Введение
Одной из болезней российской экономики времен переходного периода стал непомерно возросший долг, как внешний, так и внутренний. Однако ни для кого не секрет, что многие высокоразвитые западные страны, члены Парижского и Лондонского клубов, являются не только кредиторами, но и крупнейшими должниками, в первую очередь, конечно же, речь идет о внутренней задолженности, и наиболее классическим примером здесь являются Соединенные Штаты. Поэтому не следует так уж драматически и болезненно воспринимать проблему относительно высокого уровня государственной задолженности как это делают некоторые особо ретивые российские политики, обвиняя реформаторов в том, что они “продали Родину за кредиты МВФ, выданных на проведение преступных реформ антинародного режима” (большая часть внешнего долга России – это наследство СССР, а именно, экономической политики правительств Рыжкова-Павлова в 1985-1990 годах. Ведь именно правительству Рыжкова мы обязаны уменьшением золотого запаса, обретением гигантской скрытой инфляции, тотальному дефициту и т.д.)
История государственного долга России
Кредитная история России началась в 1769 г., когда Екатерина II сделала первый заем в Голландии. За последующие два с половиной столетия Российская империя заняла на рынке примерно 15 млрд. руб. Большая часть этих средств накануне революции была погашена. К этому моменту старейшими займами в составе русского государственного долга оставались 6%-ные займы 1817-18 гг. Их нарицательный капитал составлял 93 млн. руб., а непогашенная часть к 1 января 1913г. равнялась 38 млн. руб. На графике отражена динамика государственного долга Российской империи в начале XX в.: сумма задолженности возросла в период русско-японской войны и революции, а затем стабилизировалась.
На протяжении всего XIX в. и в начале XX в. расходы государства превышали его доходы. Во второй половине XIX в. правительство активно финансировало строительство железных дорог, а также выкупало в казну частные линии.
Стремясь сгладить влияние экстраординарных расходов на структуру бюджета, оно разделяло бюджет на обыкновенный и чрезвычайный. Первый пополнялся из традиционных источников доходов (налоги, акцизы и пр.), доходную часть второго на 90% составляли средства полученные от внутренних и внешних займов. Именно заемные средства шли на финансирование строительства железных дорог, ведение войн и борьбу со стихийными бедствиями. При благоприятном положении часть чрезвычайного бюджета шла на покрытие расходов по долгосрочной оплате государственных займов. Платежи по займам (проценты и погашение) осуществлялись за счет обыкновенного бюджета.
Выпуск новых займов был в непосредственной компетенции царя и министерства финансов. Однако после созыва Государственной Думы она получила право утверждать каждый конкретный заем. Время и условия займа по-прежнему определялись по решению правительства.
По большей части государственных долгов выплачивалось 4% годовых. Сумма всех бумаг с такой доходностью составляла более 2,8 млрд. золотых рублей — около 2/3 всего рынка.
Все ценности, размещаемые в то время на рынке, разделялись на 3 категории:
* краткосрочные;
* долгосрочные;
* бессрочные;
Срок обращения краткосрочных обязательств ограничивался законом и колебался от 3 месяцев до 1 года. Купюры выпуска не должны были превышать 500 руб. Право эмиссии по краткосрочным обязательствам предоставлялось лично министру финансов с условием, что общая сумма обязательств в каждый момент не превысит 50 млн. руб. В 1905 г. права министра были расширены до 200 млн. руб. с правом выпуска краткосрочных обязательств, в том числе и на иностранных рынках. Государственное казначейство и частные лица имели право учитывать эти обязательства в Государственном банке, проценты считались в виде дисконта.
Основу государственного долга составляли долгосрочные и бессрочные займы. Долгосрочные займы могли заключаться на достаточно длительные сроки — 50-80 лет. Практиковался выпуск бессрочных обязательств, когда государство обязывалось выплачивать только договорный процент, т.е. для держателя заем становился рентой. Правительство оставляло за собой право принудительной скупки данного инструмента по номинальной стоимости. В этом случае заем погашался тиражами. Иногда государство скупало облигации на бирже.
Также существовало формальное определение внутренних и внешних займов. Первые ориентировались на иностранного покупателя и обращение за границей. Вторые были рассчитаны на российский рынок. Данное деление не имело никакого экономического значения, так как никаких ограничений на покупку иностранных выпусков для российских подданных и внутренних иностранцев не существовало.
