вдругстал боятьсятак своей жалости?»Больно, дескать, очень приговоритьчеловека”. Нуи что ж, и уйдитес болью. Правдавыше вашейболи”109.Полагаю, бывшийкаторжник знал, о чем говорит), а в неосуждении, в неотделениисебя от грешника, нерасторжениис ним братскихсвязей, в пониманиитого, что онстрадает(справедливо!)- за общий грех:
Этим словом«несчастные»народ как быговорит «несчастным»:«Вы согрешилии страдаете, но и мы ведьгрешны. Будьмы на вашемместе — может, и хуже бы сделали.Будь мы получшесами, может, ивы не сиделибы по острогам.С возмездиемза преступленияваши вы принялитяготу и завсеобщее беззаконие.Помолитесьоб нас, и мы обвас помолимся.А пока берите,»несчастные”, гроши наши; подаем их, чтобызнали вы, чтомы вас помними не разорвалис вами братскихсвязей…”110.
И далее:
Нет, народ неотрицает преступленияи знает, чтопреступниквиновен. Народзнает только, что и сам онвиновен вместес каждым преступником”111
Таким образом, народ не отрицаетпреступления, но относитсяк нему, какзаповеданоотноситьсяк греху, видяпреступлениепроявлениемобщего греха, а вовсе не проступкоминдивидуальностипротив общественныхустановлений.
Именно смешениеэтих здравыхпонятий и показанов романе «Идиот».Настасью Филипповнув романе всегуманно оправдывают, но из общества-тоисторгают ибратскогообщения отрицаются.Добрейшая идостойнейшаяНина АлександровнаИволгина вотс чем приходитк гуманнейшемугенералу Епанчину:
А я, брат, продолжаюне постигать,- задумчивозаметил генерал, нескольковскинув плечамии немного расставивруки. — НинаАлександровнатоже намедни, вот когдаприходила-то, помнишь? стонети охает. «Чеговы?» — спрашиваю.Выходит, чтоим будто бы тутбесчестье.Какое же тутбесчестье, позвольтеспросить? Ктов чем можетНастасью Филипповнуукорить иличто-нибудь пронее указать? Неужели то, чтоона с Тоцкимбыла? Но ведьэто такой ужевздор, при известныхобстоятельствахособенно! «Вы, говорит, непустите ее квашим дочерям?»Ну! Эвона! Айда Нина Александровна! То есть как этоне понимать, как это не понимать…112[
Именно непризнаниегрешностигреха, преступностипреступления(многим не хочетсяпризнавать- ведь тогдапридется признатьи свою грешностьи преступность, лучше гуманновсе отрицать, а «невинную»- как-нибудь сглаз долой; князь не хочетпризнавать- возможно, потому, что этого грехаон не знает ине способенразделить сгероиней ) иприводит ктому, что делоникак не можетбыть поставленона твердуюоснову, а плывети колеблется, сводя с умаНастасью Филипповну, очерченнуюсо своим грехом, от которогоона хочетосвободиться, исцелиться, одной чертой- неважно, оправданиемкнязя или осуждениемНины Александровны(Странные сныему при этомснятся, выдаваяименно нежеланиеего, при внутреннемзнании того, как на самомделе все обстоит:«Наконец, пришлак нему женщина; он знал ее, зналдо страдания; он всегда могназвать ее иуказать, — ностранно, — у нейбыло теперькак будто совсемне такое лицо, какое он всегдазнал, и емумучительноне хотелосьпризнать ееза ту женщину.В этом лицебыло столькораскаяния иужасу, что казалось- это была страшнаяпреступницаи только чтосделала ужасноепреступление.Слеза дрожалана ее бледнойщеке; она поманилаего рукой иприложила палецк губам, как быпредупреждаяего идти за нейтише. Сердцеего замерло; он ни за что, ни за что нехотел признатьее за преступницу; но он чувствовал, что тотчас жепроизойдетчто-то ужасное, на всю его жизнь.Ей, кажется, хотелось емучто-то показать, тут же недалеко, в парке. Он встал, чтобы пойтиза нею, и вдруграздался подленего чей-тосветлый, свежийсмех; чья-торука вдругочутилась вего руке; онсхватил этуруку, крепкосжал и проснулся.Перед ним стоялаи громко смеяласьАглая»113.Характерно, что сон снитсянакануне первоголюбовногосвидания князя- то есть когдаон становитсяприкосновененк области грехаНастасьи Филипповны.Тогда грехпроступает, становитсявидимым длянего, затемняяее лик. Она потомуи приводит егово сне — к Аглаенаяву, что толькотаким образомон становитсяспособен лицезретьее грех, то, чтоона хочет емупоказать «тутже недалеко».Любовное свиданиес Аглаей истановится, кстати, началомтого «ужасного, на всю его жизнь»).
Таким образом, весь роман«Идиот» — онедостаточности«оправдания»для исцеленияпоруганнойчеловеческойличности, отом, что «восстановлениев правах» невозрождаетсвета в помутненнойдуше человека, и человек, можетбыть, сам тогоне сознавая, ждет и жаждет«восстановленияв обязанностях».Указанноепротивопоставление, связанное спротивоположением«рождественского»(«восстановление»Богом «прав»падшего человечества)и «пасхального»(призыв и обязанностьпоследоватьуказанным Богомпутем и повестиза собой всюземлю) типахристианскихкультур, находитсяв центре вниманияДостоевскогоуже в начале60-х годов.
Роман наполненсимволами ив конце, в финальнойсцене, когдаНастасья Филипповнауже мертва, аРогожин и Мышкиннаходятся напороге безумия,—апофеоз чистогобелого белья: простыня, накоторой лежиттело убитой, ее белое «свадебное»платье и белыекружева. Этосопоставимос ситуациейиз «Преступленияи наказания», где Свидригайловперед самоубийствомвидит во снемертвую девочкув «белом тюлевомплатье», лежащуюна столе, покрытом«белыми атласнымипеленами».
Заключение
Таким образом, в ходе написаниядипломнойработы былиполучены следующиевыводы.
Достоевский— психологическийроманист, иглавное егосредство выражения— анализ. В этомон близнец изеркальноеотражениеТолстого. Нои предмет, иметод его анализасовершенноиные, чем у Толстого.Толстой разбираетдушу в ее жизненныхаспектах; онизучает физиологическуюоснову мышления, подсознательнуюработу человеческойволи, анатомиюиндивидуальногодействия. Когдаон подходитк высшим духовнымпереживаниям, они оказываютсяза пределами, не в той плоскости, где жизнь. Уних нет измерений; они полностьюпротиворечатобычномучеловеческомуопыту. Напротив, Достоевскийдействуетименно в техпсихическихобластях, гдемысль и волянаходятся впостоянномконтакте свысшими духовнымисущностями, где поток обычногоопыта постоянноразбиваетсяо последниеи абсолютныеценности и гденикогда нестихает ветердуха. Интересносравнить, какТолстой и Достоевскийразбирают однои то же чувство— чувство мучительнойнеловкости.Оба от негострадали. Ноу Толстого эточисто социальноеощущение, сознаниеневыгодноговпечатления, которое производитвнешний видчеловека и егоповедение натех, кому онхотел бы понравиться.Поэтому, когдаон стал социальнонезависим истихли егосоциальныеамбиции, темаэта пересталаТолстого занимать.У Достоевскогоже муки неловкости— это муки конечнойи абсолютнойценности человеческойличности, раненой, непризнаннойи униженнойдругими человеческимиличностями.Поэтому жестокостьДостоевскогонаходит в анализераненого истраждущегочеловеческогодостоинстваособенно широкоеполе деятельности.У Толстого мукисамосознанияили имеют социальныйхарактер, илиперестаютдействовать; у Достоевскогосамосознаниеметафизичнои религиознои исчезнутьне может никогда.И тут сновавозникаетсуждение о«чистоте»Толстого и«нечистоте»Достоевского: Толстой могпобедить всесвои человеческиенедостаткии предстатьперед вечностьюкак «голыйчеловек». УДостоевскогосамый дух егонеразрывноопутан символическойсетью «относительнойреальности».Отсюда позднейшееосуждениеТолстым излишнихподробностейреализма, посколькуони не несутглавного, инеспособностьДостоевскогокогда-либопереступитьграницы временного.
В образе НастасьиФилипповныизображенатрагедия женщины, вынужденнойпродавать своюкрасоту и нежелающей миритьсяс унижениемее человеческого, женского достоинства.
Хотела былонаписать, чтонадрыв НастасьиФилипповны– обратнаясторона гордыни, что надрыв этотделает ситуациюбезвыходной.Нельзя мучитькнязя, пытатьРогожина. Неоправдаласьнадежда князя:«Ах, кабы добра! Все было быспасено!» Акнязь будтостоит рядомв тоске и повторяет:«Не то, не то!»Настасью Филипповнупросто жалко, она очень несчастнаи то, что она«состраданиядостойна» –это единственнаяправда о ней.Неосуждениекнязя так очевидно, сильно и заразительно, что и профессиональноелитературоведческоеосуждениестановитсянеприличным.Невозможносудить, можнотолько сочувствовать.
Думается, чтодаже не отправьсяАглая уничтожатьсоперницу, счастье князяс нею было врядли возможно.Через страданиеНастасьи Филипповныкнязь не переступилбы. «Она ведьумерла бы! Яникак не могувам этогообъяснить…»,– говорит князьЕвгению Павловичу.Никакое счастьеневозможно, если тебе вследплачут. «Жалостьтвоя, пожалуй, еще пуще моейлюбви», – говориткнязю МышкинуРогожин. Жалостькнязя – самоотверженная, а точнее милосерднаялюбовь, в которойне остаетсяместа для любвик самому себе, утешительнойлжи самомусебе. Без Христалюбой человекспособен жалетьтолько тех итак, чтобы этоне ломало желаннойему жизни. Вэтом отношении«князь – Христос».
Чувства князязаразительны: пронзительножалко Рогожина.Помните, какнаходят ихобоих над трупомНастасьи Филипповны.«Князь сиделподле негонеподвижнона подстилкеи тихо, каждыйраз при взрывахкрика или бредабольного, спешилпровесть дрожащеюрукой по еговолосам и щекам, как бы ласкаяи унимая его».Состраданиене покинулоего даже тогда, когда «он уженичего не понимали не узнавалвошедших иокружавшихего людей».Рогожина пронзительножалко еще ипотому, чтонужна была емувся душа и всялюбовь НастасьиФилипповны.
Как НастасьяФилипповнане поверилав любовь князяМышкина, в прощениеи милосердиеБожие, так Рогожинне поверил всовершеннуюправду словНастасьи Филипповны:«А коли выйдуза тебя, то ятебе верноюбуду женой, вэтом не сомневайсяи не беспокойся».
Гордыня Аглаи, гордыня НастасьиФилипповны, гордыня Рогожина, изнемогшегобыть подлеНастасьи Филипповнывоплощениемее несчастья, сплели своидраконьи шеии погубиливсех. Недосталопростоты, доверияи терпения хотьчьего-нибудьеще, кроме князяМышкина.Список литературы
Базанов В. ИпполитМышкин и егоречь на процессе193-х. // Рус. лит. 1963. Ж2. С. 146—148.
Бочаров С.Г.Сюжеты русскойлитературы.М., 1999.
Гарин И. И. МноголикийДостоевский.– М., 1997
ГрадовскийГ.К. Роковоепятилетие.1878-1882 гг. // Ф.М. Достоевскийв воспоминанияхсовременников.В 2-х т. — М., 1990.
Гроссман Л. П.Достоевский-художник// ТворчествоДостоевскогоМ., 1959
Гроссман Л. П.Семинарий поДостоевскому.М.; Пг., 1922.
Гэри Сол Морсон(США). «Идиот», поступательная(процессуальная)литератураи темпикс. Пер.с англ. ТатьяныКасаткиной.// Роман Ф. М. Достоевского«Идиот»: современноесостояниеизучения. Сборникработ отечественныхи зарубежныхученых подредакцией Т.А. Касаткиной.– М., 2001. С. 3 – 5.
Даль В. Толковыйсловарь живоговеликорусскогоязыка. М., 1955. Т. 2.
Дороватовская-ЛюбимоваВ. С. «Идиот»Достоевскогои уголовнаяхроника еговремени // Печатьи революция,1928. Ж 3. С. 37—38.
ДостоевскаяА. Г. Воспоминания.М., 1971.
ДостоевскаяА. Г. Дневник.1867. M., I923.
Достоевскийи мировая культура.Альманах. СПб.,1998. Ж 11. С. 113-120.
ДостоевскийФ. М. Письма. Подред. А. С. Долинина.М.; Л., 1934.
ДостоевскийФ. М. Полн. собр.соч.: В 30 т. Л., 1985.
ДостоевскийФ.М. Собраниесочинений в15 томах. Л.: «Наука», Ленинградскоеотделение,1989—1996. Т. 6.
Иванов В.И.Достоевскийи роман-трагедия// Иванов В.И. Родноеи вселенское.- М.: Республика,1994.
Из архива Ф. М.Достоевского.«Идиот»: Неизданныематериалы. М.; Л., 1931
История русскойлитературы.В 4-х томах. Том3. Л.: Наука, 1980.
Касаткина Т.«Возрождениеличности» втворчествеФ.М. Достоевского:«Восстановлениев правах» и«восстановлениев обязанностях»// «Личность вЦеркви и обществе».Материалымеждународнойнаучно-бого-словскойконференции(Москва, 17-19 сентября2001 г.). С. 15 – 19.
Касаткина Т.«Христос внеистины» в творчествеДостоевского// Достоевскийи мировая культура.Альманах. СПб.,1998. Ж 11. С. 118
Кашина Н. В., Эстетика Ф. М.Достоевского.– М., 1975
КовалевскаяС. В. Воспоминаниядетства… М., 1960.
Левина Л.А.НекающаясяМагдалина, илипочему князьМышкин не могспасти НастасьюФилипповну// Достоевскийв конце ХХ века.Под ред. К. Степанян.М.: Классикаплюс, 1996… С. 343-368.
Лихачев Д.С.Достоевскийв поисках реальногои достоверного// Лихачев Д.С.Избранныеработы в 3-х тт.- Т.З. — Л.: Художественнаялитература,1987.
Лотман Л. М. РоманыДостоевскогои русская легенда// Рус. лит. 1972. Ж 2. С.132—136.
Майков А. Н. Письмак Ф. М. Достоевскому/ Публ. Т. Н.Ашимбаевой//Памятникикультуры. Новыеоткрытия. Ежегодник1982. Л., 1984.
Мирский Д. С.Достоевский(после 1849 г.) // МирскийД. С. Историярусской литературыс древнейшихвремен до 1925 года/ Пер. с англ. Р.Зерновой. —London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1992. — С.416—437.
Назиров Р. Г.Герои романа«Идиот» и ихпрототипы //Рус. лит. 1970. ц 2. С.115—120.
Орнатская Т.И., СтепановаГ. В. РоманыДостоевскогои драматическаяцензура (60-е гг.XIX в. — начало XXв.) // Достоевский: Материалы иисследования.Л., 1974. Т. 1. С. 275—281.
Соркина Д. Л.Об одном изисточниковобраза ЛьваНиколаевичаМышкина // Учен.зап. Томск. гос.ун-та. Вопросыхудожественногометода и стиля.1964. Ж 48. С. 145—151.
ТамарченкоГ.Е. Чернышевский-романист… Л.: Художественнаялитература,1976… 464 с.
ФридландерГ.М., БитюговаА.И. Комментарии// В кн. ДостоевскийФ.М. Собраниесочинений в15 томах. Л.: «Наука», Ленинградскоеотделение,1989—1996. Т. 6.
ФридлендерГ. М. РеализмДостоевского.М.; Л., 1964.
ФридлендерГ.М. Историярусской литературы.– М. 1996.
Ясенский СЮ.Искусствопсихологическогоанализа в творчествеФ.М. Достоевскогои Л.Н. Андреева// Достоевский.Материалы иисследования.Т. 11. — СПб: Наука,1994. -С.156-187.

Судьбаи жизненныйфинал НастасьиФилипповныБарашковой, ее роль в нравственнойпроблематикеромана Ф.М.Достовского«Идиот»
Введение
Актуальностьисследованияобраза НастасьиФилипповныобусловленаее особой рольюв русскойдраматургии, в которой поискдуховностив «падшей»женщине представлялсяодним из основополагающихбольшого количествапроизведений.
