Терско-гребенское казачество
Казаками с конца 15 века называли вольных людей, работавших по найму или несших военную службу на пограничных окраинах России.
Казаки, служившие на Кавказе на нынешней территории Чеченской республики, получили по месту службы имя «гребенских» (от старого казачьего
слова гребень – гора), а позднее «терских» (по названию реки Терек).
Впервые казаки появились на Северном Кавказе в 1578-1579 гг., когда по требованию Турции русская крепость
на реке Сунже была снесена. Чтобы вести наблюдение за ситуацией в регионе, власти направили сюда казачьи отряды с Волги. Московские цари в то время
признавали эти земли «вотчиной кабардинских князей». Поэтому русский казачий отряд существовал здесь многие годы без прямой поддержки метрополии.
Согласно документам 16 века, казаков взял под свое покровительство чеченский правитель Ших-Мурза Окуцкий – верный союзник Москвы. Они находились на
временной службе, поэтому жили без хозяйства и без семей. Число казаков в то время на Северном Кавказе, по данным военных реестров, колебалось от 300 до
500 человек.
Задолго до появления на Тереке крепостей и казачьих городков, горцы теснили ордынские кочевья в степях за Тереком. К
16 веку они контролировали территорию от устья Терека (по обоим его берегам) и до Дарьяльского ущелья. Тем не менее, постепенно Москва наращивала присутствие
в этом районе казачьих отрядов. Складывание постоянного казачьего войска, оседлость русского населения здесь относится к середине 17 века. Именно
этим периодом датированы первые сведения о земледельческих занятиях терско-гребенских казаков, о наличии такой организации как «войско»,
своеобразной самоуправляемой общины, имевшей выборного атамана и «войсковой круг», подобный общинному совету.
Население казачьих городков постоянно пополнялось за счет беглых крепостных крестьян и посадских людей из Центральной
России, Поволжья, Украины. Приток беглого русского люда на Терек увеличивался в период крупных крестьянских войн и восстаний в 17 -18 вв.
В терское казачество вливались и выходцы из горской среды, беглые и пленные разных национальностей. В казачьи городки, как в безопасное убежище,
бежали кабардинцы, чеченцы, кумыки, грузины, армяне, закубанские черкесы – все, кому по тем или иным причинам ( в том числе и из-за нарушения
закона) нельзя было оставаться в родных местах. Многонациональность формировала своеобразный быт и нравы казачьих поселений.
Бесконечные вражеские набеги препятствовали прочной оседлости гребенских и терских казаков, селившихся в 16-17
веках на правом и левом берегах Терека. Укрепленные городки подолгу не существовали, разрушенные после очередного набега, они восстанавливались в
другом, стратегически более удобном месте. И население не было постоянным: так уж повелось, что и казаки, и горцы беспрепятственно перемещались из своих
поселений к соседям. Вот, например, как горцы уходили к казакам. «…Случалось, – пишет русский историк 19 века В.А. Потто в своей работе «Два века терского
казачества», – что какой-нибудь Гассан похищал в соседнем селе красавицу Фатиму, и оба на одном коне, спасаясь от погони, являлись ночью в гребенской
городок. А наутро Гассан превращался в казака Ивана, а Фатима становилась Марией, или, по-гребенски, Машуткой».
Казаки, также как и горцы, занимались земледелием и скотоводством. В то же время они вместе с горцами, в том числе чеченцами и
ингушами, охраняли рубежи русского государства, вместе строили военные укрепления, а при переговорах выполняли роль переводчиков.
В 1721 году терско-гребенские казаки, как и все прочие «вольные» казаки, были определены в ведение военной коллегии
России, оформлены как военное сословие. К этому времени казачьи поселения окончательно переместились на левый берег Терека, где воссоединились в несколько
крупных станиц, существующих и поныне. Линия поселения казачьего Гребенского войска по левому берегу Терека состояла из пяти станиц, из которой
самой западной являлась Червленная. В 60-80 годы 18 в. правительство Екатерины II создает новую казачью линию казачьих поселений между Моздоком и Червленной
путем переселения сюда донских казаков. Это шаг вызвал недовольство чеченцев, ибо тем самым у них отнимали левый берег Терека, вплоть до границ Кабарды.
Недовольство выражали и гребенские казаки, разделявшие с чеченцами и кабардинцами степи за Тереком в хозяйственных целях. Но если казаки глухо
роптали, то чеченские отряды, численностью порой до 3 тыс. человек, открыли настоящую войну. В 70-80 годы 18 в. они неоднократно атаковали
левобережье Терека, стремясь ликвидировать здесь новые крепости и станицы.
В 1785 году началась антиколониальная война горцев Северного Кавказа под руководством имама Мансура. Под его удар попали крепости
Кизляр, Владикавказ, Григориполис и многочисленные станицы. Окончательно же вопрос о левобережье Терека был решен в пользу России в 1859 году с
разгромом и пленением Шамиля.
