/>
Людиуже в доисторические времена создавали представление о мире, который ихокружает, и о силах, которые правят и миром, и человеком. О существовании этихвзглядов и представлений свидетельствуют материальные остатки древнейшихкультур, археологические находки. Примитивный способ производства и старейшиеформы организации общества, которое еще не было классово дифференцированным,оставили лишь эти косвенные свидетельства, говорящие о “мировоззрении” своихносителей. Прогрессирующее развитие производительных сил и более сложнаяструктура общества неотделимы от расширения опыта и знаний о мире и техзакономерностей, которые влияют на природу и человека. Этот процесс вел кобразованию классовых обществ с более сложной организацией производства, ксозданию письменности. Первые доказательства существования письменности наизломе 4-го и 3-го тысячелетий до н. э. были получены на территории Месопотамиии Египта. Письменные заметки, которые первоначально применялись в хозяйственнойи деловой областях, постепенно охватывали мир мыслей и “создателей” письма, ивсех тех, кто получил от них это наследие, совершенствовал и использовал его.
Древнейшиеписьменные памятники ближневосточных областей не представляют, очевидно,целостных философских систем с точным понятийным аппаратом. В них не отраженапроблематика бытия и существования мира (онтология), нет четкости в вопросе овозможностях человека познать мир (гносеология). На эту ступень развития вышлилишь античные мыслители, которые стоят у начала традиции европейскогофилософского мышления. Развитие древнегреческой философии и всей дальнейшей,связанной с ней традиции не было бы понято в полной мере и объяснимо без знаниянаследия мысли древнейших цивилизаций Ближнего Востока, оказавших значительноевлияние на греческую культуру в самых древних ее слоях. Однако систематическоеисследование ближневосточных цивилизаций сравнительно молодо и едва превышаетсто лет.
Примечательно,что древнейшие античные философы жили в греческих колониях Малой Азии, вторговых и экономических центрах, где они не только были окружены восточнойматериальной культурой, не только ощущали политическую мощь государствближневосточного региона, но и знакомились с различными специальными знаниями,религиозными представлениями и т. д. Этот живой и всесторонний контакт сразными культурными слоями должен был влиять на греческих мыслителей, которыестремились теоретически оформить свое мировоззрение. Их наивный спекулятивныйподход к вопросам о том, что является причиной, основой и принципом всегосуществующего, что такое движение и каков источник изменений, происходящих вприроде, лишь постепенно освобождался от ряда представлений и понятий, взятыхиз мифов, как собственных, греческих, так и соседних народов.
Миф— одна из форм выражения человеком своего отношения к миру и опосредованногопостижения социальных отношений определенной целостности. Это — первый, пустьфантастический, ответ на вопросы о возникновении мира, о смысле естественногопорядка. В нем определяется также предназначение и содержание индивидуальногочеловеческого существования. Мифическое изображение мира тесно связано срелигиозными представлениями, содержит ряд иррациональных элементов, отличаетсяантропоморфизмом и персонифицирует силы природы. Однако оно содержит и суммузнаний о природе и человеческом обществе, приобретенных на основе вековогоопыта. В этой недифференцированной целостности мифа отражались изменения и всоциально-экономической структуре общества, и в политических силах в процессецентрализации древнейших государственных образований.
Важнымусловием появления новых сведений о человеке и о природных силах, которые егоокружают, было углубляющееся разделение труда и формирование древнейшихклассовых обществ. К. Маркс и Ф. Энгельс в “Немецкой идеологии” выделяют этотмомент как основную предпосылку развития всякого теоретического мышления.“Разделение труда становится действительным разделением труда лишь с тогомомента, когда появляется разделение материального и духовного труда. С этогомомента сознание может действительно вообразить себе, что оно нечто иное, чемосознание существующей практики, что оно может действительно представлять себечто-нибудь, не представляя себе чего-нибудь действительного, — с этого моментасознание в состоянии эмансипироваться от мира и перейти к образованию “чистой”теории, теологии, философии, морали и т. д.”.
Однимиз конкретных проявлений этой новой ситуации было, по К. Марксу и Ф. Энгельсу,возникновение социальной группы, которая профессионально занимается “чистой”теорией. В древнейшие времена подобную группу составляли прежде всегосвященнослужители. Их политические и экономические интересы поэтому воплощалисьв религиозные представления, содержащиеся в мифологическом объяснении мира, имодифицировали их. Осуществлялось это прежде всего там, где мифологическоепредание становилось частью культа. Общественная практика, однако, постояннонакапливала знания и опыт, которые нужно было брать во внимание и которые,создавая предпосылки для возникновения отдельных научных дисциплин, влияли наразвитие теоретического мышления.
