Внутреннее устройство вестготского королевства в
VII
в.
Традиционное языческое самосознание вестготов претерпело в VII веке радикальные изменения. Процесс слияния двух этнических групп, римлян и вестготов, завершился в VII веке, причем с уверенностью можно сказать, что этот процесс затронул социальную и политическую верхушку. И в то же время мы не располагаем никакими данными о положении вестготов, поселившихся в Месете. Возникло новое политическое государственное самосознание, зачатки которого отчетливо проявляются уже у Иоанна Бикларского; в трудах Исидора Севильского оно принимает полностью развитые формы, у Юлиана Толедского перерастает в неизвестный до тех пор национализм.
Иоанн Бикларский, писавший в последнее десятилетие VI века, осуждает мятеж своего единоверца-ортододокса Херменегильда, так как это восстание "причинило готам и римлянам больше вреда, чем вражеское нашествие". Хотя он и совершенно четко разграничивает обе этнические группы, но уже выражает общие интересы всех "граждан государства". Историческая картина Исидора Севильского отражает следующую ступень развития. Труд Исидора заключается доказательством того, что готы превосходили римлян или по меньшей мере были им равны. Ни один другой враг не причинил империи столько несчастий, сколько готы; они захватили Рим, город, который до тех пор побеждал все другие народы. Исидор стремится доказать легитимность вестготского владычества, указывая на древность этого народа, его благородство и храбрость. Византийцев он считает врагами, а их господство в Южной Испании представляется ему узурпацией. "Псевдологическое соотнесение" (по Р. Венскусу) предполагало с одной стороны отсутствие любых правовых, языковых и конфессиональных различий, а с другой стороны исчезновение римского имперского самосознания. Оба эти условия были выполнены к середине VII века. В вестготском государстве впервые произошло формирование нации на территориальной основе.
В церковных и светских юридических источниках VII века в роли конститутивных элементов государства постоянно фигурируют три понятия: народ (gens), отечество (patria) и король. Изменения в понятии gens, ставшем обозначать вместо племени все население Испании, мы разобрали выше. Сложнее истолковать термин patria. Его содержание не составляла территория государства. Только при подозрениях в совершении преступления против короля, народа и отечества можно было подвергнуть пыткам несвободного человека, чтобы вынудить у него показания против его господина.
В политической сфере народ должны были представлять отдельные индивидуумы, так как в своей совокупности он был политически недееспособен. На это представительство имел право не только один король. Королевское право помилования в случае, если речь шла о преступлении против отечества и народа, требовало подтверждения со стороны придворной знати и епископов. Тем самым в подобных обстоятельствах обе эти группы выступали в качестве представителей народа (gens). Знати согласно юридическим представлениям того времени принадлежала в государстве очень важная роль. Всвязи с необычайным экономическим могуществом высшего слоя он всегда представлял опасность для королевской власти. Нельзя не заметить, что политические права знати были древнее, чем королевские. В некотором смысле король выглядел "узурпатором", присвоившим себе прерогативы аристократии.
Если в первой половине VII века доминировала система королевских выборов, то во второй половине столетия усилилась тенденция к передаче короны по наследству. Средствами, которые употреблялись для достижения этой цели, были назначение соправителем (Хиндасвинт – Реккесвинт, Эгика – Витица) и указание предшественника, кто должен быть его преемником, предвосхищавшее результаты последующих выборов (Вамба – Эрвиг, Эрвиг – Эгика). Впрочем, выборное право не было полностью забыто, как показывают избрания Вамбы и Родериха. Тем не менее тенденция к передаче власти по наследству была очевидна; она проявилась и в том, что начиная с 642 г. на трон, по-видимому, вступали представители только двух родов. Кажется, этому процессу в немалой степени способствовала церковь, видевшая в нем средство против междоусобных войн.
Круг выборщиков был впервые назван Четвертым Толедским собором. Шестой Толедский собор отказал в пассивном праве выбора бывшим не-свободным, лицам духовного звания, иностранцам и тем, кто был однажды подвергнут унизительному наказанию обрезания волос (decalvatio). Само действие должно было происходить в Толедо или в месте смерти предыдущего короля. Круг светских выборщиков стал более ограничен: к выборам допускались только представители придворной знати (maiorespalatii). Король должен был выполнять определенные этические требования. От него ожидали, что он будет защищать христианскую веру от иудеев. Он должен был проявлять умеренность в своих суждениях, действиях и образе жизни. И в конце концов, от короля требовали бережливости в расходах.
