Вполне естественно, что та стремительность и безапелляционность, с которой молодая Анна Ахматова заявила о себе как о действительно талантливом поэте в начале прошлого века, и тот неугасающий по сей день интерес к ее творчеству заставляли и заставляют вновь и вновь обращаться к сборникам замечательных стихов, стремясь постигнуть тайны ее поэтического ремесла. Все поэты в разное время обращались к одним и тем же вечным темам: любовь, жизнь и смерть, патриотизм и чувство Родины. Однако далеко не все достигли тех вершин в стихосложении, которые с легкостью и готовностью покорились Анне Ахматовой. Так в чем же загадка этой женщины-поэта?
Первое, что отмечали современники Ахматовой в ее поэзии и что является несомненным достоинством Ахматовой как поэта, — “романность” ее лирики. В начале XX столетия такая форма произведений, как роман в стихах, отошла на второй план и уже не занимала доминирующих позиций в русской литературе. Анна Ахматова же, вдохновленная атмосферой Царского Села, где учился и творил А. С. Пушкин, переняла у своего кумира черты классического стихотворного романа, но умещала сюжет и повествование в несколько рифмованных строк:
Звенела музыка в саду
Таким невыразимым горем.
Свежо и остро пахли морем
На блюде устрицы во льду.
Он мне сказал: “Я верный друг!”
И моего коснулся платья…
Как не похожи на объятья
Прикосновенья этих рук…
А скорбных скрипок голоса
Поют за стелющимся дымом:
“Благослови же небеса —
Ты первый раз одна с любимым”.
“Романные” стихи Ахматовой потрясают читателей насыщенной чувственностью и вместе с тем вниманием поэтессы к мелочам, которые сначала кажутся вовсе незначительными, но без которых творения потеряли бы ту духовную силу и образность. Сама Ахматова говорила, что стихи “растут из сора”, что любая, самая незамысловатая, бытовая мелочь способна сообщить в ее стихотворном романе больше, нежели какой-нибудь изысканный эпитет или метафора. Именно на сочетании неистовости чувств с бесчувственностью окружающих деталей основана гениальность “романных” стихов Ахматовой. Хрестоматийным примером подобной “тайны ремесла” является стихотворение “Смятение”:
Не любишь, не хочешь смотреть?
О, как ты красив, проклятый!
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Мне очи застит туман,
Сливаются вещи и лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.
Красный тюльпан, на котором сфокусировалось внимание лирической героини, будучи всего лишь деталью туалета возлюбленного, материализует всю гамму чувств, охватившую отчаявшуюся обратить на себя хоть толику заветного внимания девушку.
Иногда вместо целостного повествовательного действия в стихотворении представлен отрывок из романа. Ахматова словно посвящает читателей в некую тайну; они невольно становятся свидетелями, а зачастую соучастниками, сопере-живателями разыгрывающейся на их глазах драмы:
… И на ступеньки встретить
Не вышли с фонарем.
В неровном лунном свете
Вошла я в тихий дом.
Под лампою зеленой,
С улыбкой неживой,
Друг шепчет: Сандрильона,
Как странен голос твой…”
Порою подобные отрывки напоминают строки из дневника, ведь именно дневнику можно доверить все самое дорогое и сокровенное, можно поплакаться, пожаловаться на неразделенные чувства, даже мысленно обращаться к Нему, роняя дрожащие строки на молчаливую гладь тетрадных листов:
Ты мог бы мне сниться и реже,
Ведь часто встречаемся мы,
Но грустен, взволнован и нежен
Ты только в святилище тьмы.
И слаще хвалы серафима
Мне губ твоих милая лесть…
О, там ты не путаешь имя Мое.
Не вздыхаешь, как здесь.
Но рядом с трогательными откровениями юной девы соседствуют совершенно противоположные по духу и подаче стихи. Ахматова искусно владеет мастерством перевоплощения, и порой уже неясно, кто перед читателем: хрупкое страдающее создание или знающая все премудрости жизни гордая женщина. В таких стихотворениях чувства не затмевают образов; четкий рисунок и сильная подача — вот главные атрибуты подобной лирики:
Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу…
Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.
… Так дни идут, печали умножая.
Как за тебя мне Господ а молить?
Ты угадал: моя любовь такая,
Что даже ты ее не мог убить.
Еще одним штрихом к описанию тайн поэтического ремесла Анны Ахматовой являются так называемые “детские” мотивы в ее творчестве. Словно запечатленные в подсознании и всплывающие время от времени кадры из детства, возникают среди бушующего океана страстей наивные образы и страхи. Ахматова будто бы делится с читателями переживаниями своих первых лет жизни. Однако между строк можно узнать вполне “взрослых” героев житейской драмы. Поэтесса предоставляет читателю возможность найти здесь самого себя и разместить в ауре стихотворения именно свои чувства и мысли:
Мурка, не ходи, там сыч
На подушке вышит,
Мурка серый, не мурлычь,
Дедушка услышит.
Няня, не горит свеча,
И скребутся мыши,
Я боюсь того сыча:
Для чего он вышит?
Безусловно, это лишь главные поэтические приемы, которые использовала в своем творчестве Ахматова. Ее поэзия ценна уникальной многогранностью. Каждый сборник стихов представляет собой совершенно различные, но одинаково талантливые зарисовки из жизни самых обычных людей в этом безумном мире. Не каждый поэт, и тем более женщина, мог воспеть чувство любви, не опошлив его банальностью лирических образов. Не каждый поэт мог выражать в стихах искренние патриотические чувства, не скатываясь до пафосного и театрального коленопреклонства. И именно поэтому имя Анны Андреевны Ахматовой занимает достойное место в одном ряду с классиками русской литературы.