Возможна ли этика бизнеса?
Этика и бизнес. Соединимы ли они? Можно ли говорить об этике бизнеса? На первый взгляд такие вопросы носят сугубо риторический характер. Казалось бы, на них можно дать столь же краткий и даже несколько ироничный ответ: «Да, этика бизнеса вполне возможна, поскольку существует». Однако строгий критик вправе учинить дотошный допрос: «В чем доказательства этого существования и даже самой его возможности? Только лишь в том, что выходят книги с соответствующими заголовками и читаются курсы по этике бизнеса в школах бизнеса?». Он может справедливо указать и на то, что с точки зрения некоторых общепризнанных этических теорий (достаточно вспомнить теорию И. Канта) этика и бизнес принципиально несовместимы. Хотя бы потому, что подлинно этический поступок не должен, по логике таких теорий, преследовать никакой личной выгоды, в то время как весь бизнес, напротив, замешан на максимизации личной выгоды.
Но так ли просто все обстоит сегодня на самом деле, о какой именно этике идет речь в современных теориях и воззрениях, наконец, что реально представляет собой ныне существующая этика бизнеса во всех ее — теоретических, эмпирических, прикладных — формах. Имеем ли мы дело с неким фантомом, мифом (даже мистификацией) или с объективным феноменом? Попытаемся ответить на эти вопросы.
Моя позиция при этом коротко может быть изложена в следующих тезисах. Нет и в принципе не может быть «чистой» этики и «чистой» экономики. Бесспорно, существует тот нравственный закон, о котором говорили Кант и Л. Толстой, и экономические законы, о которых говорят экономисты. Но они функционируют в конкретном историческом пространстве и опосредуются конкретным социокультурным контекстом. Ключевым звеном, через которое идет это опосредование, является живой человек с особенностями его биосоциальной, психологической и духовной природы: потребностями, мотивацией, поисками смысла жизни и т.н. Экономисты, не понимающие или не признающие этого, с недоумением обнаруживают, как их элегантные экономико-математические модели деформируются и трансформируются в реальном социальном процессе. Моральные ригористы в свою очередь обречены на пессимистические стенания по поводу несовершенства и порочности устремлений делового человека, захваченного получением прибыли, «наживой». Здесь уместно напомнить, что еще А. Смит решил проблемы и тех и других, соединив теорию «невидимой руки» рынка с теорией нравственных чувств.
Отсюда следует принципиальный вывод: говорить об этике бизнеса возможно лишь как об этике живых, реальных людей, включенных в экономический процесс добывания прибыли. Далее, поскольку живой человек представляет собой элемент самых разных систем (социальных, социально-психологических, психологических и т.п.), то этика его поведения должна рассматриваться комплексно. Теоретическим и эмпирическим узлом, который позволяет это сделать, является конфликт, столкновение интересов, в котором предприниматель воспитывается сам и воспитывает других, желает он того, осознает ли это или нет. Это объективный, т.е. независимо и «принудительно» осуществляющийся процесс.
Метафорически говоря, каждый человек — это матрешка, состоящая из кукол различного размера, масштаба и качества, каждую из которых образуют системы ценностей. Среди них можно особо выделить следующие слои или уровни: общечеловеческий, цивилизационный: социокультурный (конкретной страны, региона); профессиональный; групповой. У разных индивидов ведущим может оказаться любой из этих слоев.
С общепсихологической точки зрения личность — это также конструкция из нескольких слоев. Верхний слой — знания, убеждения, более глубокий — потребности, мотивы, интересы: и наконец, «ядро» личности-базовые ценности, «душа души». При этом детерминирующую роль играет именно «ядро». Каждый человек имеет свой, неповторимый, как отпечатки пальцев, профиль, в который «складываются» все эти конструкции и который проверяется на прочность в реальной ситуации делового взаимодействия.
С социально-психологической точки зрения этот профиль формируется в бесконечном, постоянном процессе согласования ценностей, а также социального обмена психологическими «товарами»: взаимными оценками, притязаниями и т.д… выяснениями «кто есть кто» и т.п. Основной итог обмена для личности или группы -репутация, «лицо». Психологически кардинальное значение репутации, чести, достоинства и иных подобных явлений вытекает из стремления личности реализовать фундаментальную человеческую потребность в признании со стороны окружающих, значимых других. В плане деловых отношений репутация и честь — гаранты кредитоспособности.