Особенностирусской литературыXIX в., обусловленныеее ролью средоточиядуховной жизнистраны, — напряженныйпафос исканияобщественнойи личной правды, насыщенностьпытливой, беспокойноймыслью, глубокийкритицизм, соединениеудивительнойотзывчивостина трудные, больные вопросыи противоречиясовременностис обращенностьюк наиболееустойчивым, постоянным«вечным» темамличного иобщественногобытия Россиии всего человечества.Черты эти получилинаиболее яркоевыражение впроизведенияхдвух великихписателейвторой половиныXIX в. — Ф. М. Достоевскогои Л. Н. Толстого.Эти художники-титаныво многом продолжаюти сегодня оставатьсяживыми нашимисовременниками; их творчествоприобреломировое значение, необъятнораздвинулограницы реалистическогоискусства, углубило, обновилои обогатилосамые еговозможности.
Федор МихайловичДостоевский(1821—1881) родился вМоскве, в семьеврача Мариинскойбольницы длябедных. В годыучения в Инженерномучилище (1837—1843) вПетербургебудущий писательжадно впитываетвпечатленияевропейскойромантическойлитературы.
Роман «Идиот»(1868)был задумани написан Достоевскимв Швейцарии, на родине великогопросветителяРуссо, а посемууместно вспомнитьи его современникаВольтера, автора«Простодушного», книги, котораястала однойиз первых попытокпоказать «идеальногочеловека» вэтом несовершенноммире. «Главнаяидея… — писалДостоевскийо своем романе,- изобразитьположительнопрекрасногочеловека. Труднееэтого нет ничегона свете…» Недля того лиДостоевскийявил миру «КнязяХриста», чтобымы не забывали:«Состраданиеесть главнейшийи, может быть, единственныйзакон бытиявсего человечества».
Роман «Идиот»занимает особоеместо в творчествеФ.М. Достоевского.В центре другихпроизведенийстоят трагическиеобразы мятежныхгероев — «отрицателей».В «Идиоте»главным героем, по собственномуопределению,«положительнопрекрасного», идеальногочеловека, стремящегосявнести гармониюи примирениев нескладицуобщественнойжизни, и провелего через поискии испытания, также приводящиек трагическомуконцу.
В системе женскихперсонажейромана «Идиот»исследователивыделяют образыНастасьи ФилипповныБарашковойи Аглаи ИвановныЕпанчиной. Вдостоевсковеденииболее востребованобраз НастасьиФилипповны.Эта тенденцияв равной мерепроявляетсякак в русском, так и в англоязычномлитературоведении.Образ героинитрактуетсямногозначно.Вобрав в себявсе ранее созданныеженские образы«униженныхи оскорбленных», образ НастасьиФилипповныв восприятиилитературоведовпоследнихдесятилетийпредставляетодин из самыхсложных ипротиворечивыххарактеров.Героиня — «гордаябедная мечтательница»,«хлыстовскаябогородица»,«инфернальница».В конце ХХ в. влитературоведенииактуализируетсяпроблема связейобраза НастасьиФилипповныс женскимиобразами мировойлитературы(Г.М. Фридлендер, Д.Д. Благой, Р.Ф.Яшенькина, Д.Франк, Н.М. Лэри, М. Праз). Крометого, перспективныминаправлениямив изучении этойгероини в настоящеевремя являютсямифологическое(В.А. Михнюкевич, В.А. Смирнов, Н.Ю. Тяпугина)и психологическое(О.Н. Осмоловский, А.М. Мириманян).
Цель работы– охарактеризоватьнравственныйоблик НастасьиФилипповны.
Для выполненияпоставленнойцели нами былирешены следующиезадачи: определеныособенностинравственно-поэтическойхарактеристикиромана Ф.М.Достоевского«Идиот», исследованобраз НастасьиФилипповныв романе Ф.М.Достоевского.
Дипломнаяработа состоити введения, двух глав изаключения.
Глава 1.Нравственно-поэтическаяхарактеристикаромана Ф.М.Достоевского«Идиот»
1.1. История написанияромана
Роман «Идиот»занимает втворчествеДостоевскогоособое место.В центре другихего произведенийстоят трагическиеобразы мятежныхгероев — «отрицателей».В «Идиоте» жеписатель избралсвоим главнымгероем, пособственномуопределению,«положительно-прекрасного», идеальногочеловека, стремящегосявнести гармониюи примирениев нескладицуобщественнойжизни, и провелего через поискии испытания, также приводящиек трагическомуконцу.
Подобная задачаостро выдвигаласьрусской общественнойжизнью 60-х годов.Различнымипутями ее решалиТургенев, Чернышевский, Толстой, Лесков.И в этих условияхДостоевскийдолжен былиспытыватьстрастноежелание нарисоватьобраз современногорусского человека, наделенноговысоким нравственнымсовершенством1.
Мотивы, предварявшиезамысел «Идиота», уже встречалисьв предшествующемтворчествеДостоевского.Так, взаимоотношениякрасавицыКатерины, одержимогонеистовойстрастью к нейкупца Муринаи влюбленногов нее мечтателяОрдынова вранней повести«Хозяйка»(1847) не без основанияможно рассматриватькак зародышсюжетной ситуации: Настасья Филипповна— Рогожин —Мышкин. В виденияхбольного ОрдыноваКатерина предстаеткак светлая, чистая «голубица».Нравственнаячистота исамоотверженностьМечтателя из«Белых ночей»(1848) и Ивана Петровича, героя «Униженныхи оскорбленных»(1861), перейдут кМышкину, человекуобостреннойдуховности.С другой стороны, в тех же «Униженныхи оскорбленных»Алеша Валковский, как позднееМышкин, покоряетобеих героиньсвоей безыскусственностью, простодушиеми детской добротой.Некоторымичертами напоминаетМышкина полковникРостанев изповести «СелоСтепанчиковои его обитатели»(1859), особенно впрямой авторскойхарактеристике.Ростанев —человек «утонченнойделикатности»,«высочайшегоблагородства», для исполнениядолга он «непобоялся быникаких преград», был душою «чист, как ребенок», целомудренсердцем дотого, что стыдился«предположитьв другом человекедурное». В этойаттестациикак бы разработанапсихологическаяканва образаМышкина. В «Запискахиз Мертвогодома» (1860—1862) повествователькак об однойиз лучших встречсвоей жизнивспоминал осовместномпребываниив остроге сюношей, дагестанскимтатариномАлеем. Чистотаи доброта Алеяпредставленыздесь как факторэстетическогои этическоговоздействияна окружающих.
В «Зимних заметкахо летних впечатлениях»(1863), полемизируяс эвдемонистическойморалью просветители, Достоевскийвыразил свойэтическийидеал. Как напроявление«высочайшегоразвития личности»,«высочайшейсвободы собственнойволи» он указална «совершенносознательноеи никем непринужденноесамопожертвованиевсего себя впользу всех», так «чтоб идругие все былиточно такимиже самоправнымии счастливымиличностями»2.Эта формуланашла своехудожественноевоплощениев 1860-х годах вМышкине.
Заглавие романамногозначно.Основными дляпонятия «идиот»(от греческогоίδιώτηζ— буквально: отдельный, частный человек)являются такиезначения, как«несмысленныйот рождения»,«малоумный»,«юродивый»3.В «Карманномсловаре иностранныхслов, входящихв состав русскогоязыка, издаваемомН. Кирилловым», специальнопоясняется, что современноетолкованиеслова подразумеваетчеловека «кроткого, не подверженногоприпадкамбешенства, которого у насназывают дурачком, или дурнем»4.Указанныезначения словасвоеобразнооттеняютсяв романе, подчеркиваявсю необычностьобраза Мышкина.
Обдумывая образ«Князя Христа», Достоевскийисходил нетолько из Евангелия, он учитывалсочувственноили полемическимногочисленныепозднейшиетрактовки этогообраза в литературеи искусстве, а также в современнойему философскойи историческойнауке5.В частности, известную рольпри созданииобраза Мышкинасыграли размышленияДостоевскогонад «ЖизньюИисуса» (1863) французскогописателя, философаи историка Э.Ренана (1823 — 1892), имякоторого Достоевскийтрижды упоминаетв подготовительныхматериалахк роману6.
Но Достоевскийв своем романепоказал, пословам современногоисследователя, и ту «эпоху, полную противоречий, борьбы и поражений, которая выдвинуланародниковразных толкови направлений В романе идетспор о молодомпоколении, отех политическихи нравственныхпроблемах, которые волновалимолодежь 60—70-хгодов ГеройДостоевскогои революционныйнародник — двапсихологическихтипа русскогоинтеллигента, два решенияодной социально-этическойпроблемы»7, внутреннесоприкасающиесядруг с другом, но в то же времяпротивоположные.
«Мышкин какбы носит в своейгруди и весьтот „хаос”, всто „безобразие”, которыми „больны”окружающиеего люди, ипредощущениегрядущей гармонии.Именно в моментсамой ужаснойдисгармонии, в момент, предшествующийнаступлениюэпилептическогоприпадка, когдадуховные силыкнязя готовыпокинуть его, в нем с удвоенноймощью оживаетмысль о „гармонии”, о всеобщемпримирениии братствелюдей. В этомглубокийфилософско-символическийсмысл описаниясостояния князяМышкина передприпадкомОписание этов символическойформе выражаетмысль Достоевскогоо том, что самыйстрашный хаоси дисгармонияв жизни обществаи в судьбе отдельногочеловека лишьобостряютизвечную потребностьчеловека всчастье, стремлениек радостнойполноте, к гармониибытия»8.
В бытовых ипсихологическихконтрастахромана резкои выпукло отраженыте процессысоциальнойи моральнойдеградации, роста богатстваодних и обнищаниядругих, разрушения«благообразия»дворянскойсемьи, которыевновь и вновьпритягивалик себе вниманиеДостоевскогопосле реформы.Читатель попадаетвместе с героеми в богатыйособняк генералаЕпанчина, и вдом купца Рогожина, и на вечеринкуу «содержанки»Настасьи Филипповны, и в скромныйдеревянныйдомик чиновникаЛебедева. Рогожини Мышкин, НастасьяФилипповнаи Аглая, Ипполити группа «современныхнигилистов»воплощаютразные ипостасиРоссии, русскогочеловека в егопорывах и исканиях, добре и зле.
Роман был задумани написан заграницей, кудаписатель выехалс женой в апреле1867 г. Перед отъездомон получил забудущее произведениеаванс от редакциижурнала «Русскийвестник». Побывавв Берлине, Дрездене, Гамбурге, Баден-Бадене, Достоевский16(28) августа 1867 г.сообщал изШвейцарии А.Н. Майкову: «Теперья приехал вЖеневу с идеямив голове. Романесть, и, еслибог поможет, выйдет вещьбольшая и, можетбыть, недурная.Люблю я ее ужаснои писать будус наслаждениеми тревогой»9.Сравниваярусскую изападноевропейскуюжизнь, Достоевскийразмышлял осудьбах родиныи замечал: «Россия отсюда выпуклеекажется нашемубрату»10.Уехал Достоевскийс ощущениемглубоких внутреннихсдвигов, происходившихв России вовторой половине60-х годов. Считаявремя это «поперелому иреформам чутьли не важнеепетровского», Достоевскийсознавал противоречиярусской пореформеннойдействительности, в которой пережиткистарины причудливосочеталисьс новыми формамиразвития. Указываяна «необыкновенныйфакт самостоятельностии неожиданнойзрелости русскогонарода привстрече всехнаших реформ», писатель ожидал«великогообновления»11.
Первая записьк роману «Идиот»была сделанав Женеве 14 сентябряст. ст. 1867 г.; продолжаяработать надроманом в Женеве, Веве, Милане, Достоевскийзавершил егово Флоренции.В истории создания«Идиота» большоеместо занялаподготовительнаястадия — составлениепланов и обдумываниепервой редакцииромана, значительноотличавшейсяот печатной.В письме А. Н.Майкову от 31декабря 1867 г. (12января1868 г.) Достоевскийтак рассказывало ходе работынад «Идиотом»:«… все лето ивсю осень якомпоновалразные мысли(бывали иныепрезатейливые), но некотораяопытностьдавала мневсегда почувствоватьили фальшь, илитрудность, илималовыжитостьиной идеи. Наконеця остановилсяна одной и началработать, написалмного, но 4-годекабря иностранногостиля бросилвс к черту Затем (таккак вся моябудущностьтут сидела) ястал мучитьсявыдумываниемнового романа.Старый не хотелпродолжатьни за что. Немог. Я думал от4-го до 18-го декабрянового стилявключительно.Средним числом, я думаю, выходилопланов по шести(не менее) ежедневно.Голова мояобратиласьв мельницу Наконец 18-годекабря я селписать новыйроман…»12.Сохранилисьтри записныекнижки, в которыхразрабатывалсязамысел начальнойи уточнялисьвнутренняяконцепция, образы и развитиедействияокончательнойредакции «Идиота»13.
Герой начальныхпланов раннейредакции —младший нелюбимыйсын в разорившемсягенеральскомсемействе.Разрушениеуклада его, возникновениев нем сложныхдраматическихотношенийДостоевскийиспользовалдля того, чтобыизнутри показатьсоциальныепроцессы времени.Идиот кормитсемью, унижен, болен падучей.Идиотом онпрослыл из-занервности, необычностислов и поступков.По своему характеруон близок кРасколькикову.Идиот наделен«гордостьюнепомерной»и «потребностьюлюбви жгучей»: это «формирующийсячеловек», которыйпри жаждесамоутвержденияи отсутствии«веры» во что-либо14, от избыткавнутреннихсил способенк крайним проявлениями добра, и зла.
Воспроизведениюатмосферысемейного«безобразия», а также судьбыпредшественницыНастасьи Филипповны, названнойсначала именемгетевскойМиньоны (персонажаромана «Годыученья ВильгельмаМейстера»), азатем ОльгиУмецкой, послужилсудебный процессУмецких. Запроцессом этимДостоевскийв ту пору внимательноследил по русскимгазетам 2. Миньона-Умецкая, приемыш, падчерицасестры Матери, терпящая всемье униженияи подвергающаяся«покушениям», характеризуетсякак «мстительницаи ангел»15, вызывая в воображенииписателя обликпятнадцатилетнейОльги (доведеннойварварскимобращениемродителей, особенно избивавшегоее отца ВладимираУмецкого, дотого, что оначетыре разаподжигала домродителей).Другая предшественницаНастасьи Филипповны— героиня, условнообозначеннаяименем шекспировскойГеро («Многошуму из ничего»).В ней одновременнопроступаюти некоторыечерты АглаиЕпанчиной.
В подготовительныхнабросках кпервой редакции«Идиота» можноусловно выделитьдевять хронологическиразных сюжетныхпластов. В каждомиз них претерпеваютизменения планыромана, егогерои, идеологическиеакценты в ихосвещении. Ихотя замыселромана ещедалек от окончательного, некоторыезерна, из которыхпроизрастаетбудущая художественнаяткань его, начинаютобозначаться.Так, например, в выделяемомусловно третьемплане, составленномв серединеоктября 1867 г., вводится второе, более знатноегенеральскоесемейство.Зарождаетсямысль о параллелимежду Епанчинымии Иволгиными.Одновременнонамечаетсянеизбежнаягибель героинив финале.
В следующем(четвертом)плане Идиотперемещен всемейство Дядии сделан егопобочным сыном(причем варьирующаясяситуация героя— законногоили незаконногосына ведет кболее позднемуроману Достоевского«Подросток»), в одной из заметокот 22 октябрян. ст. 1867 г. фигурируетзамысел завязкиромана, местои время действиякоторой определяетначало известногонам текста: «22октября. формулируетсвое отношениек главномугерою: «Егgо.Вся задача втом, что на такуюогромную итоскующую(склонную клюбви и мщению)натуру — нужнажизнь, страсть, задача и цельсоответственная: и вот почему, в финале, кончивводевиль, т. е.увезя Геро сненавистью, вдруг видит, что Геро бросаетсяк нему, ласкаетсяи обещает любовь.Он вдруг воспаляется, прогоняет всех, и деньги. НоГеро пугаетсяего страсти, развязка. Втоске передаетее, но разочарование.
Надо было сдетства болеекрасоты, болеепрекрасныхощущений, болееокружающейлюбви, болеевоспитания.А теперь: жаждакрасоты и идеалаи в то же время40 % неверие в него, или вера, нонет любви кнему. „И бесиверуют и трепещут”»–PAGE_BREAK–
16.