Вслед за выборами, которые, вероятно, завершались процедурой "народного" одобрения, следовал ряд церемоний, последовательность которых сейчас невозможно с уверенностью установить. Неизвестно, существовала ли она вообще. Инаугурация византийского императора в VI веке также могла меняться. В последующем изложении мы опишем эти действа в том порядке, в котором они были засвидетельствованы Юлианом Толедским при коронации Вамбы. После смерти Реккесвинта придворные сошлись на кандидатуре Вамбы, хотя выборы проходили очень трудно. После этого король и выборщики обменялись клятвами. Королевская клятва, содержание которой нам известно неполностью, с 636 г. включала обещание противостоять нападениям иудеев на христианство. Не позднее 635 г. король должен был торжественно обещать тщательно отделять свою личную собственность от государственной. Эрвиг заставил Эгику поклясться никогда не использовать свою власть в противоправных целях. Присутствовавшие при дворе обещали королю хранить верность и заботиться о благополучии племени, отечества и короля. Клятва знати была впервые включена в протокол и подписана приносящими ее самое позднее при выборах Вамбы. Сторонники Павла клялись быть верными ему и бороться с Вамбой и его сторонниками. Это указывает на то, что клятвенная формула, если таковая вообще существовала, могла принимать различные формы. Постоянные упоминания верности и обоюдность клятвы отчетливо говорят о том, что эта процедура уходит корнями в отношения между королем и его дружинниками. Только члены придворной знати приносили клятву непосредственно королю. Остальные свободные клялись перед королевскими уполномоченными, ездившими по стране.
Новый правитель облекался королевской властью сразу после обмена клятвами, как отчетливо говорит Юлиан Толедский. Впрочем, оставались еще две важные процедуры: помазание и коронация. Так как избрание Вамбы произошло за 180 км от Толедо, отсрочку помазания следует отнести за счет обычая проводить этот ритуал в столице страны. На 19-ый день после своего избрания Вамба в полном королевском облачении отправился в дворцовую церковь св. Петра и Павла. Здесь король, стоя перед алтарем, принес своим подчиненным клятву, которую следует отличать от клятвы, упомянутой нами выше. После этого наконец состоялся важнейший акт, помазание короля. Вамбы преклонил колени, и митрополит Квирик Толедский помазал ему голову. Вестготское королевское помазание следовало ветхозаветному образцу. Сложно определить, когда у вестготов появился этот обычай. Мы впервые слышим о помазании при коронации Вамбы, но сам обряд должен быть древнее, так как Юлиан Толедский говорит о нем как о чем-то само собой разумеющемся. Самый ранний возможный срок введения помазания в церемонию инаугурации – сразу после обращения вестготов в православие. Так как Реккаред начал править еще до перехода в ортодоксальную веру, мы вряд ли можем предположить, что он был помазан на царство. Возможно, первым эту процедуру прошел Сисенанд, так как этот узурпатор, как показывают Деяния Четвертого Толедского собора, стремился к церковной легитимации своей власти.
Значение помазания повышалось с течением времени. Характерно, что мы ничего не знаем об истоках этого обряда у вестготов. Вероятно, источники не воспринимали помазание как нечто, достойное упоминания. Ко времени Вамбы оно уже стало конститутивным элементом коронации. В письме Павла Вамбе, дошедшем до нас благодаря Юлиану, узурпатор называл себя "помазанным королем" (unctusrex), чтобы подчеркнуть свою легитимность. Вестготские списки королей в первый раз упоминают помазание, говоря о Вамбе, о Эгике и Витице там сказано, что они были облечены королевской властью через помазание (unctusest … inregno). Таким образом, значение этого ритуала оттеснило в тень другие церемонии королевской инаугурации. Помазание обычно проводилось в воскресенье. В воскресенье были помазаны и Вамба, и Эрвиг, и Эгика, и Витица, хотя во всех этих случаях между выборами короля и помазанием избранника проходило несколько дней.
Помазание как составная часть инаугурации стало играть большую роль и в франкском государстве. Не вполне ясно, отталкивалось ли помазание Пипина в 751 г., первое франкское королевское помазание, от вестготского образца или же независимо от него напрямую восходило к Ветхому Завету.
