КАЗАНСКИЙ(ПРИВОЛЖСКИЙ) ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Факультетжурналистики и социологии
Кафедрасоциологии
Реферат
по дисциплине«История современной западной социологии»
на тему
ЮргенХабермас о колонизации жизненного мира системами
Реферат выполнен
студенткой 3 курса
Минвалеева А.Д.
Преподаватель:
Егорова Л.Г.
Казань – 2011
Содержание
Биографияи воззрения Ю. Хабермаса
Колонизацияжизненного мира системами
Списоклитературы
Биографияи воззрения Юргена Хабермаса
Юрген Хабермас —немецкий философ и социолог, начинавший свою деятельность в рамках Франкфуртскойшколы. Родился в Дюссельдорфе 18 июня 1929. Изучал философию, историю ипсихологию в университетах Гёттингена (1949—1950), Цюриха (1950—1951) и Бонна(1951—1954). В 1954 защитил под руководством Э.Ротхакера докторскую диссертациюо философии Шеллинга. С 1956 по 1959 – ассистент в Институте социальныхисследований во Франкфурте-на-Майне, руководимом Максом Хоркхаймером, а в1980–1983 – директор этого института. С 1964 по 1971 (и с 1983) – профессорфилософии и социологии Франкфуртского университета. С 1971 по 1980 – директорИнститута Макса Планка (в Штарнберге).
Деятельность социологаи философа начинал как последователь Макса Хоркхаймера и Теодора Адорно. В 1965занял кафедру Макса Хоркхаймера во Франкфурте-на-Майне. Преподавал в Гейдельбергскомуниверситете. Выдвинулся в наиболее видные представители «второго поколения»теоретиков Франкфуртской школы. В середине 1960-х годов стал идеологомстуденческого движения. Но в дни выступлений студентов в 1968 году отмежевалсяот радикального крыла студенчества, обвинив его руководителей в «левомфашизме». С конца 1960-х годов занимал позиции умеренного социал-демократа.
В 1970-х годахосуществлял программу исследований, соответствовавшую общему направлениюСоциал-демократической партии Германии. Её Хабермас стремился корректировать вдухе идеалов Просвещения – эмансипации и равенства.
Проведя десятилетие вИнституте имени Макса Планка по исследованию условий жизни научно-техническогомира в Штарнберге неподалёку от Мюнхена, из-за расхождения во мнениях сколлегами в 1981 году вернулся во Франкфурт. С 1983 года до ухода на пенсию в1994 году занимал кафедру философии в университете.
Автор множества работ.Основные из них — “Теория и практика” (1963); “К реконструкции историческогоматериализма” (1967); “К вопросу о логике социальных наук” (1977); “Запоздавшаяреволюция” (1990); “Тексты и контексты” (1991); “Включение Другого. Основыполитической теории” (1997). Испытав заметное влияние марксизма (особенно вранней работе “Познание и интерес”), в дальнейшем Хабермас все более отходит нетолько от него, но и от неомарксистской критической теории общества,разработанной Франкфуртской школой, влияние которой сам Хабермас усматривал,прежде всего, в его “особом интересе к тем факторам, которые препятствуютсоциальной и культурной интеграции”. В работе “Проблема легитимации в позднемкапитализме” Хабермас различает системный кризис (перепроизводство) и “кризисидентичности” (Identitätskrise), ведущий к нарушению социальной интеграциии личностной идентичности членов общества. “Основное противоречиекапиталистической системы ведет к тому, что certis paribus либо экономическаясистема не производит в должной мере потребительских товаров, либоадминистративная не осуществляет в требуемой мере рациональные решения, либосистема легитимации не обеспечивает в должной мере генерализирующие мотивации,либо социокультурная система не генерирует в нужной мере смыслы, мотивирующиедействия”.
Еще до появления“Теории коммуникативного действия” (1981) Хабермас противопоставилинструментальному действию (сфера труда, оперирующая критериями эффективности)действие коммуникативное — такое взаимодействие (по крайней мере, двух)индивидов, которое упорядочивается согласно обязательным нормам.Инструментальное действие ориентировано на успех, коммуникативное — навзаимопонимание действующих индивидов, их консенсус. Соответственно Хабермасразличал рациональность инструментальную (понятие заимствовано у М. Вебера) икоммуникативную. В более поздних работах он выделяет четыре типа действия:стратегическое (частью его становится инструментальное действие),норморегулирующее, экспрессивное (драматургическое) и коммуникативное.