Есть и социологический аспект проблемы. Среди базовых феноменов организации и самоорганизации человеческого сообщества выделяется такой, как социальная норма, стандарт, правило поведения. Нормы — это правила человеческого взаимодействия или, если угодно, «правила игры» в человеческом театре. Своими корнями принцип нормативности поведения уходит в биологическое прошлое человечества. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на групповое поведение животных: уже здесь мы видим четкую систему «правил игры», устанавливающих последовательность актов поведения, их взаимозависимость, иерархию отношений, рамки дозволенного и т.п.
Функциональная необходимость существования таких правил в бизнесе объясняется одним из фундаментальных принципов эффективности любого действия и взаимодействия — принципом предсказуемости. В идеале эта система стремится к воспроизводству такой же предсказуемости, как и в природе, где можно точно предсказать восход солнца, смену времен года, потому что они незыблемы и воспроизводятся без изменений. Эти свойства природных явлений позволяют животному миру приспособиться к окружающей среде. Предсказуемость, обеспечиваемая социальными нормами в мире людей, позволяет им не только приспосабливаться, но и планировать свою деятельность, определять свое положение в будущем. В этом смысле социальный процесс есть не что иное, как способ организации жизнедеятельности людей с помощью правил, предписывающих кому, что и как делать. Поэтому один из центральных вопросов эволюции человечества — вопрос о том, каким образом осуществляется реализация этих норм или, иначе говоря, как самоорганизуется и организуется массовое социальное взаимодействие. За всю историю человечества было выработано всего четыре способа, с помощью которых этого можно достичь: физическое принуждение, как правило, с угрозой насильственной смерти (рабство, концлагерь); экономическое принуждение с угрозой голодной смерти (капитализм прошлого века): политическое принуждение с помощью законов (демократическое общество в разные эпохи) и, наконец, принуждение с помощью различных идеологических форм, моральных норм, общественного мнения, мировоззрения и т.п. Исторически эти формы всегда сосуществуют, но лидирует, доминирует обычно одна из них. Кроме того, здесь важно учитывать тот факт, что общая историческая тенденция состоит в постепенной замене внешнего, физического, жесткого социального контроля все более мягким контролем и в конечном счете самоконтролем и самодисциплиной. Если же по каким-либо причинам одна из вышеназванных форм перестает действовать, происходит регрессия, возврат к предыдущей форме, вплоть до самой исходной — физического насилия и принуждения.
Любопытно, что основной источник насилия — криминальное сообщество — само подчиняется тем же общим законам взаимодействия, хотя и в специфическом виде. Это сообщество жестко организовано, но не на основе формальных, писаных норм, а на основе неформальных, неписаных законов. Нельзя не отметить при этом, что криминальное сообщество функционирует часто более эффективно, чем легальное, потому что в нем соблюдение взятого обязательства и, соответственно, предсказуемость, равно как и возможность планирования обеспечиваются угрозой смерти. Вспоминаю, как в начале перестройки один из следователей по особо важным делам Прокуратуры СССР демонстрировал по телевидению маленькую записную книжку всесоюзного преступного синдиката. В ней содержалась вся его бухгалтерия. Обычно для ведения подобной бухгалтерии требуются тонны бумаги, где фиксировались бы все движения денежных потоков, договоренности, выполнение обязательств и т.п. Однако сведение всего к одной записной книжке свидетельствует о том, что деловые отношения можно строить, опираясь только на честное слово партнера. Парадокс данного примера состоит в том, что честные люди ведут друг с другом дела, подозревая друг друга в потенциальном жульничестве, в то время как жулики исходят из того, что другой жулик — «порядочный» человек. И еще более показательно, что многие представители этого сообщества мечтают, чтобы их дети стали респектабельными гражданами «нормального», а не воровского общества.
