Турция и проливы вовнешнеполитических интересах России в 1914–1918 гг.
1. Английские, французские и германские интересы в Турции
С началомвойны 1914 г. обе воюющие коалиции развили сложную и направленную другпротив друга дипломатическую деятельность. Министерства иностранных делревностно следили за позицией нейтральных государств.
В Оттоманскойимперии первоначально преимущество принадлежало, по-видимому, Антанте. Англия иФранция имели обширные интересы в экономике и финансах страны. Эрнест Касселосновал и контролировал так называемый Национальный банк Турции, директоромкоторого являлся нефтяной магнат Гулбенкиан (английский подданный с 1902 г.)[47, с. 57]. «Армстронг» и «Виккерс», владевшие верфями в Золотом Роге и вСтении, имели контракты на усовершенствование арсеналов, постройку плавучегодока и верфей в Измиде. Английские концерны эксплуатировали железную дорогуСмирна – Айдын и ее ветки, наиболее видные иностранные торговые фирмы (Виталэнд компани) и «Телефон компани» в Константинополе. Они владели крупнейшейхлопкоочистительной фабрикой в Мерсине, магазинами по продаже техническихпринадлежностей и машинного оборудования в Бейруте и др. [47, с. 57–58].Англичане занимали преобладающее положение в турецком импорте текстильныхизделий и угля, они имели концессии на перевозку грузов по озерам Бейшехир иЭгридир, по железной дороге между Багдадом и Бакубой, на разработку свинцовыхруд близ Дарданелл, на удлинение железных дорог, на расширение портов вТрапезунде и Самсуне. К 1910 г. около 96% судов, прибывавших в Басру,представляли английские торговые фирмы [29, с. 28–29].
Что касаетсяфранцузов, то концерн «Крезо» получил заказ от Порты на постройку двухподводных лодок, а «Шантье де ла Медитэранэ» – шести эскадренных миноносцев.Другие компании владели целиком или в значительной части пристанями, доками итоварными складами, водопроводом, электричеством и телефоном в Константинополе,управлением маяками, месторождением угля в Гераклеа, свинцовыми и угольнымирудниками «Балиа-Карайдин», синдикатами «Аргана и Ак Даг», компаниями «Карвалмайнз», «Пайлот», «Тагбоут энд сэлвэйдж компани», «Сосьете иммобилиер Оттоман»и др. [29, с. 29]. Железнодорожная сеть Пандерма – Сома – Магнезия, Смирна– Кассаба – Эйфиум Карахиссар, Муданья – Бурса, Бейрут – Раяк – Дамаск, Раяк – Хомс– Хама – Алеппо, Триполи – Хомс и Яффа – Иерусалим, крупные торговые домаБейрута также являлись твердыней французских предпринимателей. Из общей суммы государственногодолга Оттоманской империи, который составлял 143,2 млн. турецких лир (однатурецкая лира = около 18 шиллингов), 62,9% составляли долг Франции и 22,3% – Англии[29, с. 29]. Директорами Оттоманского банка являлись обычно политическиедеятели Третьей республики или члены правления «Банк де Франс». Вближневосточной дипломатии такой директор был и суфлером и действующей силой Кэд’Орсэ.
Это нашлосвое отражение в государственном аппарате Турции. Некий Жоли был главныминспектором финансов. Его соотечественник управлял полицией, другой – концерном«Табакко монополи». Ричард Кроуфорд осуществлял эффективное управлениетаможнями. X. Вудз был экономическим советником. Другие англичане действоваликак советники при министерствах: внутренних дел, юстиции, общественных работ ипри государственной гражданской службе. Уинсент Кейлард, член правлениякомпании «Виккерс», являлся председателем Совета оттоманского государственногодолга. Английская морская миссия под руководством адмирала Лимпуса захватила ключевыепозиции во флоте [43, с. 71].
Однако с техпор как в 1889 г. кайзер посетил Абдул-Хамида II, Германия стала братьверх над теми, кто пришел в Турцию раньше. С 1887 г. по 1910 г. еедоля в турецком импорте увеличилась с 6 до 21%, а Австро-Венгрии – с 13 до 21%[41, с. 61]. За тот же период ввоз английских товаров сократился с 60 до 35%,французских – с 18 до 11%. В то время как французские капиталовложения втурецкие предприятия (не считая «Оттоманского государственного долга»)составляли 25,9%, а английские – 16,9% всех иностранных инвестиций,капиталовложения одной только Германии достигали 45,4%. Ее торговлюфинансировали «Дейче Палестинабанк», «Левант-Контор» и особенно «ДейчеОриентбанк», созданный совместно банками «Дрезднер банк», «Дискон-тогезельшафт»,«Шаафхаусеншер банкферейн» и «Национал банк фюр Дейчланд». Военные предприятияГермании, особенно такие, как заводы Круппа и Маузера, являлись поставщикамисултанской армии. Акции Германии в оттоманском государственном долге возросли с4,7% в 1881 г., когда она занимала шестое место среди кредиторов Турции,до 20% в 1912 г., когда по количеству акций Германия уступала толькоФранции [30, с. 112]. К 1914 г. германские концерны контролировали«Трамвэй компани», «Метрополией рейлвэй», электроснабжение и многочисленныефирмы в Константинополе, службу пассажирского пароходства Золотого Рога,компанию «Ост-Эйропейше телеграфен-гезельшафт», порт и водопровод в Хайдарпаше,железнодорожные линии Мерсин – Тарсус и Адана и ряд шахт Гераклеа (магнат РураСтиннес и «Дейче банк») [41, с. 61–62]. Они имели концессии на владениепортом в Александретте и Мерсине, имели право судоходства по озеру Бейшехир,ирригационные системы в оазисе Конья и равнине Адана, ковровую фабрику в Урфе,хлопчатобумажную фабрику в Адане, концессии на разработку недр вдоль некоторыхглавных железнодорожных магистралей, а также широкие торговые интересы в Сириии Палестине. Берлинские банки совместно с «Винер банкферейн» распоряжалисьвосточной железной дорогой, связывающей Константинополь с Центральной Европой.Кроме того, «Дейче банк» владел Анатолийской железной дорогой, включая линииХайдар-паша – Измит – Ангора (Анкара), Хамидие – Болу и Эскишехир – Конья,компанией по эксплуатации восточных железнодорожных линий, а также банком «Банкоф ориентал рэйлвейс» и имперской Оттоманской железнодорожной компанией,которая (совместно с турецкими, австрийскими, шведскими, французскими иитальянскими фирмами) была создана для продления железнодорожного пути от Коньидо Багдада и Басры. К 1914 г. новая ветка протянулась уже до Алеппо,Александретты и по другую сторону Евфрата [41, с. 63].
Берлинеко-Багдадскаяжелезная дорога – олицетворение стремления к проникновению на Средний Восток – былапостроена в целях вывоза меди Тауруса, нефти Киркука, табака, шерсти, хлопка,зерна и фруктов Месопотамии и Курдистана, а также в целях приобретения одногоиз богатейших рынков мира для германских товаров. Назначение дороги состояло втом, чтобы благодаря доведению ее до Персидского залива отвлечьближневосточную, индийскую и дальневосточную торговлю от торговли с Лондоном поморю, направив ее по суше – в Германию. Компания Багдадской железной дорогибыла тесно связана с электрической, строительной («Сименс Бау А.Г.»),тяжелой и экспортной отраслями промышленности Германии [29, с. 31–32].
турция дипломатический война антанта
2. Внутреннее положение Турции
ПодчинениеПорты Германии в значительной степени объяснялось внутренними причинами.Свержение феодального режима Абдул-Хамида младотурецким комитетом «Единение ипрогресс» в 1908 г. представляло собой буржуазную революцию. Однако витоге были осуществлены лишь незначительные перемены. Вскоре после январскогопереворота 1913 г., направленного против междуцарствия старого режима,была установлена диктатура. Преемник Абдулы, 72-летний Мехмед V не имел никакойвласти. Парламент был марионеткой. Власть находилась в руках триумвирата,который продолжал проводить политику террора.
Один изчленов триумвирата – Джемаль, морской министр, губернатор Стамбула и главаполиции, в равной мере был известен как спекулянт и как юридический убийца.Талаат, в котором ловкость и сила сочетались с поразительной беспощадностью,прошел путь от скромного телеграфиста до председателя комитета и министравнутренних дел. Энвер – наиболее выдающийся из этого трио, будучи военнымминистром, сам назначил себя начальником генерального штаба. Он уволил и бросилв тюрьмы сотни молодых офицеров, чтобы избавиться, таким образом, от своихполитических противников [29, с. 35].