Главную особенностьразвития человечества на рубеже 20 и 21 вв. Хабермас усматривает в том, чтоопределенное облегчение эксплуатации в экономической сфере сопровождаетсядеформацией (под воздействием, в частности, средств массовой информации имассовой культуры) структур жизненного мира (жизни семьи, быта, отдыха, досуга,мира мыслей и чувств индивида), которые и превращаются в “чуждые” ему формы икоординации действия.
В последние десятилетияХабермас активно участвовал в дискуссиях: о “модерне” и “постмодерне” (Derphilosophische Diskurs der Moderne. Fr./M., 1988: размежевание в истолкованиикультуры Нового времени с концепциями Хайдеггера, Лакана, Фуко, Деррида и др.),по проблемам либерализма и коммунитаризма (полемика с Дж. Роулзом, Р. Дворкиными др.), по проблемам права, демократии, правового государства, административнойвласти, конституции. Хабермас подвергает критике отрыв административной властиот коммуникативного действия, от новых моральных норм, возникающих в обществе.“Либеральная архитектоника государства и общества” дополняется у Хабермаса тем,что наряду с государственной властью и централизующим воздействием рынка онвыдвигает в качестве третьего (и преимущественного) источника общественнойинтеграции “солидарность, ориентирование общей воли” (“Фактичность изначимость” — Faktizität und Geltung, 1992), демократическое правовоегосударство толкуется им как “открытый проект”, а демократия — как подвижное,оперативное понятие (Verfahrensbegriff der Demokratie).
Вместе с К.-О. АпелемХабермас еще в 70-х гг. предложил дополнить основанные на концепции Канта“монологические позиции” “автономистской”, т. е. индивидуалистической, этикиэтической моделью коммуникативности и дискурса. В разрабатываемой Хабермасомэтике дискурса, в которой “место категорического императива занимает опытморальной аргументации” (Erläuterung zur Diskursethik. Fr./M., 1991, S.12), он предлагает учитывать не только значимость твердых нравственных норм, нои степень возможной солидарности личностей, участвующих в дискурсе.
В цикле докладов,прочитанных Хабермасом в Лондонском Королевском институте философии в 1997—98,он, полемизируя с различными концепциями аналитической философии (в частности,X. Патнэма и М. Дэммита), изложил проект широкомасштабного теоретическогосинтеза, включающего теорию языка и “речевой коммуникации” в целостнуюконцепцию коммуникативного действия.
Колонизация жизненногомира системами
хабермас колонизацияжизненный концепция
Большое значение вконцепции Хабермаса получает понятие “жизненного мира” (Lebenswelt), которое онзаимствовал у Э. Гуссерля, объединив его с “символическим интеракционизмом” Дж.Мида.
Помимо инструментальнойрациональности, нацеленной на достижение эффективности (которую обыкновенно ивыделяют социологи), Хабермас выделяет также более фундаментальную –коммуникативную рациональность, которая строится на взаимопонимании инаправлена на него.
Коммуникативная рациональностьсопряжена с жизненным миром – символическим миром смыслов, а инструментальная –с системным миром, включение в который для человека происходит с помощьюинструментальных действий, реализации целей в отношении конкретных объектов. Мирсначала постигается как системный, который исторически предшествует жизненномумиру. Общество – это одновременно и системный, и жизненный мир.
«Жизненный мир обладаетне только функцией формирования контекста коммуникативного действия. Одновременноэто резервуар, из которого участники коммуникации черпают убеждения, чтобы вситуации возникшей потребности во взаимопонимании предложить интерпретации,пригодные для достижения консенсуса. В качестве ресурса жизненный мирконститутивен для процессов взаимопонимания… Мы можем представить себежизненный мир, поскольку он привлечен к рассмотрению в качестве ресурсаинтерпретаций, как организованный в языке запас изначальных допущений,предпочтений, которые воспроизводятся в виде культурной традиции».
Коммуникативноедействие служит и укреплению традиции, и обновлению культурного потенциала,равно как социальной интеракции и формированию солидарности; в аспектесоциализации оно способствует формированию личности и личностной идентификации.