В тогдашнихнаброскахнамечаласьи эволюцияИдиота, егопреображение, как бы предвосхищающеерождение образаМышкина: «Финалвеликой души.Любовь — 3 фазиса: мщение и самолюбие, страсть, высшаялюбовь — очищаетсячеловек»17.
Пройдя различныестадии развития, в том числе иподобнуюопустошенномупредсамоубийственномусостояниюСтаврогина, воссозданномузатем в «Бесах», главный геройв последних, ноябрьскихпланах первойредакциипсихологическипредваряетМышкина: это— своеобразныйюродивый, онтих, благороден, противостоитвихрю страстей, кипящих вокругновых героиньНастасьи иУстиньи,— вихрю, который захватываетгенеральскуюсемью, приводитк смерти Генеральши, бунту детей, объединяетГенерала сразвратникомУмецким (чтонапоминаетбудущий «союз»в романе Епанчинаи Тоцкого).Распадениесложившихсясвязей, бури, сотрясающиечастную жизньлюдей, составятв окончательномтексте фон дляконтрастновыступающейпо отношениюк нему гармоническойличности главногогероя.
Основываясьна этих планах, Достоевскийначал писать, но чувствонеудовлетворенностине покидалоего. Ощущениеперелома взамысле, необходимостипридать центральнымдействующимлицам болеезначительныйхарактер нарастало.Оно обозначилосьуже в заключительныхподготовительныхзаписях первойредакции. «Генерал, она, дети. ЛицоИдиота и прочеемножестволиц»,— подводилитог Достоевский.И тут же сноваподчеркивал:«Идиотово лицо.Ее лицо величавее.(Сильно оскорблена.)»18.
В конце концов, отбросив написанное19и перебрав (какследует изприведенноговыше эпистолярногосвидетельства)с 4 по 18 декабрямножествопланов, Достоевскийобрел ту «сверхзадачу», которая подчиниласебе предшествующиеего искания,—«идею» изобразить«вполне прекрасногочеловека». Вписьме к своемустарому другупоэту А. Н. Майковуот 31 декабря1867 г. Достоевскийпризнавался:«Труднее этого, по-моему, бытьничего не может, в наше времяособенно Идея эта и преждемелькала внекоторомхудожественномобразе, но ведьтолько в некотором, а надобен полный.Только отчаянноеположение моепринудило менявзять этуневыношеннуюмысль. Рискнул, как на рулетке:„Может бытьпод перомразовьется!”»20.
Стремясь успетьк январскомуномеру «Русскоговестника», средакциейкоторого писательв связи с просьбой(осенью 1867 г.) оежемесячныхденежных выплатахв счет будущегоромана былсвязан отнынедополнительнымиобязательствами, Достоевскийработал оченьинтенсивно.24 декабря 1867 г. (5января 1868 г.) онвыслал в Петербургпять глав первойчасти, пообещавв сопроводительномписьме «наднях» отправитьшестую и седьмуюглавы и «непозже 1-го февраля»н. ст. доставить«вторую часть»(под второйчастью подразумевалисьглавы с восьмойпо шестнадцатуюпервой частижурнальноготекста романа).Шестую и седьмуюглавы Достоевскийвыслал 30 декабря1867 г. (11 января 1868г.). Всего, поподсчетам А.Г. Достоевской, в двадцать тридня он написал«около шестипечатных листов(93 страницы)»для январскойкнижки «Русскоговестника»21.Приступив кработе надвторой половинойпервой части13 января н. ст., Достоевский, по его словам,«завяз с головойи со всемиспособностями приготавливаяее к сроку», иотослал ее всередине февралян. ст., опоздал«сильно»22, но все-такипопал в февральскийвыпуск журнала.В дальнейшемписателю приходилосьработать такжев ускоренномтемпе, волнуясьи постояннодумая о сроках.Принимаясь7 марта н. ст. 1868г. (этой датойоткрываютсясохранившиесянаброскиокончательнойредакции романа)за проектированиепоследующихчастей «Идиота», Достоевскийобычно к концумесяца диктовалА. Г. Достоевскойочередныеглавы, затемобрабатывалрасшифрованныеею стенографическиезаписи, оформлялих окончательнои препровождалв «Русскийвестник» стаким расчетом, чтобы они успелипопасть в текущийномер журнала, выходившегобольшей частьюво второй половинемесяца. Перерывв публикацииромана былсделан тольков марте, когдаписатель попросилотсрочки всвязи с рождениемдочери, а главное, ввиду необходимостистоль же интенсивногопредварительногопланированиядальнейшегодвижения фабулы.
Рассказываяо ходе работыуже после отсылкиначальных семиглав, Достоевскийписал Майкову:«В общем плансоздался. Мелькают детали, которыеочень соблазняютменя и во мнежар поддерживают.Но целое? Ногерой? Потомучто целое уменя выходитв виде героя.Так поставилось.Я обязан поставитьобраз». И вследзатем он сообщал, имея в видуНастасью Филипповну, Аглаю и Рогожина, что «кромегероя» еще естьне менее важныйобраз «героини, а стало быть, ДВА ГЕРОЯ!!» и«еще два характера— совершенноглавных, тоесть почтигероев»; «побочныххарактеров»же,— по его словам,—«бесчисленноемножество».«Из четырехгероев,— заключалписатель,— дваобозначеныв душе у менякрепко, один(видимо, Аглая.)еще совершенноне обозначился, а четвертый, то есть главный, то есть первыйгерой,— чрезвычайнослаб. Можетбыть, в сердцеу меня и не слабосидит, но — ужаснотруден»23.
Таким образом, успех всегоромана, «целого», для Достоевскогозависел оттого, насколькоему удастсяпредставитьобраз человека, идеальноесовершенствокоторого пленилобы как современников, так и потомков.1 (13) января 1868 г. онписал об этомС. А. Ивановой:«Идея романа— моя стариннаяи любимая, нодо того трудная, что я долго несмел братьсяза нее Главнаямысль романа— изобразитьположительнопрекрасногочеловека. Труднееэтого нет ничегона свете, а особеннотеперь. Всеписатели, нетолько наши, но даже всеевропейские, кто только нибрался за изображениеположительнопрекрасного,—всегда пасовал.Потому что этозадача безмерная.Прекрасноеесть идеал, аидеал — ни наш, ни цивилизованнойЕвропы — ещедалеко невыработался».И далее говоряо том, что единственное«положительнопрекрасноелицо» для негоХристос, Достоевскийперечисляллучшие образцымировой литературы, на которые онориентировался: это, в первуюочередь, «изпрекрасныхлиц» стоящий«всего законченнее»Дон-Кихот Сервантеса, затем «слабейшаямысль, чем Дон-Кихот, но вс-такиогромная», Пиквик Диккенса, и, наконец, ЖанВальжан изромана «Отверженные»В. Гюго, писателя, названногоДостоевскимв 1862 г. в предисловиик публикациирусского перевода«Собора Парижскойбогоматери»«провозвестником»идеи «восстановленияпогибшегочеловека» влитературеXIX в.24.В первых двухслучаях, пословам Достоевского, герой «прекрасенединственнопотому, что вто же время исмешон Являетсясостраданиек осмеянномуи не знающемусебе цену прекрасному— а, стало быть, является симпатияи в читателе»,«Жан Вальжан, тоже сильнаяпопытка,— ноон возбуждаетсимпатию поужасному своемунесчастью инесправедливостик нему общества»25.Учитывая опытсвоих прешественников, Достоевскийнаходит иноерешение проблемы«прекрасного»героя, которогоустами АглаиЕпанчинойохарактеризуеткак «серьезного»Дон-Кихота, соотнеся егос героем пушкинскойбаллады о «рыцаребедном», самоотверженнопосвятившимсвою жизньслужению высокомуидеалу.
В черных планах21 марта н. ст.Достоевскийписал: Чем сделатьлицо героясимпатичнымчитателю?
Если Дон-Кихоти Пиквик какдобродетельныелица симпатичнычитателю иудались, такэто тем, чтоони смешны.
Герой романаКнязь если несмешон, то имеетдругую симпатичнуючерту: он! невинен!»26.
Формула эта, как и рассказо пребыванииМышкина в Швейцарии, на родине Руссо, среди патриархальногопастушескогонарода, в общениис детьми и природойкак бы соотносятего образ сруссоистскойнормой «естественногочеловека», которая, однако, в романе осложненаи углублена: перенесенныеМышкиным страдания, болезнь обостряютего чуткость, его способностьпри всей добротеи невинности«насквозь»проникать вчеловека.
Называя в наброскахк роману героя«Князем Христом», Достоевскийисходит измысли, что нетболее высокогоназначениячеловека, чембескорыстновсего себяотдать людям, и в то же времясознает, какимпрепятствиемк осуществлениювзаимнойобщечеловеческойлюбви и братствастали психологиясовременного, во многомэгоистическогочеловека, состояниеобщества сгосподствомтенденций кобособлениюи самоутверждениюкаждого из егочленов. Эточувство особеннообострилосьу Достоевского, как свидетельствуют«Зимние заметкио летних впечатлениях», после первогозаграничногопутешествия, когда писательнаблюдал жизньЗападной Европытех лет. С тревогойдумал Достоевскийо подобных жесилах разъединения, вызванных кжизни новойбуржуазнойэпохой в России.
Уже в планахпервой редакцииглавный геройпретерпевалопределеннуютрансформацию, поднимаясьи совершенствуясьна путях «любви».В наброскахко второй редакции12 марта 1868 г. Достоевскийсформулировалв записныхкнижках: «ВРОМАНЕ ТРИЛЮБВИ: 1) Страстно-непосредственнаялюбовь — Рогожин.2) Любовь изтщеславия —Ганя. 3) Любовьхристианская— Князь»27.Миссия Мышкинапо отношениюк НастасьеФилипповнеопределяласьв наброскахкак стремление«восстановитьи воскреситьчеловека!»28.Трагическаяже судьба НастасьиФилипповны, как отмечалосьвыше, былапредопределенана ранних ступеняхзамысла. С ееобразом в романесвязана темаоскорбленнойи поруганной«красоты». Ставжертвой чувственностиопекуна, «букетника»Тоцкого, а затемпредметомциничногоденежноготорга, НастасьяФилипповна«из такого адачистая» вышла.Пораженныйее «удивительнымлицом» князьразмышляетнад ее портретом:«Лицо веселое, а она ведь ужаснострадала, а? Обэтом глазаговорят, вотэти две косточки, две точки подглазами в началещек. Это гордоелицо, ужасногордое, и вотне знаю, добрали она? Ах, кабыдобра! Все былобы спасено!»,—а художницаАделаида Епанчина, глядя на тотже портрет, находит, чтотакая красота«сила», с которой«можно мирперевернуть!»29.Имея в видупрежде всегоподобную освященнуюстраданием, одухотвореннуюкрасоту, Достоевскийв раздел тетради, заполненнойподготовительнымизаписями, озаглавленный«Нотабены исловечки», внесзаметку: «Миркрасотой спасется.Два образчикакрасоты»30.
Мысль эта повторенав третьей частиромана (каксуждение Мышкинав пересказеИпполита Терентьева, в ночь, когдапоследний решалдля себя вопрос«быть или небыть»). Здесьговорится: «мирспасет красота!»31.
В одном из раннихпланов (от 12 мартан. ст.) действие, связанное сНастасьейФилипповной, представлялосьследующимобразом: «СНФдело идет весьроман так: Сначалаошеломленная, что стала княгиней,—в прачки. Потом— строгой игордой княгиней.Аглая устраиваетей публичноеоскорбление(сцена). 4-я часть(кончается).
Разврат неслыханный.Исповедь КнязяАглае Темноеисчезновение, ищут, в борд.Хочет умертвитьсебя.
Восстановление.Аглая и Князьперед нею, ищутспасти ее. Онаумирает илиумерщвляетсебя. NB. Рогожин.Аглая выходитза Князя — илиКнязь умирает.
Князь робокв изображениивсех своихмыслей, убежденийи намерений.Целомудриеи смирение. Нотверд в деле.
Главное социальноеубеждение его, что экономическоеучение о бесполезностиединичногодобра естьнелепость. Ичто вс-то, напротив, на личном иосновано»32.
Постепеннообраз НастасьиФилипповнывсе более очищается, оттеняетсябогатство еевнутреннегомира и в то жевремя подчеркиваетсяполная утратаею веры в себя, ее болезненноесостояние, одержимость.
ВзаимоотношенияМышкина и НастасьиФилипповныпредстают вэволюции: вначалеон «любил ее, о, очень любил…».Позднее же, после мучительноговремени, проведенногоподле нее, какрассказываеткнязь Аглае, Настасья Филипповна«угадала», чтоему уже «толькожаль» ее, но вто же время унего точносердце «прокололираз навсегда»33.В жизнь Мышкинавходит Аглая, о которой, поего признанию, князь вспоминалкак «о свете»34.Среди набросковот серединыапреля выделеназапись: «РАЗВИТИЕПО ВСЕМУ РОМАНУЧУВСТВ КНЯЗЯК АГЛАЕ»35.Прототипомее послужилаАнна ВасильевнаКорвин-Круковская, ставшая впоследствииженой участникаПарижскойкоммуны Ш.-В.Жаклара,— девушкаподобного жехарактера исоциальногоположения. Снею Достоевскийпознакомился, напечатав в1864 г. в «Эпохе»ее первыелитературныеопыты — рассказы«Сон» и «Михаил».Писатель былувлечен АнютойКорвин-Круковской, сделал ейпредложение, которое, однако, не привело кбраку. Ситуацияэта во многомнапоминалаположениеМышкина каквозможногожениха Аглаи.Вообще историязнакомстваДостоевскогос семьей Корвин-Круковских: матерью ЕлизаветойФедоровной, старшей дочерьюАнютой и младшей— будущим знаменитымматематикомС. В. Ковалевской— отразиласьв изображенииотношенийМышкина с семействомЕпанчиных, вплоть допрозвучавшегов обеих гостинныхрассказа осмертной казни— воспоминанийписателя оминутах, проведенныхим перед внезапнойотменой расстрелана Семеновскомплацу36.
Аглая отчастиблизка к рядусвоих реальныхи литературныхсовременници жаждет, кактургеневскаягероиня из«Накануне», по выражениюДобролюбова,«деятельногодобра», «пользуприносить».Она глубжедругих понялаи оценила Мышкина, недаром онане только сравниваетего с «рыцарембедным», нетолько считаетего «за самогочестного и засамого правдивогочеловека, всехчестнее и правдивее», но и произноситпроникновенныеслова о «двухумах», по особомураскрывающиеавторскийподтекст названияромана, связанныйс традициейизображения«дурака» июродивого внародных сказкахи древнерусскойлитературе:«… если говорятпро вас, что увас ум… то есть, что вы больныиногда умом, то это несправедливо; я так решилаи спорила, потомучто хоть вы ив самом делебольны умом(вы, конечно, на это не рассердитесь, я с высшей точкиговорю), то затоглавный ум увас лучше, чему них всех, такойдаже, какой ими не снился, потому, чтоесть два ума: главный и неглавный»37.
В подготовительныхзаметках кроману Достоевскийотмечал сочетаниев Аглае «ребенка»и «бешенойженщины», чистотыи стыдливостис непомернойгордостью. Неслучайно в такназываемой«сцене соперниц»она «падает», оскорбляяНастасью Филипповнуи вызывая в нейответное чувствогордого негодования.
