Содержание
Введение.
1. Что такое дзэн? Его идейные принципы.
2. Влияние дзэн-буддизма на японскую культуру.
3. Дзэн-буддизм в наше время.
Заключение.
Список использованных источников и литературы.
Введение
Актуальностьтемы: дзэн-буддизм в последние годы вызывает к себе живой интерес как вАмерике, так и в Европе. Он получил такое распространение в основном благодарятрудам Д. Т. Судзуки и А. В. Уотса.
Хронологическиерамки охватывают период примерно с IX века и по наши дни, однаконепосредственность дзэна породила распространенное мнение, что это учениеисходит из источников, бывших еще до Будды.
Цельюисследования является рассмотрение основных идейных принципов дзен-буддизма,характеристика его влияния на японскую национальную культуру, отличающуюсяглубокой символичностью, а также рассмотрение значения философии дзен-буддизмадля европейской культуры ХХ века.
Исходяиз цели исследования, автор поставил следующие задачи:
а)определить, что такое дзэн-буддизм и рассмотреть его идейные принципы;
б)рассмотреть его влияние на японскую культуру;
в)рассмотреть дзэн-буддизм в наше время.
Основнымиисточниками для изучения этой темы являются:
— «Сто одна история о дзэн»[1].Здесь приводятся подлинные случаи из жизни китайских и японских учителей дзэнна протяжении более чем пяти столетий.
-«Десять быков»[2].Это перевод знаменитого китайского комментария стадий осознавания, ведущих кпросветлению, иллюстрированный здесь одним из ведущих в Японии мастеров гравюры20-го столетия.
— «Сосредоточение»[3].Это перевод древней санскритской рукописи. Это древнее учение, хранившееся вКашмире и других местах Индии более четырёх тысячелетий; его вполне можносчитать прародителем дзэн.
Основнымисточником была книга «Сто одна история о дзэн». В ней описывается множестворазличных историй о дзэн, ярко показывающих его цель.
1.Что такое дзэн? Его идейные принципы
Этоне религия в популярном понимании, так как в дзэне нет бога, которому можнобыло бы поклоняться, нет также никаких церемониальных обрядов, ни землиобетованной для отошедших в мир иной, и, наконец, в дзэне нет также такогопонятия как душа, о благополучии которой должен заботиться кто-то посторонний,и бессмертие которой так сильно волнует некоторых людей. Дзэн свободен от всехэтих догматических религиозных затруднений.
То,что в дзэне нет Бога, не значит, что дзэн отрицает существование Бога. Дзэн неимеет дела ни с утверждением, ни с отрицанием. Когда что-либо отрицается, тосамо отрицание уже включает в себя противоположный элемент. То же самое можетбыть сказано и об утверждении. В логике это неизбежно. Дзэн стремится поднятьсявыше логики и найти высшее утверждение, не имеющее антитезы. Дзэн в равной мерене является ни религией, ни философией.
Вто время как, с одной стороны, дзэн в высшей степени абстрактен, его методологическаядисциплина, с другой, — приносит огромную пользу человеку и определяет егомораль. Когда дзэн выражается в нашей повседневной практической жизни, мыиногда забываем о его отвлеченности, и тогда-то как нельзя ярче и проявляетсяего действительная ценность, так как дзэн находит невыразимо глубокую мысльдаже в таких простых вещах как поднятый вверх палец или простое приветствие,обращенное друг к другу случайно встретившихся на улице. В дзэне самое реальное– это самое абстрактное и наоборот. [4]
Д.Т. Судзуки писал: «Дзэн мистичен, – да иначе и быть не может, так как дзэнявляется основой восточной культуры. Именно этот мистицизм часто мешает Западуизмерить глубину восточного ума в связи с тем, что по природе своей мистицизмотрицает логический анализ, а логичность является основной чертой западногоума. Восточный ум синтетичен, он не придает слишком большого значениянесуществующим подробностям, а стремится, скорее, к интуитивному постижениюцелого.
Дзэн– это систематизация или, скорее, кристаллизация всей философии, религии исамой жизни Дальнего Востока, и в особенности Японии».[5]
Дзэн-буддизм– это образ жизни и взгляд на жизнь, который нельзя свести к какой-либоформальной категории современной западной мысли. Это не религия и не философия,не психология и не наука. Это образец того, что в Индии и Китае называют«путь освобождения», и в этом смысле дзэн-буддизм родственендаосизму, веданте и йоге. Его можно описать лишь косвенно, указав, чем он неявляется, подобно тому, как скульптор раскрывает образ, удаляя лишние пластымрамора.