В 1906 г. в Основном законе имелась статья 114:
“При обсуждении государственной росписи не подлежат исключению или сокращению назначения на платежи по государственным долгам и по другим принятым на себя Российским Государством обязательствам.” Законодатели заранее пресекали соблазн нарушить одно из основных правил рынка — платить вовремя и полностью.
Российское правительство в результате длительных и кровопролитных усилий сумело создать репутацию надежного заемщика, который действует на рынке аккуратно, не злоупотребляя своим государственным статусом.
Заимствование финансовых ресурсов использовалось с разными целями, и далеко не всегда целью для реализация какого-либо конкретного проекта. Интересы финансовой стабильности, пусть даже в краткосрочном периоде, имели первостепенное значение. Это позволяло следовать выработанной экономической политике, не меняя ее курса.
Отказавшись платить долги своим и иностранным гражданам, правительство Советской России заложило основу новой финансовой культуры. В результате облигации, выдаваемые как часть заработной платы, оказались просто бумажками.
Современная ситуация на рынке государственного долга
Определение. Общая сумма обязательств государства по выпущенным и непогашенным государственным займам, полученным кредитам и процентам по ним, выданным государством гарантиям представляет собой государственный долг.
В зависимости от рынка размещения, валюты и других характеристик государственный долг делится на внешний и внутренний. К первому относятся кредиты иностранных государств; международных финансовых организаций; государственные займы, деноминированные в иностранной валюте и размещенные на зарубежных рынках. Ко второму относятся кредиты от национальных банков; государственные займы, деноминированные в национальной валюте и размещенные на национальном рынке. Он состоит из задолженности прошлых лет и вновь возникшей задолженности.
Лет пятнадцать тому назад вряд ли кто-нибудь мог предположить, что Россия окажется в весьма неприглядном положении ненадежного должника, вынужденного просить отсрочки по непосильным для нее долговым платежам, и что проблема управления внешним долгом станет постоянной заботой ее экономических и финансовых органов. С одной стороны, подтвердились опасения ненадежной платежеспособности наших должников их развивающихся стран и стран СЭВа, а с другой — по ряду причин оказалось невозможным избежать быстрого нарастания валютной задолженности западным кредиторам. Связано это было в основном с дефицитностью платежного баланса и государственного бюджета, ухудшением ценовых условий внешней торговли, общим сокращением товарного экспорта и поставок военной техники.
После распада СССР в конце 1991г. России в срочном порядке пришлось взять на себя долговые обязательства перед иностранными кредиторами. В итоге внешний долг увеличился с 29 млрд. долл. (50% экспорта) в 1985 г. до 119 млрд. долл. (260%) в 1994 г. и в 1995 г. — 130 млрд. долл.(265%).
Приняв на себя все внешние долги, Россия по условиям “нулевого варианта” стала одновременно правоприемником и по всем зарубежным финансовым активам СССР. Вроде бы общие размеры этих активов превышают сумму контрактных обязательств по полученным иностранным кредитам, однако реальная ситуация сейчас складывается таким образом, что с позиций текущего платежного баланса России весьма незначительные поступления от указанных финансовых активов далеко не равнозначны крупным платежам по обслуживанию внешней задолженности. И дело здесь отнюдь не в расхождении графиков соответствующих поступлений и платежей.
Общая задолженность третьих стран по государственным кредитам бывшего СССР оценивается ориентировочно в 170 млрд. долл. При этом следует учитывать, что подавляющая часть кредитов выражена в прежних инвалютных рублях, и их пересчет в современные доллары связан с немалыми сложностями и противоречиями. Поэтому иногда предлагается считать, что нам должны по этим кредитам примерно 100 млрд. инвалютных рублей и 7 млрд. долл. По некоторым оценкам, более половины долгов можно отнести к безнадежным. По различным оценкам, Россия может получить от своих должников лишь от 15 до 20 млрд. долл., да и то в течение 20-25 лет. Как видно, взятые на себя Россией союзные долги намного весомей противостоящих им финансовых активов. Если принять ориентировочно эту разницу на уровне 50 млрд. долл., то при реальной доле России в кредитных обязательствах СССР около 60% убыток от нулевого варианта определяется в 20 млрд. долл. (40% от 50 млрд. долл.). Реальная цифра может оказаться еще более весомой.