Англичане,французы, итальянцы, американцы и немцы имели в стране консульства, тюрьмы,школы и почтовые конторы. Операции по займам ежегодно выколачивали из страныоколо 7426 тыс. турецких фунтов стерлингов (приблизительно 6800 тыс. фунтовстерлингов) [40, с. 91].
Правоправительства облагать налогом граждан западных стран практически равнялосьнулю. Поэтому закон 1913 г. о «поощрении промышленности» в Турции былмертворожденным. Недифференцированные таможенные пошлины были настолько низки(11% общей стоимости), что местная промышленность оказывалась беззащитной передпривозными товарами. Внешняя торговля была монополизирована либо иностранцами,либо греческими, армянскими и еврейскими купцами-посредниками, которыепродавали товары по дешевым ценам. Это обстоятельство сказывалось, как паралич,на торговой деятельности местных фирм. Из более чем одной тысячи купцов,имевшихся в Константинополе в 1911 г., лишь около 70 были турками. Широкобыла распространена бедность [47, с. 67].
Турецкаяимперия была одним из значительных рынков мира, и широкое проникновение тудагерманского капитала, столкнувшегося с франко-английскими инвестициями,заставило Вильгельма II добиваться установления исключительного контроля.
Лондон, Парижи Петербург, отказываясь признавать, что новый режим в Турции просуществуетдлительный срок, поддерживали внутреннюю оппозицию.
Порта видела,как Франция укрепляет свою власть в Сирии, Ливане, Палестине, проникает и вдругие части страны. Она видела, как Англия устанавливает новые границы наБалканах и Эгейских островах, расширяет контроль над Египтом, Персидскимзаливом и половиной Персии. Она видела, как Россия, которая не раз воевала сОттоманской империей, освободила Болгарию и Румынию, поддержала армян,продвинулась в Северную Персию и протянула руки к Константинополю и проливам.
Рейх, сдругой стороны, мог сказать, что только он один среди европейских держав незахватил никакой территории Оттоманской империи. Как одно из наиболее молодыхимпериалистических государств, он не играл существенной роли в системекапитуляций, столь ненавистной младотуркам. Более того, с тех пор как Антанта с1913 г. начала проводить политику, конечной целью которой был разделТурции, Германия вынуждена была прилагать усилия, чтобы сохранить прежнееположение [41, с. 66].
ПозднееДжемаль был вынужден писать, что «Германия рассматривала Турцию как звено вкоммерческой и торговой цепи и поэтому стала ее самым решительным защитникомпротив правительств Антанты, стремившихся расчленить ее, особенно потому, чтоустранение Турции означало бы окончательное «окружение» Германии… Единственнымпутем для Германии избавиться от давления железного кольца являлосьпредотвращение расчленения Турции» [29, с. 45].
Германскиедипломаты были щедры на уверения в «территориальной незаинтересованности»Германии.
Путч Энвера в1913 г., организованный германскими финансовыми кругами, устранилпроанглийское правительство в Константинополе и явился победой кайзера. Таксвершилось возвышение Энвера до поста военного министра и установление имличного контроля над армией. Поскольку армия была основной опорой режима,власть Энвера стала такой неограниченной, что даже Талаат, партийный босс,зависел от него. Более того, Талаат понял, что его аннексионистские планынуждаются в военной поддержке, которую может оказать только рейх. ПревращениеЛимана фон Сандерса в «Лиман-пашу», маршала Турции и генерал-инспектора армиисопровождалось назначениями германских офицеров на высшие должностные посты втурецкой армии, обучением турецких солдат в рейхе и постоянными маневрамивокруг Константинополя [27, с. 37].
Такимобразом, в то время как Англия и в большей степени Франция все еще игралиглавенствующую роль в экономической и финансовой жизни Оттоманской империи,рейх уже располагал военным и политическим превосходством. Порта наканунеубийства в Сараево являлась по существу агентством германского империализма.
3. Дипломатическая позиция Турции
В июле 1914 г.Джемаль, веривший в выгоду западной ориентации, посетил Париж, где у него состоялисьнесколько бесед с министром иностранных дел Франции Вивиани. Целью его приезда,с одной стороны, было предложение о вступлении Турции в Антанту, а с другой –защита от России [34, с. 101].
С точкизрения Франции и Англии эти требования были невыполнимыми. К тому же Франция иАнглия ставили своей целью поддержку Греции для создания коалиции балканскихстран. Главной особенностью этой коалиции был союз с Россией, которыйпредполагалось осуществить за счет турок, а не союз с Турцией, дававшийгарантии против России. Вследствие этого Вивиани уклонился от переговоров.
Рейх, каксвидетельствует генерал Сандерс, рассчитывал, что Турция «не только отстоитпроливы и защитит свои границы… но покорит Египет, освободит Персию, подготовитпочву для создания независимых государств в Закавказье, создаст угрозу Индии состороны Афганистана… и… окажет активное содействие в военных действиях в Европе…»[22, с. 85]. Султан для Вильгельма II должен был поднять мусульман противих английских, французских и русских господ». Закрытие Дарданелл должно былоостановить поток зерна из России на Запад, подорвать ее экономику, прекратитьпоставки оружия в Россию компаниями «Виккерс» и «Крезо» и таким образомпарализовать боеспособность России [22, с. 87].
В начале июляЭнвер встретился в Берлине с начальником генерального штаба Мольтке. КогдаДжемаль, вернувшись в Турцию из Парижа с пустыми руками, увидел проекттурецко-германского договора, он нашел его «превосходным договором между двумянезависимыми государствами» и принял «без колебаний». По условиям договора рейхобязался оказывать поддержку Порте в «отмене капитуляций», в достижении сБолгарией «соглашения, соответствующего оттоманским интересам при разделетерриторий, которые будут завоеваны на Балканах», в получении обратно Эгейскогоархипелага (включая Крит), если Греция будет выступать против центральныхдержав. Согласно договору предусматривалась также помощь Германии в расширениитурецкой территории за счет России «таким образом, чтобы обеспечитьнепосредственное соприкосновение… с мусульманским населением» там (т.е.завоевание русской Армении), и в получении «соответствующей компенсации» запотери, которые будут понесены в войне. В свою очередь турки обязалисьвыступать вместе с австрийцами и немцами против царя. Документы об этом былиподписаны тайно 2 и 6 августа [22, с. 90].
Турция быланастолько слаба в военном отношении, что ее немедленное вступление в войнумогло лишь затруднить положение центральных держав. Первоначальноеобязательство Порты воевать против России привело к необходимости вступить вбольшую войну. Туркам было легко доказать, что только что подписанный договорне имеет больше силы. Поскольку Германия при подобной конъюнктуре нерасполагала эффективными средствами воздействия на Порту, последняя могла занятьнезависимую позицию.
Турция,понимая свое плохое военное состояние и скрепленная договорами с Германией,начала политику «лавирования» между странами Антанты и Германией. Рычагвоздействия был достаточно четко определен – это подавляющая доля иностранногокапитала в турецкой экономике, а также проливы в Черном море.
Министрфинансов Джавид-бей обратился к Бом-пару, французскому послу в Константинополе,с просьбой дать Турции позитивные письменные гарантии в отношениитерриториальной неприкосновенности сроком на 15 –20 лет и отмены капитуляций, стем, чтобы противопоставить их германским обещаниям.
Джемальпередал английскому дипломатическому представителю перечень условий, накоторых, как он открыто признавал впоследствии, «мы (турки), возможно,присоединились бы к Антанте». Тем временем Энвер в конфиденциальном разговоре срусским военным атташе, отнюдь не краснея, предложил заключить союз с царем на5–10 лет. В результате мог бы быть создан Юго-Восточный и Средне-Восточный блокпротив и за счет Австро-Венгерской империи, с которой Порта только чтозаключила торжественный дипломатический союз. Однако Сазонов своим ответом несклонен был удовлетворить требования турок [25, с. 114].
4. Политика России в отношении Турции
Борьба правящихкругов России за Константинополь и проливы (так же как франко-английскоепротиводействие этому) была традиционной. Эти устремления еще более усилилисьиз-за быстрого перевооружения Турции Германией и в то же время подчинения еерейхом изнутри. Уступить проливы Германии, информировал Сазонов царя в декабре1913 г., «было бы равносильно подчинению всего экономического развитияюжной России этому государству» [17, с. 151]. Поэтому захватКонстантинополя стал делом первостепенной важности. 21 февраля 1914 г.министр иностранных дел, военный и морской министры с одобрения Николая IIприняли совместное решение «в случае большой европейской войны разрешить«восточный вопрос» в пользу России путем установления господства вКонстантинополе, в проливах Босфор и Дарданеллы» [29, с. 56].