В работе «Отношениямежду системой и жизненным миром в условиях позднего капитализма» Хабермасиспользует концепцию взаимодействия жизненного и системного миров для того,чтобы доказать недостатки марксисткой интерпретации позднего капитализма иособенно государственного вмешательства, массовой демократии и государствавсеобщего благоденствия, а также роли культуры. Теория кризисов,сформулированная только в экономических терминах (как в марксизме), по мнениюХабермаса, несостоятельна. Здесь обнаруживается противоречие между демократиейи капитализмом: «Нормативный смысл демократии сводится к следующейтеоретической формуле: интегрированные в системы сферы действия должныфункционировать, не нарушая целостности жизненного мира, т. е. сферы действиядолжны занимать подчиненное положение по отношению к социальной целостности…Внутренняя логика системы капитализма сводится к следующей теоретическойформуле: системно интегрированные сферы действия должны, если потребуется,функционировать даже ценой технизации жизненного мира». Напряженные отношениямежду капитализмом и демократией, обусловленные конкуренцией между двумяпротивоположными принципами социальной интеграции, с помощью парадоксаописывает К. Оффе: «Капиталистические общества отличаются от всех другихобществ не способом собственного воспроизводства, т. е. согласованностипринципов целости и системности общества, но тем, что эта основная для всехобществ проблема решается одновременно двумя логически взаимоисключающимиспособами: полным вычленением, т. е. приватизацией производства, и егополитизацией или обобществлением. Обе стратегии перекрещиваются и обоюднонейтрализуются. В результате система неизменно сталкивается с дилеммой: онадолжна абстрагироваться от нормативных правил действия и смысловых отношенийсубъектов и в то же время не в состоянии сделать этого. Политическаянейтрализация сфер труда, производства и распределения утверждается иопровергается одновременно». Этот парадокс Хабермас выражает и с помощьюследующего примера: партии, если они приходят к власти или хотят ее сохранить,должны одновременно завоевать доверие масс и частных инвесторов. Оба императивасталкиваются прежде всего в общественно-политической сфере, где автономияжизненного мира должна быть защищена от действий административной системы. ««Общественноемнение», охраняющее жизненный мир, имеет смысл, отличный от точки зрениягосударственного аппарата, выражающего интересы системы» (Луман).
Жизненный мир не тольковступает в противоречие с системным, но и подавляется им: «Политическая системаобеспечивает лояльность масс как конструктивным, так и селективным способом. Впервом случае — выдвигая проекты социальных программ на государственном уровне,во втором — исключая из публичных дискуссий определенные темы и сообщения.Последнее достигается с помощью либо социально-структурных фильтров доступа кформированию общественного мнения, либо деформацией структур общественнойкоммуникации с помощью бюрократических методов, либо манипулированием потокамиинформации. Взаимодействием этих переменных объясняются существенныерасхождения между символическими презентациями позиций политических элит иреальными процессами принятия решений в рамках политической системы. Этомусоответствует и вычленение роли избирателя, к которой, в общем, и свелосьучастие в процессах политического управления. Принятое в результате выбороврешение определяет в целом только персоналии руководящего состава, а его мотивыоказываются за пределами дискурсивного контекста, воздействующего наволеизъявление. Такой механизм нейтрализует возможности политического участия,которые в правовом отношении открыты для гражданина государства».
Хабермас демонстрирует,как поздний капитализм по-своему использует относительное расхождение междусистемой и жизненным миром. Классовая структура, перемещенная из жизненногомира в систему, теряет свою исторически конкретную форму. Неравноераспределение социальных благ теперь отражает структуру привилегий, которыенельзя больше объяснять исключительно классовым положением. Прежние источники неравенства,конечно, сохраняются. Тяготы, связанные с самим характером наемного труда,облегчаются, по меньшей мере субъективно, если не «гуманизацией» рабочегоместа, то наличием денежных компенсаций или юридически оформленных гарантий.Это значительно снижает напряжение, ущерб и риск, которые связаны обычно состатусом рабочих и служащих. Роль работающего по найму теряет свои болезненнопролетарские черты благодаря непрерывному повышению жизненного уровня, хотя идифференцированного по социальным слоям. Ограждение частной сферы от очевидныхпоследствий действующих в мире труда императивов системы лишило взрывной силыконфликты, которые возникают в области распределения. (Здесь размышленияХабермаса очень созвучны с мыслями Герберта Маркузе, изложенными в «Одномерномчеловеке»: «В условиях повышающегося уровня жизни неподчинение системе кажетсясоциально бессмысленным, и уж тем более в том случае, когда это сулит ощутимыеэкономические и политические невыгоды и грозит нарушением бесперебойнойдеятельности целого» [3, с.18]). Это новое равновесие, установившееся междунормализовавшейся профессиональной ролью и возросшей по своей значимости рольюпотребителя, является результатом деятельности государства с развитой системойсоциальной защиты, осуществляемой в легитимных условиях массовой демократии.Хабермас пишет о «возросшей и вместе с тем ставшей одновременно нейтральнойролью гражданина и искусственно раздутой ролью клиента», где «роль клиентаоблегчает груз последствий институционализации отчужденного модуса участия, также как роль потребителя облегчает тяжесть отчужденного труда». Таким образом,подобная ситуация не вписывается в марксистскую модель и по выражению Хабермаса«приводит марксистов в раздражение» (исключением, по его мнению, являютсятолько Адорно и Маркузе). Теория классового сознания не находит эмпирическогоподтверждения, она уже неприменима к обществу, в котором все труднее выделитьспецифически классовые миры.
