План
Введение
Появление на свет. Царственная семья
Немецкая слобода
Воспитание
Московская мифология
Хованщина
Опасные игры
Первый «выход» в Европу
Низвержение царевны Софьи. Правление царицы Натальи
“Великое (чрезвычайное) посольство” 1697 – 1698 годов
Заключение
Список использованной литературы
Введение
О Петре I существует огромная литература самых различных видов: исторические исследования, художественные произведения, публицистические работы, эссе и пр. До сих пор личность этого необыкновенного человека, оставившего мощный след в истории России и Европы, вызывает к себе жгучий интерес, так, словно Петр I живет в настоящее время, является нашим современником. В личности этого человека и великого преобразователя нас интересует все: что явилось почвой для появления столь могучего реформатора, равного которому трудно назвать кого бы то ни было в мировой истории? Каковы результаты деятельности Петра I? Какова связь нашего времени с эпохой масштабных преобразований Петра? Нас интересует также, каким он был человеком в быту, в детстве, в семье, в любви и т.п. Именно теме мы посвящаем наш реферат.
Появление на свет. Царственная семья
30 мая (9 июня по новому стилю) 1672 года Москва огласилась колокольными переливами, которые перемежались пушечными залпами с кремлевских башен – у царя Алексея Михайловича и царицы Наталии Кирилловны, урожденной Нарышкиной, родился сын Петр. Бояре с опаской осмотрели младенца и, подивившись его длинному телу, вздохнули с облегчением: ребенок выглядел здоровым и жизнерадостным. Это особенно бросалось в глаза после взгляда на его сводных братьев Федора и Ивана, сыновей царя и первой жены Марии Милославской, которые с детства страдали тяжелыми врожденными недугами. Наконец, династия Романовых могла рассчитывать на здорового и энергичного наследника престола. Как и у всех, характер Петра I закладывался в детстве. Царь-отец, верный заветам Домостроя, никак особенно не выделял младшего сына. Все заботы о ребенке легли на плечи матери. Будущая царица Наталия Кирилловна воспитывалась в доме Артамона Матвеева, который являлся горячим сторонником реформ и поощрял всяческие новшества в быту. Достаточно сказать, что женой Матвеева стала Мария Гамильтон, бежавшая от преследований Кромвеля в Москву и принесшая традиции туманного Альбиона в свою русскую семью.
Немецкая слобода
Гости из Немецкой слободы, иноземные офицеры из полков “нового строя” и дьяки Посольского приказа с удовольствием посещали гостеприимных хозяев, где велись неторопливые разговоры о делах иностранных и военных. Только здесь можно было постоянно видеть театральные спектакли немецкой труппы, лишь тут женщины присутствовали за столом вместе с мужчинами. Неудивительно, что и после рождения сына царица постоянно бывала у Матвеевых. По ее просьбе Петру привозились иностранные игрушки – барабаны, оловянные пушки, сабли, булавы, а сама царица, заказывая ребенку одежду, старалась следовать западноевропейской моде. Раннее детство царевича прошло в европейском доме и его неповторимой атмосфере, что потом помогало Петру без предубеждений бывать среди иностранцев и набираться у них полезного опыта.
Воспитание
Однако, когда потребовалось перейти от игр к обязательному для московских царевичей обучению, Петру повезло меньше. Если Федора и Софью Милославских воспитывал высоко образованный иеромонах Симеон Полоцкий, то “дядькой”, учителем по русской словесности и закону Божьему, к Петру был назначен по требованию царя Федора Алексеевича не очень грамотный, но терпеливый и ласковый подъячий Большого Прихода Никита Моисеевич Зотов, который не только не стремился подавлять природное остроумие и непоседливость царственного отпрыска, но сумел стать другом Петра.