Этотпроцесс можно проследить во всех регионах Ближнего Востока. Наглядным примеромможет служить его развитие в Месопотамии. С начала 2-го тысячелетия до н. э., очем говорят письменные памятники, здесь развивались общества оседлыхземледельцев. Экономическое развитие, политическое влияние и культурный расцветэтих старейших классовых обществ в значительной мере связано с интенсивнымземледелием, с развитием ирригационной системы. Специфические природные условияускоряли процесс разделения труда и связанную с ним социальную дифференциацию.Рука об руку с углубляющимся разделением труда шли концентрация населения вгородах, развитие ремесла, торговли и дальнейшая специализация труда.
Всеэти факторы весьма интенсивно воздействовали на сознание человека. Новыехозяйственные виды деятельности предполагали практическое овладение многимиприродными закономерностями и их понимание. Строительство обширныхирригационных систем, больших городов, дворцов, храмов, развитие ремесел иинтенсивное земледелие требовали, безусловно, большого опыта и знаний. Для ихзакрепления и передачи требовались специальная терминология, понятийныйаппарат, что служило одной из предпосылок дальнейшего практического развитияопределённых областей знания, закладывающих основы будущих научных дисциплин:математики, геометрии, механики, астрономии и т. д. Автономизацию рациональногоподхода к реальности от иррационального можно проследить и в медицине, гденаряду с магической практикой начинают применяться операции, действительноисходящие из познания некоторых естественных функций организма.
Рациональныйподход к явлениям природы, связанный с конкретной трудовой деятельностью,создал предпосылки для образования ряда научных направлений. Этот процесс немог, однако, быть завершен до тех пор, пока природа как целое оставаласьперсонифицированной божествами, деятельность и воля которых познавались лишьпосредством религиозных обрядов. Более того, истолкование “божественной воли”монополизировали священнослужители.
Зависимостьиндивида от мифологических представлений в течение всей долгой историиМесопотамии была значительной. Источники того времени свидетельствуют обизменениях, которые происходили в этой области в различные периоды. Важнымдоказательством секуляризации мышления в области общественных отношенийявляются старейшие сборники правовых норм и предписаний. Сохранились шумерскиеи древневавилонские правовые предписания конца 3-го — начала 2-го тысячелетиядо н. э. Регуляция жизни общества нормами, провозглашенными правителем,бесспорно, принадлежит к важным проявлениям процесса автономизациичеловеческого мышления по отношению к универсальному мифологическому воззрениюна мир. Вопрос вины и наказания, исходящий уже не из традиционно существующихэтических норм, а из новых экономических и социальных потребностей правящегокласса, выходит за пределы области религиозной жизни и в большинстве случаевизбавлен от различных “сверхъестественных” вмешательств. В постановленияхправители еще обращаются к божественному авторитету, но конкретное содержаниеправовых мероприятий и их воплощение носят по преимуществу светский характер исоединяют текущую практику с конкретными потребностями правителя приорганизации общества и укреплении собственной власти.
Рациональноеотношение человека к природе и обществу, проявившееся в понимании некоторыхестественных и общественных закономерностей, непосредственно связанных сповседневной практикой, не вызвало, однако, ни у шумеров, ни у вавилонянпотребности искать новые ответы на вопросы о возникновении космоса, о сущностиприродных явлений и о месте человека в мире. Космогонические воззрения, содержащиесяв старейших месопотамских мифах, прошли определенное развитие, в них отразилсяновый социальный и политический опыт: эти изменения можно найти и впредставлениях о месте человека, и в этических нормах, но миф всегда оставалсяформой объяснения этих мировоззренческих представлений.
Мифв древней Месопотамии служил универсальным объяснением достигнутого уровняпознания. Однако наряду с религиозными представлениями он содержал ипредпосылки развития науки и философии. В этом смысле он интегрировал в себеэлементы, между которыми постоянно имелось противоречие. С одной стороны, длячеловека Месопотамии существовал ряд вещей познанных и освоенных, с другой —неизвестный и враждебный мир природы. Справиться с непонятными явлениямидействительности можно было в эту эпоху лишь “созданием” устойчивогокосмического порядка, на который проецировались существующие общественныеотношения. Поэтому космогонические мифы содержат символическую борьбу принциповпорядка и хаоса: хаос всегда враждебен богам и людям.
