РЕФЕРАТТворчествоНиколая Гумилёва
Выполнил: ученик
11 класса Рябовской
МСОШБакулин Д. А.
Никому не даносказать о Поэте больше, нежели делает это сам он в своих стихах. Ни родным, нидрузьям, ни современникам, ни исследователям. Можно создать многотомнуюбиографию. Но Поэт всегда больше своей биографии, потому что он – целыйсамостоятельный мир, счастье и трагедии, гармонии и разлады которого будутдоходить к потомкам и спустя десятилетия, века, как доходит к нам из глубинбездонной Вселенной свет давно погибших звёзд.
И только Судьба,только она одна – больше Поэта, потомучто может быть и посмертной. Особенно если при жизни не была исчерпана даженаполовину.
Много ли в Россиипоэтов, доживших до старости и умерших своею, не преждевременною, смертью? Увынам, увы!.. Ни Пушкина, ни Лермонтова, ни Есенина, ни Маяковского никогда несможем представить себе почтенными седовласыми стариками, окруженными внуками.Да и только ли их? В России больше муз осиротевших, чем бряцающих на лирах.
Среди них – имуза русского поэта Николая Гумилева. Поэта, чье имя более полувека было подзапретом, но чьи стихи проникали из одного десятилетия в другое – через колючиепроволоки и сквозь глухое молчание. Проникали, в очередной раз доказывая миру,что Судьба больше поэта; что можно убить творца, но не память о нем.
Сейчас Николай Гумилев возвратился к нам, и, кажется за последние десять лет мы узналиего творчество едва ли не полнее, чем современники: опубликованы не только егопоэзия, проза, статьи, но и письма, и варианты тех или иных строк, ивоспоминания о нем, и литературоведческие работы. Речь не только о еготворчестве, но и о трагической судьбе
русской интеллигенции начала века. Интеллигенции, которойярким и полноправным представителем был Гумилев.
Николай Гумилевродился 3(15) апреля 1886 года в Кронштадте, где отец его дослуживал последнийгод корабельным врачом перед выходом в отставку. Особым пристрастием к наукаммладший Гумилев не отличался ни в детстве, ни в юности. Но в пять лет уже умел читать и не без удовольствиясочинял, выискивал из обилия слов именно рифмующиеся. Дополнительным толчком,импульсом для выражения своих эмоций и внутренних переживаний в стихах сталпереезд семьи в Тифлис. Время, проведенное на Кавказе, – более двух лет – былоочень насыщенным и многое дало юному Гумилеву: не только новых друзей,обретенных в лучшей в городе 1-й Тифлисской гимназии,но и определенную самостоятельность, независимость, к которой он стремился.
Восьмого сентября1902 года, в газете «Тифлисский листок» было опубликованоего стихотворение «Я в лес бежал из городов…». В 1903 году он вернулся вЦарское Село уже
Автором целого альбома – пусть откровенно подражательных, ноискренних – романтических стихотворений,которые сам достаточно высоко ценил и даже посвящал и дарил знакомымдевушкам.
Почти все, ктостанет потом, спустя годы, писать о Гумилеве-поэте, Гумилеве-путешественнике,Гумилеве-воине и Гумилеве-организаторе, будут отмечать такие черты характера,как твердость, надменность, очень уважительное отношение к себе. Довольноболезненный в детстве, он вопреки физической слабости всегда старалсяруководить, всегда претендовал на роль вождя – и был им. С детства застенчивый,всячески преодолевал и этот недостаток. Быть может и стихи он начал сочинять изжажды славы: никто вокруг не умел, а его фамилия уже в газете была напечатана –значит, и в этом он выше других. А самовоспитание гордости и вовсе не знало ниграниц, ни мелочей: это была памятливая гордость. Даже самых пустяшных обидмаленький Коля не мог и не хотел забывать.