Зотову вменялость в первую очередь воспитывать у Петра царственную величавость и статность, но “дядька” даже не пытался принуждать шустрого ребенка к многочасовому восседанию на стуле с прямой спинкой, чтобы выработать привычку к трону. Он позволял царевичу вволю бегать по окрестностям села Преображенского, лазать по чердакам, играть и даже драться с дворянскими и стрелецкими детьми. Когда Петр уставал от беготни, Никита Моисеевич усаживался рядом и, неторопливо рассказывая о случаях из собственной жизни, вырезал деревянные игрушки. Царевич внимательно смотрел на ловкие руки “дядьки” и сам начинал прилежно обтачивать заготовку ножом. Никакими особыми навыками народного умельца Зотов не обладал, все делая “на глазок”. Петр перенял эту сноровку и всегда больше полагался на собственный глазомер, нежели на чертежи и математические выкладки, и ошибался нечасто. Привычку заполнять часы досуга разными “рукомеслами” сохранилась у него на всю жизнь: даже беседуя с иностранными послами он мог тут же строгать доски для обшивки лодки, вытачивать на токарном станке шахматные фигурки или вязать узлы на корабельных снастях. Молва утверждает, что однажды прусскому послу фон Принцену пришлось взбираться на верхушку мачты, чтобы вручить верительные грамоты царю – настолько он был увлечен оснасткой первого лично им изобретенного линкора “Гото Предистинация”. Его руки постоянно требовали занятий и находили их.
Никита Моисеевич постоянно приносил Петру книги с иллюстрациями из Оружейной палаты, а позже по мере развития интереса ученика к “историческим” предметам – военному искусству, дипломатии и географии – заказывал для него “потешные тетради” с красочными изображениями воинов, иноземных кораблей и городов. Царевич учился всему охотно, и впоследствие бегло писал по-старославянски, правда, с многочисленными ошибками. Зато его природная цепкая память до самой смерти позволяла цитировать часослов и стихи Псалтыри и даже петь в церкви “по крючкам”, заменявшим русским нотные знаки. И хотя, став императором, Петр I не раз заявлял, что в русской старине нет ничего поучительного, его исторические знания были разнообразны и глубоки. А народных пословиц, поговорок и присловий он знал столько и с таким остроумием употреблял их всегда к месту, что не уставал изумлять всех европейских монархов.
В три года он уже отдавал команды Бутырскому рейтарскому полку “нового строя” на царском смотре, чем приятно удивил Алексея Михайловича и вызвал неприязнь брата Федора Милославского и его сестры, царевны Софьи.
Московская мифология
Жизнь Петра I началась в пространстве Москвы. Он принял этот город от своих предков и предшественников. Изначально заложенная в Петре энергия преобразований столкнулась уже в его детские годы с консерватизмом, традициями, былыми неурядицами, бедами, смутой, сопровождавшими историю российской столицы. Впоследствие Москва всегда будет разделена в своей истории на до- и послепетровское время. К моменту появления Петра на свет Москва пытается совершить рывок в сторону нового времени, развернуться к Западу. Это выразилось в том, что сама архитектура многих московских знатных домов свидетельствовала о подобном развороте главного русского города. Так, характерно, что царь Алексей Михайлович нашел свою вторую жену, Наталью Кирилловну Нарышкину, в доме ее воспитателя боярина Матвеева близ Покровки, в нынешнем Армянском переулке. Москва здесь как бы видела двойную точку: рядом жили Милославские – заклятые враги Нарышкиных, родня первой жены, держатели старины. Дом же Матвеева «был совершенно нововременским: еще при Алексее Михайловиче секретарь венского посольства нашел в нем разрисованный потолок, изображения святых кисти немецких живописцев и часы»[1]. Имперский секретарь писал в то время, что приближенные русского царя больше всех жалуют иностранцев, а немцы, живущие в Москве, называют царя своим отцом. «Именно немцы, то есть иноземцы подготовили новую, петровскую опричнину, в которой иное Москвы было осмыслено как европейское, а Немецкая слобода стала своеобразным уделом нового Иванца Московского – Петра, он же герр Питер, он же десятник Михайлов, он протодьякон Питирим. Опричнина есть иная земля, а в иной земле живут иноземцы. Земщине противостала иноземщина»2 .