Висторическом отношении дзэн является результатом развития двух древних культур:Китая и Индии, хотя по существу он носит скорее китайский, чем индийскийхарактер. После окончания преследований буддизма, происходивших в 848 году.дзэн некоторое время оставался в Китае не только преобладающей формой буддизма,но также наиболее мощной духовной силой, воздействовавшей на развитие китайскойкультуры. Это влияние было наиболее сильно в правление династии Южной Сун(1127-1279), и в это время монастыри дзэн стали основными центрами китайскойучености. И светские ученые, и даосы, и конфуцианцы подолгу учились в них, амонахи дзэн, в свою очередь, знакомились с китайской классической культурой.Поскольку письмо и поэзия были одним из главных занятий китайских ученых, акитайская живопись очень близка каллиграфии, специальности ученого, художника ипоэта разграничивались не слишком сильно. И китайский дворянин-ученый не былпрофессионалом, и монах, в согласии с духом дзэн, не ограничивал круг своихинтересов чисто “религиозными” вопросами. В результате происходилозамечательное взаимообогащение философских, научных и художественных поисков, вкоторых преобладающей нотой было дзэнское и даосское чувство “естественности”.[6] С XII векадзэн пустил глубокие корни в Японии и получил там поистине творческое развитие.Как порождение этих великих культур, как уникальный и в высшей степенипоучительный пример восточного «пути освобождения», дзэн представляетсобой ценнейший дар Азии миру.
Современ Бодхидхармы, пришедшего в Китай с запада, то есть из Северной Индии,подвергаясь спокойному и систематическому развитию в течение более двухстолетий, дзэн-буддизм прочно обосновался на земле конфуцианства и даосизма ввиде учения, претендующего на:
— особое откровение без посредства св. Писания;
— независимость от слов и букв;
— прямой контакт с духовной сущностью человека;
— постижение сокровенной природы человека и достижение совершенства Будды.
Дзэнописывали так: «Особое учение без священных текстов, вне слов и букв, котороеучит о сущности человеческого разума, проникая прямо в его природу, и ведет кпросветлению».
Наиболеезначительной фигурой в истории дзэна является Эно, которого по традицииназывают Шестым патриархом дзэна в Китае. Он действительно создал дзэн-буддизм,в отличие от других буддийских сект, существовавших в то время в Китае. Вследующем четверостишии отражен установленный им стандарт истинного выраженияверы в дзэне:
Нетдрева мудрости (Бодхи),
Инет зеркальной глади;
Сначала самого нет ничего,
Такчто же может пылью покрываться?[7]
Дзэнскийобычай самопознания через медитацию для реализации настоящей природы человека,с его пренебрежениями к формализму, с его требованием самодисциплины и простотыжизни, в конечном счете, завоевал поддержку знати и правящих кругов Японии иглубокое уважение всех слоев философской жизни Востока.
Большинствозатруднений и мистификаций, возникающих перед изучающими дзэн на Западе,объясняется их незнанием китайского способа мышления, который значительноотличается от нашего. Именно поэтому, если мы хотим критически отнестись кнашим собственным идеям, он и представляет для нас особый интерес. Трудностьздесь состоит не столько в том, чтобы овладеть какими-то новыми идеями,отличающимися от наших, так, например, как философия Канта отличается отфилософии Декарта или взгляды кальвинистов от взглядов католиков. Задачазаключается в том, чтобы уловить и оценить различие в основных предпосылкахмысли и в самом методе мышления. Поскольку именно это часто игнорируется, –наша интерпретация китайской философии большей частью оказывается проекциейчисто европейских идей, облачённых в одежды китайской терминологии. Этонеизбежный порок изучения философии Азии в рамках западной школы, с помощьюслов, и только. В действительности слово становится средством общения лишь втом случае, когда собеседники опираются на похожие переживания.
Причина,по которой дзэн и даосизм представляют на первый взгляд загадку дляевропейского ума, заключается в ограниченности нашего представления очеловеческом познании. Мы считаем знанием лишь то, что даос назвал бы условным,конвенциональным знанием: мы не чувствуем, что знаем нечто, до тех пор,пока не можем определить это в словах или в какой-нибудь другой традиционнойзнаковой системе, – например, в математических или музыкальных символах. Такоезнание называется конвенциональным, условным, потому что оно является предметомобщественного соглашения (конвенции), договоренности относительно средствобщения. Как люди, разговаривающие на одном и том же языке, имеют молчаливуюдоговоренность о том, какое слово обозначает какой предмет, точно так же членылюбого общества и любой культуры объединяются узами общения, основанными наразного рода соглашениях относительно классификации и оценки предметов идействий.
