«Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!»
Николай Заболоцкий.
На исходе ядерного века, века машин и скоростей, наша отечественная проза активно обратилась к теме гуманизма. Будем ли мы задавлены сверх практичностью, или же человеческое в нас победит эту скрытую жестокость? Великий русский писатель и гуманист Федор Михайлович Достоевский полагал, что «красота спасет мир». Я считаю, что именно красота человеческой души может спасти человечество.Милосердие и сострадание. По определению В. И. Даля, это “сердцеболие, сочувствие, любовь на деле, готовность делать добро всякому, жалостливость, мягкосердечность». В воспитании этих чувств нет надежней союзника, чем художественная литература. Именно она обладает способностью проникать в самое сердце человека, задевать струны его души. Находясь один на один с книгой, человек до конца откровенен и честен перед собой, и тогда живое слово падает на благодатную почву.
Антон Павлович Чехов, презиравший самодовольное счастье мещанина, писал: «Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что, как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда… и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других…»
Критика отмечает, что в произведениях ряда наших писателей уже давно обозначился новый герой, думающий о смысле жизни и нравственности, ищущий этот смысл, понимающий свою ответственность в жизни. Задумываясь о проблемах и пороках общества, думая, как их исправить, такой герой начинает с себя. В.Астафьев писал: «Всегда надо начинать с себя, тогда дойдешь до общего, до общегосударственных, до общечеловеческих проблем». Сегодня, мне кажется, проблема нравственности становится ведущей. Ведь даже если наше общество сумеет перейти к рыночной экономике и стать богатым, богатство не сможет заменить доброты, порядочности, честности. Наоборот, все пороки людей могут обостриться.
Тема милосердия и сострадания человека волнует таких современных писателей, как В. Распутин, В. Астафьев, Г. Троепольский.
Распутин всегда мне нравился вдумчивым, честным и строгим отношением к жизни. Один из главных его приемов, как мне кажется, умение показать судьбу людей на крутом переломе, представить своих героев в трагическое, исключительное для них время. В произведениях Распутина мы находим ситуации, близкие к современной жизни, и они помогают нам понять всю сложность этой проблемы. Произведения В. Распутина состоят из «живых мыслей», и мы должны уметь их понимать хотя бы потому, что для нас это важнее, чем для самого писателя, потому что от нас зависит будущее общества и каждого человека в отдельности.
Есть произведения, удерживающие внимание лишь движением сюжета- интригой, быстрой и частой переменой ситуаций, динамизмом действия. Повести Распутина иные. Основное в них – движение души, ее самостоятельная жизнь. И настолько движение мощно, настолько жизнь драматична, что затем уже невозможно выйти из этого потока, как невозможно бывает отказать в именно к тебе обращенной просьбе, не заметить именно на тебя направленный взгляд.
Так, в повести Распутина «Деньги для Марии» у Марии, продавщицы единственного на всю деревню магазина, ревизор обнаружил недостачу, и немалую, — в тысячу рублей. Надо срочно, в течение пяти дней, вернуть их в кассу, иначе Марии не миновать тюрьмы. В доме таких денег отродясь не было, и муж Марии, тракторист Кузьма, решает собрать эту тысячу, как говорится, с миру по нитке, взять в долг у кого только можно.
philology.khsu.ru/photos/rasputin/jump.php?img=ras-06.jpg philology.khsu.ru/photos/rasputin/jump.php?img=ras-06.jpg Как видим, внешне ситуация предельно проста. Но ведь и жизнь сама по себе, в сущности, проста. Сложность ее в том, что все мы, создающие друг другу трудности и приносящие счастье, — разные. И чужая беда, как, может быть, ничто другое, высвечивает в каждом его истинное внутреннее лицо. Беда – как надлом, боль, разлад: насколько люди могут оставаться чужими? И можно ли спокойно жить, зная о том, что рядом кто-то страдает?
В «Деньгах для Марии» Распутин взял момент, когда сама жизнь словно застыла в недоуменном немом вопросе: как, из-за этих вот бумажных денег человек погибает, лишается свободы, обездоливает детей, а те, у кого эти деньги есть, могут их не дать? Возможно ль? К тому же не насовсем, а в долг, — и не дать? Тем самым признать преобладание условной, временной ценности над ценностью непреложной и постоянной, единственно неизменной – человеком? Да может ли такое быть?
Действие повести ограничено всего пятью днями. Но каждый из них намного, на годы длиннее, нежели в обычном течении времени: в них словно спрессовано неведомое нам еще будущее, и из них же, из этих пяти дней, тянется шлейф прошлого. Когда видишь, как Мариины «ребятишки, все четверо, выстроились возле русской печи строго по порядку – один на голову ниже другого», как они, «не отрываясь друг от друга, будто связанные, тычутся в углы», словно заранее уже боясь расстаться, — не задумываешься о том, прошлое они или будущее, — они не виноваты, они, скорее, наоборот – воплощенный лик вины, который должен был бы преследовать тех, кто дал ему воплотиться. Но и Мария тоже не виновата. Не только потому, что денег она не брала и что неопытна в торговом деле, но и потому в первую очередь, что случившееся произошло не просто с позволения, но и, если разобраться, по вине всей деревни. Ведь все же знали, что «магазин был как проклятый – уже сколько народу пострадало из-за него!» – и сразу после войны, когда продавщице Марусе «дали пять лет, ребятишек ее отправили в детдом, и что со всеми с ними сталось, больше в деревне не слыхали»; и потом, когда с трудом едва выкрутился однорукий Федор – но у него обнаружили остатки, а не недостачу; и молоденькая Роза, получившая три года… Знали, но просили Марию стать за прилавок, потому что измаялись; после Розы никто не хотел «план на тюрьму выполнять», магазин был закрыт, и «лаже за солью, за спичками приходилось ехать за двадцать верст в Александровское», теряя день, а то и два. Просили, зная, что Мария совестлива – не откажет. И она не отказала, более того, сделала магазинчик своего рода бытово-событийным центром деревни – и «бабы собирались даже тогда, когда им ничего не надо было покупать», и «мужики зимой перед работой заходили сюда курить…»
Значит, те, кто отказывался помочь попавшей в беду Марии, и от себя в чем-то отказывались, добровольно решаясь стать навсегда не такими, как были: ведь деньги приходят и уходят, а подобные ситуации, когда и от тебя зависит судьба человека, не забываются и задним числом не поправляются. Какой ты, человек? – спрашивает Распутин. – И что с тобою сталось, коли стыд перед собою самим стал для тебя ничего не значащим? Каковы вы, люди, если сильные, здоровые, не бедствующие, не голодные не хотите все вместе помочь одному страдающему? Почему обкрадываете себя, лишая возможности еще раз убедиться в том, насколько вы сильны вместе, когда беда перед вашим единством отступит? И кто знает, от чего больше страдает Мария – от конкретной ли, имеющей цифровое обозначение недостачи, или же от того, что отравило ее душу: от впервые почувствованного неверия в людей, в добро, в ответную элементарную совестливость? Одно дело, когда она, только узнав о подсчетах ревизора, «плакала, жалея и проклиная себя, и, плача, хотела себе смерти», — это была естественная реакция, вызванная потрясением, естественный эмоциональный срыв, когда надо сбросить опасное напряжение. И совсем иное – когда она направилась за помощью к давней подруге Клаве, но вместо помощи услышала лишь оплакивания, как будто ее, Марии, уж и нет, как будто судьба ее решена и осталось только смириться с этим нелепым решением; когда Надя Воронцова, вместо которой Мария и пошла-то в этот магазин, стала, не выказав даже сочувствия, ругать ее… Именно после этого «больше она не верила, что у Кузьмы что-нибудь выйдет с деньгами».
