Карпов А. Ю.
ПроложноеСказание о перенесении на Русь перста св. Иоанна Крестителя «от десныа егоруки» было опубликовано в 1907 г. Н. К. Никольским по списку XVI в. (1)Несмотря на то, что этот памятник содержит уникальные сведения о важномцерковно-политическом событии — перенесении из Константинополя в Киев в концеXI или начале XII в. чтимой христианской святыни — перста св. Иоанна Крестителя(Иоанна Предтечи), а также о почитании святого в древней Руси, он до сих поростается практически не изученным. А между тем это небольшое по объемупроизведение занимает важное место в ряду других памятников, обосновывающихособое место Руси среди христианских народов через небесное покровительствотого или иного почитаемого святого.
Сказаниепрославляет св. Иоанна Крестителя как покровителя не только тех стран, вкоторых почивали его мощи прежде (Палестина и Греческая земля), но и Руси,причем Русь как «новый народ» оказывается в одном ряду с болеедревними христианскими народами: «Господу Богу нашему Исусу Христу нетокмо Греческую страну просветившу крещением… но и Рускую просветившу святымкрещением и от идолскиа лести обратившу и въ всеи вселенеи прослави святыаСвоа… Славимо же есть тело его (св. Иоанна. — А. К.) в граде Севасте, глава егои рука славима и чтима в Цариграде, в Руси славим честный его пръст в градеКиеве, всегда же имя его славимо есть. Уже бо Господеви Богу нашему посетившуноваго Своего винограда земля Рускиа, иже насади десница Его (ср. Пс. 79:15—16), и Своим изволением даст приити честныа рука Предтечевы пръсту отЦаряграда в Русь, иже пренесен бысть в град великий Киев при князи ВладимереМономасе в лето 6 [тысяч] шестсотное и положен бысть в церкви Святаго Иоана наСетомли, у Купшина монастыря» (2).
Целыйряд идей, актуальных для начального периода русского христианства, присутствуетв этом тексте. Это и идея Руси как «нового винограда», насаженногоГосподом (ср., например, в летописной молитве князя Владимира по освящениикиевской Десятинной церкви Пресв. Богородицы: “…Призри с небесе и вижь ипосети винограда Своего и сверши яже насади десница Твоя новыя люди си, им жеобратил еси сердце в разум познати Тебе, Бога истинного” (3), и внекоторых других летописных текстах, связанных с принятием Крещения), и поискнебесного покровителя града Киева и всей Русской земли. Последнее связываетПроложное Сказание с другими русскими памятниками XI—XII вв. — в частности, со«Словом о законе и благодати» митрополита Илариона, в которомобосновывается особая роль Киева как города, находящегося под покровительствомПресвятой Богородицы (4); с Проложным Сказанием о «проявлении»Крещения Русской земли св. апостолом Андреем («како приходил в Русь, иблагословил место, крест поставил, идеже ныне град Кыев») (5); т. н.«Словом на обновление Десятинной церкви» (или, по-другому,пространной редакцией «Чуда св. Климента, папы Римского, оотрочати»), прославляющим св. Климента как «присного заступника»«стране Рустей», и «венца преукрашенного» «славному ичестному граду нашему», т. е. Киеву («Темже по истине всех градславне, имея всечестное твое тело…» и т. д.) (6); русскими сочинениями осв. Николае Мирликийском («Прииди в Русь и вижь, яко несть града, ни села,идеже не быша чюдеса святаго Николы» (7); «Благословен Господь Богнашь, яко прослави святителя в странах, чюдес струя испущающа в Мирех, и вЛатинех вся исцеляюща, и в Руси милостивно посещающа» (80); и др. Каквыясняется, наряду со св. Климентом Римским, св. Георгием, апостолом АндреемПервозванным, святителем Николаем Мирликийским, св. Иоанн Предтеча такжепочитался как особый покровитель Русской земли: «Славим же и благодарим отвсех благоверных князеи, и от всех христолюбивых руских сынов, сего ж ИоанаПредтечю, тя, болши суща всех пророк, чтем и славим честныи его праздник…»
НоПроложное Сказание представляет особый интерес еще в одном отношении.Перенесенная в Киев святыня — перст св. Иоанна Крестителя — рассматривалась наРуси как часть важнейшей императорской инсигнии — десницы св. Иоанна,используемой в обряде поставления на царство византийских императоров. Об этомсвидетельствуют русские источники XII — начала XIII в.
Так,согласно рассказу Киевской (Ипатьевской) летописи, в 1147 г. на созванномкнязем Изяславом Мстиславичем в Киеве соборе русских епископов обсуждаласьвозможность поставления на киевскую митрополию без санкции константинопольскогопатриарха ставленника князя Изяслава русина Климента Смолятича. Решающийаргумент в пользу такой возможности был найден черниговским епископом Онуфрием,который сослался на соответствующий греческий прецедент: «Аз сведе:достоить ны поставити, а глава у нас есть святаго Климента, якоже ставять грецирукою святаго Ивана…» (9). Смысл слов Онуфрия проясняет новгородец ДобрыняЯдрейкович (будущий новгородский архиепископ Антоний), посетивший около 1200 г.Константинополь и оставивший описание константинопольских святынь. Он сообщаето хранившейся в церкви Пресв. Богородицы в Большом императорском дворце (вЦарских златых палатах) деснице св. Иоанна Предтечи: «тою, — по словамАнтония, — царя поставляють на царство» (10). (Среди константинопольскихсвятынь Антоний отметил и руку константинопольского патриарха Германа, которая,по его мнению, использовалась в обряде интронизации патриарха: «ею жеставятся патриарси» (11). Иногда полагают, что епископ Онуфрий смешал этидве святыни, однако вполне вероятно, что он ссылался именно на обряд поставлениягосударей.)