«Путьконквистадоров» Николай Гумилев издал на деньги родителей за год до окончаниягимназии, в 1905 году, когда ему исполнилось 19 лет. К этому времени он уже двагода как был знаком с Анной Горенко, и не просто знаком: ей посвящены стихи впервой книге; с нею проведено немало дней и вечеров; завязалась тесная дружба сее братом, Андреем. Все это несколько отвлекало от постоянных нападок сверстников-царскоселов, которые не понимали его поэзии ивыискивали любой повод, чтобы посмеяться.
В январе 1906года, в «Слове» С. В. Штейн напишет о «Пути конквистадоров», что сборник«выпущен юным автором слишком рано: он пестрит детскими страницами, сказываетсяотсутствие твердой и возмужалой мысли», это будет воспринято Гумилевым уже не стольболезненно, тем более, что почти одновременно поступит и приглашение Брюсовасотрудничать в «Весах».
Еще до официального завершения обучения в гимназии уГумилева появится желание поехать за границу. В том, что он уехал в Париж,просматривается не страсть к наукам (хотя он и поступил в Сорбонну), а в первуюочередь его неуемная страсть к путешествиям. Мир, которым довольствовались царскоселы, был для него мал и бледен, душа требоваларасстояний и впечатлений.
Брюсов, теперьуже явно взяв шефство над юным подопечным, помогал ему не только литературнымиконсультациями. Он свел Гумилева со своими Парижскими знакомыми, уберег отнекоторых его ошибок и поспешных шагов (так, не рекомендовал сотрудничать сгазетой «Столичное утро»).
Первый парижскийпериод характерен еще и тем, что Гумилев впервые столкнулся с изданием журнала.Затем в его жизни будет немело попыток, но «Сириус» – первая из них. Сама идеявозникла во время знакомства с русскими художниками М. Фармаковскими А. Божеряновым. Деньги дал Фармаковский,привлекли еще несколько молодых художников – и началась увлеченная работа надпервой книжкой «двухнедельного журнала искусства и литературы». Первый номерувидел свет уже в январе 1907 года. Правда вышло всего три номера, заполненныхв основном произведениями самого Гумилева, а затем издание пришлосьпрекратить.
Несмотря на всетрудности пребывания во Франции – и материальные, и нравственные, – Гумилев незабывал об остальном, как он себя определил, деле – литературном творчестве. Собираласьвторая книга – вышедший в январе 1908года сборник «Романтические цветы», изданный за свой счет и посвященный АннеАндреевне Горенко.
Как и следовалоожидать, первым на выход «Романтических цветов» откликнулся Брюсов, которыйписал в «Весах», сравнивая новую книгу добровольного ученика с первой: «СтихиН. Гумилева теперь красивы, изящны и большей частью интересны по форме; теперьон резко и определенно очерчивает свои образы и с большой продуманностью иизысканностью выбирает эпитеты… Конечно, несмотря на отдельные удачные пьесы,«Романтические цветы» – только ученическая книга. Но хочется верить, чтоГумилев принадлежит к числу писателей, развивающихся медленно и потому самомувстающих высоко».
О «Романтическихцветах» будет затем с издевкой писать газета «Царскосельскоедело», которая никогда не упускала случая продемонстрировать свое отношение кГумилеву: не слишком корректно отзовется о книге и журнал «Образование», доселехваливший его стихи; газета «Русская мысль»считала стихи «мертворожденными,рассудочными и холодными» и убеждала читателей в том, что «если признатьосновным принципом искусства нераздельность формы и содержания, то стихи г.Гумилева пока большей частью не подойдут под понятие искусства».
Но два отзыва –Валерия Брюсова и Иннокентия Анненского – станутопределяющими для Гумилева и его книги. Хотя далеко не все Анненскийоценил в книге как достойное внимания, он сумел сказать и обнародовать главное,что характеризует творчество Гумилева того периода: «Зеленая книжка отразила нетолько искание красоты, но и красоту исканий». А это было времяименно исканий, о чем говорит как уход в «Романтических цветах» отдекадентства «Пути конквистадоров»,так и уход в последующих книгах от символизма «Романтических цветов».
