Драматические судьбы личности в условиях тоталитарного общественного устройства (по роману Е.Замятина “Мы”)
Человеку свойственно заглядывать в будущее, пытаться распознать его очертания. Сколько писателей разных исторических эпох пытались приоткрыть
завесу, за которой скрывается будущее, пытались предугадать то, что не дано знать никому: Кампанелла в “Городе Солнца”, Жюль Верн в своих
романах, Оруэлл в “1984”, Н.Г.Чернышевский в “Что делать” и другие. Таким писателем-фантастом был и Е.Замятин. Неудовлетворенность
настоящим, советской действительностью, заставила его задаться вопросом: каким должно быть будущее, чтобы чувствовать себя счастливым, чтобы осуществить свои
надежды, реализовать идеалы? Один из возможных ответов на этот вопрос – знаменитый “четвертый сон” Веры Павловны из романа Чернышевского
“Что делать?”.
Замятин как будто специально повторяет описание этой, одной из классических утопий: его герои живут коммуной
в городе из стекла и металла. В романе “Мы” в фантастическом и гротесковом облике предстает перед читателем возможный вариант общества
будущего. Приводится мечта сильных мира сего: “Жизнь должна стать стройной машиной и с механической неизбежностью вести нас к желанной цели”. К
сожалению, в таком обществе нет ничего, что не предвещала бы уже современная писателю реальность. Перед нами разворачивается “математически совершенная
жизнь” Единого Государства. Символический образ “огнедышащего интеграла”, чуда технической мысли и одновременно орудия жесточайшего
порабощения, открывает книгу. Бездушная техника вместе с деспотической властью превратили человека в придаток машины, отняли у него свободу, воспитали в
добровольном рабстве. Мир без любви, без души, без поэзии. Человеку – “нумеру”, лишенному имени, – было внушено, что “наша
несвобода” есть “наше счастье” и что это “счастье” – в отказе от “я” и растворении в безличном “мы”. Внушено, что
художественное творчества – “уже не беспардонный соловьиный свист”, а “государственная служба”. А интимная жизнь тоже рассматривается как
государственная обязанность, выполняемая сообразно “табелю сексуальных дней”. Роман Замятина – предупреждение о двойной опасности, грозящей
человечеству: гипертрофированной власти машин и власти государства. “Однотипность” безраздельно и неусыпно властвует над жизнью всех
членов общества. Это обеспечивается совершенной техникой и недремлющим оком “хранителей”. Сочинение Замятина проникнуто раздумьями о российской
послереволюционной действительности. В нем угадываются сокровенные мысли о возможных и уже обнаружившихся при жизни писателя извращениях социалистической
идеи. Отношение к политике военного коммунизма стало камнем преткновения для писателя.
Эта политика, предусматривающая сугубую централизацию политической и экономической жизни в стране, ряд жестоких
мер, была временной и вынужденной в условиях гражданской войны и хозяйственной разрухи. Но Замятину (и не только ему в ту пору) представлялось, что другого
выбора не будет и что людям навязана единственная модель дальнейшего движения – новый вариант тоталитаризма. Роман Замятина приобрел особую цену и
поучительность в следующем смысле: как предупреждение о возможных искажениях социализма, об опасности уклонений от демократического пути и злоупотреблений,
насилия над человеческой личностью. Последующие события отечественной и мировой истории показали, что тревоги писателя не были напрасными. Наш народ пережил и
горькие уроки коллективизации, и сталинизм, и репрессии, и всеобщий страх. и застой. Очень многие сцены романа заставляют вспомнить недавнее прошлое.
Манифестация в честь Благодетеля, официозные выборы, “хранители”,которые следят за каждым шагом человека. Но Замятин
показывает, что в обществе, где все направлено на подавление личности, где игнорируется человеческое “я”, где единоличная власть является
неограниченной, возможен бунт. Способность и желание чувствовать, любить, быть свободным в мыслях и поступках толкают людей на борьбу. Но власти находят выход:
у человека при помощи операции удаляют фантазию – последнее, что заставляло его поднимать гордо голову, чувствовать себя разумным и сильным. Все же остается
надежда, что человеческое достоинство не умрет при любом режиме. Эту надежду высказывает женщина, которая своей красотой побуждает к борьбе. У Замятина в
романе есть мысль, необычная для многих наших современников. Писатель настаивает на том, что не существует идеального общества. Жизнь – это
стремление к идеалу. И когда это стремление отсутствует, мы наблюдаем разлагающее время застоя. Есть в романе еще одна тема, созвучная сегодняшнему
дню. Это тема экологической тревоги. “Антиобщество”, изображенное в книге, несет гибель естеству жизни, изолируя человека от природы. Автор мечтает
выгнать “обросших цифрами” людей “голыми в леса”, чтобы они учились там у птиц, цветов, солнца. Только это, по мнению автора, может
восстановить внутреннюю сущность человека.
Автор романа “Мы” принадлежит к тем крупным художникам, кто усиленно приковывал внимание к
“вечным ценностям” в условиях глобальных исторических сдвигов XX столетия. В свое время роман не был принят. Очень дорого обошлись нам
легкомыслие и обидчивость тогдашних идеологов по отношению к сомнениям Замятина. Автор на своих “запретных” страницах выстраивает
непрерывную цепочку времени, не прослеживая которую, нельзя понять ни настоящего, ни будущего. Произведения, подобные роману “Мы”,
пробившиеся к нам из небытия, позволят “по-новому” взглянуть на события истории, осмыслить роль человека в них. “Мы” -предостережение
против отказа сопротивляться, если человеческое сообщество хотят превратить в совокупность “винтиков”. Такие произведения, как “Мы”,
“выдавливают” из человека рабство, делают его личностью. Уезжая в эмиграцию, Замятин (как он писал Сталину) надеялся, что, может быть, вскоре
вернется – “как только у нас станет возможно служить в литературе большим идеям без прислуживания маленьким людям, как только у нас хоть отчасти
изменится взгляд на роль художника слова”. Замятин смог вернуться на родину лишь с концом “ига разума” и началом распада Единого
государства. Посмертно.