Современныеисследователи по-разному оценивают известия русских авторов. Одни отрицаютвозможность использования в обряде поставления императоров части мощей св.Иоанна (12). По мнению других, это вполне вероятно и, более того,«определенно вписывается в византийскую традицию» (13). Как отмечаетБ. А. Успенский, участие в этом обряде десницы св. Иоанна — той самой, которуюон некогда возложил на главу Христа, уподобляло обряд коронации обрядукрещения, а самого императора — Христу (14).
Согласнохристианским представлениям, часть реликвии обладает всеми теми свойствами ивсей той святостью, которыми обладает реликвия целиком. Тем более это относитсяк такой чтимой части мощей как перст. Следовательно, и перст св. Иоанна,хранившийся после перенесения в Киеве, должен был восприниматься на Руси«как часть византийской коронационной регалии». По мнению Б. Н.Флори, посвятившего Проложному Сказанию отдельное исследование, память оперенесении византийских инсигний на Русь при князе Владимире ВсеволодовичеМономахе (т. е. именно перста св. Иоанна Крестителя) повлияла на складываниевпоследствии знаменитой легенды о «Мономаховых дарах», известной по«Сказанию о князьях Владимирских» и другим памятникам XVI—XVII вв.(15)
Всвязи с этим возникает целый ряд вопросов. Когда именно и при какихобстоятельствах указанная святыня оказалась в Киеве? Какие события в историирусско-византийских отношений предопределили ее появление здесь? Какую роль онасыграла в религиозной и политической жизни киевского общества? Ответы нанекоторые из этих вопросов, как представляется, позволяют «вписать»Проложное Сказание о перенесении перста св. Иоанна на Русь не только в контекстрелигиозной и общественно-политической мысли древней Руси, но и в контекструсско-византийских отношений эпохи Владимира Мономаха.
Замечено,что текст Проложного Сказания содержит явное хронологическое противоречие,поскольку приведенная в нем дата (6600 год от Сотворения мира, то есть 1092/93от Рождества Христова) не соответствует времени киевского княжения ВладимираМономаха (1113—1125). Однако можно предполагать, что дата в тексте записанадефектно: в ней оказались пропущены буквы, обозначающие десятки и единицы (16).Что же касается попыток более точного определения времени составления Сказания и,соответственно, времени появления святыни в Киеве, то в литературе онипредпринимались, однако, на мой взгляд, оказывались не слишком успешными.
Так,Б. Н. Флоря находит возможность установить нижнюю хронологическую границуперенесения на Русь перста св. Иоанна Предтечи — 1110 г. (17) По мнениюисследователя, упомянутый в тексте Купшин монастырь мог получить свое названиепо имени священномученика Кукши, инока киевского Печерского монастыря,проповедовавшего христианство у вятичей и принявшего от них мученическуюсмерть, о чем свидетельствует Киево-Печерский патерик (18). Дело в том, что внаиболее ранней Арсеньевской редакции Киево-Печерского патерика, во всехсписках, в том числе и в древнейшем Берсеневском 1406 г., этот инокпоследовательно назван не Кукшей, а Купшей (19). Однако предполагаемаяисследователем дата гибели преп. Кукши (Купши) — 11 февраля 1110 г. (после чегомонастырь и мог получить свое название) — едва ли верна. Эта дата былапредложена еще А. А. Шахматовым (20) и базируется на двух далеко не очевидныхдопущениях. Как сообщает в «Слове о св. священномученике Кукше и о ПименеПостнике» епископ Владимиро-Суздальский Симон (один из авторовКиево-Печерского патерика), в один день с преп. Кукшей и его учеником,погибшими в Вятичской земле, преставился и инок Печерского монастыря Пимен,прозванный Постником. В Печерском патерике читается особое «Слово о ПименеМногострадальном» (21), в котором приводятся некоторые подробности кончиныпреподобного и, в частности, сообщается о том, что в самый момент кончины надПечерским монастырем явились три столпа: “…явишася три столпы надтрапезницею и оттуду на верх церкви приидоша”. Расчеты А. А. Шахматовастроятся на том, что он, во-первых, отождествляет Пимена Постника из«Слова о Кукше» с Пименом Многострадальным, а во-вторых, признаетупомянутые столпы идентичными тому столпу огненному, о котором сообщаетлетописец в статье 1110 г.: «Том же лете бысть знаменье в Печерьстеммонастыре: в 11 день февраля месяца явися столп огнен от земля до небеси… се жестолп первее ста на трапезници… и, постояв мало, съступи на церковь… и потомступи на верх…» (22). Но если второе допущение и может быть принято(несмотря на то, что в Патерике речь идет о трех столпах, а в летописи — лишьоб одном), то первое, по-видимому, следует исключить. Упомянутый в «Словео Кукше» Пимен Постник — лицо более или менее известное, и некоторыедетали его биографии (в отличие от биографии того же Кукши) могут бытьвосстановлены; в свою очередь, эти детали явно противоречат тому, что мы знаемо преп. Пимене Многострадальном. Так, из рассказа инока Поликарпа (второгоавтора Киево-Печерского патерика) известно, что Пимен Постник в конце 70-х гг.XI в. (не ранее лета 1078 г.) участвовал в изгнании бесов из знаменитогопечерского затворника Никиты, будущего епископа Новгородского, причем имяПимена следует в рассказе сразу же за именами тогдашнего игумена Печерскогомонастыря Никона и его преемника Иоанна и ранее имен других знаменитыхподвижников — в том числе будущего ростовского епископа Исаии, ГригорияЧудотворца, Нестора, будущего печерского игумена, а затем епископаЧерниговского Феоктиста и др. (23) Пимен же Многострадальный, как хорошо видноиз посвященного ему «Слова» Поликарпа, появился в монастыре уже послеперенесения в Успенскую церковь мощей игумена Феодосия (т. е. после 1091 г.),причем в таком расслабленном состоянии, что в течение двадцати лет не вставал спостели (24). Разумеется, он не мог участвовать в событиях 1078 г. Такимобразом, предполагаемая дата его кончины (1110 г.) не может быть использованадля датировки гибели преп. Кукши в Вятичской земле (25).