Еще один из старинных западников – князь Голицын, фаворит царевны Софьи, – жил в знаменитых палатах на Охотном ряду, за Неглинной. В это время власть в Кремле принадлежит женщине, памятником которой стал современный облик Новодевичьего монастыря, именно в нем Софья будет заточена и пострижена. В нем же поселят и царицу Евдокию Лопухину, первую жену Петра, которую он не любил. Брак Петра с Евдокией был традиционным во всех смыслах, но все изменилось с появлением Анны Монс. «Само по себе знак перемен, оно (появление) задало и вектор новых устремлений царя, равно личных и государственных: в Немецкую слободу, где проживала Анна Монс. Бегство Петра и Кремля было, как и опричное бегство Ивана, сопряжено с исканием любви, а вней – свободы, в том числе свободы прелюбодеяния. Как Арбат в Иване, Яуза трогала в Петре приватное, но эту свою приватность герр Питер утверждал с царским размахом»1 .
Хованщина
Вскоре после смерти Алексея Михайловича царица Наталья с сыном были изгнаны из Кремля новым царем Федором Алексеевичем, который ненавидел мачеху и ее дядю “англиканца”. Матвеев отправился в ссылку в далекий Пустозeрск, а семья Нарышкиных – в родовое имение, село Преображенское. Никита Зотов собрался было добровольно последовать вслед за воспитанником в подмосковную глушь, но его приказали изловить и казнить. Опальному подъячему пришлось бежать из Москвы в Крым и долгие годы скрываться. Теперь Петру учиться было не у кого, и его школой стала московская окраина.
Так Петр и рос – сильным и выносливым, не боявшимся никакой физической работы. Дворцовые интриги выработали у него скрытность и умение скрывать свои истинные чувства и намерения. Всеми забытый, кроме изредка наезжавших немногочисленных родственников, он постепенно превращался в дитя заброшенной боярской усадьбы, окруженной лопухами и покосившимися посадскими избами. Целыми днями он пропадал, где угодно, прибегая только к обедне. Ему теперь приходилось учиться тайком. Зная подозрительность Милославских, он при встречах с патриархом, привозившим опальной царице небольшие суммы денег, делал вид, что не научен читать, писать и считать. Владыка Иоаким всегда сокрушался по этому поводу в беседах с боярами, которые в свою очередь судачили о невежестве заброшенного всеми царевича в Кремле. Зная кремлевские нравы, Петр так усыплял бдительность всех своих кремлевских недругов. Впоследствии это помогло ему стать незаурядным дипломатом.
Когда 28 апреля 1682 года десятилетнего Петра торжественно венчали на царство, иностранные дипломаты единодушно отметили, что он производит и речью, и образованностью, и осанкой впечатление 16-летнего юноши. Царевна Софья сразу интуитивно почувствовала угрозу со стороны брата и с помощью князя Хованского подняла стрельцов на бунт, получивший в народе зловещее название “хованщина”. День 25 мая, когда на его глазах стрельцами был поднят на пики любимый дядя Матвеев, стал самым страшным впечатлением детства Петра, а красный цвет вызывал раздражение. Вот как описывает А.Толстой мальчика Петра в этот момент в романе «Петр I»: «Взглянув на тысячи, тысячи глаз, упертых на нее, царица покачнулась. Чьи-то руки протянули ей мальчика в пестром узком кафтанчике…Мономахова шапка съехала ему на ухо, открыв черные стриженые волосы. Круглощекий и тупоносенький, он вытянул шею. Глаза круглые, как у мыши. Маленький рот сжат с испугу»1 .
А вот описание мальчика Петра В.О.Ключевским: 11-летний Петр был живым, красивым мальчиком, как описывает его иноземный посол, представлявшийся в 1683 г. ему и его брату Ивану. Между тем, как царь Иван в мономаховой шапке, нахлобученной на самые глаза, опущенные вниз и ни на кого не смотревшие, сидел мертвенной статуей на своем серебряном кресле под образами, рядом с ним на таком же кресле в другой мономаховой шапке, сооруженной по случаю двоецарья Петр смотрел на всех живо самоуверенно, и ему не сиделось на месте. Впоследствии это впечатление портилось следами сильного нервного расстройства, причиной которого был либо детский испуг во время кровавых кремлевских сцен 1682 г., либо слишком часто повторявшиеся кутежи, надломившие здоровье еще не окрепшего организма, а вероятно, то и другое вместе»1.