Духдзэн стал означать не только понимание мира, но и преданность искусству иработе, богатство содержания, открытость интуиции, выражение врожденнойкрасоты, неуловимое очарование несовершенства. Дзэн имеет много значений, но ниодно из них не определено полностью. Если бы они были определены, это был бы недзэн.
Говорят,если в жизни присутствует дзэн, то в ней нет страха, сомнения и страстей,чрезмерности чувств. Ни нетерпимость, ни эгоистические желания не тревожатэтого человека.
Изучатьдзэн – это расцвет человеческой природы – нелегко в любом возрасте и для любойцивилизации. Многие учителя, настоящие и ложные, задавались целью помочь другимв постижении дзэн.
Истинностьследующей истории является одним из бесчисленных и подлинных событий дзэн. [8]
ЧАШКАЧАЯ
Нан-ин,японский учитель дзэн, живший в эпоху Мейдзи (1868-1912 гг.) принимал у себяуниверситетского профессора, пришедшего узнать, что такое дзэн.
Нан-инпригласил его к чаю. Он налил гостю чашку доверху и продолжал лить дальше.
Профессорследил за те, как переполняется чашка, и, наконец, не выдержал: «Она жепереполнена. Больше уже не войдет».
«Также, как эта чашка, – сказал Нан-ин, – вы полны ваших собственных мнений иразмышлений. Как же я смогу показать вам дзэн, если Вы сначала не опустошилисвою чашу?»[9]
Подлинныйдзэн проявляется в повседневной жизни, это – СОЗНАНИЕ в действии. Больше, чемлюбое ограниченное знание, раскрывает он все внутренние врата нашейбезграничной природы. Мгновенно освобождается ум. А неискренний, притворный ипагубный для сознания дзэн выдумывают священники и дельцы для мелкой торговли.
Взглянутьна все это можно так – изнутри наружу и снаружи внутрь: повсюдувсеохватывающее, струящееся сквозь нас СОЗНАНИЕ.
Оченьнаглядно показано, что такое есть дзэн в индийской сказке, которую рассказывалИнаят-хан. Сказка о рыбе, которая приплыла к королеве рыб и спросила: «Япостоянно слышу о море, но что же такое это море? Где оно?»
Королеварыб ответила: «Ты живешь, движешься и существуешь в море. Море внутри тебя иснаружи, из моря ты создана и в море ты умрешь. Море окружает тебя, как твоясобственная сущность».[10]
Центральнаяи наивысшая цель религиозной практики в традиции дзен – сатори. Сатори — этодуша дзен, и без него нет дзен”, – пишет Д.Т.Судзуки. Сатори присущинекоторые важнейшие черты:
— иррациональность, необъяснимость, непередаваемость;
— интуитивное проникновение в сущность природы;
— ощущение необычности состояния сатори;
— испытание чувства восторга, как результата реализации чего-то неосознанного;
— краткость, внезапность, мгновенность сатори.
Большоевнимание уделяется в дзен проблемам психотренинга, для чего используются,прежде всего, практики дзадзэн[11]и коан. Коаны — истории из жизни дзэнских патриархов, которые учитель предлагалученику в качестве интеллектуальных задач, содержащие, как правило, элементыпарадоксальности и ставящие под сомнение возможность рационального мышления. Умчеловека, по мнению дзен-буддистов, заменит внезапное озарение, которое можетбыть высказано в словах, но без соответствующего смысла, так как этот смыслпонятен лишь самому озаренному.
*Дзенне признает существования вселенского Будды, считается, что он есть в каждоминдивидууме.
Доизучения дзэна для человека горы – это горы и вода – вода. Когда для негоблеснет истина дзэна, благодаря наставлениям хорошего мастера, горы для него –больше не горы и вода – не вода; позднее, однако, когда он действительнодостигнет сатори, горы вновь становятся горами, а вода – водой.[12]
2.Влияние дзэн-буддизма на японскую культуру
Искусство,выражающее дзэн, является для нас прямым и непосредственным способом еговосприятия. Это особенно верно еще и потому, что искусство, порожденное Дзэн,не столь символично, как другие произведения буддизма и “религиозного”искусства в целом. Излюбленные объекты дзэнских мастеров-художников и поэтов —это то, что мы бы назвали “природа”, “конкретное” или “земное”. Даже рисуяБудду или патриархов и наставников Дзэн, они изображают их на редкостьприземленно и по-человечески. [13]
Направленностьдзэна внутрь подразумевает то, что он непосредственно взывает к духу человека.Когда посредничество формы исключается, один дух общается непосредственно сдругим.