В связи с этим стоит заметить, что если бы можно было вообразить себе такой фантастический вариант, когда бы все общество стало жить по законам воровского мира, в нем закон в обычном понимании слова оказался бы не нужен: порядок и предсказуемость держались бы в нем на традиции, на доверии и «честном» слове. Все дело, однако, в том, что этот вариант несбыточен по одной простой причине: криминальное сообщество может существовать, только эксплуатируя нормативную разницу (маржу, разрыв) между цивилизованными правилами игры и своими собственными. Они обращаются с цивилизованным миром по своим правилам, но требуют, чтобы с ними цивилизованный мир обращался по иным, не воровским нормам. И на этом паразитируют.
Теоретически нормативный разрыв в бизнесе может исчезнуть в следующих случаях. Первый: общество в лице правительства физически ликвидирует преступников или рекрутирует их в государственную репрессивную организацию. Обычно это происходит в тоталитарном государстве, как, например, в нацистской Германии, т.е. когда само общество становится преступным. Второй вариант: деловое сообщество, представляющее цивилизованные правила игры, объединяется и договаривается об условиях соблюдения норм и начинает длительный процесс самовоспитания. Криминальный бизнес при поддержке государства вытесняется в сферы так называемых человеческих пороков: в игорный бизнес, проституцию, наркотики и т.п., где и играет по своим правилам.
Подчеркну, что весь этот процесс оздоровления начинается с осознания проблемы и ее обсуждения. При этом толчок обсуждению может быть дан любым событием, которое дает импульс обмену мнениями, этому «общественному обмену веществ», который реализуется в многообразии человеческих действий. В итоге общество самоорганизуется на новом уровне.
Перейдем, наконец, к собственно этическому аспекту, или этической точке зрения. В повседневной жизни, на практике, мы видим, как связаны даже лингвистически «правда», «право», «справедливость» между собой, а все вместе с «хорошим», с «добром». с «истиной». Как бы холодно и рационально мы ни подходили к делам, стараясь «очистить» их от излишней (как некоторым кажется) сентиментальности, даже через нашу речь мы постоянно связаны с этикой и ее (нашими!) проблемами. Деловые отношения — едва ли не самая насыщенная ими область. Существуют общечеловеческие этические нормы и принципы, исторически доказавшие, в том числе и в предпринимательстве, свою объективную практическую целесообразность и перспективность.
Следует при этом обратить внимание на то, что религия была и остается хранительницей тех принципов человеческого общежития, которые ориентированы на объединение, а не на разъединение людей. Следовательно, на их кооперацию и сотрудничество, а значит, на взаимовыгодное, справедливое взаимодействие. Это в религиозных текстах были сформулированы знаменитое «золотое правило» Моисея (поступай по отношению к другим так, как хочешь, чтобы поступали по отношению к тебе), «десять заповедей» христианства. Сравнительный богословский анализ показывает, что нравственные принципы в мировых религиях значительно совпадают.
Очевидно также, что независимо от того, объявляет ли себя человек атеистом или верующим, в его собственных интересах соблюдать эти принципы. Их нарушение неизменно влечет за собой совершенно конкретные последствия — «санкции» в виде нравственной деградации общества, личности и связанных с этим преступностью, наркоманией и т.д.
Независимо от страны и культуры, на Западе или на Востоке верующие предприниматели добивались и добиваются больших экономических успехов, а главное, успехов фундаментальных и долгосрочных, непреходящих. Они становятся образцами для подражания, социальными моделями, формируют культуру. Таким образом, моральные принципы, впитанные из религии, не только не мешают в делах, но весьма помогают.
Нравственные принципы универсальны. Человеку остается только прислушиваться к своему внутреннему голосу. Голос этот есть у всех людей, что бы они сами об этом ни говорили. Даже самый отпетый рецидивист не сможет отрицать, что мнение своей шайки или авторитета имеют для него значение, что у него есть свое понятие о чести. И здесь можно усмотреть лишь светские проявления того же представления о чести и совести, которое связывается представителями религиозных общин с присутствием Бога в их духовной жизни.