Итак,дата гибели инока Кукши нам неизвестна. Исходя из общих соображений иотносительной хронологии Патерика, ее можно отнести к первой половине или,может быть, первой четверти XII в. (26), что никак не помогает датироватьперенесение перста св. Иоанна в киевскую церковь. Впрочем, у нас вообще нетуверенности в том, что Купшин монастырь каким-либо образом связан с печерскиминоком Кукшей (Купшей), хотя это, разумеется, и не исключено.
Длядатировки же событий, описанных в Проложном сказании, следует, по-видимому,воспользоваться другими имеющимися у нас возможностями. Помимо Купшинамонастыря (более в источниках не упоминающегося), в Сказании названа церковьСв. Иоанна «на Сетомли», в которую и была положена принесенная в Киевсвятыня. Как представляется, эта церковь может быть предположительноотождествлена с одним из известных по летописи киевских храмов. Но для этогонеобходимо углубиться в топографию древнего Киева.
Повсей вероятности, Сетомлью называли в Киеве один из притоков Почайны, правогопритока Днепра (27). Возможно, речь идет о Глубочице или ее притоке Киянке —обе эти речки (Глубочица — правый приток Почайны) под такими названиями ни разув летописи не упомянуты. Название же Сетомль дважды встречается в «Повестивременных лет» (28) и один раз в Киевской (Ипатьевской) летописи, причем впоследнем случае летописец довольно точно определяет ее местоположение.
Встатье под 6658 (1150) г. Ипатьевской летописи, рассказывающей об очереднойвойне Юрия Долгорукого с Изяславом Мстиславичем, сообщается о прибытии к Киевукнязя Владимирка Володаревича Галицкого, союзника Юрия: наутро «придеВолодимер Галичьскои к Олгове могыле, тако же и Дюрги (Юрий. — А. К.) приеха кнему… и ту ся целоваша, не съседаюче с конии у Сетомля, на Болоньи…» (29).Итак, Сетомль протекала по Оболони (или Болонью) — низменности между берегомДнепра и Киевскими горами, близ Ольговой могилы, которая, как известно излетописи, находилась на Щекавице — одной из трех главных киевских высот (30).
Этоместоположение заставляет вспомнить об известной киевской церкви Св. Иоанна«на Копыреве конце». («Копырев конец» Киева выходил однойсвоей стороной к рекам Глубочица и Киянка (31).) Киевская летопись лишь дваждыупоминает о ней, причем во второй раз привязывает ее «огороды»(здесь, по-видимому, зады) к тем же ориентирам, которые были названы выше. Речьвновь идет о войне между Изяславом Мстиславичем и Юрием Долгоруким за Киев(1151 г.). Вот как описывается расположение берендеев, выступивших на сторонеИзяслава и его союзников: «Вячьслав же, Изяслав и Ростислав повелешаВолодимиру поити с берендеи… ко Олгове [могиле], и сташа мьжи дьбрьми от Олговыоли и в огород Святаго Иоанна, а семо оли до Щ[е]ковице» (32). Позицииберендеев, очевидно, тянулись по склонам горы Щековицы; церковь же Иоанна,упоминаемая здесь, — вероятно, та самая церковь, о которой в другом местеговорится как о церкви «на Копыреве конце». Очевидно, замечал поэтому поводу выдающийся знаток киевских древностей Н. В. Закревский, этацерковь одной стороной выходила к тому району Киева, который получил название«Копырев конец», а другой — к склонам Щековицы (33). В таком случае,ее можно было назвать и церковью «на Копыреве конце», и церковью наСетомли.
ЦерковьСв. Иоанна «на Копыреве конце» была заложена в 1121/22 г., причемзаложена самим князем Владимиром Всеволодовичем Мономахом (34). Источники неуточняют, какому именно Иоанну она была посвящена. Предлагаемое в настоящейстатье отождествление этой церкви с церковью «Святаго Иоанна наСетомли» позволяет не только определить ее как церковь Св. ИоаннаПредтечи, но и предположить, что ее возведение было связано с перенесением вКиев частицы мощей — перста св. Иоанна.
Следовательно,перенесение в Киев из Константинополя перста св. Иоанна Крестителя можнодатировать временем около 1121 г.
Этопредположение позволяет связать перенесение святыни с конкретными событиями вистории русско-византийских отношений.
Какизвестно, княжение в Киеве Владимира Мономаха было ознаменовано войной междуРусью и Византией — последней в истории двух государств. По свидетельствурусской летописи, в 1116 г. Владимир поддержал своего зятя, византийскогоавантюриста Лже-Диогена, выдававшего себя за давно убитого сына императораРомана IV Диогена (1068—1071) Льва, — Леона Девгеневича, как называют егорусские источники. При поддержке Владимира «царевич Леон» началвоенные действия против императора Алексея I Комнина (1081—1118) на Дунае;«и вдася го[ро]дов ему дунаискых неколко» (35). Эта авантюразакончилась крахом. 15 августа 1116 г. самозванец был убит в Дерестре(Доростоле; нынешняя Силистрия, в Болгарии) двумя «сарацинами»(вероятно, половцами), подосланными в город императором Алексеем. Это, однако,не остановило Владимира. Он продолжал действовать — теперь уже в интересахсвоего внука Василия, которого русские летописи называют то ВасилькомЛеоновичем (по отцу), то Васильком Маричиничем, или Маричичем (по матери), ипритом «царевичем». В том же году Владимир послал на Дунай своеговоеводу Ивана Войтишича, который посадил в города, завоеванные Лже-Диогеном,посадников киевского князя. Очевидно, целью Мономаха было образование на Дунаенезависимого от Византии государственного образования под номинальным главенством«царевича» Василия «Леоновича».