Столь же сложенпсихологическии образ четвертогоучастникаконфликтнойситуации —Рогожина. Мрачнаялюбовь-страстьк НастасьеФилипповневыбила его изобычной жизненнойколеи. Его натуране лишена стихийныхнародных черт— широты, внутреннейсилы, порывовблагородства.Несмотря нанеобразованность, он наделенглубоким умом, способнымпостигать сутьвещей. Но в немживет и собственник, вобравшийвеками выработавшиесяинстинкты егопредков-накопителей.Не случись сним «этой напасти», не повстречайсяему НастасьяФилипповна,«пожалуй», сталбы он в скоромвремени, какговорит емуМышкин, «точь-в-точь»как отец, заселбы в угрюмомродительскомдоме с послушнойженой «ни одномучеловеку неверя и толькоденьги молчаи сумрачнонаживая». Союзмежду ним и«мечтательницей»НастасьейФилипповной, тянущейся душоюк Мышкину, врядли возможен, и пониманиеэтого держитего в состояниипостоянногоозлобления.Иногда в редкиеминуты уваженияк нему НастасьиФилипповны, как напримерв эпизоде счтением принесеннойею «Истории»Соловьева, проявляетсяи в нем жаждапочувствоватьсебя «живымчеловеком».Желая моментамиверить в его«огромноесердце», Мышкинсознает, чтоне сможет Рогожинстать «братом»и «другом»Настасьи Филипповны, не вынесетсвоих ревнивыхмук, рождающихненавистьвместо любви.    продолжение
–PAGE_BREAK–
Непосредственнымтолчком к оформлениюобраза купца-убийцыявился судебныйпроцесс московскогокупца В. Ф. Мазурина, убившего ювелираКалмыкова.Подробныеотчеты по егоделу с описаниемобстоятельствубийства исведениямио самом преступникебыли опубликованыв газетах вконце ноября1867 г., т. е. как разв то время, когдаписатель началобдумыватьвторую, окончательнуюредакцию «Идиота».Как и Рогожин, Мазурин принадлежалк известнойкупеческойсемье, былпотомственнымпочетным гражданином, владельцемдоставшегосяему после смертиотца двухмиллионногокапитала, жилв фамильномдоме вместес матерью. Тамон и зарезалбритвой, крепкосвязаннойбечевою, «чтоббритва не шаталасьи чтоб удобнеебыло ею действовать», свою жертву.Труп убитогоКалмыкова онспрятал в нижнемэтаже, накрывкупленной имамериканскойклеенкой ипоставив рядомчетыре поддонникасо ждановскойжидкостью(средство длядизенфекциии уничтожениязловония); вмагазине купца, где было совершеноубийство, полиция, кроме того, нашла нож соследами крови, купленныйМазуриным «длядомашнегоупотребления».Ряд подобныхдеталей предваряети сопровождаеткартину гибелиНастасьи Филипповны.В романе естьи прямое упоминаниео Мазурине: насвоих именинах, в первый деньдействия романа,«в конце ноября»1867 г., НастасьяФилипповнаговорит о прочитанныхею газетныхсообщенияхпо этому делу38, и это звучиткак зловещеепредзнаменование39.Однако по своемувнутреннемуоблику Рогожинне похож наМазурина, онсложнее и человечнее.
Как отметилаА. Г. Достоевская, своего любимогогероя — Мышкинаписатель наделилавтобиографическимичертами40.Линия же отношенийМышкина и НастасьиФилипповнымогла бытьподсказанарядом моментовиз жизни издателяжурнала «Русскоеслово» графаГ. А. Кушелева-Безбородко, который, каки князь Мышкин, был «последнимв роде», сталобладателембольшого наследства, страдал тяжелымнервным недугом, занималсяблаготворительностью, прослыл чудаком,«полоумным»и женитьбакоторого на«красивойавантюристке»Л. И. Кроль возбудиламного толков.Но, по верномузамечаниюисследователя, реальный образКушелева был«слишком мелокдля той грандиознойидеи, к которойроманист пришелв ходе творческойработы»41.
Достоевскийставит передсобой задачупоказать, «какотражаетсяРоссия» в судьбеи размышленияхкнязя, которыйсмущен «громадностьюновых впечатлений забот, идей»и ищет ответына вопрос «чтоделать?». Подчеркиваясопричастностьсвоего героясудьбам родиныи ее людей, онзаписывает:«Все вопросыи личные Князя и общие решаютсяв нем, и в этоммного трогательногои наивного, ибов самые крайниетрагическиеи личные минутысвои Князьзанимаетсяразрешениеми общих вопросов…»42.И далее: «Князьтолько прикоснулсяк их жизни. Ното, что бы онмог сделатьи предпринять, то все умерлос ним. Россиядействовалана него постепенно.Прозрения его.
Но где толькоон ни прикоснулся— везде он оставилнеисследимуючерту. И потомубесконечностьисторий в романе(misérabl’åйвсех сословий)рядом с течениемглавного сюжета»43.
В соответствиис этой программойМышкин уже напервых страницахромана обращендушой к России, едет на родинуполный ожиданияи интереса ковсему, что тампроисходит.Вернувшисьв Петербург, он убеждается, что «есть, чтоделать на нашемрусском свете», становясьсвоеобразным«деятелем»в духе «почвеннических»идей, дорогихсамому Достоевскому.Западной цивилизации, идеалу буржуазногокомфорта автори его геройпротивополагаютидею самобытногопути России, а оторвавшемусяот «почвы»верхнему слою— ее народ, внатуре которого, как полагалДостоевский, были заложеныначала подлинногообщечеловеческогобратства. Мышкинсвободно ичистосердечноговорит с лакееми с пьяным солдатом, продавшим емуоловянный крестза серебряный.Мышкин становитсясвидетелеми участникомспоров и обсужденийсамых различныхактуальныхвопросов современнойжизни: о новыхсудах и адвокатах, доходящих до«извращения»понятий о гуманизме, о преступленияхи их причинах, о праве силыи парадоксальномосвещении егов нашумевшейкниге Прудона, о железныхдорогах исамочувствиичеловека эпохи«промышленного»прогресса, о«благодетелях»человечестватипа Мальтусас его теориейперенаселения, о русских либералах, о национальнойсамобытностирусской литературы, о будущем Россиии т. п.
Широко представленыв «Идиоте» иразличные«фантастические»слои русскогообщества. Между«мизераблямивсех сословий»выделяетсявездесущийчиновник Лебедев,«гениальнаяфигура», поопределениюавтора.— Он «ипредан, и плачет, и молится, инадувает Князя, и смеется надним. Надувши, наивно и искренностыдится Князя»44.В том же рядуи отставнойпоручик, «кулачныйбоец» Келлер, автор фельетонапротив Мышкина, а затем шаферна его несостоявшейсясвадьбе «Фантастичны»и отставнойгенерал Иволгин, вдохновенныйвраль и фантазер, жилец ИволгиныхФердыщенко, человек безопределенныхзанятий, циники «шут», мнимыйсын ПавлищеваБурдовский, больной икосноязычный, со всей сопровождающейего компанией«Истории» ихвоссоздают«хаотическое»течение современнойжизни в самыхразнообразныхотражениях.
Особое местосреди вставныхповестей занимает«Необходимоеобъяснение»Ипполита Терентьева.«Бунт» егоиграет важнуюроль в общемидейно-философскомзвучании романа.В соприкосновениис этими смятенными«фантастическими»персонажамиярко обнаруживаетсясвоеобразиедетски-мудрогогероя.
В тексте упоминаютсясреди рядадругих характерныхзнамений временидва преступления, о которых Достоевскийпрочел в «Голосе»незадолго доначала или впериод работынад «Идиотом»,—убийствовосемнадцатилетнимгимназистомпольскогопроисхождения, дворяниномВитольдомГорским в Тамбовес целью ограбленияв доме купцаЖемарина, гдеон давал урокиего одиннадцатилетнемусыну, шестичеловек (женыЖемарина, егоматери, сына, родственницы, дворника икухарки) и убийствои ограблениедевятнадцатилетнимстудентомМосковскогоуниверситетаДаниловымростовщикаПопова и егослужанки Нордман.В первом преступленииДостоевскогоособенно потрясряд подробностей: Горский характеризовалсяучителями какумный юноша, любивший чтениеи литературныезанятия; задумавпреступление, он заблаговременнодостал не совсемисправныйпистолет ипочинил егоу слесаря, атакже по специальносделанномурисунку заказалу кузнеца нечтовроде кистеня, объяснив, чтоподобный инструментнеобходим емудля гимнастики.Горский призналсебя на суденеверующим45.Достоевскомуон казалсяхарактернымпредставителемтой части молодежи, на которую«нигилистические»теории 1860-х годовимели отрицательноевлияние. Первоесообщение оделе Даниловапоявилось вмомент публикацииначальных глав«Преступленияи наказания»и поразилосовременникови самого писателянекоторымсходством междуситуацией, воссозданнойв романе, иобстоятельствамиубийства, совершенногообразованнымпреступником, о незауряднойвнешности иуме которогоговорилосьв последующиххрониках. Вконце ноября1867 г., в периодобдумываниязамысла «Идиота»стала известназнаменательнаяподробность.По показаниямарестанта М.Глазкова, которогоубийца вынуждалпринять на себявину, Даниловсовершил убийствопосле разговорас отцом. Сообщивему о своемнамерениижениться, Даниловполучил совет«не пренебрегатьникакими средствамии, для своегосчастья, непременнодостать денег, хотя бы и путемпреступления»46.В «Идиоте»отсвет этихисторий падаетна изображениемолодых «позитивистов», в частностиплемянникаЛебедева, которогодядя называетубийцей «будущеговторого семействаЖемариных».Сопоставлениекомпании Бурдовскогос Горским иДаниловым, очевидно, преследовалоцель показать, что естественнонаучныеи материалистическиетеории 60-х годовмогли быть ввульгаризированном,«уличном»варианте использованыдля оправданияпреступлений, вели к «шатаниюмысли». Мотивэтот, однако, подчинен вромане общемуего критическомупафосу, направленномупротив антидуховногоначала новогобуржуазного«века», когдапредметом куплии продажи сталикрасота ичеловеческоедостоинство, а страсть кнаживе и денежныйажиотаж заменилипрежние идеалы.Крушение нравственныхустоев в «векпороков и железныхдорог» — тема«апокалипсических»речей Лебедева.
Противопоставляяв лице Мышкинасвоеволию ииндивидуализмуначало любвии прощения, Достоевскийне лишает своейсимпатии исочувствиябунтующих, непокорныхсвоих героев.Особая привлекательностьНастасьи Филипповны, неотразимостьее красоты —в ее гордойнепримиримости, максимализмеее чувств истремлений.Больной чахоткойюноша Ипполитдоходит додерзкогобогоборчества, протестуяпротив того, что было обреченона смерть иуничтожениедаже такое«великое ибесценное»явление, какХристос.
В ходе обдумыванияфабулы романа, вскоре послетого как выясняется, что князю неудастся спастиНастасью Филипповнуот ножа Рогожина, в одной из ранних(апрельских)записей появляетсяпервый проектзаключительныхчастей романа:«ИДИОТ ВИДИТВСЕ БЕДСТВИЯ.БЕССИЛИЕ ПОМОЧЬ.ЦЕПЬ И НАДЕЖДА.СДЕЛАТЬ НЕМНОГО.ЯСНАЯ СМЕРТЬ.АГЛАЯ НЕСЧАСТНА.Нужда ее в Князе»47.
Вскоре этотпроект конкретизируется:«NB. Симпатичнеенаписать, ибудет хорошо.
Главная задача: характер Идиота.Его развить.Вот мысль романа.Как отражаетсяРоссия. Все, что выработалосьбы в Князе, угаслов могиле. И потому, указав постепеннона Князя в действии, будет довольно.
Но! Для этогонужна фабуларомана.
Чтоб очаровательнеевыставитьхарактер Идиота(симпатичнее), надо ему и поледействия выдумать.Он восстановляетНФи действуетвлиянием наРогожина. ДоводитАглаю до человечности, Генеральшудо безумиядоводит впривязанностик Князю и в обожанииего.
Сильнее действиена Рогожинаи на перевоспитаниеего. (Ганя пробуетсойтись с Рогожиным).Аделаида —немая любовь.На детей влияние.На Ганю — домучения («Явзял свое»).NB. (Варя и Птицынотделились.)Даже Лебедеви Генерал. Генералв компанииФердыщенка.Кража с Фердыщенкой»48.
В более поздних(сентябрьских)набросках, когда Достоевскийуже работалнад третьейчастью, сосуществуютрядом два планаокончанияромана, с акцентированиемв первом из нихосновной чертыкаждого издействующихлиц: «Аглая ужепомириласьс семействомдаже. Торжественноневеста Князя— и вдруг смертьНФ.Князь не прощаетАглае. С детьми.
В Князе — идиотизм!.. В Аглае — стыдливость.Ипполит — тщеславиеслабого характера.НФ— беспорядоки красота (жертвасудьбы). Рогожин— ревность.Ганя: слабость, добрые наклони, ум, стыд, стал эмигрантом.Ев П— последнийтип русскогопомещика-джентельмена.ЛизаветПрокоф— дикая честность.Коля — новоепоколение.
Оказывается, что КапитаншапреследовалаГенерала понаущению Ипполита.Ходит по егодудке. Все поего дудке. Властьего над всеми»49.
В другом планеразвязка вновьперекликаетсяс намечавшейсяпервоначально:«Под конецКнязь: торжественно-спокойноеего состояние! Простил людям.
Пророчества.Разъяснениякаждому себясамого. Времени.Прощение Аглаи.
Аглая с матерью— живет и путешествует»50.
В эту же поруДостоевскийиспробывали ряд иных поворотовсюжета. Размышляя, не сделать лиИпполита «главнойосью всегоромана», писательсоставил план, по которомутот с помощьюразличныхпсихологическихухищренийдонимал князя,«овладел» всемиостальнымигероями, разжигаяи стравливаяих, и кончалместью всеми убийствомНастасьи Филипповны:«ГЛАВНОЕ. NB. КНЯЗЬНИ РАЗУ НЕ ПОДДАЛСЯИППОЛИТУ ИПРОНИКНОВЕНИЕМВ НЕГО (ОБ ЧЕМПРО СЕБЯ ЗНАЕТИППОЛИТ И ЗЛИТСЯДО ОТЧАЯНИЯ)И КРОТОСТИЮС НИМ ДОВОДИТЕГО ДО ОТЧАЯНИЯ.Князь побеждаетего доверчивостью.
1.2. Драматургияромана Ф.М.Достоевского«Идиот»
В «Идиоте»(1867) Достоевскийсделал попыткусоздать образ«положительнопрекрасного»человека. Геройромана — человекисключительногодушевногобескорыстия, внутреннейкрасоты и гуманности.Хотя князьМышкин по рождениюпринадлежитк старинномуаристократическомуроду, ему чуждысословныепредрассудки, он по-детскичист, наивени бескорыстен.Знакомые Мышкинус детства больи чувствоотверженностине ожесточилиего — наоборот, они породилив его душе особую, горячую любовько всему живомуи страдающему.Но при свойственномему бескорыстиии нравственнойчистоте, роднящихего с Дон Кихотоми пушкинским«Рыцарем бедным»,«князь-Христос»(как автор называлсвоего любимогогероя в черновикахромана) не случайноповторяет вромане страдальческийпуть евангельскогоХриста, ДонКихота, пушкинского«Рыцаря бедного».И причина этогоне только втом, что, окруженныйреальными, земными людьмис их разрушительнымистрастями, князь невольнооказываетсязахваченнымкруговоротомэтих страстей.Истоки безысходнотрагическойсудьбы Мышкина, кончающегобезумием, нетолько в беспорядкеи нескладицеокружающегоего мира, но ив самом князе.Ибо так же, какчеловечествоне может житьбез душевнойкрасоты и кротости, оно (и это сознаетавтор «Идиота»)не может житьбез борьбы, силы и страсти.Вот почемурядом с другимидисгармоническими, страдающими, ищущими и борющимисянатурами Мышкиноказываетсяв критическиймомент своейжизни и жизниокружающихего близкихлюдей реальнобеспомощным.На любовь двухженщин, борющихсяза его сердце, герой романаможет ответитьлишь сочувствиеми жалостью51.
Как трезвыйнаблюдатель, Достоевскийне мог закрытьглаза на новыечерты общественнойи культурнойжизни России.Но его представленияо возможностидля России идтивперед, в отличиеот Запада, безкоренныхсоциально-политическихпреобразованийсоздавали стенувзаимногоотчуждениямежду Достоевскими участникамиосвободительнойборьбы. Высокооценивая глубинуи страстностьисканий, нравственнуюбескомпромиссностьи способностьлучших представителейрусской молодежик самопожертвованию, Достоевскийне сочувствовалреволюционномунаправлениюее исканий, видя в нем одноиз проявленийотвергнутогоим «западничества».Еще в статьяхпериода «Времени»и «Эпохи» Достоевскийсформулировалтезис, согласнокоторому преимуществоРоссии передЗападом в том, что широкиеслои русскогонарода сохранилиживые росткиинстинктивногобратскогочувства междулюдьми, утраченногона Западе вследствиеотчужденияи обособлениялюдей друг отдруга. ПозднееДостоевскийвносит новыечерты в своепротивопоставлениеРоссии и Запада: вслед за И. В.Киреевским, А. С. Хомяковыми другими идеологамирусскогославянофильстваон утверждает, что сохранитьживым братскоечувство, утраченное, как он полагает, на Западе, Россиипомоглавосточнохристианскаятрадиция, воспринятаяи сохраненнаяправославнойцерковью впротивоположностьзападноевропейскимкатоличествуи протестантизмус присущим имуже с самогомомента ихзарожденияатомизирующим, рационалистическимначалом.