Бедностьи простота сочетаются в дзэне, но просто быть бедным и скромным еще не естьдзэн. Он не проповедует бедность только во имя бедности.
Фактыи опыт ценятся в дзэне больше, чем обряды, символы и понятия, – другимисловами, сущность в дзэне – все, а форма – ничто. Поэтому дзэн – эторадикальный эмпиризм. В связи с этим пространство не есть нечто, простирающеесяобъективно; время не следует считать линией, тянущейся из прошлого черезнастоящее в будущее. Дзэну неведомо такое время, и поэтому такие идеи, каквечность, бесконечность, безграничность и т.п. являются фантазией с точкизрения дзэна, так как дзэн живет в фактах. Когда дзэн сравнивают с молнией,которая исчезает прежде, чем человек успевает вскрикнуть, то не следуетполагать, что простая быстрота есть жизнь дзэна. Однако дзэн избегаетмедлительности и сложности. Когда потекла крыша, учитель вызвал своихпомощников и попросил принести что-нибудь, чтобы уберечь от дождя татами. Одинбез промедления принес бамбуковую корзину, в то время как другой пошел искатькадку, которую он потом принес учителю. Говорят, учитель остался очень доволенпервым монахом, принесшим корзину. Не кто иной, как первый монах понял дух дзэналучше, чем монах, проявивший осмотрительность, хотя мудрость последнегооказалась практичнее и полезнее. Этот аспект дзэна носит специальное название«отсутствие разграничения».[14]
Когдадзэн выражает себя в искусстве, он составляет то, что может быть названо духомдзэн-буддийской эстетики.
Онпроявляется в простоте, непосредственности, смелости, возвышенности,отрешенности от внешнего мира, углубленности внутрь, равнодушии к форме,свободных движениях духа и мистическом дыхании творческого гения во всем мире –как в живописи, так и в каллиграфии, садоводстве, чайной церемонии, фехтовании,танцах и поэзии. Из всех школ махаяна-буддизма дзэн возымел самое сильноевлияние на развитие искусств, являющихся специфической чертой японскойкультуры.
Дляиллюстрации остановимся на японской живописи, известной под названием «сумие»,и японской поэзии «хайку». Дзэн пришел в Японию в XII столетии и за восемьвеков своей истории оказал влияние на различные аспекты японской жизни – нетолько на духовную жизнь самураев, но также на художественное выражение жизниобразованными и культурными слоями общества. Сумие, являющееся одним из такихвыражений, не представляет собою живописи в строгом смысле слова: это своего родачерно-белый эскиз. Чернила делаются из сажи и клея, а кисть из шерсти овцы илибарсука, причем она способна вместить большое количество этой жидкости.Используемая для рисунка бумага довольно тонка и поглощает большое количествочернил, резко отличаясь от полотна, используемого художниками по маслу.Причина, по которой для передачи вдохновения выбран такой материал, заключаетсяв том, что вдохновение должно быть передано по возможности в кратчайшее время.Если кисть задержится слишком долго, бумага порвется. Линии должны наноситьсякак можно быстрее, а их количество должно быть минимальным, только самыенеобходимые линии. Недопустимы медлительность, стирание, повторение,ретуширование, переделка, монтаж. Однажды нанесенные мазки не могут быть смыты,нанесены заново и не подлежат дальнейшим поправкам или доделкам. Любой мазок,нанесенный после, резко выделяется из-за специфических свойств бумаги. Художникдолжен постоянно, всецело и непроизвольно следовать за своим вдохновением.Можно сказать, что кисть выполняет работу сама, независимо от художника,который позволяет ей двигаться, не прилагая никаких сознательных усилий. Еслимежду кистью и бумагой появится логическая связь или размышление, весь эффектпропадает. Так рождается сумие. Художник делает это так умело, что в его работенельзя заметить никаких следов искусственности или определенной цели. Такаянепреднамеренность заимствована у дзэна.