Всамой распространенной космогонии месопотамского мира “Энума элиш” (“Когданаверху…”), которая имеет аналоги и в соседних регионах и во многомнапоминает греческую мифологию, порядок представляет верховный вавилонский богМардук. Этот бог помогает другим божествам в борьбе с Тиамат — соленымпраокеаном, из которого путем смешения с пресной водой (Апсу) родились всеостальные боги. Структура и иерархия этого божественного общества были явновыведены из отношений, которые складывались между членами древнейших общин впроцессе формирования первых классовых образований и централизации власти. Таккак мифы становились принадлежностью религиозного культа, в них сохранялисьопределенные представления наиболее архаичных слоев общественного сознания.Мардук, например, стал правителем богов на основе их выбора именно в то время,когда им угрожало нападение Тиамат, что, несомненно, отражало древнююсоциальную практику. В то же время в мифах содержалось и сознательноестремление восславить проводимое упорядочение общества, а существующую властьподкрепить божественным авторитетом.
Этотидеологический момент, отражающий общественный интерес, наглядно подтверждаетизменение функций и места отдельных божественных патронов определенных племен,областей и городов. Авторитет и значение богов возвышались и приходили вупадок, набирали силу и влияние и теряли их. В качестве примера вновь можносослаться на первоначально местного и малозначащего бога Вавилона Мардука,который вместе с ростом мощи своего города становится главным богом во всемгосударстве. В литературной форме этот процесс представлен в мифе “Энума элиш”.Подобный процесс, мотивированный стремлением правящих кругов укрепить иидеологически поддержать социальные и политические изменения и закрепить их вобщественной надстройке, происходит и в Ассирии. В ассирийском варианте этогомифа (примерно IX в. до н. э.) на месте Мардука стоит главный бог городаАссирии — Ашшура.
Прослеживатьмомент социального интереса в мифологических представлениях весьма сложно, но,так как он пронизывает все представления, показать изменения в общественномсознании весьма необходимо. В первых проявлениях философского мышления,встречающихся в древнейших мифах, идеологический аспект крайне важен. Онвыступает на первый план там, где речь идет о проблематике, касающейся местачеловека в обществе. К идеологической функции мифа можно отнести, например,подчеркивание божественного происхождения королевской власти, значения сословиясвященнослужителей, а также обоснование перемещения политической власти и т. д.
Нарядус вопросами о возникновении космоса, мирового порядка и божественных законов,правящих миром, в месопотамском мышлении, как, впрочем, позднее и в греческойфилософии, возникают вопросы, касающиеся познания смысла человеческой жизни, атакже этических норм. Важным источником для изучения этой проблематики являютсятак называемые свары — сборники пословиц, афоризмов, поучительных историй идругие литературные памятники, включая эпосы, в которых рассматривалисьжизненные ситуации и человеческие проблемы, а иногда давались и советы, как ихрешать. Эта литературная традиция является более широкой, чем собственномифологическое предание, хотя они часто взаимопроникают и дополняют друг друга.
Примеромможет служить “Эпос о Гильгамеше”. Рассказ о судьбе и деятельности урукскогоцаря, правдоподобной исторической фигуры первой половины 3-го тысячелетия до н.э., который ищет бессмертия и задается вопросом о смысле человеческой жизни,представляет собой общее завещание шумеров, вавилонян и ассирийцев мировойкультуре. В связи с поисками более широких предпосылок философского мышленияможно привести хотя бы философские положения, содержащиеся в этом эпосе. Навопрос Гильгамеша о смысле жизни, которая оканчивается смертью, отвечаетУтнапишти — единственный бессмертный из людей:
Жестокойсмерти не избегнешь!
Развенавеки мы строим дом?
Развенавеки ставим печать?
Развенавеки братья разделяют наследство?
Развенавеки утвердился на земле гнев?
Развенавеки вздымается река и несет наводнение?
Куколкусвою оставляет бабочка.
Тотоблик, которым она могла быть обращена постоянно к солнцу, не можетсуществовать всегда!
Спящийи мертвый — как они подобны — разве оба они не создают образ смерти?