И будто в голову не приходило отказывавшим, какой это тяжкий грех – может, один из тягчайших – загубленная по твоей вине вера.
Определяя для себя главное в повестях Распутина, Сергей Залыгин пришел к выводу, что это – «законченность его произведений», и применительно к героям «Денег для Марии» еще раз подтвердил, что и здесь «каждый в своем отношении к чужой беде совершенно конкретен: и опять-таки закончен». Да, это одна из особенностей таланта Валентина Распутина – создавать точный, психологически завершенный портрет героя, даже если герой этот в произведении выполняет чисто служебную, вспомогательную роль, в повести глазами Кузьмы (это, кстати, одно из немногих произведений Распутина, где главным героем является мужчина) мы видим целый ряд односельчан, к которым он обращается за помощью, и нет в том ряду ни одного проходного образа. Каждый раскрывается, и вот тут-то мы крупным планом, до мельчайших подробностей видим: считает этот человек Кузьму и его семью зависимыми от него, от его «доброты», или же он сам, этот герой, зависит от Кузьмы, как от пришедшего в дом испытания на совесть. Все знали, что «больше половины из тысячи он с грехом пополам достал. Ходил унижался, давал обещания, где надо и не надо, напоминал о ссуде, боясь, что не дадут, а потом, стыдясь, брал бумажки, которые жгли руки и которых все равно было мало»; знали, что оставалось не так уж и много, столько, сколько у них есть, но… Те, кто мог дать, — и так дали что было: дед Гордей, которому уж за семьдесят, сам не имел ни копейки, но, вопреки протесту Кузьмы, выклянчил у сына пятнадцать рублей («Он стоял перед Кузьмой с протянутой рукой, из которой торчали свернутые в трубочку пятирублевые бумажки. И смотрел он на Кузьму со страхом, что Кузьма может не взять. Кузьма взял»); даже прикованная к постели тетка Наталья, приготовившая деньги «на смерть» («чтоб поболе народу пришло и подоле меня поминали»), и та «протянула ему деньги, и он взял их, будто принял с того света», — она понимала их необходимость для живой Марии; что сумел, сделал председатель, отдавший свой месячный оклад и призвавший сделать то же колхозных специалистов.
А те, кто не хотел помочь Кузьме и Марии, без особого труда нашли причины и оправдания. Но – чему оправдания: скупости, жадности, лицемерию? Степанида, жалеющая на словах («Мне Мария как родная. Да я бы для нее последнего не пожалела»), не только последнего, но и лишнего, не нужного на сей день не дает, боясь расстаться со своими сотнями. И ведь, как подмечает председатель, самой теперь взять их нельзя, «ни холеры на них не купишь. Люди увидят, поймут, что обманула. Так и будет по рублю таскать. Сама себе наказание придумала и у людей из доверия вышла». Директор школы хотя и дает сотню, но взамен душу выматывает нравоучениями да требованием какого-то сверхуважения к себе, словно он не взаймы дает, а подвиг совершает. И главное-то для него – не помощь сама по себе, а, во-первых, возможность остаться довольным собою и, во-вторых, боязнь, что люди обвинят его в жадности, — так лучше уж «от щедрот» малую толику дать, чем ловить на себе косые взгляды.
Деньги, деньги… Они оттеняют, гипертрофируют, подчеркивает щедрость щедрых и скупость скупых. Но не это важно в конечном счете для Распутина, а то, что «через отношение к деньгам, к человеку в беде обнаруживаются какие-то важные и часто тревожные приметы современного состояния мира», «отношение к ним оказывается еще достаточно точным показателем качества человека» (С. Семенова). Тот же Кузьма, сам не умеющий отказывать и сам нравственно светлый, так же по-доброму думает и о других, веря в понимание, которое не нуждается в словах: он «даже в мыслях не осмеливался просить у них деньги. Он представлял себе свой обход так: он заходит и молчит. Уже одно то, что он пришел, должно было сказать людям все». Но Кузьма оказался слишком светлым для уже сереющего мира; даже этот луч, более сильный и настойчивый, нежели Мариин, устал пробивать непредвиденный, невесть когда спустившийся туман. И тогда все стало безразлично. Произошло это скорее даже не от неверия в успех, а от невысказанной, неосознанной обиды, в которой он и сам-то себе не хотел признаваться, словно боясь разочарованием в людях обидеть и их.
philology.khsu.ru/photos/rasputin/jump.php?img=ras-07.jpg philology.khsu.ru/photos/rasputin/jump.php?img=ras-07.jpg Сам Кузьма к деньгам «относился очень просто: есть – хорошо, нет – ну и ладно»; все необходимое для жизни в доме было, ребятишки одевались не хуже других, без хлеба да без молока не сидели; «он мог думать о запасах хлеба и мяса – без этого нельзя обойтись, но мысли о запасах денег казались ему забавными, шутовскими… Он был доволен тем, что имел». И именно потому, что Кузьма с уважением относится к тому, что надо, для жизни, и с иронией – к прочему, без чего течение жизни не прекратится, на протяжении всей повести, несмотря на тревогу, нас не покидает надежда, что именно он, Кузьма, и одолеет беду. Не только потому, что «без Марии ему жизни не будет», но и потому, что основная его внутренняя установка, его стержень – человечность, естественная доброта. А то, что несчастье стряслось с близким ему человеком, голос которого: «Спаси меня, Кузьма, не отдавай им меня!» – не покидает его, только удесятеряет как надежду, так и отчаяние. Случись подобное с кем-либо другим, он и тогда бы не сумел отойти в сторону, сделать вид, что его не касается; духовная его гармония настолько прочна, что он попросту не умеет жить не в ладу с собою, с совестью.