Интересно, что деловая этика американских протестантов и русских купцов-старообрядцев поразительно схожа [3]. У американцев человек — лишь управляющий благами, доверенными ему милостью Божьей, он, подобно рабу в библейской притче,. обязан отчитываться в каждом доверенном ему гроше. Русские купцы смотрели на свою деятельность не только как на источник наживы, но и как на выполнение задачи, своего рода миссии, возложенной Богом или судьбою. Про богатство говорили, что Бог его дал в пользование и потребует по нему отчета.
Таким образом, этика бизнеса, если спуститься с уровня метаэтики в глубины практической жизни, окажется весьма многогранным и многократно, разносторонне обусловленным феноменом. Самая примечательная его особенность состоит в том, что в наш рационалистический, холодный век этика достаточно неожиданно начинает расцветать в цитадели рационализма и «чистогана» — в сфере бизнеса.
Здесь у нас есть значительный опыт, как дореволюционный, так и современный. Не останавливаясь подробно на этическом состоянии деловых стандартов российских предпринимателей в дореволюционный период, ограничусь лишь несколькими авторитетными высказываниями. Автор первого из них может показаться неожиданным. Это великий русский сатирик М. Салтыков-Щедрин, фундаментальнейший знаток российской экономической реальности (не будем забывать, что свою чиновничью карьеру он закончил в ранге вице-губернатора Твери). Вот как описывает он состояние нравов деловых людей, воцарившихся в России 60-х годов XIX столетия: «Куда ни посмотришь — везде savoir vivre. Тот приобрел многоэтажный дом, другой — стянул целую железную дорогу, третий — устроил свою служебную карьеру, четвертый — отлично женился, пятый — набрал денег и бежал за границу… — Рассудите, пожалуйста! — говорил мне на днях один знакомый. — Вот человек, который, продавая мне имение, подавал чужой лес за свой собственный! Ну не подлец ли?
-Зачем же подлец? — хладнокровно оправдывался так называемый «подлец». — Спрашиваю я вас: ежели я что им показываю, должны ли они моими показами руководствоваться?» [4, с. 100].
«Всю общественную ниву заполонило хищничество, всю ее, вдоль и поперек, избороздило оно своим проклятым плугом. Нет уголка в целом мире, где не раздавались бы жалобы на упадок жизненного уровня, где не слышалось бы вопля: нет убежища от хищничества! некуда скрыться от него! Головы несомненно медные -и те тронулись им, и те поняли, что слабость презренна и что только сила, грубая неразумная сила имеет право на существование» [4, с. 143].
Эта мрачная и, несомненно, справедливая картина существенно изменилась через 40 лет. Вот как описывает новую эпоху один из лучших знатоков русского купечества П. Бурышкин: «Совершенно не было в обычае обмениваться справками о кредитоспособности покупателя или иными деловыми сведениями. Считалось неуместным заходить в чужой амбар, даже к знакомым. Очевидно боялись, что таким путем можно было выведать какие-либо коммерческие тайны и создать «недобросовестную конкуренцию»» [5, с. 262]. В другом месте он заявляет следующее: «Может создаться впечатление, что я рисую какую-то идиллическую картину, закрывая глаза на все имевшиеся злоупотребления, и хочу возвеличить то, что не было этого достойно. Я знаю и свидетельствую, что злоупотребления были, были недостойные деятели и дельцы, но в то же время утверждаю, что не они являлись правилом, а представляли собой исключение, и повторяю лишь то, что уже говорил: тот значительный успех в развитии производительных сил и всего народного хозяйства России не мог бы иметь успеха, если бы база была порочной, если бы те, кто этот успех создавал, были жулики и мошенники…» (5, с. 102].
Что же явилось причиной столь поразительного сдвига? То же, что и везде: осознание проблемы, ее обсуждение и выход на новый уровень самоорганизации сообщества. За эти 40 лет возникли ассоциации и клубы промышленников, развились и окрепли купеческие гильдии, которые большей частью сами наводили порядок в своей среде. Затем, как известно, наступил перерыв на 70 с лишним лет и, уже как бы заново, деловая Россия проходит свой путь: от хищничества к честному бизнесу, решает те же задачи, но уже в существенно иной обстановке.