Кредиторы государства объединены в Парижский клуб, в котором все вопросы решаются исходя из политической точки зрения, в отличие от чисто коммерческого подхода участников Лондонского клуба, куда входят в основном зарубежные банки-кредиторы.
До 1991г. Внешэкономбанк считался первоклассным заемщиком, ему давали кредиты крупные банки Японии, США, Швейцарии и, особенно, Германии. В итоге они оказались обладателями крупных просроченных задолженностей на миллионы долларов. Естественно, что многие из них захотели продать эти долги. Другие же, рассчитывая на погашение в ближайшем будущем этих задолженностей, приобретали их. Возникновению рынка способствовало обезличивание долгов, т.е. вне зависимости от срока погашения и процентной ставки они стали представлять собой единый инструмент.
Некоторые банки стремились избавиться от этих кредитных соглашений, другие их покупали с большим дисконтом от номинальной стоимости, по которой выдавался этот кредит. Солидный объем внешнего долга и достаточно большое количество банков, желающих купить и продать долговые обязательства, обусловили высокую ликвидность инструмента внешних долгов.
За четыре года функционирования рынка внешнего долга России выработан механизм торговли.
Заключенная дилерами сделка оформляется соглашением между покупателем и продавцом. Затем происходит переоформление долга Внешэкономбанка с одного кредитора на другого. ВЭБ ведет реестр кредиторов и дает согласие на подобную перезапись. И хотя случаев отказа в таком переоформлении зафиксировано не было, сам процесс занимает длительное время. Формально стороны оставляют 21 рабочий день, для того чтобы переписать права собственности с продавца на покупателя. При этом в соглашение включено положение о том, что стороны приложат максимум усилий для соблюдения этого срока. Однако на практике это не всегда удается — сделка требует длительного обмена письмами: сначала происходит подтверждение сделки между контрагентами, затем продавец посылает запрос на reassignment (перерегистрацию) во Внешэкономбанк, получает от него положительный ответ, после чего вместе с покупателем переписывает сам кредит.
Для упрощения сделок время от времени создаются синдикаты, куда входят основные западные инвестиционные банки, торгующие данным инструментом. Эти синдикаты при посредничестве крупных аудиторских фирм, таких как Arthur Anderson, Price Waterhouse и др., клирингуют сделки между собой. В результате вместо тысяч перерегистраций возникает необходимость лишь в нескольких с участием начальных и конечных владельцев.
Существует и более простой способ торговли, который предпочитают отечественные банки, — нейтинг (netting): банк продает купленный кредит прежнему владельцу до истечения стандартного срока в 21 день, производя таким образом подобие арбитражной сделки, которая не требует никакого оформления. Привлекательность таких сделок с точки зрения российских банков в том, что можно получить прибыль, не привлекая дополнительные средства.
Влияние внешнего долга на национальную экономику
Чем обременительнее для страны накопленный внешний долг, тем в большей мере его обслуживание вовлекается во взаимодействие с функционированием всей национальной экономики и ее финансовой сферы.
Обозначим характер взаимодействия внешних заимствований с соответствующими сферами экономики страны. Прежде всего важен характер опасности чрезмерного роста внешнего долга с позиций государственного бюджета, денежно-кредитной системы, международной кредитоспособности страны. Для государственного бюджета в 3-х звенном кредитном цикле (привлечение, использование, погашение) неблагоприятные последствия чрезмерного возрастания внешнего долга связаны в основном со стадией его погашения; новые же займы для текущего бюджетного периода, наоборот, сулят возможность ослабить нагрузку на налоговые и другие обычные доходные источники, позволяют более гибко маневрировать на всех стадиях бюджетного процесса. В то же время неблагоприятно может складываться график платежей по внешнему долгу. В любом случае степень и последствия взаимодействия зависят главным образом от относительной величины накопившегося внешнего долга.