Немало порочных натур встречается на пути Кузьмы, но порочность – это то, что осталось от некогда целого, здорового, и потому в конечном счете она не в состоянии затмить, забить собою нравственный свет, излучаемый душевно укрепленным человеком. Наконец, именно он, этот «продленный свет», позволяет не сокрыться во тьме разлада и другим, стоящим на грани: пока они освещаемы им, дотоле и они светлы. Мы не видим в повести брата Кузьмы, Алексея, давно живущего в городе, хотя и знаем, что характеризуют его нелестно. Мария «переночевала там две ночи, а потом, вернувшись, сказала, что лучше жить у чужих»; да и односельчанин, наведавшись к Алексею, пожаловался потом Кузьме: «… узнать меня узнал, а за товарища не захотел признать». И то, что Алексей не приехал на поминки родного отца, и то, что Кузьма не был у брата семь лет, и то, что «брат постепенно забывал свою деревню, а стало быть, и свое детство, а деревня постепенно забывала, что был у нее когда-то такой человек», — все это говорит, конечно, не в пользу Алексея. И все ж, когда Кузьма, поняв, что в деревне денег ему больше никто не даст, решает использовать последний шанс – поехать в город к брату, — мы, несмотря на твердое убеждение Марии, что не даст он, все-таки благословляем Кузьму и пусть немного сомневаемся в удаче, но все же желаем ему успеха, ибо брат пока еще находится в луче «продленного света», излучаемого самим Кузьмой. И Распутин, не лишая ни нас, ни героя последней надежды, оставляет финал повести открытым: Кузьма приезжает-таки в город, находит дом брата, стучит в дверь…
«Сейчас ему откроют», — последняя фраза произведения. Что будет?
Даже если Алексей даст недостающие злосчастные сотни, которые у него, конечно же, есть (а коль нет, то можно на пару месяцев – всего-то! – собрать у своих знакомых), — все равно и тогда остается вопрос: что будет? С Кузьмой и Марией, из последних сил удерживающими в себе веру в людей и в справедливость (ибо если происходящее с ними как в бреду, как в кошмарном сне – справедливо, тогда лучше не надо ее вовсе, такой вот «справедливости», карающей невинных); с их четырьмя ребятишками, уже впитавшими в души долю незаслуженного страха, который нескоро теперь выветрится и уж точно никогда не забудется; с теми, кто своим неучастием, равнодушием позволил случайно занесенному топору уже коснуться живого тела семьи Кузьмы и Марии…
Что будет? Ведь когда старый дед Гордей говорит, что надо, чтоб люди на себя надеялись, а не на деньги, он не только то имеет в виду, что все стали покупать в магазине и потому разучились мастерить, «руками двигать», «на иждивение перешли», но и то в первую очередь, что – на себя: не на натуральное хозяйство, а на самоценность, самоуважение, свободу от ненужных компромиссов, душевных шлаков.
Доводилось ли ранее Кузьме за столь короткий срок испытывать столько неудобств и унижений, на которые ради лишь себя одного он, наверное, и не пошел бы? Одно только путешествие в поезде чего стоит: проводница презрительно смотрит на крестьянские его сапоги, попутчики откровенно иронизируют над ним, не видя в нем равного. Не говоря уж о том стыде, который пережил он перед своими: и когда председатель предложил главным специалистам колхоза отдать зарплату Кузьме («Он чувствовал один стыд, горький и едкий стыд взрослого, уже пожилого человека… он даже хотел, чтобы ему отказали, потому что тогда он ничем не будет обязан»); и когда над ним изгалялся бухгалтер; и когда вроде бы согласившиеся поначалу специалисты стали подсылать к Кузьме своих жен и детей, чтоб не прилюдно, а все-таки вернуть свои деньги.–PAGE_BREAK–
philology.khsu.ru/photos/rasputin/jump.php?img=ras-08.jpg philology.khsu.ru/photos/rasputin/jump.php?img=ras-08.jpg Нет, не доводилось ему ранее так немилосердно, до отвращения, насиловать себя, испытывать столько унижений. Потому и устала его душа, и показалось Кузьме, «что он остался один на всем белом свете – он даже подумал: не на белом, а на черном, будто белого света уже не существовало». Потому и в избе их, в доме, в этом гармоничном дотоле микрокосме, стало «тихо и боязно». Словно весь мир, удрученный и пришибленный происходящим – мир и внутренний и внешний, — замолк не столько в ожидании ответа на вопрос «Что будет?», сколько в недоумении – как такое может быть? И даже ветер, постоянно сопутствующий Кузьме, воспринимается не как живое движение природы, а как символ чего-то разметающего, развевающего, рассеивающего былые представления и веры, надежды, связи. Дома «километров двадцать подряд одно и то же: ветер, ветер, ветер – ветер в лесу, ветер в поле, ветер в деревне»; у железнодорожного вокзала – тот же ветер, «который как начал дуть от дома, так и не переставал»; Кузьме даже кажется, что и пассажиры по перрону не просто мечутся, а «кружит их ветер». Хотя «ветер не может иметь никакого отношения ни к истории с Марией, ни к поездке в город, он дует сам по себе, как дул, наверное, и в прошлом и в позапрошлом году, когда у Кузьмы с Марией было все хорошо, и тем не менее Кузьма не может отделаться от чувства, что одно с другим связано и ветер дует не зря».