Известно, что в развитии капитализма в России важную роль сыграл иностранный капитал, вместе с которым в нашу страну были принесены иные, более развитые стандарты делового поведения. Сейчас этот фактор тоже действует, но уже по-другому, скорее извне, как следствие всеобщей глобализации и интернационализации мирового экономического процесса, развития информационных технологий, возрастания в целом роли морально-этического аспекта экономики. Интересно было бы пофантазировать, какой оборот приняла бы эволюция деловой этики в России, не будь развитие капитализма прервано революцией. По всей видимости, такой же, какой и в США.
Вернемся во вторую половину прошлого века к американскому предпринимателю и его этическим проблемам. Российский читатель несомненно увидит в нем знакомые современные черты.
В 1882 году только американским фермерам было практически бесплатно роздано 50 млн акров земли. Железнодорожные компании получили под строительство железных дорог 200 млн акров, почти 10% всей площади Америки. Начать свое дело можно было, имея символическую по нынешним временам сумму. Так, будущий стальной «король» — А. Карнеги — начал со взятым в долг «капиталом» в 217 долларов 50 центов. Большая часть XIX века в США — эра индивидуального предпринимательства. Правительство почти не вмешивалось в этот стихийный процесс и было заметно, скорее, своим отсутствием в деловой сфере. Однако именно в то время возникли и новые этические проблемы бизнеса. Они были связаны с государством, которое теоретически должно было выступать как попечитель и защитник общественных интересов. Но… слаб чиновник, сталкивающийся с соблазном быстрого обогащения за общественный счет. В борьбе за земли под строительство железных дорог, за выгодные контракты промышленники готовы были давать большие взятки чиновникам, а те (как и везде) были склонны эти большие взятки брать. По словам редактора одной из газет того времени, намекавшего на сомнительные дела нефтепереработчиков, Стандарт Ойл «сделала с законодательными органами Пенсильвании все, что угодно, только не стала подвергать их «очистке»».
То были времена, когда бизнесмены конкурировали больше друг с другом, чем с обществом. Они известны российским читателям по романам Т. Драйзера. В Америке об этой эпохе говорят по-разному в зависимости от точки зрения: либо как об эпохе «баронов-разбойников», либо как о времени «капитанов индустрии». В 1860 году начинали свое дело люди, с именами которых связана история создания американской промышленности и бизнеса, — А. Карнеги, Дж.П. Морган, Л. Стэнфорд и многие другие. Большинство из них были не старше 27 лет. Они, как правило, не имели даже законченного среднего образования, вырастали в бедных семьях и уже в 16 лет начинали самостоятельную жизнь. Их объединяло сходство черт характера, делающих человека предпринимателем. По свидетельству историка С. Холлбрука, они обладали удивительной смелостью, бьющей через край жизненной энергией, отличались крайним индивидуализмом, всепоглощающим импульсом приобретательства и убежденностью в том, что, прилагая усилия, можно добиться всего [6]. Эти индивидуалисты, вступая в схватку друг с другом, не стеснялись в средствах. Они вступали в сговоры о ценах, безжалостно разоряли конкурентов, делали все, что обычно делают люди, обладающие неограниченной властью. Их видение связи своих поступков с возможными последствиями было довольно узким, не выходило за рамки собственного дела и интересов.
Опустим подробности того пути, на котором бизнес в США подвергался воспитанию и самовоспитанию. Американскому обществу еще предстояло пережить и биржевой крах 1929 года, и смены различных курсов правительства, и скандалы, связанные с мошенничеством. Но каждый раз, когда появлялся повод, деловое сообщество открывало дискуссии об этических проблемах бизнеса и способах их решения. Вот перечень лишь некоторых из обсуждаемых проблем:
— если цель бизнеса — прибыль, то каков ее «разумный» предел? How much is enough — как говорят американцы;
— какова ответственность бизнеса перед обществом?
— должны ли предприниматели чувствовать свою ответственность?
— кто должен воспитывать у бизнесменов это чувство — семья, школа, церковь, университет, корпорация, босс?