Алексею,однако, удалось выдавить русские отряды с Дуная и отвоевать Доростол. Под темже 1116 годом летопись сообщает еще об одной экспедиции, направленной Мономахомна Дунай: во главе ее князь поставил своего сына Вячеслава и воеводу ФомуРатиборича. Русские войска подошли к Дерестру, но, «не въспевше ничто же,воротишася» (36).
В«Истории Российской» В. Н. Татищева (XVIII в.) под 1119 г. читаетсярассказ о заключительном этапе русско-византийского противостояния. Владимир,«хотя отмстить греком смерть зятя своего Леона и удел его удержатьоставшему младенцу, сыну его Василию», организовал новый большой поход,однако император Алексей упредил его и послал к Владимиру «великоепосольство» с дарами, среди которых были венец царский (будущая«шапка Мономаха»), скипетр и т. п., «и нарекши его себе братом ицарем, а при том просил о мире». Мир был заключен на том, что внучкаВладимира, «дочь Мстиславля», должна была выйти замуж за сына императораАлексея Иоанна (будущего императора), причем Владимир уступал «нареченномузятю» «городы» своего внука. «И была о сем Владимиру и всемлюдем радость великая» (37).
Влитературе было высказано мнение, согласно которому рассказ Татищева извлечениз недошедшего до нас летописного источника и в целом верно отражаетпроисходившие события (38). Однако с этим выводом трудно согласиться.
Делодаже не в том, что император Алексей Комнин умер 15 августа 1118 г. (39) и,следовательно, не мог в 1119 г. вести переговоры с Владимиром Мономахом. (ПоТатищеву, Алексей умирает вскоре после завершения переговоров, «того жегоду».) Рассказ историка XVIII в. слишком очевидно обнаруживаетзависимость от знаменитой легенды о «Мономаховом венце», будто быподнесенном русскому князю послами византийского императора КонстантинаМономаха; легенда же эта получила литературное оформление не ранее начала XVIв. (40) Вопиющая хронологическая несообразность — император Константин IXМономах умер, когда князю Владимиру было всего два года, и, следовательно, деди внук никак не могли воевать друг с другом и обмениваться дарами — былазамечена книжниками XVII в., и в результате в украинской Густынской летописи и«Киевском синопсисе» (оба памятника датируются 70-ми гг. XVII в.) —имя Константина Мономаха было заменено на имя императора Алексея Комнина,действительно правившего в Византии в одно время с князем ВладимиромВсеволодовичем (41). Ту же попытку исправления очевидного хронологическогопротиворечия мы видим и в рассказе В. Н. Татищева. По всей вероятности, историкXVIII в. попытался связать различные, в том числе и легендарные, известия среальными историческими событиями; в результате легендарный поход Владимирапротив византийского императора (о котором сообщают «Сказание о князьяхвладимирских» и другие позднейшие источники, в том числе Никоновскаялетопись, которой активно пользовался Татищев) занял «центральное» (вхронологическом отношении) место между войной Владимира 1116 г., о которойсообщается в ранних летописях, и известным из тех же летописей бракосочетаниемвнучки Владимира Мономаха и византийского царевича.
Еслиже следовать известиям древнейших русских летописей, и в частности«Повести временных лет», то приходится констатировать, что мирныеотношения между Русью и Византией возобновились лишь после смерти императораАлексея I Комнина и восшествия на престол его сына Иоанна Комнина в 1118 г.Причем произошло это, по всей вероятности, не сразу, а лишь несколько летспустя.
В1122 г. русско-византийские переговоры увенчались заключением династическогобрака: внучка Мономаха, дочь его сына Мстислава, стала женой сына императораИоанна — предположительно, Алексея (42). Тогда же в Киев прибыл из Византииновый митрополит Никита (его предшественник митрополит Никифор умер в апреле1121 г.).
Сближениемежду двумя странами было вызвано объективными причинами, и прежде всегоугрозой со стороны кочевников — половцев, торков и печенегов. Исследователидавно уже обратили внимание на тот факт, что заключение русско-византийскогодинастического союза совпало по времени с двумя важными событиями в историивзаимоотношений Руси и Византии с соседними кочевыми племенами: изгнанием изРуси князем Владимиром Всеволодовичем торков и печенегов в 1121 г. ивизантийско-печенежской войной 1121—1122 гг., завершившейся блестящей победойимператора Иоанна Комнина (43).
Можнодумать, что перенесение из Константинополя на Русь части почитаемойхристианской святыни — перста св. Иоанна Крестителя — находится в прямой связис заключением русско-византийского мира (44). Выше уже говорилось, что десницасв. Иоанна, от которой был взят перст, хранилась в дворцовой церкви Пресв.Богородицы в константинопольском Большом императорском дворце (45).Следовательно, ее мог передать на Русь только лично император, а сама передачаможет рассматриваться не просто как религиозный, но какгосударственно-религиозный акт.
Очевидно,святыня была перенесена в Киев одним из тех многочисленных посольств, которыепредшествовали заключению мира между двумя государствами и бракосочетаниювизантийского царевича и русской княжны.