Да, здесь природа, ее состояние, как это и всегда бывает в повестях Распутина, не только оттеняет движение души героя, но и продолжает его, словно выводя за пределы самого человека и распространяя на весь окружающий мир, который не может быть покойным, если значительнейшая часть его – человек – в смуте, надломе, дискомфорте. Однако, в отличие от других повестей, в «Деньгах для Марии» Распутин выводит такие явления природы, как ветер и снег, из пейзажного ряда, ставит их в ряд героев, — особенно ветер, который на протяжении всего произведения выполняет значительно более важную функцию, нежели только подтверждение неспокойного, нервного состояния Кузьмы и Марии: он не зря безумствует именно в момент расставания супругов, перед отъездом Кузьмы в город, да так безумствует, что «бьется на ветру и стонет земля». Это – символ надчеловеческого протеста, ибо недолгая предстоящая разлука не является только лишением Марии самой надежной, необходимой, да и, в сущности, единственной для нее опоры, но и заключает в себе драму куда более глубокую, не могущую не вызвать этого протеста: отъезд Кузьмы стал последней точкой в трехдневном периоде разуверения в людской общности, и ветру предстоит теперь слишком многое смести с плодородной ранее почвы душ героев. Хотя души эти до конца, из последних сил, вопреки всему хотят остаться светоносными: как в деревне Кузьма, зная, что у односельчан деньги «лежат без пользы и без движения, никому не делая добра», думал: «Так неужели люди откажутся на время дать их…, чтобы он мог отстоять Марию? Не может быть!», так и, уже приехав в город, уже подъезжая к дому брата, «он ругал себя: как это ему в голову пришло ради денег ехать в город, неужели он не мог достать их у себя в деревне?» Казалось бы, впору давно уж озлобиться, обидеться на весь белый свет, разувериться в нем до конца дней своих, но – он пытается оправдать, отдалить односельчан от уже совершенного ими греха. Это – последнее, что он может для них сделать, потому что и на протяжении всей повести не они пытались помочь Кузьме, а он давал им возможность помочь, — даже во сне, когда снится ему, «будто идет общее колхозное собрание, на котором обсуждается вопрос о деньгах для Марии», он видит их добрыми, и в доброте этой – равными: ведь для того чтобы спасти Марию, каждый должен дать всего лишь по четыре рубля сорок копеек. Но – каждый; только тогда будет ясна вся позорность выбора: четыре сорок или – Мария. Как можно тут будет выбирать, и какие причины можно будет придумать для отказа? Да и у кого хватит совести отказать?
Увы, и этот сон в поезде остался лишь невостребованной возможностью спасения, которого деревня возжаждет очень скоро и потому, что снова опечатают недоброй памяти магазин, и потому, что ситуация с Марией как острыми ножницами обрезала и без того поредевшие нити доверия друг к другу, и потому, наконец, что несправедливость, раз пришедшая в деревню и не получившая отпора, повадится теперь в нее ходить часто.
Только б не забыли, с чего все началось и кто распахнул ей ворота.
Валентин Распутин воистину обладает народным сознанием: он, если пишет, то так ли, этак ли — через содержание, через образы, через действия героев, может быть, помимо иногда воли своей, но передаёт импульсы этого самого—народного сознания.
Есть писатели, опережающие свое время, подталкивающие его. Есть писатели исторического мышления, формулирующие в словах и образах минувшие дни и эпохи.
Валентин Распутин самой природой своего таланта настроен на волну народного сознания.
Вторая особенность распутинского дара — тонко чувствовать женскую душу. Пожалуй, ни у кого из его сверстников, а шире брать, так и вообще в русской литературе, не найдется такого отзывчивого к женской душе писательского слова.
Скажем, у Василия Белова всем запомнился Иван Африканович, у Александра Солженицына — Иван Денисович, у Бориса Можаева — Фёдор Кузькин. У Распутина же — прежде всего Настёна из «Живи и помни».
«Живи и помни» — новаторская, смелая повесть – не только о судьбах героя и героини, но и о соотнесении их с судьбою народной в один из драматичных моментов истории. В этой повести затронуты как нравственные проблемы, так и проблемы взаимоотношений человека и общества, часто возникающие в годы войны, также здесь присутствуют и проблемы.
Да, повесть была высоко оценена, но далеко не все и не сразу правильно её поняли, увидели в ней те акценты, которые были поставлены писателем. Некоторые отечественные и зарубежные исследователи определили, как произведение о дезертире, человеке, сбежавшем с фронта, предавшем товарищей. Но это результат поверхностного прочтения. Сам автор повести не раз подчёркивал: «Я писал не только и меньше всего о дезертире, о котором, не унимаясь, талдычат почему-то все, а о женщине…»
Исходная точка, с которой начинают жить герои Распутина на страницах повести, — простая естественная жизнь. Они готовы были повторить и продолжить движение, начатое до них, совершить круг непосредственной жизни. «Настёна и Андрей жили, как все, ни над чем особенно не задумывались», — работа, семья, очень хотели детей. Но было и существенное различие в характерах героев, связанное с жизненными обстоятельствами. Если Андрей Гуськов вырос в обеспеченной семье: «Гуськовы держали двух коров, овец, свиней, птицу, жили в большом доме втроём», никакого горя с детства не знал, привык думать и заботиться только о себе, то Настёна испытала многое: смерть родителей, голодный тридцать третий год, жизнь в работницах у тетки. Именно поэтому она «кинулась в замужество, как в воду, — без лишних раздумий…» Трудолюбие: «Настёна терпела всё, успевала ходить в колхоз и почти одна везла на себе хозяйство». «Настёна терпела: в обычаях русской бабы устраивать свою жизнь однажды и терпеть всё, что ей выпадает» – основные черты характера героини. Настёна и Андрей Гуськов являются главными действующими лицами повести. Поняв их, можно понять нравственные проблемы, поставленные В. Распутиным. Они проявляются и в трагедии женщины, и в неоправданном поступке её мужа. Читая повесть, важно проследить, как в «естественной» Настёне, оказавшейся в трагической ситуации, рождается личность с обострённым чувством своей вины перед людьми, а в Гуськове животный инстинкт самосохранения подавляет всё человеческое.
Повесть «Живи и помни» начинается с пропажи топора в бане. Эта деталь сразу задаёт повествованию эмоциональный настрой, предвосхищает его драматический накал, несёт дальний отсвет трагического финала. Топор является орудием убийства телёнка. В отличие от обозлённой на людей матери Гуськова, лишённой даже материнского чутья, Настёна сразу догадалась, кто взял топор: «… вдруг ёкнуло у Настёны сердце: кому чужому придёт в голову заглядывать под половицу». С этого «вдруг» всё изменилось в её жизни.
Очень важно то, что на догадку о возращении мужа подтолкнуло её чутьё, инстинкт, животное начало: «Настёна села на лавку у окошечка и чутко, по-звериному, стала внюхиваться в банный воздух… Она была как во сне, двигаясь почти ощупью и не чувствуя ни напряжения, ни усталости за день, но делала всё точно так, как и задумала… Настёна сидела в полной темноте, едва различая окошко, и чувствовала себя в оцепенении маленькой несчастной зверушкой».