У платежного баланса аналогичный характер взаимодействия с долговым циклом: на смену желанным дополнительным валютным поступлениям приходит период расплаты по долгу. Здесь в целом высокая степень взаимодействия, поскольку именно сальдо по текущим статьям платежного баланса может выступать основным ограничителем во внешних заимствованиях и управлении инвалютным долгом, а при определенных обстоятельствах — даже диктовать необходимость отсрочки долговых платежей. В условиях обременительного внешнего долга существенно возрастают трудности в укреплении доверия к национальной валюте, противодействии инфляции, в обеспечении необходимыми валютными резервами и валютной конвертируемости. Особое место при этом занимает вопрос о возможных неблагоприятных последствиях в случае чрезмерной девальвации национальной валюты, относительно занижения ее реального курса. Увеличение в подобных условиях реального бремени платежей по внешнему долгу подтверждается практикой ряда стран.
Согласно введенному в 1994г. порядку формирования российского государственного бюджета все платежи в нем по внешнему долгу учитываются теперь в рублевом эквиваленте. Это ограничивает возможности России увеличивать долговые выплаты, поскольку она имеет обязательства перед МВФ в отношении предельных размеров бюджетного дефицита. При заниженном курсе рубля искусственно завышается рублевый эквивалент бюджетных расходов по долговым платежам, а тем самым и размеры бюджетного дефицита.
Одним из элементов управления внешним долгом страны является разработка программы внешних заимствований. Ряд основных положений по этому вопросу предусмотрен правительственным постановлением от 16 октября 1993г. №1060 и федеральным законом от 26 декабря 1994г. №76-Ф3. Предельным размером государственных внешних заимствований является ежегодно утверждаемый в форме федерального закона максимальный объем использования кредитов на предстоящий финансовый год. Как правило, он не должен превышать годового объема платежей по обслуживанию и выплате основной суммы государственного внешнего долга. В предельных размерах не учитываются кредиты и заимствования в отношениях с другими государствами-участниками СНГ; их суммы определяются в законе о федеральном бюджете. Ежегодно правительством подготавливается программа государственных внешних заимствований и предоставляемых внешних кредитов с выделением кредитов (займов), каждый из которых превышает 100 млн. долл.
Ограничителем размеров внешних заимствований может служить установка на поддержание в определенных пределах показателей долговой зависимости, используемых в мировой практике, в том числе на основе сопоставления задолженности и долговых платежей с ВВП и экспортом. Необходимо учитывать, что для России, как и для других стран с большой территорией, объективно закономерен относительно низкий удельный вес экспорта в национальном продукте. Именно по этой причине, а также из-за неполной еще интеграции в мировую экономику нам, видимо, следует отдавать предпочтение не ВВП, а экспорту в качестве базы для индикатора уровня долговой зависимости.
Для оценки остроты долговой проблемы существуют разные критерии. Наиболее типичные из них связывают размер долга и потребности его погашения и выплаты процентов с величиной экспорта, от которого зависят потенциальные возможности обслуживания кредитов.
Границей опасности считается превышение суммы долга по сравнению с экспортом в 2 раза, повышенной опасности – в 3 раза. По данным за 1995 год, величина задолженности превышала общую сумму экспорта немногим более чем в 1,5 раза, а экспорта в страны дальнего зарубежья – примерно в 1,9 раза. Она по этому критерию не достигла еще опасной черты, хотя нужен тщательный контроль, чтобы вплотную не приблизиться к ней.
Сложнее ситуация с проблемой погашения долга и уплаты процентов по нему. Границей опасности считается отношение процентных платежей к экспорту 15-20%, границей повышенной опасности: 25-30%. В 1995 году обязательства страны по погашению кредитов и платежам процентов составляли (без учета реструктуризации) 27,6 млрд. долларов (35% к общей сумме экспорта и 43% к экспорту в дальнее зарубежье), фактически было выплачено 14,4 млрд. долларов (18 и 25% соответственно). Поскольку указанные суммы содержат не только проценты, но и погашение долга, пока ситуация с учетом отсрочек платежей еще не достигла критической черты, хоть и приближается к ней. В настоящее время полное обслуживание внешнего долга стране не по силам. Отказ же от платежей означал бы неплатежеспособность государства, что не только стало бы тяжелым ударом по его престижу в мире, но и парализовало бы импорт, оголив внутренний рынок и нанеся непоправимый урон населению, поставив на повестку дня вопрос о введении карточной системы.