Неизвестно, существовала ли какая-то связь между помазанием и коронацией. Не ясно также, был ли обычай королевской коронации заимствован у византийцев, император которых Маркиан первым принял корону в 450 г. У вестготов, возможно, коронация имела и германские корни, так как еще во времена расселения в южнорусских степях их вожди носили на голове металлические обручи, а позднее, вероятно, роскошно отделанные шлемы. Обряд коронации, должно быть, находился в тесной связи с духовной сферой, так как короны часто отсылались в церкви в виде подарков. Мы не знаем, когда коронация была включена в состав инаугурационного ритуала; упомянутое пожертвование Реккареда доказывает, что этот король был коронован.
За исключением обоюдной клятвы короля и подданных остальная часть церемониала коронации вестготского короля находилась в ведении церкви. Сохранились ли в королевской инаугурации какие-то германские элементы, неизвестно. Можно было бы вспомнить о поднятии на щите, но применение этого ритуала у вестготов не подтверждается никакими данными.
Король обладал практически неограниченной властью. Ему принадлежало право издавать законы, руководствуясь только своей волей. В компетенции придворного суда, на котором председательствовал король, находилось совершенствование законов. Хотя Реккесвинт и подчеркивал, что законы должны одинаково исполняться как королем, так и подданными, тем не менее существовало много возможностей истолковывать или даже перетолковывать право в пользу правителя. Реккесвинт полностью осознавал эту опасность, так как он вынес постановление, по которому король не мог сам выступать на процессах, в которых он был одной из судящихся сторон, но его должен был представлять его уполномоченный.
Чтобы хоть как-то обезопасить себя от растущей королевской власти, церковь попыталась ограничить правителя моральными рамками. "Король занимает свое положение на основании права, а не на основании своей личности" (regemetenimiurafaciunt, nonpersona), – так постановил Восьмой Толедский собор в 653 г. Большое значение придавали разделению частных владений правителя и государственной собственности.
Целям укрепления королевской власти служила и правовая система. В 654 г. Реккесвинт выпустил "Судебную книгу" (Liberiudiciorum), в которую наряду с 324 законами прежних королей вошло 99 законов Хиндасвинта и 87 Реккесвинта. Это произведение, скорее всего, не должно было покрывать все поле правовой жизни, а служить чем-то вроде справочника для повседневной деятельности судей. Королевский эдикт об обнародовании "Судебной книги" запрещал использовать на суде другие юридические сборники. Тем самым было юридически утверждено равноправие римлян и вестготов, фактически существовавшее с давних пор. Благодаря применению территориального, общего для всех жителей права вестготское государство обогнало в юридической сфере все остальные германские королевства. Создание единого государственного права, должно быть, во многом способствовало укреплению гражданского единства. Уравнение римлян и готов и их слияние в единую нацию по территориальному – а не племенному – принципу получило с этой стороны важный импульс к дальнейшей эволюции. В результате вестготская держава обрела высокую степень "государственности", которой не смогли достичь другие германские государственные образования. Из бродячего племени, "государства личных союзов" получилось "территориальное государство".
Возникновение трансперсональной идеи государственности препятствовало разделению вестготского королевства, в то время как другие германские державы, такие как государства франков, бургундов и тюрингов, неоднократно разделялись между королевскими сыновьями.
В качестве исполнительных органов королевской власти можно назвать – наряду с церковью – администрацию, войско и королевскую дружину. Вестготская администрация была организована гораздо лучше, чем соответствующие инстанции большинства других германских государств. Несмотря на многочисленные перемены, римское наследие сохранилось здесь более полно, чем где бы то ни было еще. Во главе шести провинций королевства, территории которых соответствовали границам римских провинций, стояли герцоги (duces), выполнявшие преимущественно военные функции, но облеченные и гражданскими полномочиями. Так, в их обязанности входило одергивать судей, отправлявших правосудие вне зоны своей юрисдикции, и вообще им вменялось нечто вроде должностного надзора за судьями. При перечислениях чиновников, облеченных судейскими полномочиями, герцог всегда называется в первую очередь. По причине такой полноты власти положение герцога в VII веке предоставляло хорошую отправную точку для достижения королевской короны. Свинтила до своего провозглашения королем был герцогом, то же, видимо, можно сказать и о Сисенанде. Вероятно, до 710 г. Родерих был герцогом Бетики. Павел совершил тщетную попытку сменить герцогскую должность на королевский трон.