Культсв. Иоанна Предтечи получил чрезвычайно широкое распространение в Византии. ВКонстантинополе и других городах Империи имелось несколько посвященных святомуцерквей (в том числе главный храм знаменитого Студийского монастыря); в них (ине только в церкви Большого дворца) хранились принадлежащие ему реликвии (46).Согласно греческим и русским переводным агиографическим сочинениям, десница св.Иоанна после его кончины была принесена евангелистом Лукой в Антиохию, где и храниласьдо середины X в. В правление императора Константина VII Багрянородногопресвитер Антиохийской церкви Иов перенес ее в Константинополь: «ею жехристолюбивии царие с любовию целоваша и в царьских положиша в златыхпалатах» (47). Тогда же византийский писатель Феодор Дафнопат составилбогослужебный канон «честныя руки Иоанна Предтечи», переведенныйвпоследствии на славянский язык и известный в русской книжности с XI—XII вв.(48)
Вдревней Руси почитание святого также было широко распространено. Обращает насебя внимание тот факт, что церкви Св. Иоанна Предтечи в XII в. возникают нетолько в Киеве. Так, в Новгороде уже в 1127 г. (т. е., если верна предложеннаянами датировка, спустя шесть лет после перенесения святыни) внук ВладимираМономаха князь Всеволод Мстиславич закладывает каменную церковь Св. Иоанна«на Петрятине дворе» (49). Здесь же, в Новгороде, в XII в.существовали также Рождество-Предтеченский т. н. Росткин женский монастырь(упомянут в летописи под 1179 г.) (50); церковь Иоанна Предтечи Ишкова (сгорелав 1181 г.) (51); церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи на Чудинцевой улице(построена в 1176 г.) (52). Церковь Св. Иоанна Предтечи («се же есть дивноцеркы») упоминается также в Ростове «на дворе в епископьи»(сгорела в 1211 г.) (53). Монастырь Св. Иоанна (правда, не ясно, какого именно;возможно, Св. Иоанна Богослова) известен в Переяславле Южном (упомянут под 1125г.) (54). Как мне кажется, возможным свидетельством проявления культа св.Иоанна Предтечи в Киеве в XII в. может служить сообщение Киевской летописи(Ипатьевского списка «Повести временных лет») о построении княземВладимиром после завоевания Корсуни и принятия Крещения церкви Св. ИоаннаПредтечи «на горе, иже ссыпаще среде града» (55). (Как известно,другие списки «Повести временных лет» не называют эту церковь поимени (56); Житие же Владимира именует ее церковью Св. Василия (57). Из другихисточников о существовании в Херсонесе церкви Св. Иоанна Предтечи неизвестно.)
Чтоже касается самой святыни — перста св. Иоанна Крестителя, то он, по всейвероятности, уцелел, несмотря на катастрофические разрушения Киева в 1240 г., иможет быть отождествлен с той частью мощей святого (кость фаланги), котораявпоследствии хранилась в Успенском соборе Московского Кремля. Когда именно и прикаких обстоятельствах реликвия оказалась в Москве, неизвестно, но здесь онавпервые зафиксирована в описи Успенского собора 1701 г., в которой отмечен«ковчег златой четвероуголной с кровелькою, в нем часть мощей святагоИоанна Предтечи»; этот ковчег был изготовлен по заказу царя ИванаАлексеевича в 1695 г. (58) В настоящее время реликвия хранится в музееМосковского Кремля в серебряном позолоченном мощевике XIX в., выполненном вформе креста (59).
Список литературы
1.Никольский Н. К. Материалы для истории древнерусской духовной письменности.СПб., 1907 (Сборник Отделения русского языка и словесности Имп. Академии наук.Т. 82. № 4). IV. Проложное Сказание о принесении перста св. Иоанна Крестителяиз Царяграда в Киев при великом князе Владимире Мономахе. С. 56—57 (по рукописиЧетьей минеи Киевской Духовной академии. Почаев. № 103. Л. 99—99 об.). Другиесписки памятника XVI—XVII вв. указаны А. А. Туриловым и В. И. Галко: Письменныепамятники истории Древней Руси. Летописи. Повести. Хождения. Поучения. Жития.Послания: Аннотированный каталог-справочник / Под ред. Я. Н. Щапова. СПб.,2003. С. 220—221.
2.Никольский Н. К. Материалы… С. 56—57.
3.ПСРЛ. Т. 1: Лаврентьевская летопись. М., 1997. Стб. 124. То же в Проложномсказании об освящении Десятинной церкви (Карпов А. Ю. Владимир Святой. М.,1997. С. 431—432).
4.Молдован А. М. Слово о законе и благодати Илариона. Киев, 1984.
5.Памятники древнерусской церковноучительной литературы. Вып. 2: Славяно-русскийПролог. Ч. 1. Сентябрь — декабрь / Под ред. А. И. Пономарева. СПб., 1896. С.202—203.
6.Карпов А. Ю. «Слово на обновление Десятинной церкви» по списку М. А.Оболенского // Архив русской истории. Вып. 1. М., 1992. С. 109—111.
7.Из русского «Чуда св. Николы о детище, бывшем в Киеве» (Багрий А. В.Киевский список чуда св. Николая об утопшем детище // Известия Отделениярусского языка и словесности Имп. Академии наук. 1914. Т. 19. Кн. 2. Пг., 1914.С. 276).
8.Из русской Службы на перенесение мощей св. Николы из Мир Ликийских в Бари(Леонид (Кавелин), архим. Посмертные чудеса святителя Николая, архиепископаМир-Ликийского, чудотворца. СПб., 1888 (Памятники древней письменности иискусства. Вып. 72). С. 70—71).
9.ПСРЛ. Т. 2: Ипатьевская летопись. М., 1998. Стб. 341.