Дзэнесть и в японской литературе, которой присущ дух «вечного одиночества» –«саби» или «ваби». Саби появилось в планировке садов ипарков и в чайной церемонии так же, как и в литературе. Я ограничусьлитературой, особенно той формой литературы, которая носит название«хайку», то есть стихотворения из семнадцати слогов. Эта кратчайшаяформа поэтического выражения является продуктом японского гения. Она былашироко распространена в эпоху Токугавы и в особенности после Басе, бывшеговеликим поэтом, переводчиком, страстным любителем природы – своего родатрубадуром природы. Он провел свою жизнь в путешествиях из одного конца Япониив другой. Басе был буддийским монахом, но был приверженцем дзэна. В началеосени, когда временами начинает идти дождь, природа становится воплощениемвечного одиночества. Деревья оголяются, горы принимают суровый вид, потокистановятся прозрачнее, и по вечерам, когда птицы, утомленные работой дня,направляются к дому, одинокий странник начинает размышлять о судьбе жизничеловеческой. Басе поет:
Странник–
Пустьзовут меня так –
Этотосенний ливень.
Простотаформы не всегда означает тривиальность содержания. Все вещи появляются изнеизвестной пропасти таинственного, и через каждую из них мы можем заглянуть вэту пропасть. Нет необходимости сочинять величественную поэму из сотен строк,чтобы излить чувство, пробужденное тем, что мы увидели в этой пропасти. Вовсяком случае, японские художники, на которых в той или иной степени оказалвлияние дзэн, стремятся использовать как можно меньше слов или мазков кисти длявыражения своих чувств. Когда они слишком полно выражены, не остается места длядогадки и намека, которые являются секретом японских искусств. Когда духвечного одиночества выражается таким образом, мы постигаем сущность сумие ихайку.
Такжеодной из специфических черт японского искусства является стиль «одного угла»,основоположником которого был Баэн (Ма Юань, пользовался большим успехом в1175-1225), один из величайших художников Южной Сун. Стиль «одногоугла» психологически связан с традицией «бережливой кисти»японских художников, ограничивающихся наименьшим числом линий или штрихов визображении объектов на шелке или бумаге. И то и другое очень близко по духудзэну. Простой рыбацкой лодки, окруженной рябью волн, достаточно дляпробуждения в душе зрителя чувства необъятности моря и в то же время чувстваумиротворения – чувства Единого в дзэне.
Здесьимеет место «ваби» – действительности означает «бедность» или, внегативном значении, «не быть в модном обществе своего времени». Бытьбедным, то есть не зависеть от мирских вещей – богатства, власти, репутации – ив то же время чувствовать присутствие некоего внутреннего неоценимогосокровища, находясь вне времени и общественного положения, – вот что составляетсущность ваби.
Возможно,самой яркой чертой восточного характера является способность схватывать жизньизнутри, а не снаружи. И дзэн как раз попал в точку. Равнодушие к форме,являющееся результатом того, что слишком много внимания уделяется важностидуха, особенно заметно в живописи. Стиль «одного угла» и экономия впользовании кистью также помогают выйти за пределы общепринятых правил.
Сабисостоит в неотесанной естественности или архаическом несовершенстве, явнойпростоте или легкости исполнения, богатстве исторических ассоциаций (которые,однако, могут не всегда присутствовать), и, наконец, в наличии элементовнеобъяснимого, поднимающих рассматриваемый предмет на уровень произведенийискусства. Эти элементы принято связывать с пониманием дзэна. Посуда,используемая в чайной комнате, в основном обладает этими качествами.
Лучшевсего это можно продемонстрировать на примере того, как устроена чайная комнатаи какие в ней используются предметы. Взглянув на потолок, можно увидеть, что онвыполнен, по крайне мере, в трех различных стилях, и на некоторые предметы,связанные с чайной церемонией, а также на группировку и кладку дорожных иоблицовочных камней в саду. Имеется много примеров, иллюстрирующих асимметрию,– своего рода несовершенства, или стиль «одного угла». [15]
Художественныепорывы носят более глубокий или более первобытный характер, чем порывынравственности. Нравственность – это предписание, а искусство – это творчество.Первое – это наложение обязательства извне, а второе – неудержимое выражениевнутреннего. Дзэн неизбежно оказывается сродни искусству, но не морали. Дзэнможет оказаться без морали, но не без искусства.
Какбы там ни было, асимметрия, несомненно, является характерной чертой японскогоискусства и служит причиной тому, что непринужденность или доступность такжеоставляют определенные отпечатки на предметах японского искусства. Симметриясвязана с понятием изящества, торжественности и внушительности, что опять-такипринадлежит к сфере логического формализма или абстрактного мышления.
Сдавних времен восточный народ учился подчиняться дисциплине, в которой оченьтрудная задача достигается только после долгой духовной тренировки, есличеловек хочет добиться чего-либо в мире искусства и религии. Дзэн фактическивыразил эту мысль в следующих словах: «Единый во Всем, и Все вЕдином». Когда это понимается до конца, рождается творческий гений.