Под началом герцогов находились comitescivitatum, графы, осуществлявшие гражданское и военное управление городами и их окрестностями. При этом на первый план, по свидетельству законов, выходила судебная деятельность. Поэтому граф часто назывался "судьей" (iudex), так как его суд был важнейшей инстанцией в правовой сфере. Однако, точно такое же наименование носили чиновники, состоявшие под началом графа. Не во всех случаях можно провести между ними четкую границу. К подчиненным графа относились его заместитель (vicarius) и судьи более мелких районов. Предписания судей передавались посыльными. Исполнение приговора входило в обязанности судебных исполнителей. Кроме того, король для проведения какого-либо процесса мог посыласть судей из своего окружения. К судьям нижнего уровня относился и adsertorpacis, обладавший, впрочем, очень ограниченными возможностями.
Исключение из общей системы администрации, построенной на универсализме чиновников, выполнявших всевозможные королевские поручения, составляло финансовое ведомство. Здесь особенно сильно действовали римские образцы. Третий Толедский собор с одобрения Реккареда постановил, что фискальные чиновники должны являться на ежегодно проводимые поместные соборы, "чтобы они могли узнать, что они должны поступать с подданными кротко и справедливо и не обременять чрезмерными налогами ни свободных, ни фискальных рабов." На епископов была возложена задача контролировать фискальную администрацию. Это постановление стало проводиться в жизнь.
Сохранением до некоторой степени регулярной налоговой системы королевство вестготов отличалось от большинства других германских королевств. Его короли пользовались за границей славой сказочно богатых, а популярность вестготских принцесс у франкских королей объясняется не в последнюю очередь их богатым приданым.
Кроме налоговых сборов и штрафов государь вестготов получал значительные доходы от казенных владений. Их размеры были подвержены серьезным изменениям, так как в источниках часто упоминаются конфискации и реституции. Из королевских владений мы достоверно знаем только Гертикос, где-то в окрестностях Саламанки, и Пампльегу (пров. Бургос). Сыновья Витицы, по некоторым сведениям, получили в наследственное владение от арабов всю казенную собственность, якобы составлявшую 3000 подворьев. Римская государственная почта существовала в вестготском королевстве еще в VII веке.
Вестготское войско, в VI веке часто и успешно сражавшееся с франками, в VII веке утратило свою силу; одной из причин этого можно считать длительный мирный период. Более существенное основание составляет снижение численности свободных в армии. Ослабление войска явственно проявилось в походе Вамбы против Павла. Еще в Испании войско начало совершать всевозможные преступления, грабежи, поджоги, насилие. Многие укрывались от военной службы. Получив такой отрицательный опыт, Вамба издал декрет, по которому каждый, не выполнивший свой воинский долг при вражеском нападении, должен лишиться состояния и свободы. Правомочным извинением могла служить лишь болезнь, но в таком случае в войско следовало отсылать несвободных. Король попал до опреленной степени в зависимость от доброй воли аристократии. Большая часть войска лишь опосредованно подчинялась государю. Вестготское войско славилось хорошей конницей; в высшей степени вероятно, что конными были все знатные люди и, предположительно, какая-то часть их отрядов. Наряду с этим в армии была и многочисленная пехота.
Несмотря на обширную прибрежную линию, у вестготского государства не было флота, достойного упоминания. Сисебут сформировал атлантическую эскадру, которая помогала ему в походе против басков. Как и у знати, у короля была своя дружина. Для королевской власти она, вероятно, была важнее войска. Дружинники были связаны с королем особой клятвой, возлагавшей на них обязательства, которые выходили за рамки обычной клятвы верности. Они были обязаны сопровождать короля (obsequium). В источниках они упоминаются под названиями "верные короля" (fidelesregis), "домашние" (gardingi) и "спутники" (comites). Один раз члены королевской дружины называются франкским термином leudes. Гардинги, в отличие от остальных дружинников, не занимали никаких определенных должностей. Их статус определялся как промежуточная стадия, как предпосылка для возвышения и занятия высокого чина.