Когдаразразился мировой кризис июля 1914 г., царский Генеральный штаб исключалпараллельные операции против центральных держав и Оттоманской империи.Необходимость в военных действиях подкреплялась политическим аргументом,сводившимся к тому, что война Турции против Антанты раздует тлеющий огонь вГреции и возбудит желание Болгарии в отношении Константинополя. Если онивозьмутся за оружие ради такого дела, победоносная Россия встретится лицом клицу с опасными противниками [45, с. 77–78]. Сазонов предлагалпредоставить Порте гарантию трех держав относительно территориальнойнеприкосновенности, изъявить готовность пойти на обсуждение любойдипломатической комбинации, на видоизменение капитуляций в качестве первогошага к их отмене, на вступление в обладание всеми германскими экономическимиконцессиями, особенно концессией на Багдадскую железную дорогу и в качествепозитивного приобретения остров Лемнос, захваченный греками в 1913 г.Взамен за все это Турция должна была взять на себя обязательство демобилизоватьсвою армию и соблюдать нейтралитет.
Сохранениенейтралитета Турцией также отвечало целям Англии и Франции. Тем не менее,предложения Сазонова, за исключением территориальной гарантии, были отвергнуты.Его идея компенсировать Греции отказ от Лемноса передачей ей территории Эпираявно противоречила интересам Италии. В то время как Россия мало потеряла бы отпроведения изменений в капитуляциях, Антанта поплатилась бы многим. Русскиемогли только выиграть от лишения Германии экономического и финансового влиянияна Ближнем Востоке.
5. Основные предпосылки вступления Турции в войну с Антантой.Политика «двойных стандартов» со стороны Англии и Франции в отношении России
Одной изглавных предпосылок вступления Турции в войну с Антантой была реквизицияЧерчиллем – первым лордом адмиралтейства, двух суперсовременных линкоров,которые к началу войны были построены в Англии на средства, собранные буквальносо всей Турции. Мотивация Черчилля была простой: «Мы не могли позволить себедействовать без этих двух превосходных кораблей. Еще меньше могли бы позволитьсебе видеть их … используемых против нас». Турции была предложена денежнаякомпенсация. Однако все равно это вызвало в Константинополе всестороннюювспышку гнева. Этот случай послужил оправданием для призыва к оружию [50, с. 160–161].
Вышеизложенноеобстоятельство было не единственной причиной. В составе эскадры центральныхдержав в Средиземноморье рейх имел два крупных крейсера – «Гебен» и «Бреслау».Русский морской штаб и министерство иностранных дел опасались, что оба этихкорабля могут перейти во владение султана. Опасения оправдались, когда приполном попустительстве со стороны британской эскадры оба крейсера, не встречаяникакого сопротивления, смогли спокойно пройти через Дарданеллы, зайти в Черноеморе и объединить свои силы с флотом султана. В свою очередь бескровная победа«Гебена» и «Бреслау» дала Германии возможность оказывать давление на Порту. ВКонстантинополе чаша весов сильно склонилась к войне.
Бездействиефранцузских и английских кораблей объяснялось «облегчающим обстоятельством»,что была устранена угроза бомбардировки Египта и французской Северной Африки.Адмиралы Милн (Англия) и де Лапейрер (Франция) оправдывали поразительноебездействие Антанты тем, что их эскадры имели «иные обязанности» [35, с. 125].
В то же время2 августа 1914 г. Турция подписала секретный договор, обязывавший еевыступить на стороне Германии.
Турецкий жефлот, став сильнее русского черноморского похоронил традиционные надежды Россиипредпринять наступление на Константинополь.
Оттоманскойпрессе, как отмечал Джемаль, было дано указание: «усиленно писать о …компенсации за «Султан Осман» и «Решадие», которых мы лишились вследствиеграбежа со стороны англичан» [29, с. 76]. Это позволяло Турции оправдаться«нормами международного права». Корабли же, нарушившие эти нормы, имели лишьтурецкие названия, но сохранили свой личный состав и командиров, переодетых вновую форму и фески.
По ролиРоссии в войне и по ее окончании намерения Англии и Франции были таковы: покапомешаем Турции предпринимать какие-либо действия в ущерб нам. В течение войнымы сохраним союз с Россией и доведем войну до победного конца. Затем мы… подпредлогом реформ предоставим арабским провинциям автономию, так что они легкоокажутся под нашим покровительством и контролем» [23, с. 152]. Турцияхорошо понимала, что соблюдение нейтралитета приведет ее к гибели.
Тогда оназакрыла Дарданеллы. Непосредственным поводом для этого послужило то, чтоэскадра союзников преградила путь к выходу в открытое море одному из турецкихэскадренных миноносцев. И, наконец, 27 сентября: «спущены мины и заградительныесети… погасли маяки; подняты сигналы «путь закрыт!.» [45, с. 85]. Сотникораблей, еще недавно теснившихся на рейде, покинули его. В несколько недельБосфор и прилегающие воды стали безлюдной пустыней.
Такимобразом, Англия и Франция, требуя от России скорейшего вступления в войну«де-факто» негласно покровительствовали империи Полумесяца с целью не допуститьтуда царскую Россию и удержать в своих руках контроль над страной.
6. Позиции России, Англии и Франции по вопросам о проливах
В декабре1913 г. Сазонов сообщил царю: «Проливы в руках чужого государства означаютподчинение всего юга России этому государству» [17, с. 152]. Год спустя онснова заявил, что они являются «жизненным нервом во всей нашей экономическойжизни» [17, с. 152]. П.Н. Милюков, глава кадетов – ведущей буржуазнойпартии, уверял Антанту, что приобретение Россией Босфора и Дарданелл «ничего неимеет общего с завоевательными тенденциями, которым с полным основанием хотятположить предел сторонники будущего организованного мира Европы… ВладениеКонстантинополем и проливами есть конец, а не начало… Ликвидация вопроса опроливах даст возможность торжественно отнести в святилище истории так долгомучивший Европу «Восточный вопрос» [14, с. 389]. Однако эта мысль былаповерхностной, в некоторой степени дипломатически примитивной, так каковладение Константинополем и проливами должно было сделать Россиюсредиземноморской державой, а это вызывало необходимость защищать себя ввосточной части этого моря. Подобное выводило Россию в средиземноморскомрегионе «лицом к лицу» с западноевропейскими державами.
Согласноцарской внешнеполитической концепции, Николай II должен был занять местоФранца-Иосифа и Мехмеда V в качестве «арбитра и покровителя славянскихнародов». В декабре 1913 г. Сазонов предложил Николаю II, чтобы Россияпотребовала проливы не только «по причинам экономического характера, но и сточки зрения политической» [17, с. 153]. Для русских помещиков,промышленников и кадетов занятие Константинополя и проливов являлось неконечной целью, а началом полного господства на Ближнем Востоке и захватавласти в Средиземном море.
Предвидягибель султанской империи, западные союзники пытались создать на Балканахопорный пункт для своего господства. Отсюда раздражение Англии. Как явствует издневника посла Франка Берти накануне мировой войны, оно было вызвано «абсурдными устарелым заявлением России, что она является защитницей всех славянскихгосударств» [29, с. 93].
Константинопольявлялся крупнейшим торговым центром Турции, через который в 1911 г. прошлапочти треть всего английского импорта. В 1913–1914 гг. тоннаж торговогофлота Англии в Константинополе намного превышал тоннаж других государств. Онравнялся приблизительно 6 500 000 т. Кроме того, Константинополь служилперевалочным пунктом при перевозке товаров с Украины, из Закавказья,Месопотамии и Персии, а также был одним из транзитных центров мира. Но «разделТурецкой империи» был возможен только в результате большой войны и немыслим безРоссии. С конца августа 1914 г. Эдуард Грей с большой осторожностью началнамекать России, что судьба Турции решена, что вступление ее в войну на сторонеГермании неизбежно и ей придется понести «всю» ответственность за последствия.
Вслед за темСазонов 14 и 26 сентября информировал английского и французского послов, что,помимо нижнего течения Немана и восточной части Галиции, Россия требует«постоянной свободы проливов» [17, с. 147].