Встреча, которую героиня ждала три с половиной года, каждый день представляя, какой она будет, оказалась «воровской и жуткой с первых же минут и с первых же слов». Психологически автор очень точно описывает состояние женщины во время первой встречи с Андреем: «Настёна с трудом помнила себя. Всё, что она сейчас говорила, всё, что видела и слышала, происходило в каком-то глубоком и глухом оцепенении, когда обмирают и немеют все чувства и когда человек существует словно бы не своей, словно бы подключённой со стороны, аварийной жизнью. Она продолжала сидеть, как во сне, когда видишь себя лишь со стороны и не можешь собой распорядится, а только ждёшь, что будет дальше. Вся эта встреча выходила чересчур неправдашней, бессильной, пригрезившейся в дурном забытьи, которое канет прочь с первым же светом.» Настёна, ещё не понимая, не осознавая этого умом, чувствовала себя преступницей перед людьми. Она пришла на свидание с мужем, как на преступление. Начинающаяся внутренняя борьба, ещё не осознаваемая ею, обусловлена противоборством двух начал ней – животного инстинкта («зверюшка») и нравственного (свидание – преступление). В дальнейшем борьба этих двух начал в каждом из героев Распутина разводит их по разным полюсам: Настёна приближается к высшей группе героев Толстого с духовно – нравственным началом, Андрей Гуськов – к низшей.
Ещё не осознав всё случившееся, ещё не зная, какой они с Андреем найдут выход, Настёна совершенно неожиданно для себя подписывается на заём на две тысячи: «Может, хотела облигациями откупиться за мужика своего… Кажется, о нём она в это время не думала, но ведь мог и за неё кто-то подумать». Если у Гуськова из подсознания на войне прорывается животное начало («звериный, ненасытный аппетит» в лазарете), то в Настёне бессознательно («вины она за собой всё-таки не чувствовала, не признавала»), говорит голос совести, нравственный инстинкт.
Настёна живёт пока только чувством, жалея Андрея, близкого, родного, и в то же время ощущая, что он чужой, непонятный, не тот, кого провожала на фронт. Она живёт надеждой, что со временем всё обязательно кончится хорошо, стоит лишь выждать, потерпеть. Она понимает, что одному Андрею не вынести свою вину. «Она ему не по силам. Так что теперь – отступиться от него? Плюнуть на него? А может, она тоже повинна в том, что он здесь, — без вины, а повинна. Не из-за неё ли больше всего его потянуло домой?»
Настёна не упрекает, не обвиняет Андрея, а чувствует свою вину перед ним, свою ответственность за него: «Что бы с ним теперь ни случилось, она в ответе», готова взять вину на себя. Этот мотив вины проходит через всю повесть. «Верила и боялась, что жила она, наверное, для себя, думала о себе и ждала его только для одной себя».
«Давай вместе. Раз ты виноват, то и я с тобой виноватая. Вместе будем отвечать. Если бы не я – этого, может, и не случилось бы. И ты на себя одного вину не бери».
И поневоле возникает вопрос: правильно ли поступает Настёна? Был ли у неё другой выход. Это неизбежно приводит к размышлению над тем, что несёт женщина в мир, в чём проявляется её мудрость. Наверное, главное – это любовь, доброта, милосердие, сострадание, жалость, способность к самопожертвованию. Она мечтала о счастье, о любви и согласии, «причём любви и заботы Настёна с самого начала мечтала отдавать больше, чем принимать, — на то она и женщина, чтобы смягчать и сглаживать совместную жизнь, на то и дана ей эта удивительная сила, которая тем удивительней, нежней и богаче, чем чаще ею пользуются».
Теперь обратимся к Гуськову. Когда началась война, «Андрея взяли в первые же дни», и «за три года войны Гуськов успел повоевать и в лыжном батальоне, и в разведроте, и в гаубичной батарее». Он «Приспособился к войне – ничего другого ему не оставалось. Поперёд других не лез, но и за чужие спины тоже не прятался. Среди разведчиков Гуськов считался надёжным товарищем. Воевал, как все, — не лучше и не хуже».
Но, выписавшись из госпиталя, Андрей отправился не в свою часть, а воровски пробрался в родное село, став дезертиром. В. Распутин специально в образе Андрея изображает обыкновенного человека со средними умственными и.духовными способностями. Он не был трусом, на фронте добросовестно выполнял все солдатские обязанности.“Он боялся ехать на фронт, — говорит автор. — Всего себя, до последней капли и до последней мысли, он приготовил для встречи с родными — с отцом, матерью, _астенной — этим и жил, этим выздоравливал и дышал, только это одно и знал… Как же обратно, снова под пули, под смерть, когда рядом, в своей же стороне, в Сибири?] Разве это правильно, справедливо? Ему бы только один-единственный денек побывать дома, унять душу — тогда он опять готов на что угодно”. Да, именно так хотел сделать Андрей. Но что-то сломалось в нем, что-то изменилось. Дорога оказалась долгой, он привык к мысли о невозможности возвращения.
В конце концов он сжигает все мосты и становится дезертиром, а значит — преступником. Когда Андрей оказался близ родного дома, он осознал всю низость своего поступка, понял, что совершилось что-то страшное и теперь ему всю жизнь предстоит прятаться от людей. Обстоятельства оказались выше силы воли героя. Андрея несет по течению, как щепку, в мутном потоке событий. Будучи по натуре человеком достаточно тонким, он начинает понимать, что каждый день такой жизни отдаляет его от нормальных, честных людей и делает возвращение назад невозможным. Судьба лихо начинает управлять безвольным человеком.
Незаметно писатель как бы размывает грани между «хорошими» и «плохими» героями и не судит их однозначно. Чем внимательнее вчитываешься в повесть, тем больше возможностей для глубокого анализа нравственного состояния героев, их поступков.