Королевские дружинники, как правило, получали земельные пожалования. Для этих пожалований характерно, что пожалованный не должен был вносить регулярные выплаты, полагавшиеся по общим условиям ссуд земельных угодий, что они выдавались на неопределенное время и в любой момент могли быть отозваны королем. Особая форма земельной ссуды (precarium), которую следует возводить к римскому праву, слилась в государстве вестготов с германским институтом дружины и переродилась в орудие королевской внутренней политики. В данном случае речь идет о некоем прообразе феодализма, который, впрочем, так и не достиг у вестготов своего полного развития. Некоторые признаки говорят о том, что король пытался "монополизировать" знать, предоставляя привилегии только членам своего окружения, с которыми его связывала особая клятва, упомянутая выше. Это в первую очередь касается служащих "дворцового ведомства" (palatinumofficium). В то время как Четвертый Толедский собор, созванный в 633 г., причислял к королевским выборщикам всех представителей знатного сословия, Восьмой Толедский собор упоминает об этом праве только в отношении придворной знати (maiorespalatii). Так как из мирян только члены этой группы могли принимать участие в государственных соборах, в этом тоже проявляется возможность политического влияния, которой была лишена остальная аристократия. За политической привелегированностью последовала привелегированность правовая. При совершении проступков, не относящихся к особо серьезным преступлениям, со времен Эрвига представители придворной знати и их дети могли снять с себя все обвинения, просто принеся клятву в своей невиновности. В конечном итоге Тринадцатый Толедский собор постановил, что ни один придворный не может быть осужден без формального судебного процесса. Вину обвиняемого нужно было доказать перед судом, составленным из епископов и членов придворной аристократии. Тем самым был создан сословный суд. Король мог принимать на свою службу и людей из несвободного сословия. Часто им доверялись достаточно важные задачи. Королевские рабы обладали, в отличие от остальных несвободных, юридическими и экономическими привилегиями. Перед судом начальники королевской конюшни, кравчие, начальники серебряной мастерской и кухни обладали одинаковыми свидетельскими правами со свободными. Этих людей не следует смешивать с чиновниками королеского двора, принадлежавшими к свободному сословию, должности которых имели значение лишь почетных титулов.
Король мог предоставить любому своему рабу полное право свидетеля. Это приводило к тому, что определенные представители аристократии формально передавали королю своих рабов, чтобы пользоваться их услугами на судебных процессах. Среди королевских рабов попадались состоятельные люди, располагавшие земельными владениями и многочисленными рабами. Впрочем, король имел право высшей собственности над их состоянием. Некоторые из них достигали такого положения, что могли основывать домашние церкви и обставлять их всем необходимым. Хотя духовным саном могли быть облечены только свободные, у короля были свои несвободные клирики. Король мог привлекать на свою службу также рабов, принадлежавших частным лицам. При этом часто дело доходило до недоразумений, поскольку бывшие рабы на своем новом посту стремились из мести навредить бывшему господину. Поэтому в 683 г. Эрвиг был вынужден отказаться от назначения рабов, не принадлежавших ему, на высшие должности.
Использование несвободных предоставляло королю то преимущество, что в их лице он получал послушное орудие, полностью зависевшее от его милости. Каким образом сказывались назначения несвободных на государственные должности, неизвестно. И все же в королевских рабах следует видеть важный инструмент, обеспечивавший претворение в жизнь rоролевской воли.
В VII веке усилились социальные различия. С одной стороны, имелся чрезвычайно богатый высший слой, а с другой стороны, расло число рабов и вольноотпущенников. Имущество высшего слоя состояло по большей части из земельных владений. Из законов выясняется, что некоторые имения находились в нескольких днях пути от места жительства своего владельца. Знатные люди прибегали к земельным ссудам и в своем кругу.
К сожалению, мы мало что знаем о генеалогиях вестготских знатных родов и об истории их владений. В арабский период в верхнем течении реки Эбро значительным могуществом и обширными владениями располагал род Бану Квази. Один из его родоначальников, Фортунат, перешел при завоевании Испании в ислам и таким образом сохранил свое имущество и социальное положение. К знатным вестготам, утвердившимся и при арабской власти, относятся также сыновья Витицы и упоминавшийся выше Теодемир со своим сыном и преемником Атанагильдом.