Имя его в эти годы все чаще появляется настраницах газет и журналов, и далеко не всегда как поэта: в 1908 году онвыступает с рассказами, новеллами, отзывами и статьями в «Весах», «Речи»,«Русской мысли», «Весне». Расширяетсякруг его литературных знакомств – как парижских, так и, в меньшей степени,петербургских, хотя и они стали достаточно обильными после возвращения в Россию– благодаря сотрудничеству в журналах иучастию в кружке «Вечера Случевского», благодаряпосещениям знаменитых традиционных «сред» в «башне» у Вячеслава Иванова.
К тому временипервый этап «делания себя» почти завершился. В принципе путь был намечен,очерчен и даже заявлен, хотя впоследствии не раз корректировался ивидоизменялся. Но штрихи Гумилева-поэтаи Гумилева-путешественника в его портрете углублялись, становились все четче. В1909-1910 годах его пристрастия и антипатии определились еще более явно.
Во-первых, этонаметившийся отход от Брюсова – только наметившийся, еще не явный, нопросчитываемый, так как совмещать ученичество у Брюсова и посещение «сред» Вяч. Иванова было невозможно. Это находило отражение и втворчестве.
Во-вторых – жаждаобщественно-литературной деятельности, в которой он хотел играть свою, по егомнению, не второстепенную роль. Это выразилось в создании совместно с С. К. Маяковским журнала «Аполлон», одним изактивнейших сотрудников которого Гумилев затем станет, и в попытке основатьсвой журнал «Остров» (выйдет всего два номера)
В-третьих, этоотношение к путешествиям не как к забаве или развлечениям, но как кпотребности, без исполнения которой он не мыслил и творчества. В ноябре 1909года он отправляется в Абиссинию с экспедицией академика Радлова, в составекоторой изучает быт и фольклор аборигенов. Экзотика в поэзии Гумилева никогдане была самоцелью, но если сначала она присутствовала как выражение мечты, тозатем стала отражением его, гумилевского мировиденияи бытия.
К концу 1909 годафамилия Гумилева стала известна всему Петербургу – как это часто бывает, из скандальнойхроники. Поводом послужила дуэль между Гумилевым и Волошиным, состоявшаясяиз-за Елизаветы Ивановны Дмитриевой, с которой Гумилев познакомился еще вПариже.
К 1910 годуНиколай Гумилев добился того, о чем думал и в гимназии и в Париже: он не простостал заметным поэтом, но и игралзаметную роль в литературных делах. Всеми теперь как-то забыто, что он тогдаеще учился в университете. В апреле 1910 года произошли в его жизни двазнаменательных события: вышла третья книга стихов «Жемчуга» и 25 апрелясостоялось венчание с Анной Андреевной. Книга «Жемчуга» посвящена Брюсову.Насколько в «Романтических цветах» явнобыло видно влияние Бальмонта, кумира юности, настолько же явно в «Жемчугах»воздействие учителя, Брюсова.
Книга «Жемчуга» не случайно приобрела широкуюизвестность и не случайно была сразу замечена литературной критикой. Дело тутне только в ставшем к тому времени звучным имени и не только в упрочнившемсяположению автора. По этому поводу в отзыве на книгу Валерий Брюсов писал в«Русской мысли»: «Н. Гумилев не создал ни какой новой манеры письма, но,заимствовав приемы стихотворной техники у своих предшественников, он сумел ихусовершенствовать, развить, углубить, что, быть может, надо признать дажебольшей заслугой, чем искание новых форм, слишком часто ведущим к плачевнымнеудачам».