Как неожиданный удар для Настены, известие о том, что ее муж Андрей Гуськов – предатель. Не каждому человеку дано пережить такое горе и позор. Это происшествие круто переворачивает и меняет жизнь Насти Гуськовой. «…Где ты был, человек, какими игрушками ты играл, когда тебе назначили судьбу? Зачем ты с ней согласился? Зачем, не задумавшись, отсек себе крылья, как раз, когда они больше всего нужны, когда надо не ползком, а летом убегать от беды?» Теперь она находится под властью своих чувств и любви. Затерянная в глубине деревенской жизни, женская драма извлечена и показана Распутиным. Настена — женщина, способная пожертвовать всем, лишь бы любимый человек остался жив. Но мужа своего, несмотря на любовь к нему, она все же считает виноватым. Боль ее усиливает возможное осуждение односельчан. Настена — жертва всесокрушающей войны, жертва безвинная. Она готова принять на себя удар, подозрения близких, осуждение соседей, даже наказание — все это вызывает у читателя бесспорное сочувствие. Настя любит и жалеет Андрея, но, когда стыд за людской суд над собой и над своим будущим ребенком побеждает силу любви к мужу и жизни, она шагнула за борт лодки посреди Ангары, погибнув между двух берегов – берегом мужа и берегом всех русских людей. Распутин дает читателям право судить о поступках Андрея и Настены, подчеркнуть для себя все хорошее и осознать все плохое. Сам же автор – добрый писатель, склонный скорее прощать человека, чем осуждать, тем более осуждать беспощадно. Он старается оставить место своим героям для исправления. Но есть такие явления и события, непереносимые не только для окружающих героев людей, а также и для самого автора, на осмысление которых нет у автора душевных сил, а есть только одно неприятие. Валентин Распутин с неиссякаемой для русского писателя сердечной чистотой показывает жителя нашей деревни в самых неожиданных ситуациях. Благородство Настены сопоставляется автором с одичавшим умом Гуськова. На примере того, как Андрей набрасывается на теленка и задирает его, видно, что он потерял человеческий образ, полностью отошел от людей. Живет в совершенно ином измерении, чем люди. Но автор оставляет для своего героя возможность мучительно думать: «Чем я провинился перед судьбой, что она так со мной, — чем?» Андрей не находит ответа на свой вопрос. Но мне кажется, что он просто не хочет, боится заглянуть в уголок своей души, где хранится ответ на него. Поэтому он более склонен искать оправдания своему преступлению. Он видит свое спасение в будущем ребенке. Но Настена и еще не родившийся ребенок погибают. Этот момент и является той карой, которой высшие силы только и могут наказать человека, преступившего все нравственные законы. Андрей обречен на мучительную жизнь. Слова Настены: «Живи и помни», — будут до конца дней стучать в его воспаленном мозгу. Но этот призыв: «Живи и помни», я уверен, обращен не только к Андрею, но и к жителям Атамановки, вообще ко всем людям. Ведь на глазах у людей происходят все подобные трагедии, но редко кто отважится предотвратить их. Люди боятся быть откровенными с близкими. Здесь уже действуют законы, сковывающие нравственные порывы невинных людей. продолжение
–PAGE_BREAK–
Повесть заканчивается авторским сообщением, что о Гуськове не говорят, «не поминают» – для него «распалась связь времен», у него нет будущего. Автор говорит о Насте как о живой (нигде не подменяя имени «телом» или « покойницей»). «А Настю на четвертый день прибило к берегу… За Настей отправили Мишку- батрака. Он и доставил Настю обратно на лодке… И предали Настю земле среди своих… После похорон собрались бабы у Надьки на немудреные поминки и всплакнули: жалко было Настю».
Этими словами, знаменующими восстановившуюся для Насти»связь времен» (традиционная для фольклора концовка. о памяти героя в веках), заканчивается повесть В.Распутина.
Сильное художественное произведение на тему нравственности, какова повесть В. Распутина «Живи и помни», — это всегда шаг вперед в духовном развитии общества.
Такое произведение уже самим своим существованием является преградой для бездуховности. В свое время критик Игорь Дедков, назвавший свою статью о творчестве Распутина «Продленный свет», пришел к выводу:
«Валентин Распутин всем, что написал, убеждает нас, что в человеке есть свет и погасить его трудно, какие б ни случились обстоятельства, хотя и можно. Он не разделяет мрачного взгляда на человека, на изначальную, неустранимую «порочность» его природы. В героях Распутина и в нем самом есть поэтическое чувство жизни, противостоящее низменному, натуралистическому ее восприятию и изображению».
Следуйте словам Валентина Григорьевича Распутина – «век живи – век люби».
Светлая любовь, непримиримость ко всякому злу и доброта, восхищение красотой Земли высказывается в произведениях Виктора Астафьева «от первого лица», со всей прямотой и бесстрашием. «По натуре своей он моралист и певец человечности», в судьбах своих героев «выделяет этические моменты, какие понятны всякому времени, и нынешнему, и завтрашнему»» – отмечает критик А. Макаров, говоря о творчестве Виктора Петровича.В рассказе Виктора Астафьева «Людочка» описана жестокая реальность жизни.
История, изложенная в этом рассказе, является случайно услышанной автором. Эта история глубоко задела автора и вылилась в написанный им рассказ.
Судьба Людочки является наиболее характерным эпизодом жизни многих молодых девушек шестидесятых годов, решившихся изменить свою жизнь, приехав из деревни в город. Многим приходилось сталкиваться с такими трудностями, к которым они не были готовы. Это и поиск работы, жилья, своего места в жизни. Рассказ о молодёжи, но нет молодости в его героях. А есть одинокие, где-то глубоко в себе страдающие и шатающиеся по свету изношенные тени, бросающие свои мрачные ощущения на впечатлительные души читателей. Особенно поражает в героях Астафьева одиночество. Жуткое и неизменное. Людочка пытается вырваться из этого чувства. Но уже первые строчки произведения, где героиня сравнивается с вялой, примороженной травой, наводят на мысль, что Людочка, как и эта трава, не способна к жизни. Она уезжает из родительского дома, где остаются чужие ей люди. И тоже одинокие. Мать давно привыкла к устройству своей жизни. Отчим Людочки никак не относился к ней.
«Жил он, жила она в одном доме и только». Девушка чужая в родном доме.
Чужая среди людей. Сегодня всем ясно, что наше общество больно. Но чтобы его правильно лечить, нужен верный диагноз. Над этим бьются лучшие умы страны. Очень точный диагноз одной из страшных болезней, поразивших страну, поставил Астафьев. Главную трагедию героини своего рассказа «Людочка», в образе которой отразились как две капли воды боли подавляющего большинства наших соотечественников, он увидел в душевном одиночестве. Рассказ легко вписывается в литературный процесс современности. Одна из главных особенностей таланта Виктора Петровича – умение охватить проблемы, волнующие многих писателей: бесхозяйственность, падение нравственности, распад деревни, рост преступности.
Когда Людочка домаялась десять классов в школе и сделалась девушкой, мать сказала, чтоб она ехала в город – устраиваться, так как деревне ей делать нечего. Основная идея произведения это показать запутанную судьбу девушки, зажатую экономическими рамками (необходимость выполнять любую работу, чтобы как-то существовать в городе) и жестокими нравами города, неприемлемыми для деревни.
Когда Людочка приехала из деревни в город, она сразу же устроилась работать в парикмахерскую. С работы ей приходилось возвращаться домой через городской парк отдыха ВПВРЗ. Автор рассказа сравнивает этот парк со всей Россией: «Парк… выглядел словно бы после бомбёжки или нашествия неустрашимой вражеской конницы». В этом парке «с годами разрослось всякое дурнолесье и дурнотравие». Виктор Астафьев с иронией называл парк «роскошным местом», потому что он был «ближней природой» в городе, но так как «человеку без природы существовать невозможно», то в парке ВПВРЗ все отдыхали и все им любовались. Парк ВПВРЗ был похож на «загон», а люди, проводившие в нём время – на «животных». У этих людей (если, конечно, их можно так назвать) всё было не по-человечески. Они никогда не жили разумной человеческой жизнью. У них всё проходило на уровне инстинктов.