Сложно определить и число знатных семей. В приговоре, вынесенном Павлу и его сторонникам, называются имена 52 осужденных, и всех их можно смело причислить к правящему классу, так как простые люди, конечно же, не считались достойными упоминания. При этом, похоже, в данном случае речь шла о большей части септиманской аристократии и о некоторых представителях знати Тарраконской Испании. Судя по всему, во всем государстве вестготов насчитывалось несколько сотен значимых в социальном и экономическом отношении семейств. Впрочем, к придворной знати, по- видимому, принадлежал очень узкий круг семейств. Если включенные в Хронику Альфонса III генеалогии последних королей вестготов основываются на подлинной традиции, то начиная с 642 г. престол занимали представители только двух родов. Поэтому мы можем предположить существование внутри самой знати в высшей степени узкой "правящей верхушки". Кажется, число простых свободных людей на протяжении VII века неуклонно уменьшалось. Причины этого процесса следует искать в закрепощении, являвшемся частым правовым наказанием у вестготов, а прежде всего в более или менее добровольном переходе к зависимым отношениям. В законодательстве засвидетельствованы примеры самопродажи свободных людей в рабство. Одна из формул, относящихся к этому явлению, упоминает в качестве основных причин нужду и нищету.
Об исчезновении свободного сословия говорит прежде всего один закон Хиндасвинта. Если до сих пор свободный, умиравший в походе и успевший составить завещание, должен был заручиться подписями трех свободных, выступавших в роли свидетелей, то теперь король вынес решение, по которому достаточно было собственноручно написать этот документ, если невозможно было найти свидетелей. Должно быть, имущественные дела простых свободных людей обстояли плачевным образом. Тот, кто не повиновался вызову в суд, должен был заплатить судье и жалобщику по 5 солидов. При невозможности уплаты штрафа такой человек получал 50 ударов. Следовательно, были такие свободные, которые охотнее ложились под плеть, чем платили 10 солидов.
В социальной структуре ступенькой ниже свободных стояли вольноотпущенники. Как по римскому, так и по германскому праву рабы, после того как они обретали свободу, не получали всех прав свободного человека. Такими правами могли пользоваться только их дети. У вестготов вольноотпущенники были ближе к рабам, чем к свободным.
Еще хуже, чем у вольноотпущенников, было положение рабов. Судя по всему, их численность была очень велика. Шестнадцатый Толедский собор постановил, что у приходских церквей, даже если они были бедны и владели лишь десятью рабами, должен был быть собственный священник. Следовательно, во владении большинства приходских церквей, которых в государстве вестготов было несколько тысяч, находилось больше десяти рабов. При этом приходские церкви ни в коем случае не относились к числу крупных рабовладельцев. Монастыри и кафедральные соборы, но прежде всего аристократия и король располагали огромными толпами рабов. Рабами могли владеть даже бедняки: Проститутки, уличенные в постоянном возвращении к своей профессии, в качестве наказания дарились беднякам. У одного раба могло быть несколько господ. В данном случае, очевидно, господами этого раба были бедняки. Рабы были в принципе лишены всех прав, хотя закон и защищал их от наиболее грубых форм эксплуатации. В правовом отношении они отличались от вольноотпущенников прежде всего тем, что они, за незначительными исключениями, не могли выступать в суде. В случае правонарушения они, как правило, не привлекались к ответственности сами, но за них перед судом выступал их господин. Они могли, как римские рабы, владеть собственным имуществом (peculium), хотя оно и не считалось частной собственностью в полном смысле слова. Кажется, некоторые рабы достигали относительного благосостояния, так как Реккесвинт признал определенную ценность свидетельских показаний тех рабов, которые прежде не подвергались наказаниям и "не были отягчены нищетой". В этом законе очевидно признается правовое расслоение внутри сословия рабов. Вестготский закон проводит четкое разграничение между "полезными" (idonei) и "простыми" (viles) рабами. К последней группе относились сельские рабы (rustici), а "полезные" рабы были, как правило, ремесленниками. Некоторые несвободные могли так высоко подниматься по социальной лестнице, что позволяли себе грубо и презрительно обходиться с аристократами. Этот закон Хиндасвинта проясняет разницу между юридическим статусом, по которому рабы были аболютно бесправны, и социальным положением, позволявшим некоторым из них подниматься на ступень выше знатных людей.