Недавно достигнута беспрецедентная долгосрочная (на 25 лет) реструктуризация задолженности перед иностранными государствами (Парижский клуб, общая сумма долга которому составляет около 40 млрд. долларов, реструктуризуемая часть – 37,6 млрд.) и банками (Лондонский клуб, долг которому достигает 25 млрд. долларов), которая явилась, по общей оценке, крупнейшим достижением российской экономической дипломатии.
В соответствии с условиями погашение реструктуризуемой части долга начнется в 2002 году и должно завершиться в 2020 году. Не реструктуризованными остались лишь долги коммерческим фирмам, на долю которых приходится порядка 5-6% суммы долга бывшего СССР.
Все это принципиально облегчает ситуацию на ближайшую перспективу. Так, в 1996 году Россия должна будет выплатить Парижскому клубу в качестве процентов 2 млрд. долларов вместо 8 млрд. долларов по первоначальным обязательствам. Становится реальным уложиться в общую сумму платежей в 8,5 млрд. долларов, предусмотренную в бюджете на 1996 год.
При благоприятном сценарии дальнейшего развития есть все возможности достичь в 2002 году, когда начнется период погашения, принципиально новой ситуации в экономике, делающей эти выплаты не столь критическими.
Однако проблема требует постоянного внимания и контроля. Посильность к тому времени погашения долга будет зависеть от трех основных факторов: масштабов роста производства и доходов бюджета, темпов роста экспорта, обеспечения устойчивого активного сальдо торгового и платежного балансов и накопления валютных резервов.
Особого внимания требует ограничение наращивания нового долга. Целесообразно также использовать при необходимости такую форму уменьшения задолженности, как продажа в обмен на долг части акций российских предприятий.
Сегодняшние проблемы российской экономики
На сегодняшний день страна оказалась перед тем же выбором, что и в августе 1998 г.: суверенный дефолт или новая девальвация рубля в 1,5 – 2 раза, возможно, уже в конце третьего – четвертом квартале.
ОБЪЯВЛЕННАЯ 10 июля Международным валютным фондом готовность предоставить Кремлю кредит в 4,5 млрд долл. не решила многих проблем, связанных с внешней задолженностью России, в т.ч. по отношению и к МВФ. Обещанная сумма будет выделена полностью не в 1999 г., а в течение 18 месяцев. В нынешнем году можно рассчитывать лишь на 1,89 млрд долл., что в два с лишним раза меньше, чем России следовало заплатить самому Фонду в 1999 г. Похожая ситуация с займами Всемирного банка на структурную перестройку САЛ-3 (1,5 млрд долл.) и Японии (1,9 млрд долл.). Часть их Россия уже получила в августе 1998 г. Теперь остаток будет тоже разверстан на полтора года, причем на мелкие транши с жестким контролем за выполнением обязательств. При их нарушении выделение денег немедленно прекращается.
Виртуальная кредитоспособность
На 1999 г. приходится пик платежей иностранным кредиторам: 17,5 млрд долл., из которых 9 млрд долл. – чисто российские долги. Даже 50-процентное списание советской задолженности не поможет сберечь золотовалютные запасы Центробанка, ставшего единственным плательщиком по внешним обязательствам государства. Их можно погашать за счет эмиссии. В этом случае, как показывают расчеты, даже при улучшении сбора налогов, 60-процентном списании советских долгов и реструктуризации оставшейся их части Неглинной придется эмитировать 282 млрд ничем не обеспеченных рублей, примерно в полтора раза увеличив денежную базу. По курсу 30 руб./долл. (прогноз на четвертый квартал 1999 г.) это эквивалентно 9,39 млрд долл., или разности между необходимыми в данном варианте выплатами (13,34 млрд долл.) и фактическими платежами (4,04 млрд долл.). То есть Россия влетает в новую гиперинфляцию.
Предлагаемое списание (частичное или полное) российского долга наносит сильный удар по ФРГ, Франции, Италии, Австрии, другим странам Европейского союза, ослабляет его и евро перед Соединенными Штатами, которые кредитовали СССР и Россию не в таких масштабах. Под нажимом германских банков вопрос о реструктуризации советских обязательств снят с повестки. Все надежды теперь Кремль возлагает на федеральный бюджет.