Фрэнк выделяетв романе трисюжетные линии52.Первая, сосредоточивающаясяна НастасьеФилипповне, Рогожине иМышкине, исчезаетна долгое времяв течение второйи третьей частей.Их случайноевнезапноепоявлениетолько напоминаетнам более ощутимо, что эти героипо большейчасти чуждыдействию, развивающемусяв этих частях.Вторая из сюжетныхлиний Фрэнка, сосредоточившаясяна треугольнике: Мышкин, Аглая, Радомский (или, возможно, Мышкин, Аглая и Ганя), представляетсяанемичной, поскольку ниГаня, ни Радомскийне являютсяразработаннымихарактерами.Третья линияФрэнка, Мышкини молодые нигилисты, очевиднорудиментарна.Вновь и вновьчувствуется, что Достоевскиймолотит кудани попадя, посколькуон изобретаетпроисшествия, которые никакне подготовлены, и подготавливаетнас к происшествиям, которые непроисходят.
Характер Мышкинакажется непоследовательным.В первой частион похож наребенка, и самговорит о себев этом смысле; но в началевторой части, когда Лебедевпытается провестиего, Мышкинзамечает: «Выменя за маленькогопринимаете, Лебедев»    продолжение
–PAGE_BREAK–
53, и выказываетмирскую мудрость, отсутствующуюв первой части.Первая частьникак не подготавливаетнас к тому, чтоМышкин увлечетсяславянофильскимиидеями илибудет обладатьзнанием русскогонарода, несмотряна то что такдолго жил вшвейцарскойклинике. Однакоон говорит обэтом с большимзнанием делаи однажды дажепретендуетна пониманиерусских преступников, поскольку частопосещал тюрьмы.Мы думаем: можетбыть, Достоевскому, бывшему в сибирскойтюрьме, принадлежатэти высказывания, а вовсе не егогерою?
Первая частьне дает никакогонамека на то, что герой романа– эпилептик, хотя это несчастьебудет игратьогромную рольв том, что последует.И наоборот, вначале большоезначение придаетсякаллиграфическомумастерствуМышкина, о которомуже не вспомнятдо конца книги.В первой частиМышкин заявляет, что не можетжениться «поболезни». Внезависимостиот того, какоезначение можетбыть вложенов это слово, трудно понять, почему он забываето своей неполноценности, когда начинаетсвататься кАглае. Или обэтом забылавтор?
Первые страницыромана представляютМышкина в роли«золотого осла».В романе Аппулеягерою, превращенномув осла, дозволяетсяслышать сугубоприватныеразговоры, потому чтоникто не стыдитсяраскрыватьсекреты передослом. И вотГаня и Епанчинименно такимобразом говорятв присутствииМышкина (любящегоослов), потомучто, будучиидиотом, он неможет уловитьзначение того, что слышит. Втакие минутыхочется назватьэтот роман«Золотой идиот».Но в последующихчастях романаэта ослинаяроль полностьюутрачивается.Напротив, людиумышленнозаводят кругомсекреты, чтобыобмануть Мышкина.
В первой части, когда генералИволгин заявляет, что был знакомс отцом Мышкина, Мышкин сообщает, что его отец«умер под судом, хоть я и никогдане мог узнать, за что именно»54.Но когда компанияБурдовскогоизобретаетклеветническийнавет на егоотца, Мышкинзаявляет сбольшой уверенностью, что ничегоподобного непроисходило.Мы не слышалиничего о том, что он получилкакие-либодополнительныесведения. Насамом деле, первое сообщениеоб отце Мышкинаоказываетсясброшеннымботинком, заставляющимнас отыскиватьему пару. Романистыобычно упоминаюттайны — ктородители ЭстерСаммерсон в«Холодном доме»?— чтобы потомразрешить их.Но если этотвопрос никогдане будет поднятвновь, зачемвообще о немупоминать?
«Идиот» имеетуспех, потомучто он созданв соответствиис поступательнымпринципом, который ощущаетсячитателем.Непроработанностьплана становитсячастью интереса, посколькучитатель ощущаетавтора внутрироманного мира, пытающимся, подобно своимсобственнымгероям, исправитьвещи, которыеон не можетсделать небывшими.Где-то по путиДостоевскийрешил, к томуже, сделатьприроду поступательного(процессуального)мышления ключевойтемой самогопроизведения.Мы наблюдаемпроцесс мышленияв его поступательности(процессуальности), по мере тогокак мы наблюдаемпроцесс формированияромана, в которомлюди мучительноозабоченывременем ипроцессом.
В отсутствиеплана целогособытия ненесут на себеощущениянеизбежности, которое, какэто бывает, какраз являетсяодной из темэтой книги. Вхорошо сделанномромане мы видим, что событиядолжны бытьтакими, какиеесть. Героимогут верить, что они свободны, но на самомделе, как пишетБахтин, их действияуправляются«эстетическойнеобходимостью», столь же нерушимой, как самый неколебимыйдетерминизм.В «Идиоте» этоне так.
В жизни, каксообщает намИпполит, многособытий можетпроизойти водин и тот жемомент, и какая-нибудьмалость можетпослужитьпричиной того, что одно реализуетсяпредпочтительноперед другими.Будучи жереализованной, возможность, скорее, чемимевшаясяальтернатива, становитсяоснованиемдля последующихсобытий; такимобразом событияответвляютсяот исходного.И так разныемалости оказываютсцепляющеедействие навремя. Ипполитзамечает: «Тутведь целаяжизнь и бесчисленноемножествоскрытых от насразветвлений.Самый лучшийшахматныйигрок, самыйострый из нихможет рассчитатьтолько несколькоходов вперед…Сколько же тутходов и скольконам неизвестного?»55.Время головокружительноразветвляется.
Временнаяструктура, которую описываетИпполит, это, на самом деле, временнаяструктурасамого романа.Автор с легкостьюмог бы отнестик своей собственнойработе словаИпполита о том, что: «Я даю себеслово нарочноне переправлятьв этой рукописини строчки, даже если б ясам заметил, что противоречусебе черезкаждые пятьстрок. Я хочуименно определитьзавтра за чтением, правильно лилогическоетечение моеймысли;… и верноли, стало быть, все то, что я вэтой комнатев эти шестьмесяцев передумал, или только одинбред»56.«Идиот» такженаписан безизвестногонаперед планаи частенькопоходит набред. У негосумасшедшийтемп и судорожныйритм, он почтиэпилептиченв своей трясучке, благодарякоторой ещебольше приковываетвнимание читателя.Подобно исповедиИпполита, книгато собираетсяс силами, тоотдает себяна волю волн.И в каждый моментмы чувствуем, что, что бы нипроизошло, могло бы произойтии что-нибудьсовсем другое.
Бесчисленноемножествособытий клубитсяв облаках причиннойсвязи, и многоеиз того, что неслучилось, почти физическиощутимо. «Идиот», мы чувствуемэто, есть толькоодин из многихвозможных«Идиотов», также как событияв жизни моглибы быть бесконечнодругими. Времяразветвляется, и то же происходитс романом. Временнаяструктура книгинаходится вкаком-то жутковатонеобъяснимомсоответствииразвиваемойв ней теме времени, и это одна причина, по которой ееочевидныеструктурныеизъяны — и неизъяны вовсе.
1.3. Нравственнаяпроблематикаромана
Идеал «положительнопрекрасного»человека Достоевскийвыразил в романе«Идиот». Геройего Мышкин —«князь Христос», выросший вдалиот общества, чуждый егосословно-эгоистическихстрастей иинтересов, —человек исключительногодушевногобескорыстия, красоты и гуманности, предощущающийрадостнуюгармонию, ожидающуючеловечествов будущем. Подобносвоему евангельскомупрообразу, онгибнет в борьбенеудовлетворенныхэгоистическихинтересов истрастей, волнующихсовременноеобщество.
С первых страницпроизведенияДостоевскийокружил образкнязя Мышкинаореолом удивительнойдетской трогательности, наивности идушевной чистоты.Князь в изображениироманиста —это образ нетрадиционного, евангельского, а «современного»Христа: реального, живого русскогочеловека 60-хгг., сердце которогооткрыто людям, до краев переполненочистой и горячейлюбовью к униженными оскорбленным.Каждое мгновениежизни представляетсяему чудом, вызываету него чувстваблагодарности, восторга иумиления, а вселюди — независимоот происхожденияи имущественныхразличий —вправе рассчитыватьна его бескорыстное, братское участие.Полный любвик человечеству, Мышкин, подобноХристу, приходитв мир из заоблачныхвысот, чтобыотдать своюжизнь за окружающихлюдей и искупитьих грехи своимстраданием57.
В романе воссозданаширокая картинарусского обществаконца 60-х гг., многие злободневныевопросы жизникоторого обсуждаютсяв проходящихчерез весьроман беседахи спорах междуего персонажами.Разрабатываяфабулу и характерыгероев «Идиота», Достоевский, как это былодля него обычным, отталкивалсяот материалатогдашнейгазетной хроники, русской изаграничной, в частностиот материалауголовныхпроцессоввторой половины60-х гг., откудаон почерпнулнемало характерныхдеталей, использованныхна страницахромана. Нохроникальныйгазетный материалподвергся в«Идиоте» глубокомуи сложномуфилософскомуи психологическомупереосмыслению.«Будничный», прозаическийплан сочетаетсяв «Идиоте», какво всех романахДостоевского, с более глубоким, философско-символическим.История князяМышкина ипетербургской«камелии»Настасьи Филипповны— это как быперенесеннаяв гущу современностиистория новогоХриста и новойМарии Магдалины, трагическийисход которой, в пониманииавтора, являетсяв то же времясуровым осуждениемжизни и нравовлживого и лицемерногоевропейскогообщества XIX в.
Достоевскийлюбил вводитьв свои романы, по примеруШекспира, образыгримасничающихтрагикомическихперсонажей, своего родасовременныхшутов и буффонов, в речах которыхгорькая правдао себе и окружающеммире скрытапод оболочкойдобровольного, нередко вымученногошутовства ипаясничества.В «Идиоте» кразряду добровольныхшутов, сквозьнелепые и комическиеречи которыхчитателю слышатсястрадание, отзвуки перенесенныхунижений, сообщившихим своеобразнуюироническуюмудрость, принадлежатчиновник Лебедеви генерал Иволгин.
К центральнымсценам романа, где автор поручаетЛебедеву рольироническогосудьи окружающегоего общества,— относятсясцены толкованияим Апокалипсиса.Называя XIX век«веком порокови железныхдорог», Лебедевзаявляет, чтопричиной страданийчеловека этойэпохи являетсяутрата тойобъединяющеймысли и технравственныхсвязей, которыесоединяли людейв прежние, болеегрубые и примитивныевремена. В результатев современномпромышленномобществе достиглосвоего пределанравственноеразобщениелюдей, «помутилисьисточники»живой жизни58.
Против трагическогоразобщениялюдей в мирелжи и эгоистическогорасчета, «порокови железныхдорог» и боретсяМышкин — любимыйгерой Достоевского.В отличие отдругих персонажейромана длякнязя не существуетделения людейна «далеких»и «близких», как не существуетделения вещейна «твое» я«мое». Все люди— генерал и еголакей, содержанкаНастасья Филипповнаи избалованнаясвоевольнаяАглая, богатыеи бедные, счастливыеж страдающие— одинаковоблизки Мышкину, вызывают у негоодно и то жечувство удивления, рожденноесознаниемнеповторимостиих человеческойиндивидуальности, одно и то жебратское участие.Глубоко проникаяв душу каждогоиз окружающихи видя там своимвзором ясновидящегознакомую емупо собственномуопыту нравственнуюборьбу междудобром и злом, князь стремитсяподавить скрытыев душе другихперсонажейэгоистическиестрасти, способствоватьпобеде свойственныхим светлых, альтруистическихчувств и побуждений.
И все же вмешательствокнязя в судьбыдругих героевпи в одном случаене приводитк счастливойразвязке. Несмотряна глубокое, скорбное пониманиеим гибельныхстрастей ипобужденийРогожина, НастасьиФилипповны, Аглаи, ее родителейи сестер, ГаниИволгина, Лебедева, переживанийумирающегоот чахотки ипри этом глубокострадающегоот своего одиночестваюноши-атеистаИпполита Терентьева, князь не можетпредотвратитьрост мрачнойревности Рогожина, его покушенияна Мышкина, убийства имНастасьи Филипповны, как не можетпомочь исцелениюсамой НастасьиФилипповныи Аглаи. Вихрьтемных эгоистическихстрастей, взращенных«веком порокови железныхдорог», оказываетсясильнее «князя-Христа».Все, что удаетсясовершитьМышкину, преждечем он навсегдапогружаетсяв безумие, —это своим братским, глубоко человеческимучастием накороткое времяоблегчитьстраданиядругих людей, вызванные ихразобщенностью, трагическойнескладицейи неустройствоммира. Победитьже враждебныелюдям силыМышкину недано, он самстановитсяих жертвой игибнет под ихнатиском. Вэтом — глубокийтрагическийсмысл романа, в котором получиливыражениестрастноенеприятиероманистомновой для Россиииндивидуалистическойпромышленнойэпохи и в то жевремя отчетливоесознаниеневозможностипобедить порождаемыеею в человекетемные страстиличным примеромодного человека— как бы возвышени чист ни былутверждаемыйим идеал и какбы безграничнани была егоспособностьк любви и самопожертвованиюво имя всеобщегосчастья.
Глава 2. ОбразНастасьи Филипповныв романе Ф.М.Достоевского
2.1. Характеристикажизни
Князь Лев НиколаевичМышкин приезжаетв Петербургиз Швейцарии.Ему двадцатьшесть лет, онпоследний иззнатного дворянскогорода, рано осиротел, в детстве заболелтяжлой нервнойболезнью и былпомещн своимопекуном иблагодетелемПавлищевымв швейцарскийсанаторий. Тамон прожил четырегода и теперьвозвращаетсяв Россию с неясными, но большимипланами послужитьей. В поездекнязь знакомитсяс ПарфеномРогожиным, сыном богатогокупца, унаследовавшимпосле его смертиогромное состояние.От него князьвпервые слышитимя НастасьиФилипповныБарашковой, любовницынекоего богатогоаристократаТоцкого, которойстрастно увлеченРогожин.
В романе Достоевского«Идиот», действительно, много полемическихссылок на «Чтоделать?» (ихподробнорассматриваетГ.Е. Тамарченко59).Однако, следуетзаметить, что, в принципе, Достоевскийбыл солидаренс Чернышевскимв вопросенеобходимостиэкономическойэмансипацииженщины, полученииею равных правс мужчиной наобразованиеи труд. Это сказалосьв созданииконцепции двухглавных героиньромана «Идиот», с которымипретендовалсвязать своюсудьбу князьМышкин. АглаяЕпанчина иНастасья Филипповна.«новые женщины», по-разномувоспринимающиеэмансипациюи идущие совершенноразными путямик своей свободе.В необыкновеннокрасивой НастасьеФилипповнеокружающиевидят сильнуюнатуру. Аделаидатак характеризуетэту потрясающуюкрасавицу:«Экая сила, сэтакою красотойможно мирперевернуть»60.Поведение этойнезависимойженщины отражаетее внутреннеесостояние. Вмолодости онабыла совращенасвоим опекуном, Тоцким, и поэтомуненавидитмужчин, с однойстороны, но, сдругой, не можетсуществоватьбез них. Онамечется междукнязем Мышкиными Рогожиным, ища спасенияи успокоениясвоей души, ией даже в головуне приходитмысль о том, что не они еедолжны спасать, а она сама должнасебя спасти, путем отказаот дармовыхденег Тоцкогои Рогожина, путем самостоятельноготруда. НедаромАглая говорит:«Захотела бытьчестною, такв прачки бышла»61.Достоевскийсмотрел насамостоятельностьженщины какна естественныйпроцесс экономическогоосвобождения, то есть труда.Настасья Филипповнаже рассматриваетэтот путь какневозможныйдля себя, вернее, она даже егоне рассматривает, ибо привыклак роскоши, привыклабыть содержанкой.Именно поэтомуее бунт не имеетиного выхода, чем тот, которыйдает Достоевский- смерть от ножаРогожина.
