Роман “Накануне”
Ю.В.Лебедев
Из
каких общественных слоев появятся новые люди? Какую программу обновления России
они примут и как приступят к освобождению крестьян? Эти вопросы волновали
Тургенева давно. Еще в 1855 году сосед Тургенева Василий Каратеев, отправляясь
в Крым в качестве офицера дворянского ополчения, оставил писателю в полное
распоряжение рукопись автобиографической повести. Главным ее героем был молодой
болгарский революционер Николай Димитров Катранов. В 1848 году в составе группы
болгарских юношей он приехал в Россию и поступил на историко-филологический
факультет Московского университета. Начавшаяся в 1853 году русско-турецкая
война всколыхнула революционные настроения балканских славян, боровшихся за
освобождение от многовекового турецкого ига. В начале 1853 года Катранов с
русской женой Ларисой уехал на родину в болгарский город Свиштов. Но внезапная
вспышка скоротечной чахотки спутала все планы. Пришлось ехать на лечение в
Венецию, где он простудился и скончался 5 мая 1853 года.
Вплоть
до 1859 года рукопись Каратеева пролежала без движения, хотя, познакомившись с
нею, Тургенев воскликнул: “Вот герой, которого я искал!” Между
тогдашними русскими такого еще не было. Почему же Тургенев обратился к сюжету в
1859 году, когда и в России такие герои (*100) появились? Почему в качестве
образца для русских “новых людей” он предложил болгарина Инсарова?
Что не устроило Тургенева в добролюбовской интерпретации романа
“Накануне”, опубликованного в январском номере журнала “Русский
вестник” за 1860 год?
Добролюбов,
посвятивший роману статью “Когда же придет настоящий день?”, отметил
четкую расстановку в нем главных действующих лиц. Центральная героиня романа
Елена Стахова стоит перед выбором. На место ее избранника претендуют молодой
ученый Берсенев, будущий художник Шубин, преуспевающий государственный чиновник
Курнатовский и болгарский революционер Инсаров. Елена олицетворяет молодую
Россию накануне общественных перемен. Кто нужнее ей сейчас: люди науки, искусства,
государственной службы или гражданского подвига? Выбор Еленой Инсарова дает
ответ на этот вопрос.
Добролюбов
отметил в Елене “смутную тоску”, “бессознательную и неотразимую
потребность новой жизни, новых людей, которая охватывает теперь все русское
общество, и даже не одно только так называемое образованное”. Тургенев
обращает внимание на близость Елены к народу. С тайным восхищением слушает она
истории нищей девочки Кати о жизни “на всей Божьей воле” и воображает
себя странницей. Из народного источника приходит к Елене русская мечта о
правде, которую нужно искать далеко-далеко, со странническим посохом в руках.
Из того же источника – готовность пожертвовать собою ради других, ради высокой
цели спасения попавших в беду людей.
Внешний
облик Елены напоминает птицу, готовую взлететь, и ходит героиня “быстро,
почти стремительно, немного наклонясь вперед”. Смутная тоска и
неудовлетворенность ее тоже связаны с темой полета. “Отчего я с завистью
гляжу на пролетающих птиц? Кажется, полетела бы с ними, полетела – куда, не
знаю, только далеко, далеко отсюда”. “Долго глядела она на темное,
низко нависшее небо; потом она встала, движением головы откинула от лица волосы
и, сама не зная зачем, протянула к нему, к этому небу, свои обнаженные,
похолодевшие руки”. Проходит тревога – “опускаются невзлетевшие
крылья”. И в роковую минуту, у постели больного Инсарова, Елена видит в
окно высоко над водой белую чайку. “Вот если она полетит сюда… это будет
хороший знак…” Чайка закружилась на месте, сложила крылья – и, как
подстреленная, с жалобным криком пала куда-то далеко за темный корабль”.
Таким
же окрыленным героем, достойным Елены, оказывается Дмитрий Инсаров. Что
отличает его от русских Берсеневых и Шубиных? Прежде всего – цельность
характера, полное отсутствие противоречий между словом и делом. Он занят не
собой, все помыслы его сосредоточены на высшей цели – освобождении родины,
Болгарии. Ему прощаешь даже ту прямолинейность, которую подметил Шубин,
слепивший две статуэтки Инсарова в виде героя и упрямого барана. Ведь ограниченность
и одержимость – типично донкихотовская черта.