Рынок не верит в кредитоспособность государства. В мае – июне 1999 г. Минфин не смог погасить около
2,5 млрд долл. долгов. Речь идет прежде всего об облигациях внутреннего валютного займа (ОВВЗ, “вэбовках”), которыми была оформлена коммерческая задолженность СССР (с первого по третий транш) и России (с четвертого по седьмой). В середине 1999 г. иностранцам принадлежала примерно треть ОВВЗ, российским банкам и предприятиям – две трети. Условия эмиссии содержали оговорку о кросс-дефолте, когда непогашение хотя бы одной серии “вэбовок” или невыплата купона грозили предъявлением к погашению всей суммы тиража (11 млрд долл.). Из данного объема 14 мая Минфину предстояло выплатить 1,6 млрд долл. Сделать этого Ильинка не сумела, выделив лишь 333 млн долл. на оплату купонов третьей – седьмой серий. Остальные платежи перенесены на ноябрь 1999 г.
2 июня Россия не заплатила 800 млн долл. по советским долгам (всего 30 млрд долл.) Лондонскому клубу, объединяющему более тысячи банков, инвестиционных фондов, финансовых компаний и частных лиц. В конце мая российские власти добились отсрочки до декабря. Красноречивым доказательством “доверия” к Кремлю послужили итоги проведенного 8 июля третьего валютного спецаукциона ЦБ для нерезидентов, погоревших на ГКО. Был установлен рекорд: спрос на СКВ (50 млн долл.) в 13 раз (!) превысил предложение (против 11 раз в мае и трех раз в апреле 1999 г.). Готовность инвесторов выкупить 651 млн долл. (почти десятую часть валютных резервов ЦБ РФ) не охладило 10-процентное завышение аукционной цены валюты по сравнению с биржевой.
Расходы больше доходов
Как и в 1998 г., российская казна не получает доходов, достаточных для расчетов с зарубежными кредиторами. По прикидкам верстальщиков бюджета-99, с учетом снижения налогов на прибыль и НДС, а также собираемости налогов (8 проц. ВВП), экспортных пошлин и подоходного налога
(1,5 проц. ВВП) все доходы составят около 10 проц. ВВП. Из них предусматривалось израсходовать 4 проц. ВВП на погашение и обслуживание долгов, 3,5 проц. – на оборону, 3 проц. – бюджетникам. Еще требовалось по
1 проц. ВВП на международную деятельность, помощь субъектам Федерации, прочие нужды. При полном прекращении выплат советских долгов (105 млрд долл.), получении иностранных займов дефицит федерального бюджета планировался примерно в 100 млрд руб.
В июле 1999 г. от этих расчетов почти ничего не осталось. Рухнули фискальные поступления. Половина налоговых платежей остается в местных бюджетах, поэтому федеральной казне нужно собирать по 32 – 34 проц. ВВП, чтобы иметь минимально необходимые 16 – 17 проц. ВВП. По признанию министра финансов, это абсолютно нереально в ближайшие пять – семь лет. По итогам первого квартала получено всего 10 проц. ВВП, первого полугодия – в среднем 12 проц. ВВП.
Нереалистическими оказались расчеты баланса поступления и использования валютных ресурсов. Предполагалось: положительное сальдо внешней торговли составит 19 – 20 млрд долл., привлечение иностранных займов и инвестиций государством и корпоративным сектором – 8 – 9 млрд долл. Итого 27 – 31 млрд долл. Летом 1999 г. масштабы валютных расходов достигли 50 – 60 млрд долл. (погашение внешних и внутренних долгов, оплата импорта, международных услуг, легальный и нелегальный вывоз капитала, долларизация экономики). Страна оказалась перед тем же выбором, что и в августе 1998 г.: суверенный дефолт или новая девальвация рубля в 1,5 – 2 раза, возможно, уже в конце третьего – четвертом квартале.
Опасность реальная, поскольку, как уже отмечалось, единственным источником для обслуживания внешнего долга остаются золотовалютные резервы Центробанка (12,1 млрд долл в июле), которых хватит примерно на два месяца интервенций на ММВБ. В первом полугодии Неглинной пришлось выложить 4,5 млрд долл. в погашение внешних обязательств России. Административные меры ЦБ по предотвращению утечки и по мобилизации валюты не принесли ожидаемого результата. Продажи СКВ увеличились мало, так как экспортная выручка падает. Чтобы получить необходимый объем, Центробанку пришлось печатать рубли для конвертации. Этим частично объясняется накопление на банковских корсчетах свыше 100 млрд руб. в начале июля, которые угрожающей лавиной нависают над рынком СКВ. Она начала просачиваться, о чем свидетельствует ускорившийся рост курса доллара после отмены под давлением МВФ ряда важных ограничений ЦБ на операции с валютой.