Свободапроливов должна была быть гарантирована путем их интернационализации,уничтожения укреплений на берегах Дарданелл и создания контрольного поста привходе во внутреннюю часть Босфора.
ВторжениеРоссии в Пруссию в разгар битвы на Марне, как свидетельствует Черчиль, «решилосудьбу сражения». Россия, в результате, к концу 1914 г. имела огромныепотери – около 1350 тыс. убитыми, ранеными и пропавшими без вести [35, с. 147].
Очевидно, чтотакие жертвы Россия несла не без своих интересов в своей внешней политике. Аглавной целью России была перспектива «Царьграда», которой страны Антанты надипломатических переговорах не безуспешно «подкармливали» ее, преследуя, в своюочередь, сугубо личные цели – втянуть ее как можно глубже в войну. 13 ноября1914 г. Бенкендорф телеграфировал, что король Георг V сказал ему:«Константинополь … должен быть вашим» [29, с. 99].
По сравнениюс Англией отношение Франции к требованиям царской России отличалось только тем,что, несмотря на меньшую заинтересованность в проливах, она еще сильнеестремилась рассеять мечту о «Царьграде». 17 августа посол Палеологпредостерегал Сазонова: «Вы не должны забывать., что сохранение территориальнойцелостности и политической независимости Турции остается одним из руководящихпринципов французской дипломатии» [42, с. 92].
Франция такжеотмечала в сфере своих первостепенных территориальных интересов помимо Эльзасаи Лотарингии, «разрушение Германской империи» и «исправление некоторыхколониальных границ» в Африке.
ПозицияНиколая II в отношении Турции была непреклонна: «…турки должны бытьизгнаны из Европы… Константинополь должен… быть нейтрализован. Западную Фракиюдо линии Энос – Мидия следует передать Болгарии. Остальная территория от этойлинии до берегов Дарданелльского пролива должна отойти к России…» [24, с. 109].Это еще раз подчеркивало, во-первых, насколько важен был выход России кпроливам, во-вторых, возможность России в будущем влиять на обстановку ввосточной части средиземноморья. Здесь Россия сразу же сталкивалась сфранцузскими интересами в этом регионе. Франция это хорошо понимала: «Вашевеличество, простите меня за то, что я снова перебиваю Вас, – в одном из писемНиколаю II писал министр иностранных дел Франции Морис Палеолог, – я хочунапомнить вам, что в Сирии и Палестине Франция имеет драгоценное наследиеисторических воспоминаний и моральные и материальные интересы. Могу ли ярассчитывать на согласие вашего величества на любые меры, которые правительствоРеспублики найдет нужным предпринять, чтобы охранять это наследие?» [42, с. 95].Ответ Николая II был положительным. Готовность царя идти навстречу требованиямфранцузов означала не только политическое дружелюбие, сколько дипломатическоебессилие. Сазонов, несомненно, знал, что он купил обещание Англии в отношениипроливов ценой отказа от действий в Азербайджане, единственных действий противТурции, которые имели шансы на успех [29, с. 103]. Это означало, чтовоенные усилия России и ее военные цели были подчинены основным целям еесоюзников.
В связи снагнетанием обстановки вокруг проливов Черчиль с конца августа 1914 г.действовал исходя из предположения, что Турция будет находиться среди враговАнглии. 1 сентября он информировал генерала Дугласа, начальника имперскогоштаба, что он лично и лорд Китченер будут «разрабатывать план захвата с помощьюгреческой армии… Галлиполийского полуострова с целью проникновения британскогофлота в Мраморное море» [50, с. 174]. 25 ноября, вскоре, после того какГрей заверил Россию относительно передачи ей проливов, Военный совет обсудилвопрос о наступлении, которое, как заявлял Черчилль, «даст нам возможностьдиктовать условия в Константинополе». 28 декабря секретарь Военного советаХэнки высказал мнение, что «наиболее эффективный удар (по Германии),обеспечивающий установление длительного мира во всем мире, мог быть нанесенчерез… Турцию» [12, с. 104]. Согласно воспоминаниям Черчилля и ДокладуДарданелльской комиссии, 13 января 1915 г. Военный совет принял решение отом, что, помимо рассмотрения операций в Адриатическом море, Адмиралтейство«должно также подготовить морскую экспедицию в феврале для захватаГаллиполийского полуострова с Константинополем, что является конечной цельюэтого мероприятия» [50, с. 175]. В обоих этих источниках ничего не сказаноотносительно Сирии. Но Черчилль в памятной записке своему ведомству писал, что,«как только начнется наступление на Дарданеллы, следует захватитьАлександретту» [50, с. 175].
В Парижепланы англичан вызвали сильную реакцию. Из всех районов, находившихся подвластью султана, ни один не имел такого значения для французских вкладчиков(промышленников и финансистов), как Сирия. Около 1 млрд. франков было вложено встроительство важнейшей железнодорожной линии Дамаск – Хама с ее ответвлениями,порта, сети газового и электрического освещения, водопровода в Бейруте, вкомпанию «Трамве Либане» (ливанский трамвай), в строительство портовыхмастерских в Триполи и в других местах и т.д. [43, с. 105]. Накал страстейпо вопросу о сферах влияния стремительно нарастал. Необходим был компромиссмежду Англией и Францией. Такой компромисс был найден. Правители Третьейреспублики, оставляя Палестину, Сирию, Киликию и Александретту за Францией,подозревали английское правительство в том, что оно использует защиту Египтакак предлог для осуществления своих замыслов в отношении Александретты. Крометого, большинство членов французского правительства было против возможногоослабления Западного фронта. 23 января 1915 г. морской министр Оганьер былспешно направлен к Черчиллю. Прибегнув к нажиму в ходе переговоров, он добилсякомпромисса. Франция получила право осуществлять контроль над сирийскимпобережьем, вплоть до Яффы, за счет полной передачи британскому флоту контролянад проливами. Черчилль отказался от высадки войск в Александретте, получивобещание от Оганьера принять участие в военных операциях в Дарданеллах. ХотяФранция «спасла» Сирию, она все же потерпела политическое поражение. Инициативузахватила Англия [43, с. 107].
Итак, ходисторических событий благоприятствовал проекту, осуществления которогоЧерчилль, как он сам признавал, «всегда так сильно желал». Не известно, были лифорты проливов «куплены», как утверждали во Франции, или нет, но сообщенияразведки вселяли надежду на то, что «стоит только английскому флоту появиться вМраморном море, как в Константинополе произойдет революция» [12, с. 112].
13 января1915 г. на заседании Военного совета Черчиль с одобрения Китченера добилсяпринятия своего плана. Военный совет, собравшийся 28 января, оставив безвнимания вопрос о «приготовлениях» вынес твердое решение наступать наДарданеллы только с моря [29, с. 117]. Премьер-министр Англии Асквитполностью поддержал Черчилля, несмотря на несогласие некоторых экспертов,которые считали операцию в Дарданеллах рискованной.
В результатеосновной упор был сделан на несомненные преимущества, которые были быдостигнуты в случае успешного осуществления плана, отрицательные же стороныбыли проработаны очень слабо.
Выгодывышеотмеченного плана носили, прежде всего, стратегический характер. Овладениепроливами и захват Константинополя разделили бы Турцию на две части, отрезалибы ее от союзников и нанесли бы ей поражение. Это было больше, чем устранениенаименее опасного из врагов. Как Черчилль вскоре вынужден был напомнитькабинету, Германия преследовала цель «захватить Сирию, привлечь на свою сторонуБолгарию, установить прямой путь в Константинополь, полный контроль надтурецкой империей… и открыть для себя дороги в Персию и Индию… [50, с. 178].Быстрый удар, нанесенный Англией, заметно бы ослабил позиции Германии в Турции.Утверждали, что этот же удар уничтожил бы вражескую блокаду России, освободилбы торговый флот водоизмещением 350 тыс. т., который был задержан в еечерноморских портах, вновь открыл бы возможность для доставки вооруженияАнтанты на ее фронты и для доставки украинской пшеницы на Запад, восстановил быупавший валютный курс, подавил бы наихудшие проявления социального недовольстваи придал бы силы ослабевшему исполину в то время, когда главный удар войны былперенесен на Восток. Черчиль продолжал оптимистично развивать, намеченный имплан в Дарданеллах: «успех в Дарданеллах в сочетании с другими нашимипреимуществами намного усилит наше влияние среди союзников. Он также даст намвозможность обеспечить их необходимое сотрудничество, окажет воздействие наРоссию., будет иметь решающее значение в овладении положением на Балканах и непройдет мимо Италии…» [50, с. 179].