Л.А.Левина встатье «НекающаясяМагдалина илипочему князьМышкин не могспасти НастасьюФилипповну»обращает вниманиена то, что роман«Идиот» писалсяДостоевскимименно в тотпериод, когдаперед ним стоялапроблематрудоустройстваплемянницы(он рекомендовалей курсы стенографиикак средствоизбавленияот нежелательногозамужества).Именно этойплемяннице, С.А. Ивановой, была посвященажурнальнаяпубликация«Идиота» (позжеДостоевскийснимет этопосвящение).Незадолго доэтого писательсам женилсяна А.Г. Сниткиной, работавшейдевушке, котораястенографиейзарабатываласебе на жизнь.Л.А. Левина считает, что «в сознанииавтора «Идиота», несомненно, присутствовалвполне реальныйи весьма почтенныйобраз самостоятельноработающейженщины, твердостоящей насобственныхногах»62.Таким образом, писателя волновалапроблема женскойсамостоятельностии независимости, и он видел ееразрешениев труде и учебе, а не в раскрепощениинравов.
ИсследователитворчестваДостоевскогочаще всеговключают НастасьюФилипповнув ряд «павших»женщин, которыеесть практическиво всех романахписателя, исовершенноне рассматриваютэтот образ вконтексте идейженской эмансипации.Повествовательв романе даетей такую характеристику:«Жила она большеуединено, читала, даже училась, любила музыку.Знакомств имеламало: она всзналась с какими-тобедными и смешнымичиновницами, знала двухкаких-то актрис, каких-то старух, очень любиламногочисленноесемействоодного почтенногоучителя, и всемействе этоми е очень любилии с удовольствиемпринимали.Кончилосьтем, что проНастасью Филипповнуустановиласьстранная слава: о красоте езнали все, нои только; никтоне мог ничемпохвастаться, никто не могничего рассказать»63.Героиня стремитсяк свободе, независимости, самоутверждению, но, с точки зренияДостоевского, идет совершенноне тем путем.Следует вспомнитьназвание романаЛескова «Некуда».Некуда идтигероине этогоромана. ЛизеБахаревой, какнекуда идтигероине «Идиота»Достоевского, Аглае Епанчиной, которые избралидля себя «революционную»дорогу. Не тудорогу избралаи НастасьяФилипповна, идущая не косознанию своихошибок, очищениюи покаянию, а, напротив, сорвавшаясяв рогожинскуюбеспредельность.Умная, образованная, решительная, свободнаяженщина моглабы найти другойвыход из создавшейсяситуации. Писательне считает ееположениебезвыходным.Другая героиняДостоевского, Грушенька(роман «БратьяКарамазовы»), обретает полнуюнезависимостьи самостоятельность.Она находитсилы отказатьсяот статусасодержанки.Писатель даетей шанс к духовномувозрождениюи она используетэтот шанс, приняврешение сопровождатьДмитрия Карамазована каторгу.     продолжение
–PAGE_BREAK–
И Аглая, и НастасьяФилипповна, и Грушенькаобладаютнеобыкновеннойкрасотой (какизвестно, портретнаяхарактеристикау Достоевскогоявляется нетолько пластическимизображениемнаружностичеловека, нои изображениемего внутреннегооблика). Проявлениедуховностичерез внешниечерты находитсвое воплощениев изображениивыражения глаз, мимики, жестов, в сужденияхнаблюдателя.Эти героиниотличаютсяне только красотой, но и своим поведением(часто эксцентричным, вызывающим, находящимсяна грани сознанияи подсознания, вызваннымдиссонансомвнутреннегомира с внешним), своим стремлениемобрести любовьи гармонию.Интересно, чтов этом рядуженских образовгармонию, отчасти, находит лишьГрушенька, вомногом изображеннаякак женщинаобыкновенная, е переживаниялишены истерическогонадрыва, в сравнениис переживаниямиНастасьи Филипповны, внешность неимеет чертромантическоготипа, как у елитературнойпредшественницы.
Покоренныйкрасотой НастасьиФилипповны, князь приходитк ней вечером.Здесь собралосьразношерстноеобщество, начинаяс генералаЕпанчина, тожеувлеченногогероиней, дошута Фердышенко.На внезапныйвопрос НастасьиФилипповны, выходить лией за Ганю, онотвечает отрицательнои тем самымразрушает планыприсутствующегоздесь же Тонкого.В половинедвенадцатогораздается ударколокольчикаи появляетсяпрежняя компанияво главе сРого-жиным, который выкладываетперед своейизбранницейзавернутыев газету стотысяч.
И снова в центреоказываетсякнязь, которогобольно ранитпроисходящее, он признаетсяв любви к НастасьеФилипповнеи выражаетготовностьвзять е, «честную», а не «рогожинскую», в жены. Тут жевнезапно выясняется, что князь получилот умершейтетки довольносолидное наследство.Однако решениепринято — НастасьяФилипповнаедет с Рогожиным, а роковой свертоксо ста тысячамибросает в горящийкамин и предлагаетГане достатьих оттуда. Ганяиз последнихсил удерживается, чтобы не броситьсяза вспыхнувшимиденьгами, онхочет уйти, нопадает безчувств. НастасьяФилипповнасама выхватываеткаминнымищипцами пачкуи оставляетденьги Ганев награду заего муки (потомони будут гордовозвращеныим).
2.2. Последнийпериод жизни
Намечаетсясвадьба князяи НастасьиФилипповны.Событие этообрастаетразного родаслухами, ноНастасья Филипповнакак будто радостноготовится кнему, выписываянаряды и пребываято в воодушевлении, то в беспричиннойгрусти. В деньсвадьбы, попути к церкви, она внезапнобросается кстоящему втолпе Рогожину, который подхватываете на руки, садитсяв экипаж и увозите.
На следующееутро после епобега князьприезжает вПетербург исразу отправляетсяк Рогожину.Того нет дома, однако князючудится, чтовроде бы Рогожинсмотрит на негоиз-за шторы.Князь ходитпо знакомымНастасьи Филипповны, пытаясь что-нибудьразузнать проне, несколькораз возвращаетсяк дому Рогожина, но безрезультатно: того нет, никтоничего не знает.Весь день князьбродит по знойномугороду, полагая, что Парфенвсе-таки непременнопоявится. Таки случается: на улице еговстречаетРогожин и шепотомпросит следоватьза ним. В домеон приводиткнязя в комнату, где в альковена кровати подбелой простыней, обставленнаясклянками сождановскойжидкостью, чтобы не чувствовалсязапах тления, лежит мертваяНастасья Филипповна.
Князь и Рогожинвместе проводятбессонную ночьнад трупом, акогда на следующийдень в присутствииполиции открываютдверь, то находятмечущегосяв бреду Рогожинаи успокаивающегоего князя, которыйуже ничего непонимает иникого не узнает.События полностьюразрушаютпсихику Мышкинаи окончательнопревращаютего в идиота.
О важностизаключительнойчасти Достоевскийписал: «Наконец, и (главное) дляменя в том, чтоэта 4-я часть иокончание ее— самое главноев моем романе, то есть дляразвязки романапочти и писалсяи задуман былвесь роман»64.Парадоксальноепризнание.Можно подумать, что в замыслеавтора возникласначала сценау трупа НастасьиФилипповны, а затем уже изэтого «зерна»проросло всето, что ей предшествовало.Черновики жеговорят какбудто бы опротивоположном.«Идиот» былзавершен вконце ноября1868 г., сцена же этадатируется4 ноября: «Рогожин>и Князь у трупа.Final. Недурно»65.И даже после4 ноября планыДостоевскогомогли серьезноизмениться.Так, сцена встречидвух соперниц— Аглаи и НастасьиФилипповны— могла разрешитьсягармонически-спокойно, обе они мыслилисьв ней гордо-возвышенными, самоотверженными.Князю еще даваласьвозможностьубедить НастасьюФилипповнув своей любвик ней, а не тольков христианскомсострадании.Если бы романпошел по этомуруслу, сценыу трупа НастасьиФилипповнымогло бы и небыть. Но в том-тои дело: течениероману уже былозадано так, чтоэтой сцены немогло не бытьв нем. Финал истал тем «магическимкристаллом»(«Теперь, когдая вс вижу какв стекле, — яубедился горько, что никогдаеще в моейлитературнойжизни не былоу меня ни однойпоэтическоймысли лучшеи богаче, чемта, котораявыясниласьтеперь у менядля 4-й части, в подробнейшемплане»66), сквозь которыйДостоевскийузрел «дальсвободногоромана». В качествеособого приложенияк Ж 12 «Русскоговестника» за1868 г. вышли 4 последниеглавы последнейчасти (VIII-XI) и Заключение:VIII глава — встречасоперниц, IX-X —подготовкак свадьбе НастасьиФилипповныи князя, скандалпосле побегаиз-под венцаневесты, XI глава— знаменитаясцена у трупаНастасьи Филипповныв рогожинскомдоме. Следуетоговориться: в намерениеавтора «Идиота»не входилаотдельнаяпубликацияокончанияромана. Всеполучилосьслучайно: Достоевскийне успел к срокунаписать весьроман, а редакция«Русскоговестника» несмогла, какбыло обещано, завершитьпубликацию«Идиота» вдекабрьскомномере. Но случайиногда — внятныйголос судьбы, вестник непременности.Творческаяпауза, отделившаячетыре последниеглавы от предшествующих,— провиденциальна: от исхода встречиНастасьи Филипповныс Аглаей зависеларазвязка романа.В письме А. Н.Майкову от 11(23) декабря 1868 г., написанномупосле того, каксцена встречисоперниц принялав сознанииавтора итоговыйвид, Достоевскийсделал поразительноепризнание:«Если естьчитатели „Идиота“, то они, можетбыть, будутнесколькоизумленынеожиданностиюокончания; но, поразмыслив, конечно согласятся, что так и следовалокончить»67.Здесь же онобещал Майковупосле окончанияработы над«Идиотом»написать емукак другу, чтоон сам думаето романе. ОбещаниеДостоевскийне исполнил, но приглашениечитателю поразмыслитьнад «неожиданностьюокончания»остается досих пор в силе.А что, собственно, в нем неожиданного? Казалось бы, наоборот: всеузнается иугадывается.
Смерть НастасьиФилипповныот ножа Рогожинанапророченана первых страницахромана. Онаочевидна всемгероям финальнойсцены, ГанеИволгину. Навопрос последнего, женился ли быРогожин наНастасье Филипповне, Мышкин ответил:”— Да что же, женился, я думаю, и завтра жеможно; женилсябы, а чрез неделю, пожалуй, и зарезалбы ее. Толькочто выговорилэто князь, Ганявдруг так вздрогнул, что князь чутьне вскрикнул”68.И все это предсказанодо встречи сгероиней, пророчестваже князя — вседо единого, —как в этом убеждаетсячитатель «Идиота», исполняются.Рогожин понимает, что, идя за него, Настасья Филипповнавыбирает «нож».Мучительнаясознательностьсделанногогероиней последнеговыбора естьне что иное, как самоубийство, Рогожин — исполнительее воли. «Мертвеннаябледность»69Рогожина, неоднократноакцентированнаябледностьНастасьи Филипповны— в одном семантическомряду с белым«как бумага»70лицом приговоренногок гильотинированиюЛегро, белымдлинным балахоном, надвинутомна глаза белымколпаком другогосмертника. Всеэто восходитк метаисторическомуапокалиптическомусимволу смерти«коню бледному», о скором приходекоторогопророчествует«профессорантихриста»Лебедев. В финале— лишь уплотнение, сгущение этогосемантическогоряда. Неоднократно, настойчивочитательскоевнимание направляетсяна белые опущенныешторы на половинеРогожина, «белоешелковое платье»,«белевшиекружева» НастасьиФилипповны, на кончик обнаженнойее ноги, как бывыточеннойиз мрамора.Композиционнаяпостановкаобраза Рогожинаи Мышкина напротяжениивсего романадвоякая: ониили друг противдруга («В одномиз вагоновтретьего класса, с рассвета, очутились другпротив друга, у самого окна, два пассажира— оба люди молодые, оба почти налегке, оба не щеголеватоодетые, оба сдовольнозамечательнымифизиономиямии оба пожелавшие, наконец, войтидруг с другомв разговор»71, или Рогожинперед Мышкинымкак существомвысшим («Я, кактебя нет предомною, то тотчасже к тебе злобуи чувствую, ЛевНиколаевич»72).В сцене у трупаНастасьи Филипповныони не столько«один противдругого» или«один преддругим», сколькорядом друг сдругом. Е. А.Трофимов вжесте Рогожина,«нежно и восторженно»73взявшего князяза руку, приподнявшегоего, уложившегорядом с собойна постели, увидел иконографическуюдеталь иконы«Сошествиево ад», а именно: жест Адама, которого Христосвыводит из ада.Отмечу попутно, что в вариантах«Русскоговестника» иотдельномиздании 1874 годаэтот жест быликонографическинейтрален: “…онподошел к князю, нежно и восторженновзял его подруку”74.
В финале «Идиота»трудно понять, кто жертва, акто ее исполнитель.Если христианскаяжертва — знаквысшей свободы(ее прообраз— в Иисусовом«молении очаше»), то языческая— порабощения.Приметы механистичности(у Достоевского— симптомподчиненноститемной силе)— очевидны вфинале «Идиота»; ритуальностьсовершенногоубийства —столь же ясна.Настасья Филипповнабыла заколотаритуальнымножом (передкоторым Мышкиниспытываетмистическийиспуг) «прямов сердце»75.Этот факт оговоренкак Рогожиным, так и Мышкиным; в черновикахон отмеченнесколько разс акцентированиемсознательностисовершенногоРогожным удара76.Настасья ФилипповнапринесенаРогожиным вжертву своейбезумной страсти, тем же ножоми в жертву томуже идолу онхотел принестии Мышкина нагостиничнойлестнице. Нои жертва нанесладвойной удар— и тоже прямов сердце. ПопризнаниюМышкина, мракдуши НастасьиФилипповны, ее неочищающиестраданияпрокололи егосердце навсегда77.Так же смертельноранила она исердце Рогожина.О первой своейвстрече с нейон говорит:«Так меня тути прожгло»78.Князь пострадалсильнее всех.Если присоединитьк двум полученнымим ударам всердце еще исмертельноеранение амуром– Аглаей. Он иесть главнаяжертва финальнойсцены.
2.3. Нравственныйоблик НастасьиФилипповны
Интригу романадвижет элементарнаяжажда денег.Неслучайнотак часто мелькаютв кадре ассигнациии драгоценности.Сама НастасьяФилипповнастала той самой«дорогой вещью», из-за которойи происходятпротивныесовести инравственномучувству торги.
Настасья Филипповнакидает в каминсто тысяч толькодля того, чтобыувидеть унижениеГани: «Ну, такслушай же Ганя, я хочу на душутвою в последнийраз посмотреть; ты меня самцелые три месяцамучил; теперьмой черед.… Долголи выхватить! А я на душу твоюполюбуюсь, какты за моимиденьгами вогонь полезешь»79.И начинаетсяневиданноезрелище, которымпоглощены вседействующиелица: «Все затеснилисьвокруг камина, все лезли смотреть, все восклицали…Иные даже вскочилина стулья, чтобысмотреть черезголовы.»80.«Сам Рогожинвесь обратилсяв один неподвижныйвзгляд. Он немог оторватьсяот НастасьиФилипповны»81.Настасья Филипповнане спускала«огненного, пристальноговзгляда» с Гани, который в своюочередь не моготвести глазот затлевшейсяпачки. В концеконцов он невыдерживаетвиденного ипадает в обморок.
В третьей частиромана НастасьяФилипповнаустраиваеттайную встречус князем толькодля того, чтобына него посмотреть:«Я еду завтра, как ты приказал.Я не буду… Впоследний ведьраз я тебя вижу, в последний! Теперь уж совсемведь в последнийраз!.. Она жадновсматриваласьв него, схватившисьза его руки»82.
Имеются в романетакже две картины, созданныегероями лишьв воображении, но столь подробноописанные ими, вплоть до деталейкомпозиции, что для читателяпропадаетвсякая разницамежду этимиописаниямии описаниями«реально существующих»в романе картин.