Положение низших слоев общества, судя по тому, что нам известно, было действительно удручающим. Хиндасвинт издал строгий закон против детоубийств, так как число этих преступлений увеличивалось во всех провинциях его государства. Из текста закона вытекает, что речь шла об убийстве детей, рожденных в браке. Мотивы следует искать прежде всего в экономических проблемах родителей. Шестнадцатый Толедский собор был вынужден выступить против участившихся в вестготском королевстве самоубийств, чрезвычайно редкого явления для Средних веков.
Социальное развитие в VII веке характеризуется возрастающей поляризацией. Экономическое и политическое могущество сконцентрировалось в руках все более сужающегося аристократического круга, в то время как количество простых свободных людей все уменьшалось, а число вольноотпущенников и рабов увеличивалось. Города также не смогли породить социальный средний слой, который мог бы несколько сгладить эти резкие контрасты. Вестготские города были прямыми преемниками городов поздней античности. Впрочем, и здесь мы замечаем очевидные признаки упадка. К самым крупным по занимаемой площади городам относились Мерида, римские стены которой окружали 81 гектар земли, Кордова (70 га), Кармона и Сарагоса (по 47 га) и Луго (34 га). Впрочем, на основании этих данных мы можем сделать лишь очень условные выводы о численности городского населения, так как нам неизвестна его плотность, вероятно, сильно различавшаяся от одного города к другому.
Римская муниципальная система, основанная на городском самоуправлении, осуществлявшемся городским советом, уже в IV веке оказалась в критической ситуации, так как поддерживавший ее слой, а именно городской средний класс, оказался под угрозой исчезновения. В VI веке уже были города без городских советов. Полномочия курий, зафиксированые еще в РЗВ, все больше сужались и к началу VII века они занимались лишь делами, добровольно предоставленными в их распоряжение горожанами. О положении куриалов в вестготском государстве сообщает один закон Хиндасвинта, из которого следует, что сверх общих налогов они должны были выделять личные средства на определенные работы по городскому благоустройству. Этот закон говорит нам о том, что куриалы существовали еще в середине VII века, но что жили они в довольно угнетенном положении, как выясняется из ущемления их собственнических прав. Хотя остатки древнего городского среднего класса находились на пути к полному вымиранию, в то же время его место не спешила занять никакая новая социальная группа. Ремесленное производство – как во времена античности – никоим образом не ограничивалось городскими пределами. Торговля, по всей видимости, находилась по большей части в руках евреев и восточных купцов, то есть двух социальных групп, представлявших собой периферию вестготского общества. В целом значение городов не следует преувеличивать. Доля городских жителей по отношению ко всему населению страны была довольно незначительной и вряд ли составляла когда-нибудь более 10 процентов. Так как подавляющее большинство населения жило в деревнях, города не могли оказывать сколь-нибудь значительное влияние на общегосударственные социальные процессы.
Таким образом, существенная часть населения не была заинтересована в сохранении вестготской державы, так как это государство ничего не могло им предложить. Смены правителя могли не опасаться, кроме евреев, также рабы и вольноотпущенники. И действительно, арабское завоевание положительно сказалось на экономическом положении низших слоев. Вряд ли будет ошибкой предположить, что социальная напряженность сыграла свою немаловажную роль в падении вестготского королевства. Причины этих социальных процессов лежали, с одной стороны, в давнем усилении позиций аристократии у вестготов. С другой стороны, определенную ответственность следует возложить и на общественные отношения поздней античности, к которым приспособились вестготы. Ассимиляция в существенной степени облегчалась тем фактом, что в обеих этнических группах ведущую роль играла знать. Социальное развитие вестготского государства во всех своих важнейших чертах явилось продолжением позднеантичных отношений.
Заслугой вестготов остается и то, что они впервые в истории Пиренейского полуострова объединили его в единое самостоятельное государство. Историческое значение вестготской державы в любом случае превосходит значение большинства других государств, образовавшихся в ходе Великого переселения народов. В развитии средневековой европейской государственной системы большую роль сыграло только королевство франков, получившее счастливую возможность жить и развиваться без тех катаклизмов, которые разрушили страну вестготов.
Список литературы
1. Дитрих Клауде. История вестготов (enoth.narod.ru)