ПосколькуЕдиный во Всем, некоторые люди считают дзэн пантеистическим учением. Это далеконе так: дзэн никогда бы не допустил, что Единый или Все существуетсамостоятельно, как нечто, воспринимаемое нашими чувствами. Слова «Единыйво Всем, и Все в Едином» должны пониматься как выражение абсолютнойинтуиции праджни, а не подвергаться анализу в плоскости понятий. Когда мы видимлуну, мы знаем, что это луна, и этого достаточно.
Дзэнвсегда выдвигает на передний план свой опыт как таковой и отказываетсясвязывать себя с какой-либо философской системой. Даже если дзэн пускается врассуждение, он никогда не становится на позиции пантеистического объяснениямира, так как не следует забывать, что в дзэне нет Единого.[16]
Принцип,на котором основана живопись жанра сумие, базируется на опыте дзэна и чтонепосредственность, простота, подвижность, духовность, цельность и другиекачества, которые наблюдаются в этом жанре восточной живописи, органическисвязаны с дзэном.
Кначалу XYII столетия японские художники выработали еще более многозначительныйи “импровизационный” стиль сумиэ, который называется хайга и является как быиллюстрацией к стихотворениям хайку. Этот жанр развился из дзэнга —непринужденных зарисовок дзэнских монахов, которые служили иллюстрациями стихамиз Дзэнрин Кушу или к изречениям, взятым из различных сутр и мондо. Дзэнга ихайга представляют собой самые “крайние” выражения стиля суми — здесь оннаиболее органичен, безыскусен и неотесан и изобилует теми “управляемымислучайностями” кисти, которые воплощают удивительную “бессмысленность” самойприроды.[17]
Когдажизнь пуста по отношению к прошлому и бесцельна по отношению к будущему, вакуумзаполняется настоящим — тем настоящим, которое, как правило, в обычной жизнисводится до волосяной линии, до доли секунды, когда ничего и не успеваетпроизойти. Ощущение бесконечно разросшегося настоящего нигде не бывает стольсильным, как в тя-но-ю, чайной церемонии. Строго говоря, это слово обозначаетнечто вроде “чай с горячей водой”.
Нов своей аскетической простоте, например, в школе Сошу Сэн, чайная церемонияявляется подлинным выражением дзэн, и необходимыми атрибутами для нее являютсятолько чашка, чай и горячая вода. Если и этого нет, тя-до (“путь чая”) можетпрактиковаться везде и с чем угодно, ибо, по существу, это то же самое, что и дзэн.
Еслихристианство — это вино, а ислам — кофе, то буддизм — это, конечно, чай. Егоуспокаивающее, очищающее воздействие — это вкус чуть ли не самого просветления,а его легкий привкус горечи соответствует и приятной шероховатости“естественного фактора”, и “срединному пути” между сладким и кислым. Задолго довозникновения тя-но-ю дзэнские монахи использовали чай в качестве стимуляторамедитации. Чаепитие проходило неспешно, в состоянии спокойной бдительности, чтоестественно порождало ритуальный характер самого действия тя-но-ю чай освежал,а зимой согревал тех бродячих монахов-отшельников, которые любили строитьтравяные или бамбуковые хижины в горных чащах или у берега запруженного камнямиручья в ущелье. Лишенная всяких украшений пустота и простота хижины даосскогомонаха или отшельника Дзэн породили стиль не только “чайного домика”, но и всейархитектуры жилища Японии*.
Монашескую“чайную церемонию” ввел в Японии Эйсай, и хотя она по форме и отличалась отсовременной тя-но-ю, чайная церемония одилась отсюда. [18]
Дзэни тя-но-ю породили и особый стиль садоводства, конечно, не тот, что создалразукрашенные псевдо-японские пейзажи с бронзовыми журавлями и миниатюрнымипагодами. Лучшие сады не преследуют цель создать иллюзию пейзажа во всехреальных подробностях, они дают всего лишь намек на общую атмосферу “горы иводы”, и так распланированы на небольшом участке земли, что кажется:человеческая рука не сотворила их, а лишь коснулась, помогая им выявиться.Садовод дзэн-буддист не стремится навязать свою собственную волю природнымформам, он озабочен скорее тем, чтобы следовать “непреднамеренным намерениям”самих форм, хотя это и требует величайшей тщательности и искусности. Этотсадовник только и знает, что стричь, подрезывать, выпалывать и обрабатыватьсадовые растения, но делает он это, ощущая себя составной частью самого сада, ане надзирающим оком, руководящим этим извне. Он не мешает природе, потому чтоон сам — природа, и возделывает ее как бы не возделывая. Поэтому его сад —одновременно и совершенный образец искусства и чудо природы.