Подобная картинарисуется НастасьейФилипповнойв ее письме кАглае, в которомона объясняетсясвоей соперницев любви и уговариваетее выйти закнязя замуж.Все содержаниеписьма выдержанополностью вдухе мировоззренияМышкина и являетсякак бы попыткойосуществленияна земле райскихотношений.Поэтому НастасьяФилипповнаи усваиваетневольно манерукнязя мыслитьзримыми образами:«Вчера я, встретиввас, пришладомой и выдумалаодну картину.Христа пишутживописцы всепо евангельскимсказаниям, ябы написалаиначе: я быизобразилаего одного, —оставляли жеего иногдаученики одного.Я оставила быс ним толькоодного маленькогоребенка… Христосего слушал, нотеперь задумался; рука его невольно, забывчиво, осталась насветлой головкеребенка. Онсмотрит вдаль, в горизонт; мысль, великая, как весь мир, покоится в еговзгляде; Ребенокзамолк, облокотилсяна его колена, и, подперширучкой щеку, поднял головкуи задумчиво, как дети иногдазадумываются, пристальнона него смотрит.Солнце заходит…Вот моя картина! Вы невинны, ив вашей невинностивсе совершенствоваше. О, помнитетолько это!»83.
Сочиненныйею сюжет вследствиеинтуитивногопрозрениянаглядно отображаетперед намивнутренниймир и системурелигиозныхвоззренийМышкина: навоображаемойкартине соединеныБог, Человеки природа: человечество, уподобившисьребенку, доверилосьХристу и постигаетего. Христосже объемлетсвоим мысленнымвзглядом весьмир… Одновременноэто и проникновениев сущностьнатуры князя: Христос и ребенок— это два ключевыхобраза дляпонимания еголичности.
Мыслит видениямитакже и НастасьяФилипповна.Когда она узнаеткнязя, то отождествляетего с идеальнымобразом, ужедавно сложившемсяв его мечтах:”… ведь я и самамечтательница…Разве я самао тебе не мечтала? Это ты прав, давно мечтала, еще в деревнеу него, пятьлет прожилаодна-одинехонька; думаешь-думаешь, бывало-то, мечтаешь-мечтаешь,— и вот все такого, как ты, воображала, доброго, честного, хорошего итакого жеглупенького, что вдруг придетда и скажет:«Вы не виноваты, Настасья Филипповна, а я вас обожаю!»Да так, бывало, намечтаешься, что с ума сойдешь…”84.
Тем не менееона бежит отнего, ибо считаетсебя бесконечнонедостойнойсчастья с князем.В дальнейшемна протяжениивсего романаона относитсяк нему с обожаниеми преклонением, как к святомуили высшемудуховномуавторитету(вспомним сцену, когда она присвидании вПавловскеопускаетсяперед ним наколени, «какисступленная»и целует емуруки85, потому чтопродолжаетвидеть егоподобным чутьли не Христу— единственнаясреди всехпрочих героевромана (подтверждениемэтому служиттакже сочиненнаяею картина«Христос c ребенком»).
Создает НастасьяФилипповнаи идеальныйобраз Аглаи, который онарисует ей вписьмах: «Несчитайте моихслов больнымвосторгомбольного ума, но вы для меня— совершенство! Я вас видела, я вижу вас каждыйдень. Ведь я несужу вас; я нерассудком дошладо того, что высовершенство; я просто уверовала.Но во мне естьи грех передвами: я вас люблю.Совершенствоведь нельзялюбить; насовершенствоможно толькосмотреть какна совершенство, не так ли?… Онвас полюбил, видя вас толькооднажды. Он овас как о светевспоминал; этоего собственныеслова, я их отнего слышала.Но я и без словпоняла, что выдля него свет.Я целый месяцподле негопрожила и тутпоняла, что ивы его любите; вы и он для меняодно».
… Знаете, мнекажется, выдаже должнылюбить меня.Для меня вы тоже, что и длянего: светлыйдух; ангел неможет ненавидеть, не может и нелюбить”86.
Видно, как НастасьяФилипповнапостепенноувлекаетсясоздаваемымею видениемсовершенства(визуальнаяприрода воображенияНастасьи Филипповныотчетливопрослеживаетсяв цитатах), такчто доходитдаже до убеждения, что соперница«должна» любитьее. Заметнотакже, что этотобраз «внушен»ей князем иявляется какбы отражениемв душе НастасьиФилипповныего собственноговидения Аглаи.    продолжение
–PAGE_BREAK–
Письма НастасьиФилипповнык Аглае, как мыуже показаливыше, в своюочередь наполненывидениями ираскрываютперед намивнутренниймир НастасьиФилипповны.Заканчиваютсяони также наодном чрезвычайноважном и загадочномпризнании: «Яслышала, чтоваша сестра, Аделаида, сказалатогда про мойпортрет, чтос такою красотойможно мирперевернуть.Но я отказаласьот мира;… Я ужепочти не существую, и знаю это; Богзнает, что вместоменя живет вомне»87.
Так НастасьяФилипповнапризнаетсяв своей развоплощенностии — как следствие— одержимостинекой чуждойсилой или волей.Из-за своейвнутреннейопустошенностиона становитсятем, кем еепредставляетсебе князь.Фактическивместо неесуществуетвоплотившеесявидение князя: сначала этобыло видениео спасающеймир красоте, а затем — о красотемнимой, падшейи закланнойв жертву. Обэтом НастасьяФилипповнапишет в том жеотрывке:
«Я читаю этокаждый деньв двух ужасныхглазах, которыепостоянно наменя смотрят, даже тогда, когда их нетпередо мной.Эти глаза теперьмолчат (они всемолчат), но язнаю их тайну.У него дом мрачный, скучный, и внем тайна»88.
То есть Рогожинтеперь воспринимаетсяею в свете зловещеговидения Мышкина(«те самые»глаза), котороетем самымпоказываетсякак непреложныйфакт и ее сознания.
И сразу вследза этим, какперед Мышкинымпоявляетсявоочию НастасьяФилипповна— одновременнокак продолжениеего же сна икак образ изпрочитанныхим только чтописем — благодарячему она действительнопредставляетсявидением, вызваннымсамим княземк реальности:
«Сердце егостучало, мыслипутались, и всекругом негокак бы походилона сон. И вдруг, так же как идавеча, когдаон оба разапроснулся наодном и том жевидении, то жевидение опятьпредстало ему.Та же женщинавышла из паркаи стала передним, точно ждалаего тут… онасхватила егоза руку и крепкосжала ее. „Нет, это не видение!“И вот, наконец, она стоялаперед ним лицомк лицу, в первыйраз после ихразлуки; оначто-то говорилаему, но он молчасмотрел на нее; сердце егопереполнилосьи заныло отболи»89.
В облике «ее»(в течение всейсцены героиняименуетсятолько как «таже женщина»или «она»)подчеркиваетсянекая призрачность, бесплотность, а ее поведениесвоей театральностьюи эксцентричностьюприближаетсяк поведениюфигуры из сна(«она опустиласьпред ним наколена, тут жена улице, какисступленная; он отступилв испуге, а оналовила егоруку, чтобыцеловать ее, и точно также, как и давечаво сне, слезыблистали наее длинныхресницах»90).Здесь уже четкопрослеживается, как НастасьяФилипповнабуквальноуподобляетсявидению о нейМышкина, хотясам он не в силахпреодолетьвласть этогофатальногообраза надсобой, равнокак и бессиленпредотвратитьгибель НастасьиФилипповны.
Однако толькоследующая, третья встречабесповоротнопредрешаеттрагическуюразвязку, делаявсе видениякнязя ужаснойреальностью.Князь всемисилами старалсяее избежать.
«И опять — „этаженщина“! Почемуему всегдаказалось, чтоэта женщинаявится именнов самый последниймомент и разорветвсю судьбу его, как гнилуюнитку?.. Что же: любил он этуженщину илиненавидел? Этовопроса он ниразу не задалсебе сегодня; тут сердце егобыло чисто: онзнал, кого онлюбил (то естьАглаю)… Он нестолько свиданияих обеих боялся, не странности, не причиныэтого свидания, ему неизвестной, не разрешенияего чем бы тони было, — онсамой НастасьиФилипповныбоялся. Он вспомнилуже потом, чрезнесколько дней, что в эти лихорадочныечасы почти всевремя представлялисьему ее глаза, ее взгляд, слышалисьее слова — странныекакие-то слова»91.
Встреча этатоже похожана сон:
«Князь, которыйеще вчера неповерил бывозможностиувидеть этодаже во сне, теперь стоял, смотрел и слушал, как бы все этоон давно ужепредчувствовал.Самый фантастическийсон обратилсявдруг в самуюяркую и резкообозначившуюсядействительность»92.
Мышкин долженбыл выбратьмежду НастасьейФилипповнойи Аглаей. Но онтолько смотрелбезумнымиглазами то наАглаю, то наНастасью Филипповну.Воля его былаабсолютнопарализована.При первом жепризыве НастасьиФилипповныон бросаетсяк ней, хотя лицоАглаи, со взглядом, выражавшем«столько страданияи в то же времябесконечнойненависти», также потрясаетего:
«Но он, можетбыть, и не понималвсей силы этоговызова… Он тольковидел передсобой отчаянное, безумное лицо, от которого, как проговорилсяон раз Аглае, у него „пронзенонавсегда сердце“93.
Впоследствиикнязь так объясняетЕвгению Павловичусвою ошеломляющуюизмену Аглае:»… когда ониобе стоялитогда однапротив другой, то я тогда лицаНастасьи Филипповныне мог вынести…Вы не знаете, Евгений Павлович(понизил онголос таинственно), я этого никомуне говорил, никогда, дажеАглае, но я немогу лица НастасьиФилипповнывыносить… Выдавеча правдуговорили проэтот тогдашнийвечер у НастасьиФилипповны, но тут было ещеодно: я смотрелна ее лицо! Яеще утром, напортрете, немог его вынести…я боюсь ее лица!— прибавил онс чрезвычайнымстрахом”94.
Когда ЕвгенийПавлович тутже напоминаетему, каким в туминуту должнобыло быть илицо Аглаи, упрекая егов бессердечии(«и где у вассердце былотогда, ваше»христианское”-тосердце! Ведьвы видели жеее лицо в туминуту: чтоона, меньше листрадала, чемта, чем вашадругая, разлучница?”95), князь до сегомомента лишьвяло и как быв полузабытьисоглашавшийсяс ЕвгениемПавловичем, вдруг с необыкновеннойсилой ощущаетсвою вину («Ах, боже мой, божемой! Вы говорилипро ее лицо вту минуту, какона выбежала…о, боже мой, япомню!.. Пойдемте, пойдемте… кАглае Ивановне, пойдемте сейчас!»96).Это место оченьпоказательнокак свидетельствоо том, что князьвоспринималситуацию именнокак противостояниедвух лиц илиже двух своихвидений, изкоторых однооказалось болеесильным, чтои сыграло решающуюроль, несмотряна то, что насамом делелюбовь князяпринадлежалаАглае.
В результатегибель НастасьиФилипповнывыглядит какневольноспровоцированнаясамим князем— из-за тойиррациональнойвласти, которойобладало надним видениеНастасьи Филипповны.Так или иначе, с НастасьейФилипповнойпроизошло все, что увидел оней князь. Иможет быть, какраз потому, чтоон это увидел?
Развязка добавляетеще несколькоинтересныхдеталей к описаннойнами системезрительныхобразов.
И князь, и НастасьяФилипповнаначинают всечаще и чащевидеть видениеРогожина-убийцы.Незадолго досвадьбы НастасьеФилипповнемерещитсяРогожин в саду, который хочетее зарезать.«Дело объяснялосьпростым миражем»97.
2.4. Роль НастасьиФилипповныв нравственнойпроблематикеромана
В черновикахк роману «Идиот»Ф.М. Достоевский, описывая отношениякнязя Мышкинаи НастасьиФилипповны, с непонятнымупорством, отдающим, напервый взгляд, дурным вкусом, повторяет слова«реабилитировать»,«реабилитация»:«Н.Ф. невеста.Сцены с княземполной реабилитациии полного падения»98;«Н.Ф. Князю:»Если ты меняреабилитировал…”99;«re’habilitation НастасьиФилипповны»100и т.п. Однакословоупотреблениеписателя, каквсегда, глубокообоснованно: в этих словахзаключаетсяи ими объясняетсянеудача князяМышкина, оказывающегосяне в состоянии«спасти и воскресить»героиню.
В статье «Орелигиознойфилологии», С.Г. Бочаровпишет о неверномистолкованиимною слова«реабилитировать»,«rethabiliter», которое, по его мнению, означает не«оправдывать», а «восстанавливать»101:«Реабилитировать»- слово из черновиковк «Идиоту», «тоесть — оправдывать», комментируетисследовательница102.Но комментарийошибочен, посколькупользуется[…] суженным, усеченнымактуальнымистолкованиемтермина, какон знаком нампо политическойсовременности.Достоевскийтворил в другомязыке, у негоэто слово — духовныйтермин, правда, пришедший кнему из французскогохристианскогосоциализмавремен егомолодости.Смысл его ещев 1849 году былпроговоренП.В. Анненковымв статье о раннихпроизведенияхДостоевского:«попыткавосстановления(re’habilitation) человеческойприроды»103.А сам Достоевскийв 1862 г. в широкоизвестныхсловах объявил«восстановлениепогибшегочеловека»главной мысльювсего искусствасвоего столетия,«мыслью христианскойи высоконравственной».Несомненно, в том же значениитермин используетсяв черновикахк «Идиоту»104.
Если же продолжитьцитату изДостоевского, приводимуюС.Г. Бочаровым, выяснится, чтов ней Достоевскийслово «восстановление»трактует именнокак «оправдание».Кстати, речьу Достоевскогоидет о ВиктореГюго — то естьфранцузскийконтекст слова, употребляемоготаким образом, абсолютноустойчив. Новот цитата:
Его мысль естьосновная мысльвсего искусствадевятнадцатогостолетия, иэтой мыслиВиктор Гюгокак художникбыл чуть ли непервым провозвестником.Это мысльхристианскаяи высоконравственная; формула ее — восстановлениепогибшегочеловека, задавленногонесправедливымгнетом обстоятельств, застоя векови общественныхпредрассудков.Эта мысль — оправданиеуниженных ивсеми отринутыхпарий общества105.
Несомненнои очевидно какоправданиеи восстановлениев правах понимаетсяслово «реабилитировал»и в следующейчерновой записик роману «Идиот»:«Н.Ф. говоритпосле обидыв исступленииКнязю: „Еслиты меня реабилитировал, говорил, чтоя без греха, ито, и то (NB так чтоможно всереабилитированиеи пропустить, ибо понятно), то и женись!“106.
Почти черездесять летпосле созданияромана „Идиот“Достоевскийбудет размышлятьоб идентичнойколлизии вжизни — в связис делом ВерыЗасулич. Г.К.Градовскийтак вспоминаето реакции писателяна слушаниедела Засулич:
Настал томительныйперерыв заседания, Ф.М. Достоевский, сидевший возлеменя, высказалприведенноеуже свое мнение.Оно предрешалосудьбу подсудимой, но великийписатель придалсвоему мнениюсвоеобразныйотпечаток.Осудить нельзя, наказаниенеуместно, излишне; но какбы ей сказать:»Иди, но не поступайтак в другойраз”. — «Нет унас, кажется, такой юридическойформулы, — добавилДостоевский,- а чего доброго, ее теперь возведутв героини»107.
ЗамечаниеГрадовскогоо «своеобразномотпечатке»мнения Достоевскогопоказывает, что эта проблемабыла невнятнаи для многихсовременниковДостоевского.
Именно «восстановлениев обязанностях»оказываетсянеобходимымдля исцеленияраненного своими чужим грехомчеловека, дляисцеленияпораженногоэтим грехомобщества, ирешительнонедостаточнымдля такогоисцеленияоказывается«восстановлениев правах». Вконце 60-х — начале70-х годов XIX векаэта мысль особеннозанимаетДостоевского, с чем связанои внимание ктеории «среды», внимание, настойчивоакцентируемоев романе «Идиот».На своем нижнем, очевидном, социальномплане оно дажеподчеркиваетсяисследователямиромана, ноДостоевскийникогда неостанавливалсяна нижнем планеидеи, в областипростых решений.В Дневникеписателя за1873 г. он напишет:
Делая человекаответственным, христианствотем самым признаети свободу его.Делая же человеказависящим откаждой ошибкив устройствеобщественном, учение о средедоводит человекадо совершеннойбезличности, до совершенногоосвобожденияего от всякогонравственноголичного долга, от всякойсамостоятельности, доводит домерзейшегорабства, какоетолько можновообразить108.