Другаявыгода, которая должна была бы быть извлечена в результате операции, носиладипломатический характер. Черчилль, как он рассказывал позднее, «рассчитывал,что, если и когда турецкие форты начнут падать, греки присоединятся к нам», чтоэто «побудит Болгарию пойти на Адрианополь», и, «наконец, я уверен, что Россия…не останется безразличной к судьбе Константинополя и что дальнейшиеподкрепления будут поступать от нее» [50, с. 180].
Вскоренью-йоркская газета «Уорлд» опубликовала следующее заявление: «Россия – этобудущий большой враг Англии… Усилия Англии овладеть Дарданеллами, захватитьКонстантинополь и передать его самому большому сопернику Англии… является нечем иным, как политическим безумием» [38, с. 179].
Третьим исамым значительным выигрышем, который предполагалось получить в результатеДарданелльской операции, был выигрыш политический. Влиятельная группа членовкабинета во главе с Черчиллем уже давно рассматривала ее как важнуюнаступательную операцию самостоятельного значения. Вся их политика быланаправлена на то, чтобы использовать превосходство морских сил для расширенияБританской империи в странах Леванта. При этом основное значение имелообеспечение британских интересов в зоне проливов и Константинополя. Очевидно,важнейшей задачей операции являлось противодействие выполнению обещания,данного Сазонову, о том, что судьба этого района должна быть решена «в согласиис Россией». Но в основном, согласно русскому источнику, «цель всейДарданелльской операции заключалась не в помощи России. Она заключалась вовладении Ближним Востоком Англией независимо от России и… против России.,против установления ее владычества на проливах» [40, с. 107].
«Английскаяполитика всегда преследовала цель не допустить Россию к Константинополю ипроливам; мы боролись за это в Крымской войне… В настоящее время Англиянамеревается захватить Константинополь, с тем чтобы, когда Англия и Франциясмогут с помощью России выиграть войну, Россия при наступлении мира не получилабы Константинополь. Если бы это не соответствовало действительности, то какойже был смысл в посылке британских войск в Дарданеллы в то время, когдафранцузские и британские войска находились в таком трудном положении воФранции, что Россия приносила неслыханные жертвы, чтобы выручить их?» [24, с. 114].Такой краткий вывод об отношении России, сформулированный Эдуардом Греем, немог бы быть изложен лучше в Петрограде. Об этом же сообщал итальянский посолКарлотти, телеграфировавший в Рим, что Великобритания предпочла бы действоватьпри взятии проливов «своими собственными силами». Когда Бьюкенен и Палеологинформировали Сазонова о предстоящей экспедиции, это произвело такой эффект,что, как вспоминает Сазонов, «мне с трудом удалось скрыть от них, какболезненно подействовало на меня это известие». «Я совершенно не допускалмысли, что проливы и Константинополь могут быть захвачены нашими союзниками, ане русскими войсками» [25, с. 143]. С другой стороны, никакие войска немогли быть посланы в поддержку англо-французской экспедиции в Дарданеллах.Полагали, что нет необходимости посылать какие-либо войска, так как Ставка«считала завладение проливами союзным флотом трудно осуществимым, почтиневозможным».
Безразличиегенералов к дипломатическим соображениям накладывало на министра иностранныхдел России особые обязанности. Князь Трубецкой, посланник России в Сербии, втелеграмме следующим образом предостерегал Сазонова: «Завладение проливами(Англией и Францией) без нас было бы прямо пагубно… и в этом случаеКонстантинополь стал бы в будущем могилою нынешнего нашего союза» [45, с. 117].В письме, адресованном ему же, он обращал внимание на то, что «неудачное разрешениевопроса отразилось бы у нас не такими последствиями, как какой-нибудьминистерский кризис. Вся Россия потребовала бы отчета в том, за что проливаетсякровь наших близких» [50, с. 118].
Безусловно,России было необходимо вернуться с войны с чем-то. И этим «чем-то» мог быть«Царьград». К тому же вопрос о проливах олицетворялся с вопросом онезависимости России.
Лидерконституционных демократов Милюков требовал «окончательного разрешения вековыхзадач нашей ближневосточной политики… полного приобретения Босфора и Дарданелл…вместе с Константинополем и достаточной частью прилегавших берегов…» [14, с. 394].
Японскийвоенный атташе в Петрограде сообщил своему начальнику генерального штаба, чтоэто заявление «увеличило нервозность в Англии и Франции…». Лондонские иособенно парижские газеты поместили тенденциозные статьи о равных правах напроливы всех держав. «Тан» и «Фигаро» проводили кампанию за нейтрализациюКонстантинополя и проливов.
19 февраляначалось наступление на Дарданеллы. После бомбардировки 25 февраля внешние фортыбыли разрушены и корабли вошли в проливы [27, с. 163]. Резко упали цены напшеницу на чикагской фондовой бирже. Казалось, как вспоминает Черчиль, «налицоперспектива падения Константинополя и перехода его в руки союзников» безучастия России. В связи с этим Сазонов информировал послов Англии и Франции:«Несколько недель назад я мог еще полагать, что открытие проливов необязательно повлечет за собой окончательную оккупацию Константинополя. Сегодняя должен заявить, что вся страна требует принятия этого радикального решения»[25, с. 145].
Советыпредосторожности, которые делались в Петрограде, сошли на нет перед угрозойвступления войск союзников. В меморандуме, переданном Палеологу и Бьюкену,Сазонов 4 марта 1915 г. потребовал, чтобы «город Константинополь, западныйберег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, а также южная Фракия до линии Энос– Мидия… часть азиатского побережья в пределах между Босфором, рекой Сакарией иподлежащим определению пунктом на берегу Исмидского залива, острова Мраморногоморя и острова Имброс и Тенедос» были «окончательно» включены в состав царскойимперии» [25, с. 146].
Следуетотметить, что в меморандуме Сазонова к составу царской империи причисленыострова Имброс и Тенедос, которые уже располагались в Средиземном море при выходеиз Дарданелл.
Антантаосталась верной первоначальной идее интернационализации проливов и оттоманскойстолицы. Англия и Франция вскоре заявили о необходимости разрушения всех фортовв Босфоре и Дарданеллах, т.е. они настаивали на их демилитаризации и нейтрализации[26, с. 211]. Однако для России снос укреплений явно бы не обеспечивалобороны Черного моря, облегчил бы захват и закрытие выходов из негопредполагаемым врагам. Отсюда, как отмечал Сазонов, предлагаемая нейтрализацияпроливов представляла бы собой «наихудшее возможное решение с точки зренияРоссии», так как это «была бы просто фикция; в действительности они находилисьбы под контролем наиболее сильной морской державы» [25, с. 146–147].
Англия виделаперспективу греко-английского господства в Константинополе. Однако французскиекруги враждебно отнеслись к этой перспективе. Кроме того, в Париже все ещенадеялись привлечь на свою сторону в качестве союзника Софию, а не Афины.Поэтому в Лондон было сообщено, что «продвижение англо-французского флота можетоказаться настолько успешным, что он появится у Константинополя и непотребуется высадки войск. Следовательно, может и не возникнуть никакойнадобности в военном сотрудничестве с Грецией…» [29, с. 134].
Англияпонимала, что в будущем на галлиполийском полуострове ей будет очень тяжелоудержаться, там было велико влияние капитала других супердержав. К тому жесовсем рядом находилась могущественная Российская империя, с интересами которойвсе же приходилось считаться.
Проанализироваввсю складывавшуюся ситуацию, английское правительство 10 марта 1915 г. илидеры консервативной оппозиции пришли к совместному решению обещать РоссииКонстантинополь.
В ответАнглия потребовала включить в сферу своих территориальных интересов нейтральнуюзону в Персии, находившуюся между русской и английской сферами влияния [23, с. 168].
Итак, Россиис Англией фактически удалось договориться. Оставалась Франция.
Франция былатеснее, чем какая-либо другая держава, связана с Константинополем. В столицеТурции находился Оттоманский банк, через который парижские финансисты,владевшие большинством его акций, распоряжались выпуском железнодорожных ипромышленных акций, а также займов Порты. Столица Турции была местом пребыванияСовета оттоманского государственного долга, в котором влияние Парижа было такжепреобладающим. Турецкая столица была административным центром монополий,концернов и концессий, большинство капиталов которых принадлежало Франции.Короче говоря, Константинополь был сердцем империи, опутанной сетью французскихполитических интересов и финансовых инвестиций, достигших суммы в 3 млрд.франков.