10.Книга Паломник. Сказание мест святых во Цареграде Антония, архиепископаНовгородского, в 1200 г. / Изд. Хр. М. Лопарева // Православный палестинскийсборник. Вып. 51 (Т. 17. Вып. 3). СПб., 1899. С. 80, 19. Русский паломниксвязывал с византийским коронационным обрядом и другую реликвию св. ИоаннаКрестителя, хранившуюся в Императорском дворце, а именно «посох железен, ана нем крест Иоанна Крестителя», которым «благословляють нацарство» (там же).
11.Там же. С. 71, 2.
12.Флоря Б. Н. К генезису легенды о «дарах Мономаха» // Древнейшиегосударства на территории СССР. Материалы и исследования. 1987. М., 1989. С.187.
13.Успенский Б. А. Царь и патриарх: харизма власти в России (Византийская модель иее русское переосмысление). М., 1998. С. 263—267.
14.Там же. С. 267. Исследователь, в частности, ссылается на монету, выпущеннуюимператором Александром в 912 г. в связи со своей коронацией: на монетеизображен св. Иоанн Предтеча, который возлагает руку на главу императора,«подобно тому, как он возлагает руку на главу Христа на иконах».Справедливости ради, надо отметить, что в 912 г. десница св. Иоанна еще ненаходилась в Константинополе.
15.Флоря Б. Н. К генезису легенды… С. 185—188.
16.Там же. С. 185—186; Письменные памятники истории Древней Руси. С. 220(дефектная дата присутствует во всех списках).
17.Флоря Б. Н. К генезису легенды… С. 185—186.
18.Абрамович Д. И. Киево-Печерський патерик. Киев, 1931. С. 110—111 («Слово18» в Кассиановской 2-й редакции Патерика). В одном из списков Сказания оперенесении перста св. Иоанна Крестителя монастырь назван не Купшиным, аКукшиным (Письменные памятники истории Древней Руси. С. 220).
19.Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911. С. 182 (Арсеньевскаяредакция). См. также: Абрамович Д. И. Исследование о Киево-Печерском патерикекак историко-литературном памятнике. СПб., 1902. С. 33, 35, 38, 41, 43, 45, 52(описания отдельных списков Арсеньевской редакции). Связь Кукши (Купши) иКупшина монастыря предполагал еще М. Д. Приселков (Приселков М. Д. Очерки поцерковно-политической истории Киевской Руси X—XII вв. СПб., 1913. С. 245).
20.Шахматов А. А. Житие Антония и Печерская летопись // Журнал Министерстванародного просвещения. Ч. 316. 1898. Март. СПб., 1898. С. 123, 118.
21.Абрамович Д. И. Патерик. С. 179—184 («Слово 35» в Кассиановской 2-йредакции).
22.ПСРЛ. Т. 1. Стб. 284.
23.Абрамович Д. И. Патерик. С. 126; Патерик Киевского Печерского монастыря. С. 91,201 (Арсеньевская редакция).
24.Абрамович Д. И. Патерик. С. 180, 181 (при пострижении Пимена «власы же…положиша на гробе святаго Феодосиа»).
25.В историографии — без всякой связи с Купшиным монастырем — встречается еще однадата смерти преп. Кукши — 1141 г. (Материалы для истории Орловского края //Орловские епархиальные ведомости. 1866. № 2. С. 155—156; Goetz L. K. Das Kiever Hohlenkloster als Kulturzentrumdes vormongolischen Russlands. Passau, 1904. S. 79—80), но она также неможет быть принята. Дело в том, что в Печерском патерике упоминается еще одинПимен, игумен Печерского монастыря, также имевший прозвище Постник (АбрамовичД. И. Патерик. С. 171); он скончался в 1141 г. или около этого времени (см.:Евгений (Болховитинов), митр. Описание Киевопечерской Лавры. Киев, 1831. С.133; Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории… С. 351—353;Абрамович Д. И. Патерик. С. 211). Однако отождествление этого Пимена с Пименомиз «Слова о Кукше» крайне маловероятно: во-первых, последний неназван игуменом, а во-вторых, судя по «Слову о Никите Затворнике», кконцу 70-х гг. XI в. он был уже далеко не молодым человеком и превосходилавторитетом других старцев; невероятно также, чтобы Поликарп упомянул Пимена,бывшего игуменом в 30—40-е гг. XII в., раньше Феоктиста, возведенного наигуменство в 1108 г.
26.См.: Карпов А. Ю. Преподобный Кукша — просветитель вятичей. М., 2001. С. 13—14,37—39, прим. 7—9.
27.См.: Етимологiчний словник лiтописних географiчних назв Пiвденноi Русi. Киiв,1985. С. 155. Здесь же приведены и другие мнения относительно местонахождениялетописной Сетомли. В свое время высказывалось предположение, что Сетомльюназывалась часть Днепра близ Киева, наиболее пригодная для ловли рыбы сетями(Арцыбашев Н. С. Повествование о России. Т. 1. М., 1838. Кн. 2. С. 18, прим.97). С Сетомлью также отождествлялись один из прудов на реке Лыбеди (предположительно,позднейший Кадетский) (Лебединцев П. Г. Какая местность в древности называласьОлеговой Могилой? // Чтения в Историческом обществе Нестора Летописца. Киев,1879. Кн. 1. С. 26); река Юрковица, правый приток Почайны (Закревский Н. В.Описание Киева. М., 1868. Планы. III); и др.
28.ПСРЛ. Т. 1. Стб. 151 (под 1036 г.: печенеги «ови бежаще, тоняху в Сетомли,ине же в инех реках»), 164 (под 1064 г.: «детищь вверженв-Ыстомль»).
29.ПСРЛ. Т. 2. М., 1998. Стб. 402—403. В Лаврентьевской летописи место встречикнязей не обозначено; о Владимирке же сообщается, что он стоял «у Киева, утеремца» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 327).
30.См.: Закревский Н. В. Описание Киева. Т. 2. С. 560—561.