1909 год былпереломным для символизма, который входил в стадию глубокого кризиса. Ясно, чтомолодой поэт не мог стоять в стороне от законов развития современной емулитературы. Но Гумилев, хотя и был прилежным учеником, превыше всего ставилсамостоятельность выбора. Поэтому, в чем-то следуя форме, он не пошел ни заБрюсовым, ни за Вячеславом Ивановым. Он подводил собственные итоги.
Одной из основных проблем литературного процесса 1910 годастала проблема символизма. Мнения о его будущем расходились. Символизм, каклитературное течение и философская система терял свою целостность и разрушался.Соответственно, не могла полностью удовлетворять Гумилева и «Академия стиха», встенах которой это происходило. Как человек практического оклада, он не могдовольствоваться лишь теоретическими рассуждениями, без их воплощения в жизнь.Отвергший его кружок Вяч. Иванова и переставшийудовлетворять Брюсов толкнули на новые поиски.
Все это привело кмысли о создании новой группы, которая заменила бы «Академию стиха», и нового направления, способного, в отличие отугасающего символизма, взять на себя роль ведущего.
«Цех поэтов» былзадуман осенью и обсужден в «Аполлоне» с привлечением Городецкого, Лозинского,Нарбута, Мандельштама, Зенкевича, Ахматовой… 20 октября уже состоялось первоезаседание, 1 ноября – второе, в Царском селе.
В «Цехе поэтов»как программа зародился акмеизм, но это было несколько позже. Поначалу же«Цех», насчитывающий 26 членов, вбирал в себя представителей разныхнаправлений, большей частью как раз не акмеистов.
Поколебавшисьмежду выбором названия для нового течения – акмеизм или адамизм, –
родоначальники остановились на акмеизме, производном отгреческого акме: вершина, процветание.
О созданииакмеизма было официально заявлено 11 февраля 1912 года на заседании «Академиистиха».
Создавая «Цехпоэтов», а за ним и акмеизм, Гумилев не отрицал достижений символизма, наоборот– призывал взять из него лучшее. По воспоминаниям Ахматовой, именно тогда онсказал ей о символистах: «Они как дикари, которые съели своих родителей и стревогой смотрят на своих детей». Он не желал быть «съеденным». Да ему это и негрозило, так как, в сущности, акмеиста из него и не вышло. Разве что ввыпущенной в этом же, 1912 году книге «Чужое небо» современники увидели некиечерты проявления нового направления.
«Чужому небу»суждено стать последней «мирной» книгой поэта. Следующая, «Колчан», вышлатолько спустя четыре года. Что случилось тогда с ним, и не только с ним?Прозвучавший в Сараеве выстрел – какие струны задел иразбудил? Можно говорить о чертах характера Гумилева, о его стремлении идти навстречу опасности. Можно говорить и о«патриотическом угаре», охватившем страну.
Спустя 24 дняпосле объявления войны, 24 августа, несмотря на полученное еще в 1907 годуиз-за косоглазия освобождение, он записывается добровольцем в лейб-гвардииуланский полк.
Служил Гумилевприлежно, отличался храбростью – о том говорит его быстрое продвижение допрапорщика, и два Георгиевских креста – четвертой и третей степеней, которыедавались за исключительное мужество.
«Цех поэтов»распался, что еще раз подтвердило: Гумилев был в нем стержнем, основным звеном.Перестали появляться в «Аполлоне» знаменитые гумилевские«Письма о русской поэзии». Зато вместо них Гумилев стал публиковать в «Биржевыхведомостях» свои «Записки кавалериста», которые появлялись в течение года ипривлекали внимание публики. Всего состоялось 12 публикаций, сопровожденныхпометкой: «От нашего специального корреспондента». В конце декабря 1915 годавышла книга стихов «Колчан», в которую поэт включил и то, что было создано имна фронте.
Не известно, какповернулась бы судьба Гумилева, останься он в Петербурге: впереди был 1917 год,и отношения к событиям этого года далеконе у всех было однозначным. Но после неудачной сдаче экзаменов на офицерскоезвание и болезни Гумилев получил назначение в экспедиционный корпус за границуи в июле1917 года прибыл в Париж.