Быт и культура терско-гребенских казаков
Домашний быт казаков складывался под влиянием обычаев местного горского населения: чеченцев, ингушей, кабардинцев, кумыков. В
сельской местности казаки строили избу, саклю и кладовую, так называемую «хатку». В станицах, прилегавших к Грозному, Владикавказу или к железной
дороге, дома казаков приближались к городскому типу. Внутреннее устройство домов казаков и горцев мало отличалось. Сакля обычно делилась на две части, и
казачья изба имела две комнаты. Убранство комнат было также схожим. Л.Н. Толстой, живший в молодости в Чечне, писал о гребенских казаках, что они
«устраивают свои жилища по чеченскому обычаю».
Традиционно в каждом казачьем, так же как и в горском доме, имелся арсенал оружия. На одной из стен висели кобура для
пистолета и кинжал в кожаной или серебряной оправе, тут же – шашка с серебряными бляхами, револьвер, берданка или двустволка и несколько штук
кинжалов в простой оправе. Оружие для казака, так же как и для чеченца, ингуша, кумыка, кабардинца было неотъемлемой частью жизни. Казаки высоко
ценили мастерство чеченских оружейников, поэтому о знаменитых атагинских клинках говорится даже в старинных казачьих песнях.
Горская одежда, приспособленная к укладу местной жизни, была принята и освоена казаками, как мужчинами, так и
женщинами. Мужчины носили кавказскую бурку, бешмет, папаху, башлык, черкеску. Украшали себя кавказским поясом, кинжалом и газырями с металлическими
или серебряными наконечниками. Праздничная одежда казака висела в избе на видном месте: несколько черкесок разных цветов, украшенных простыми
и серебряными газырями, мягкая праздничная обувь – сапоги, ноговицы и чувяки с чулками, обшитыми галуном или бархатом.Чеченцы, ингуши, кумыки,
черкесы, ногайцы в свою очередь, многое из одежды переняли у русских. «Последствия сближения с русскими, – отмечал в 1859 году современник, – были
очевидны». Детей стали одевать в рубашки. А с течением времени и взрослые стали пробовать носить одежду европейского покроя.Терские казаки ввели в свою кухню
ряд чеченских национальных блюд: лепешки с начинкой из сыра и овощей, пресный хлеб–пасту, дат-кодар – смесь творога с топленым маслом многое другое. Горцы
тоже оценили некоторые чисто русские продукты, в том числе удобные для кухни в зимние месяцы воблу и квашеную капусту.
Горские музыкальные инструменты и танцы естественно вошли в жизнь терских казаков. На зурне, свирели, пондуре играли
мужчины, а на гармошке играли женщины-казачки. А круговой и темпераментный танец Наурская лезгинка стал национальным танцем терских
казаков.
Так же естественно неотъемлемой частью жизни казаков стало участие в состязаниях по джигитовке, во время которых они
демонстрировали смелость, находчивость и искусство верховой езды. А казачки, так же как и женщины-горянки, любовно и заботливо ухаживали за конями.
Многонациональность региона неизбежно сказалась на взаимных языковых заимствованиях. В процессе общения и
казаки, и горцы расширяли свой словарный запас. Благодаря этому сегодня мы можем, например, описать чеченскую одежду и обычаи.
Смешанные семьи
Терские казаки еще с середины 16 века установили добрососедские отношения с чеченцами. На протяжении длительного времени горцы и
казаки жили мирно то рядом, то вместе, помогали друг другу во всем и роднились между собой. Среди многих свидетельств об этом – рассказ чеченского
историка Умалата Лаудаева о своих сородичах из станицы Червленной. В эту станицу бежали чеченцы из селения Гуни, нынешнего Веденского района.
Прожив там довольно долго, гуноевцы породнились с казаками, хотя никогда не забывали своей прародины и всегда были рады встрече с земляками. Один из
любителей старины писал: «Среди терских казаков… даже в типе их наружности проглядывают черты, общие с горцами; особенно характерны эти черты у
казачек: наряду с лицом великорусской красавицы, круглым, румяным, мы встречаем продолговато-бледное, овальное личико с чеченской кровью».
Еще одно наблюдение о результатах соединения русской и кавказской крови оставил в 1915 году местный краевед Ф.С.
Гребенец: «Новогладковская женщина – местного происхождения. Она приобрела легкий стан от кавказского горца, а от казака заимствовала рост, мускульную
силу и трезвый характер русской женщины. Таким образом, в каждой новогладовской казачке течет кровь чеченца, кабардинца или ногайца и многих других народностей
Кавказа, которые так или иначе соприкасались с ними, входили в семью гребенцов и становились ее членами».
Многие терские казаки были кунаками (друзьями) чеченцев. Они гордились этой дружбой и верность ей передавали от
поколения к поколению. А кунаки всегда роднились между собой. Читаем у Толстого: «Еще до сих пор казацкие роды считаются родством с чеченцами…
Дедушка Ерошка говорил Оленину: – Вся наша родня – чеченская, у кого бабка, у кого тетка чеченка была».
Смешанные семьи возникали не только в казачьих станицах, но и в горных аулах. Так, во время Кавказской войны русские солдаты
порою в силу определенных обстоятельств уходили в горы. Там они женились на чеченках, ингушках, черкешенках, кумычках, обзаводились хозяйством и начинали
новую, мирную жизнь.
Веками шло взаимопроникновение русских и горских обычаев и традиций. И в результате разные нации пришли к общему семейному
и общественному укладу.