— если я отдаю часть своей прибыли на благотворительные цели и косвенно поощряю неудачников, вместо того чтобы вкладывать ее в дело, то в конечном итоге не ослабляет ли это и мой бизнес, и общество?
— если существующий закон в силу своего несовершенства оставляет лазейку для наживы, следует ли ее использовать втихомолку или нужно обратить на нее внимание законодателя?
— ведя дело в другой стране, следует ли подчиняться ее или своим моральным стандартам?
— если все участники сделки знают, что одним из правил ведения переговоров является право обмана, «блефа», морально ли обманывать партнера?
— совместимы ли вообще эффективность дела (т.е. прибыль) и такие «материи», как совесть, жалость и т.п.?
— как сочетать личный интерес и общую пользу?
Американское общество далеко от разрешения всех этих вопросов. Некоторые из них, такие, например, как последний, принадлежат, очевидно, к разряду вечных. Однако имеет смысл привлечь внимание к некоторым наиболее, на мой взгляд, любопытным поворотам и эпизодам дискуссий, предоставив материал для размышлений над этими проблемами.
Начну с аналогии деловых отношений с отношениями игроков в покер. Ее предложил известный экономист А. Карр в статье «Этичен ли блеф в бизнесе?» [7], впоследствии превращенной им в популярную книгу «Бизнес как игра». В самой общей форме идея Карра состоит в следующем. Этические нормы и правила игры в покер сходны в том, что обе — системы правил. Но в одной из них обман противоречит правилам, в другой — нет. Садясь играть в покер, игрок знает это, он готов обмануть и быть обманутым. Разумеется, и здесь есть ограничения обмана: например, игра краплеными картами, различные трюки, подтасовка и т.п. Зато допускаются более тонкие приемы: психологическое давление, блеф. Обман становится искусством, и выигрывает тот, кто искуснее в этой, надо признать, весьма психологически насыщенной и эмоционально захватывающей игре. Окончив игру, ее участник возвращается в другую, «общечеловеческую» систему правил, где у него другие цели, другие ценности. Точно так же, полагает Карр, обстоит дело и с бизнесом. Там тоже свои представления о справедливости, согласующиеся с целями участников, с их осознанием правил деловых «игр» и с готовностью выиграть или проиграть. От бизнесменов точно так же, как от игроков в покер, бессмысленно требовать общегражданской морали в их игре — бизнесе. В значительной степени этот подход согласуется с постулатом одного из столпов американской экономической науки М. Фридмана, полагающего, что социальная ответственность бизнеса в том, чтобы увеличивать прибыль. Одна оговорка отличает его идею от аналогии Карра: единственное условие — соблюдать действующие законы.
Отклики на публикации Карра выявили разные подходы. Некоторые согласились с тем, что в сфере предпринимательства приходится иногда вступать в неопределенную (как говорят американцы — «серую») полосу, балансировать на грани морально и юридически дозволенного. Однако в большом количестве откликов подчеркивалась упрощенность модели покера применительно к бизнесу. Участники дискуссии отмечали следующие важные моменты.
Огромное количество сделок совершается на основе взаимного доверия. Доверие -фундамент бизнеса, поскольку никакой контракт не в состоянии предусмотреть все разнообразие возможных изменений. Обман доверия может стоить предпринимателю несоизмеримо дорого: с ним просто откажутся вести дела, «не сядут больше за стол». Так что даже с утилитарной точки зрения это невыгодно.
Предприниматели не более и не менее нравственны, чем большинство граждан данного общества. Они живут не в вакууме, видят и на себе испытывают все, что происходит, когда верх берут антисоциальные тенденции, безудержное стремление к обогащению любой ценой. Бизнесмены не менее других способны устоять перед соблазном и установить для себя самоограничение. Для предпринимателя бизнес — не одноразовая сделка, а главное дело жизни, сфера самовыражения.