Несмотря на всехлопоты, 1917 год был и годом интересных творческих раздумий, чему в немалойстепени способствовало парижское окружение – как художники М. Ф. Ларионов и Н.С. Гончарова, поэт К. Н. Льдов. Гумилев увлекается восточной литературой, переводиткитайских поэтов, пишет трагедию «Отравленная туника».
Вернувшись изЛондона, он с головой ушел в литературную деятельность. Духовный его подъем,объясняемый возвращением в литературу, счастливо совпал с открывшимися возможностями. Он переиздаетсвои книги («Жемчуга», «Романтические цветы»), издает одну за другой новые(«Мик», «Фарфоровый павильон», «Костер»), читает лекции в многочисленныхстудиях и объединениях, занимается активной переводческой деятельностью, сновавозвращается к литературной критике. Одновременно Гумилев не стольковозрождает, сколько создает новый «Цех поэтов», в который входят Г. Адамович,Г. Иванов, Н. Оцуп. Творческая и общественная деятельность Гумилева в первые жегоды после возвращения из-за границы сделала его одним из самых значительныхлитературных авторитетов.
Вышедший в 1918году сборник «Костер» не привлек особого внимания критики. Думается, этоследует объяснить прежде всего другими заботами и проблемами, выдвинутымипервым послереволюционным годом. Это – самая русская по содержанию из всех книгГумилева. На ее страницах – Андрей Рублев и русскаяприрода; детство, прошедшее в «медом пахнущих лугах», и городок, в котором«крест над церковью вознесен».
«Огненный столп»– еще один поистине вершинный сборник Гумилева. Иной мир – таинства души,чувств и пророчеств – сходит с ее страниц. В «Огненном столпе» автор стремитсяпонять тайну мирозданья и движения души, зачастую независимые от человеческогожеланья. В нем поэт простыми словами размышляет о жизни и смерти, о любви иненависти, о добре и зле, поднимаясь до философских высот и оставаясь при этомпредельно земным.
«Огненныйстолп» вышел как раз посередине нормального по срокам земного странствия:автору – известному поэту и путешественнику, профессору, неутомимомуорганизатору и руководителю – было 35 лет. Взлет. Расцвет. Вершина. И книгапосвященная второй жене, Анне Николаевне Энгельгардт, подтверждала это. «Лучшейиз всех книг Гумилева» назвал ее тогда же один из критиков.
Эту, лучшую своюкнигу ему уже не суждено было увидеть напечатанной.
Весть о том, что3 августа 1921 года Николай Гумилев был арестован по подозрению в участии в «таганцевском заговоре», потрясла многих. Походы в ЧК ничегоне дали – поэта не отпустили. Он был обвинен в участии в петроградскойбоевой организации.
24 августа 1921года Петроградская Губчекаприняла постановление о расстреле участников «таганцевскогозаговора» (всего 61 человек).
Задолго донынешних дней Ахматова выяснила, «что, собственно, никакого «таганцевского заговора» не было. Что Гумилев ни в чем невиноват, не виноват и сам Таганцев ни в чем. Никакогозаговора он не организовывал. Он был профессор истории в университете вЛенинграде. А было следующее: действительно была группа – пять моряков, которыечто то замышляли и, чтобы отвести от себя подозрения, составили списки якобы заговорческой группы во главе с профессором Таганцевым. Включили в эти списки много видных лиц сименами, в том числе и Гумилева, отведя каждому из них свою роль.
Тридцать пять летпрожил поэт. Сейчас наступила вторая его жизнь – возвращение к читателю,который узнает писателя, чье творчество не только в Серебряном веке русскойпоэзии имело большое значение, но и оказало влияние на дальнейшее развитиелитературы.
Литература:
Панкеев И. А… Николай Гумилевизбранное. М.: Просвещение. 1990.