Опасные игры
Можно сказать, что пробуждение реформаторских амбиций в Петре началось именно в тот момент, когда он испытал сильнейший приступ страха, который ему инстинктивно захотелось преодолеть. Поэтому, если у Петра и не было никаких конкретных замыслов преобразования страны, после “хованщины” они, безусловно, появились. Сломить основную опору Софьи – стрельцов можно было только противопоставив им военную силу, способную одолеть их. Рано научившийся скрывать свои чувства Петр решил сыграть роль безобидного ребенка, на уме у которого, как и у Ивана, только детские забавы. Зная, что Софья просматривает все письма и распоряжения, исходившие из Преображенского, он, подобно мальчишкам во все времена, затеял играть в войну. Для этого он потребовал присылки в село детей своих конюших, сокольников, стольников, спальников, которые исстари приписывались к обязательной почетной свите царя. В Преображенском оказались представители самых разных сословий: от князя Михаила Голицына до “сына конюха” Алексашки Меньшикова. Но вместо монотонной службы “по чину” они превратились в солдат Семеновского и Преображенского “потешных” полков.
Сам замысел принадлежал молодому царю, который придумал простую и удобную темно-зеленую форму с цветными галунами для солдат разных полков и даже впервые в истории ввел в практику обмундирования погоны. Они делались из меди и пришивались на левое плечо, чтобы защитить его от удара тяжелым палашом, и украшались серебряным или золотым витым шнуром соответственно воинскому званию. Это стало модой всех европейских офицеров XVIII, первыми погоны заимствовали поляки. Но дальше этого Петр самостоятельно не мог ничего предпринять без знания принципов организации западноевропейской армии. Тут помощи ожидать было не от кого. И тогда он, вероятно, вспомнил о своем опыте “командования” иностранными рейтарами в трехлетнем возрасте и отправился в Кукуй, Немецкую слободу, где своим замкнутым мирком посередине патриархальной широко раскинувшейся на холмах Москвы проживали иностранцы, которых за плохое знание русского языка москвичи называли немцами, немыми. Здесь он нашел знакомого ему с памятного смотра отставного начальника Бутырского шотландского полка Патрика Гордона.
К молодому царю в Слободе относились неизменно приветливо и дружелюбно. Общительный по характеру Петр сразу завел множество друзей среди этих плотников, аптекарей, пивоваров и солдат, из которых он сразу выделил обаятельного и галантного Франца Лефорта. Тот стал наставником Петра в усвоении своеобразной культуры “московской Европы”. Она не была ни английской, германской, ни французской, ни голландской, хотя выходцы из этих стран обрели второе отечество в Москве; она воплотила все оттенки народной культуры Западной Европы. Говорили и писали здесь на невероятной смеси диалектов, которую усвоил Петр, и впоследствии его с трудом понимали в европейских столицах. Иначе и быть не могло. Носители рафинированной культуры – иноземные дворяне в России оседали редко. Сюда приезжали отчаянные смельчаки в поисках счастья, люди сложной судьбы, по политическим или религиозным причинам покинувшие родину, авантюристы с темным прошлым. За благопристойными фасадами причудливо украшенных домиков дремали привычки пиратов, “рыцарей удачи”, выброшенных жизненным штормом на пустынный берег. Не случайно постоянное и неумеренное потребление пива и водки было главным занятием российских “немцев” в часы досуга. Подобный стиль жизни был наивно заимствован Петром и перенесен сначала в среду “потешных”, а затем распространен среди дворянства.