Следуетсказать и о том, что воспитательная практика дзен была использована в системеподготовки самураев средневекового рыцарства с его культом насилия и разбоя.Дзен стал религиозно-философской основой самурайского кодекса морали бусидо — «путь воина», который обеспечивал специальную боевую подготовкуотборочных феодальных войск, которые сыграли значительную роль в межфеодальныхвойнах средневековья и в войнах следующих эпох в Японии.
Даосизм,конфуцианство и дзэн выражают склад ума, который чувствует себя во вселеннойкак у себя дома, и воспринимает человека как неотъемлемую часть окружающей егосреды. Человеческий разум — это не плененный дух, спустившийся с высоты, ааспект целого, внутренне сбалансированного организма естественного мира,принципы которого были впервые открыты в “Книге перемен”. Небо и земля —равноправные.[19]
*Эти и другие аспекты влияния Дзен на японскую культуру свидетельствуют обольших потенциальных возможностях религии в становлении национальных аспектовцивилизации.
3.Дзэн-буддизм в наше время
Внастоящее время дзэн нашел неожиданный отклик в различных сферах западнойкультуры: в музыке, живописи, литературе, языкознании, религии, философии ипсихоанализе.
Известнаяамериканская романистка Нэнси Вильсон Росс пишет в журнале следующее:
«Чтобыобъяснить интерес к дзэну, проявляемый в настоящее время на Западе, необходимовзглянуть на ту брешь, которую пробил в западном уме психоанализ: мрачныепредостережения психологов в основном касаются печальных последователейигнорирования более глубоких уровней человеческого сознания: горестныерезультаты видны везде, где появляются тонкие и невидимые начала человеческойприроды всецело во имя внешнего существования». [20]
Впоследние двадцать лет ощущается чрезвычайный рост интереса к дзэн-буддизму. Современ второй мировой войны этот интерес возрос настолько, что явно становитсязначительной силой в интеллектуальном и культурном мире Запада. Это, несомненно,связано с общим интересом к японской культуре, что является одним изконструктивных итогов последней войны. Но если бы дело было только в этом, тодзэн мог бы оказаться лишь преходящим модным увлечением. Более глубокойпричиной такого интереса является то, что мировоззрение дзэн оказалосьсозвучным начинающейся эволюции мысли Запада.
Несмотряна свои тревожные и деструктивные аспекты, цивилизация Запада в наше времянаходится в одном из самых своих плодотворных периодов. В новейших областяхзападной науки, таких как психология и психотерапия, логика и философия науки,семантика и теория связи, возникают удивительные новые идеи и открытия.Возможно, что за некоторыми из этих достижений находится влияние философииАзии, но я убежден, что это скорее параллелизм мышления, чем непосредственноезаимствование идей. Мы, однако, осознаем этот параллелизм, и это обещает нам вбудущем плодотворные изменения взглядов на мир.
Внашем веке мысль Запада меняется настолько стремительно, что наша психикаиногда оказывается просто не в состоянии справится с наплывом новых идей ивпечатлений. Возникли не только серьезные трудности в понимании междуинтеллектуальной и обычной публикой, но и сама направленность нашего мышлениясерьезно подрывает основы здравого смысла, лежащие в фундаменте нашихсоциальных соглашений и общественных институтов.
Исчезаютзнакомые концепции пространства и времени, движения, природы и ее законов,истории и социальных изменений, человеческой индивидуальности, и мы ощущаемсебя плывущими по течению, в реке без берегов, в пространстве, которое всебольше и больше соответствует буддийскому принципу “Великой Пустоты”. Ничто неможет научить нас искусству жить в такой вселенной — ни религиозная, нифилософская, ни научная мысль Запада. В таком, не хранящем следа океанеотносительности мы строим, планы нашего пути. И для абсолютизации, для фиксациисебя в этом мире мы используем те принципы и законы, за которые мы могли быухватиться ради своей духовной и психологической безопасности.[21]
Вконце 50-х гг. ХХ в. дзен-буддизм охватил широкие круги интеллигенции истуденчество, а через десятилетие — мелкобуржуазные слои Западной Европы.Творческая интеллигенция связала с дзен-буддизмом надежды на духовноеобновление, на получение полноты бытия, непосредственно свободы. Разнообразныетечения битников и хиппи видели в нём идейное оправдание морального нигилизма,бытовой распущенности, полного неуважения к социальным обязанностям. Простыеобыватели пытались в этом модном течении найти эффективный способ психотерапии,способный ослабить давление «безумного мира», а также альтернативукризису европейской культуры.