Вэтой мысли, которая часто встречается в эпосе и образует смысл всехчеловеческих деяний, усматривается выражение традиционно пассивного подходачеловека Месопотамии к жизни и собственной судьбе. Такой подход, однако, нехарактерен для всего содержания эпоса. Доминирует мысль о том, чтоограниченность жизни во времени вынуждает человека сосредоточиться на егоземной стезе и в этом мире реализовать все цели и стремления, что человек сам,собственными усилиями, может достичь бессмертия. К этому стремится Гильгамеш,когда он вместе со своим товарищем Энкиду идет на борьбу с чудовищем Хумбабой.Он выражает это такими словами:
Набой пусть решится сердце твое, забудь о смерти, отбрось страх !
Мужсмелый, ловкий и осторожный, который идет впереди, защитит себя и в здравиидруга сохранит!
Еслиже оба, однако, падут, защитит свое имя!
Вэпосе содержится еще целый ряд мыслей, которые восславляют человеческое деяние,отвагу обоих героев, сражающихся против чудовищ и богов, их дружбу и т д.
Вопрос“как жить” в месопотамской литературной традиции встречается сравнительночасто. На него дается ответ в многочисленных пословицах, поучениях и советах,которые во многом напоминают изречения древнегреческих “семи мудрецов”. Внекоторых сохранившихся памятниках их создатели с сомнением подходят вопросуотносительно смысла религиозного культа. Примером могут служить литературныесочинения “Иова” и “Диалог господина с рабом”, в которых заметен отход автораот существовавших религиозных и социальных установок.
—Раб, предстань!
—Я здесь, господин мой!
—Поспеши и принеси мне воду, хочу умыть руки, хочу своему богу принести жертву
—Принес, господин мой, принес!
Человек,приносящий своему богу жертву, спокоен в своем сердце и дает ссуду подпроценты.
—Никогда, раб, я своему богу жертву не принесу.
—Не приноси, господин мой, не приноси! Привыкнет бог ходить за тобою, как пес, иповторять: “Исповедуй мой культ!” “Не посоветуешься ли со своим богом?” ипостоянно чего-то хотеть (от тебя).
Скептицизмчеловека Месопотамии, касающийся возможностей его познания, в условиях древнегоБлижнего Востока не был чем-то исключительным. Для сравнения можно привестиегипетские литературные сочинения Среднего царства “Разговор человека с егодушой” и “Песня арфиста”. Здесь также проявляются сомнения относительнорелигиозного культа и загробной жизни.
Несмотряна эти моменты, которые можно обнаружить в ближневосточной литературнойтрадиции, традиционная мифология оставалась главным источником, откудамесопотамцы черпали сведения о своем месте в мире. В Месопотамии, так же как ив других областях древнего Ближнего Востока, не произошло отделения науки ифилософии от универсального мифологического понимания мира. Случилось это непотому, что здесь отсутствовали предпосылки подобного отделения, но потому, чтоуровень накопленных знаний и социально-экономические условия этого нетребовали. Выше мы обратили внимание на сходные черты и часто даже на прямоевлияние месопотамских представлений на возникновение древнейших античныхфилософских систем, что, безусловно, ни в коей степени не умаляет вкладагреческих мыслителей. Знакомство с древними восточными цивилизациями даетвозможность более глубоко понять предпосылки их идей, которые не исчерпываютсялишь спецификой условий жизни граждан греческих полисов в Малой Азии.Предшествующая традиция здесь определяла не только содержание, но и формудосократовской философии. Если, например, Фалес видел праматерию в воде, а всюприроду принимал как “живую”, то можно обнаружить связь между этим егоутверждением и отношением к воде как к началу, характерному для древних народовМесопотамии и Египта. Фалес, Пифагор и другие греческие философы, кроме того,посещали страны Ближнего Востока и знакомились с духовным наследием этихдревнейших цивилизаций непосредственно.
Влияниемесопотамских представлений о мире заметно также в учении так называемыхорфиков. Древнейшая греческая философия не ограничилась, однако, этимивлияниями. Греки в своих рассуждениях о сути бытия и его проявлениях оченьбыстро оставили старые мифические представления. Миф в их изложении лишь однаиз возможностей объяснения и передачи своих наблюдений и знаний о мире. Сумманакопленного опыта, которую они расширили и упорядочили, позволила им в новыхобщественных условиях, опираясь на рациональное понимание реальности, даватьответы на вопросы, касающиеся существования мира и человека.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.ancient.ru/