Первый «выход» в Европу
Такое знакомство “с Европой” для Петра во многом предопределило все мировоззрение дальнейших реформ: он станет обустраивать Россию как огромную Немецкую слободу, заимствуя целиком что-то из Швеции, что-то из Англии, что-то из Бранденбурга. Участвуя, например, в традиционных торжествах по случаю Рождества Христова, он решил перенести этот веселый праздник на российскую почву. Указ о новом летоисчислении он со свойственной ему лаконичностью закончил следующими словами: “Поелику в России считают Новый год по-разному, с его числа перестать дурить головы людям и считать Новый год повсеместно с Первого генваря. А в знак доброго начинания и веселия поздравлять друг друга с Новым годом, желая в делах благополучия и в семье благоденствия. В честь Нового года учинять украшения из елей, детей забавлять, на санках катать с гор. А взрослым людям пьянства и мордобоя не учинять – на то других дней хватает”.
С появлением Гордона и Лефорта в Преображенском полки были разделены на взводы и роты, все получили соответствующие должностям воинские звания. Впрочем, и с ними поначалу была полная неразбериха. Так, наряду с казачьим званием “урядник” существовало польское “поручик” и шведское “лейтенант”. Князь Федор Ромодановский стал генералиссимусом Преображенского, а Иван Бутурлин – Семеновского полков. Петр, по-детски неистово влюбленный в артиллерию, присвоил себе чин “капитана-бомбардира”. Он самостоятельно чистил старую медную пушку “воробьиного калибру” и сам парил боеприпасы – репу для стрельбы в потешных штурмах деревянной крепости Плесбург. После боя ее куски собирали и ели уставшие и голодные солдаты.
Для того, чтобы сражения происходили “взаправду” Петр постоянно ссорил Ромодановского и Бутурлина и в конце концов добился желаемого: они потом всю жизнь откровенно ненавидели друг друга. Семеновцев он стравливал с преображенцами до кровавых драк. Военные учения иногда не прекращались много дней, солдаты подчас засыпали на ходу, а несколько человек даже умерло от переутомления. Такая жестокость не была личным качеством царя. Он считал, что иными средствами нельзя поддерживать постоянной боеготовности войск. В действительности, если кого и любил Петр, так это своих соратников по отроческим играм, которых знал по именам.
Низвержение царевны Софьи. Правление царицы Натальи
К моменту совершеннолетия Петра (30 мая 1689 года) мать и родные заставили его начать борьбу с Софьей за власть. Главным желанием Софьи было стать постоянной “самодержицей”, соправительницей царей. Для этого она старалась действовать через стрельцов. Она надеялась, что стрельцы подадут челобитье – не оставлять правления, венчаться царским венцом и стать самодержицей. Однако, заговор открылся, и летом 1689 года начались открытые ссоры между царём Петром и царицей Натальей с Софьей, которые переросли в открытую вражду.
Софья опасалась прямого нападения Петра с его “озорниками” и поэтому держала в Москве вокруг себя усиленные караулы стрельцов. Уступить Петру и отказаться от правления она и не думала. Пётр также боялся покушений стрельцов на свою жизнь. В ночь на 8 августа 1689 года Пётр был разбужен в Преображенском стрельцами, принёсшими весть о действительной или мнимой опасности со стороны Кремля. Пётр раздетый ускакал в ближайшую рощу, там оделся и помчался в Троице-Сергиев монастырь, куда приехал чуть живой от усталости и волнения. Страхи оказались по-видимому, ложными, стрельцы не шли в Преображенское, но Пётр с тех пор страдал постоянным нервным недугом: у него появились подёргивания щеки, непроизвольные движения головы и некоторая неправильность походки. Приверженцы Петра распорядились созвать дворянское ополчение, потребовали к себе начальников и депутатов от московских войск и учинили короткую расправу с приверженцами Софьи, и фактичекой владычицой становится царица Наталья. Ее правление представлялось современникам эпохой реакции против реформаторских стремлений Софьи. Пётр воспользовался переменой своего положения только для того, чтобы расширить до грандиозных размеров свои увеселения. Так, манёвры новых полков закончились в 1694 году Кожуховскими походами, в которых “царь Фёдор Плешбурской” (Ромодановский) разбил “царя Ивана Семёновского” (Бутурлина), оставив на поле потешной битвы 24 настоящих убитых и 50 раненых.