Дзен-буддизмоказал сильнейшее воздействие на европейцев, прежде всего возможностью«мгновенного» достижения просветления и отсутствием продолжительныхпрактик, направленных на самосовершенствование. Именно устремленность«внутрь» дзен-буддизма, интерпретированная европейскиммировоззрением, легла в основу движения хиппи.
Помере ослабления позиций рациональной философии и науки и роста интереса квнутреннему миру человека, интерес к дзен-буддизму перерастал из простогоувлечения экзотикой в образ жизни, позволяющий человеку бросить вызов проблемамсовременного мира.
Непосредственнуюсвязь с искусством дзен можно найти в творчестве Винсента ван Гога и АнриМатисса. «Живая» линия рисунка В. ван Гога сделала бы честь любомуяпонскому художнику тушью. В Арльский период своего творчества В. ван Гогкопировал японские гравюры, рисовал портреты и автопортреты в японском стиле.Художник говорил, что стал смотреть на мир «японскими глазами», что«хотел понять, как чувствует и рисует японец». В его картинахприсутствует очеловечивание природы, характерное для дзен, глубокоевзаимопроникновение всех элементов окружающего мира.
Эстетическийпостулат А.Матисса «точность не есть правда» соответствует постулатудзен о неописуемости реальности. А.Матисс следует внешним сторонам японскойэстетики, таким как орнаментальность и условность рисунка, лаконичность цвета,использование выразительности белого фона. «Белая страница привлекаетвнимание читателя не меньше, чем текст», — писал А.Матисс.[22]
Произведенияван Гога и Матисса, как и искусство великих дзэнских мастеров, отличаетестественность — свойство, относительно редкое в искусстве первой половины ХХвека и присущее только нескольким прекрасным художникам. Эта естественностьобусловлена предельной правдивостью этих художников — они не знали конформизма,раздвоенности мировоззрения и искусства, слова и дела.
Взападной литературе ХХ в. влияние дзен приводило в большинстве случаев кмистицизму или психологизму.
Забываяо том, что для дзен-буддизма реальность — это не только следствие, но и единоецелое с субъектом, большинство западноевропейских и американских последователейдзен-буддизма ХХ века видят в нём средство противопоставить себя миру.
*Возросший интерес к дзэн-буддизму обусловлен интересом к Востоку, а такжесвоими идейными принципами. Однако из-за недостатка литературы на европейскихязыках дзэн неправильно истолковывается, что приводит к искажению его истин.
Заключение
Дзэн-буддизмне является религией. Учение дзен об особых путях проникновения в суть мира всвоей основе ориентируется не на его реальное познание, а предоставляет самомупознавательному процессу мистический характер.
Такжеможно сказать, что дзэн-буддизм, не являясь логической философской системой,предпринимает попытку объяснить все стороны жизни, а также предлагает способдостижения того, что он считает высшими ценностями в соответствии со своимпредставлением о реальности.
Дзэноказал сильнейшее влияние на многие сферы японской культуры и его отражение втаких национальных искусствах, как монохромная живопись, чайная церемония,искусство разбивки садов, разные виды военных искусств, японская поэзия.
Всовременном мире дзэн не только является национальным учением. Оно получилодостаточно широкое распространение на Западе. С распространением дзэна людиприезжают в Японию к дзэнским мастерам, чтобы познать от них суть учения.
Простота,естественность, спонтанность и гармония — эти эстетические принципы не толькосталинеотъемлемымичертами японского искусства, но и во многом определяли отношение к жизни дляяпонцев.
Дзен-буддизммногоцветен и бесконечно разнообразен, как сама жизнь человека. Просветление — всегда ожидаемое и все же вечно неожиданное — рождалось не только из долгихсеансов «сидячей медитации», но и из особого мистического опытажизни. Здесь не важен род занятия, так как важно состояние сознания человека.Если это состояние найдено верно, тогда вся жизнь должна превратиться впроизведение искусства.
Списокиспользованных источников и литературы
Иточники:
1. 101дзэнская история, Лондон, 1939.
Литература
2. УотсА., Путь дзэн, Киев, 1993.
3. РепсП., Нёгэн Сэнзаки, Плоть и кость дзэн, Калининград, 1993.
4. Буддизм:четыре благородных истины, влючает в себя Судзуки Д. Введение в дзэн-буддизм,Харьков, 1999.
Ресурсыинтернета
5. http://www.history.rin.ru