Кремль вынуждает Неглинную наращивать эмиссию для нужд вооруженных сил (в связи с событиями в Югославии, новыми отношениями с НАТО), правоохранительных органов (напряженность на Северном Кавказе, возможность введения чрезвычайного положения), АПК (засуха, уборочная), на северный завоз (в очередной раз оказавшийся на грани срыва), на погашение госдолга по зарплатам и пенсиям, на прочие авральные расходы. Немалых трат будет стоить казне поспешное объединение с Белоруссией. При такой нагрузке на печатный станок взрыв инфляции неизбежен.
За долги – по годовому бюджету
Главным ее генератором все же является неподъемный внешний долг. Для его погашения с 1999 г. по 2010 г. Кремлю нужно ежегодно расходовать фактически по годовому бюджету (от 14 млрд до 20 млрд долл. без учета ГКО – ОФЗ на руках инокредиторов), или около трети национальных накоплений. “Реформаторы” столкнули страну в самую глубокую долговую яму. В предстоящие двенадцать лет России требуется выплатить 160 млрд долл. или 70 проц. основного долга и столько же – проценты по нему. Причем завышенные, так как кредитный рейтинг России очень низкий и останется таковым еще долго. По курсу 24 – 25 руб./долл. это превышает ВВП в 1999 г. В данную сумму не включены долги субъектов Федерации инокредиторам (3 – 5 млрд долл.), компаний (свыше 30 млрд долл.), банков (13 млрд долл.).
С 1991 г. Кремлю настойчиво внушали: для экономического процветания необходимо полностью открыть внутренний рынок, присоединиться к МВФ, ввести конвертируемость рубля, либерализовать торговлю (особенно внешнюю) и ценообразование, добиться финансовой стабилизации (урезать госрасходы, снизить инфляцию, процентные ставки). Как только правительство добьется этого, покинет сцену, невидимая рука частных рынков эффективно распределит ресурсы, будет стимулировать хозяйственный рост на здоровой основе и вообще все сделает сама.
Администрацию президента и кабинеты министров убедили сделать главную ставку не на структурные реформы (никому из “реформаторов” они не были по плечу), а на займы: сначала внутренние (с помощью коротких ГКО – ОФЗ), а затем внешние (у МВФ, Всемирного банка и др.), чтобы избежать внутреннего дефолта, получить временную передышку, залатать бюджетные дыры, пока рынок не заработает в полную силу. Опора на долларовые кредиты Фонда, ВБ, привязка рубля к американской валюте стали еще одной самоубийственной ошибкой, ибо подставили Россию под опасные заемные и валютные риски. Страна оказалась заложницей любого неблагоприятного изменения котировки доллара. Любая альтернатива стала проигрышной: или всеми силами поддерживать курс рубля к американской валюте и лишиться экспортных доходов, а с ними – средств погашения внешней задолженности, в первую очередь резервов Центробанка, или девальвировать рубль, спасти экспортную выручку и ресурсы ЦБ, которые все рано уйдут в погашение прежних долларовых долгов, значительно потяжелевших из-за обесценения российского дензнака, и новых, получаемых по завышенным ставкам.
Магнит для спекулянтов
Привязка рубля к доллару облегчила выкачивание из России по дешевке невосполнимых природных ресурсов и материальных активов, стимулировала бегство капиталов, спекулятивные атаки на отечественный дензнак. Все постсоветские годы было очень прибыльно приобретать постоянно дорожавшую американскую валюту за привязанные к ней рубли, запрограммированные на обесценение, вкладывать доллары и расплачиваться “деревянными”. Дополнительным ускорителем девальвации в августе 1998 г. и летом 1999 г. стала высокая ставка рефинансирования, которую МВФ рекомендует для предотвращения оттока капитала из страны. В российских условиях завышенная учетная ставка, привлекая спекулятивный капитал, помогает сконцентрировать критическую массу “горячих” денег, которые как раз и ищут по всему миру возможность хорошо заработать на высоких процентных ставках, быстрых спекуляциях с “короткими” бумагами. Сначала спекулянты подняли наш фондовый рынок до небес (с капитализации 50 млрд долл. в 1996 г. до 170 млрд долл. в 1997 г.), затем опустили его до земли (до 10 – 12 млрд долл. летом 1999 г.), сняли фантастические доходы и ушли из России. Попутно они разрушили российские валютный и кредитный рынки, банковскую, инвестиционную и страховую системы, откачали половину золотовалютных резервов (сократившихся с 25 млрд долл. до 12,1 млрд долл. в июле 1999 г.), спровоцировали исход из страны иностранных инвесторов, навесили на Россию неподъемный для нее внешний долг – 220 млрд долл.