Рядом
с сюжетом социальным развертывается в романе философский. Он открывается спором
Шубина с Берсеневым о счастье: не эгоистическое ли это чувство, не разъединяет
ли людей стремление к нему? Соединяют людей слова: “родина, наука,
справедливость”. А любовь объединяет лишь тогда, когда она
“любовь-жертва”, а не “любовь-наслаждение”.
Инсарову
и Елене кажется, что их любовь соединяет личное с общественным. Но жизнь
вступает в противоречие с желаниями и надеждами людей. На протяжении всего
романа Инсаров и Елена не могут избавиться от ощущения непростительности своего
счастья, от страха расплаты за любовь.
Любовь
к Инсарову ставит перед Еленой не простой вопрос: совместимо ли великое дело,
которому она отдалась, с горем бедной, одинокой матери? Елена смущается и не
находит приемлемого ответа. Любовь ее к Инсарову приносит страдание не только
матери: она оборачивается невольной нетерпимостью по отношению к отцу, к
друзьям, она ведет Елену к разрыву с Россией: “Ведь все-таки это мой дом,-
думала она,- моя семья, моя родина…” Елена безотчетно ощущает, что и в
ее чувствах к Инсарову счастье близости с любимым возвышается над любовью к
тому делу, которому весь, без остатка, хочет отдаться герой. Отсюда – чувство
вины перед Инсаровым: “Кто знает, может быть, я его убила?” Да и
больной Инсаров задает Елене такой же вопрос: “Скажи мне, не приходило ли
тебе в голову, что эта болезнь послана нам в наказание?”
В
отличие от Чернышевского и Добролюбова с их оптимистической теорией
“разумного эгоизма”, утверждавшей полное единство личного и общего,
счастья и долга, любви и революции, Тургенев обращает внимание на скрытый
драматизм человеческих чувств, на борьбу центростремительных (эгоистических) и
центробежных (общественных) начал в душе каждого человека. Трагичен человек и
потому, что он находится в руках слепой природы, которая не хочет считаться с
неповторимой ценностью его личности и с равнодушным спокойствием поглощает
всех. Этот мотив универсального трагизма жизни вторгается в роман неожиданной
смертью Инсарова, исчезновением следов Елены на этой земле – “навсегда,
безвозвратно”. “Смерть, как рыбак, который поймал рыбу в свою сеть и
оставляет ее на время в воде: рыба еще плавает, но сеть на ней, и рыбак
выхватывает ее – когда захочет”.
Однако
мотив трагизма человеческого существования не умаляет, а, напротив, укрупняет в
романе Тургенева красоту и величие дерзновенных освободительных порывов
человеческого духа, придает социальному содержанию романа широкий общечеловеческий
смысл.
Современников
Тургенева из стана революционной демократии озадачивал финал романа:
неопределенный ответ Увара Ивановича на вопрос Шубина, будут ли у нас, в
России, люди, подобные Инсарову. Какие загадки могли быть на этот счет, когда
“новые люди” пришли и заняли ключевые посты в журнале
“Современник”? Очевидно, Тургенев мечтал о приходе иных “новых
людей”?
Он
действительно вынашивал мысль о союзе всех антикрепостнических сил и о
примирении партий на основе общей и широкой общенациональной идеи. В
“Накануне” Инсаров говорит: “Заметьте: последний мужик,
последний нищий в Болгарии и я – мы желаем одного и того же. У всех у нас одна
цель. Поймите, какую это дает уверенность и крепость!”
Но
в жизни случилось другое. Добролюбов решительно противопоставил задачи
“русских Инсаровых” той программе общенационального единения, которую
провозглашает тургеневский герой. Русские Инсаровы борются не с внешним врагом,
а с “внутренними турками”, в число которых Добролюбов заключает не
только консерваторов, противников реформ, но и близких Тургеневу по духу
либералов. Статья Добролюбова без промаха бьет в святая святых убеждений и
верований Тургенева. Познакомившись с ней до публикации, Тургенев умоляет
Некрасова не печатать ее. Когда же статья была все же опубликована – покидает
“Современник” навсегда.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://turgenev.org.ru/