Дипломатическиекруги Франции были явно встревожены. Особенно негодовал президент Пуанкаре,являвшийся самым ярым сторонником осуществления традиционной политики Франции в«восточном вопросе».
Посол Франциив России М. Палеолог в проведенных в Петрограде беседах с Николаем II повопросам, касающимся Константинополя и проливов, так ни к чему и не пришел, нос другой стороны обнаружил щедрость царя в отношении аннексий Франции в ЦентральнойЕвропе: «Завладейте левым берегом Рейна, Майнцем, Кобленцем; продвиньтесь ещедальше, если считаете это нужным» [44, с. 160].
Такаящедрость вызвала готовность и другой стороны пойти на уступки. Французскоепосольство в памятной записке от 8 марта 1915 г. заверило Сазонова, что он«может вполне рассчитывать на доброжелательное отношение правительствареспублики в деле разрешения вопроса о Константинополе и проливах» [44, с. 161].Но влияние заинтересованных финансистов на французское правительство и печать,очевидно, было так велико, что в приложении к памятной записке было указано,что урегулирование этого вопроса будет отложено до заключения мирного договора.Там же упоминались различные виды и формы интернационализации. Несмотря на этиобстоятельства 10 апреля французское правительство уведомило Сазонова, что«правительство республики дает свое согласие» на удовлетворение требованийРоссии относительно проливов и Константинополя «при условии, что война будетдоведена до победного конца и… что Франция и Англия осуществят свои планы наВостоке, равно как и в других местах» [25, с. 148].
Англия былапротив расширения границ Франции до Рейна. Поэтому, французское министерствоиностранных дел, очевидно, сочло благоразумным заручиться дипломатической поддержкойодного из союзников против другого. В данном случае России и Франции противАнглии.
Следуеткратко отметить и военные обстоятельства. 18 марта 1915 г.англо-французские военные корабли открыли огонь по фортам в проливе Дарданеллы,однако понесли ощутимые потери и были вынуждены во второй раз прекратить боевыедействия [35, с. 155].
В Парижепришли к выводу, что риск от сделки с Петроградом был незначительным посравнению с выигрышем от приобретаемой дипломатической поддержки против Англии.Очевидным было и то, что без России войну выиграть нельзя. К тому же Германиявсякий раз, когда Франция и Англия не шли России навстречу в вопросе оКонстантинополе и проливах, предпринимала через придворную даму М.А. Васильчикову,находившуюся в то время в австрийском «плену», серьезные попытки отколотьРоссию от ее союзников, путем немедленного разрешения «восточного вопроса» в еепользу. Поэтому основная причина передачи Константинополя и проливов России,состояла в том, что Германия предприняла попытку перехватить инициативу в этомвопросе у западных держав [34, с. 143].
Такимобразом, Россия, путем невероятных дипломатических усилий, расплачиваясь забудущее, миллионами жизней в настоящем, добилась удовлетворения требований поКонстантинополю и проливам у своих союзниц по Антанте – Англии и Франции.
Секретныесоглашения Антанты, достигнутые в марте – апреле 1915 г., ничем неотличались от ноябрьских обязательств предыдущего года. Они также были неточныи содержали двусмысленные пункты, позволявшие уклониться от выполнения принятыхна себя обязательств. Передача Константинополя и проливов России была теперьобусловлена победой в войне и достижением ее союзниками своих экспансионистскихцелей. Но масштабы ожидаемой победы не были определены, а условия, выдвинутые Англиейи Францией, исключая несколько конкретных пунктов, были сформулированынастолько нечетко, то эти страны имели полную возможность произвольно толковатьэти условия. Тем не менее, это все же была сделка, заключение которой сильноосложнило положение Франции и Англии.
В январе 1915 г.британский военный совет принял решение о проведении атаки силамивоенно-морского флота. Добиться получения необходимой живой силы предполагалосьу Болгарии и Греции. Однако переговоры постигла неудача, что сделало неизбежнымиспользование английских солдат. Операции в Галлиполи в связи с тупиковымположением Англии и Франции на европейских фронтах придавалось большоезначение. Однако практические шаги в этом направлении были недостаточны. Так, вчастности, английским военным министерством не было разработано генеральногоплана операций, не были учтены меры, необходимые для успешного осуществлениятакой экспедиции.
25 апреля1915 г. состоялась высадка войск в Галлиполи. Турки, которых было оченьмного и которые были защищены заграждениями из колючей проволоки, встретилизахватчиков массированным огнем. К 12 мая англичане потеряли почти 15 тыс.человек убитыми и ранеными. Потери французов превышали 12 600 человек из общегочисла 22 450 участвовавших в боях [27, с. 164]. Повторилась та же мрачнаякартина, которая имела место и на Западе.
Стоило толькопервым вражеским военным операциям в Галлиполи понести неудачу, как старый инемощный Мехмед V был провозглашен «гази» (победителем). Паника уступила местонаглой самоуверенности, которой сопутствовали злоба и жестокость. Местноегреческое население, выражавшее приверженность к Западу и сопротивлявшеесяпроникновению немцев, было вместе с евреями разорено путем конфискации ихимущества, а затем изгнано. Геноциду подверглись армяне, которые находились наболее высоком культурном и экономическом уровнях, чем сами турки. Антанта жебыла вынуждена собирать силы для дальнейших военных операций и дипломатическихакций.
Высадка войскв Галлиполи вызвала сильное возбуждение в Петрограде. Возникла тревога поповоду возможности успешного исхода этой операции. 1 марта 1915 г. былопринято решение послать в Босфор черноморский флот и русский экспедиционныйкорпус [29, с. 159].
Длямаксимального успеха необходимо было располагать хорошо укрытым и обширнымболгарским портом в Бургасе. 19 марта, когда предполагалось, что послепоражения, понесенного ими накануне в Дарданеллах, союзники будут болеесговорчивыми, царь приказал министру иностранных дел запросить страны Антанты,«как бы они посмотрели на занятие нами Бургаса… даже вопреки согласиюБолгарии», считая, что «они признают, необходимым наше одновременноесотрудничество…» [17, с. 169]. Однако Лондон наложил запрет напроектируемую высадку в Бургасе, предвидя ее реальный успех. Николай II предпринялпрямое дипломатическое давление в отношении Болгарии, но все его предприятияпотерпели крах. Политика же, лежавшая в основе всего этого оставалась в полнойсиле.
В марте,апреле и мае русский черноморский флот подвергал бомбардировке берега Турции.Было предпринято нападение на Батуми и наступление на турецкую Армению.Удерживая три оттоманские дивизии в Босфоре, русские войска ослабили турецкуюоборону в Дарданеллах [35, с. 159]. Однако этого было недостаточно длятого, чтобы иметь право предъявлять требования.
В мае повсему фронту – от Карпат до Балтийского моря развернулось наступлениегермано-австрийской армии. Царские войска, испытывавшие острый недостаток вбоеприпасах, отступили из северной Венгрии и начали отступать также вКурляндии, Литве и Галиции. В результате корпус, предназначавшийся для операциив проливах, пришлось перебросить в район реки Сан [35, с. 209]. Но,поскольку одновременно министр иностранных дел указывал, что с политическойточки зрения было бы «крайне нежелательным», чтобы Антанта монополизировалапроливы, верховный главнокомандующий разработал проект приказа об отправке нафронт к середине июля 1915 г. из Владивостока около 6 тыс. солдат, чтоявлялось «каплей в море». С другой стороны, генералитету надо было что-топредпринимать, чтобы восстановить престиж, потускневший в результате недавнихпоражений. Поскольку не представлялось никакой возможности подойти кКонстантинополю с Востока, генералитет прибег к следующему аргументу: «…если мыхотим участвовать в церемониале взятия города, то наши войска должны прибыть сюга», через Средиземное море. Владивостокский контингент, как заверял верховныйглавнокомандующий своего монарха, будет иметь «моральное значение» [42, с. 105].Сазонов также высказался в пользу посылки имеющего символическое значениеконтингента войск, который потом будет играть важное значение в занятииКонстантинополя.