Последний аргумент хотелось бы особенно подчеркнуть. Нравственная устойчивость предпринимателя неразрывно связана с временнбй перспективой, в которой он рассматривает то или иное деловое отношение. Покер — краткосрочное занятие с ограниченной перспективой и кратковременными обязательствами участников: поиграли и разошлись. Иногда такой характер имеют и некоторые сделки, особенно торговые и посреднические. Но все-таки подавляющая, производственная часть экономики, сфера услуг основаны на иной перспективе. Гораздо труднее обмануть того, в ком ты заинтересован как в постоянном партнере или клиенте, чьи дети учатся вместе с твоими детьми, того, с кем ты встречаешься в церкви, в клубе и т.д. Репутация в век телекоммуникаций циркулирует и разрушается гораздо быстрее, чем в прошлом веке. К тому же она стоит очень дорого не только в денежном, но и в социальном и психологическом измерении. Поэтому подлинная и постоянная проблема в современном предпринимательстве не «как искуснее обмануть», а как решить моральную дилемму: преступать или не преступать внутренний, этически установленный и принятый барьер.
У нас есть выражение: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Оно означает, что человек должен решать свои проблемы сам, не надеясь на «спасателей» (хотя и они должны были бы что-то делать). Американские бизнесмены, озабоченные сложившейся ситуацией, начали в конце концов действовать в соответствии с этим нехитрым правилом.
Одно из направлений деятельности — финансирование соответствующих учебных курсов. Приведу только один пример. Крупный бизнесмен и бывший посол США в Нидерландах Дж. Шэд, не ограничиваясь одними пожеланиями, дал 20 млн долларов Гарвардскому университету на создание программы по этике бизнеса. Ее цель он видел в том, чтобы выпускники, прослушавшие курс, обладали такими моральными убеждениями, которые обращали бы их профессиональные знания на благо общества, а не в ущерб ему. Для этого, считал Шэд, надо: во-первых, отсеивать кандидатов с искаженными моральными устоями уже на стадии приема в университет: во-вторых, сделать этическую проблематику неотъемлемой частью каждой дисциплины, не ограничиваясь одним курсом по этике. Весь этот комплекс должен был закрепить в сознании студентов следующие идеи.
Те, кто балансирует на грани (наподобие игроков в казино Лас Вегаса), в конце концов терпят финансовый крах. Как свидетельствует опыт наиболее успешных предпринимателей и компаний, рынок вознаграждает качество, честность и этичное поведение. Помимо того, что честность и этичное поведение сами по себе благо, они еще и разумны. В итоге этика вознаграждает: «Этичным быть выгодно».
Второе направление усилий бизнеса.-этическое воспитание сотрудников и самовоспитание. Поскольку это особая большая тема, упомяну лишь, что в последние несколько лет во многих крупных американских корпорациях были приняты этические кодексы поведения, регулирующие моральные критерии дозволенного и недозволенного. В стране действует целая сеть семинаров и краткосрочных курсов. Систематически действующий на национальном уровне «круглый стол» предпринимателей опубликовал в 1988 году доклад под красноречивым названием «Этика корпорации: важнейший вклад в дело». В нем дается анализ опыта десяти крупнейших корпораций США, таких, как Боинг, Ксерокс и других. Таким образом, сами бизнесмены лучше, чем кто-либо, осознали практическую значимость своих проблем.
Феномены, описанные выше на примере России и США, вышли в 80-е годы на новый, международный уровень. Мир ныне представляет собой сообщество субъектов экономического процесса и по тем же правилам самоорганизации, о которых речь шла выше, двигается к новым правилам игры. Не останавливаясь на этом подробно, отмечу лишь, что в этой области в настоящее время действуют по меньшей мере три международных свода правил, регулирующих деятельность корпораций. Их приняли три международные организации: ООН, Международная торговая палата и Организация экономического сотрудничества и развития.
Таким образом, выходящий в международную сферу бизнесмен отнюдь не Робинзон в необитаемом моральном пространстве. Помимо Пятницы в лице местных бизнесменов он обнаруживает существование заочного невидимого ока международного сообщества. Это еще одно свидетельство движения к глобальному деловому сообществу и подтверждение факта, что этому сообществу отнюдь не присуща моральная всеядность, в которой бизнес обвиняют многие его критики.