Государство заведомо лишили свободы маневра зависимостью от американской валюты. Весь экспорт энергоносителей, металлов, сырья торгуется в долларах. С понижением мировых цен, прогнозируемым по крайней мере до 2005 г., экспортная выручка, которая заложена и перезаложена за прежние инокредиты, будет падать.
Быстро изменить структуру экспорта в пользу машиностроительной, наукоемкой, высокотехнологичной продукции невозможно. Для этого необходимы макроэкономические и институциональные преобразования. С 1991 г. их отложили в долгий ящик. На целое десятилетие были законсервированы огромные структурные дисбалансы (к меж- и внутриотраслевым диспропорциям и перекосам, накопленным при СССР, добавились постсоветские), различия в региональных трансформациях, нереформированные бюджетная, налоговая, военная, промышленная, аграрная, банковская, актуарная, инвестиционная, жилищно-коммунальная, пенсионная и другие сферы.
Долговая кабала
Купленная за 140 млрд долл. постсоветских внешних займов передышка не принесла ожидаемых результатов. Саморегулирующиеся, самонастраивающиеся механизмы рынка не включились. В условиях российской монопольной экономики либерализация цен и жесткий монетаризм оказались несовместимыми. Искусственно сниженная инфляция обернулась падением производства, сокращением фискальных выплат, ростом бюджетного дефицита, разрушенным денежным обращением, необходимостью влезать во все большие внешние долги, полной продовольственной зависимостью от Запада. Коротко и емко автору этих строк подытожил случившееся в России один тайваньский банкир: “Мы начинали с продажи бананов и вырученные деньги вкладывали в текстильную промышленность. Развивая ее, полученные доллары инвестировали в высокие технологии. Теперь, стимулируя производство компьютеров и изделий “хай-тек”, мы направляем прибыли в космические технологии. А вы, русские, от космических технологий скатились к бананам, да и те вам поставляют в долг”.
Поставщики долговых бананов исходят из собственных интересов. Перманентный технический дефолт, трех- и шестимесячные отсрочки в обслуживании займов, затягивание реструктуризации задолженности, мелкие кредитные подачки призваны крепче подвесить Россию на долговой крюк. Как показывает опыт других стран третьего мира, это очень удобно, чтобы моделировать извне их экономический и политический режим, исход парламентских и президентских выборов, международные альянсы. В конце ХХ века долговое оружие оказалось намного эффективнее прежней “дипломатии канонерок”.
Его успеху помогает и то, что в России образовался гигантский пласт экономики (банков, компаний), политиков и партии власти, государственной номенклатуры, которые существуют только благодаря паразитированию на внешних займах, на их разворовывании, в чем активно участвуют первые лица страны и члены их семей. Из этой “губки” исходят многие идеи и предложения, которые затем озвучиваются МВФ, становятся его установками по дальнейшему вскрытию внутреннего рынка для зарубежного капитала, оборачиваются сохранением дискриминации для российского – на мировом рынке. По такой же схеме построены и переговоры по урегулированию внешней задолженности. Самые важные события здесь впереди.
Список литературы
1.”Деньги и кредит”, №6/1996, А.Ю.Симановский, статья “Государственный долг: бремя цивилизации”
2.“Рынок ценных бумаг”, №12/1995, Алексей Грабаров, статья “Новые инструменты на рынке государственного долга”
3.”Финансы”, №7/1995, Г.П.Рыбалко, статья “О внешних заимствованиях России”
4. “ФИНАНСОВАЯ НЕДЕЛЯ” № 22(269) 19 – 25 июля 1999 г.