31.О «Копыреве конце» древнего Киева см.: Толочко П. П. Копирiв кiнецьдревнього Киева // Украiнський iсторичний журнал. 1963. № 5. С. 116—117; он же.Iсторична топографiя стародавнього Киева. Киiв, 1972. С. 138—144; он же.Древний Киев. Киев, 1983. С. 86—88. П. П. Толочко отождествляет церковь Св.Иоанна «на Копыреве конце» с церковью, остатки которой были открыты в1878 г. археологом П. Лашкаревым.
32.ПСРЛ. Т. 2. Стб. 428.
33.Закревский Н. В. Описание Киева. Т. 2. С. 880.
34.ПСРЛ. Т. 2. Стб. 286: «Того же лета заложи церкви Святаго Ивана в Копыревеконци». Форма «заложи» (а не «заложиша» или«заложена бысть») указывает на то, что строителем церкви был киевскийкнязь. См.: Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. Т. 1. Ч. 1. М., 1904. С.300; Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 2. М., 1995. С. 613(коммент. А. В. Назаренко).
35.ПСРЛ. Т. 2. Стб. 283.
36.Там же. Стб. 283—284. А. А. Горский, посвятивший русско-византийской войне 1116г. обстоятельное исследование (Русско-византийские отношения при ВладимиреМономахе и русское летописание // Исторические записки Т. 115. М., 1987. С.308—328; см. также: он же. Забытая война Мономаха: Русско-византийский конфликт1116 г. // Родина. 2002. № 11—12. С. 98—100), обратил внимание на молчание АнныКомнины, которая в своей «Алексиаде» ни словом не обмолвилась особытиях на Дунае (при том, что она подробно пишет о более ранней авантюре тогоже Лже-Диогена в 1096 г.). По мнению А. А. Горского, это может косвенносвидетельствовать о серьезности ситуации и о том, что после брака с дочерьюВладимира Мономаха (внука императора Константина IX Мономаха) права Лже-Диогенаи особено его сына Василия (внука Мономаха) на византийский престол стали неменьшими, чем у самих Комнинов.
37.Татищев В. Н. История Российская. Ч. 2. (Собрание сочинений. Т. 2.) М., 1995.С. 133; ср. Т. 4. С. 182.
38.Горский А. А. Указ. соч.
39.См.: Никита Хониат. История со времени царствования Иоанна Комнина. Т. 1.Рязань, 2003. С. 21.
40.См.: Дмитриева Р. П. Сказание о князьях владимирских. М.; Л., 1955.
41.ПСРЛ. Т. 40: Густынская летопись. СПб., 2003. С. 74—75 (война датирована 1114г.); Синопсис, или Сокращенная история, собранная от разных авторов. СПб.,1718. С. 201—204.
42.ПСРЛ. Т. 2. Стб. 286. Летописец называет супруга Мономаховой внучки«царем», т. е. императором: «Ведена Мьстиславна в Грекы зацарь». Это дало основание В. Н. Татищеву (История Российская. Т. 2. С.135) предположить, что Мстиславна была выдана замуж за императора ИоаннаКомнина. Однако это неверно. Скорее всего, супругом Мстиславны стал старший сынимператора Иоанна Алексей (ср.: Лопарев Хр. Брак Мстиславны (1122) //Византийский временник. Т. 9. СПб., 1902. С. 418—445; Пападимитриу С. Бракрусской княжны Мстиславны Добродеи с греческим царевичем Алексеем Комнином //Византийский временник. Т. 11. СПб., 1904. С. 73—98). Рано умерший Алексей былобъявлен императором и соправителем своего отца Иоанна (Никита Хониат. История…Т. 1. С. 30, 51); следовательно, его наименование в летописи царем справедливо.Автор Густынской летописи сообщает о выдаче дочери Мстислава «за царевичагреческого, сына Иоанна Комнина» (ПСРЛ. Т. 40. С. 76). Имя Мстиславны —Добродея — приведено только в «Истории» В. Н. Татищева; насколько онодостоверно, неясно. О дальнейшей биографии русской княжны в Византии ничегоопределенного сказать нельзя. Если верно то, что ее супругом стал царевичАлексей, то можно утверждать, что Мстиславна родила дочь (Никита Хониат.История… Т. 1. С. 115, 157). Попытки проследить ее последующую судьбу (с именемЗоя, якобы полученным в византийском императорском семействе) основаны наневерном толковании источников (см.: Пападимитриу С. Указ. соч.).
43.Известие Ипатьевской летописи об изгнании кочевников Мономахом («ПрогнаВолодимер береньдичи из Руси, а торци и печенези сами бежаша»: ПСРЛ. Т. 2.Стб. 286) давно поставлено в связь с византийско-печенежской войной 1121—1122гг. (см. об этом: Бибиков М. В. Византийские источники по истории древней Русии Кавказа. СПб., 1999. С. 199—228). Полагают, что именно изгнанники из Русинапали в это время на Византию. По мнению А. А. Горского, можно дажепредположить, что печенеги и торки были не изгнаны Мономахом, а посланы им«для овладения Нижним Подунавьем и болгарской территорией, а изображениеих в летописи „изгнанниками“и „беглецами“ из Руси вызваностремлением „отмежеваться“ от неудавшегося похода кочевников вобстановке налаживания отношений с империей» (Горский А. А.Русско-византийские отношения при Владимире Мономахе… С. 318). Однако такоепредположение не выглядит удачным. Отъезд Мстиславны «въ Грћкы» впервой половине 1122 г. (первое событие, читающееся в летописной статье 6630г.) — конечно же, не начало, а завершение переговоров о мире, которые должныбыли начаться, самое позднее, в предыдущем году. Едва ли Владимир Мономах могодновременно вести переговоры о заключении династического брака с императоромИоанном и организовывать против него нападение кочевников. Скорее, можнопредположить обратную связь между событиями. Принятие Мономахом печенегов,торков и берендеев в 1116 г. (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 284) совпало по времени с русско-византийскойвойной. Заключение же мирного договора, вероятно, потребовало от Владимираразрыва отношений с противниками императора, прекращение их поддержки. В такомслучае, их изгнание из Руси — акт, дружественный Империи. Отнюдь не очевиднотакже, что именно эти изгнанные Мономахом кочевники могли нанести такой уронИмперии, о котором сообщают византийские источники; скорее, они могли выступатьв союзе с другими, более близкими соседями Византии.