Более того, впозднекапиталистическом обществе структурырационализированного жизненного мира все больше утрачивают возможности дляформирования идеологии. Но говорить о «конце идеологии», считает Хабермас, ещене приходится, поскольку такими обществами найден «какой-то функциональныйзаменитель идеологических построений». На место позитивной задачиудовлетворения определенной потребности в идеологическом обоснованиивыдвинулось негативное требование подавить в зародыше любые попытки создатьцелостную идеологическую интерпретацию. Мир жизни всегда конституируется вформе глобального знания, интерсубъективно разделенного между членами общества.Таким образом, приемлемой заменой отсутствующих ныне идеологий может бытьпопросту то обстоятельство, что повседневные знания, появляющиеся в целостнойформе, остаются рассеянными или, по крайней мере, никогда не достигают такогоуровня артикуляции, когда только одно знание может быть принято как имеющеесилу в соответствии со стандартами современной культуры. Происходит ограблениеповседневного сознания, оно лишается своей способности к синтезированию,становится фрагментированным. Что-то подобное и происходит в действительности.Характерная для западного рационализма дифференциация науки, морали и искусстване только приводит к их обособленному существованию как отдельных сфер,разрабатываемых специалистами, но и к их отделению от самобытно развивающегосяв процессе повседневной практики потока традиций. Этот раскол снова и сновазаявляет о себе как проблема. Попытки упразднить «философию» и искусство былибунтом против структур, которые подчинили повседневное сознание стандартамэксклюзивных экспертных культур, творимых специалистами, развивающихся всоответствии со своей собственной логикой и недоступных широким массам.Повседневное сознание, отосланное к традициям, претензии которых на значимостьуже отвергнуты, оказывается вне сферы влияния традиционализма и пребывает всостоянии безнадежного распада. Место «ложного» занимает «фрагментированное»сознание, которое препятствует просвещению с помощью механизма овеществления.Только таким образом выполняются условия колонизации жизненного мира:императивы автономных подсистем, сбросив идеологические покровы, завоевывают,подобно колонизаторам, пришедшим в первобытное общество, жизненный мир извне инавязывают ему процесс ассимиляции. При этом рассеянные осколки культурыпериферии не складываются в целостную картину, позволяющую ясно представитьсущность игры, в которой участвуют метрополии и мировой рынок.
Таким образом, считаетХабермас, теория позднекапиталистического овеществления, переформулированная втерминах системы и жизненного мира, должна быть дополнена анализом культурногомодерна, который идет на смену устаревшей теории классового сознания. Вместотого чтобы заниматься критикой идеологии, этот анализ должен объяснитькультурное обнищание и фрагментацию повседневного сознания. Вместо того чтобыгнаться по теряющемуся следу революционного сознания, он должен исследоватьусловия воссоединения рационализированной культуры и повседневной коммуникации,зависящей от жизненно важных традиций.
Список литературы иисточников
1. ХабермасЮ. Отношения между системой и жизненным миром в условиях позднего капитализма// THESIS. Весна 1993. Т. 1. Вып. 2. С. 123-136. [Электронный ресурс]/ЮргенХабермас. Режим доступа: [http://uchebnikfree.com/page/sotciolog/ist/ist-5–idz-ax253–nf-11.html](30.05.2011);
2. Философскаяэнциклопедия: Хабермас. [Электронный ресурс]. Режим доступа:[http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/ХАБЕРМАС] (30.05.2011);
3. МаркузеГ. Одномерный человек./пер. с англ. А.А.Юдина. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2009.–2009. – 331 с.