В качестве достоинства рассказа можно выделить мастерство автора в раскрытии характера девушки, он раскрывается во многих эпизодах рассказа. Например, в эпизоде с умирающим человеком, когда все от него отошли дона лишь Людочка его пожалела. А после его смерти все только делали вид, что им его жалко, все кроме Людочки. В эпизоде, когда в парикмахерской к ней начал приставать Артёмка-мыло, она его порезала ножницами, после чего Артёмка-мыло больше никогда её не трогал и всем своим друзьям сказал, чтобы её не трогали.
Астафьев показывает нам будничную, серую, самую обыкновенную жизнь: дом – работа – дом. В этом круге живёт Гавриловна, потерявшая здоровье в парикмахерской, её товарки, как должное принимающие всё горести и удары судьбы. В этом круге должна быть и главная героиня рассказа Людочка. И она, не сопротивляясь, ползёт по этому кругу, и мечта-то у неё самая обыкновенная, как у всех молоденьких девушек: выйти замуж, научиться работать.Речь героев Астафьева убедительным образом иллюстрирует это положение социальной психологии. «Покуль ты ученицей будешь « иви, но как мастером станешь, в общежитку ступай, бог даст, и жизнь устроишь, « « наставляла Гавриловна девушку.Биография главной героини даётся писателем в самом начале повествования. «Людочка родилась в небольшой угасающей деревне» «слабенькой, болезненной и плаксивой». При помощи эпитетов автор создаёт у читателя соответствующий психологический настрой на азвитие сновной сюжетной линии.Эпизоды один за другим раскрывают нравственную суть человеческих отношений, постепенно готовя нас к трагической развязке.Цинизм, бездуховность « первый сюжетный ласт рассказа.
С ним плотно состыкован второй пласт « экологическая катастрофа.Картины природы в произведении « не просто фон, на котором развёртывается действие, они имеют важное начение в структуре рассказа. В них заключается глубокий смысл, ибо в отношении к природе, к земле раскрывается духовный облик человека, проявляется его нравственная сущность.Мы видим еревню «задыхающуюся в дикоросте», прорвавшуюся трубу центрального отопления, описанную так натурально, что словно ощущаешь её «ароматы».Оба эти символа помогают яснее, без прикрас видеть многие беды и реальные опасности. Это определённая авторская позиция, это стремление взволновать читателя, заставить его оглянуться вокруг.В.Астафьев, беззаветно любящий человека, всем ходом своего повествования доказывает, сколь необходима острейшая борьба с бездуховностью, приспособленчеством, как червь, изнутри подтачивающими нравственные устои общества, которому всегда было легко «оперировать» судьбами тысяч людей. Но не хватало внимания к конкретным судьбам. Когда над Людочкой надругался бандит, она оказалась в полнейшем одиночестве. На улице за неё струсил заступиться предводитель городской шпаны, спасовавший перед более изощренным мошенником. Сразу же отшатнулась от неё хозяйка квартиры (своя рубашка ближе). Не до Людочкиной беды оказалось и в родительском доме. Когда Людочка уже не могла переносить жизнь в городе среди ВПВРЗэшников, она приехала на время в свою родную деревню, к своей матери. Мать Людочки, рассказывая ей только о своей жизни, даже не поинтересовалась жизнью своей дочери. Поэтому Людочка ей и не рассказала, что ей пришлось пережить в городе, так как посчитала, что её матери нет никакого дела до неё. Мать Людочки была не таким человеком, которого описывал М. Горький в начале XX века в своём романе «Мать». В его произведении мать шла на всё ради своего сына, а в конце XX века, в рассказе В. Астафьева «Людочка» матери нет никакого дела до своей дочери. Все оставили Людочку «… теперь и самой ей предстояло до конца испить чашу одиночества, отверженности, лукавого людского сочувствия…» Об отчиме Людочки никто много и не знает, даже сам автор. Ему не известна ни его фамилия, ни его имя. Но именно он отомстил Стрекачу за Людочку. А Стрекач – это такой же обитатель парка ВПВРЗ, как и все остальные, только его отличие от остальных — это то, что многие обитатели городского парка считали его своим главарём.
Для Стрекача, так же как и для других ВПВРЗэшников не существовало никаких рамок, в нём полностью отсутствовало что-либо человеческое. После его смерти «угнетённые, ограбленные, царапанные… обитатели железнодорожного посёлка вздохнут теперь освобождено, и будут жить теперь более или менее ладно до пришествия нового Стрекача, ими же порождённого и взращённого». Когда Стрекач насиловал Людочку никто даже не отозвался на крики (Людочки) о помощи. Даже находящийся в это время рядом Артёмка-мыло ничего не стал предпринимать для спасения чести Людочки.
Повсюду главная героиня сталкивалась с равнодушием. Именно этого она не смогла выдержать « предательства близких ей людей. Но отступничество проявилось раньше. В какой-то момент Людочка осознала, что она сама причастна к этой трагедии. Она сама проявляла равнодушие, покуда беда не коснулась её лично. Не случайно Людочка вспоминала отчима, тяжкой судьбой которого она прежде не интересовалась. Не зря вспомнился умирающий в больнице парень, всю боль и драму которого не хотели понимать живые. Им, живым, не его боль, не его жизнь, им своё сострадание дорого, и они хотят, чтоб скорее кончились его муки, для того чтоб самим не мучиться. «Живые не хотели приносить себя в жертву умирающему. Сама Людочка тогда не сознавала, что, сделай она шаг к умирающему, возможно, тогда свершилось бы чудо: вдвоём они сделались бы сильнее смерти, восстали бы к жизни, в нём, почти умершем, выявился бы такой могучий порыв, что он смёл бы всё на пути к воскресению». Героиня оказалась от этого далека. И вполне естественно, что, попав в беду, теперь уже она не встретила понимания у других. Вот что подвело девушку к трагическому исходу. Людочка была, как и все замкнутые люди, решительная в себе, способная на отчаянный поступок. В детстве всегда первая бросалась в реку. И тут, с петлей на шее, она тоже, как в детстве, зажала ладонями и, оттолкнувшись ступнями, будто с высокого подмытого берега бросилась в омут. Она повесилась не от плохой жизни в городском парке ВПВРЗ, а из-за того, от неё все отвернулись, даже её собственная мать. Все её оставили в одиночестве. Она не была никому нужна. В таких условиях жизни, в таком одиночестве человек может только или стать таким же существом, как эти «звери» из парка ВПВРЗ, или, не выдержав этой жизни, уйти из неё путём самоубийства. Ведь и Артёмка-мыло, и Стрекач, и другие, подобные им отбросы общества – это люди, которых все отвергли, которые остались одни. Всех их сделало такими общество в котором они жили. Им оставалось только стать «животными», чтобы продолжать своё существование. Людочка перед смертью говорит: «Никто ни про что не спрашивал меня – никому до меня нет дела. А душа? Да кому она нужна, та простенькая, в простенькой, в обыкновенной плоти ютившаяся душа».