Раширение морских забав побудило Петра дважды совершить путешествие на Белое море, причём он подвергался серьёзной опасности во время поездки на Соловецкие острова. Так забавы постепенно превращаются в серьезную жизнь государственного уровня. Петр к этому времени – сформировавшийся труженик, готовый к преобразовательной деятельности в масштабе огромного государства. С.М.Соловьев: « Петр работник, Петр с мозольными руками – вот олицетворение всего русского народа в так называемую эпоху преобразования. Здесь не было только сближения с народами образованными, подражания им, учение у них; здесь не были только школы, книги – здесь была мастерская прежде всего, знание немедленно же прилагалось, надобно было усиленной работой, « пребыванием в работе», добыть народу хлеб насущный, предметы первой необходимости»1 .
Первым государственным делом Петра становится его практическая попытка сближения с Западом.
“Великое (чрезвычайное) посольство” 1697 – 1698 годов
“Великое посольство” в составе 250 человек выехало из Москвы 9 марта 1697 года. Формально его возглавлял адмирал Ф.Лефорт и генерал Ф.Головин, но в его составе находился и сам Пётр I под именем “урядника Преображенского полка Петра Михайлова”. Кроме поисков союзников, Пётр поставил перед собой задачу изучения кораблестроения и кораблевождения в Англии и Голландии. Посольство посетило Пруссию, Польшу, Францию, Голландию, Англию, Австрию. Пётр в течение полугода работал на верфях Саардама и Амстердама. В Саардаме он провел 8 дней на голландской верфи, рекомендованной ему одним из московских знакомцев. Он удивил население маленького городка своим своим экстравагантным поведением. В январе 1698 года Пётр поехал в Англию и оставался там три с половиной месяца, работая преимущественно на верфи в Дептфорде.
До самой своей смерти в 1725 г. Петр I уже никогда не сошел с пути великого государственного деятеля России. Следующее после первого реформаторского деяния («Великое посольство») Петр I предпринял Великую Северную войну, которая также становится могучей двигательницей реформы Петра Великого.
Заключение
Детство и молодость Петра I многое объясняет в его реформаторской деятельности. Как указывает С.М.Соловьев «… русская мысль относилась различно к этому великому человеку и его деятельности. Различие взглядов происходило, во-первых, от громадности дела, совершенного Петром, и продолжительности влияния этого дела… во-вторых, от того, что русская жизнь не остановилась после Петра, и при каждой новой обстановке ее мыслящий русский человек должен был обращаться к деятельности Петра, результаты которой оставались присущими при дальнейшем движении, и обсуждать ее, применять к новым условиям, новой обстановки жизни»1. Деятельность Петра и сейчас осмысливается во многом противоречивой, и такая неоднозначность оценки личности первого русского императора проистекает от противоречий, заложенных в его молодости. Петру пришлось построить свой «Запад» – город Санкт-Петербург, чтобы воплотить в этом символе свое неистовое стремление вывести Россию из ее во многом примитивной старинной Москвы к свету европейской цивилизации.
Список использованной литературы
1. Краткая история СССР в 2 ч. Ч.1. – Л., 1972. – 440 с.
2. Ключевский В.О. Соч. в 9 т. Т.4. – М., 1988. – 400 с.
3. Рахматуллин Р. Облюбование Москвы // Новый мир. – 2001. – №10. – с. 148-168
4. Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. – М., 1989. – 768 с.
5. Толстой А.Н. Собр. соч. в 8 т. Т.7 . – М., 1972. – 342 с.
[1] Р.Рахматуллин. Облюбование Москвы // Новый мир. – 2001. – №10. – С.151
2 Там же. – С.151
1 Р.Рахматуллин. Облюбование Москвы. // Новый мир. – 2001. – №10. – С.152
1 А.Толстой. Собр.соч. в 8 т. Т.7. – М., 1972. – С.49
1 В.О.Ключевский . Собр. соч. в 9 т. Т.4. – М., 1989. – С. 28
1 С.М.Соловьев. Чтения и рассказы по истории России. – М., 1989. – С. 459
1 С.М.Соловьев. Чтения и рассказы по истории России. – М., 1989. – С. 417