Однако, темвременем, кайзер, пытаясь извлечь максимальную выгоду из своих побед наВостоке, предпринял очередную попытку налаживания связей с Россией с цельюсклонить ее к сепаратному миру. Этой попыткой было второе письмо Васильчиковой.27 мая 1915 г., после своих бесед с министром иностранных дел фон Яговым,она писала из Берлина:
«Все здесьсогласны в том, что мир между Германией и Россией является вопросом жизни дляобеих стран, которые соединяют столько торговых интересов и которых в сущностине разделяют никакие политические разногласия… Россия выиграет гораздо больше,если она заключит благоприятный мир с Германией, даже в вопросе о Дарданеллах…Народ здесь убежден, что Англия пожелает и будет настаивать на том, чтобы иметьсвободу действий на Черном море… она пожелает там господствовать… Англияникогда не была истинным другом своих союзниц… Англия стремится добитьсяпреобладающего влияния в Константинополе и, несмотря на все ее обещания, онаникогда не позволит России захватить этот город…» [29, с. 165]. Этивнушения должны были встретить благодатную почву в Петрограде. Кроме того,серьезные военные неудачи должны были убедить, по крайней мере, некоторыхрусских государственных деятелей в необходимости откликнуться на авансы,сделанные Германией.
Возможно, чтопроект посылки войсковой части из Владивостока, в частности, был разработанпотому, что царь, позиция которого по отношению к Англии и Франции укрепиласьблагодаря заигрыванию кайзера с Васильчиковой, стремился предъявить своинеоспоримые права на Константинополь. Англичане видели, как Николай IIпротягивает руки к своей главной добыче, и, видимо, лишь высказанное Сазоновымопасение, что это не должно «бросить тень на добрые отношения», заставило царяотступить. 9 июля 1915 г. Сазонов сообщил правительствам стран Антанты,что отправка экспедиционного отряда из Владивостока отменена [25, с. 157].
Так ссередины лета 1915 г. все подступы к Константинополю оказалисьпрегражденными для Петрограда.
Жаркий сезонпринес с собой бои и новые лишения в Галлиполи. В Англии произошла сменаправительства. К власти пришли консерваторы. Однако это не внесло никакихсущественных изменений в ситуацию.
Весенние наступательныеоперации во Франции и Бельгии стоили Франции 220 тыс., а Англии 100 тыс.человек и принесли лишь около 8 миль бесполезной в стратегическом отношениитерритории [26, с. 237]. В результате для операций в проливах трудно быловыделить что-либо из живой силы и оружия, столь обильно расходуемых на западномфронте. К тому же доставка их была весьма затруднительной. Но византийскаястолица все еще манила к себе. В результате боев с мая по июль было достигнутолишь то, что, «говоря в общих чертах, войска остались на позициях, которые онизанимали в день высадки».
«Смертькосила ряды армии, которая к тому же сильно ослабла в результате постоянныхболезней и снижения жизнеспособности… тех, кто еще оставался на своих постах»[26, с. 238]. С 6 по 10, а также 21 августа были предприняты последниеотчаянные атаки. С целью отрезать турецких защитников от их основных сил в тылубыла произведена новая высадка войск. Несмотря на это события приобрелидраматический характер: потери англичан превышали 45 тыс. человек, турки жепотеряли только на 5 тыс. меньше, а Галлиполи по-прежнему оставалсянеприступным, запретным и непокоренным.
На фоне этойужасной картины продолжалась борьба между дипломатами. Поскольку Англия быламенее заинтересована в Константинополе, чем Франция, и в то же время она,несомненно, была настроена в пользу сокращения там широкого внедренияфранцузского капитала (чем можно объяснить, почему «Царьград» был обещанНиколаю II), было решено противопоставить ее другому собрату по оружию. Такие факторы,как предположение, что Константинополь будет взят войсками Антанты, а нецарской России, неудачи русских на европейских фронтах и главным образомрастущая зависимость России от союзников в отношении финансов и оружия привелик дальнейшему ослаблению дипломатических позиций Петрограда.
В то времякак западные державы хотели превратить совместную оккупацию Константинополя вопределенный вид интернационализации, другая сторона – Россия, делала попыткиограничить иностранные привилегии, направленные на ограничение, с помощью новыхвидов капитуляций, будущей власти России в «Царьграде».
Дипломатическиебитвы, бушевавшие наряду с боями в Дарданеллах, продолжались все лето. Подвлиянием резкого поворота событий в Галлиполи Болгария, не поддавшись науговоры Антанты и соблазнившись заманчивыми увещеваниями со стороны Германии иАвстрии, стала на сторону центральных держав. Сербия молила о помощи [37, с. 94].Французское правительство, полагая, что пробил, наконец, час для операций наБалканах, свернуло столь претившие ему операции в проливах и в октябре 1915 г.перебросило оттуда две дивизии в Салоники. В Лондоне остро встал вопрос одальнейшей стратегии на Востоке. Злополучный полуостров без всякой пользыпожирал силы Англии. Несмотря на все подкрепления, армия уступала почисленности туркам. И, тем не менее, Черчилль противился отводу войск: «нашиинтересы в Египте, наши войска, продвигающиеся к Багдаду, русские войска наКавказе скоро почувствуют на себе всю силу турецких дивизий, насильноприкованных сейчас к Галлиполийскому полуострову. Нельзя поэтому высвобождатьтурецкие дивизии из Дарданелл» [50, с. 157]. После вынужденного ухода споста военно-морского министра в мае 1915 г. Черчиль продолжал оставатьсяв адмиралтействе в качестве />/>неофициального лица, чтобы, как онговорит, «поддержать Дарданелльскую операцию». В середине ноября Черчилль вышелиз состава правительства. Он писал по этому поводу: «У меня были расхождения свозобладавшими в то время взглядами» [50, с. 160].
Решение обэвакуации, принятое не без нажима со стороны Франции, последовало как нечтосамо собою разумеющееся.
Итоги всейэтой операции оказались весьма плачевными. В ее актив можно было записатьзадержку вступления Болгарии в войну; кроме того, по утверждениям Китченера,она способствовала тому, что 300 тыс. вражеских войск оказались прикованными кпроливам. Но, чтобы добиться этого, потребовалось не менее 400 тыс. английскихсолдат, из которых почти 120 тыс. было потеряно (индийские войска при этом врасчет не принимаются). Турция потеряла 218 тыс. человек, в том числе 66 тыс.убитыми. Весьма крупными были финансовые издержки и потери в кораблях [37, с. 111].Эвакуация войск была проведена с 18 по 20 декабря 1915 г. и 8 января 1916 г.
Этот крупныйотход, какими бы вескими ни были вызвавшие его военные причины, имел серьезныеполитические последствия. Разлад между Россией и ее союзниками все болеенарастал, так как они реально видели ее будущее как в Константинополе ипроливах, так и в Средиземном море.
Публикуяданные о своих потерях, Англия намеревалась дать понять России, что «онаприложила все силы, чтобы достигнуть этой крупной цели., и теперь рассчитывает,что Россия больше не будет настаивать на дальнейших жертвах с ее стороны» [44, с. 179].Во второй половине октября орган клерикалов «Корьере д’Италия», очевидно,инспирированный Ватиканом, заявил, что для обеспечения успеха политики державАнтанты на Балканах необходимо, чтобы Россия отказалась от своих византийскихмечтаний. 12 октября Извольский сообщил о «растущем возбуждении против России…во французских парламентских, газетных и даже правительственных кругах». Вгазете «Журналь де деба» было выдвинуто предложение, что, если только русскиевойска не примут участия в операциях на Балканах, Англии и Франции следуетпересмотреть свои позиции в отношении Константинополя и проливов. УходДелькассе в отставку 13 октября, вызванный наряду с другими причинами неистовойкампанией, поднятой против его «прорусской» ориентации, был истолкован на Невекак признак изменения политической атмосферы [38, с. 417].
Итак,эвакуация из Дарданелл, по-видимому, последовала не столько в силу военныхнеудач, сколько по причине изменения политического курса Англии и Франции. Ужесамо их поражение в этой операции в значительной мере служило доказательствомотсутствия с их стороны должной заинтересованности. В Петрограде укрепилосьубеждение, что, после того как Англии и Франции пришлось расписаться в отказеот «Царьграда» и проливов в пользу России, они потеряли всякое желаниеовладевать ими для нее. Говорили, что в сентябре 1915 г., а быть может, ипозднее, влиятельные русские круги настойчиво, но тщетно пытались добитьсяуспешного завершения операций в проливах.
Отказ от этихопераций поставил в затруднительное положение русскую либеральную буржуазию,ориентировавшуюся на Запад, он ободрил реакционных германофилов при двореРомановых и усилил тенденцию к достижению соглашений и заключению сепаратногомира с Германией [29, с. 183–184]. Основные разногласия, разделявшие тридержавы Антанты, отнюдь не разрешенные в процессе их временного союза, ещебольше обострились под влиянием суровых испытаний в войне. Вместо того чтобытеснее сплотить Россию и ее союзников, Дарданелльская кампания вызвала лишьраскол между ними.