Только после смерти она вдруг стала необходима матери, Гавриловне, её заметили. Рассказ на редкость трогателен, потому что читатель чувствует, как сам автор удивительно заботлив и добросердечен к этой девушке.
Рассказ «Людочка» очень актуален и в наши дни. В наше тяжёлое время деморализованное общество продолжает деградировать. И в наши дни существуют такие люди, как Людочка, от которых все отрекаются, даже родные и друзья (в следствие чего они не могут прожить в полном одиночестве и им остаётся только наложить на себя руки). Всё чаще встречаются такие отбросы общества, как Артёмка-мыло и Стрекач, которых такими сделало общество.
Написав этот рассказ, Виктор Астафьев описал жизнь не только московского парка ВПВРЗ, но и жизнь всей России. Ведь общество деградирует не только в Москве, а во всей России. Своим рассказом автор хотел показать, что может произойти с человеком, когда он остаётся один (из людей). Такое может произойти не только с героиней этого рассказа, но и с любым другим человеком.
Посмотрите вокруг: раздоры, злость, гордыня мучают и терзают нашу землю. Если не мы, то кто прорвёт этот замкнутый круг».Это произведение является ещё одним призывом к проявлению нами милосердия.
В повести Г.Н.Троепольского «Белый Бим Черное Ухо» представлена трогательная история об охотничьей собаке, всем сердцем преданной своему хозяину, пожилому писателю. Однажды фронтовик Иван Иванович тяжело заболел (после войны давали о себе знать старые раны). Кроме верного Бима у него никого не было. Когда Ивана Ивановича увезли в больницу, для пса начались странствия по чужим домам и незнакомым семьям. Много страданий выпало на долю Бима, не подозревавшего об истинной сути человеческой природы. Автор говорит о том, что человек лишь тогда может называться так, когда в основе его нравственности лежат подлинно гуманистические идеи и начала. Истинная доброта не нуждается в громких фразах. Она проста и скромна, неотделима от других высоких свойств человеческой души. И писатель убедительно доказал это, показывая на пути Бима к хозяину и благородных, и тех, кто живет по законам паразитизма. Мерилом высоты человеческого духа становится любовь к природе. История Белого Бима написана во имя и во спасение «братьев меньших». Она также создана во спасение человеческой души, во имя человечности. Мы прослеживаем, как человечность сближает собаку с человеком. У Троепольского человечность в собаке вырастает до уровня интеллигентности. Интеллигентность Бима — это и удивительное, тончайшее восприятие интонации, выражения лица, жестов. Это и неспособность к «святой жизни без свободы» и без работы, неспособность сделать что-либо «против своей собачьей чести и совести», «рвать подранков и душить их».
В повести есть люди, которые привязаны к собаке, как к самому близкому другу, как к человеку, и чувствуют ответственность за нее, как за человека. Есть люди, которые способны на отзывчивость при встрече с чужой, незнакомой собакой, способны понять ее беду и прийти на помощь. А злых немного, но вполне достаточно, чтобы отравить жизнь и обречь на гибель доверившуюся людям собаку. Это «серый дядька», это «дебелая бабенка», это, наконец, зловещая тетка, из-за которых собака начинает терять веру в людей.
Главный герой повести — Белый Бим Черное ухо — покорил своей честностью, открытым сердцем, верностью и преданностью. После того, как его хозяина увезли в больницу, у Бима была единственная цель в жизни — «искать и ждать».
Бим является как бы зеркалом, в котором отражаются и злые, и добрые стороны человека. Но не только о доброте и жестокости эта повесть. Эта повесть о благородстве души и подлости, преданности и предательстве, верности и вероломстве, честности и лжи, бережном отношении к матери-природе и варварском хищничестве.
«…и среди нас, человеков: есть скромные люди с чистым сердцем, незаметные и маленькие, но с огромной душой. Они-то и украшают жизнь, вмещая в себя все лучшее, что есть в человечестве, — доброту, простоту, доверие. Так и подснежник кажется капелькой неба на земле…»– писал Троепольский.
В наше время проблема милосердия стала особенно актуальной, так как происходит распад личности., люди становется черствыми к окружающим, эгоистичными. В нашем обществе назрела потребность говорить и размышлять об изменяющейся человеческой психологии о взаимоотношениях между людьми, наконец, о смысле жизни, о чем и пишут в своих произведениях эти великие писатели. Думаю, наше поколение сможет возродить забытые чувства милосердия и сострадания к ближнему, сделать их главными в жизни. Надежным помощником нам будет книга, освещающая путь к светлому будущему. Ведь хорошая книга учит делать добро так, чтобы оно стало естественным в жизни человека, стало обыкновенным.
Но в литературе постоянно идет процесс смены поколений писателей, и, к сожалению, и Астафьев, и Троепльский уже умерли, а Распутин находится в довольно преклонном возрасте. На их путь ступают новые таланты, но многих из них к творчеству побуждают коммерческие стимулы, другие пытаются создать оригинальность форм для своих произведений, а ведь на самом деле главное в книге- это её содержание. По моему мнению, авторам современной литературы сейчас важно уделять особое внимание идеи произведении, обсуждать вечные вопросы, глубже вникать в проблемы общества, где ведущее место занимает тема милосердия. Список литературы
1.«Строгая литература» – Б. Пайкин — М., 1999г.
2.«Общность цели» — Н. Машовец — М., 1999г.
3.Валентин Распутин «Повести» — «Молодая гвардия», 1976г.
4.Н. Тендитник «Очерк жизни и творчества В. Распутина» — Москва «Голос», 1999г.
5.Агеносов В.В., Маймин Е.А., Хайрумин Р.З. «Литература России» — М., 1995г.
6.Семенгова С. «Валентин Распутин» — М., 1987г.
7.Бугров Б.С. «проблема развития русской советской драматургии на современном этапе» — М., 1980г.
8.Бондаренко В. «Реальная литература» — М., 1998г.
9.Ерофеев Виктор «Русские цветы зла» — М., 1998г.