Есть достаточно свидетельств, что международное деловое сообщество придает исключительно важное и всевозрастающее значение тому, по каким этическим нормам оно не только функционирует, но и стремится развиваться. В 1989 году в небольшом швейцарском городке Ко международной группой влиятельных бизнесменов на «круглом столе» был принят документ под названием «Принципы бизнеса», известный ныне как «Декларация Ко». В нем предпринята попытка выработать единый кодекс поведения для бизнесменов двух существенно различающихся систем делового поведения: западной и восточной (азиатской). Эта декларация в настоящее время обрела весьма высокий статус.
Ныне широко обсуждается идея выработки единого кодекса этических принципов поведения для бизнесменов из стран с так называемыми взаимосвязанными экономиками, которые составляют более трети мировой экономики. Наконец, в июле 1996 года в Токио состоялся первый Всемирный конгресс по бизнесу, этике и экономике, одно название которого красноречиво говорит о том, что идея взаимосвязи этики и экономики, о которой говорил А. Смит, утвердилась, наконец, в сознании делового мира.
Если учесть, что в настоящее время уже более трети всех товаров и услуг в мире производится смешанными, совместными международными предприятиями, что повсеместно возрастает потребность в международной интеграции, то станет очевидной важность «вписания» российской деловой этики в современные мировые стандарты. А это немыслимо без следования «цивилизованным правилам игры» как внутри страны, так и за рубежом. К сожалению, пока внутри страны эти правила формируются стихийно, рождаются во всевозможных «разборках», а вне страны вызывают острую критику, формируя крайне негативный и нежелательный образ «нового русского капиталиста» — беспринципного и неразборчивого в своих средствах дельца, махинатора и жулика.
Об этом свидетельствуют, в частности, недавние результаты международного исследования, в котором 53 страны были выстроены по так называемому индексу коррумпированности. Первые шесть мест по «чистоте» деловой среды заняли Новая Зеландия, Австралия и скандинавские страны. Россия оказалась на 47 месте. Авторы исследования показали также, что именно тип деловой этики, неписанные нормы делового общения предпринимателей друг с другом и с государством явились решающим фактором повышения или понижения индекса. Иначе чем можно объяснить 24-е место Польши, страны, во многом сходной с нами по особенностям перехода к рыночной экономике?
Тем не менее процесс того, что можно было бы назвать «принудительным моральным воспитанием», неумолимо пробивает себе дорогу и в России. Уже приняты профессиональные кодексы отдельных профессиональных деловых групп: риэлтеров, банкиров и т.п. В декабре 1995 года Второй Всероссийский конгресс промышленников и предпринимателей принял Хартию бизнеса России. Таким образом, российское деловое сообщество осознает нетерпимость нынешнего положения в сфере деловой этики, его чреватость крайне нежелательными последствиями. В российской деловой среде ощущается настоятельная потребность в изменении сложившегося положения вещей. Отвечая на этот социальный запрос, руководство Торгово-промышленной палаты России объявило в 1995 году развитие деловой культуры предпринимателей одним из приоритетных направлений своей деятельности и инициировало разработку проекта под общим названием «Российская деловая культура». Его сердцевину составляют проблемы этики бизнеса. Представлю теперь читателю возможность резюмировать сказанное и ответить на вопрос, с которого мы качали: соединимы ли этика и бизнес?
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. French W.A., GranroseJ. Practical Business Ethics. New Jersey, 1995. P. 19.
2. Шилирев П. Эволюция парадигмы в современной социальной психологии. М.„ 1994.
3. Андерсон P… Шихирев П. «Акулы» и «дельфины» (психология и этика российско-американского делового партнерства). М., 1994.
4. Салтыков-Щедрин М.Е… Полное собрание сочинений. Т. 7. М., 1969.
5. Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1990.
6. Stw’divantF… Vernon-Wort-zelH. Business and Society. Boston, 1990. P. 100.
7. Can-A.Z. IsBussiness BluffingEtical//Harvard Business Review. 1968. V, 46. № 1.
8. Шихирев Петр Николаевич, доктор психологических наук. профессор, директор Центра социальных и психологических исследовании Высшей школы международного бизнеса Академии народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации. Возможна ли этика бизнеса?