Такимобразом, во внешнеполитических целях Англии и Франции в отношении России,Константинополь и проливы выступали только «приманкой» для скорейшего еевступления в войну. Отсюда союзницы России покровительствовали империиПолумесяца с целью не допустить туда царскую Россию и удержать в своих руках контрольнад страной. Это означало, что военные усилия России и ее военные цели былиподчинены основным целям ее союзников.
Цель всейДарданелльской операции заключалась не в помощи России. Она заключалась вовладении Ближним Востоком Англией независимо от России и против установленияее владычества на проливах.
Россия же,путем невероятных дипломатических усилий, расплачиваясь за будущее, миллионамижертв своего населения, фактически заглатывая преподносимую Англией и Францией«приманку», добилась на некоторое время удовлетворения требований поКонстантинополю и проливам у своих союзниц по Антанте.
Списокиспользованных источников
1 Бубнов А.Д.ВЦарской Ставке. Воспоминания адмирала Бубнова. – Нью-Йорк, 1955. – 395 с.
2 Бьюкенен Дж.Мемуарыдипломата. – М.: Наука, 1991. – 488 с.
3 Бюлов Б.Воспоминания.– М. – Л.: Соцэкгиз, 1935. – 469 с.
4 Великий князь АндрейВладимирович.Дневник бывшего Великого Князя Андрея Владимировича. 1915 г.– Л.-М.: Соцэкгиз, 1925. – 605 с.
5 ВоспоминанияГинденбурга. – М.: Соцэкгиз, 1922. – 517 с.
6 Дневники Николая II. – М.: Наука, 1991. –1024 с.
7 Зайончковский A.M.Мировая война 1914–1918 гг.– Т. 2. – М.: Соцэкгиз, 1938. – 315 с.
8 Игнатьев А.Л.50лет в строю. – Т. 2. – М.: Соцэкгиз, 1952. – 479 с.
9 Клембовский В.Н. Стратегическийочерк войны 1914–1918 гг. – Ч. 5. Период с октября 1915 г. посент. 1916 г. Позиционная война и прорыв австрийцев на Юго-Западномфронте. – М.: Соцэкгиз, 1920. – 215 с.
10 Константинополь иПроливы. По секретным документам Министерства иностранных дел. В 2 ТТ. – Т. 1.– М.: Соцэкгиз, 1925. – 488 с.
11 Ллойд-Джордж Д.Военныемемуары, Т. 1–3. – М.: Соцэкгиз, 1934–1935. – Т.1–2. – 921 с.
12 Ллойд Д.Д. Речи,произнесенные во время войны: Воспоминания, мемуары. – Мн.: Харвест, 2003. –207 с.
13 Людендорф Э.Моивоспоминания о войне 1914–1918. – Т. 1. – М.: Соцэкгиз, 1923. – 456 с.
14 Милюков П.Н. Воспоминания.– М.: Политиздат, 1991. – 527 с.
15 Пуанкаре Р.Наслужбе Франции. Воспоминания на девять лет, кн. 1–2. – Кн. 1. – М.: Соцэкгиз,1936. – 415 с.
16 Реболъд Ж.Крепостнаявойна 1914–1918 гг. – М.: Соцэкгиз, 1938. – 392 с.
17 Сазонов С.Д. Воспоминания.– М.: Международные отношения, 1991. – 398 с.
18 Тирпиц А.Воспоминания.– М.: Политиздат, 1957. – 510 с.
19 Трубецкой Г.Н. Русскаядипломатия 1914–1917 гг. и война на Балканах. – Монреаль, 1983. – 397 с.
20 Фалькенгайн Э.Верховноекомандование 1914–1916 в его важнейших решениях. – М.: Соцэкгиз, 1923. – 224 с.
21 Эренбург И.Г. Люди,годы, жизнь, собр. соч. в 8-ми томах. – Т. 8. – М.: Наука, 1966. – 318 с.
22 Аветян А.С. Русско-германскиедипломатические отношения накануне первой мировой войны. 1910–1914. – М.:«Мысль», 1985. – 292 с.
23 Алексеева И.В. Агониясердечного согласия: Царизм, буржуазия и их союзники по Антанте. 1914–1917. –Л.: Лениздат, 1990. – 318 с.
24 Бовыкин В.И. Очеркиистории внешней политики России. Конец XIX – 1917 г. – М.:Учпедгиз, 1960. – 215 с.
25 Васюков В.С.«Главный приз». С.Д. Сазонов и соглашение о Константинополе и проливах. –В кн.: Русская дипломатия в портретах. – М.: Международные отношения, 1992. – 511 с.
26 Виноградов К.Б. ДэвидЛлойд Джордж. – М.: «Мысль», 1970. – 412 с.
27 Всемирная история: В24 ТТ. – Т.19. Первая мировая война / А.Н. Бадак, И.Е. Войнич, Н.М. Волчеки др. – Мн.: Литература, 1997. – 512 с.
28 Головин Н.Н. Военныеусилия в Мировой войне. – М.: Наука, 2001. – 560 с.
29 Готлиб В.В. Тайнаядипломатия во время первой мировой войны. – М.: Соцэкгиз, 1960. – 603 с.
30 Ерусалимский А.С. Внешняяполитика и дипломатия германского империализма в конце XIX века. – М.: Соцэкгиз,1963. – 357 с.
31 За Балканскимифронтами Первой мировой войны / Отв. ред. В.Н. Виноградов. – М.: Индрик,2002. – 504 с.
32 Золотарев В.А., Козлов И.А. Российскийвоенный флот на Черном море и в Восточном Средиземноморье. – М.: «Мысль», 1988.– 567 с.
33 Игнатьев А.В. Последнийцарь и внешняя политика: Николай II // Вопросы истории. – 2001. – №6. – С. 3–24
34 История дипломатии /Под ред. А.А. Громыко. – 2-е изд. – Т. 3. – М.: Политиздат, 1965. – 397 с.
35 История первой мировойвойны 1914–1918 гг. Т. 1–2 / Под ред. И.И. Ростунова. – Т. 1. – М.:«Мысль», 1975. – 326 с.
36 Козенко Б.А. Отечественнаяисториография первой мировой войны // Новая и новейшая история. – 2001. – №3.– С. 12–37
37 «Круглый стол». Перваямировая война и ее воздействие на историю XX века // Новая иновейшая история. – 1994. – №4–5. – С. 34–68; С. 74–112
38 Международныеотношения. Политика. Дипломатия. XVI–XX вв. Сборник статей. – М.: Наука, 1964. –560 с.
39 Новиков Н.Операциифлота против берега на Черном море в 1914–1917 гг. – М: Соцэкгиз, 1937. –455 с.
40 Нотович Ф.И. Дипломатическаяборьба в годы первой мировой войны. – М.-Л.: Соцэкгиз, 1947. – 305 с.
41 Нотович Ф.И. Захватническаяполитика германского империализма на Востоке в 1914–1918 г. – М.: Соцэкгиз,1947. – 274 с.
42 Палеолог М. ЦарскаяРоссия во время мировой войны. – 2-е изд. – М.: Международные отношения, 1991 –240 с.
43 Первая мировая война имеждународные отношения. – СПб, 1995. – 608 с.
44 Первая мировая война.Пролог XX века. – М.: Наука, 1999. – 698 с.
45 Писарев Ю.А. Тайныпервой мировой войны: Россия и Сербия 1914–1915 гг. – М.: Наука, 1990. –218 с.
46 Писарев Ю.А. Сербияна Голгофе. – М.: Наука, 1992. – 503 с.
47 Полетика Н.П. Возникновениепервой мировой войны. М.: Наука, 1964. – 348 с.
48 Похлебкин В.В. Внешняяполитика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах: Вып. II. – Войны и мирныедоговоры. – Кн. 3: Европа в первой половине XX века: Справочник. – М.:Международные отношения, 1999. – 672 с.
49 Строков А.Л. Вооруженныесилы и военное искусство в Первой мировой войне. – М.: «Мысль», 1974. – 613 с.
50 Трухановский В.Г. УинстонЧерчилль. Политическая биография. – М.: Политиздат, 1968. – 485 с.
51 Федоров В.Т.Впоисках оружия. – М.: Наука, 1964. – 292 с.