44.Такое предположение в самом общем виде уже высказывалось в литературе(Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории… С. 330—331).
45.Западноевропейский автор «Описания святынь Константинополя» (втораяполовина XI в.) сообщает, что «в Большом дворце в храме МарииБогородицы» находятся голова св. Иоанна Крестителя, а также «рука егоцеликом» и некоторые другие его реликвии (Описание святынь Константинополяв латинской рукописи XII в. / Перев., предисл. и коммент. Л. К. Масиеля Санчеса// Чудотворная икона в Византии и Древней Руси / Под ред. А. М. Лидова. М.,1996. С. 440). А анонимный русский паломник, посетивший Константинополь в XIVв., видел десницу св. Иоанна (уже в монастыре Перивлепта) «без пальца» (Majeska G. RussianTravelers to Constantinople in the Fourteenth and Fifteenth Centuries. Washington,1984. P. 147).
46.Описание святынь Константинополя… С. 440 (см. выше), 449 (упомянут зуб св.Иоанна Крестителя), 451, 454 (упомянут череп св. Иоанна Крестителя). АнтонийНовгородский сообщает также еще об одном персте св. Иоанна, хранившемся вСтудийском монастыре (Книга Паломник… С. 83, 22).
47.Великие Минеи Четьи. Январь. Дни 6—10. СПб., 1910. Стб. 500—501. См.: Флоря Б.Н. К генезису легенды… С. 187.
48.Мурьянов М. Ф. Гимнография Киевской Руси. М., 2003. С. 268—307. Десница св.Иоанна Предтечи хранилась в Константинополе до 1484 г., когда была подаренасултаном Баязетом Мальтийскому ордену св. Иоанна Иерусалимского. В 1798 г.реликвия была передана мальтийскими рыцарями российскому императору Павлу I.Она покинула Россию в 1919 г., после чего оказалась в Белграде. До недавнеговремени считалось, что десница св. Иоанна Предтечи утеряна в годы Второймировой войны, однако, как выяснилось в 1993 г., она была сохранена и внастоящее время находится в г. Цетине в Черногории. См.: Пятницкий Ю. А. ИконаФалермской Божией Матери — святыня Мальтийского ордена // Россия и ХристианскийВосток. Вып. 1. М., 1997. С. 27—31, 37; Мурьянов М. Ф. Гимнография КиевскойРуси. С. 307—309 (дополнения Т. А. Исаченко). С другой стороны, известно, что в1205 г. десница св. Иоанна Крестителя была перенесена во Францию, в Суассонскиймонастырь, в 1238 г. находилась в Венеции, а в 1263 г. была передана вЦистерианский монастырь (Книга Паломник. С. LXXXIX). Кроме того, еще однадесница св. Иоанна Крестителя почитается в афонском монастыре Дионисиат исчитается вкладом 1374 г. трапезундского императора Алексея из династии ВеликихКомнинов (Стерлигова И. А. Новозаветные реликвии в Древней Руси // Христианскиереликвии в Московском Кремле / Под ред. А. М. Лидова. М., 2000. С. 83, прим.10).
49.Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 21.
50.Там же. С. 36.
51.Там же. С. 37.
52.Там же. С. 35.
53.ПСРЛ. Т. 1. Стб. 436.
54.Там же. Стб. 296.
55.ПСРЛ. Т. 2. Стб. 191.
56.Ср.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 116.
57.Срезневский В. И. Память и похвала князю Владимиру и его Житие по сп. 1494 г.// Записки Имп. Академии наук по ист.-филолог. отдел. Т. 1. № 6. С. 10.
58.Описи Московского Успенского собора от начала XVII в. по 1701 г. включительно// РИБ. Т. 3. СПб., 1876. Стб. 659. См. также: Толстая Т. В., Уханова Е. В.«Корсунские» реликвии и Крещение Руси // Христианские реликвии вМосковском Кремле. С. 150, 159, прим. 26. В этой работе высказано сомнение вдомонгольском происхождении Сказания о перенесении перста. По предположениюавторов, оно могло появиться не ранее XVI в. (уже после появления«Сказания о князьях владимирских») «в целях акцентирования роликиевской реликвии как частицы византийской коронационной инсигнии» (тамже. С. 150). Однако такое предположение кажется мне явно неудачным. В самомПроложном Сказании нет ни малейших намеков на использование перста св. Иоанна ввизантийском коронационном обряде; об этом сообщают совершенно другие памятникидомонгольского времени (см. выше). По всей вероятности, «акцентированиероли киевской реликвии» если и было актуальным в древней Руси, то совсем вдругое время, а именно в XII в.
59.Инвентарный номер МР-3457; 1154 соб. См.: Стерлигова И. А. Новозаветныереликвии в Древней Руси… С. 81—83 (исследовательница не исключает«принадлежности фаланги из Успенского собора персту Иоанна Предтечи,хранившемуся некогда в Киеве», хотя считает более вероятным«связывать ее появление в Кремле с привозами святости греческими духовнымилицами в XVI—XVII вв.»; Толстая Т. В., Уханова Е. В.«Корсунские» реликвии… С. 150, 159, прим. 26.