Народная идея, как ее понимаети с ней солидаризуетсяДостоевский, прямо противоположна«учению о среде», прямо противоположна«восстановлениюв правах», объявлениютого, что нетни преступления, ни греха, а естьтолько голодные, совращенныеили сбитые столку. Народнаяидея состоитне в оправданиипреступникаи грешника, нов признаниии своей виныв его преступлении, не в оправдании(Достоевскийпротив именнооправданияпреступника, он видит здесьнеправеднуюжалость исентиментальноеслабодушие:«но вот чтонаиболее смущаетменя, однако: что это нашнарод вдругстал боятьсятак своей жалости?»Больно, дескать, очень приговоритьчеловека”. Нуи что ж, и уйдитес болью. Правдавыше вашейболи”109.Полагаю, бывшийкаторжник знал, о чем говорит), а в неосуждении, в неотделениисебя от грешника, нерасторжениис ним братскихсвязей, в пониманиитого, что онстрадает(справедливо!)- за общий грех:
Этим словом«несчастные»народ как быговорит «несчастным»:«Вы согрешилии страдаете, но и мы ведьгрешны. Будьмы на вашемместе — может, и хуже бы сделали.Будь мы получшесами, может, ивы не сиделибы по острогам.С возмездиемза преступленияваши вы принялитяготу и завсеобщее беззаконие.Помолитесьоб нас, и мы обвас помолимся.А пока берите,»несчастные”, гроши наши; подаем их, чтобызнали вы, чтомы вас помними не разорвалис вами братскихсвязей…”110.
И далее:
Нет, народ неотрицает преступленияи знает, чтопреступниквиновен. Народзнает только, что и сам онвиновен вместес каждым преступником”111
Таким образом, народ не отрицаетпреступления, но относитсяк нему, какзаповеданоотноситьсяк греху, видяпреступлениепроявлениемобщего греха, а вовсе не проступкоминдивидуальностипротив общественныхустановлений.
Именно смешениеэтих здравыхпонятий и показанов романе «Идиот».Настасью Филипповнув романе всегуманно оправдывают, но из общества-тоисторгают ибратскогообщения отрицаются.Добрейшая идостойнейшаяНина АлександровнаИволгина вотс чем приходитк гуманнейшемугенералу Епанчину:
А я, брат, продолжаюне постигать,- задумчивозаметил генерал, нескольковскинув плечамии немного расставивруки. — НинаАлександровнатоже намедни, вот когдаприходила-то, помнишь? стонети охает. «Чеговы?» — спрашиваю.Выходит, чтоим будто бы тутбесчестье.Какое же тутбесчестье, позвольтеспросить? Ктов чем можетНастасью Филипповнуукорить иличто-нибудь пронее указать? Неужели то, чтоона с Тоцкимбыла? Но ведьэто такой ужевздор, при известныхобстоятельствахособенно! «Вы, говорит, непустите ее квашим дочерям?»Ну! Эвона! Айда Нина Александровна! То есть как этоне понимать, как это не понимать…112[
Именно непризнаниегрешностигреха, преступностипреступления(многим не хочетсяпризнавать- ведь тогдапридется признатьи свою грешностьи преступность, лучше гуманновсе отрицать, а «невинную»- как-нибудь сглаз долой; князь не хочетпризнавать- возможно, потому, что этого грехаон не знает ине способенразделить сгероиней ) иприводит ктому, что делоникак не можетбыть поставленона твердуюоснову, а плывети колеблется, сводя с умаНастасью Филипповну, очерченнуюсо своим грехом, от которогоона хочетосвободиться, исцелиться, одной чертой- неважно, оправданиемкнязя или осуждениемНины Александровны(Странные сныему при этомснятся, выдаваяименно нежеланиеего, при внутреннемзнании того, как на самомделе все обстоит:«Наконец, пришлак нему женщина; он знал ее, зналдо страдания; он всегда могназвать ее иуказать, — ностранно, — у нейбыло теперькак будто совсемне такое лицо, какое он всегдазнал, и емумучительноне хотелосьпризнать ееза ту женщину.В этом лицебыло столькораскаяния иужасу, что казалось- это была страшнаяпреступницаи только чтосделала ужасноепреступление.Слеза дрожалана ее бледнойщеке; она поманилаего рукой иприложила палецк губам, как быпредупреждаяего идти за нейтише. Сердцеего замерло; он ни за что, ни за что нехотел признатьее за преступницу; но он чувствовал, что тотчас жепроизойдетчто-то ужасное, на всю его жизнь.Ей, кажется, хотелось емучто-то показать, тут же недалеко, в парке. Он встал, чтобы пойтиза нею, и вдруграздался подленего чей-тосветлый, свежийсмех; чья-торука вдругочутилась вего руке; онсхватил этуруку, крепкосжал и проснулся.Перед ним стоялаи громко смеяласьАглая»113.Характерно, что сон снитсянакануне первоголюбовногосвидания князя- то есть когдаон становитсяприкосновененк области грехаНастасьи Филипповны.Тогда грехпроступает, становитсявидимым длянего, затемняяее лик. Она потомуи приводит егово сне — к Аглаенаяву, что толькотаким образомон становитсяспособен лицезретьее грех, то, чтоона хочет емупоказать «тутже недалеко».Любовное свиданиес Аглаей истановится, кстати, началомтого «ужасного, на всю его жизнь»).
Таким образом, весь роман«Идиот» — онедостаточности«оправдания»для исцеленияпоруганнойчеловеческойличности, отом, что «восстановлениев правах» невозрождаетсвета в помутненнойдуше человека, и человек, можетбыть, сам тогоне сознавая, ждет и жаждет«восстановленияв обязанностях».Указанноепротивопоставление, связанное спротивоположением«рождественского»(«восстановление»Богом «прав»падшего человечества)и «пасхального»(призыв и обязанностьпоследоватьуказанным Богомпутем и повестиза собой всюземлю) типахристианскихкультур, находитсяв центре вниманияДостоевскогоуже в начале60-х годов.
Роман наполненсимволами ив конце, в финальнойсцене, когдаНастасья Филипповнауже мертва, аРогожин и Мышкиннаходятся напороге безумия,—апофеоз чистогобелого белья: простыня, накоторой лежиттело убитой, ее белое «свадебное»платье и белыекружева. Этосопоставимос ситуациейиз «Преступленияи наказания», где Свидригайловперед самоубийствомвидит во снемертвую девочкув «белом тюлевомплатье», лежащуюна столе, покрытом«белыми атласнымипеленами».
Заключение
Таким образом, в ходе написаниядипломнойработы былиполучены следующиевыводы.
Достоевский— психологическийроманист, иглавное егосредство выражения— анализ. В этомон близнец изеркальноеотражениеТолстого. Нои предмет, иметод его анализасовершенноиные, чем у Толстого.Толстой разбираетдушу в ее жизненныхаспектах; онизучает физиологическуюоснову мышления, подсознательнуюработу человеческойволи, анатомиюиндивидуальногодействия. Когдаон подходитк высшим духовнымпереживаниям, они оказываютсяза пределами, не в той плоскости, где жизнь. Уних нет измерений; они полностьюпротиворечатобычномучеловеческомуопыту. Напротив, Достоевскийдействуетименно в техпсихическихобластях, гдемысль и волянаходятся впостоянномконтакте свысшими духовнымисущностями, где поток обычногоопыта постоянноразбиваетсяо последниеи абсолютныеценности и гденикогда нестихает ветердуха. Интересносравнить, какТолстой и Достоевскийразбирают однои то же чувство— чувство мучительнойнеловкости.Оба от негострадали. Ноу Толстого эточисто социальноеощущение, сознаниеневыгодноговпечатления, которое производитвнешний видчеловека и егоповедение натех, кому онхотел бы понравиться.Поэтому, когдаон стал социальнонезависим истихли егосоциальныеамбиции, темаэта пересталаТолстого занимать.У Достоевскогоже муки неловкости— это муки конечнойи абсолютнойценности человеческойличности, раненой, непризнаннойи униженнойдругими человеческимиличностями.Поэтому жестокостьДостоевскогонаходит в анализераненого истраждущегочеловеческогодостоинстваособенно широкоеполе деятельности.У Толстого мукисамосознанияили имеют социальныйхарактер, илиперестаютдействовать; у Достоевскогосамосознаниеметафизичнои религиознои исчезнутьне может никогда.И тут сновавозникаетсуждение о«чистоте»Толстого и«нечистоте»Достоевского: Толстой могпобедить всесвои человеческиенедостаткии предстатьперед вечностьюкак «голыйчеловек». УДостоевскогосамый дух егонеразрывноопутан символическойсетью «относительнойреальности».Отсюда позднейшееосуждениеТолстым излишнихподробностейреализма, посколькуони не несутглавного, инеспособностьДостоевскогокогда-либопереступитьграницы временного.
В образе НастасьиФилипповныизображенатрагедия женщины, вынужденнойпродавать своюкрасоту и нежелающей миритьсяс унижениемее человеческого, женского достоинства.
Хотела былонаписать, чтонадрыв НастасьиФилипповны– обратнаясторона гордыни, что надрыв этотделает ситуациюбезвыходной.Нельзя мучитькнязя, пытатьРогожина. Неоправдаласьнадежда князя:«Ах, кабы добра! Все было быспасено!» Акнязь будтостоит рядомв тоске и повторяет:«Не то, не то!»Настасью Филипповнупросто жалко, она очень несчастнаи то, что она«состраданиядостойна» –это единственнаяправда о ней.Неосуждениекнязя так очевидно, сильно и заразительно, что и профессиональноелитературоведческоеосуждениестановитсянеприличным.Невозможносудить, можнотолько сочувствовать.
Думается, чтодаже не отправьсяАглая уничтожатьсоперницу, счастье князяс нею было врядли возможно.Через страданиеНастасьи Филипповныкнязь не переступилбы. «Она ведьумерла бы! Яникак не могувам этогообъяснить…»,– говорит князьЕвгению Павловичу.Никакое счастьеневозможно, если тебе вследплачут. «Жалостьтвоя, пожалуй, еще пуще моейлюбви», – говориткнязю МышкинуРогожин. Жалостькнязя – самоотверженная, а точнее милосерднаялюбовь, в которойне остаетсяместа для любвик самому себе, утешительнойлжи самомусебе. Без Христалюбой человекспособен жалетьтолько тех итак, чтобы этоне ломало желаннойему жизни. Вэтом отношении«князь – Христос».
Чувства князязаразительны: пронзительножалко Рогожина.Помните, какнаходят ихобоих над трупомНастасьи Филипповны.«Князь сиделподле негонеподвижнона подстилкеи тихо, каждыйраз при взрывахкрика или бредабольного, спешилпровесть дрожащеюрукой по еговолосам и щекам, как бы ласкаяи унимая его».Состраданиене покинулоего даже тогда, когда «он уженичего не понимали не узнавалвошедших иокружавшихего людей».Рогожина пронзительножалко еще ипотому, чтонужна была емувся душа и всялюбовь НастасьиФилипповны.
Как НастасьяФилипповнане поверилав любовь князяМышкина, в прощениеи милосердиеБожие, так Рогожинне поверил всовершеннуюправду словНастасьи Филипповны:«А коли выйдуза тебя, то ятебе верноюбуду женой, вэтом не сомневайсяи не беспокойся».
Гордыня Аглаи, гордыня НастасьиФилипповны, гордыня Рогожина, изнемогшегобыть подлеНастасьи Филипповнывоплощениемее несчастья, сплели своидраконьи шеии погубиливсех. Недосталопростоты, доверияи терпения хотьчьего-нибудьеще, кроме князяМышкина.Список литературы
Базанов В. ИпполитМышкин и егоречь на процессе193-х. // Рус. лит. 1963. Ж2. С. 146—148.
Бочаров С.Г.Сюжеты русскойлитературы.М., 1999.
Гарин И. И. МноголикийДостоевский.– М., 1997
ГрадовскийГ.К. Роковоепятилетие.1878-1882 гг. // Ф.М. Достоевскийв воспоминанияхсовременников.В 2-х т. — М., 1990.
Гроссман Л. П.Достоевский-художник// ТворчествоДостоевскогоМ., 1959
Гроссман Л. П.Семинарий поДостоевскому.М.; Пг., 1922.
Гэри Сол Морсон(США). «Идиот», поступательная(процессуальная)литератураи темпикс. Пер.с англ. ТатьяныКасаткиной.// Роман Ф. М. Достоевского«Идиот»: современноесостояниеизучения. Сборникработ отечественныхи зарубежныхученых подредакцией Т.А. Касаткиной.– М., 2001. С. 3 – 5.
Даль В. Толковыйсловарь живоговеликорусскогоязыка. М., 1955. Т. 2.
Дороватовская-ЛюбимоваВ. С. «Идиот»Достоевскогои уголовнаяхроника еговремени // Печатьи революция,1928. Ж 3. С. 37—38.
ДостоевскаяА. Г. Воспоминания.М., 1971.
ДостоевскаяА. Г. Дневник.1867. M., I923.
Достоевскийи мировая культура.Альманах. СПб.,1998. Ж 11. С. 113-120.
ДостоевскийФ. М. Письма. Подред. А. С. Долинина.М.; Л., 1934.
ДостоевскийФ. М. Полн. собр.соч.: В 30 т. Л., 1985.
ДостоевскийФ.М. Собраниесочинений в15 томах. Л.: «Наука», Ленинградскоеотделение,1989—1996. Т. 6.
Иванов В.И.Достоевскийи роман-трагедия// Иванов В.И. Родноеи вселенское.- М.: Республика,1994.
Из архива Ф. М.Достоевского.«Идиот»: Неизданныематериалы. М.; Л., 1931
История русскойлитературы.В 4-х томах. Том3. Л.: Наука, 1980.
Касаткина Т.«Возрождениеличности» втворчествеФ.М. Достоевского:«Восстановлениев правах» и«восстановлениев обязанностях»// «Личность вЦеркви и обществе».Материалымеждународнойнаучно-бого-словскойконференции(Москва, 17-19 сентября2001 г.). С. 15 – 19.
Касаткина Т.«Христос внеистины» в творчествеДостоевского// Достоевскийи мировая культура.Альманах. СПб.,1998. Ж 11. С. 118
Кашина Н. В., Эстетика Ф. М.Достоевского.– М., 1975
КовалевскаяС. В. Воспоминаниядетства… М., 1960.
Левина Л.А.НекающаясяМагдалина, илипочему князьМышкин не могспасти НастасьюФилипповну// Достоевскийв конце ХХ века.Под ред. К. Степанян.М.: Классикаплюс, 1996… С. 343-368.
Лихачев Д.С.Достоевскийв поисках реальногои достоверного// Лихачев Д.С.Избранныеработы в 3-х тт.- Т.З. — Л.: Художественнаялитература,1987.
Лотман Л. М. РоманыДостоевскогои русская легенда// Рус. лит. 1972. Ж 2. С.132—136.
Майков А. Н. Письмак Ф. М. Достоевскому/ Публ. Т. Н.Ашимбаевой//Памятникикультуры. Новыеоткрытия. Ежегодник1982. Л., 1984.
Мирский Д. С.Достоевский(после 1849 г.) // МирскийД. С. Историярусской литературыс древнейшихвремен до 1925 года/ Пер. с англ. Р.Зерновой. —London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1992. — С.416—437.
Назиров Р. Г.Герои романа«Идиот» и ихпрототипы //Рус. лит. 1970. ц 2. С.115—120.
Орнатская Т.И., СтепановаГ. В. РоманыДостоевскогои драматическаяцензура (60-е гг.XIX в. — начало XXв.) // Достоевский: Материалы иисследования.Л., 1974. Т. 1. С. 275—281.
Соркина Д. Л.Об одном изисточниковобраза ЛьваНиколаевичаМышкина // Учен.зап. Томск. гос.ун-та. Вопросыхудожественногометода и стиля.1964. Ж 48. С. 145—151.
ТамарченкоГ.Е. Чернышевский-романист… Л.: Художественнаялитература,1976… 464 с.
ФридландерГ.М., БитюговаА.И. Комментарии// В кн. ДостоевскийФ.М. Собраниесочинений в15 томах. Л.: «Наука», Ленинградскоеотделение,1989—1996. Т. 6.
ФридлендерГ. М. РеализмДостоевского.М.; Л., 1964.
ФридлендерГ.М. Историярусской литературы.– М. 1996.
Ясенский СЮ.Искусствопсихологическогоанализа в творчествеФ.М. Достоевскогои Л.Н. Андреева// Достоевский.Материалы иисследования.Т. 11. — СПб: Наука,1994. -С.156-187.